Текст книги "Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства"

Во всех православных коллегиумах предпринимались большие усилия для организации изучения немецкого языка, и в документации часто встречается информация о покупках большого количества немецких грамматик. При этом авторство пособий установить нелегко, лишь в отдельных случаях такого рода упоминания встречаются в воспоминаниях бывших студентов[270]270
  Литинский В. Картинки из прошлого Черниговской духовной семинарии // Прибавление к Черниговским епархиальным известиям. 1899. № 2. С. 84.


[Закрыть]. Некоторые из них отмечали, что учились по грамматике Франца Голтергофа (Franz Holterhof), доктора теологии из Галле[271]271
  Гельтергоф Ф. Немецкая грамматика: В которой не токмо все части речи или произведение слов, но и синтаксис или сочинение слов, оба надлежащими примерами обьяснены. М., 1784.


[Закрыть], а также Иоганна Кристофа Готтшеда (Johann Christoph Gottsched)[272]272
  Греч И.М. Готтшедова немецкая грамматика: Сочиненная в пользу и употребление благороднаго юношества при Сухопутном шляхетном кадетском корпусе. СПб., 1760.


[Закрыть], профессора Лейпцигского университета, который не только был известным философом, но и оказал влияние на становление норм немецкого литературного языка. Говоря об изучении языков, следует отметить, что в литературе упоминалось о раннем (по сравнению с другими учебными заведениями империи) начале изучения немецкого языка в коллегиумах, особенно Харьковском (с 1740 года), о приглашениях преподавателей из-за границы (их имена не были установлены)[273]273
  Солнцев П. Очерк истории Харьковского коллегиума. Харьков, 1881. С. 14.


[Закрыть]. Наши поиски дали имена первых преподавателей: «господин Бонеберг», «магистр Готфрид Юнгиус», «господин Герц»[274]274
  Отдел рукописных фондов и текстологии Института литературы им. Т.Г. Шевченко Национальной академии наук Украины (далее ОР ИЛ). Ф. 37. Д. 360. Л. 26; Письма партикулярные к Его Преосвященству от губернатора Щербинина // Курские епархиальные ведомости. Часть неофиц. 1874. № 1. С. 42.


[Закрыть]. Их приглашение мотивировалось именно высоким уровнем полученного образования. В начале 1780-х годов в том же коллегиуме преподавал немецкий язык Карл-Иоганн Феген, который позже перешел в Киево-Могилянскую академию[275]275
  Сандалюк О.М. Феген Карл-Йоганн // Києво-Могилянська академія в іменах, XVII–XVIIІ ст.: Енцикл. вид. Киïв, 2001. С. 559.


[Закрыть]. Остановившись на этих примерах, отметим, что иностранцы-преподаватели привлекались в коллегиумы прежде всего для преподавания языков (это касается и французского). Кстати, в большинстве семинарий Российской империи преподавание немецкого и французского языков станет регулярным только в конце XVIII века[276]276
  Знаменский П. Указ. соч. С. 458.


[Закрыть].

Преподавание математики в коллегиумах велось по нескольким пособиям арифметики, геометрии и тригонометрии Д. Аничкова[277]277
  Аничков Д.С. Теоретическая и практическая арифметика: В пользу и употребление юношества. М., 1764.


[Закрыть], который выступил переводчиком работ выдающегося немецкого математика, физика, астронома Иоганна-Фридриха Вейдлера (Johann Friedrich Weidler), преподавателя Виттенбергского университета. Эти издания коллегиумы закупали десятками экземпляров[278]278
  ЦГИАУК. Ф. 990. Оп. 1. Д. 848. Л. 46.


[Закрыть]. Яков Толмачев[279]279
  Яков Толмачев (1779–1873) позже станет профессором Санкт-Петербургской духовной семинарии, затем профессором Санкт-Петербургского университета, профессором и директором Петербургского Главного педагогического института.


[Закрыть] вспоминал, что, будучи учителем, готовился к занятиям в Харьковском коллегиуме по полному курсу Вейдлера на латинском языке[280]280
  Толмачев Я.В. Автобиографическая записка // Русская старина. 1892. Т. 75. С. 704.


[Закрыть]. Ориентация на эти пособия выступает важным свидетельством приобретения арифметикой статуса одной из дисциплин курса «новой» гимназии начала ХІХ века, о процессах перемещения элементарной математики из курса философии в низшие классы гимназий.

Хотя статус поэтики и риторики как нормативных дисциплин оставался неизменным до конца XVIII века, в этих курсах наблюдаются новые акценты и отход от традиционных дефиниций[281]281
  Лахманн Р. Указ. соч. С. 165.


