Текст книги "Музееведческая мысль в России XVIII-XX веков: Сборник документов и материалов"

[113]113
  Документы были опубликованы в 1906 г. В. П. Сукачевым (1849–1920), городским головой Иркутска, коллекционером и меценатом, основателем Иркутской картинной галереи, много сделавшим для изучения и популяризации сибирской истории.


[Закрыть]

Пекущаяся неусыпно о благоденствии, мире, и просвящении своего народа истиннаго отечества мать, премудрая и великая Екатерина вторая, 1778 года сентября 24 числа избрала в иркутскую губернию губернатором, губернатора же ново-городскаго Генерал-майора и орденов св. Великомученика и победоносца Георгия третьяго класса и св. Анны Кавалера, меня, Франциска Ксаверия Кличку.

Здание Иркутской библиотеки и музеума. Конец XVIII в.

Будучи удостоен сею отменного Монаршею доверенностию и ощастливливаясь конечными наставлениями из уст самой света премудрости, подверг я между протчим к стопам Ея Престола, всеподданническую прозбу, о основании в здешнем городе Книгохранительницы, толь нужной для изгнания тьмы из сего края![114]114
  Тьмы в Иркутске и в то время не было: «Московские Ведомости» выписывались с 1730 г. И кроме того, многие купцы выписывали «Ежемесячное сочинение» Миллера – первый русский журнал – книжкою. – Прим. В. П. Сукачева.


[Закрыть]

Никакая прозба более не могла согласоваться с расположением мыслей Великия Екатерины, стремящейся просветить сердца и ум своих подданных, отринуть от их невежество, и учинить их достойными наимянования рабов Российския державы: по чему и повелела она в Императорскую академию наук отпустить три тысячи рублей, дабы та на сию сумму денег, отправила для учреждения Книгохранительницы Российския и иноязычныя книги, коими бы всяк и каждой чтением мог пользоваться.

Сие то есть начало и корень положения к просвещению здешней области.

По прибытии моем 1779 года февраля 1 дня в Иркутск, востановя нужной порядок по правительству, главнейшим моим предметом быть почел, подумать о основании нужнаго публичнаго общественнаго училища для всенародной здешней пользы, толико согласной с желанием премудрейшей Императрицы, кое, несмотря на встретившияся сверх чаяния препоны, благополучно и основал, с тем паче намерением, чтобы хотя приуготовленные уже умы и сердца могли познать с должным благовением Монаршую щедроту и Милосердие в дарованных сему месту книгах.

Между тем книги были сюда привезены, но небыло удобнаго для постановления их особливаго здания, почему собиравшемуся временами у себя обществу, изъяснил я важность даннаго ему Монархинею сего дара, отбирал неприметно от онаго мысли, находил многия с своими согласными и, наконец, предложил: не угодно ли кому из сограждан быть толико щастливым и участвовать в сооружении здания, в коем бы вечно сей Монаршей дар храним был? Сам первой подал я тому пример, коему последовал Глава здешней церкви и прочие чиновные и простые сограждане: каждой по своей воле, возможности и усердию способстсвовал в том или деньгами, или нужными материалами.

Когда собранныя деньги составили знатное количество, тогда велел я сооружать сие каменное здание, восприявшее свое начало 1780 года и приведенное к окончанию в из течении 1782 года: обширности и разположении сего дома прилагается при сем с размерителем подробной чертеж под буквою А. стр. 7[115]115
  Самый чертеж я нахожу неудобным помещать в настоящей статье. Достаточно будет сказать, что дом представлен в семь окон, двухэтажный, снизу с третьями маленькими окнами. Над чертежем написано крупными буквами следующее: «Материю отечества дарованных книг хранилище, сооруженное попечением начальника и иждивением сограждан 1782 года». – Прим. В. П. Сукачева.


[Закрыть].

Дабы у потомков была вечно в подобострастном по чтении память тех предков, кои подумали пещись о просвящении их и участвовали своим иждивением к сооружению сей книгохранительницы, прилагаю здесь под буквою Б стр. 8 означение их имян[116]116
  «Имена участвующих иждивением к сооружению Иркутской книгохранительницы» опубликованы В. П. Сукачевым в указанном издании. Среди них член-корреспондент Петербургской АН А. М. Карамышев, иркутские купцы Сибиряковы, Г. Шелихов, иркутский епископ Михаил, «аглинский путешественник» С. Вентам; всего около 100 имен.


