Текст книги "Советский тыл 1941–1945: повседневная жизнь в годы войны"

Вопрос национальный

Статистические сведения о национальном составе вновь принятых на авиазаводы рабочих очень скудны и зачастую об этом можно судить по косвенным данным. Тем не менее нам известно, что 24 марта 1942 г. НКАП затребовал 244 тыс. бланков трудовых книжек, из них 100 тыс. – взамен утраченных. Из 130 тыс. бланков 4 тыс. должны были быть на узбекском языке, 5 тыс. – на грузинском, 5 тыс. – на азербайджанском, а 116 тыс. – на русском[274]274
  Там же. Д. 4466. Л. 4.


[Закрыть]. При привлечении рабочей силы из среднеазиатских республик перед заводской администрацией вставали специфические проблемы. Так, для рабочих-киргизов Куйбышевского моторостроительного завода был создан специальный красный уголок. Завод выписал 80 экземпляров газет, которые печатали в Киргизии; на киргизском языке выпускали стенные газеты и демонстрировали кинофильмы; работал кружок ликбеза, на котором рабочих-киргизов учили говорить и читать по-русски[275]275
  Парамонов В. Россия в 1941–1945 гг. С. 318.


[Закрыть]. Современники описывали процесс адаптации рабочих из Средней Азии на авиазаводе № 18 так: «Конец декабря. Пополнение из союзных республик. Ко мне в группу пришли грузин, два азербайджанца, четыре узбека. Товарищи не знали русского языка. Случайно в числе новых рабочих оказался переводчик, товарищ Жданов. При его помощи я начал обучать новичков. Стремление овладеть квалификацией, стать полезным Родине в годину испытаний, настойчивость, с какой они принялись за дело, быстро сказались. К 15 января все уже работали уверенно, а к концу месяца начали выполнять норму и успешно сдали пробу… Новые рабочие слились с кадровиками в один тесно спаянный, сознательный коллектив»[276]276
  Цит. по: Парамонов В. Россия в 1941–1945 гг. С. 319.


[Закрыть].

Деньги и нормы

Надо отметить, что, несмотря на перечисленные трудности, интенсивность и напряженность труда работников авиапрома была высокой (табл. 3).

Таблица 3.

Выполнение норм выработки рабочими-сдельщиками НКАП за ноябрь 1942 г.[277]277
  РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2827. Л. 130.


[Закрыть]

* Там же. Д. 2879. Л. 34.

** Данные за январь 1943 г. приведены для сравнения и не сопоставимы с данными относительно абсолютной численности персонала.

Как видим, не справлялись с нормой выработки около 11 % рабочих, в то же время 20 % перевыполняли ее вдвое. Не может не вызвать восхищения трудовой энтузиазм тружеников авиапрома, ставший одним из важнейших факторов увеличения выпуска самолетов. Несмотря на тяжелейшие условия жизни и труда, персонал авиапредприятий массово участвовал в соцсоревновании, стахановском и ударническом движениях, движении «двухсотников» и др.[278]278
  Подробнее см.: Мухин М. Ю. Авиапромышленность СССР в 1941–1945 гг. С. 273–284.


[Закрыть] Сущность и основные характеристики стахановского и ударнического движений, а также социалистического соревнования уже в достаточной степени изучены в современной отечественной историографии[279]279
  См., напр.: Журавлев С. В., Мухин М. Ю. Крепость Социализма. М., 2004. С. 115120.


[Закрыть]. Однако следует отметить, что в военные годы ввиду падения привлекательности денежных выплат за работу из-за распространения карточных систем довольно широко были распространены разные формы натуральных поощрений: право на дополнительное питание, продуктовые пайки, промтовары и др.[280]280
  Чадаев Я. Е. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны (19411945). М., 1985. С. 419.