[Закрыть]. Во второй половине века происходил постепенный отказ от традиций и авторов, которых изучали в иезуитских коллегиумах. Основным стало пособие Иоганна Фридриха Бурга (Johann Friedrich Burg) «Основы риторики»[282]282
  Bugrii. Elementa oratoria ex antiquis atgue recentioribus facto praeseptorum delectu tironibus eloquentiae ab imis principiis ac fundamentis sensim ad difficiliora et summa justo ordine manuducendis et prudenter insituendis accomodata, antea quidem in usum Gymnasiorum Vratislaviensium nunc vero juventutis Rossicae revica, aucta et emendata / Edidit Nicolaus Bantisch-Kamenski. Mosquae, 1776.


[Закрыть]. Автор был известным теологом середины ХVІІІ века, учился в Лейпцигском университете. Это пособие значится и в инструкциях, и в отчетах преподавателей[283]283
  ЦГИАУК. Ф. 1973. Оп. 1. Д. 1265. Л. 7.


[Закрыть], а также встречается в воспоминаниях[284]284
  Толмачев Я.В. Указ. соч. С. 703.


[Закрыть]. По этому пособию, много раз переиздававшемуся, учились во многих семинариях Российской империи в начале XIX века вплоть до конца 1830-х годов[285]285
  Порфирьев И.Я. Воспоминания И.Я. Порфирьева, профессора русской словесности Казанской Духовной Академии // Православный собеседник. Казань. 2005. № 2(10). С. 95.


[Закрыть]. В коллегиумах оно было положено в основу преподавания уже в 1770-е годы, через несколько лет после первой публикации. Ученики коллегиума вспоминали, что на занятиях штудировали и «Геснеров лексикон»[286]286
  Толмачев Я.В. Указ. соч. С. 703.


[Закрыть]. Этот лексикон составил Иоганн Матиас Геснер (Johann Matthias Gesner)[287]287
  Геснер И.М. Полной латинской Геснеров лексикон с российским переводом: С прибавлением к нему греческих слов и Российскаго реэстра. М., 1796–1798. Ч. 1–3.


[Закрыть], профессор элоквенции Геттингенского университета, основатель Филологической семинарии, который, как отмечали исследователи, отбросил старогуманистический подражательный метод и ввел новогуманистический, согласно которому классики были материалом для эстетико-литературного и исторического образования[288]288
  Паульсен Ф. Исторический очерк развития образования в Германии. М., 1908. С. 134–135.


[Закрыть]. Эти лексиконы все православные коллегиумы закупали десятками[289]289
  ЦГИАУК. Ф. 990. Оп. 1. Д. 848. Л. 46.


[Закрыть], и в реестрах библиотек значится огромное количество экземпляров. Упомянув о покупках книг коллегиумами, подчеркнем, что речь идет не о централизованных закупках (такой системы в Российской империи еще не существовало), а о местной инициативе ректоров, епископов, преподавателей. К этому времени относятся многочисленные факты изданий переводов учебных и научных книг (в империи или по заказу за границей). Однако эти факты нельзя автоматически считать подтверждением наличия книг в учебных заведениях, тем более их использования в учебном процессе (и тиражи изданий были мизерными)[290]290
  Фролов Э.Д. Русская наука об античности: историографические очерки. СПб., 1999. С. 50.


[Закрыть]. К сожалению, такие перечни нередко становятся основой для ошибочной практики механического «записывания» всех изданий в качестве учебных пособий коллегиумов или семинарий, что искажает реальную картину учебного процесса.

Во второй половине века самостоятельный статус приобретает ряд дисциплин (прежде всего история и география), которые до этого изучались в курсе риторики. Говоря о курсе истории, необходимо подчеркнуть, что в 1770-е годы она становится отдельным предметом преподавания в коллегиумах (сначала вместе с географией). Хотя Екатерина ІІ отметила необходимость изучения истории в духовных школах империи, что нашло отражение в Проекте и Уставе духовных учебных заведений (1766 год)[291]291
  Рождественский С.В. Материалы для истории учебных реформ в России в XVIII–ХІХ веках. СПб., 1910. С. 312–313.


[Закрыть], этот проект не был реализован, и только с конца 1780-х годов история начала преподаваться в некоторых семинариях, хотя и в начале ХІХ века она преподавалась далеко не везде[292]292
  Знаменский П. Указ. соч. С. 780, 781.


[Закрыть]. В Харьковском коллегиуме в соответствии с инструкцией Самуила Миславского 1769 года[293]293
  Лебедев А.С. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть] при изучении этой дисциплины рекомендовалось обращаться к труду по всемирной истории Иеронима Фрейера (Hieronymus Freyer)[294]294
  Фрейер И. Краткая всеобщая история, с продолжением оной до самых нынешних времен и присовокуплением к ней российской истории: Для употребления учащагося юношества с нем. на рос. язык переведена при Имп. Моск. Университете. М., 1769.