[Закрыть].

Все полученныя от Императорской академии наук книги, по разности языков и их величины, описаны в сей книги по порядку, а при конце книги находится им и особливая алфавитная роспись.

Из числа сих присланных отправлено в Охоцк числом 115 книг, где такоже школа для юношества открылась. Сверх сих Монаршею щедротою дарованных книг, подарил я в память бытия своево начальником Иркутской Губернии, собственно от себя 204 книг, кои с протчими в роспись внесены: подражая сему моему примеру нашлись еще двое любителей добрых деяний, и с позволения моего приложили от усердия вечным дарованием книгохранительнице иноязычных двадцать три книги, вписанныя, подобно моим, с протчими на ряду в опись.

Всего вообще книг находится в Иркутской вивлиофике по начало 1783 года, числом 1304.

Основав таковым образом сие Богу, Монархине и человечеству угодное здание, простер я далее свои мысли к просвящению жителей отдаленнейшей сей части Империи, положил я намерение свое сверх книг снабдить сию книгохранительницу математическими, физическими и земледельническими орудиями, заводимыми таковыми же средствами, как и сооружение здания, но сию хвалу и честь предоставил я своим последователям, зделав однако начало отменнаго искуства телескопом, новейшим изобретением електрической Машины и орудием приготовления целительных искуственых вод, толико в здешнем крае нужных, к чему присовокупил я и некоторыя модели, как водоходным здешним судам, так и фабрикам, коим особая находится опись[117]117
  В. П. Сукачев располагал описями книг и музейных предметов, но в настоящее время их местонахождение неизвестно.


[Закрыть].

Часто приходили мне в мысль виргилиевы слова: о fortunatos nimium, sua si bona norint, agricolas![118]118
  Ф. Кличка приводит слова из поэмы Вергилия «Георгики»: «О, блаженные слишком – когда б свое счастие знали – жители сел!»


[Закрыть], подавшие мне повод собрать в сей же книгохранительнице для любителей и знающих ценность естественных произведений, сполно возможно, все находящиеся в сей Губернии ископаемые, произрастения и животныя: основание тому положил я сам, внеся в книгохранительницу все у себя находившияся разных пород земли, камни соли, горючасти и метальлическия руды, поручив при том одному любителю учености[119]119
  Вероятно, имеется в виду Лаксман Эрик Густав (Кирилл Густавович) (1737–1796), естествоиспытатель, профессор экономики и химии, академик Петербургской АН (1770). Уроженец Швеции. С 1762 г. в Петербурге, с 1764 г. работал в Сибири, где занимался научными исследованиями и собирал естественно-научные коллекции. В 1782(84) г. переведен в Иркутск на должность «минералогического путешественника» (т. е. геолога); в иркутском доме находились его «натуральный кабинет» с ценной коллекцией минералов, гербарии. Предметы из своих собраний отсылались Лаксманом в Академию наук, Кунсткамеру, Ф. Кличке для Иркутского музея. Часть коллекции Лаксмана были приобретены в 1786 г. музеем Горного института, «натуральный кабинет» в 1804 г. продан родственниками Иркутскому музею. Одно из сибирских путешествий описано им в книге М. Erich Taxmann's Predigers bey der deutschen Gemeine zu Barnaul, auf den Kolywanischen Bergwerken in Sibirien. Sibirische Briefe. Gottingern und Gotha, 1769.


[Закрыть], по отбытии моем отсюда, дополнить мало по малу до совершенства сие мое, клонящееся к общественной пользе, заведение.

Из учиненнаго чертежа, а более из обозрения самаго здания книгохранительницы, видно, что находится ненужной для хранения книг верхней этаж и нижния погреба, но намерение мое с постройкою оных состояло в том, дабы верхнее и нижнее строение желающим иметь для поклажи купцам товаров, и собственнаго житья отдавать в наймы, а получаемыя из того деньги употреблять как на нужное поправление здания, так и на покупку новых книг.

Для сохранности и целости всего устройства, и впредь прибавляющагося разпространения книгохранительницы, намерен я был избрать кого-нибудь из чиновных такого человека, которой бы за исправлением настоящей своей должности, мог иметь довольно времяни смотреть как за всем домом, так и за находящимися в оном вещами; в возмездие же за сей труд намеревался я дозволить ему пользоваться без найму двумя в нижнем этаже покоями: для держания чистоты и топления комнат, намерен я был определить из присыльных работника, коему бы плата, также и покупка дров нужных произходила из вышеупомянутой наемной суммы.