[Закрыть]

Особым феноменом военного времени было движение «двух-сотников». На фоне сравнительно большого числа рабочих, выполнявших по 200–250 % нормы, выделялись отдельные рекордсмены, совершавшие подлинные трудовые подвиги. Так, на заводе № 153 в январе 1942 г. насчитывалось 1134 «двухсотника». К апрелю их число возросло до 1568. Уже это достойно восхищения. Но 144 человека на том же заводе в апреле 1942 г. стали «тысячниками», выполняя по 10 и более норм за смену! А рабочий завода Б. Н. Зенков и мастер Н. Ф. Яковлев 1 мая 1942 г. выполнили нормы на 5 714 %, 9 мая 1942 г. Б. Н. Зенков достиг отметки 10 002 % за смену, а 1 июня побил собственный рекорд, выйдя на уровень 57 143 % нормы за смену! Всего в мае 1942 г. на заводе насчитывалось 277 «тысячников» и свыше 4 тыс. «двухсотников»[281]281
  Савицкий И. М. Важнейший арсенал Сибири. С. 280.


[Закрыть]. Вместе с тем следует учитывать, что движение «двухсотников» и «тысячников» являлось логическим продолжением и развитием стахановского движения довоенных лет. Поэтому, как и стахановское движение, движение «двухсотников» нередко страдало от ошибок заводского и цехового менеджмента. Так, в цехе № 3 токарь «тысячник» Тюстин в апреле-июне 1942 г. находился в простое 25 дней, «тысячник» Кнопцев – 35, «тысячник» Горбатенко -16[282]282
  Там же. С. 281.


[Закрыть]. И эти случаи, к сожалению, не были исключением из правил.

Что касается заработной платы, то с началом войны можно было наблюдать резкий рост зарплат всех основных групп персонала (табл. 4).

Таблица 4.

Среднемесячная зарплата сотрудников авиапромышленности (в рублях)[283]283
  ГА РФ. Ф. 8007. Оп. 1. Д. 25. Л. 2; Савицкий И. М. Важнейший арсенал Сибири. С. 281.


[Закрыть]

Основная масса выплат из фонда заработной платы рабочих осенью 1942 г. приходилась на тарифные оплаты – сдельную оплату (47 % всех выплат) и повременную (20,8 %). Важнейшим стимулирующим вариантом доплат были сдельные приработки, которые без доплат по прогрессивной шкале сдельщины давали 13,6 % фонда заработной платы, а с доплатами – 15,2 %. В этом плане премии повременщикам (2,4 %) выглядели незначительными и уступали даже доплатам за сверхурочные работы (6,2 %)[284]284
  РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2827. Л. 74–77.


[Закрыть]. Для ИТР и служащих основная масса выплат приходилась на собственно оклады (соответственно – 73,9 и 82,2 % фонда зарплаты), причем если ИТР еще 16,2 % фонда зарплаты получали в форме премий, то служащие на это рассчитывать практически не могли: для них премиальные составляли лишь 5,2 % выплат (табл. 5). Эти пропорции в общих чертах сохранялись на всем протяжении Великой Отечественной войны[285]285
  Там же. Д. 2879. Л. 123–124.


[Закрыть].

Таблица 5.

Рост выработки и средней зарплаты[286]286
  Там же. Д. 2878. Л. 53.


[Закрыть]

Таким образом, основной рост и выработки, и зарплат пришелся на 1942 г. Причем если в 1941 г. темпы прироста выработки существенно отставали от аналогичного показателя зарплат, то с 1942 г. эта тенденция кардинально меняется.

Старые и новые методы стимулирования трудовой активности

Стимулирование трудовой активности в основном соответствовало довоенной методике. Так, еще весной 1942 г. на авиазаводе № 153 расценки были снижены на 22,3 %, а нормы времени на изготовление изделий урезаны в среднем на 21 %[287]287
  Савицкий И. М. Важнейший арсенал Сибири. С. 280.


[Закрыть]. В дальнейшем такая практика продолжалась: в апреле 1943 г. в НКАП одновременно были снижены на 13 % расценки и подняты на 15 % нормы выработки[288]288
  Самолетостроение в СССР. 1917–1945. Кн. 2.


[Закрыть]. В определенной степени это объяснялось тем, что за прошедший год число рабочих, перевыполнявших норму выработки, выросло на 22 %, а производительность труда в отрасли – в целом на 30 %. В мае 1944 г. средние нормы выработки были вновь подняты – на этот раз на 10 %, а расценки снижены на 9,1 %[289]289
  Там же. С. 232.


