Текст книги "Путешествие тигра"

– Вы чего орете? – спросил он.

– Будь добр, скажи своему гнусному братцу, что я с ним больше не разговариваю!

Кишан усмехнулся.

– Не вопрос. Рен, она с тобой больше не разговаривает. А я-то переживал, что вы в последнее время слишком ладите! Выходит, напрасно расстраивался.

Улыбка сбежала с губ Рена. Он угрюмо посмотрел на брата, потом, прищурившись, глянул на меня.

– С радостью принимаю твой бойкот, я хотя бы буду избавлен от необходимости тебя выслушивать. – Он насмешливо поклонился и добавил: – Поскольку добавить к этому нечего, я с удовольствием приму твои условия капитуляции.

– Я никогда и ни перед кем не капитулирую, ваше высочество, принц Битвы пяти лошадок! И я тоже счастлива до небес, потому что не желаю, чтобы ты меня слушал!

– Мой титул звучит как Победитель битвы ста коней!

– Отлично! Почему бы тебе не поскакать к джипу, победитель?

– Отлично! Именно это я и сделаю.

– И замечательно! – процедила я, с трудом сдерживая бешенство. – Прекрасно! Джунглями дорожка!

Не сводя с меня глаз, Рен двинулся вперед. Он весь кипел от негодования и досады, а я – я едва не бросилась за ним следом, чтобы удержать и поцеловать.

Поймав мой злой взгляд, Рен остановился и негромко сказал:

– Мне жаль беднягу Кишана, которому придется проделать остаток пути в твоем обществе.

– Ничего, переживет! – едко ответила я.

Рен покосился на Кишана, окинул его холодным взглядом:

– Не сомневаюсь. Встретимся у джипа.

Кишан кивнул, но Рен все не уходил.

Я скрестила руки.

– Ну? Чего ждем? Прощального поцелуя?

Его взгляд задержался на моих губах.

– Следует быть осторожнее со своими желаниями, мохини стри.

На какую-то долю секунды я всерьез перепугалась, что он примет вызов, но Рен лишь вежливо склонил голову, улыбнулся мне возмутительно-понимающей улыбкой, перепрыгнул через костер и скрылся в джунглях.

Кишан несколько мгновений смотрел на просвет в джунглях, где скрылся Рен, потом повернулся и положил руки мне на плечи.

– Я никогда еще не видел тебя в таком гневе.

– Что я могу сказать, Кишан? Твой братец пробуждает во мне все самое лучшее.

Кишан сдвинул брови.

– Пожалуй, ты права.

– Что он такое сказал напоследок?

– Мохини стри? Это значит «чародейка» или «обворожительная женщина».

Я хмыкнула.

– Выходит, он снова посмеялся надо мной!

Кишан озадаченно посмотрел на меня:

– Келси, по-моему, он не смеялся.

– Разумеется смеялся, уж я-то лучше знаю! Кстати, предупреждаю: я не в настроении затевать ссору с еще одним тигром, так что если хочешь убраться следом за братцем – тебя никто не держит! Катись!

– Келси, я не оставлю тебя одну в джунглях. И ссориться с тобой я тоже не хочу.

– Отлично, хотя бы один из вас джентльмен! – прошипела я и стала собирать вещи. Подобрав с земли смятый листок со стихотворением, я виновато разгладила его и бережно заложила в свой растерзанный дневник.

– Келси, ты можешь думать что угодно, но Рен тоже никогда бы не бросил тебя одну в джунглях. Если бы не было меня, он бы остался с тобой.

– Ну конечно! Да он был бы счастлив, если бы я навернулась с самой высокой скалы! И вообще, с какой стати ты его защищаешь?! Я думала, ты спишь и видишь, когда он уберется со сцены.

– Это… не совсем так.

– Ах вот оно что?! Понятно. Значит, это Келси во всем виновата! Это Келси все превратно понимает! Вы хорошие, а Келси плохая! В таком случае давай убедимся, что я правильно понимаю твои намерения. Итак, ты хочешь быть со мной или нет?

Кишан сдвинул брови:

– Ты знаешь мой ответ.

– Отлично! Тогда лови момент! Поцелуй меня.

Несколько секунд Кишан внимательно изучал мое лицо, потом покачал головой:

– Нет.

– Нет? Разве ты не этого хочешь?

