Текст книги "Уроки мудрости"

Глава 10. В своей деревне

1

В своей деревне Конфуций казался простодушным и в речи безыскусным, а при дворе и в храме предков он говорил красноречиво, хотя и мало.

2

В ожидании аудиенции, беседуя с низшими чинами, он казался ласковым, в беседе с высшими чинами – твердым.

В присутствии князя он двигался с почтительным и важным видом.

3

Когда князь приказывал ему принять гостей, он как бы и в лице менялся, и ноги у него будто подгибались. Он кланялся по сторонам стоящим вместе с ним сановникам, поднимая к груди сложенные руки, при этом его одежда не собиралась в складки, и спешил вперед, растопырив руки, словно крылья. Когда же гости уходили, обязательно докладывал:

– Гости уже больше не оглядываются.

4

Когда входил в дворцовые ворота, казалось, изгибался весь, словно в них не помещался. При остановке не вставал посередине и проходил, не наступая на порог.

Подходя к престолу, он как бы и в лице менялся, и ноги у него будто подгибались, и слов ему, похоже, не хватало.

Вот, подобрав полу, он поднимался в зал, казалось, весь изогнутый, и, затаив дыхание, словно не дышал. Когда же выходил из зала и спускался на одну ступень, его лицо выражало облегчение и он казался удовлетворенным. Спустившись с лестницы, спешил вперед, растопырив руки, словно крылья, и с благоговейным видом возвращался на свое место.

5

Когда он держал скипетр князя, то, казалось, изгибался весь, словно удержать не мог. Он поднимал его, словно в поклоне, и опускал, как будто собираясь что-то передать, с трепещущим видом и словно изменившимся лицом он осторожно, как по перекладине, шел мелкими шажками.

При поднесении подарков у него было спокойное лицо, при частных встречах он выглядел довольным.

6

Благородный муж не носил оторочек из пурпурной и коричневой материи, не использовал розовую и фиолетовую ткани для одежды, в которой ходил дома.

В жару он надевал легкую одежду из тонкой грубой ткани и всегда носил ее поверх рубашки.

Он носил черный кафтан с халатом из каракуля, белый – с дохой из пыжика и желтый – с лисьей шубой.

Для дома у него был длинный меховой халат с коротким правым рукавом.

Во время сна всегда пользовался коротким одеялом в половину своего роста.

Сидел на коврике из толстых шкур лисицы и енота. Когда кончался траур, надевал на пояс все подвески. Всегда носил лишь юбки, сшитые из обрезков ткани, за исключением случаев, когда участвовал в какой-либо торжественной церемонии.

Когда шел выразить соболезнование, не надевал халата из каракуля и черной шапки.

В первый день года всегда являлся ко двору в придворном одеянии.

7

Когда постился, непременно надевал чистое холщовое белье. В это время ел другую пищу и не сидел дома где обычно.

8

Он не отказывался от обрушенного риса и измельченного мяса. Не ел скисающего риса, начавших портиться рыбы или мяса. Не ел пищу с дурным запахом и цветом.

Не ел того, что было плохо приготовлено и подано не вовремя. Не ел неправильно разделанного мяса. Не ел без соответствующего соуса.

Пусть даже было бы и много мяса, он избегал съедать его больше, чем риса. И лишь в вине себя не ограничивал, но не был пьяным.

Отказывался от вина и мяса, купленных на рынке.

В еде не обходился без имбиря.

Ел немного.

9

Участвуя в княжеском жертвоприношении, он никогда не оставлял жертвенного мяса на ночь. В других же случаях он не оставлял его более чем на три дня. И его не ел, если оно лежало более трех дней.

10

Ел молча; улегшись спать, не разговаривал.

11

Даже когда ел грубую простую пищу, то всегда приносил из нее немного в жертву и при этом выражал всем своим видом строгую почтительность.

12

Он не садился на циновку, постланную криво.

13

Когда был на пиру в своей деревне, то уходил с него лишь после стариков.

14

Когда в его деревне изгоняли демонов поветрий, он стоял на восточной лестнице в парадном одеянии.