[Закрыть]. Повышение норм и снижение расценок воспринимали как неизбежную данность, поскольку выработка на одного рабочего в 1944 г. выросла по сравнению с довоенным уровнем на 68 %, а общее число рабочих, не выполнявших норму, составляло лишь 11,5 %. Но следует учитывать, что руководство авиазаводов нередко шло на сознательное завышение тарифов, стремясь таким образом материально поддержать своих рабочих[290]290
  Парамонов В. Россия в 1941–1945 гг. С. 39.


[Закрыть]. Видимо, это не было тайной для руководства НКАП, поэтому наркомат стремился регулировать этот вопрос если не повальной переаттестацией рабочих, то хотя бы повышением норм выработки.

Применение довоенных методов стимулирования трудовой активности вовсе не исключало использования инструментария «военного времени». Так, летом 1943 г. на авиазаводе № 454 было зафиксировано существенное отставание от планового графика. В результате завод был переведен на круглосуточную работу, а рабочие перешли на казарменное положение[291]291
  Военно-промышленный комплекс Куйбышевской области. С. 76–77.


[Закрыть].

В том же русле возврата к довоенным формам стимулирования трудовой активности лежали и изменения в формах поощрения победителей соцсоревнования. В первые два года войны в основном поощряли морально, а с 1943 г. широкое распространение получили материальные формы наград – денежные премии, ордера на приобретение промышленных товаров широкого спроса и др.[292]292
  Савицкий И. М. Важнейший арсенал Сибири. С. 284.


[Закрыть]

Что же в итоге?

В годы войны сотрудники авиапрома оказались не просто в тяжелых, но практически невыносимых условиях. Невозможность в краткие сроки обеспечить приемлемым жильем одновременно сотни тысяч эвакуированных людей сделала жилищный вопрос одним из ключевых в повседневной жизни тыла. Не менее болезненным был и вопрос питания. Систематическая нехватка продовольствия заставила многие заводы сделать ставку на собственное подсобное хозяйство. Но это было возможно далеко не везде. Все это дополнительно осложнялось бытовой неустроенностью – нехваткой одежды, обуви, постельного белья, топлива для обогрева жилья, столовых приборов и посуды. Несмотря на это, сотрудники авиапромышленности демонстрировали не просто высокий рост производительности, а поистине трудовой героизм. Движение «двухсотников» было массовым, а «тысячники» считались хотя и выдающимися рабочими, но отнюдь не уникальными рекордсменами. Основным денежным стимулом в период войны были сдельные приработки, однако в целом привлекательность денежных выплат в условиях господства карточной системы снизилась. В то же время нельзя говорить о категорическом падении значения монетарных стимулов в военные годы: уже с весны 1942 г. руководство НКАП стало снижать расценки на работы, что свидетельствовало о важности именно денежных выплат.

«Каждое полено – удар по врагу!». Женщины в лесной промышленности военного времени[293]293
  Наше исследование поддержал Австралийский исследовательский совет (ARC) в рамках гранта DP110100533 («Женщины, сталинизм и советский тыл, 1941–1945 гг.»).


[Закрыть]

Роджер Д. Марквик, Беате Физелер

В годы войны лесная промышленность имела для Советского Союза жизненно важное значение. После того как в считаные месяцы после ее начала из-за стремительного продвижения вермахта СССР потерял крупные угольные бассейны, дрова и древесина стали как никогда важны в качестве топлива, а с ним и труд тех, кто их заготавливал. В условиях, когда огромное количество мужчин трудоспособного возраста были рекрутированы на фронт, на лесоповалы были мобилизованы прежде всего женщины и девушки. Данная статья посвящена лесной промышленности СССР военного времени с фокусом на Ярославской области. В ней показаны методы, к которым прибегало советское государство – от материального стимулирования до санкций и наказаний, чтобы мобилизовать людей на этот тяжелый и опасный труд, а также добиться высокой производительности. В общих чертах здесь нашли свое отражение трудовые будни мобилизованных, повседневность лесоповала. Основными нашими источниками стали оригинальные документы Государственного архива Ярославской области и Центра документации новейшей истории (Ярославль)[294]294
  Свою признательность за помощь в работе мы выражаем архивистам г. Ярославля, и в первую очередь О. В. Кузнецовой, ведущему научному сотруднику Государственного архива Ярославской области, М. В. Монаховой, директору Центра документации новейшей истории. Благодарим также Н. А. Поликарпову за ее поддержку наших архивных изысканий в ярославских архивах.


