Текст книги "Уроки мудрости"

Кипарисовый челнок
(I, IV, 1)

 
Кипарисовый этот челнок унесло,
И плывет он средь глади речной…
Ниспадали две пряди ему на чело,
Был он муж мне, и клятва осталась со мной:
Я другому до смерти не буду женой.
Ты, о мать моя, вы, небеса в вышине,
Отчего вы не верите мне?
 
 
Кипарисовый этот челнок унесло
Вдоль по краю реки, без весла…
Ниспадали две пряди ему на чело,
Он единственный мой был, я клятву дала,
Что до смерти не сделаю зла.[56]56
  Второе замужество для вдовы считалось в Китае до недавнего времени поступком предосудительным.


[Закрыть]
Ты, о мать моя, вы, небеса в вышине,
Отчего вы не верите мне?
 

Чертополох
(I, IV, 2)

 
Так по стене чертополох пополз –
Не справится с колючками метла.
Что о гареме нашем говорят –
Я никому поведать не могла.
Когда б о том поведать я могла –
Как много было б и стыда и зла!
 
 
Так по стене чертополох пополз,
Что и не вырвешь, заросла стена.
Есть про покои женские молва –
Ее передавать я не должна.
О, если все я передать должна –
Я знаю, будет речь моя длинна.
 
 
Так по стене чертополох пополз –
Его колючки не связать в пучок.
Что про покои наши говорят –
Никто из нас пересказать не мог.
Когда б об этом ты проведать мог, –
О стыд! – тогда бы был твой суд жесток!
 

С супругом вместе встретишь старость ты
(I, IV, 3)

 
С супругом вместе встретишь старость ты…
В подвесках к шпилькам яшмы белизна,
В наколке ты – спокойна и стройна,
Как горный пик ты, как река плавна.
В наряд узорный ты облачена.
Но если в сердце нет добра – зачем
В наряды облачается жена?
 
 
Он ярко блещет – пышный твой наряд,
Фазанами расшитый, расписной!
И словно туча чернь твоих волос –
В прическе нет ни пряди накладной,
И яшмовые серьги у тебя,
Слоновой кости гребень твой резной,
Твое чело сияет белизной.
И кажется: с небес явилась ты,
И кажется: вот дух передо мной!
 
 
И ярко-ярко, точно яшмы блеск,
Твои одежды пышные горят,
Сорочку тонкую из конопли
Обтягивает плотно твой наряд.
И вижу я, как твой прекрасен лоб,
Округлены виски и ясен взгляд.
О, эта женщина! Подобной ей
Красы в стране нет больше, говорят.
 

В тутах
(I, IV, 4)

 
Вот иду собирать я повилику-траву,
На полях, что за Мэй[57]57
  Мэй – город в царстве Вэй.


[Закрыть], повилики нарву.
Но о ком я тоскую, мои думы о ком?
Ах, прекрасною Цзян ту подругу зову.
Цзян меня поджидает в роще тутов одна,
Цзян в Шангуне сегодня встретить друга должна
Цзян, меня ты проводишь над рекою – над Ци!
 
 
Время сбора пшеницы, ухожу я за ней –
Я ее собираю там, на север от Мэй.
Но о ком я тоскую, мои думы о ком?
Ах, прекрасная И – имя милой моей.
И меня поджидает в роще тутов одна,
И в Шангуне сегодня встретить друга должна,
И, меня ты проводишь над рекою – над Ци.
 
 
Репу рвать выхожу я, репа нынче крупна –
Там, от Мэй на восток, созревает она.
Но о ком я тоскую, мои думы о ком?
Юн красавицу эту называют у нас!
Юн меня поджидает в роще тутов одна,
Юн в Шангуне сегодня встретить друга должна,
Юн, меня ты проводишь над рекою – над Ци!
 

Четой перепелки кружат у гнезда
(I, IV, 5)

 
Четой перепелки кружат у гнезда;
Четою повсюду сороки кружат.
Недобрый он был человек, говорят,
А мной почитался как старший мой брат.
 