15

Когда передавал кому-нибудь из другого княжества с тем, кто туда ехал, привет, то, провожая уезжавшего, дважды ему кланялся.

16

Когда сановник Благодетельный прислал ему лекарство, он взял его с поклоном и сказал:

– Я не знаю его свойств и не смею им пользоваться.

17

Когда у него сгорела конюшня, Учитель, вернувшись от князя, спросил:

– Никто не пострадал?

О лошадях не спросил.

18

Если князь посылал ему в подарок кушанье, то он, поправив под собой циновку, сразу же его отведывал. Если князь жаловал ему сырое мясо, он варил его и преподносил духам своих предков. Если князь посылал ему в подарок живность, он ее содержал. За столом у князя после того, как князь совершал жертвоприношение, начинал есть с риса.

19

Когда был болен и князь пришел его проведать, он лег головою на восток, разложил на себе придворную одежду, поверх нее перекинул большой парадный пояс.

20

Если князь приказывал ему явиться, то шел, не дожидаясь, когда для него запрягут коней.

21

Входя в Великий храм, расспрашивал обо всем, что там происходило.

22

Когда умирал его друг, которого некому было похоронить, он говорил:

– Я похороню.

23

Друзьям за подарки, будь то даже кони и повозка, но не жертвенное мясо, он не кланялся.

24

Не лежал в постели, словно неживой, не сидел среди домашних в позе человека, принимающего гостя.

25

Встречая человека в траурной одежде, даже если это был его приятель, Учитель неизменно проявлял к нему глубокую почтительность. Когда встречал кого-нибудь в парадном головном уборе иль слепца, то, даже если это были люди, с которыми он ежедневно виделся, всегда к ним относился с церемонной вежливостью.

Когда ехал в повозке и встречал людей, одетых в траурное платье, то наклонялся из почтительности к ним вперед. Он так же поступал при встрече с тем, кто нес важные государственные документы.

Когда, случалось, стол ломился от различных угощений, Учитель обязательно приподнимался с выражением почтительности на лице.

В грозу, при неожиданном ударе грома, завывании ветра, он выражал всем своим видом глубочайшую почтительность.

26

Когда он залезал в повозку, то держался прямо, ухватившись за веревочные поручни.

В повозке не оглядывался, говорил неторопливо и не показывал руками куда ехать.

27

Когда увидели, каким было выражение его лица, взлетели и, сделав круг, всей стаей опустились.

– Умеют выбрать время! Умеют выбрать время эти цесарки с горного моста! – сказал Учитель.

Цзылу им поклонился. Они взмахнули трижды крыльями и улетели.

Глава 11. Прежде люди, изучая…

1

Учитель сказал:

– Прежде люди, изучая ритуал и музыку, были просты и безыскусны, после они стали в этом деле благородными мужами. Если придется выбирать, я предпочту то, как изучали прежде.

2

Учитель сказал:

– Нет у моих ворот никого из тех, кто был со мной между княжествами Чэнь и Цай.

3

Янь Юань, Минь Цзыцзянь, Жань Боню, Чжунгун отличались в своей жизни добродетелью; Цзай Во, Цзыгун красноречиво говорили; Жань Ю, Цзи Лу познали толк в делах управления; Цзы Ю, Цзыся обрели ученость.

4

Учитель говорил:

– Хуэй не помогает мне:

В моих речах он всем доволен.

5

Учитель сказал:

– С какой почтительностью Минь Цзыцзянь относится к отцу и матери! Даже чужие люди не могут ни к чему придраться в том, что говорят о нем его родители и братья.

6

Нань Жун неоднократно повторял стихи о «скипетре из белой яшмы». Конфуций дал ему за это в жены дочь своего старшего брата.

7

Благодетельный из Младших спросил у Конфуция о том, кто из его учеников любит учиться. Он ответил:

– Был Янь Хуэй, он любил учиться. К несчастью, его жизнь была короткой, он умер. Теперь таких уж нет.

8

Когда Янь Юань умер, его отец Янь Лу попросил Учителя продать повозку, чтобы купить саркофаг для гроба сына. Учитель сказал:

– Каждый печется о своем сыне, будь его сын талантлив или нет. Когда Ли умер, он был похоронен в гробу без саркофага. Я не стану ради саркофага лишаться повозки и ходить пешком. Я занимаю место за сановниками, поэтому мне не полагается ходить пешком.

