Текст книги "Как возможна логика в праве?"

Е. В. Булыгин утверждает, что термин «действительность» может служить обозначением для трёх понятий, которые необходимо чётко различать: обязательность (нормативное понятие), применимость (нормативное понятие, независимое от действенности законодательно установленных норм), принадлежность (дескриптивное понятие, обозначающее системную действительность, также независимую от действенности в случае законодательства). В то же время фактическое понятие действительности аргентинский правовед склонен зачастую называть просто действенностью.

Проф. Булыгин рассматривает свою модель действительности и действенности права скорее как улучшенную трактовку, чем как новую редакцию модели, предложенной А. Россом. Более того, русско-аргентинский правовед рассматривает концепцию А. Росса (в указанной трактовке) как очищенное от искажений чистое учение о праве, как «улучшенную и более последовательную версию позитивистской теории права»[283]283
  Булыгин Е. В. Действительное право и право действующее. С. 221.


[Закрыть].

Концепция действительности и действенности права Е. В. Булыги-на является в некотором роде вершиной и квинтэссенцией современного антиметафизического подхода к проблеме действительности права: предлагаемые им три понятия действительности можно признать одним из наиболее значимых результатов дискуссии о действительности права в рамках антиметафизической традиции.

Summary: Eugenio Bulygin constructs the most modern and comprehensive theoretical model of the validity and effectiveness of law, highlighting the normative validity, understood as a binding force; factual validity, considered as effcacy, effectiveness; systemic validity, designed to delimit legal rules from other social norms and to indicate the membership of a norm in relation to a particular legal system. Bulygins’ model elaborates ideas of the legal-positivist, anti-metaphysical approach and, namely, of Hans Kelsen and Alf Ross. Interestingly, the aspect of this model, which is related to legal effcacy (factual validity), is actually seen by Bulygin not as an original further development of Ross’s concept, but merely as a somewhat improved Ross’s idea of analyzing legal effcacy from the point of view of future judicial decisions. At the same time Bulygin emphasizes that all three concepts of validity are present in Ross’s works.

Keywords: validity of law, legal validity, effcacy of law, legal effectiveness, judicial decision, Eugenio Bulygin, Alf Ross, Hans Kelsen.

Наталия Сергеевна Васильева

Рациональность права в контексте юридического позитивизма Е. В. Булыгина

Аннотация: Данное исследование посвящено анализу одной из актуальных и неоднозначно трактуемых направлений научной мысли – рациональности права с точки зрения юридического позитивизма. Выделяемые Е. В. Булыгиным положения, определяющие рациональность в праве, сводятся к четкому разделению между описанием и оценкой, в связи с чем отрицается существование естественного права. Предполагается, что моральные, идеологические и эстетические суждения по большей части зависят от эмоциональных факторов и не могут быть истинными или ложными. В настоящее время постепенно происходит смена координат исследовательского русла. Методологический подход с позиций классической рациональности в недостаточной степени раскрывает особенности данного понятия. Общая тенденция трактовки рациональности в праве состоит в постепенном переходе от аспекта классической рациональности в русло неклассической рациональности.

Ключевые слова: юридический позитивизм, классическая рациональность, неклассическая рациональность.

Юридический позитивизм как одно из важнейших направлений современной правовой мысли на протяжении длительного периода своего существования не сдает свои позиции. Данное положение дел не вызывает сомнений, несмотря на то, что, как справедливо отмечает Е. В. Булыгин, в последнее время количество философов права, называющих себя позитивистами, сократилось и многие из них предпочитают использовать уточняющие прилагательные: мягкий, инклюзивный, экспрессивный позитивизм и т. д.[284]284
  Булыгин Е. В. Мое видение рациональности права // Булыгин Е. В. Избранные труды по теории и философии права. СПб: Алеф-Пресс, 2016. С. 16.


[Закрыть] Вместе с тем данная концепция так и продолжает оставаться одной из основных на протяжении длительного периода времени. Лишь юспозитивизм предлагает внятный механизм применения того, что юрист постулирует в качестве права. Несмотря на определенные недостатки, свойственные позитивизму, в настоящее время он остается доминирующим типом правопонимания с большим потенциалом научного развития[285]285
  Пищулин А. В. Юридический позитивизм в современном правопонимании: Дис… канд. юрид. наук. М., 2010. С. 151.


[Закрыть].

