Текст книги "Цифровой постимпериализм. Время определяемого будущего"

Развитие технологий позволяет человеку высвободить ресурсы для чего-то иного, помимо обеспечения нормального воспроизводства своей рабочей силы. Одной из наиболее популярных сегодня тем является обсуждение сущности и последствий четвертой промышленной революции – однако ее необходимо соотнести с предшествующими тремя этапами промышленного развития человеческого хозяйства. На первом этапе, в XVIII–XIX веках, произошла великая индустриальная революция – переход от ручного труда к машинному. «Прялка Дженни» Джеймса Харгривса, вытяжной прибор Уайатта, челнок-самолет Кея, прядильная машина Хайса[100]100
  Труевцев А. От самопрялки – к кольцепрядильной машине / А. Труевцев, В. Агапов // В мире оборудования. 2003. № 2 (31) [Электронный ресурс]. URL: http://legprom.net/print.php?id=1504 (дата обращения: 01.11.2021 года).


[Закрыть] – все эти нововведения англичан стали основой первой промышленной революции, многократно увеличившей производительность труда в ткацкой промышленности. Мускульный труд человека был поначалу вытеснен усложнением механизма, потом – энергией воды, впоследствии – энергией пара от паровой машины Джеймса Уатта. Научно-технический прогресс послужил появлению, с одной стороны, массы продукции, излишней для потребностей страны-производителя, с другой стороны, большого числа бывших рабочих и обанкротившихся ремесленников, ставших первыми «лишними людьми» капиталистической системы. Так началась интенсификация вытеснения труда человека из процесса общественного воспроизводства.

Вторая промышленная революция (конец XIX – начало XX веков) связана с внедрением поточного, конвейерного производства, многократно умножившего выпуск продукции в старых и новых отраслях. Распространение автоматических производственных линий, тракторов и иной сельскохозяйственной техники, замена электроэнергией энергии пара и другие факторы послужили причиной окончательного вытеснения физической силы человека машинами.

Третья промышленная революция (вторая половина XX века) характеризуется развитием компьютерных систем и приводит к первоначальному вытеснению умственного труда человека – пока еще простого, не связанного с творчеством. Однако четвертая промышленная революция, связываемая различными экспертами с появлением и распространением искусственного интеллекта, конвергенцией цифровых и биологических систем, гипотетически приведет к массовому высвобождению умственного труда человека – в том числе и творческого. Во всяком случае, сегодня мы видим достаточно быстрый процесс имитации отдельных когнитивных возможностей человека со стороны обучаемых программ. Так, переводы текста на другой язык, построение логистических маршрутов, автоматизация ретуши фотографий и многое другое, что ранее требовало наличия у человека специальных знаний, отныне содержится в том или ином приложении смартфона.

По мере научно-технического развития происходит вытеснение труда человека – и обуславливает иные требования к нему самому. От самой древности и вплоть до начального этапа развития капитализма человек должен был быть физически сильным или искусным работником. Первая и вторая промышленные революции позволили сконцентрироваться на интеллектуальном и культурном развитии человека – в котором СССР стал мировым ориентиром. Однако сейчас требования к человеку со стороны производственной системы минимальны – сравнительно высоки они только в тех областях, где требуется разработка или настройка созданного оборудования.

Здесь впору вспомнить о концепции свободного времени – ведь именно его объем, по мнению классиков, выступает мерилом общественного богатства и именно на его увеличение направлено научно-техническое развитие. Как писал Карл Маркс, «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства… По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе. Сокращение рабочего дня – основное условие». Казалось бы, современный этап научно-технической революции позволяет значительно высвободить объем необходимого труда человека – но это лишь характеристика уровня развития современных производительных сил, в то время как существующие производственные отношения – как воплощения экономических интересов, как те самые мотивы использования технологии – идут вразрез с общественными интересами и противоречат самой идее развития человека.

Президент компаний «Ашманов и партнеры» и «Крибрум» Игорь Станиславович Ашманов, один из корифеев отечественной IT-индустрии, так высказался по поводу влияния искусственного интеллекта на трудовые отношения: «Как ни странно, ИИ не освобождает труд, а закрепощает еще сильнее. Одни люди используют электронный хлыст, чтобы хлестать других людей с целью выжать больше денег»[101]101
  Бондарь В. Интервью с И. С. Ашмановым. Куда нас заведут искусственный интеллект и монополии типа «Яндекс. Всё» и «Сбер. Все»? // Бизнес Online: сайт. 25 октября 2020 [Электронный ресурс]. URL: https://www.business-gazeta.ru/article/485833 (дата обращения: 26.11.2021).