 
Четою повсюду сороки кружат,
Четой перепелки кружат у гнезда,
Недобрый он был человек, говорят,
Его господином считал я всегда.
 

Созвездие дин высоко наконец[58]58
  Песнь о том, как князь Вэнь переносил свою столицу из местности Цао (см. I, III, 6) в местность Чу после разгрома ее варварами в 659 г. до н. э.
  Наивысшее положение над горизонтом созвездия Дин поздней осенью, в десятую луну по календарю древней династии Ся, служило знаком окончания земледельческих работ для крестьян и начала строительных (повинность в пользу князя).


[Закрыть]
(I, IV, 6)

 
Созвездие Дин высоко наконец,
Он в Чу воздвигать начинает дворец.
По солнцу, по тени размерил шестом
Пространство и чуский он выстроил дом.
Орех и каштан посадил он кругом,
И тис, и сумах, и катальпу над рвом –
На цитры и гусли их срубят потом.
 
 
Поднялся на древний разрушенный вал
И чуские земли кругом озирал.
Он долго взирал и на Чу, и на Тан[59]59
  Тан – город в близком соседстве с местностью Чу.


[Закрыть],
Он смерил и тень от горы, и курган,
Тутовник осматривать в чуский свой стан
Сошел… На щите черепахи гадал[60]60
  Речь идет о древнейшем из известных в Китае способов гадания. Археологами обнаружены гадательные черепаховые щиты, относящиеся ко II тысячелетию до н. э.


[Закрыть],
И добрый ответ был властителю дан!
 
 
Дожди благодатные пали с весны –
Приказ дал вознице властитель страны
Коней на звезде заревой запрягать:
В поля надо ехать, где туты видны.
Не прям ли душою властитель страны? –
В нем помыслы все глубоки и ясны.
Прекрасны большие его табуны!
 

Радуга
(I, IV, 7)

 
Радуга встала в небе с востока –
Никто не смеет рукой указать…[61]61
  Радуга представляется древнему комментатору примером предосудительного соития светлого мужского начала в природе (солнце) с темным женским (дождь), то есть зримым проявлением безудержности неба и земли. Появление радуги указывает на то, что брак, к которому стремится девушка, не удовлетворяет строгим нормам обычая и осуждается ее близкими, которых она, пренебрегая знамением, безрассудно покидает.


[Закрыть]
Девушка к мужу идет, покидает
Братьев своих, и отца, и мать.
 
 
Радуга утром на западе всходит –
Будет все утро дождь без конца.
Девушка к мужу идет, покидает
Братьев своих, и мать, и отца.
 
 
Брака с любимым желает дева!
Видишь: в слиянье с солнцем вода,
Не знаешь ни воли небесной, ни гнева
И, верно, совсем не знаешь стыда!
 

Ты на крысу взгляни…
(I, IV, 8)

 
Ты на крысу взгляни – щеголяет кожей,
А в тебе нет ни вида, ни осанки пригожей!
Коль в тебе нет ни вида, ни осанки пригожей,
Почему не умрешь ты, на людей непохожий?
 
 
Посмотри ты на крысу – у нее есть зубы,
А ведь ты человек без удержу, грубый,
Если ты человек без удержу, грубый,
Чего ждешь, кроме смерти? Что тебе любо?
 
 
Посмотри-ка: все слаженно в теле крысином.
Ты – не знаешь обряда и не славен ты чином.
Коль ни чина нет у тебя, ни обряда,
Что же, ранняя смерть для тебя – не награда?
 

Встреча знатного гостя
(I, IV, 9)

 
Высоко-высоко вознеслись бунчуки –
За Сюнь, за селеньем полки далеки…
Шнуры были белого шелка у них,
Добры были кони в четверках у них.
Со свитой приехал прекрасный наш гость,
Какими дарами встречаем мы их?
 
 
И сокол поднялся на ткани знамен,
То в наших селеньях он был вознесен!
Шнурами повиты знамена у них,
И кони в пятерках могучи у них.
Со свитой приехал прекрасный наш гость,
Какими встречаем подарками их?
 