– Я дал слово, что поцелую тебя только после того, как между тобой и Реном все будет кончено. А сейчас это не так.

– Ха! Ха-ха. Уверяю тебя, все кончено.

– Нет. Честно говоря, твое предложение это доказывает.

Я встала на цыпочки, чтобы казаться выше ростом, и вытянула шею, приблизив свое лицо к лицу Кишана.

– Отлично! В таком случае мне никто из вас не нужен, сама доберусь!

Я подхватила рюкзак и рванула мимо ошеломленного Кишана. Несколько минут, подстегиваемая гневом, я злобно топала через джунгли, а потом вытащила из кармана мобильник и поискала на карте точку Рена. Кочка Кишана двигалась на некотором расстоянии за мной. Он держался так далеко, чтобы оставаться невидимым и неслышным, но при этом достаточно близко, чтобы примчаться на помощь в случае необходимости.

Прогулка по джунглям в относительном одиночестве пошла мне на пользу. Прежде всего она дала мне время и возможность успокоиться. Я все еще бесилась и зло бормотала себе под нос, но давление уже пришло в норму, и мне перестала грозить смерть от апоплексического удара. А когда я вспомнила, что оставила при себе и Шарф, и Золотой плод, то сразу повеселела и с мстительной улыбкой подумала о тиграх, которым придется голодать или охотиться. Довольная, я заказала себе огромный рожок мороженого и на ходу принялась заедать свой гнев шоколадной крошкой с густым сиропом.

Через несколько часов я увидела Рена, который стоял возле джипа, припаркованного в тени дерева. Он молча смотрел, как я пробираюсь сквозь заросли. Вероятно, он услышал мои шаги минут за десять до того, как я показалась. Рен глянул мне за спину, удивленный тем, что я одна, потом сверкнул глазами, превратился в белого тигра и ушел в кусты, чтобы не попадаться мне на глаза.

Старательно игнорируя его присутствие, я плюхнулась на землю, привалилась спиной к джипу и припала к фляжке с несладким лимонадом. Вообще-то, я бы с гораздо большим удовольствием выпила воды, но Золотой плод не умел делать простую воду.

Кишан вышел из джунглей, быстро глянул на меня, сохраняя бесстрастное выражение лица, потом отпер и распахнул дверцу джипа. Рен вышел из кустов и молча прыгнул на заднее сиденье. Я не собиралась садиться рядом, поэтому плюхнулась на пассажирское место, включила кондиционер, сделала себе подушку и откинула кресло назад.

Поездка выдалась необычайно тихой. Как только джип остановился перед домом, я пулей выскочила из машины, изо всех сил шарахнула дверцей и помчалась внутрь.

– Мы вернулись, мистер Кадам! – проорала я и скрылась в своей спальне.

Несколько часов спустя, отдохнув и более-менее вернув себе человеческий облик, я смолотила тарелку фруктов и сандвич с курицей, после чего отправилась в павлинью гостиную на поиски мистера Кадама.

– Мистер Кадам! Вы не поверите, как я соскучилась по обществу настоящего джентль… – Я осеклась на полуслове, слишком поздно заметив, что мой собеседник не один, а в обществе недавно вышедшего из душа Рена.

– Входите, мисс Келси, – пригласил мистер Кадам, распахивая объятия.

Я неуклюже переступила порог, обняла мистера Кадама и свирепо зыркнула на Рена. Его влажные волосы были зачесаны назад, он переоделся в облегающую майку синего стрекозиного цвета с V-образным вырезом и серые в елочку дизайнерские брюки. Руки были скрещены на груди, и на предплечьях вздулись мышцы. Он был бос и невыразимо прекрасен, я не помнила, когда в последний раз видела его таким.

Я исподлобья уставилась на него.

– Что ж, я вас оставлю. – Рен насмешливо поклонился и вышел из комнаты, нарочно задев меня рукой.

– Надеюсь, тебя как следует обожгло! – прошипела я и услышала, как он рассмеялся, уходя на кухню.

Мистер Кадам, похоже, не обратил внимания на нашу пикировку.

– Мисс Келси, идите сюда. Я должен вам кое-что показать.

– Что же?

– Я закончил расшифровку третьего пророчества и хочу выслушать ваше мнение, – объявил он, передавая мне листок.