Соглашаясь с данными положениями, следует заметить, что они не означают отрицания существования иных типов правопонимания. Из всех концепций юридический позитивизм является одним из самых эффективных и может рассматриваться как научное направление, которое в целом видится прогрессивным и соответствующим потребностям современного государственно-правового развития, но еще нуждается в дополнительном научном и научно-практическом обосновании.

Анализируя рациональность права, Е. В. Булыгин обращается к характеристикам учения о юридическом позитивизме. Несмотря на различные его трактовки, существующие в правовой доктрине, Е. В. Булыгин акцентирует внимание на том, что юридический позитивизм по сути сводится к разграничению между описанием позитивного права и его оценкой как справедливого или несправедливого. Он полагает, что слово «право» не стоит использовать как термин для выражения одобрения, поскольку право является продуктом деятельности людей и в качестве такового может быть хорошим или плохим, справедливым или несправедливым[286]286
  Булыгин Е. В. Мое видение рациональности права. С. 13.


[Закрыть]. Тем самым он продолжает непосредственно традиции теории права Джона Остина, который утверждал об отсутствии необходимой связи между правом и моралью.

В трудах классиков юридического позитивизма осуществляются многочисленные попытки выявить понимание справедливости. Так, Г. Кельзен по поводу справедливости отмечал, что «справедливость есть свойство, которым наделяются различные предметы, и в первую очередь – человек. В этом смысле справедливость предстает как присущая людям добродетель. Как и всякая добродетель, справедливость есть моральное качество; поэтому справедливость находится в сфере морали»[287]287
  Кельзен Г. Проблема справедливости // Ганс Кельзен: чистое учение о праве, справедливость и естественное право. СПб.: Алеф-Пресс, 2015. С. 377.


[Закрыть].

Е. В. Булыгин отмечает, что моральные, политические и эстетические суждения по большей части зависят от эмоций, чувств и вкусов и потому не контролируются разумом полностью[288]288
  Булыгин Е. В. Мое видение рациональности права. С. 17.


[Закрыть]. Следовательно, понимание рациональности права отграничено от влияния данных критериев, а действие права необходимо связывать с иными категориями.

Следует также отметить, что Е. В. Булыгин в своих научных трудах отрицает существование естественного права, приводя в пользу этого, на наш взгляд, разумные аргументы. Отметим важнейшие из них. «Рассматривая право как нечто искусственное, в нем не нужно искать ничего естественного. Если считать, что несправедливая норма не может быть нормой права, то все право справедливо. Однако это лишает возможности критиковать право, хотя критика права является важной частью работы юристов. Доказывание того, что несправедливое право не является правом, в конечном итоге приводит к подмене названий. Но подмена имен не меняет сами вещи и не приводит к искоренению несправедливости»[289]289
  Булыгин Е. В. Кант и современная философия права // Булыгин Е. В. Избранные труды по теории и философии права. С. 18.


[Закрыть].

Профессор Е. В. Булыгин в своем творчестве показал, что правовой позитивизм совместим с признанием моральной ценности прав и свобод человека, с рассмотрением этих прав и свобод в качестве идеалов развития права, с возможностью критики права за нарушение таких прав и свобод[290]290
  Антонов М. В., Лисанюк Е. Н. Нормативные системы в теории права и логике норм // «Нормативные системы» и другие работы по философии права и логике норм. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 2013. С. 18.


[Закрыть]. Это еще один аргумент в пользу того, что последователи позитивистского правового учения не отрицали необходимости улучшения системы нормативного регулирования. Как отмечают В. М. Баранов и П. В. Ремизов, одним из бесспорных перспективных средств развития креативного правоведа является его обучение критическому отношению к действующему законодательству. Знание дефектов действующей юридической нормы поможет в реальном времени «нивелировать», «смягчить» возможные вредные последствия реализации неудачных правовых установок[291]291
  Баранов В. М., Ремизов П. П. Критика законодательства как особая разновидность правовой коммуникации // Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции: к 60-летию Андрея Васильевича Полякова. Коллективная монография: в 2 Т. Т. 2. Актуальные проблемы философии права и юридической науки в связи с коммуникативной теорией права. СПб.: Алеф-Пресс, 2014. С. 436–437.


[Закрыть]. Бесспорно, что это рационально.

Понятие рациональности используется главным образом для оценки различных видов человеческой деятельности и некоторых ее результатов[292]292
  Филатов В. П. Обсуждаем статью «Рациональность» // Эпистемология и философия науки. 2004. № 2. С. 155–156.