Воля Монаршая с дарованными сей книгохранительнице книгами есть та, дабы каждой и всякой мог пользоваться оных чтением для исправления сердца, для просвещения ума, и для питания духа и души своей, а потому охотно желал я и желаю, чтоб почтенные сограждане почасту в чтении обращались, дозволяя им брать к себе в домы какия кому угодны книги, но для порядка и предосторожности постановил я некоторые правила, писанные и подписанные мною самим, по коим поступать как смотритель над книгохранительницею, так и пользующейся книгами обязан: сии правила находятся в сей же книге под буквою В. стр. 10.

Ф. Кличка.

Иркуцк. 1782 года декабря 3 дня.

1. Каждой и всякой живущей в сей Губернии имеет право пользоваться чтением находящихся в книгохранительнице книг.

2. Книгохранительница отворена для всех всякой день от утра до вечера.

3. Есть ли кто пожелает в то время притьти в книгохранительницу и там сидеть в показанное время для чтения, тому оное дозволяется.

4. Есть ли кто пожелает взять к себе в дом какую книгу, тот должен или сам притьти к смотрителю и требовать от его оную, или кого от себя прислать, а получа книгу, дольжен за своею рукою дать в получении оной росписку.

5. При даче книги или книг должен смотритель ясно изъявить принимателю, что переплет книги цел, что она полна, листы не изодраны и не замараны.

6. Ежели какия небуть книга попорчена, то должен оное заметить приниматель в росписке.

7. Веема б было желательно, дабы приниматель в росписке означал и время, долго ли он книгою пользоваться намерен, чтоб и другия сограждане в случае желания в скорости пользоваться могли той же книгою: но к сему никто да не принуждается.

8. Росписки таковыя иметь смотрителю в особой переплетенной книге.

9. Когда прочитавши книгу обратно возвратит, тогда росписка его в книге захеривается, а смотритель должен пересмотреть даванной книги чистоту и целость.

10. Ежели книга будет принимателем замарана, изодрана или совсем утрачена, смотритель взыскивает с перваго всю цену книги, чего она стоит с переплетом и провозом до здешняго города, дабы на сию сумму можно было получить новый экзе[м]пляр книги.

11. Ежели вместо утраченной книги не похочет приниматель заплатить, деньги, а будет възносить другой новой той книги эксемъпляр, то оное ему вольно, но наблюдать должно при сем, чтоб переплет был равной же с тем эксемъпляром, который утрачен.

12. Ежели одного сочинения, состоящаго из многих томов, утратит и то, взявши хотя один том, чрез что вся связь книги разрушается, тот платит цену целаго сочинения.

13. Ежели кто взявши без срока, как то упомянуто в 7 правиле, книгу, но более двух месяцов у себя продержит, таковому смотритель напоминает о возвращении оной обратно, ежели же имеющей книгу отзовется, что он за какими ни есть припонами прочитать еще не мог, таковому дается еще время на месяц, по изтечении коего времяни непременно уже книга возвращена быть должна, или в таком случае почитается она утраченной, по чему и поступить смотритель обязан по 10, 11 и 12 правилам.

14. Ежели кто пожалает в отдаленное место иметь книгу или книги, о том смотритель докладывает Начальнику и ожидает повеления, а ежели отдаст без дозволения начальника, в таковом случае, есть ли сочинение утратится или не возвратится, цена онаго остается на отчете смотрителя.

15. Есть ли потребует книгу такого состояния кто, который в случае утраты или повреждения книги цену оной возвратить не может, то о том докладывает смотритель Начальнику и ожидает повеления, или дает ему на свой страх.

16. Из находящихся инструментов никому без особаго повеления начальника не давать.

17. То же разумеется и о моделях.

18. Из находящихся ныне естественных произведений и впредь вступаемых, никому ничто в дом не дается, и довольствуются любители и знатоки единственным [смотре] нием в книгохранительнице.

19. Есть ли что утратится из книг, инструментов, моделей или естественных произведений и смотритель не может ясно доказать, кто утрате причиною, то в таком случае за все отвечает смотритель своим коштом: паче же должен он убегать в сем случае наичувствительнейшаго нарекания за безпечность и несмотрение свое.

Иркутск, 1782 г., декабря 3 дня

Франц Кличка.