Слова были написаны каллиграфическим почерком мистера Кадама. Я прочла вслух:

 
Некогда на белой шее камни черные сверкали,
Камни черные, как полночь, лучезарные, как звезды.
Но безжалостный грабитель их похитил вероломно,
И на дно упала низка, перлы канули в пучину.
Там лежат они от века, лишь герой достать их сможет,
Ибо страшные созданья охраняют Ожерелье,
Одолеть их сможет только избранный самой Богиней.
Пусть сверкнет в руке умелой грозный тришула-трезубец,
Пусть камандалу доверху будет влагою наполнен.
Повелительница шелка путь укажет в бездны моря,
Чтобы был венец возложен на Молочном океане.
Пять драконов поведут вас, пять владык на океанах,
Им доверьтесь и просите покровительства в скитаньях.
Красного дракона волей хоровод светил кружится,
Синего дракона карта путь показывает верный,
У Зеленого дракона научитесь видеть правду,
Что скрывается так часто за словами и делами.
Золотой дракон владеет городом, на дне лежащим,
Белый двери отворяет к ледяным путям и свету.
Пусть оружие богини вам поможет путь расчистить
К месту, где лежит святыня, чистый дар великой Дурги.
Заберите низку бусин, нить с могучей водной силой,
И обратно поднимайтесь, в мир, где солнце ярко светит.
Напитайте мои земли драгоценною росою,
Матерь-Индия отныне пусть забудет злую жажду —
Возродятся к новой жизни зноем выжженные почвы,
И сердца, что очерствели от страданий и несчастий,
Вновь забьются жаждой света, расцветут для новой жизни.
Исцеление народам принесите со дна моря!
 

Я медленно опустила листок на колени и с невыразимым ужасом уставилась на мистера Кадама.

– Д-драконы?

5
Приготовления

– Драконы? – повторила я.

Мистер Кадам сочувственно хмыкнул.

– Я уверен, они нам помогут. Не думаю, что придется с ними сражаться.

– Я всей душой надеюсь, что вы правы. Полагаю, вы уже выяснили, что означают некоторые непонятные строки?

– Вы правильно полагаете, мисс Келси. Кое-что я выяснил, но некоторые места все еще требуют истолкования. Вы мне поможете?

– Конечно. Это позволит мне отвлечься.

– Великолепно! Но сначала расскажите, что сказал Пхет.

Мы проговорили почти два часа. В какой-то момент в комнату заглянул Кишан, но, увидев меня, молча ретировался.

Мистер Кадам наконец заметил возникшее напряжение.

– Братья чем-то вас огорчили, мисс Келси?

– А разве они не все время этим занимаются? – сухо переспросила я.

– Что случилось?

Я смущенно поерзала на стуле.

– Вообще-то ничего особенного. Мы с Реном поссорились из-за его амнезии. Ужасно поссорились, а Кишан услышал последнюю часть наших препирательств. Пхет сказал, что они оба – подушки, и это правда, только мне от этого ни капли не легче.

Мистер Кадам побарабанил пальцами по ноге. Вероятно, мои бессвязные слова немало его озадачили, однако он не подал виду и выхватил самую суть:

– Что Пхет хотел этим сказать? Каким образом наши тигры оказались подушками?

– Строго говоря, он назвал их подушками в мире камней, что, по-видимому, должно означать, что они оба славные парни и я буду счастлива с любым из них.

– Понимаю… Я давно заметил, что Кишан к вам неравнодушен. Вы из-за этого поссорились с Реном?

– Нет. Кишан просто… просто попал под горячую руку. Я разозлилась на Рена за то, что он стер воспоминания обо мне. Забыл меня.

– Мисс Келси, мы до сих пор не знаем, почему это случилось.

– Я понимаю. – Я потеребила пальцами край рукава и тяжело вздохнула. – Но все мои прежние сомнения вновь пробудились, и я вышла из себя. Понимаете, этот Рен… Он хоть и потерял память, но сохранил поразительный дар дергать меня за правильные ниточки. Иногда он так меня бесит, что своими руками убила бы!

– Если он вызывает у вас столь сильные чувства, для меня совершенно очевидно, кого вам следует выбрать.

– Вот именно! – вздохнула я. – Надо выбирать Кишана. С ним моя жизнь будет гораздо спокойнее.

Мистер Кадам наклонился ко мне:

– Я совсем не это имел в виду, но решать вам. Пхет, насколько я понимаю, уверен в том, что вы не сможете сделать неправильный выбор.

Я хмуро кивнула.