[Закрыть]. Теория классической рациональности длительное время господствовала в доктринальной философской и юридической мысли. Она является распространенной и вполне эффективной для описания некоторых процессов и существования механизма правового регулирования в аспекте юридического формализма. Следует констатировать, что с течением времени она постепенно становится менее эффективной. Как отмечает Г. В. Мальцев, данное правовое течение характеризуется механистическим характером юридико-институциональных устройств, что требует пересмотра методологических оснований[293]293
  Цит. по: Денисенко В. В. Рациональность и легитимность позитивного права: современные дискуссии и проблемы // Вестник Воронежского института МВД России. 2013. № 1. С. 97–101.


[Закрыть].

Рациональность представляет собой единство сложной, многоаспектной, не предопределенной заранее сущности, основанной на принципах разумности, рассудочности, целесообразности, изменяющейся вместе с развитием и углублением различных областей человеческого знания, характеризующих познание, общение и деятельность[294]294
  Белозеров А. Б. Современная философская интерпретация рациональности // Экономические и социально-гуманитарные исследования. 2015. № 2. С. 33.


[Закрыть]. Современное адекватное понимание рациональности может основываться только на признании альтернативных или различных между собой подходов к пониманию рациональности, каждый из которых не претендует на абсолютную полноту и, в принципе, готов к диалогу, компромиссу и критике. В этой ситуации В. Швырев подчеркивает неконструктивность монологизма в отношении самой рациональности[295]295
  Цит. по: Щеглов Б. С., Заикин А. А. Теория рациональности: концепции и модели // Вестник Таганрогского института имени А. П. Чехова. 2012. № 2. С. 239.


[Закрыть]. Нельзя не отметить, что рациональность имеет различную природу и эта вариативность должна учитываться в процессе научного анализа.

Современная тенденция понимания рациональности в праве состоит в постепенном переходе от понятия формальной рациональности к концепту материальной рациональности, учитывающему социокультурные (экономические, политические, этические и т. д.) условия юридического дискурса[296]296
  Тухватулина Л. А. Проблема рациональности в науке о праве. Дисс… канд. филос. наук. М., 2017. С. 15.


[Закрыть]. В этом отношении принятая за основу веберовская классификация позволяет достаточно четко отграничить сущностные характеристики ratio. В первом случае – это формальная рациональность, ориентированная на количественное измерение существующих явлений. Применительно к характеристикам юридического формализма достаточно эффективно выявлять разумность и самодостаточность формируемой нормативной системы, ее структурированности и иерархичности и т. д.

Такие заданные критерии анализа исследуемого явления не позволяют учитывать все реалии современной государственно-правовой действительности. Даже без претензий на учет моральных представлений, поиска справедливости в существующих нормативных установлениях, содержания causa iusta судебных решений, позитивизм требует новых подходов. При этом важно раскрыть качественные аспекты оцениваемых явлений. Материальная рациональность в основу анализа закладывает качественную составляющую, отражающую специфику содержания нормативных положений государственно-властного характера. В этом плане при анализе рациональности права в русле юридического позитивизма, учитывая специфику современного постиндустриального общества, становится доступной для учета содержательная сторона нормативной системы. Например, в плане значимости некоторых интересов общественного характера или вариантов согласования общественной и государственной воли.

Важнейшим признаком юридического позитивизма некоторые из ученых называют производность права от государства[297]297
  Напр., Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2016. С. 5 и далее.


[Закрыть]. В таком понимании права могут отойти на второй план социологические, психологические, естественно-правовые аспекты. В пользу этого утверждения можно привести мнения как философов, так и ученых-правоведов. Например, как отмечает Л. А. Тухватулина, если такие аспекты в позитивизме не имеют доминирующего значения, это не значит, что они должны отсутствовать вовсе. В процессе своей эволюции позитивизм приобретает различные формы, меняется, не существует изолированно от других представлений о праве; дистанция от позитивизма Дж. Остина до современного позитивизма довольно велика[298]298
  Постклассическая онтология права / Под общ. ред. И. Л. Честнова. СПб.: Алетейя, 2016. С. 52.


[Закрыть].

Это весомый аргумент в пользу того, что недостаточно конструктивно современный юридический позитивизм оценивать и пытаться применить его базовые концепты только с точки зрения формальной рациональности. Это то же самое, что в определении понимания человека не учитывать уровень его развития в рамках современной концепции homo iuridicus, а вернуться на уровень постулатов понимания его как animal symbolicum – животного, творящего символы (в трактовке немецкого философа Эрнста Кассирера)[299]299
  Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры. М.: Гардарика, 1998.