[Закрыть].

Где бы то ни было, труд на предприятиях лесной промышленности всегда тяжелый, изнурительный, опасный. Не исключением в этом отношении стал такой труд и в Советском Союзе периода Второй мировой войны. В 1930-е гг. лесозаготовками и переработкой древесины занимались преимущественно заключенные ГУЛАГа. Еще 26 февраля 1941 г., накануне войны, в соответствии с приказом НКВД было создано Управление лагерей лесной промышленности (УЛЛП). Лесные лагеря были расположены в основном в европейской части Советского Союза[295]295
  Лагеря располагались в Архангельской, Пермской, Кировской и Горьковской областях и Коми АССР, а также на севере Свердловской области, в Красноярском крае и Кузбассе. Подробнее см.: Шегельман И. Р., Кулагин О. И. О вкладе лесного сектора в экономику СССР в период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) // Научный журнал КубГАУ. 2012. № 78 (04). С. 3.


[Закрыть]. В Рыбинске, втором по величине городе Ярославской области, в 1942–1944 гг. на лесоповале трудились заключенные Рыбинского исправительно-трудового лагеря (Рыбинлаг)[296]296
  Рязанцев Н. П. Из истории Волголага в 1930-1940-е годы // Сталин, время, люди, Империя, см. URL: http://stalinism.ru/repressii/repressiiiz-istorii-volgolaga.html [23.07.2018].


[Закрыть].

А с зимы 1941/1942 г. – в самые напряженные дни войны – на лесозаготовки в особом порядке, приравненном к воинскому призыву, были «мобилизованы» трудоспособные мужчины и женщины[297]297
  Лесозаготовительная промышленность //Ярославская область в годы Великой Отечественной войны: Научно-популярное справочное издание / сост. Г. Казаринова, О. Кузнецова. Ярославль, 2010. С. 130–132.


[Закрыть]. Поскольку большинство мужчин призывного возраста были на фронте, именно женщины стали главным людским ресурсом лесной промышленности (да и советского тыла в целом) – как в Ярославле, так и в других регионах страны.

Советская пропаганда утверждала, и ей вторила историография, посвященная годам войны, что подавляющее большинство трудящихся тыла активно поддерживали родину и буквально отдавали ей все свои силы. «Всё для фронта! Всё для победы!» – так звучал главный пропагандистский лозунг тех лет[298]298
  См., напр.: Единство фронта и тыла в Великой Отечественной войне (19411945) / отв. ред. А. А. Чернобаев; сост. Т. М. Булавкина, М. В. Стеганцева. М., 2007.


[Закрыть]. Напротив, западная, а иногда и постсоветская историография подчеркивали, что советских граждан принуждали к труду драконовскими мерами и угрозами преследования или что они вынуждены были работать, дабы просто выжить[299]299
  В постсоветской историографии см., напр.: Зефиров М. В., Дегтев Д. М. Всё для фронта? Как на самом деле ковалась победа. М., 2009.


[Закрыть].

Разумеется, в те годы звучали призывы к женщинам занять место мужчин на производстве, заменить ушедших на фронт во имя спасения Родины-матери. Однако государство не ограничивалось вербальными призывами, особенно в самый тяжелый для СССР период войны с июня 1941 г. по весну 1943 г., а насаждало жесткую рабочую дисциплину в расчете добиться повышения производительности труда в промышленности и сельском хозяйстве. Патриотический подъем, а также посулы наград и материального вознаграждения (сколь бы мизерным оно ни было) были «светлой стороной» в целом «милитаризированного» труда[300]300
  Гончаров Г. А. Трудовая мобилизация советских граждан в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) // Вестник Оренбургского государственного университета. 2006. № 6. Т. 1. С. 184.


[Закрыть].

* * *

В 1930-е гг. лесная промышленность занимала видное место в экономике СССР, а в 1941 г., с началом войны, стала одной из наиболее стратегически важных отраслей[301]301
  Цит. по: Шегельман И. Р., Кулагин О. И. О вкладе лесного сектора в экономику СССР. С. 2.


