Текст книги "Уроки мудрости"

Жук-однодневка
(I, XIV, 1)

 
Чешуйки жука-однодневки блестят –
Как светел, как светел твой новый наряд!
Но сердце печалью объято мое –
О, если б ко мне ты вернулся назад.
 
 
То крылья жука-однодневки весной –
Как ярок, как ярок наряд расписной!
Но сердце печалью объято мое –
Вернись и останься отныне со мной!
 
 
То выглянул жук-скарабей из земли,
Он в платье из белой, как снег, конопли;
Но сердце печалью объято мое –
Вернись и жилище со мной раздели!
 

Ходят они на приемы
(I, XIV, 2)

 
Ходят они на приемы, встречают гостей,
Палицы с копьями носят с собою – и что ж!
Люди пустые на княжеской службе у нас –
В алых стоят наколенниках триста вельмож[136]136
  Алые наколенники являлись знаком высокого достоинства их носителя.


[Закрыть].
 
 
Там на плотине ленивый сидит пеликан,
Крыльев мочить не хотел он, за рыбой гонясь.
Люди пустые на княжеской службе у нас –
Даже не стоят одежд, что пожаловал князь.
Там на плотине ленивый сидит пеликан,
Клюв он мочить не хотел и не ведал забот.
Люди пустые на княжеской службе у нас –
Княжеских больше не стоят похвал и щедрот.
 
 
Видишь, у нас и деревья, и травы густы,
Дымка поутру над южной горою видна.
Юная девушка там… Но хотя и мила –
Бедная девушка – голод познала она!
 

На той шелковице голубка сидит
(I, XIV, 3)

 
На той шелковице голубка сидит,
Семь деток вскормила она.
Сколь доблести муж совершенен собой,
Все в нем – величавость одна.
В поступках его величавость одна –
В ней крепость и сдержанность сердца видна!
 
 
На той шелковице голубка сидит,
На сливу птенец залетел.
Сколь доблести муж совершенен собой,
Как пояс твой шелковый бел!
Я вижу, как пояс твой шелковый бел,
Ты черную с проседью шапку надел!
 
 
На той шелковице голубка сидит,
Птенцы на жужубе видны.
Сколь доблести муж совершенен собой –
В поступках не сыщешь вины!
В деяньях его не отыщешь вины –
Исправил четыре предела страны!
 
 
На той шелковице голубка сидит,
В орешнике вижу птенца.
Сколь доблести муж совершенен собой!
Народа исправил сердца.
Примером исправил народа сердца –
Пусть тысячи лет он живет без конца!
 

Течет на поля ледяная вода…
(I, XIV, 4)

 
Течет на поля ледяная вода родника,
Густой чернобыльник она залила на лугу.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
Столичного города Чжоу забыть не могу!
 
 
Течет на поля ледяная вода родника,
Густую полынь, по пути увлажняя, зальет.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
О городе этом я полон тревог и забот.
 
 
Течет на поля ледяная вода родника,
И в тысячелистниках пышных разлился поток.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
О городе этом я полон забот и тревог!
 
 
Как просо, бывало, прекрасно всходило везде,
И тучи питанье полям приносили в дожде!
Имели царя все четыре предела страны.
И сюньский правитель царю был опорой в труде![137]137
  Княжество Сюнь, позднее поглощенное княжеством Цзинь, было расположено в пределах территории нынешней провинции Шаньси. Сюньский князь – потомок первого чжоуского царя Вэня, являясь наместником царя Чжоу, ведал делами нескольких удельных княжеств.


[Закрыть]
 

Песня о седьмой луне[138]138
  Бинь называлась территория (современная область Бинь-чжоу в провинции Шэньси), занимаемая племенем чжоу до его вторжения в XII в. до н. э. на восток и создания царства Чжоу. Песни, собранные в настоящей главе, приписываются князю Чжоу (Чжоу-гуну), регенту царства и опекуну юного царя Чэна (1115–1078 гг. до н. э.). Первая из них воссоздает порядок хозяйственных работ и нравы народа, которые он наблюдал в Бинь. Отсюда и название главы.


[Закрыть]
(I, XV, 1)

I

 
В седьмую луну звезда Огня[139]139
  Звезда Огня – Антар в созвездии Скорпиона.


[Закрыть]
Все ниже на небе день ото дня.
И вот теперь, к девятой луне,
Одежду из шерсти выдали мне.
В дни первой луны пахнёт холодок,
В луну вторую мороз жесток,
Без теплой одежды из шерсти овцы
Кто год бы закончить мог?
 
 
За сохи беремся мы в третьей луне,
В четвертую в поле пора выходить –
А детям теперь и каждой жене
Нам пищу на южные пашни носить.
 
 
Надсмотрщик полей пришел и рад,
Что вышли в поле и стар и млад.
 

II

 
В седьмую луну звезда Огня
Все ниже на небе день ото дня.
И вот теперь, к девятой луне,
Одежду из шерсти выдали мне.
Тепло с собою несет весна,
Уж иволги песня вдали слышна.
Вот девушка вышла с корзинкой в руках,
По узкой тропинке идет она.
 