[Закрыть], преподавателя риторики в Галле, который получил известность именно работами в области истории. В той же инструкции фигурировали труды Иоганна Готлиба Гейнекция и самый известный труд немецкого профессора поэтики и риторики Даниэля Георга Морхофа (Danielis Georgii Morhofii)[295]295
  Morhofii D.G. Polyhistor literarius, philosophicum et practicus. Cum accessionibus virorum clarissimorum Ioannis Frickii et Ioannis Mollert. Lubecae, 1732.


[Закрыть]. Автор инструкции подчеркивал, что он требует опираться в преподавании именно на эти книги. В коллегиумах обращались и к сочинениям по истории Кристофа Целлария, много раз издававшихся в разных городах Европы[296]296
  Cellarius C. Historia universalis breviter ac perspicue exposita, in antiquam, et medii aevi ae novam divisa, cum notis perpetuis. Ienae: sumtu Io. Felicis Bielckii, 1730.


[Закрыть]. Привлекались и переведенные на русский язык труды Самуэля Пуфендорфа «Введение в историю», церковная история Барония, «Введение в генеральную историю» Г. Кураса и работа по российской истории А.Л. Шлецера. О значении труда С. Пуфендорфа, первого пособия по всемирной истории в Российской империи, в литературе сказано немало[297]297
  См: Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом: В 2 т. СПб., 1862. Т. 1. С. 324–326; Малышева Н.И. Политико-правовое наследие Самуила Пуфендорфа // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 1999. № 1. С. 126–127.


[Закрыть]. При этом исследователи документально подтвердили использование этого пособия в учебном процессе только в нескольких учебных заведениях Москвы и Петербурга. На этом фоне поразительными находками можно считать два реестра личной библиотеки преподавателя Харьковского коллегиума Лаврентия Кордета[298]298
  ОР ИЛ. Ф. 20. Д. 953. Л. 230–270; РГИА. Ф. 796. Оп. 67. Д. 572. Л. 3–5. В реестрах зафиксировано более двухсот книг.


[Закрыть]. Реестры свидетельствуют о целенаправленном подборе Л. Кордетом пособий по истории. В его библиотеке были книги Самуэля Пуфендорфа (Samuel Pufendorf) «Введение в историю»[299]299
  Пуфендорф С. Введение в историю знатнейших европейских государств: С примечаниями и политическими разсуждениями / Переведена с нем. Б. Волковым. СПб., 1767.


[Закрыть], Гилмара Кураса (Hilmar Curas) «Введение в генеральную историю»[300]300
  Курас Г. Введение в генеральную историю / На рос. язык переведено канцелярии Академии наук секретарем С. Волчковым. СПб., 1747.


[Закрыть], церковная история Барония, работы Фрейера, Буддея, Боссюэ, Лакроца. Эти пособия прекрасно зарекомендовали себя. Не случайно пособие Кураса переиздавалось в Европе 13 раз, Фрейера – 9, Пуфендорфа – 4[301]301
  Смагина Г.И. Немецкие учебники по всеобщей истории в российской школе ХVІІІ в. // Немцы в России: Российско-немецкий диалог: Сб. статей / Отв. ред. Г.И. Смагина. СПб., 2001. С. 185.


[Закрыть]. При этом работа Фрейера, которую использовали в учебном процессе в коллегиумах,[302]302
  ЦГИАУК. Ф. 1973. Оп. 1. Д. 1254. Л. 4.


[Закрыть] во второй половине века очень редко встречалась в учебных заведениях Российской империи, и только в Московском университете она была основным пособием по курсу истории[303]303
  Фролов Э.Д. Русская наука об античности: историографические очерки. СПб., 1999. С. 101–102.


[Закрыть]. Священную историю в коллегиумах преподавали, опираясь на труд известного немецкого педагога и писателя Иоганна Гюбнера (Johann Hьbner)[304]304
  Гюбнер И. Сто четыре священныя истории Ветхаго и Новаго Завета: Выбранныя из священнаго писания и изряднейшими нравоучениями снабденныя / Изданныя г. Иоанном Гибнером / Пер. с лат. на рос. язык студентом Матвеем Соколовым. М., 1781.


[Закрыть]. Основной учебной книгой для преподавания географии в коллегиумах была работа того же Иоганна Гюбнера «Земноводного круга краткое описание» (она значилась в отчетах преподавателей и реестре Л. Кордета, преподававшего также географию). Эта книга была переведена на все европейские языки, выдержав при жизни автора 36 изданий, и писалась именно с учебной целью[305]305
  Лебедев Д.М. География в России Петровского времени. М.; Л., 1950. С. 342, 343.