 
И в перьях цветных в высоте засверкал
Их знак, лишь взошли колесницы на вал.
На знаке белели шнуры – для него,
Их кони в шестерках добры – для него.
Со свитой приехал прекрасный наш гость.
О чем же рассказы пойдут у него?
 

Мчалась утешить[62]62
  Мчалась утешить – жалоба вэйской княжны, выданной в царство Сюй, на то, что ей препятствуют посетить в нарушение обычая свою родину после смерти родителей и утешить брата, находящегося в беде.


[Закрыть]
(I, IV, 10)

I

 
Мчалась утешить, коней подгоняла бичом,
К вэйскому князю спешила в родимый свой дом.
Лошади вскачь, но дорога княгини длинна –
Города Цао достичь не сумеет она.
Скачет чрез реки и степи вельможа за ней –
Он догоняет, и грудь ее болью полна!
 

II

 
Думы мои не считаете добрыми вы –
Я не могу возвратиться в родимое Вэй.
Вижу сама, как меня осуждаете вы, –
Думы мои не избуду в печали моей.
Думы мои не считаете добрыми вы –
Мне не вернуться чрез реки из сюйской земли.
Вижу сама, как меня осуждаете вы,
Только вы думы мои оборвать не смогли!
 

III

 
Вот поднялась я на этот обрывистый холм,
Царских кудрей, чтоб рассеять печаль, набрала[63]63
  Царские кудри – растение, считавшееся целебным средством, разгоняющим печаль.


[Закрыть].
Много желаний в женской таится груди –
Если б я эти желанья исполнить могла!
В княжестве Сюй мой народ осуждает меня –
Все вы, как дети, безумны от гнева и зла!
 

IV

 
Едет назад меж полей колесница моя,
Вижу, как пышно желтеет пшеница кругом.
Помощь мне надо искать у сильнейшей страны[64]64
  Вэй подверглось набегу варваров и не в состоянии защищаться своими силами; Сюй слишком мало и не может оказать помощь Вэй. Нужно просить помощи в чужом, более сильном царстве.


[Закрыть]
Кто мне опора, найду я прибежище в ком?
Вы, о вельможи! И вы, благородства мужи!
Не осуждайте напрасно княгини своей.
Много советов, я знаю, у вас, но для Вэй
Лучше их всех исполнение воли моей!
 

У меня есть милый
(I, V, 1)

I

 
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци,
Что так пышно одеты бамбуком зеленым, густым.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня –
Словно рог он резной, что обточен искусным резцом,
Как нефрит ограненный, до блеска натертый песком!
Величав он собою, степенен и важен на вид,
Он достоинства строгого полон и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня.
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!
 

II

 
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Бирюзово-зеленый бамбук отразила вода.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня –
Два прекрасных нефрита в ушах его блещут всегда
И расшитая яшмою шапка его, как звезда!
Он степенен и важен, собой величав он на вид,
И достоинства строгого полон, и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня,
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!
 

III

 
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Как на ложе циновка, густеет зеленый бамбук.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня –
Словно золото чист, будто олово светел мой друг,
Как нефритовый жезл он, как княжеский яшмовый
круг![66]66
  Удельные князья в древнем Китае по своему достоинству делились на пять степеней: гун, хоу, бо, цзы, нань. Эмблемой достоинства первых трех степеней был нефритовый жезл – каменная пластинка продолговатой формы, двух последующих – яшмовый кружок с отверстием внутри.


[Закрыть]
Сколь душою широк он, как сердцем безмерно велик!
Он стоять в колеснице с двойною опорой привык[67]67
  Речь идет о колесницах с двумя вертикальными гнутыми столбиками впереди, на которые опирались, когда ехали стоя. Ездить на таких колесницах могли только лица знатного происхождения.


[Закрыть].
Посмеяться умеет – он шутки искусство постиг, –
Но жестоким и грубым его не бывает язык.
 