[Закрыть]. Древесина была необходима и для военных, и для гражданских нужд. Среди прочего «при строительстве оборонительных сооружений, переправ, блиндажей, землянок. Она использовалась для отопления, сооружения теплушек, изготовления кузовов, автомобильных прицепов, тары для боеприпасов, бомб, противогазов, пищевых продуктов, производства авиационной фанеры в самолетостроении, водостойкой фанеры и древесных пластиков для судостроения, аккумуляторного шпона, лыж для перемещения и перевозки боевых орудий, восстановления разрушенных зданий, предприятий. На железнодорожном транспорте дрова заменили кокс, на автомобильном транспорте использовали древесное газогенераторное топливо»[302]302
  Там же. С. 1–2.


[Закрыть].

А еще древесина требовалась для отопления, в том числе в Москве. Поэтому в Наркомате лесной промышленности РСФСР был создан профильный комитет, регулировавший поставку дров в столицу из Владимирской, Московской, Рязанской, Калининской, Ивановской, Вологодской и Ярославской областей. «Первые лесные массивы были выбраны на берегах Волги и канала Москва – Волга, которые до войны были запретными»[303]303
  Там же. С. 3.


[Закрыть]. В октябре 1941 г., когда враг стоял у ворот Москвы, город ежедневно принимал по 450 эшелонов дров из Ярославской и других областей. В целом за осенне-зимний период 1942/1943 гг. в столицу направили около 6 млн кубометров лесоматериалов[304]304
  Колданов В. Я. Очерки истории советского лесного хозяйства. М., 1992, см. URL: www.booksite.ru/fulltext/rusles/koldanovocerk/koldanov.htm [23.07.2018].


[Закрыть].

Ярославская область традиционно являлась крупным поставщиком дров и лесоматериалов. Когда древесина стала крайне необходима, Ярославль стал одним из центров лесозаготовки. А ярославские женщины и девушки, большинство из которых, по словам наркома лесной промышленности РСФСР Василия Колданова (1903–1984)[305]305
  Колданов В. Я. Очерки истории советского лесного хозяйства. Ср. также: Колданов В. Я. // Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898–1991, см.: URL: www.knowbysight.info/KKK/11976.asp [23.07.2018].


[Закрыть], до того никогда не держали в руках пилу и топор, стали ключевыми работниками.

Накануне Великой Отечественной войны достойный подражания пример женщины-труженицы там, где прежде были заняты в основном мужчины, можно было найти на страницах журнала «Работница». В ее майском за 1941 г. номере в характерном для советского времени официозно возвышенном стиле чествовали женскую бригаду сплавщиков леса с реки Северная Двина – бригада, которую возглавляла Лида Кудрина, «держит всесоюзное первенство, восхищает своим мастерством лучших сплавщиков».

А ведь до середины 1930-х гг., как отмечала «Работница», «женщин близко не подпускали на сортировку и сплотку, особенно к машинам. «Женщине эта работа не сподручна. Утонет еще в реке», – насмехались некоторые «спецы». «Сплавщицкая работа трудная, она требует богатырской силы, ловкости, сноровки, выносливости, где тут управиться женщине!» – говорили другие. Но в условиях подъема промышленности, «когда ручной труд был заменен машиной», в отрасль массово пришли сплавщицы, которые, как утверждала «Работница», «работали ничуть не хуже мужчин, а многие не уступали им в ловкости и смекалке»[306]306
  Александров П. На реке // Работница. 1941. № 13. С. 8.


[Закрыть].

Однако этот скроенный «Работницей» пропагандистский образ женщины-лесоруба с современным оборудованием скрывал не только насущную потребность в работниках на этом опасном, по большей части немеханизированном и физически тяжелом производстве, но и драконовские нормативы, регламентировавшие труд в СССР до войны. Например, в апреле 1941 г. 50-летний колхозник Иван Яшин был осужден на год тюрьмы за отказ от «трудгужповинности по лесозаготовкам» – «в лесу ничего не заработаешь, и меня в лес посылать нельзя по возрасту»[307]307
  Государственный архив Ярославской области (далее – ГАЯО). Ф. Р-2297. Оп. 1. Д. 23. Л. 82 (Постановление Ярославского областного суда 1941 года июня 17-го дня).


[Закрыть].