[Закрыть].

В коллегиумах нередко прибегали также к самостоятельным переводам и публикации учебных пособий европейских авторов, которые делались студентами под руководством преподавателей. Например, в Харьковском коллегиуме были переведены с немецкого выдержки лекций профессора словесности и этики Христиана-Фюрхтеготта Геллерта (Christian Fьrchtegott Gellert), которые он читал в Лейпцигском университете[306]306
  Геллерт Х.Ф. Рассуждения, извлеченные из сочинений Геллерта / Пер. с нем. в Харьковском коллегиуме. Харьков, 1807.


[Закрыть].

Названные учебные пособия, применявшиеся в грамматических классах, классах поэтики и риторики православных коллегиумов, являются важными свидетельствами значительных изменений содержательного наполнения образовательной программы. В это время везде в Европе латинский язык утрачивает свое былое значение, становясь одним из предметов «гимназического курса». Процессы переориентации гуманистической школы на локальные языки (что также относят к элементам кризиса средневековой модели университета) отразились и на православных коллегиумах, в которых русский язык начинает принимать на себя некоторые функции латинского[307]307
  В настоящей статье не рассматривались пособия по русскому языку, поэтике и риторике, которые были отдельными дисциплинами.


[Закрыть]. В связи с этим активизируется и процесс преподавания «новых» языков. Программа этих классов православных коллегиумов постепенно эволюционирует к программам гимназий модернизированного типа, возникающих повсюду в Европе.

Середина XVIIІ века также являет собой рубеж, который знаменует в истории православных коллегиумов переход от преподавания аристотелевско-схоластической философии к лейбнице-вольфианской. В основу преподавания философии во всех православных коллегиумах с 1750-х годов были положены работы немецкого философа Фридриха Христиана Баумейстера (Friedrich Christian Baumeister). Есть возможность (прежде всего, опираясь на инструкцию 1769 года) назвать конкретный учебник Ф. Баумейстера по философии на латинском языке, состоящий из логики, метафизики и этики, по которому начали преподавание[308]308
  Baumeister F.C. Elementa philosophiae recentioris usibus inventutis scholasticae accommadata / Ed nova, auctior et emendatior M. Frid. Chcistiani Baumeisteri. Leipzig, 1755.


[Закрыть]. Отсутствующую в нем физику автор инструкции указывал изучать по работам Иоганна Генриха Винклера (Johann Heinrich Winkler), профессора Лейпцигского университета, последователя Лейбница и Вольфа, и Людвига Филиппа Тюммига (Ludwig Philipp Thьmmig)[309]309
  См.: Лебедев А.С. Указ. соч. С. 64.


[Закрыть], известного физика и философа. Особо следует отметить работу Тюммига, который сделал перевод трехтомного труда Х. Вольфа по физике («Institutiones philosophiae Wolfianae, in usus academico adornatae», 1725). Эту работу на русский язык перевел М. Ломоносов[310]310
  Вольф Х. Волфиянская Експериментальная физика / С нем. подлинника на лат. языке сокращенная, с котораго на рос. язык перевел М. Ломоносов. СПб., 1760.


[Закрыть], и именно ее изучали в коллегиумах.

Несколько слов о «рядовом» преподавателе философии коллегиума 1760–1770-х годов, уже упомянутом Лаврентии Кордете (он многие годы преподавал и философию)[311]311
  аврентий Кордет (1720–1781) преподавал в Харьковском коллегиуме ряд предметов, был его префектом, ректором, настоятелем нескольких монастырей.


[Закрыть]. Впечатляюще выглядит «философский» отдел его личной библиотеки. Кордет собрал несколько вариантов пособий Баумейстера (на латыни и русском), философские труды Иоганна Голтиба Гейнекция (Johann Gottlieb Heineccius)[312]312
  ОР ИЛ. Ф. 37. Д. 360. Л. 25.


[Закрыть], профессора философии в Галле, в которых он выступил последователем философско-юридических взглядов Х. Вольфа и Г. Гроция[313]313
  Heineccius J.G. Elementa philosophiae rationalis et moralis ex principiis admodum evidentibus iusto ordine adornata. Accessere historia philosophica et index locupletissimus. Frankfurt a. d. Oder, 1761.


[Закрыть]. Конечно, сложно ответить на вопрос, как Лаврентий Кордет понимал и интерпретировал идеи, содержащиеся в работах, составивших его обширную библиотеку, которые он изучал, готовясь к занятиям. Можем лишь процитировать слова Г.С. Сковороды[314]314
  Григорий Саввич Сковорода (1722–1794), которого считают родоначальником и украинской, и российской философии, преподавал в Переяславском и Харьковском коллегиумах.