– Хм-м. Это любопытно. Да, визит выдался бурным. Если позволите сказать начистоту, я бы посоветовал вам попытаться оставить в стороне разногласия и научиться доверять обоим братьям. Нам всем будет намного проще сосредоточиться на нашей задаче, если мы будем действовать дружно и сообща. Не забывайте, мы на полпути к снятию проклятия. И сейчас поиск третьего дара Дурги должен стать нашей главной задачей.

Я со вздохом уронила голову на руки.

– Вы правы. Я извинюсь перед обоими за свои безобразия – но только завтра. Мне нужно время, чтобы успокоиться.

– Вот и славно. А теперь признайтесь, что бы вы хотели на ужин?

– Как насчет простого пирога с дикобразом? – и мы с мистером Каданом засмеялись.

На следующее утро я отыскала Кишана в спортзале, где он подтягивался на перекладине. Это было его любимое место в доме, после кухни и моей веранды. Я наблюдала за ним через окно, втайне любуясь развитой мускулатурой, и обдумывала слова Пхета.

Смогу ли я полюбить Кишана? Это не так сложно. Гораздо сложнее забыть Рена. Возможно, я не смогу этого сделать. Мои родители были идеальной парой, они никогда ни с кем не встречались до встречи друг с другом. Разве можно забыть свою первую любовь? Но ведь другие как-то это делают… Смогу ли я смотреть на Кишана с тем же чувством, какое испытывала к Рену?

Множество людей проходят через это. Люди расстаются со старой любовью, встречая новую. Я всегда это знала, просто не думала, что окажусь в их числе. Я думала, что, повстречав Рена, я уже никогда не стану искать себе другого парня. Но Пхет, кажется, почувствовал, что скоро мне придется сделать выбор. С другой стороны, Рен ведь может меня вспомнить. А если нет? Что, если он больше никогда не сможет дотронуться до меня, не корчась от боли? А главное, что же мне делать? Просто повернуться к нему спиной и сказать: «Спасибо за приятные воспоминания»? Как я смогу быть с одним из братьев, когда второй все время будет рядом?

Кишан крякнул от натуги, и я снова стала думать о нем.

Что же я мучаюсь? В чем моя проблема? Нечего сказать, бедняжка не может выбрать между двумя самыми красивыми в мире мужчинами! При этом оба добрые, нежные, честные и преданные и оба, без сомнения, будут искренне любить меня. Два прекрасных принца, выбирай любого! Многим девушкам такой выбор и не снился. Мне следует почаще об этом вспоминать.

Я решительно толкнула раздвижную стеклянную дверь и уселась на стул. Кишан спрыгнул с турника. Такой крупный мужчина, а приземлился бесшумно, как кошка!

– Привет, – кротко поздоровалась я.

Он поставил стул напротив и сел, пристально разглядывая меня своими глазами цвета пиратского золота.

– И тебе привет.

– Я хотела извиниться за то, что наорала на тебя. Я… в общем, это было отвратительно, и я прошу прощения.

– Тебе не за что извиняться. Ты была расстроена. За последние недели мне стало хорошо известно это чувство.

– Я хочу, чтобы мы сосредоточили все силы на снятии проклятия. Понимаешь, если между нами останутся неразрешенные вопросы, это будет мешать общему делу… не говоря уже о том, что кому-то будет больно.

– Хм, скажи пожалуйста, как же ты планируешь разрешить эти вопросы?

– Думаю, лучше всего поговорить о них откровенно.

– Ты уверена, что хочешь сделать это прямо сейчас?

– Да. Мне кажется, так лучше всего.

– Прекрасно. Тогда начинай. – Он скрестил руки на груди. – Что ты чувствуешь ко мне?

Я со свистом втянула в себя воздух и забормотала:

– Слушай, ну зачем нам забегать вперед и ворошить раньше времени это осиное гнездо? Ты не согласен? Ладно. Тогда начистоту и без обид, идет? – Я заправила волосы за ухо и выпрямилась на своем стуле. – Вот, слушай. Я тебе доверяю. Мне нравится, когда ты рядом. Я привязалась к тебе сильнее, чем… Сильнее, чем хотелось бы, из-за чего я постоянно терзаюсь чувством вины. А Пхет сказал…

– Продолжай.

– Пхет сказал, что я буду счастлива с любым из вас и что очень скоро мне придется сделать выбор.