Там радость явилась…
(I, V, 2)

 
Там радость явилась – в долине, где плещет поток…
О, как величав ты и как ты душою широк!
Ты спишь иль проснешься, но все ж без меня одинок.
Клянись: никогда бы забыть эту радость не мог!
 
 
Там радость явилась, где холм возвышался большой.
О, как величав ты с твоею широкой душой!
Ты спишь иль проснешься – один ты, так песню запой.
Клянись же, что грешен не станешь ты передо мной.
 
 
Там радость одна для двоих, где высокая гладь…
О, как величав ты! Твоей ли души не узнать?
Ты спишь иль проснешься один – засыпаешь опять.
Клянись! Никому ты об этом не вправе сказать!
 

Ты величава собой[68]68
  Песня о приезде в царство Вэй невесты князя Чжуана циской княжны Чжуан-цзян, о ее красоте, знатности ее рода. См. также I, III, 3.


[Закрыть]
(I, V, 3)

I

 
Ты величава собой, высока и стройна,
Виден узорный наряд под одеждою из полотна.
О новобрачная, циского князя ты дочь,
Нашему вэйскому князю теперь ты жена.
Брат твой отныне в покоях восточных дворца[69]69
  Восточные покои отводились обычно наследнику княжеской власти.


[Закрыть],
Ты повелителю Сина в супруги дана[70]70
  Син – древнее княжество в пределах нынешней провинции Хэбэй; в 634 г. до н. э. было поглощено царством Вэй. Сестра Чжуан-цзян была выдана замуж за синского князя.


[Закрыть].
Таньский правитель – твой шурин теперь,
о княжна![71]71
  Тань – соседнее с Ци мелкое княжество, присоединенное впоследствии циским князем Хуаном к своим владениям. За таньского князя также была выдана замуж одна из сестер Чжуан-цзян.


[Закрыть]
 

II

 
Пальцы – как стебли травы, что бела и нежна…
Кожа – как жир затвердевший, белеет она!
Шея – как тело червя древоточца, длинна,
Зубы твои – это в тыкве рядком семена.
Лоб – от цикады, от бабочки – брови… Княжна!
О, как улыбки твои хороши и тонки,
Светят-сверкают в глазах твоих нежных зрачки.
 

III

 
Ты высока, величавой полна красоты!
Стала на отдых меж нив за предместьями ты;
Кони в четверках сильны, удила их свиты
В пышно-красивые красного шелка жгуты,
В перьях фазаньих стоят над повозкой щиты[72]72
  Щиты скрывали от посторонних глаз едущую в повозке женщину.


[Закрыть],
Близок твой поезд. Вельможи! Спешите домой[73]73
  Вельможи! Спешите домой – не задерживайтесь на приеме у князя, не мешайте ему скорее увидеть невесту.


[Закрыть] –
Пусть не томится наш князь ожиданьем пустым.
 

IV

 
В княжестве Ци сколь водой изобильна Река[74]74
  Река. – Имеется в виду р. Хуанхэ.


[Закрыть],
Резво струится она и на север течет…
С плеском там сети забросят, бывало, – и вот
Стая в сетях осетровая рвется и бьет…
Пышен тростник у зеленого берега вод.
Сестры готовы к походу. Богат их наряд.
Грозен у воинов, вас провожающих, взгляд.
 

Ты юношей простым пришел весной
(I, V, 4)

 
Ты юношей простым пришел весной,
Ты пряжу выменял на шелк цветной.
Не пряжу ты менял на шелк цветной,
Ты к нам пришел увидеться со мной.
Чрез Ци[75]75
  Ци- река, Дуньцю – местность в царстве Вэй.


[Закрыть] с тобой я шла в весенний зной,
Пришла в Дуньцю – назад идти одной!
Отложен срок – не я тому виной,
Не слал ты сватов вовремя за мной,
Так не сердись же, милый, на меня –
Срок будет осенью – не я виной…
 

II

 
Взойду ль на обветшалый палисад,
Спешишь ли ты обратно – брошу взгляд…
Когда тебя мой не встречает взгляд –
Потоки слез глаза мои струят.
Но лишь тебя поймает жадный взгляд –
Звучит мой смех и губы говорят:
«Ты на щите и тростнике гадал[76]76
  Имеется в виду гадание на щите черепахи. Гадали на тростнике, определяли сочетания непрерывных и прерванных прямых линий на стебле тростника и отыскивали такое же сочетание их и ответ в «Книге перемен», которая использовалась для гадания.