[Закрыть]. Подобный эффект можно увидеть в жизни сразу на нескольких уровнях: 1) в контроле деятельности рабочих со стороны искусственного интеллекта (И. С. Ашманов приводит пример полуавтоматизированного склада компании Amazon, в котором деятельность контролируемого персонала сводится к нагрузке товарами беспилотных «грузчиков»); 2) в манипулировании потребительским поведением людей со стороны операторов больших данных (к коим относятся уже все возможные данные людей, кроме, разве что, снов и ряда невысказанных мыслей); 3) контроль со стороны государства и (возможно) наднациональных структур международного управления и согласования (термин отечественного историка А. И. Фурсова) за поведением людей, основывающийся на тех же больших данных. Противоборство производственных отношений по отношению к социально-экономическому прогрессу не снимает антагонизма между необходимым трудом и свободным временем – капитал продолжает обращать свободное время человека в прибавочный продукт[102]102
  Межуев В. М. Социализм – пространство культуры (Еще раз о социалистической идее) // Знание. Понимание. Умение. 2007. № 1. С. 46.


[Закрыть], создавая иллюзии прогресса и удовлетворения потребностей человека.

Логика максимального самообогащения как проявление логики капитала приводит к двум важным проблемам научно-технического развития: во-первых, общественные выгоды от внедрения новых технологий присваиваются немногими, а во-вторых, само развитие науки и техники в качестве своей цели видит не развитие человека, не накопление знания, не улучшение уровня жизни людей, а все то же приращение прибыли. А это значит, что из всех проектов, который будет представлен на рынке, поддержку получит тот, за который проголосует рублем (долларом, юанем) большая доля платежеспособного спроса. В случае же доминирования среди населения идеи общества потребления, львиная доля проектов будет связана с обеспечением «хлебом» и «зрелищами», а вовсе не с решением сложных задач познания или роста уровня жизни наименее обеспеченных слоев населения – людей, находящихся в беде бедности. Наиболее яркий пример здесь – использование компьютерных технологий. Для того, чтобы запустить человека в космос, было достаточно компьютера «Стрела», производительностью 2 тысячи операций в секунду. Современные смартфоны имеют в тысячу раз большую производительность, но она используется преимущественно как инструмент досуга и развлечения (со стороны потребителя) и инструмент маркетингового манипулирования (со стороны производителя).

Возникает логичный вопрос: если создается нечто, что может быть использовано во всеобщее благо, то как предотвратить использование этого нечто во вред? И здесь уже возникает вопрос о соотношении в человеке, с одной стороны, индивидуального, коллективного и общественного, а с другой стороны, непосредственно человеческого и звериного.

События 2020–2021 годов, связанные с так называемой эпидемией коронавируса, сделали явными многие стороны жизни современного человека, которые ранее маскировались относительно высоким уровнем жизни малой части населения планеты, сосредоточенной в наиболее развитых странах мира. В частности, идея непрерывного экономического развития оказалась погребена под «коронакризисом» (приставка актуальна лишь для поверхностного слоя проблемы, в основе которой лежит системный кризис капитализма, перешедший в активную стадию в 2008 году) и реформаторскими порывами экологов-банкстеров, останавливающих и сокращающих индустриальное производство. Идея гражданского общества разбилась от слаженных тоталитарных действий подавляющего большинства государств планеты под лозунгами предотвращения роста заболеваемости. Люди оказались максимально разрозненными, управляемыми со стороны всех современных средств массовой информации, подверженными панике и не обладающими навыками критического мышления. В то же время мировая элита, сотканная, прежде всего, из собственников крупного капитала и их ближайшей обслуги, показала себя не людьми, но функцией капитала – как в известном определении Томаса Джозефа Даннинга – «…при 300 процентах нет такого преступления, на которое он [капитал] не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы»[103]103
  Маркс К., Энгельс Ф. Капитал. Критика политической экономии. Том 1. Кн. I: Процесс производства капитала // Сочинения. 2-е изд. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. Т. 23. С. 770.


[Закрыть]. 2020–2021 годы примечательны тем, что государство практически в неприкрытом виде обеспечивает поддержку крупного капитала при подавлении интересов населения и институционально близкого к нему малого и среднего бизнеса – что выражается в итоге в ускорении концентрации капитала и ускорении роста неравенства населения.