Кишан хмыкнул, не сводя с меня глаз.

– И ты поверила?

Я переплела пальцы и промямлила:

– Ну… да.

– Хорошо. Мне приятно знать, что я смогу сделать тебя счастливой. Теперь моя очередь?

– Да.

– Прекрасно. Говорю начистоту – я тебя хочу. Я хочу быть с тобой больше всего на свете, больше всего, чего когда-либо хотел в жизни. Но я вижу, какими глазами ты смотришь на Рена. Даже сейчас. Ты его любишь. Очень сильно. А я не хочу быть запасным вариантом. Если выберешь меня, мне нужно, чтобы ты сделала это по единственной причине – потому, что ты меня любишь. А не потому, что не можешь заполучить моего брата.

Он продолжал смотреть мне в лицо своими жаркими золотыми глазами, а я потупилась под его пронзительным взглядом.

– А если я отвергну вас обоих? – тихо спросила я.

– Думаю, я смогу ждать столько, сколько нужно, чтобы завоевать твое сердце. И вот еще что… – Он взял мою руку в свои ладони, погладил невидимые узоры на тыльной стороне моей кисти. – Если выберешь Рена, так тому и быть. Главное… я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Значит, больше никаких ссор?

– За последнее время мы с Реном очень сблизились, – ответил Кишан, пожимая плечами. – Он простил меня за Джесубай и за все, что я натворил в прошлом. Если вы двое будете вместе, мне придется с этим смириться.

– Рен прав. Ты в самом деле изменился.

– Мне приятно думать, что я становлюсь лучше.

– Что ж, так оно и есть.

Когда я встала, чтобы уйти, Кишан обвил меня за талию и притянул к себе. Он провел пальцами по моей руке, и она покрылась гусиной кожей.

– Но это не значит, что я готов уступить тебя. Я полон решимости завоевать тебя, билаута.

Он поцеловал кончики моих пальцев и отпустил меня. Я поплелась обратно, собираясь с силами для встречи с Реном.

Проблема заключалась в том… что я не могла его найти. Я искала у бассейна, в саду, на кухне, в музыкальной комнате, в медиатеке и библиотеке. Нигде его не было. Тогда я постучалась в дверь его спальни.

– Рен! Ты здесь?

Тишина.

Я повернула ручку – оказалось, что дверь не заперта. Тогда я вошла и села за стол Рена. Всюду лежали стихотворения, на английском и на хинди. Открытая книга с цитатами из Шекспира, перевернутая обложкой вверх. Я уселась в глубокое кожаное кресло и взяла листок со стихотворением, над которым работал Рен.

Воспоминание

 
Где отгадка?
Пиратские сокровища ждут своего часа,
А карта истлела.
Обожженные края почернели, не прочесть ни слова,
Сундук заперт, а ключ потерян.
Корабль плывет без руля и ветрил,
Остров исчез из виду.
Как отыскать его?
Как добраться до сокровищ?
Поцелованные солнцем драгоценные камни:
Пунцовые рубины губ,
Золотисто-коричневые дублоны волос,
Что могут нежно струиться сквозь пальцы,
Шелковые ткани, готовые обвиться вокруг жемчужной кожи,
Девичий румянец с оттенком граната,
Сияющие топазы глаз обжигают
И пронзают, словно искры бриллиантов,
И нежный, чистый и манящий аромат.
Видно, тот был сказочно богат,
Кто обладал всем этим,
А выбрал тайну.
 

Не успела я перечитать стихотворение, как листок грубо вырвали у меня из рук.

– Мне казалось, ты ненавидишь поэзию. Кто тебя сюда звал? – Голос Рена звучал резко, но при этом он приподнял брови и ухмылялся, словно предвкушая очередную словесную перепалку.

– Дверь была открыта, – ответила я. – А я тебя искала.

– Что ж, ты меня нашла. Чего тебе? Пришла еще чего-нибудь сжечь?

– Нет. Я же сказала, что не буду жечь твои стихи.

– Умница. – Рен бросил быстрый взгляд на листок в моей руке и заметно расслабился. – Это первое стихотворение, которое мне удалось написать после освобождения.

– Правда? Наверное потому, что Пхет избавил тебя от посттравматического синдрома, – предположила я.

Рен забрал у меня листок и спрятал в тетрадь в кожаном переплете.

– Возможно, но сдается мне, дело не в этом.