[Закрыть].

Кроме того, проблему рациональности права нельзя ограничивать только сме ной парадигм в юридической науке. Необходимо исследовать, насколько обновляющееся правовое мышление адекватно конкретным условиям бытия и какова его результативность с точки зрения общепринятых представлений о рациональности как способности предвидеть состояния преобразуемого объекта и вносить в стихию социальных изменений планомерные начала[300]300
  Валдавина С. Э. Юридическая наука как вид рациональности: Дис… канд. филос. наук. Ростов-на-Дону, 2003. С. 8.


[Закрыть].

А. В. Пищулин обосновывает мнение, что юридический позитивизм предстает как актуальная современная данность, обладающая совокупностью признаков и специфической проблематикой. Есть основания полагать, что это – упрощенный подход, который не отражает реалий изменяющейся действительности. Позитивизм развивается с течением времени, приобретает различные оттенки, на него влияет и социологическая юриспруденция, и естественно-правовые концепции, современные коммуникативные и инструментальные концепции, а также философия постмодернизма. В этом смысле юридический позитивизм не существует вне временного контекста, следовательно, испытывает на себе влияние совершенно различных идеалов и взглядов, находящих свое отражение в научной мысли[301]301
  Пищулин А. В. Юридический позитивизм в современном правопонимании. С. 48.


[Закрыть].

Аналогичным образом можно охарактеризовать ситуацию в иных концепциях правопонимания. Например, профессор И. Л. Честнов, анализируя либертарную концепцию, справедливо отмечает, что в принципе нельзя отрицать универсальности таких модусов бытия права, как мера свободы, формальное равенство, справедливость, на чем настаивают сторонники либертарного правопонимания. Однако конкретное содержание меры свободы, формального равенства и справедливости обусловлено историческими и социально-структурными факторами, а потому всегда относительно[302]302
  Постклассическая онтология права. С. 19.


[Закрыть].

В настоящее время в свете развития государственно-правовых явлений лишь количественных характеристик рациональности права недостаточно. Слишком активно расширяется количество факторов, предопределяющих полноценное функционирование нормативных систем и механизма правового регулирования. Модифицируется система правовых средств, которые имеют важнейшее значение для юридического позитивизма.

Дальнейший анализ рациональности в русле ее материальной формы будет более наглядным, если сменить систему типологической группировки. Эффективной представляется классификация типов рациональности по этапам и способам познания объекта исследования, данная В. С. Стёпиным, который выделяет классический, неклассический и постнеклассический типы, основанные на особых видах рефлексии.

По специфике объекта познания классический тип сфокусирован на онтологической проблематике, неклассический – на анализе процедур построения знания, постнеклассический – на социально-культурной исследовательской программе. Исходя из того, что важнейшим критерием различения классической, неклассической и постнеклассической рациональности является тип системной организации осваиваемых объектов, характер их взаимодействия весьма различен. Для освоения объектов, организованных как простые системы, достаточно классической рациональности (она же формальная рациональность по предыдущей типологической группе).

Неклассический тип рациональности обеспечивает освоение сложных саморегулирующихся систем, постнеклассический – сложных, саморазвивающихся систем[303]303
  Степин В. С. Классика, неклассика, постнеклассика: критерии различения // Постнеклассика: философия, наука, культура. СПб.: Издательский дом «Мiръ», 2009. С. 250.


[Закрыть]. Есть все основания полагать, что к неклассической рациональности с учетом сложившихся реалий действительности уже можно относить как установление, так и реализацию норм права, принимая во внимание сложность правовой реальности, саморегулирующий характер которой предопределен большим количеством факторов. В ее рамках недостаточно стремиться, например, лишь к повышению мастерства правотворцев и правоприменителей. Важно найти баланс между целями властно-организованного воздействия и целями субъектов, на которых это воздействие осуществляется с учетом культурно-правовых и политико-правовых условий существования социума.