[Закрыть], его товарища по коллегиуму, который, характеризуя Кордета, заметил, что «о философских его субтильностях, даже до четвертого неба проникающих, нет чего уже и говорить»[315]315
  Сковорода Г.С. К Иову [Базилевичу] // Сковорода Г.С. Собрание сочинений: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 307.


[Закрыть]. Несомненно, важным штрихом к портрету Кордета является тот факт, что он долгие годы вел переписку с Самуилом Миславским, обсуждая в письмах вопросы преподавания в коллегиуме, сам же Самуил Миславский, в свою очередь, состоял в переписке с Ф. Баумейстером[316]316
  Микитась В.Л., Колесник Є.О. Миславський Симон Григорович (Самуïл) // Києво-Могилянська академія в іменах, XVII–XVIIІ ст.: Енцикл. вид. Киïв, 2001. С. 365.


[Закрыть].

Епископы, составлявшие инструкции для преподавателей коллегиумов с указаниями, как и по каким книгам преподавать, нередко сами же эти книги приобретали и передавали в коллегиумы. После смерти епископа Черниговского и Новгород-Северского Кирилла Лящевецкого (1770), который всегда помогал Черниговскому коллегиуму, осталась обширная библиотека, которую он еще при жизни обещал передать в коллегиумское собрание[317]317
  Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Синода: В 50 т. СПб., 1914. Т. 50 (1770). Стб. 296.


[Закрыть]. Среди книг епископа было немало тех, которые использовались в учебном процессе (труды Барония, Пуффендорфа, Фрейера, Вольфа, Баумейстера, Квенштедта, Герхарда, Бингама, Бруккера, Будде)[318]318
  Там же. Стб. 700–710.


[Закрыть]. Собрание свидетельствует о целенаправленном интересе к работам европейских ученых-современников: философов, богословов-пиетистов, историков, правоведов.

С 1770-х годов в православных коллегиумах (а в конце века и в других семинариях) философию преподавали по изданию Ф. Баумейстера, к которому были добавлены выдержки из работ Ф. Прокоповича, Вейссенса, Винклера, пособий Канзия и Гольманна[319]319
  Baumeister F.C. Elementa philosophiae recentioris, pluribus sententiis exemplisque ex veterum scriptorum romanorum monimentis illustrata: Nunc vero physica, nec non oeconomica, publica et ecclesiastica jurisprudentia, quibus accessit duplex appendix, exhibens regulas disputandi atque distinguendi, aucta: Usibus que juventutis rossicae adornata / Edidit Nicolaus Bantisch-Kamenski M. Mosquae, 1777.


[Закрыть]. Примечательно, что преподаватель Харьковского коллегиума Яков Толмачев, не удовлетворяясь этим, перевел в учебных целях с латинского логику, философию и моральную философию Баумейстера[320]320
  Толмачев Я.В. Логика с латинскаго вновь переведенная и исправленная [/ Пер. Ф. Баумейстера]. М., 1807.


[Закрыть]. Разные издания Баумейстера (на латинском и русском) закупались коллегиумами в таком большом количестве[321]321
  ЦГИАУК. Ф. 990. Оп. 1. Д. 848. Л. 6–7, 46.


[Закрыть], что можно с уверенностью говорить о том, что их имел каждый студент. Неудивительно, что пособия Баумейстера оказывались вместе со студентами коллегиумов в отдаленных уголках Украины. В романе Г.Ф. Квитки-Основьяненко «Пан Халявский» описан эпизод, когда сын помещика, которого обучал студент коллегиума «на кондициях», разрисовал книги своего учителя, в числе которых оказалась логика Баумейстера[322]322
  Квитка-Основьяненко Г.Ф. Пан Халявский. Киев, 1977. С. 71.


[Закрыть].

Выявление круга пособий, которые были положены в основу изучения курса философии в коллегиумах, показывает, что в нем были репрезентированы основные направления прежде всего немецкого просветительства, рациональная философия Лейбница-Вольфа.

Кстати, в Московской академии преподавание философии по Ф. Баумейстеру началось лишь с 1777 года, но и в начале 1780-х годов этот переход происходил непросто[323]323
  Смирнов С.К. История Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1855. С. 299–301.


[Закрыть]. Подобные трудности зафиксировали и историки Казанской духовной академии[324]324
  Благовещенский А. История старой Казанской духовной академии. 1797–1818 г. Казань, 1875. С. 92–93.


[Закрыть]. Только в Московском университете преподавание философии происходило по тем же пособиям, которыми пользовались и в православных коллегиумах[325]325
  Андреев А.Ю. Московский университет в общественной и культурной жизни России начала ХІХ века. М., 2000. С. 69.


[Закрыть].