Нидерландские исследователи сравнивают современный этап концентрации капитала с «Позолоченным веком» – периодом быстрого накопления капитала в США конца XIX века, связанного с именами Джона Рокфеллера, Эндрю Меллона, Эндрю Карнеги, Джона Моргана, Корнелиуса Вандербильта, семьи Асторов[104]104
  Fernandez R. Engineering digital monopolies. The financialisation of Big Tech. SOMO / R. Fernandez, I. Adriaans, T. J. Klinge, R. Hendrikse. Amsterdam: December, 2020. 50 р. P. 12.


[Закрыть]. В этот период достижения второй промышленной революции слились с алчностью их коммерциализаторов, а получившие широкое распространение идеи естественного отбора Чарльза Дарвина сочетались с идеями социального дарвинизма и концепцией свободного саморегулируемого рынка. Современными аналогами Standart Oil выступают деперсонифицированные (точнее, связанные с именами медийных управляющих, а не реальных собственников) Facebook, Alphabet, Alibaba, Amazon и другие цифровые монополии. Эти компании являются агрегаторами больших данных, работающими на сетевых эффектах, сами они являются не производителями, а посредниками между покупателями и продавцами или продавцами и разработчиками[105]105
  Там же.


[Закрыть]. Профессор Гарварда Шошанна Зубофф указывает на то, что доминирование таких компаний-агрегаторов приводит к развитию нового витка накопления капитала, именуемого надзорным капитализмом.

Однако здесь центральным вопросом является остается вопрос производственных отношений – отношений собственности. В числе собственников IT-гигантов (что характерно, не только американских, но и китайских тоже) выступают холдинговые компании Vanguard Group, Black Rock, State Street, T. Rowe Price, Fidelity и некоторые другие. Первые три фонда в совокупности владеют активами на 15 трлн долларов, в том числе, 88 % компаний списка крупнейших американских компаний рейтинга S&P 500. В структуре собственности российских компаний эти фонды, по всей видимости, представлены слабо – кроме «голубых фишек», в числе которых Сбер, ВТБ, Лукойл, доля в которых составляет около 1 %. На мировой же арене, помимо IT-компаний, им принадлежит по 15–25 % акций крупнейших банков (Bank of America, JP Morgan, City Group, Wells Fargo, Goldman Sachs, Morgan Stanley), нефтяной промышленности, военно-промышленного комплекса.

Отдельный интерес вызывает участие означенных инвестиционных фондов в фармацевтических компаниях – в числе которых GlaxoSmithKlinec и Pfizer – и в крупнейших СМИ (Time Warner, Comcast, Disney и News Corp), что дает возможность управления медиапространством в целях обеспечения прибыли производящим компаниям. При этом структура собственности холдинговых компаний остается закрытой. Как отмечает д.э.н., профессор Валентин Юрьевич Катасонов, известно лишь, что по аналогии с перекрестным владением крупнейшими корпорациями сами фонды также находятся в перекрестной собственности друг у друга[106]106
  Катасонов В. Ю. Кто стремится утвердить свою власть над миром // Фонд стратегической культуры [Электронный ресурс]. URL: https://www.fondsk.ru/news/2020/08/10/kto-stremitsja-utverdit-svoju-vlast-nad-mirom-51586.html (дата обращения: 03.11.2021).


[Закрыть]. Разумеется, холдинговые компании участвуют и в современной экологической повестке дня, в которой проявляется их возможность управлять корпоративными решениями. В частности, ведущие фонды стали подписантами Net Zero Asset Managers, инициативы по достижению целей нулевых выбросов к 2050 году[107]107
  Инициатива Net Zero Asset Managers [Электронный ресурс]. URL: https://www.netzeroassetmanagers.org/ (дата обращения: 03.11.2021).


[Закрыть]. В то же время американские эксперты указывают на то, что растущая доля собственности Vanguard Group и прочих в структуре ведущих транснациональных компаний ведет к усилению их контроля за корпоративной политикой – то есть, к обретению ими реальной экономической власти[108]108
  Breen O. Suddenly Vanguard, BlackRock, State Street not only have the assets // RIABiz: сайт. Текст: электронный. URL: https://riabiz.com/a/2021/7/28/suddenly-vanguard-blackrock-state-street-not-only-have-the-assets-but-the-power-of-esg-mandates-which-make-them-a-growing-threat-to-shareholder-d-emocracy-critics-say (дата обращения: 03.11.2021).