Принуждение к труду

По мнению Мартина Крага, «принуждение являлось основным механизмом управления советской командной экономикой» – механизмом, который в годы войны стал еще более жестким, однако отнюдь не более эффективным в том, что касалось обеспечения трудовой дисциплины. Ежегодно от одного до двух миллионов рабочих нарушали трудовую дисциплину[308]308
  KraghM. Stalinist Labour Coercion during World War II: An Economic Approach // Europe-Asia Studies. 2011. No. 63 (7). P. 1253.


[Закрыть]. 26 июня 1940 г. уклонение от работы, а также смену места работы без согласия руководства предприятия в СССР официально приравняли к уголовным преступлениям. За них наказывали исправительными работами с вычетами из зарплаты либо тюремным заключением[309]309
  См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Пленум ЦК ВКП(б) выразил тогда «серьезную обеспокоенность» тем, что «указ… проводится в жизнь неудовлетворительно», см.: Постановление Пленума ЦК ВКП(б) от 31 июля 1940 г. «О контроле над проведением в жизнь Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г.»: URL: http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/1010738 [23.07.2018].


[Закрыть]. Но с 26 декабря 1941 г., через три недели после того, как наступление вермахта было остановлено на подступах к Москве, трудовое законодательство в части, касавшейся военной промышленности, стало еще более суровым: смена места работы была приравнена к «дезертирству» и предусматривала лишение свободы сроком до восьми лет с направлением в трудовые лагеря ГУЛАГ(а). Однако доля реально наказанных за трудовое дезертирство была относительно высока – от 25 до 40 % в год от числа зафиксированных случаев нарушений[310]310
  См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий», см. URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_4336.htm [23.07.2018]. Ср. также: Kragh М. Soviet Labour Law during the Second World War // War in History. 2011. No. 18 (4). P. 534–535: Каждый год войны 1–2 млн человек признавали виновными в нарушении трудовой дисциплины. Такого числа штрафников не было зарегистрировано в СССР (и России) никогда ранее и никогда впоследствии. Большинство нарушений было связано с прогулами. За них поначалу наказывали рублем – лишали части зарплаты. На основании же указа о дезертирстве с предприятий военной промышленности в 1942–1945 гг. понесли наказание 767 тыс. человек. Из них заочно были приговорены 60–75 % нарушителей трудовой дисциплины.


[Закрыть].

Из тех, кто был занят в лесной промышленности, совсем не многие имели профессиональные навыки. Чаще всего на лесоповалах работали колхозницы, а также женщины из других отраслей хозяйства или эвакуированные. Притом их доля в общем числе занятых на заготовке дров в годы войны только возрастала. Они «работали без выходных, по 10–12 часов в день»[311]311
  Шегельман И. Р., Кулагин О. И. О вкладе лесного сектора в экономику СССР. С. 3.


[Закрыть].

В условиях сильного давления сверху находились сами секретари обкомов партии, непосредственно отвечавшие перед Москвой за выполнение плана поставок древесины. Следовавшие один за другим в ноябре 1941 г. и декабре 1942 г. указы и постановления Государственного комитета обороны (ГКО) и Совета народных комиссаров (СНК) СССР свидетельствуют об этом. Так, в соответствии с постановлением ГКО от 21 февраля 1942 г. органам власти Ярославской области было предписано, «не допуская никаких изъятий и отклонений», «мобилизовать на дровозаготовки, местное население», руководствуясь законом о «воинской повинности»; привлечь к снабжению железных дорог «мужчин в возрасте от 16 до 55 лет и женщин в возрасте от 18 до 45 лет». Потребность в дровах была столь велика, что ГКО даже «отсрочил призыв в ряды Красной Армии рабочих и служащих, занятых на дровозаготовках».

Лишь немногие трудоспособные граждане могли быть освобождены от «трудовой повинности», а именно те женщины, у которых на иждивении были дети в возрасте до пяти лет. Все остальные обязаны были откликнуться на мобилизацию. Неподчинившимся грозило суровое наказание, их «предавали суду для привлечения к ответственности по законам военного времени»[312]312
  См.: Приказ Наркомату лесной промышленности СССР и Наркомату путей сообщения СССР «О поставке дров для железных дорог» от 22 февраля 1942 г. // ГАЯО. Ф. Р-2361. Оп. 4. Д. 17. Л. 1–5.