9

Когда Янь Юань умер, Учитель воскликнул:

– О! Гибну я от Неба! Гибну я от Неба!

10

Когда Янь Юань умер, Учитель его горько оплакивал. Ученики ему сказали:

– Учитель, не горюйте так!

– Так не горевать? О ком же мне и горевать, как не об этом человеке?

11

Когда Янь Юань умер, ученики решили устроить ему пышные похороны. Учитель им сказал:

– Этого делать нельзя.

Но они устроили ему пышные похороны.

Учитель сказал:

– Хуэй на меня смотрел как на отца, а я не смог отнестись к нему как к сыну. В этом не моя вина, а ваша, дети!

12

Цзи Лу спросил о служении духам умерших и богам. Учитель ответил:

– Не зная, как служить живым,

Сумеешь ли служить их духам?

– Осмелюсь узнать, что такое смерть?

– Не зная жизни, Как познаешь смерть?

13

В присутствии Учителя Минь Цзы держался вежливо и строго, Цзылу выглядел решительным и твердым, Жань Ю, Цзыгун казались мягкими людьми. Учитель был доволен.

– Такие, как Чжун Ю, не умирают своей смертью.

14

Когда в княжестве Лу стали перестраивать длинную сокровищницу, Минь Цзыцзянь спросил:

– А что, если ее восстановить? Зачем непременно перестраивать?

Учитель тогда о нем сказал:

– Обычно он молчит,

А скажет – попадет точно.

15

Учитель спросил:

– С какой стати в моем доме гусли, Ю?

После этого другие ученики перестали уважать Цзылу. Учитель о нем говорил:

– Он поднялся в залу,

Но не дошел до внутренних покоев.

16

Цзыгун спросил:

– Кто лучше, Ши или Шан?

Учитель ответил:

– Ши переходит через край, Шан не доходит.

– Тогда Ши лучше?

– Переходить не лучше, чем не доходить, – сказал Учитель.

17

Младший был богаче князя Чжоу, а Цю еще больше умножал его состояние, собирая подати. Учитель обратился к своим ученикам:

– Сынки! Можете открыто, с барабанным боем, на него напасть. Я не считаю его больше моим учеником.

18

Чай неумен! Шэнь туп, Ши неглубок, Ю неотесан!

19

Учитель сказал:

– Хуэй, почти достигший совершенства, пребывает в безысходной нищете. А Цы, не удостоенный Небесного призвания, редко ошибается в своих расчетах и становится день ото дня богаче.

20

Цзычжан спросил, в чем заключается стезя хорошего человека. Учитель ответил:

– Он не следует по стопам плохих людей, но и не доходит до внутренних покоев.

21

Учитель спросил:

– Считать ли благородным мужем

Того, кто одобряет верные суждения?

Или он только внешне кажется достойным?

22

Цзылу спросил:

– Что слышу, тут же исполнять?

Учитель ответил:

– У тебя живы отец и старший брат, как же тебе можно тут же исполнять то, что слышишь?

Жань Ю спросил:

– А мне, что слышу, тут же исполнять?

Учитель ответил:

– Что слышишь, тут же исполняй.

Гунси Хуа спросил:

– Когда Ю задал вопрос, исполнять ли ему тут же то, что слышит, Вы сказали, что у него живы отец и старший брат. Когда же Цю задал вопрос, Вы ему сказали, чтобы он тут же исполнял, что слышит. Я не понимаю, почему Вы им ответили по-разному, и прошу мне объяснить.

Учитель ответил:

– Цю медлит, поэтому я его подталкиваю; Ю рвется обогнать, поэтому я его удерживаю.

23

Когда куанцы, угрожавшие Учителю, его отпустили, Янь Юань пришел позднее. Учитель сказал:

– Я думал, ты уже мертв.

– Как я посмею умереть, когда Учитель жив?