[Закрыть] во всех сферах общественного воспроизводства. Тем самым, в последние годы тенденция к концентрации крупного капитала только усиливается.

Следствием концентрации капитала выступает и рост неравенства населения как по имуществу, так и по доходам. В частности, президент Всемирного банка Дэвид Мэлпасс отметил в октябре 2021 года, что доходы 40 % самых богатых быстро восстановились, тогда как у беднейших 40 % восстановление даже не начиналось. Если же говорить о Российской Федерации, то здесь ситуация наиболее показательная: по данным Forbes, с марта 2020 года по март 2021 года совокупное состояние российских миллиардеров выросло на 207 млрд долларов и составило рекордные 663 млрд долларов[109]109
  Березанская Е. 200 богатейших бизнесменов России – 2021. Рейтинг Forbes // Forbes [Электронный ресурс]. URL: https://www.forbes.ru/rating/426935–200-bogateyshih-biznesmenov-rossii-2021-reyting-forbes (дата обращения: 03.11.2021).


[Закрыть] при падении реальных доходов населения на 3,6 % в I квартале 2021 года по отношению к I кварталу 2020[110]110
  Росстат отчитался о снижении реальных располагаемых доходов россиян // РБК [Электронный ресурс]. URL: https://www.rbc.ru/economics/29/04/2021/608abee49a79476629102b9b (дата обращения: 03.11.2021).


[Закрыть].

Ускорение роста неравенства в мире указывает на оптимизацию структуры потребления мирового совокупного продукта в сторону отказа от дорогостоящего содержания среднего класса и решения проблемы снижения нормы прибыли (объективной тенденции капитализма) за счет ухудшения уровня жизни основной массы населения земного шара – что показательно, на этот раз не только в колониальных развивающихся странах, но и в странах развитых – и прежде всего, в Европе, Австралии, Северной Америке.

Последствия массового перевода работников на удаленный режим работы еще только предстоит оценить. Для многих компаний это решительно позитивный фактор – снижение издержек на содержание офисов и перенос части издержек на самих работников. Для отдельных категорий сотрудников дистанционная работа также является более предпочтительной – если уровень и образ жизни позволяют комфортно работать из дома или иных пространств. Конечно же, неоспорима выгода для поставщиков технологических решений удаленной работы… Что же касается негативных проявлений – падения производительности труда, удлинения рабочего дня, повышенной нагрузки на глаза из-за переноса совещаний в формат видеоконференций, сокращения социальных взаимодействий и разобщения сотрудников – с подобными и иными проявлениями людям придется работать уже в ближайшем будущем. Немаловажно, что совокупные общественные издержки от удаленной работы будут превышать выгоды – но современная система оценки эффективности мыслит выгоду на уровне предприятия – и даже увеличение выручки медицинских компаний различного профиля будет полагаться экономическим ростом, а то и социально-экономическим развитием. Тогда как при системном подходе к развитию хозяйства подобная ситуация означает дополнительное отвлечение ресурсов на воспроизводство рабочей силы – тех ресурсов, что могли быть направлены на подлинное развитие, а не на восстановление рабочей силы после длительного труда в неблагоприятных для тела и психики человека условиях.

Куда более показательными являются последствия перевода школьного и высшего образования на цифровые платформы. Помимо снижения качества образовательного процесса, есть данные НИИ гигиены и охраны здоровья детей и подростков, свидетельствующие об ухудшении физического и психического состояния обучающихся[111]111
  Владислав Кучма: Дистанционное образование будет иметь последствия // Сеченовский университет: сайт. Текст: электронный. URL: https://www.sechenov.ru/pressroom/news/vladislav-kuchma-distantsionnoe-obrazovanie-budet-imet-posledstviya/ (дата обращения: 03.11.2021).


[Закрыть]. Сегодня происходят необратимые и трудно компенсируемые изменения подрастающего поколения – от учащихся младших классов до старшекурсников – выражаемое в сокращении, во-первых, когнитивных навыков, а во-вторых, социальной активности. Дистанционное образование и работа, локдауны, иные ограничения свободы перемещения, общения и обмена культурным опытом людей – все это приводит к усилению разобщения людей, укреплению их атомизации и индивидуализации. Общество индивидов обращается в «дивидизированное», разделенное общество, которое становится легко управляемым со стороны имеющего свои цели и административный потенциал меньшинства посредством современных IT-технологий. Как отмечает д. филос. н, профессор Андрей Иванович Макаров, «дивид – это атом, фатально разделенный с другими атомами… Человек больше не частица, он – волна в потоке очень быстрых изменений, темп и ритм которых несоразмерны его сознанию и телу»[112]112
  Макаров А. И. Массовое дистанционное обучение как глобальный социальный эксперимент по разобщению людей // Logos et Praxis. 2021. № 1. С. 31–35.