– Что ж побудило тебя снова начать писать?

– Вероятно, я обрел музу. А теперь отвечай, что ты делаешь в моей комнате.

– Я хотела поговорить. Внести ясность.

– Понятно. – Он сел в изголовье кровати и похлопал рукой возле себя. – Что ж, садись, поговорим.

– Э-ээ, мне кажется, нам не стоит быть так близко друг к другу.

– Попробуем убить сразу двух зайцев. Мне необходимо испытать свою выносливость. – Он снова хлопнул по одеялу. – Ближе, моя субхага джадурами.

Я скрестила руки на груди:

– Мне не нравится это прозвище.

– Тогда подскажи, как тебя называть.

– Раньше ты называл меня прийя, раджкумари, йадала, камана, сундари, но чаще всего хридая патни.

Несколько секунд Рен смотрел на меня, лицо его было непроницаемо.

– Я… называл тебя всеми этими именами?

– Да. Может, я еще не все вспомнила.

Он задумчиво разглядывал меня. Потом негромко сказал:

– Подойди сюда. Пожалуйста.

Я послушно приблизилась. Он обхватил меня руками за талию, стараясь не касаться голой кожи, приподнял и посадил на другой край кровати.

– Пожалуй, мне следует придумать тебе какое-нибудь новое прозвище, – сказал он.

– Какое же? Только не ведьма и не колдунья, понял?

Он расхохотался:

– А как насчет стримани? Это означает «лучшая из женщин», или «драгоценная женщина». Сгодится?

– Как тебе такое пришло в голову?

– Вдохновение посетило. Итак, о чем ты хотела поговорить?

– Я хотела выложить все начистоту, чтобы было проще общаться. Тогда мы сможем работать, ну и обстановка станет спокойнее.

– Ты хочешь откровенного разговора? Но о чем именно, Келси? – Он разглядывал меня в упор своими волшебными синими глазами. Я невольно потянулась к нему, но вовремя опомнилась и отпрянула, слегка стукнувшись затылком о спинку кровати.

– Хм-м… Э-э-э… Наверное, напрасно я это затеяла. С Кишаном все получилось, но что-то мне подсказывает, что с тобой все будет не так гладко.

Насмешливое выражение мгновенно сбежало с его лица, он стиснул зубы:

– Что же такое сработало с Кишаном?

– Ну… мы поговорили о наших чувствах.

– И что же он рассказал?

– Не думаю, что должна делиться этим с тобой.

Он негромко крякнул и пробурчал что-то на хинди.

– Ладно, Келси. Хочешь говорить – говори.

Я со вздохом поерзала на кровати, положила под голову подушку. От нее пахло Реном – водопадом и сандаловым деревом. Улыбаясь до ушей, я глубоко вдохнула запах и залилась краской, поймав заинтересованный взгляд Рена.

– Что ты делаешь?

Сгорая от стыда, я пробормотала:

– Если уж тебе так надо знать, твоя подушка пахнет тобой. А мне, так уж получилось, нравится твой запах.

– Правда? – широко ухмыльнулся Рен.

– Да. Доволен? Полная откровенность, как я и говорила!

– Еще не полная. Предлагаю сделку. Расскажи мне, что сказал Кишан, а за это можешь так же откровенно передать ему все, о чем мы будем говорить с тобой. Никаких секретов.

Я задумалась над тем, как отнесется к этому Кишан. Пожалуй, согласится с Реном.

– Ладно.

Я начала издалека, постепенно подбираясь к главному. Я передала Рену наш разговор с Кишаном. Мне было приятно, ведь раньше я могла говорить с ним о чем угодно, и теперь он слушал меня с прежним вниманием. Воодушевившись, я даже поведала Рену кое о чем, случившемся между нами с Кишаном за время его отсутствия, и замерла, наблюдая за его реакцией.

Напоследок я сказала:

– И еще – прости, что орала на тебя в джунглях. Я знаю, что вела себя отвратительно, и приношу извинения. Я обиделась и разозлилась, а винила во всем тебя.

– Возможно, я заслужил эти обвинения. – Рен приподнял бровь, и его лицо расплылось в широкой улыбке. – Значит, ты пришла, чтобы поцеловаться и помириться?

– Хм, скажем так – сделать шаг к примирению.

– Отлично, но мне хотелось бы кое-что прояснить. Итак, Кишан дал слово, что не поцелует тебя до тех пор, пока мы с тобой не расстанемся?