В конце XVIII века в философском курсе появился еще один сегмент – история философии, и по свидетельству рапортов преподавателей[326]326
  ЦГИАУК. Ф. 1973. Оп. 1. Д. 1266. Л. 1.


[Закрыть] ее учили по пособию Иоганна Якоба Бруккера (Johann Jakob Brucker)[327]327
  Бруккер И.Я. Сокращенная история философии от начала мира до нынешних времен / С фр. языка перевел В. Колокольников. М., 1785.


[Закрыть], который считается одним из родоначальников критической историко-философской науки, использовавших модифицированную версию исторического скептицизма[328]328
  Колесников А.С. Современный философский процесс в начале XXI века // Miscellanea humanitaria philosоphiae: Очерки по философии и культуре: К 60-летию профессора Юрия Никифоровича Солонина. СПб., 2001. Вып. 5. С. 106.


[Закрыть].

Современные исследователи при изучении истории образования делают выводы о значении пособий по философии как важной составляющей трансфера новых образовательных идей, в том числе тех, которые были выработаны в Галле, на восточнославянские земли. Так, Г. Мюльпфордт отметил, что «представителем» Галле в этом регионе был не сам Христиан Вольф, а учебники, написанные по его философской системе, и именно учебники Баумейстера, Тюммига, Готтшеда распространились в европейских странах и России[329]329
  Мюльпфордт Г. Система образования в Галле и ее значение для России 1696–1831 гг. (ученые, учителя, училища, школьные реформы, книги, дидактика) // Немцы в России: русско-немецкие научные и культурные связи: Сб. статей / Отв. ред. Г.И. Смагина. СПб., 2000. С. 164.


[Закрыть]. Этот и другие историки рассматривают «немецкую книгу» как самостоятельное социокультурное явление, которое в этот период было одним из основных критериев развития процесса взаимовлияний национальных культур[330]330
  Зюсс В. Становление и развитие социокультурных и образовательных связей России и Германии: эпоха Петра І // Немцы в России: российско-немецкий диалог / Отв. ред. Г.И. Смагина. СПб., 2001. С. 149.


[Закрыть]. В поле зрения исследователей попали прежде всего столичные учебные заведения Российской империи. Изложенные факты, по нашему мнению, позволяют утверждать, что в этом процессе свою роль играли и православные коллегиумы.

Содержание курса богословия, который читался в православных коллегиумах, также претерпело изменения. В 1750-е годы перешли от системы, находящейся под влиянием иезуитской традиции преподавания богословия, к системе Феофана Прокоповича, которая была плодом синтеза разных богословских направлений[331]331
  Архангельский А. Духовное образование и духовная литература в России при Петре Великом. Казань, 1883. С. 83.


[Закрыть]. Примечательно, что в инструкциях преподавателям коллегиумов советовалось, кроме курса Ф. Прокоповича, обязательно обращаться к «новейшим иноверным учителям»[332]332
  Цит. по: Лебедев А.С. Указ. соч. С. 60.


[Закрыть]. В частной переписке епископ Самуил Миславский советовал профессору богословия коллегиума читать и использовать для подготовки к занятиям проповеди известного лютеранского богослова, профессора в Гельмштадте, позже в Галле, Иоганна-Лоренца Мосгейма (Johann Lorenz Mosheim)[333]333
  Преосвященный Самуил, епископ Белгородский. Его письма к архимандриту Лаврентию (1770–1774) // Курские епархиальные ведомости. Часть неофиц. 1888. № 5. С. 91.


[Закрыть]. Подобные рекомендации преподаватели коллегиумов не только выполняли, но и развивали. Например, преподаватели Харьковского коллегиума Иоакинф Карпинский[334]334
  Позже Иоакинф Карпинский (1723–1798) был ректором Переяслав-Залесской, Коломенской, Вологодской, Новгородской семинарий, членом Синода, выступил переводчиком Духовного регламента на латинский язык.


[Закрыть] и Сильвестр Лебединский[335]335
  Сильвестр Лебединский (?–1808) позже был ректором Тамбовской семинарии, Казанской семинарии (академии), епископом Полтавским и Переяславским, архиепископом Астраханским и Терским.


[Закрыть] написали богословские пособия в русле работ Прокоповича и протестантского богослова Голлазия[336]336
  Сильвестр (Лебединский). Sacra theologia, seu Doctrina christiana per theoremata, quaestiones et controversias exposita / Opera et studio Cazanensis Academiae rectoris archimandritae Sylvestris. Petropoli, 1799; Иакинф (Карпинский). Compendium orthodoxae theologicae doctrinae ab archimandrita Hyacintho Karpinski concinnatum. М., 1800.