[Закрыть]. Необходимо отметить, правда, что здесь речь идет об обществе в целом как объекте контроля и манипуляции со стороны определенных элитных групп. В каком-то смысле, идея существования преследующих свои экономические интересы элит является спасительной для человечества – ведь, если представить себе, что такого явления нет, то куда движется человек, ослепший в хаосе сотворенного техномира?.. Впрочем, именно концом истории называется ситуация выпадения человека из общественного производства как существа целостного и целеполагающего. Идея общества потребления нанесла первый удар по сознательности человека[113]113
  Терещенко Н. А. Окольные тропы цивилизованности: об опасности неистории // Восточно-Европейский научный журнал. 2016. № 1. Том 9. C. 135–139.


[Закрыть], поместив его в торжество удовольствия здесь-и-сейчас, сегодня же человек находится в концептуальном подчинении государственных и информационно-коммуникационных структур, обеспечивающих и целеполагание, и выбор.

То, что предназначено для основной массы населения – «цифра» – табуируется для элиты, уделом которой остается «аналоговое» потребление – и в первую очередь, образование – в том числе, кстати, не только школьное и вузовское – но и различное иное профессиональное и дополнительное образование человека, происходящее посредством индивидуальной работы с преподавателями / тренерами и чтения бумажных книг. На этом уровне закладывается грядущее уже физиологическое различие между людьми (по-разному развитые мозг и тело – не говоря о различиях социальных и когнитивных приобретенных навыков), воспроизводимая в возможной жесткой кастовой системе с минимальными социальными лифтами.

Возникает вопрос – а где здесь человек? Ответ всегда один – в центре социально-экономической системы. Вопрос лишь только в его сознании себя таковым, и, что в сравнимой степени важно, отношение к другому как к такому же человеку, а не как к объекту удовлетворения своих потребностей и порожденных ими экономических интересов. Одной из возможных угроз в отсутствие такого осознания, перехода к «жизни по духу» как антитезы «жизни во плоти» по определению итальянского богослова Иохима Флорского, будет полная утрата субъектности человека (как индивида и общества) в своем же развитии – подобно тому, как бывший крестьянин обратился в бесправного наемного работника капиталистического предприятия. Но в условиях технологического развития отчуждение человека происходит и будет происходить не только в пользу собственника средств производства, но и в отношении созданного человечеством техномира.

Определение возможных альтернатив происходящего и грядущего цифрового регресса человека как биологического и социального организма – и как Человека с большой буквы (человечества, общности) – обуславливает необходимость рассмотрения всего пройденного пути развития человека, и выделение движущих сил этого процесса позволит определить возможные его направления на перспективу.

Эрих Фромм писал: «Когда животное возвысилось над природой и, преодолевая чисто пассивную роль «твари», стало (с точки зрения биологии) самым беспомощным животным, – произошло рождение человека»[114]114
  Фромм Э. Здоровое общество // Психоанализ и культура: Избранные труды Карен Хорни и Эриха Фромма. М., 1995. 624 с. С. 292.


[Закрыть]. В человеке сосредоточены два начала – животное, несущее в себе следы биологической эволюции жизни на планете, и непосредственно человеческое, искусственное, выражаемое в том, что порождает и творит сам человек (в смысле и отдельного индивидуума, и человечества, взятого во всем времени и пространстве). Если первое обусловлено генетически, то второе приобретается человеком в процессе обучения в окружающей его социальной среде как в период своего формирования, так и на протяжении всей жизни.

Современная культура стремится к стиранию границ между человеком и животным, что выражается в анимализации человека (его сведению к животному) и в гуманизации животных, что порой распространяется даже и на растительный мир. Также стираются границы и между человеком и техникой. Как отмечает д.филос.н., профессор Наталья Николаевна Ростова, «Не осилив мысль о самом себе, человек решил делегировать способность мышления миру»[115]115
  Ростова Н. Н. Человек на границе животного мира // Вестник Томского государственного университета. 019. № 446. С. 68–75, С. 74.


[Закрыть]. Утрата человеком человека внутри себя приводит к утрате субъектности в творящемся процессе развития и природы, и культуры.