– Да.

– Скажи, ты давала мне какие-то обещания в то время, когда мы были вместе? Например, не целоваться с другими мужчинами?

– Насчет поцелуев я тебе ничего не обещала. Но когда мы были вместе, мне и не хотелось никого целовать, кроме тебя. А если совсем откровенно, до встречи с тобой мне тоже не хотелось ни с кем целоваться.

– Хорошо. Пойдем дальше. А я тебе что-нибудь обещал?

– Да, но теперь это не имеет значения, потому что ты уже не тот человек.

– Расскажи! Я хочу знать, чем я тебя обидел, помимо моей амнезии.

– Ладно. – Я шумно выдохнула. – Помнишь мой день рождения?

– Да.

– Ты вручил мне носки.

– Носки?

– На день святого Валентина ты подарил мне серьги своей матери. А я сказала, что это слишком роскошный подарок и что лучше бы ты подарил мне носки. Ты сказал: «Носки – это ни капельки не романтично». А еще в день моего рождения ты сказал, что не любишь персиково-сливочное мороженое, хотя в Тилламуке выбрал именно персики со сливками, потому что, по твоим словам, это мой запах. А тут заявил, что духи, которые подарила мне Нилима, нравятся тебе больше, чем мой естественный аромат!

– Что-то еще?

– Да! Ты обещал мне, что больше никогда не будешь танцевать с Нилимой, потому что я ужасно ревновала, когда ты заговаривал о ней! Кстати о ревности – ты совсем перестал ревновать. Раньше ты был ужасно ревнив, а теперь тебе наплевать даже на то, что Кишан со мной заигрывает. Между прочим, он пытается отбить меня у тебя с самого возвращения из Шангри-ла! Раньше ты бы страшно огорчился. А теперь тебе все равно… И это терзало меня со дня твоего освобождения. Я уже рассказывала, что выбрала тебя, а не Кишана. Но Пхет сказал, что с ним я тоже могу быть счастлива и что очень скоро мне придется снова выбирать между вами. В каком-то смысле это неплохо – приятно сознавать, что если я все-таки не смогу быть с тобой и сделать тебя счастливым, то, по крайней мере, смогу осчастливить Кишана, но сейчас я не представляю, что смогу быть счастлива без тебя. – Мой голос сорвался. – И… раз уж мы договорились быть до конца откровенными… мне нравятся твои стихи. Они мне дороже всего, что у меня есть. И я скучаю по тебе. Мне тяжело, больно и мучительно находиться рядом – и при этом не с тобой. Да, вот еще что: та песня, которую ты не смог вспомнить и подобрать… ты когда-то написал ее для меня. А я пообещала… пообещала никогда тебя не покидать.

Я опустила глаза. Когда же набралась смелости взглянуть на него сквозь ресницы, я натолкнулась на изучающий синий взгляд.

Несколько мгновений он молчал.

– Что ж, это было откровенное признание. Полагаю, теперь моя очередь. – Он вздохнул. – Я могу чувствовать, когда ты рядом.

– Что?

– Я хочу сказать, что вообще ничего не чувствую. И оживаю только рядом с тобой. Когда тебя нет, я не могу ни играть, ни читать, ни изучать что-либо, не говоря уже о сочинении стихов. Ты моя муза, стримани. Сдается мне, без тебя мне и жить особо нечем. А раз уж у нас сегодня сеанс откровений, могу сказать со всей определенностью: я, похоже, снова в тебя влюбляюсь. Что до ревности, то это чувство тоже потихоньку возвращается. Прости за носки, мне жаль, что так вышло. Мне сказали о предстоящем празднике в последний момент, а Кишан просто вручил мне какой-то сверток. Как я теперь понимаю, скорее всего, он сделал это нарочно.

Твой запах мне нравится. Теперь мне кажется, что он и в самом деле похож на персики и сливки. Прости за мороженое, но шоколадное с арахисовым маслом и сейчас нравится мне гораздо больше. Я обещаю не танцевать с Нилимой. Ты мне нравишься, я считаю тебя красивой, не веришь – перечти стихи. Я описал тебя. Я нахожу тебя интересной, милой, умной и чувствительной. Даже твой характер мне нравится, хотя и с оговорками. И если бы не страх испытать жуткую боль, я бы с удовольствием поцеловал тебя прямо сейчас.