[Закрыть].

Наркомат юстиции РСФСР рассматривал гражданские суды как один из важнейших механизмов, отвечающих за «выполнение населением своих обязательств перед государством. по выполнению планов. лесозаготовок». Правда, иногда одергивал их за излишне строгие наказания и выступал против незаконного осуждения лиц, не подлежавших трудовой повинности, как то: несовершеннолетних, стариков, беременных женщин и др.[313]313
  О работе судебных органов РСФСР по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 59-6 УК, от 8 апреля 1942 г. // Там же. Ф. Р-2297. Оп. 1. Д. 12. Л. 12–13.


[Закрыть]

Но одно дело – суровый приговор, другое – его исполнение. Так, работница литейного цеха Ярославского автомобильного завода Н. П. Харитонова была мобилизована в сентябре 1943 г. на лесозаготовки. Узнав о призыве, она «дезертировала, а также не работала и на заводе». В условиях жесточайшего давления было установлено, что Харитонова не живет по домашнему адресу, а ее местонахождение неизвестно. Тем не менее, как и многих уклонистов на основании указа от 26 июня 1940 г., ее заочно обвинили в «нарушении трудовой дисциплины, выразившейся в самовольном оставлении предприятия»[314]314
  См.: Приказ от 18 февраля 1943 г. № 28 по личному составу Ярославского автомобильного завода // ГАЯО. Ф. Р-450. Оп. 1. Д. 127. Л. 80.


[Закрыть]. Хотя партийное государство настаивало на жесткой трудовой дисциплине, однако, принимая во внимание, что правоохранительные органы имели ограниченные возможности для поиска и поимки «трудовых дезертиров»[315]315
  Тумаков Д. В. «Внутренний фронт»: криминальные отклонения в СССР в эпоху Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. (по материалам Ярославской области). Ярославль, 2012. С. 156–157.


[Закрыть], вряд ли Харитонова вообще была наказана.

На лесоповалы требовалось очень много рабочих. С марта по май 1942 г. ГКО принял решение мобилизовать на лесозаготовку 115 870 человек, а также реквизировать 124 790 лошадей, рассчитывая обеспечить государству 6635 млн куб. м лесоматериалов[316]316
  Приказ от 22 февраля 1942 г. «О поставке дров для железных дорог» // ГАЯО. Ф. Р-2361. Оп. 4. Д. 17. Л. 3.


[Закрыть]. В соответствии с последующими ноябрьскими 1942 г. постановлениями ГКО «Ярославлес» обязывался в течение первых шести месяцев 1943 г. осуществить поставку 250 млн куб. м древесины на нужды Ярославской и Северной железных дорог[317]317
  Приказ Государственному лесопромышленному тресту «Ярославлес» от 24 ноября 1942 г. «Об обеспечении железных дорог дровами в первом полугодии 1943 года» // Там же. Л. 61.


[Закрыть].

Парадоксальным образом война машин зависела в том числе от доиндустриального способа лесозаготовок. В военное время не хватало профильного оборудования. На лесоповалах из техники можно было встретить лишь устаревшие «газогенераторные» автомобили и трактора. Лесозаготовку вели преимущественно вручную. До 80 % лесоматериалов вывозили гужевым транспортом.

Полагаясь преимущественно на конскую силу и человека, нужно было валить сотни тысяч деревьев, пилить их вручную, рубить топорами, а затем транспортировать «на вагонетках с чугунными и деревянными колесами по круголежневым и рельсовым дорогам»[318]318
  Шегельман И. Р., Кулагин О. И. О вкладе лесного сектора в экономику СССР. С. 4.


[Закрыть] или сплавлять по реке либо, наконец, укладывать вдоль железнодорожных путей. Ежедневная норма выработки лесоруба составляла 5 куб. м готовых лесоматериалов. При этом они жили в убогих условиях в «станционных и других ведомственных помещениях; при необходимости. во временных шалашах и землянках»[319]319
  Приказ от 22 февраля 1942 г. «О поставке дров для железных дорог» // ГАЯО. Ф. Р-2361. Оп. 4. Д. 17. Л. 2.


[Закрыть].