Печатается по: Первая публичная библиотека и музей в Сибири. Сообщение В. П. Сукачева // Сибирские вопросы. СПб., 1906. Приложение к № 2. С. 45–53.

* * *

Граф, государственный деятель, знаток искусства, коллекционер. Сын известного коллекционера барона С. Г. Строганова. Образование получил в учебных заведениях Европы. С 1 757 г. – на службе при дворах Елизаветы Петровны, Екатерины II. Директор Императорских библиотек, почетный член (1758) и президент (1801) Академии художеств. Собирательством западноевропейской живописи увлекся в Европе в середине 1 750-х гг., постепенно сформировав одну из крупнейших в России картинных галерей. Как знаток живописи приобретал высококлассные произведения, в т. ч. из знаменитых европейских коллекций, а также заказывая работы художникам. В коллекцию входили также собрание рисунков и гравюр, нумизматический и минералогический кабинеты, библиотека. Для размещения галереи Строгановым спланированы специальные помещения во дворце на Невском проспекте (архитектор А. Н. Воронихин), одни из первых образцов музейной архитектуры в стране. Галерея была доступна для обозрения любителями искусства, а ученики Академии художеств проводили там свои занятия. В настоящее время основная часть коллекции находится в Государственном Эрмитаже, а также в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве.

А. С. Строганов представляет собой тип знатока, который начал формироваться в России в середине XVIII в.: коллекционирование и глубокое изучение предмета коллекционирования для него нераздельны. Им составлен и издан первый в России печатный каталог частной художественной коллекции (1793, 1800, 1821), который представляет собой образец описания художественной коллекции, принятый в это время в европейской культуре. Каталог 1793 г. включает описания 87 произведений живописи, которые распределены по школам: фламандской, романской и др.; дается краткая характеристика каждой школы и художников; указываются достоинства картин и необходимые исторические сведения, размеры и материал. Кроме того, ряд комментариев Строганова расширил рамки каталожного описания до небольшого искусствоведческого исследования. Каталог стал образцом для многих отечественных коллекционеров, предопределив на несколько десятилетий развитие этого раздела музеографии.

Яркой характеристикой коллекционерской деятельности является Предисловие к каталогу коллекции «К читателю», написанное Строгановым. В нем отразились и мотивы собирательства, и личное отношение к произведениям, и уровень знаний об искусстве. Эмоциональное и тонкое, оно передает атмосферу наполненных сокровищами искусства комнат особняка на Невском, аромат той культуры, в которой начали выкристаллизовываться новые формы взаимоотношения с художественным предметом, памятником. Эти серьезные отношения новой эпохи сопрягаются теперь со всеми гранями развивающейся российской культуры, и в частности музейного дела.

Я написал этот Каталог для себя, чтобы лучше представить себе те богатства, которые собирал в течение тридцати семи лет, и те чувства, которые испытываю, обладая ими.

Я написал его также для истинных Любителей, которые собирательство произведений искусства полагают страстью, в каком-то роде рожденной вместе с их первыми представлениями и развивавшейся все более и более по мере того, как они приобретали вкус к прекрасному; которые, одним словом, испытывают искреннюю любовь к искусствам и которые стараются получить необходимые знания, чтобы действительно наслаждаться плодами таланта и уметь здраво их оценивать.

Я его писал отнюдь не для тех холодных душ, которым искусства и их плоды безразличны, как бы ни казались они заинтересованы в оных; не для восхищающихся без меры и «чувствительных» притворщиков; не для рассуждающих многословно и беспредметно, которые придерживаются высокого мнения лишь о самих себе и защищают суждения, которые они считают своими, тогда как усвоили их случайно или заимствовали у других.

Я не писал его для тех Любителей или даже Знатоков, которые называют себя так из расчета; не для тех обладателей коллекций, которые занимаются ими живо, только пока ими восхищаются, и забывают об этом сразу же, как только остаются наедине со своими коллекциями. В этом они похожи на тех супругов, которые плохо подходят друг к другу и кажутся внимательными и любящими друг друга в обществе, но, оставшись один на один, испытывают скуку и холодное безразличие.

Избави нас Боже от этих Любителей без любви, от Знатоков без знаний! Именно они, более чем все остальные, способствуют испорченности вкусов и вредят прогрессу искусств.

(Перевод с фр.)