В настоящее время не представляется конструктивным делать акцент только лишь на властной принудительности и юридико-догматическом анализе права. Для классической рациональности был характерен монологизм, то есть отстаивание единой правильной позиции. В настоящее время рациональность иного типа направлена на диалогизм, то есть на признание правомерности и эффективности разных позиций, определение стратегии ее восприятия и ее интерпретации. Нормативные системы и механизм правового регулирования с позиции неклассической рациональности должны рассматриваться не как определенное информационное воздействие на субъекта, а как результат интеракции (предопределенного взаимодействия) разных субъектов. В ходе осуществления этих процессов появляются разные смыслы и значения, в том числе для определения качества формулируемых нормативных установлений через диалог государства и общества. Отмеченное позволяет провести некоторые параллели с социологической юриспруденцией.

Мнение о том, что государство выявляет социальные потребности и формирует норму права, является крайним упрощением социальной реальности[304]304
  Пищулин А. В. Юридический позитивизм в современном правопонимании. С. 102.


[Закрыть]. Ранний юридический позитивизм в некоторых случаях характеризовался тем, что не оценивал правовую реальность, а лишь формулировал нормативные установления на основании государственно-властного волевого воздействия. Для современного позитивизма такая ситуация абсолютно не характерна. В процессе установления правовых регулятивных систем осуществляется учет социальной действительности, при этом государство не является единственным участником правового дискурса.

Особую значимость в свете развития тенденций современного государства и права также приобретает разработанная Е. В. Булыгиным в русле лучших кельзеновских традиций теория нормативных систем. Этот вывод можно сделать, несмотря на достаточно нестандартное понимание систематизации, в основе которой Е. В. Булыгин позиционирует толкование права. Ученый утверждает, что нормы права обладают заданным смысловым значением, которое может меняться в результате толкования, так что правовая система превращается в набор специализированных нормативных систем[305]305
  Антонов М. В., Лисанюк Е. Н. Нормативные системы в теории права и логике норм. С. 7–9.


[Закрыть].

Специфика правовой реальности предопределяет активное переосмысление не только формы и содержания нормативных установлений, но также их взаимодействие с другими элементами правового дискурса. В русле развития общественных отношений в недалеком будущем важны будут не отдельные нормы права, а более укрупненные и эклектичные правовые конструкции – структурно-смысловые модели языкового характера, которые будут подчиняться закономерностям топической организации правового материала. Этот способ видоизмененной организации правового текста будет полезен при развитии и внедрении концепции машиночитаемого права, формирование которой будет основанием для переработки привычной системы нормативных формулировок и структурирования смысловых конструкций.

Нельзя не отметить в качестве прогрессивного явления и конвенциональность при создании позитивного права[306]306
  Дворкин Р. Империя права. М.: Издательство Института Гайдара, 2020. С. 161–208.


[Закрыть]. Пока эта тенденция характерна для англо-саксонской правовой системы, но, учитывая процесс правовой конвергенции, рано или поздно судебные прецеденты станут не отрывочными исключениями, а правилом и для континентальной правовой семьи. И тогда отечественные ученые-правоведы и юристы-практики начнут задумываться о качественных и количественных основаниях ratio decidendi.

Следует упомянуть факторы, которые все в большей степени оказывают влияние на сущностные положения юридического позитивизма, отраженные в позиции Т. Г. Стоцкой. Она акцентирует внимание на том, что в эпоху постиндустриального общества, в котором осуществляется все больший разрыв с классической культурой, активно осуществляется процесс, о котором с определенной степенью критичности идет отражение существующих факторов государственно-правового развития: «интернет, телевидение отвоевывают сознание человека, переопределяя его в противоположном к классической рациональности направлении»[307]307
  Стоцкая Т. Г. Феномен рациональности: философская традиция и современные интерпретации // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2009. № 96. С. 122.


[Закрыть].

В этот перечень можно добавить и иные составляющие – высокотехнологичные средства фиксации правонарушений, скорость и оперативность передачи различного рода информации как позитивного, так и негативного характера, активной предопределенности выбора варианта разрешения конкретной юридической ситуации различными потоками информации и т. д. Активно развивающийся научно-технический прогресс предопределяет формирование новых факторов как позитивного, так и негативного развития взаимодействия государства и социума. Так, например, возможности технического развития Интернет-ресурсов, информационных баз данных, средств и способов передачи информации способствуют развитию правотворческих и правоприменительных процедур. Так же значимы широкие возможности быстрого и оперативного ознакомления с законодательным массивом со стороны различных слоев населения и т. д. В этом свою ключевую и важнейшую роль могло бы сыграть коммуникативное взаимодействие общественных и государственных институтов. Но этой уже следующий, только зарождающийся этап развития юридического позитивизма.