[Закрыть] –
Несчастья нам не будет, говорят.
В повозке за приданым приезжай –
Меня с собою увезешь назад».
 

III

 
В листве зеленой – как наряден тут,
Пока листы его не опадут!
Но ягодой его, голубка, ты
Не лакомься, хоть ягода сладка[77]77
  Ягоды тута одурманивают голубей. Точно так же любовь юноши может привести к печальным для девушки последствиям.


[Закрыть].
Будь осторожна, девушка, и ты:
Не принимай ты ласки от дружка!
Коль завелась утеха у дружка,
О ней он все же может рассказать…
А девушке про милого дружка
На свете никому нельзя сказать!
 

IV

 
Но высохнут тутовника листы,
На землю свалятся они, желты.
В твой дом ушла я – и три года там
С тобой вкушала горечь нищеты!
Разлились воды Ци, шумит волна,
Моей повозки занавесь влажна…
Три года я была тебе верна,
Твой путь иной, я брошена, одна!
Ты, господин, женою пренебрег –
Менялся часто, лгал как только мог.
 

V

 
Три года я была женой, в дому
Я счета не вела своим трудам;
Едва заснув, вставала на заре
И – день-деньской нет отдыха ногам.
Блюла я клятву – кто виновен в том,
Что ты со мною стал жестоким сам?
Не знают братья всей моей беды:
Вернуться к ним? Насмешки встречу там.
Одной терзаюсь думой и – молчу.
Себя жалею, волю дав слезам.
 

VI

 
Состарились с тобою мы, а ты
Мне в старости наполнил сердце злом!
Так Ци сжимают берега кругом,
Так сушей сжат в низине водоем[78]78
  И то и другое имеет свои сдерживающие границы, и только ты не сдерживаешь своих поступков никакими нормами поведения.


[Закрыть].
Я помню: волосы сплела узлом[79]79
  Женщина вспоминает время своей юности, когда она еще носила девичью прическу.


[Закрыть],
Беседовали мы, смеясь, вдвоем…
Быть верным клятву дал ты ясным днем!
Ты обманул… Могла ли знать о том?
И в мыслях не держала я, поверь!
Что делать мне? Всему конец теперь.
 

Тоска женщины, выданной в чужую сторону
(I, V, 5)

 
Длинен и тонок бамбук уды –
Рыбу ты удишь на Ци-реке.
Мысли тоскливые – лишь о тебе.
Мне не прийти – я одна вдалеке.
 
 
Слева течет там Цюаньюань,
Справа там воды Ци без конца…
Девушка в дом уйдет к жениху,
Братьев покинет, и мать, и отца.
 
 
Справа там воды Ци, левей
Воды Цюаньюань[80]80
  Цюаньюань (Фэйцюань) – река в царстве Вэй.


[Закрыть] струит…
Яшмой улыбка моя блестит,
Выйду – о пояс звенит нефрит.
 
 
Там воды Ци текут плавней,
Знаю: сосновый челн на ней,
Весла из кедра… Запрячь ли коней,
Горечь развеять тоски моей?
 

Песнь об отроке, украсившем себя поясом зрелого мужа
(I, V, 6)

 
Горькая тыква стебли простерла весной…
Отрок свой пояс украсил иглой костяной[81]81
  Пример неправомерного поступка: игла из слоновой кости являлась поясным украшением зрелого мужа, но не отрока.


[Закрыть]…
Пусть он свой пояс украсил иглой костяной –
Разве он мудростью может равняться со мной?
Поясом зрелого мужа бахвалится он,
Кисти повисли на поясе с разных сторон.
 