Печатается по: Catalogue raisonne des tableaux qui composent la collection du comte A. de Strogonoff. St-Peter., 1793.

Раздел 2
1800–1880-е годы

Развитие музейного дела в этот период отражает становление феномена музея в целом. Если в первой половине столетия теория явно опережает практическую музейную деятельность, то начиная с 1860-х гг. созданию и развитию музеев, осознаваемых теперь как важный общественный институт, сопутствуют яркие теоретические предложения и обоснования. Картина этой деятельности необычайно широкая и разноплановая, поэтому в данный раздел включены основные, ключевые для периода, работы.

Процесс становления отечественных музеев в первой половине XIX в. неразрывно связан с формированием национального самосознания и интереса к отечественной истории и культуре. Неслучайно первые музейные проекты приходятся на начало столетия, предопределив своим уровнем развитие музееведческой мысли на несколько десятилетий вперед.

В 1806 г. по указу императора Александра I статус публичного музея, с собственным штатом и финансированием, получила Оружейная палата Московского Кремля. Меры по реорганизации Палаты в «самодержавнейший музеум» были разработаны главноначальствующим над Экспедицией Кремлевского строения и Мастерской и Оружейной палатой П. С. Валуевым. Этот указ инициировал ряд событий, которые стали значимой вехой в развитии отечественного музейного дела: в 1806–1812 гг. выстроено специальное здание для музея (архитектор И. В. Еготов), осуществлены частные пожертвования и проведена экспедиция (1809) по изучению и собиранию памятников старины, в 1813–1814 гг. создана первая музейная экспозиция. Впервые законодательно была закреплена неприкосновенность фондов. По предложению Валуева осуществлено и в 1807 г. издано первое научное «Историческое описание древнего Российского музеума». Реформирование царской сокровищницы в публичный музей не осталось незамеченным и, наряду с другими факторами, также повлияло на появление в первой трети XIX в. четырех проектов российского национального общедоступного музея. Два из них принадлежат членам Румянцевского кружка (кружок возник по инициативе графа Н. П. Румянцева в 1810-е гг.; объединил историков, коллекционеров для собирания, изучения и публикации историко-культурных памятников): Ф. П. Аделунгу (1817) и Б. Г. Вихману (1821). По их мнению, задуманные комплексные музеи должны были стать базой для всестороннего изучения страны, решать задачи сохранения национальных памятников и просвещения. Еще один проект Отечественного музея («Всеобъемлющего Российского музеума») был предложен П. П. Свинъиным (1829). В 1830 г. программу создания Народного российского музея разработал Т. Зан, впервые высказавший мысль о необходимости формирования сети провинциальных музеев в качестве основы музея центрального. Идеи создания национальных музеев обсуждались в обществе, но ни один проект не получил поддержки правительства и не был осуществлен. Однако их появление свидетельствует о постепенной трансформации представления о музее как общественном институте. Замысел всесторонне представить в отечественном музее Россию частично был реализован при организации Румянцевского музея в Петербурге, основу которого составили коллекции графа Н. П. Румянцева (открыт в 1831 г.). В 1861 г. музей был переведен в Москву, где стал частью вновь созданного «Московского публичного музеума и Румянцевского музеума» и в утвержденном императором «Положении» был обозначен как публичный музей с широкими общественными и научными функциями.

Идея национального музея, цель которого – отразить историю своей страны на примере отечественных памятников, – назревала в обществе, но начала воплощаться лишь в последней трети XIX в. Проект национального музея осуществился в 1872 г. с созданием Императорского Российского Исторического музея в Москве. Идея Т. Зана получила свое развитие в 1881 г., когда художником А. П. Боголюбовым был предложен план создания сети художественно-промышленных музеев «в целях образования народа», а осуществилась уже в 1920-е гг.

Интерес к истории страны, который привел к появлению значимых музейных проектов, совпал в России с периодом открытия античного наследия Крыма. Стремление сохранить причерноморские древности привело к появлению целого ряда документов, обосновывающих необходимость комплексного изучения и сохранения памятников. В 1822 г. Александром I было утверждено Положение Комитета министров «О сохранении памятников древности в Крыму». Научно обоснованным предложениям, выдвинутым И. А. Стемпковским в записке «Мысли относительно изыскания древностей в Новороссийском крае» (1823, опубликована в 1827 г.), дал официальный ход М. С. Воронцов, обосновавший в письме министру народного просвещения (1825) необходимость сохранения памятников в стенах музеев. В результате в Крыму уже в первой четверти XIX в., ранее, чем в других районах страны, возникла сеть общедоступных исторических музеев.