24

Цзыжань из Младших спросил, можно ли назвать Чжун Ю и Жань Цю великими подданными. Учитель ответил:

– Я думал, Вы спросите о чем-нибудь особенном, а Вас интересуют Ю и Цю! Кого зовут великим подданным, тот честно служит государю и удаляется, когда не может более так действовать. А Ю и Цю можно назвать полезными подданными.

– Значит, они будут послушны?

– Убить правителя или отца не согласятся и они, – сказал Учитель.

25

Когда Цзылу назначил Цзыгао управляющим селения Би, Учитель заметил:

– Губишь у другого человека сына.

Цзылу возразил:

– Там есть народ, есть алтари земли и злаков. Чтобы тебя считали знающим, совсем не обязательно учиться.

Учитель ответил:

– Вот почему мне неприятны эти мастера красиво говорить.

26

Когда Цзылу, Цзэн Си, Жань Ю и Гунси Хуа сидели подле Учителя, он им сказал:

– Забудьте, что я вас немного старше. Вот вы все время жалуетесь: «Нас не ценят». А если бы нашелся кто-нибудь и оценил ваши способности, то как бы вы это использовали?

Первым поспешил ответить Цзылу:

– Если бы я управлял владением, способным выставить тысячу боевых повозок, то, пусть бы оно даже было сжато между большими царствами, страдало бы от вражеских нашествий и испытывало тяжкий голод, в нем за три года все прониклись бы отвагой и сознанием долга.

Учитель на это усмехнулся и затем спросил Жань Цю:

– А что ты, Цю, скажешь?

– Если бы я управлял владением размером в шестьдесят или семьдесят, а то хотя бы и в пятьдесят или шестьдесят ли, то за три года я привел бы весь живущий там народ к достатку. Но для распространения ритуала с музыкой был бы нужен благородный муж.

– А что ты, Чи, скажешь? – Учитель спросил Гунси Хуа.

– Нельзя сказать, что я это умею, но я хотел бы научиться и тогда желал бы стать младшим распорядителем церемониала, чтобы прислуживать при полном ритуальном облачении в храме предков и на встречах государей.

– А что ты, Дянь, скажешь? – обратился Учитель к Цзэн Си.

Замолкли струны, с их последним отзвуком Цзэн Си отложил лютню, поднялся и ответил:

– У меня другое, чем у них, желание.

– Что же тут плохого? – сказал Учитель. – Ведь каждый высказывает свое желание.

– В конце весны, когда уж сотканы весенние одежды и находились бы со мной пять-шесть молодых людей и шесть-семь подростков, омыться бы в водах И, побыть бы на ветру у алтаря Дождя и с песней возвратиться. Учитель, глубоко вздохнув, сказал:

– Хочу быть с Дянем.

Когда трое остальных вышли, Цзэн Си, отстав от них, спросил Учителя:

– Как вам понравились их речи?

– Каждый из них лишь высказал свое желание, – ответил Учитель.

– Над чем вы усмехнулись в словах Ю?

– Государством управляют с помощью ритуала, его же речь была такой заносчивой, поэтому я и усмехнулся, – сказал Учитель.

– А разве Цю не хотел бы править государством?

– Где же ты видел, чтобы земли в шестьдесят или семьдесят, а то хотя бы в пятьдесят или в шестьдесят ли не были государством?

– А разве Чи не хотел бы править?

– Храм предков, встречи государей – чье это дело, как не правителей? Если бы Чи был младшим, то кто бы мог стать старшим?

Глава 12. Янь Юань

1

Янь Юань спросил о том, что такое человечность. Учитель ответил:

– Быть человечным – значит победить себя и обратиться к ритуалу. Если однажды победишь себя и обратишься к ритуалу, все в Поднебесной признают, что ты человечен. От самого себя, не от других, зависит обретение человечности.

– А не могли бы вы объяснить более подробно? – продолжал спрашивать Янь Юань. Учитель ответил:

– Не смотри на то, что чуждо ритуалу,

Не внемли тому, что чуждо ритуалу,

Не говори того, что чуждо ритуалу,

Не делай ничего, что чуждо ритуалу.

Янь Юань сказал:

– Я хоть и несметлив, позвольте мне заняться исполнением этих слов.

2

Чжунгун спросил о том, что такое человечность.