 
Листья простершая тыква мала и горька…
Отрок на пояс привесил наперстье стрелка…
Пусть он на пояс повесил наперстье стрелка,
Разве с моею сравнится искусством рука?
Поясом зрелого мужа бахвалится он,
Кисти повисли на поясе с разных сторон.
 

Скорбь матери, разлученной с сыном[82]82
  Дочь вэйской княгини Сюань-цзян, выданная замуж в княжество Сун за князя Хуаня, родила ему сына, но была затем разведена и выслана на родину. Обычай запрещал ей возвратиться в Сун, и мать не имела возможности повидать сына.


[Закрыть]
(I, V, 7)

 
Кто скажет теперь, что река эта, Хэ[83]83
  Хэ – р. Хуанхэ.


[Закрыть], широка?
Ее и с тростинкой бы легкой я переплыла.
Кто скажет теперь, что земля эта, Сун, далека?
Привстав на носки, я глазами б ту землю нашла.
Кто скажет теперь, что река эта, Хэ, широка?
Вместить не могла даже малую лодку вода!
Кто скажет теперь, что земля эта, Суй, далека?
Я меньше чем в утро одно добежала б туда!
 

Тоска о муже, посланном в поход
(I, V, 8)

 
Грозен и смел мой супруг на войне,
Всех он прекрасней и лучше в стране.
Палицу сжал он и мчится вперед
Прежде всех царских других воевод.
 
 
Муж на востоке… Развился с тех пор
Пухом летучим прически убор…
Голову нечем ли мне умастить?
Чей красотою порадую взор?
 
 
Часто мы просим у неба дождя –
Солнце ж все ярче блестит в синеве.
Мыслями вечно к супругу стремлюсь,
В сердце усталость и боль в голове!
 
 
Где бы добыть мне забвенья траву?
Я посажу ее к северу, в тень.
Мыслями вечно к супругу стремлюсь.
Сердце тоскует больней что ни день.
 

Рыщет, ищет подругу лис
(I, V, 9)

 
Рыщет, ищет подругу лис
Там, где над Ци есть гать.
Сердце болит, что негде вам
Одежду исподнюю взять![84]84
  Существует ряд толкований этой песни. Переводчик считает, что речь в ней идет о похотливом и хитром мужчине, стремящемся воспользоваться бедностью понравившейся ему девушки.


[Закрыть]
 
 
Рыщет, ищет подругу лис,
Где через Ци есть брод…
Сердце болит, никто для вас
Пояса не найдет!
 
 
Рыщет, ищет подругу лис –
Виден по берегу след…
Сердце мое болит – у вас
Даже одежды нет!
 

Мне ты в подарок принес плод айвы
(I, V, 10)

 
Мне ты в подарок принес плод айвы ароматный,
Яшмой прекрасною был мой подарок обратный.
Не для того я дарила, чтоб нам обменяться дарами,
А для того, чтобы вечной осталась любовь между нами.
 
 
Мне ты в подарок принес этот персик, мой милый!
Я же прекрасным нефритом тебя одарила.
Не для того я дарила, чтоб нам обменяться дарами,
А для того, чтобы вечной осталась любовь между нами.
 
 
Сливу в подарок принес ты сегодня с приветом,
Я же прекрасные в дар отдала самоцветы.
Не для того я дарила, чтоб нам обменяться дарами,
А для того, чтобы вечно осталась любовь между нами.
 

Там просо склонилось теперь
(I, VI, 1)

I

 
Там просо склонилось теперь к бороздам,
Там всходы взошли ячменя…
И медленно я прохожу по ПОЛЯМ,
В смятении дух у меня.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих ПОЛЯХ?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнес по стране?
 

II

 
Там просо склонилось теперь к бороздам,
Ячмень колосится давно…
И медленно я прохожу по ПОЛЯМ,
И сердце смятеньем полно.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих ПОЛЯХ?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнес по стране?
 

III

 
Там просо склонилось теперь к бороздам,
Зерно налилось ячменя…
И медленно я прохожу по ПОЛЯМ,
Как тесно в груди у меня!
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
И тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто здесь запустенье разнес по стране?
 