Интерес к местным историческим достопримечательностям, который немало способствовал развитию музейной деятельности в стране, отразило появление журнала «Отечественные записки», который можно считать определенным прообразом будущих историко-краеведческих и музееведческих периодических изданий. На его страницах в 1827 г. было опубликовано одно из первых музеографических описаний провинциального музея – Барнаульского горного музеума (см. П. П. Свинъин [Музей в Барнауле]).

Распространение музеев в провинцию, связанное как с необходимостью охраны памятников, так и с культурным и экономическим развитием страны, находит соответствующее обоснование, трансформируясь на протяжении XIX столетия. Если для немногочисленных местных музеев первой половины XIX в. первоочередная задача – сохранение памятников, то в 1856 г. К. М. Бэр связывает свою идею создания музея в Астрахани (и в целом региональных музеев) с необходимостью развития края – и это уже выражение новых задач страны, стоящей на пороге реформ.

Важным фактором развития музейной деятельности становятся выставки: всероссийские и местные, промышленные, сельскохозяйственные, этнографические. Начало им было положено в 1836 г., когда по указу императора Николая I Д. Н. Блудовым впервые был разработан план губернских выставок, определивший их цели, структуру, состав. В 1872 г. состоялась одна из наиболее представительных выставок XIX в. – Политехническая выставка. Ее программа была составлена учеными, членами Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, что определило качественно новый уровень собирательской, экспозиционной и просветительской деятельности. Такие выставки, способствуя развитию музейного дела в целом, зачастую перерастали свои рамки, и на их основе закономерно создавались музеи – Музей прикладной естественной истории при Вольном экономическом обществе (середина XIX в.), Дашковский этнографический музей (1867), Политехнический музей (1872), Исторический музей (1872), Музей антропологии (1879).

Важным фактором появления новых музеев и развития музейного дела стал процесс дифференциации наук и формирования новых научных дисциплин. Одним из первых музейных учреждений нового типа можно считать Никитский ботанический сад в Крыму. Проект сада, составленный в 1813 г. X. X. Стевеном, содержал передовые идеи устройства крупного ботанического научного собрания. Создание в 1830-е гг. ряда профильных музеев (выделившихся из Петербургской Кунсткамеры Зоологического, Ботанического, Минералогического и др.) становится потребностью эпохи. К 1862 г. К. М. Бэром был разработан план создания в стране национального этнографического музея. Идею создания центрального почвенного музея в 1870-е гг. выдвинул В. В. Докучаев, а написанный им Устав для земского естественно-исторического музея (1882) инициировал создание сети естественно-исторических музеев в стране. Проект П. В. Алабина (1869) открывает в отечественном музееведении важную страницу: развитие профильной группы исторических музеев, создание музеев военно-исторических, музеев воинской славы России, имеющих при этом мемориальное качество и значение.

Развитие русского искусства, выделение искусствознания как самостоятельной научной дисциплины определили задачу создания профильных художественных музеев в стране. Первым музеем, представившим русское искусство, стал частный музей П. П. Свиньина в Петербурге. К 1830 г. относится проект эстетического музея в Москве 3. А. Волконской, по мнению которой искусство должно войти «в круг общественного воспитания». В 1851 г. эта же мысль была продолжена Е. Д. Тюриным в проекте Публичной картинной галереи на основе его частной коллекции живописи. Определенное воплощение этих идей можно проследить в реализованном проекте Музея изящных искусств И. В. Цветаева на рубеже XIX–XX вв. Необходимо отметить, что все эти музеи задумывалось создать при Московском университете, в чем авторы проектов усматривали возможность собраний быть максимально полезными для науки и просвещения.

Университеты вообще сыграли в XIX в. особую роль в формировании музейных коллекций и музейного дела в целом. По Уставу 1804 г. создавались благоприятные условия для организации университетских музеев, в которых с самого начала серьезное внимание уделялось систематизации и изучению коллекций (коллекции Московского и Казанского университетов были систематизированы в первой четверти XIX в.). Основанное в 1804 г. Московское общество истории и древностей Российских (МОИДР) при Московском университете в Уставе (1811) закрепило свое право не только на изучение памятников, но их собирание и описание, что значительно продвинуло музейную составляющую исторических исследований.