[Закрыть]. Названные учебные пособия свидетельствуют о приобщении православных коллегиумов к европейскому богословскому дискурсу, восприятии подходов так называемого богословского рационализма. Эта программа вполне могла стать основой богословского факультета. Кстати, биографии Иоакинфа Карпинского и Сильвестра Лебединского являются достаточно типичными примерами карьеры многих преподавателей православных коллегиумов, которые после завершения этого этапа их деятельности нередко возглавляли другие семинарии, становились епископами и на новом месте воплощали свои курсы в практику этих семинарий. Иоакинф Карпинский впоследствии был ректором нескольких семинарий (Коломенской, Вологодской, Новгородской), Сильвестр Лебединский – ректором Тамбовской и Казанской семинарий (при нем она стала академией), и в этих учебных заведениях они читали свои курсы богословия. Можно привести много подобных примеров. Они позволяют подойти к ответу на вопрос о влиянии изменений, происходивших в самих православных коллегиумах во второй половине ХVІІІ века, на другие учебные заведения (прежде всего духовные) Российской империи. Для более основательного ответа необходимы исследования содержания учебных курсов других семинарий.

Интересно отметить, что учителя Черниговского коллегиума под руководством Иоанна Максимовича еще в 1710 году издали книгу «Богомысліе», которая была переводом работы «Meditationes Sacra et exercitium pietatis» лютеранского теолога, профессора университета Иены Иоганна Герхарда (Johann Gerhard). Указом Сената 1720 года к черниговской типографии были применены санкции, которые объяснялись тем, что в книге «явилась многая люторская противность»[337]337
  Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом: В 2 т. СПб., 1862. Т. 2. С. 234.


[Закрыть]. Запреты не повлияли на то, что произведение И. Герхарда было в личных библиотеках преподавателей коллегиумов (например, в библиотеке профессора богословия Харьковского коллегиума Платона Малиновского[338]338
  Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Синода: В 50 т. СПб., 1912. Т. 34 (1754). Стб. 617.


[Закрыть]). Названный пример показывает, что и до середины ХVІІІ века в среде коллегиумских преподавателей наблюдался интерес к трудам немецких протестантских ученых-богословов.

Во второй половине ХVІІІ века изменились и маршруты образовательных путешествий студентов коллегиумов. Если многие преподаватели (и основатели) коллегиумов первой половины века завершали свое образование (слушая отдельные курсы) в иезуитских коллегиумах и академиях, то впоследствии для продолжения образования их направляли в немецкие протестантские университеты. Известны случаи, когда епископы направляли лучших студентов для обучения в Германию за свой собственный счет (на рубеже 1760–1770-х годов епископ Самуил Миславский за свой счет отправил в Германию двух студентов Харьковского коллегиума для подготовки к учительскому званию[339]339
  Лебедев А.С. Белгородские архиереи и среда их архипастырской деятельности. Харьков, 1902. С. 165.


[Закрыть]). Проследив судьбы студентов и преподавателей, их академические биографии, можно утверждать, что эти поездки повлияли на привнесение в преподавательскую практику коллегиумов учебных и научных достижений немецких протестантских университетов. Первую партию (из двух человек) в «немецкие университеты» направили еще в 1727 году из Харьковского коллегиума. В их числе был Кирилл Флоринский[340]340
  РГИА. Ф. 796. Оп. 12. Д. 247. Л. 128.


[Закрыть], который по возвращении преподавал поэтику и философию[341]341
  Впоследствии он стал ректором Московской академии (его родственник – известный русский философ Павел Флоренский).


[Закрыть]. Заметим, что студенты не проходили в немецких университетах всего курса обучения, а слушали отдельные дисциплины (поэтому они не зафиксированы в матрикулах этих университетов). Большие трудности при анализе этих фактов связаны с тем, что епископы старались не докладывать в Синод о направлении студентов за границу, не называли университетов[342]342
  В биографиях даже таких известных церковных деятелей, как Кирилл Флоринский, не указано, в каких немецких университетах он обучался.


[Закрыть] и не рапортовали об успехах студентов. Связано это с тем, что когда эта информация проявлялась, то удержать преподавателя в коллегиуме было невозможно, его сразу забирали в столичные академии[343]343
  Об этом свидетельствует пример того же Кирилла Флоринского, которого после возвращения в Харьков Синод и Московская академия сразу же настоятельно потребовали в Москву.


[Закрыть]. И все-таки в воспоминаниях профессора Харьковского университета Ильи Тимковского (он учился в Переяславском коллегиуме и Киево-Могилянской академии) прозвучало, что он рос среди «голов», которые учились в Кенигсберге, Лейпциге, Лейдене, Геттингене, Оксфорде и Эдинбурге[344]344
  Тимковский И.Ф. Мое определение в службу // Москвитянин. 1852. № 18. С. 30.