Тоска о муже
(I, VI, 2)

 
На службе у князя супруг далеко –
Не знаю, когда он вернется ко мне,
И где он теперь, и в какой стороне?
Уж куры расселись по гнездам в стене,
Склоняется к вечеру день, и с полей
Коровы и овцы бредут в тишине.
На службе у князя супруг далеко –
Как думой к нему не стремиться жене?
 
 
На службе у князя супруг далеко…
Не день и не месяц проводит подряд!
Когда же домой возвратится солдат?
Уж куры давно по насестам сидят,
Склоняется к вечеру день, и с холмов
Коровы и овцы вернулись назад.
На службе у князя супруг далеко,
Пусть голод и жажда его пощадят!
 

Радость возвращения из похода
(I, VI, 3)

 
Весел супруг мой – нет ни тревог, ни забот.
Вижу: он в левую руку шэн свой берет[86]86
  Шэн – духовой язычковый музыкальный инструмент, состоящий из многочисленных бамбуковых трубок, вставленных в тыкву.


[Закрыть],
Машет мне правой – в дом за собою зовет.
Как наша радость, моя и его, велика!
 
 
Весел супруг мой – он мирную радость хранит.
Вижу: для пляски в левой руке его щит[87]87
  Щит, состоящий из пучка перьев, прикрепленных к древку, являлся обычной принадлежностью танцора.


[Закрыть],
Машет мне правой – взойти на площадку велит.
Как наша радость, моя и его, велика!
 

Думы солдата о доме
(I, VI, 4)

 
Пускай возмутятся ленивые воды реки,
Но связанным бревнам не страшен их грозный
напор[88]88
  Людей, связанных узами родства, не разъединят даже самые неблагоприятные обстоятельства.


[Закрыть],
Там наши родные от нас далеки, далеки!..
Здесь, в Шэнь[89]89
  Шэнь – древнее княжество, управлявшееся князьями из рода Цзян. К роду Цзян принадлежала мать чжоуского царя Пина (см. I, II, 13); Шэнь подвергалось нападениям со стороны сильного царства Чу, и поэтому чжоуский Пин-ван послал войска для защиты Шэнь.


[Закрыть], одиноки, надолго мы стали в дозор.
Мы думу одну лишь о наших родных бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый свой дом?
 
 
Пускай возмутятся ленивые воды реки –
Вязанку ветвей не размечут теченьем они!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
Здесь, в Фу[90]90
  Фу и Сюй- княжества, расположенные вблизи Шэнь. Их князья также принадлежали к роду Цзян.


[Закрыть], мы дозором должны оставаться одни.
Мы думу о них лишь, мы думу о них бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый наш дом?
 
 
Пускай возмутятся ленивые воды реки –
Вязанка лозы уцелеет средь бешеных струй!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
Совсем одиноки, мы стали дозором здесь, в Сюй.
Мы думу о них лишь, мы думу о них бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый наш дом?
 

Глухая крапива
(I, VI, 5)

 
Глубоко в долине глухая крапива растет,
Но долгою сушью и зноем крапиву сожгло.
Покинуть супруга беда заставляет жену[91]91
  Древний комментатор полагает, что речь в песне идет о вынужденном расставании мужа и жены из-за наступившей засухи и вызванного ею голода.
  Переводчик считает, что в песне поется о девушке, которая не решается бежать с тем, кто, одетый в дворцовое платье, сидит в колеснице для царских сановников. Нерешительность той, от чьего имени поется песня, вполне понятна. Многие песни «Шицзина» говорят о печальных для девушки последствиях такого поступка.


[Закрыть],
Его покидая, вздыхает она тяжело,
Его покидая, вздыхает она тяжело,
Увидеть пришлось от супруга и горе, и зло.
 