В известной книге Евгения Серафимовича Велтистова и известной кинокартине «Приключения Электроника», казалось бы, главный сюжет – процесс очеловечивания машины. Но при таком взгляде переходит на второй план процесс обращения в человека – прообраза Электроника, Сергея Сыроежкина, который в течение фильма вырос из человека-животного в человека-человечного, живущего не только личной выгодой, следовании на поводу похотей и страстей, но категориями добра, совести, чести, любви и другими, не требующими оснований, но составляющих основание подлинно человеческого бытия – метафизическое ее основание. И здесь уместно известное высказывание Мураба Мамардашвили: «человек – это усилие быть человеком».[116]116
  Мамардашвили М. К. Необходимость себя. М., 1996. 432 с. С. 119.


[Закрыть] Если человек перестает быть человеком и отдает себя во власть стихийно действующих сил, то именно это означает конец истории, а не установление либеральной демократии согласно Френсису Фукуяме[117]117
  Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Перевод с англ. М. Б. Левина. – М.: ACT: Ермак, 2004. 588 с.


[Закрыть].

Стихийно действующим силам здесь созвучна идея совершенного, не сдерживаемого никаким сознательным воздействием человека (в т. ч. через государство) рынка, основанного на «божественном» статусе частной собственности и максимизации личной выгоды как источника выгоды для всех. Несмотря на явную трансформацию капиталистического способа производства в иную систему производительных сил и производственных отношений, главный принцип и ориентир максимизации личной выгоды элитных групп в ней сохраняется, переходя на новый уровень трансграничности власти-без-собственности. Причем, этот процесс перехода отвечает именно животному стремлению человека (в данном случае элитных групп) к биологическим преимуществам, сводящимся к еде, размножению и доминантности для избранных при понижении в правах чрезмерно расплодившегося (по убеждению прошлых и нынешних мальтузианцев) остального человечества. Совокупное интеллектуальное, научное, культурное, хозяйственное развитие человека здесь становится жертвой реализации индивидуальных базовых потребностей, различающихся только по форме – натуральные «аналоговые» для элиты и виртуальные «цифровые» для основной массы населения, которая будет допущена до жизни в «новой нормальности».

Единственным базовым условием недопущения цифрового регресса общества является поворот человека к человеку в критической массе общества (численность будет зависеть от способности входящих в нее субъектов влиять на тех, кто находится за ее пределами), что приведет к изменению, в первую очередь, производственных отношений между людьми (отношений собственности), что обусловит смену системы распределения поначалу производимого продукта, а впоследствии и производительных ресурсов человечества. В случае такого исхода происходящих трансформационных процессов возникнет необходимость создания инструментария для эффективной работы системного народного хозяйства (в национальном – слабо реализуемым ввиду сложности современной системы разделения труда, региональном или планетарном – более предпочтительном – масштабах).

Условием эффективного анализа народного хозяйства – и адекватности последующих управленческих решений – выступает наличие исходных статистических данных. Современные статистические системы – такие как система национальных счетов и производные от нее – не отвечают поставленным задачам оценки действительного хозяйственного развития ввиду учета виртуальных и чуждых целям развития результатов деятельности человека. В первую очередь необходимо воссоздание и творческое переосмысление под нужды сегодняшнего дня системы учета, базирующейся на ведущей роли реального сектора в общественном воспроизводстве как сектора, в котором и только в котором создается распределяемая в дальнейшем на непроизводственную сферу стоимость. Также необходимым представляется преодоление виртуализации производства и потребления, создание системы оценки эффективности, выражаемой не в деньгах, исчерпавших свое значение меры стоимости в современном мире, а в натуральных единицах как в части затраченных ресурсов, так и относительно достигнутых результатов. Определенным подспорьем здесь могут служить интенсивно развиваемые в связи с общим трендом на «экологизацию» экономики критерии экологического, социального и корпоративного управления (ESG), служащие пока что логике индивидуального накопления, а не всеобщему благу.

Наиважнейшей задачей по мнению автора представляется масштабная переоценка созданного человеком техномира с позиций соответствия прогрессу человека и общества с целью исключения лишнего и препятствующего означенному поступательному движению вверх. В таких условиях «цифровые» и сопряженные с ними технологии займут положенное им место инструмента развития, и проблема отчуждения человека от самого себя в отношении массы сотворенного его трудом искусственного мира будет снята на новом витке диалектического отрицания отрицания.