[Закрыть]. В это время были достаточно распространены случаи, когда представители местной элиты Гетманщины или Слободской Украины, пребывая в европейских странах в деловых поездках, посещали университеты, слушали там отдельные курсы. Некоторые из них становились и преподавателями коллегиумов. В одном из нереализованных проектов создания «формального университета» на базе Киевской академии (1766)[345]345
  Российский государственный архив древних актов в г. Москва (далее РГАДА). Ф. 18. Оп. 1. Д. 220. Л. 5–5 об.


[Закрыть] в качестве «главных побуждений» его появления отмечалась склонность народа к образованию, которая «доказывается тем, что никогда меньше 1 тыс. учеников не бывает в Киеве, в Чернигове до 800, а в Переяславе до 300», «отцы отдают, а молодые люди своею охотою обучаются»[346]346
  РГАДА. Ф. 18. Оп. 1. Д. 220. Л. 6.


[Закрыть]. «Природной же остроты люди, познавшие… классы в малороссийских академиях… будучи иногда нищи и бедны, вояжи и странствия в Германию и Италию и далее предпринимают, откуда и возвращаются прямо учеными»[347]347
  Там же.


[Закрыть]. Общеизвестно, что Григорий Сковорода именно во время деловой поездки слушал лекции в европейских университетах, а со временем стал преподавателем в Переяславском и Харьковском коллегиумах.

На фоне разнообразных контактов с европейскими университетами, а также под влиянием просветительской идеологии в среде коллегиумцев и их окружении происходило постепенное понимание несоответствия модели коллегиума как образовательной формы средневекового образца новым потребностям общества. Попыткой некоторых изменений формы (утилитарной направленности) стало открытие при Харьковском коллегиуме в 1768 году так называемых прибавочных классов, в которых было расширено преподавание языков, математики, геометрии, появился ряд таких предметов, как геодезия, инженерное и артиллерийское дело. Стремление к модернизации учебных заведений проявилось в просьбах к власти создать «полноценный университет». Известно около десяти университетских проектов и предложений, которые были высказаны высшими сановниками, местными чиновниками и представителями местного общества (1760–1804)[348]348
  О некоторых из этих проектов см.: Посохова Л.Ю. Трансформация образовательной традиции в Восточной Европе ХVII–ХVIII вв. // «Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы ХVIII – начала ХХ в.: Сб. ст. / [Отв. сост. А.Ю. Андреев; отв. ред. серии А.В. Доронин]. М., 2009. С. 48–49.


[Закрыть]. Примечательны депутатские наказы шляхетства Малороссийской и Слободско-Украинской губерний в Екатерининскую комиссию для составления Нового Уложения в 1767 году, в которых содержались прошения об учреждении университетов (в Киеве, а также на основе преобразованных коллегиумов в Чернигове, Переяславе, Харькове)[349]349
  Депутатские наказы и всеподданнейшие челобитья от шляхетства Малороссийской губернии // Сборник Русского исторического общества. СПб., 1889. Т. 68. С. 130, 193; Депутатские наказы и всеподданнейшие челобитья от дворян Слободской Украинской губернии // Там же. С. 257.


[Закрыть]. Кстати, в наказах депутатов других губерний Российской империи вопросы даже начального образования были поставлены лишь в нескольких случаях, и только депутаты Орловского уезда подняли вопрос о «медицинских университетах»[350]350
  Депутатские наказы от дворян Белгородской губернии // Там же. С. 525–526.


[Закрыть].

Исторически сложилось так, что православные коллегиумы, созданные под влиянием иезуитских коллегиумов (университетов), олицетворяли юго-восточный вектор продвижения европейского средневекового университета. Университеты, созданные в России во второй половине ХVІІІ – начале ХIX века, представляли иную линию, ведущую к немецким, в значительной мере уже модернизированным, университетам, и в этом смысле их появление можно увязать с северо-восточным вектором. Хотя православные коллегиумы с середины ХVІІІ века также вели активные поиски путей обновления, что способствовало их обращению к опыту и достижениям немецких университетов, модернизации образовательной модели не произошло. Новации не достигли той «критической массы», которая бы позволила преодолеть традиции и привести к существенным изменениям модели. Путь, который прошли православные коллегиумы, следует учитывать при исследовании всех аспектов трансфера и адаптации университетской идеи на российской почве. Можно говорить о том, что посредством православных коллегиумов происходила подготовка к восприятию классического университета в Российской империи. Коллегиумы, сойдя с исторической арены как вариант воплощения средневекового университета, тем не менее длительное время были важными каналами взаимовлияния культур в рамках общеевропейского пространства, оставили благоприятную почву для прорастания новых образовательных идей и конструирования новых образовательных форм. Последнее дает нам основание сказать, что классический университет в Российской империи не возник на «пустом месте».