Учитель ответил:

– Это когда ведут себя на людях так, словно вышли встретить важную персону, руководят народом так, словно совершают важный жертвенный обряд; не делают другим того, что не хотят себе; не вызывают ропота в стране, не вызывают ропота в семействе.

Чжунгун сказал:

– Я хоть и несметлив, позвольте мне заняться исполнением этих слов.

3

Сыма Ню спросил о том, что такое человечность.

Учитель ответил:

– Кто человечен, тот говорит с трудом.

– Говорить с трудом – это вы и называете человечностью? – переспросил Сыма Ню.

Учитель пояснил:

– Можно ли без труда сказать о том, что трудно сделать?

4

Сыма Ню спросил о том, каким должен быть благородный муж. Учитель ответил:

– Благородный муж лишен тревоги и боязни.

– Лишен тревоги и боязни – такого только вы и называете благородным мужем? – переспросил Сыма Ню.

Учитель пояснил:

– Если не найдешь в себе изъяна, о чем тогда тревожиться, чего бояться?

5

Сыма Ню посетовал:

– У всех есть братья, только у меня их нет.

Цзыся ему сказал:

– Я об этом вот что слышал. Жизнь и смерть зависят от Небесного веления, родовитость и богатство посылаются с Небес. Если благородный муж почтителен без упущений, вежливо обходится с людьми по ритуалу, то в пределах четырех морей каждый будет ему братом. Зачем тогда ему тревожиться, что у него нет братьев?

6

Цзычжан спросил о том, что можно считать разумным. Учитель ответил:

– Когда ни изощренной клевете, ни пылкой жалобе не удается возыметь воздействие, то это можно называть разумным. Когда ни изощренной клевете, ни пылкой жалобе не удается возыметь воздействие, то это может называться дальновидным.

7

Цзыгун спросил о том, в чем состоит управление государством. Учитель ответил:

– Это когда достаточно еды, достаточно оружия и есть доверие народа.

– А что из названного можно первым исключить в случае необходимости? – спросил Цзыгун.

– Можно исключить оружие.

– А что из остающегося можно первым исключить в случае необходимости? – снова спросил Цзыгун.

– Можно исключить еду.

Смерти издревле никто не может избежать,

Когда ж народ не верит, то не устоять.

8

Цзи Совершенный сказал:

– В благородном муже важна суть. Зачем ему еще быть образованным?

Цзыгун возразил:

– Прискорбно, что вы, Учитель, так рассуждаете о благородном муже. Сказанного не догнать и на четверке лошадей. Без шерсти шкура тигра или леопарда сходна с очищенной от шерсти шкурой собаки и овцы.

9

Князь Скорбной Памяти спросил Ю Жо:

– Как быть? Нынешний год неурожайный, и на покрытие расходов не хватает средств.

Ю Жо ответил:

– А почему бы не взимать налог в размере лишь одной десятой части.

– Я сейчас взимаю две десятых, и мне их не хватает. Как же я обойдусь одной десятой? – возразил князь.

Ю Жо сказал:

– Как может Вам недоставать, когда будет хватать народу? Как может Вам хватать, когда народу не хватает?

10

Цзычжан спросил о том, как возвысить добродетель и обнаружить заблуждение. Учитель ответил:

– Если для тебя всего важнее честность и преданность и ты стремишься к справедливости, то возвысишь добродетель.

Любя кого-нибудь, желают, чтобы он был жив, а если ненавидят – чтобы умер. Желать кому-то, чтобы он был жив иль умер, – это заблуждение.

Тебя влечет к ней не богатство,

А жажда новых впечатлений.

11

Князь Великий из удела Ци спросил Конфуция о том, в чем заключается управление государством. Конфуций ответил:

– Да будет государем государь, слуга – слугой, отцом – отец и сыном – сын.

– Отлично! Воистину, если не будет государем государь, слуга слугой, отец отцом и сыном сын, то, пусть бы даже у меня был хлеб, смогу ли я его вкушать? – ответил князь.

12

Учитель сказал:

– Это только Ю, наверное, может, не дослушав тяжущихся, выносить решение!

Цзылу сразу, не откладывая, выполнял обещанное.