– Правда?

– Да. Поцеловал бы. Ну что, принимается?

– Да, – еле слышно прошептала я.

– Ты уверена, что я не давал тебе других обещаний? Ты больше ни за что на меня не злишься?

Я помедлила.

– Не совсем… Было еще кое-что. Ты обещал, что никогда меня не покинешь.

– Но я тебя не покидал! Меня похитили. Припоминаешь?

– Да, но ты сам решил остаться.

– Чтобы спасти тебе жизнь.

– Больше так не делай. Я хочу сражаться рядом с тобой!

– Вряд ли я могу дать тебе такое обещание. Твоя жизнь намного важнее моего желания быть с тобой. Но обещаю: останусь с тобой так долго, как смогу. Идет?

– Прямо «Мэри Поппинс» какая-то – «останусь, пока ветер не переменится»! Но сдается мне, это все, на что я могу рассчитывать.

– Есть еще один вопрос, на который мне бы хотелось знать ответ.

– Какой же? – беспечно спросила я.

– Ты еще… любишь меня?

Я посмотрела на его красивое лицо и едва не потеряла голову. Слезы навернулись мне на глаза. Я помедлила всего мгновение, потом кивнула.

– Да, я все еще люблю тебя.

– В таком случае, к черту последствия! – Рен дрожащей рукой взял меня за подбородок и коснулся губами моих губ. Потом обнял меня и привлек к себе. Тихо шепча, он стал целовать меня, придерживая руками за спину.

– Если… не дотрагиваться… до твоей кожи… то все не так уж… плохо…

Он покрыл поцелуями расстояние от моих губ до моего уха.

Я робко погладила его по волосам.

– Тебе больно, когда я дотрагиваюсь до волос?

– Нет. – Он улыбнулся и прижался губами к моему плечу, скрытому под футболкой.

– А если я поцелую, будет больнее?

Я поцеловала его в волосы, спустилась ко лбу и запечатлела несколько легчайших поцелуев на коже.

– Когда ты целуешь мои волосы, мне совсем не больно, но стоит твоим губам коснуться к моей кожи, как начинает жечь. Хотя это почти приятно.

Он криво усмехнулся. Я опустила глаза на его губы, а он сгреб меня в охапку, прижал к груди и снова поцеловал. Поцелуй был страстный и нежный, и я с радостью его вернула. Но скоро – слишком скоро – по его телу пробежала дрожь. Рен захрипел от боли и оторвал свои губы от моих.

– П-прости, Келси, – задыхаясь, выдавил он. – Я… не могу… с тобой…

Я поспешно отпрянула и отодвинулась подальше на кровати. Рен вскочил, выбежал на веранду и сделал несколько глубоких вдохов. Лицо его было белым, как мел, руки и ноги тряслись.

– Ты… поправишься?

Он кивнул.

– Прости, но сейчас мне лучше быть подальше от тебя, – с этими словами он исчез.

Я еще какое-то время сидела, вдыхая запах его подушки. В этот день я больше не видела Рена, но перед сном нашла на своей кровати записку. Всего две строчки: «Кто стерпел бы, в чьем сердце есть любовь и есть отвага явить ее?»[9]9
  Шекспир У. Макбет. Пер. М. Лозинского.


[Закрыть]

В самом деле – кто?

Мистер Кадам, не оставлявший надежды отыскать ключ к запертой памяти Рена, потратил уйму времени, пытаясь вместе с ним найти отгадку. Рен отнесся к этому с воодушевлением, которого давно ни к чему не проявлял. Кишан пользовался подвернувшейся возможностью побыть со мной наедине. Обычно мы с ним смотрели кино, гуляли или купались.

Когда я проводила время с Реном, мы чаще всего читали или болтали. Он исподтишка разглядывал меня, и его лицо каждый раз озарялось улыбкой, когда я поднимала голову и встречалась с ним взглядом. Очень часто он превращался в тигра и приходил ко мне, чтобы вздремнуть возле меня после обеда. Тогда я могла без страха его обнимать. Он клал голову мне на колени, а я гладила его. Однако Рен больше ни разу не попытался меня поцеловать. Видимо, опыт оказался настолько болезненным, что он не был готов его повторить. А я упрямо старалась не слушать противный голосок в моей голове, спрашивавший, что же я буду делать, если страдания Рена никогда не закончатся.