 
Глубоко в долине глухая крапива растет,
Она увядает, и листья ее сожжены.
Покинуть супруга беда заставляет жену –
Протяжны стенанья и плач уходящей жены,
Протяжны стенанья и плач уходящей жены,
И, злобу познав, расставаться супруги должны.
Глубоко в долине глухая крапива растет,
А зной и в низинах сырых ту крапиву пожег.
Покинуть супруга беда заставляет жену,
С рыданьями слезы текут – непрерывен их ток…
С рыданьями слезы текут – непрерывен их ток;
Зачем эти слезы? Ужель отвратят они рок?
 

Заяц медлителен
(I, VI, 6)

 
Заяц медлителен и осторожен,
Фазан простодушен – попал он в силок.
О, если б от жизни моей начала
Того, что я сделал, не делать я мог!
И вот во второй половине жизни
Все эти печали послал мне рок!
О, если б навеки уснуть без тревог!
 
 
Заяц медлителен и осторожен,
Фазан простодушен – он в сеть залетел.
О, если б от жизни моей начала
Вовек бы не делать мне сделанных дел!
И вот во второй половине жизни
Все эти страданья – мой горький удел!
Уснуть, не проснуться б я ныне хотел!
 
 
Заяц медлителен и осторожен,
Фазан же… в тенетах запутался он!
О, если б от жизни моей начала
Так службою не был бы я утомлен,
И вот во второй половине жизни
Здесь беды со всех я встречаю сторон!
О, пусть непробудный мне явится сон!
 

На чужбине
(I, VI, 7)

 
Сплелись кругом побеги конопли
По берегу речному возле гор…
От милых братьев я навек вдали,
Чужого я зову отцом с тех пор…
Чужого я зову отцом с тех пор –
А он ко мне поднять не хочет взор.
 
 
Сплелись кругом побеги конопли,
Где берег ровную раскинул гладь…
От милых братьев я навек вдали,
К совсем чужой я обращаюсь – мать…
К совсем чужой я обращаюсь – мать,
Она ж меня совсем не хочет знать.
 
 
Сплелись кругом побеги конопли,
Где берег взрыт рекой подобно рву…
От милых братьев я навек вдали,
Чужого старшим братом я зову…
Чужого старшим братом я зову –
Не хочет он склонить ко мне главу.
 

Уйду ли, мой милый, на сбор конопли
(I, VI, 8)

 
Уйду ли, мой милый, на сбор конопли,
Лишь день мы в разлуке, но кажется мне:
Три месяца был ты вдали!
 
 
Сбирать ли душистые травы иду,
Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:
Три времени года я жду!
 
 
Уйду ль собирать чернобыльник лесной,
Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:
Три года ты не был со мной!
 

Колесница большая грохочет
(I, VI, 9)

 
Колесница большая грохочет – гремит на пути,
В ней зеленой осокой дворцовое платье блестит.
Разве я не стремлюсь и душою и думой к тебе?
Да боюсь я тебя и не смею к тебе подойти[8].
Ехал медленно ты – колесница твоя тяжела,
И одежда твоя, точно алая яшма, была.
Разве я не стремлюсь и душою и думой к тебе?
Да тебя побоялась – с тобою бежать не могла.
 
 
Хоть с тобою, мой милый, и в разных домах мы живем,
Мы умрем и могилу разделим под общим холмом.
Если скажешь, любимый, что сердцем неискренна я –
Светлым солнцем клянусь: правда в любящем сердце
моем!
 

Вижу, вдали конопля
(I, VI, 10)

 
Вижу, вдали конопля поднялась над пологим холмом,
Кто-то Цзы-цзе задержал там – он, верно, с другою вдвоем.
Кто-то Цзы-цзе задержал там – он, верно, с другою вдвоем –
Радость Цзы-цзе обещал, что придет веселиться в мой дом!
 
 
Там вдалеке над пологим холмом и пшеница видна,
Кто-то Цзы-го удержал – я его ожидаю одна.
Кто-то Цзы-го удержал – я его ожидаю одна –
Он обещал мне прийти и отведать и явств, и вина!
 
 
Слива вдали над холмом – одиноко той сливе расти,
Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути,
Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути –
Яшмы для пояса мне обещали они принести.