13

Учитель говорил:

– Я разбираю тяжбы не хуже остальных, но надо, чтобы тяжбы не велись.

14

Цзычжан спросил о том, в чем состоит управление государством. Учитель ответил:

– Когда руководишь, забудь об отдыхе.

А выполняя поручение, будь честен.

15

Учитель сказал:

– Благородный муж, овладевая всей ученостью, тоже может грань не перейти, если будет себя сдерживать правилами ритуала.

16

Учитель сказал:

– Благородный муж способствует тому, чтобы в человеке побеждало все, что есть в нем самого хорошего, а не плохое. Малый человек способствует обратному.

17

Благодетельный из Младших спросил Конфуция о том, в чем заключается правление.

Конфуций ответил:

– Правление есть исправление.

Кто же посмеет не исправиться,

Когда исправитесь Вы сами!?

18

Благодетельный из Младших был обеспокоен воровством и спросил совета у Конфуция.

Конфуций ответил:

– Коль сами будете скромны в желаниях,

Не согласятся воровать и за награду.

19

Благодетельный из Младших, беседуя с Конфуцием об управлении государством, спросил:

– Что если казнить беспутных ради сближения с теми, у кого есть путь?

Конфуций ответил:

– В Ваших руках бразды правления, зачем же Вам казнить? Вам стоит лишь увлечься самому хорошими делами, и весь народ тотчас же устремится ко всему хорошему. У благородного мужа добродетель – ветер, у малых же людей она – трава; склоняется трава вслед ветру.

20

Цзычжан спросил:

– Каким должен быть ученый муж, который мог бы называться выдающимся?

– А что, по-твоему, значит «выдающийся»? – спросил Учитель.

– Всегда быть прославляемым в стране, всегда быть прославляемым в семействе, – ответил Цзычжан.

Учитель возразил:

– Это прославленный, а не выдающийся. А выдающийся бесхитростен и прям, он любит справедливость, вникает в то, что люди ему говорят, и изучает выражение их лиц, заботится о том, чтобы поставить себя ниже других. Он непременно будет выдающимся в стране и выдающимся в семействе. Кого же прославляют, тот внешне проявляет человечность, а поступает вопреки ей, и так живет, не ведая сомнений. Вот он и будет непременно прославляемым в стране и прославляемым в семействе.

21

Фань Чи, сопровождая Учителя на прогулке у алтаря Дождя, сказал:

– Осмелюсь спросить, что значит возвысить добродетель, очиститься от скверны и обнаружить заблуждение?

Учитель ответил:

– Какой хороший вопрос! Разве не возвысить добродетель, если дело предпочесть его итогу? Разве не очиститься от скверны, если вступить в бой с дурным в себе и не касаться дурного у других? Разве не изведать заблуждение, если из-за краткой вспышки гнева позабыть себя и своих близких?

22

Фань Чи спросил о том, что такое человечность.

Учитель ответил:

– Это любовь к людям.

Фань Чи спросил о том, что такое знание.

Учитель ответил:

– Это знание людей.

Фань Чи не понял. Тогда Учитель пояснил:

– Если поставить честных над бесчестными,

То можно всех бесчестных сделать честными.

Фань Чи ушел и, встретившись с Цзыся, сказал:

– Я только что был у Учителя и спросил его о том, что такое знание, а он ответил:

– «Если поставить честных над бесчестными,

То можно всех бесчестных сделать честными».

Что это значит?

– Прекрасно сказано! – ответил Цзыся. – Когда Шунь правил Поднебесной и выбирали из толпы, то выдвинули Гао Яо, и все, кто не был человечен, удалились. Когда Тан правил Поднебесной и выбирали из толпы, возвысили И Иня, и все, кто не был человечен, удалились.

23

Цзыгун спросил о том, что значит быть кому-то другом. Учитель ответил:

– Будь честен с ним, когда даешь ему совет, и побуждай к хорошему. Но если он не слушает, то не настаивай, чтобы не быть униженным.

24

Учитель Цзэн сказал:

– Благородный муж завязывает дружеские связи с помощью своей учености, а дружба помогает ему утвердиться в человечности.