 
И все она ищет, где листья нежней;
Тутовника ветки пригрела теплынь,
Весенние дни все длинней и длинней,
Уж в поле подруги сбирают полынь.
На сердце печаль у нее лишь одной:
В дом князя войдет она скоро женой.
 

III

 
В седьмую луну звезда Огня
Все ниже на небе день ото дня.
В восьмую луну крепки тростники –
Мы режем тростник и камыш у реки.
Луна шелкопрядов – зеленый тут…
Мужчины тогда топоры берут –
Верхушки со старых срежет топор,
А с юных – зеленый убор сорвут!
Кричит балабан о седьмой луне.
В восьмую – за пряжу садиться жене.
 
 
Мы черные ткани и желтые ткем,
А ту, что сверкает багряным огнем,
Что ярче всех и красивей всех,
Мы княжичу в дар на халат отдаем.
 

IV

 
К четвертой луне трава зацветет,
О пятой луне цикада поет.
В восьмую луну мы сберем урожай,
В десятую – падают листья, кружа.
 
 
И первая вновь наступает луна –
Барсучьей охотой начнется она;
И ловим лисиц мы и диких котов –
Ведь княжичу теплая шуба нужна.
 
 
Но вот на облаву выходит рать,
Привычная в пору второй луны, –
Себе поросенка должны мы взять,
А князю мы вепря отдать должны!
 

V

 
Вот время пришло, и о пятой луне
Кузнечика стрекот послышался мне…
В шестую луну донеслось до меня,
Как крылья стрекоз задрожали, звеня.
 
 
В седьмую – мы в поле сверчка найдем,
В восьмую – сверчок уже здесь, под крышей.
В девятую он заползает в дом,
В десятую – он под постелью слышен!
В доме замазывать щели пора,
Выкурить дымом мышей со двора!
 
 
Крепко закрыто на север окно,
Глиной обмазаны двери давно.
 
 
Жены и дети, мы вас зовем:
Год изменился, пришли холода,
В дом свой войдите, живите в нем.
 

VI

 
В шестую луну отведать мы рады
Багряные сливы и гроздь винограда.
 
 
В седьмую отведать бобы на пару,
В восьмую луну я жужубы сберу.
 
 
Мы рис собираем десятой луной –
К весне приготовим хмельное вино,
Чтоб старцев почтенных с седыми бровями
На долгие годы бодрило оно.
 
 
Седьмая луна – стала тыква вкусна,
В восьмую горлянки срезает жена.
Девятой луною кунжутные зерна
И горькие травы собрала она.
 
 
В запас нарубила и сучьев и дров –
Обед для крестьянина будет готов!
 

VII

 
Девятой луною мы ток расчищаем,
В моем огороде прибита земля;
Десятой луной урожай убираем:
Здесь просо, пшеница, бобы, конопля.
Супругу жена говорит своему:
«О муж мой, мы всю нашу жатву собрали,
Работа нас ждет в нашем зимнем дому –
Сбираться в селение нам не пора ли?»
 
 
Сбираем мы травы осенние днем,
А ночью глубокой – веревки совьем.
 
 
Лишь кровлю поправить успел я – опять
Пора и весенний посев починать!
 

VIII

 
Лед бьем мы со звоном – вторая луна,
Им в третью широкая яма полна,
И утром в четвертой, как жертву зимы,
Чеснок и барашка приносим мы!
 
 
В девятой – вновь иней на травах жесток,
Десятой луной расчищаем мы ток…
 
 
У нас на пиру два кувшина с вином,
Овцу и барашка мы князю снесем.
 
 
Рога носорога полны вина,
Поднимем их выше и выпьем до дна,
Чтоб жизнь ваша, князь, длилась тысячи лет
И чтоб никогда не кончалась она!
 

О ты, сова
(I, XV, 2)

 
О ты, сова, ты, хищная сова,
Птенца похитила, жадна и зла!
Не разрушай гнезда, что я свила.
С трудом, с любовью я вскормила их,
Моих птенцов, – так пожалей же их!
 
 
Пока не скрылся в тучах небосвод,
Кору с корней древесных птица рвет.
Я вью гнездо, сплела из веток вход…
Ужели ты, живущий там, внизу,
Меня посмеешь обижать, народ?
 
 
Когтями я рвала траву кругом,
Изодран клюв мой жестким тростником
И всем, что я сбирала, – и потом
Мой клюв был в ранах весь! Но что мне в том, –
Сказала я, – коль не готов мой дом?
 
 
Иссякла мощь моих разбитых крыл,
И хвост ослаб – он весь изломан был.
Гнездо в беде; бороться нету сил;
И дождь хлестал его и ветер бил…
Стал голос мой тревожен и уныл.
 

Возвращение из похода
(I, XV, 3)

 
Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там.
И обратно с востока нам время идти –
Мелкий дождь нас мочил по пути.
Но с востока на запад при слове «назад»
Устремились все мысли солдат –
Там сошьют земледельцу привычный наряд.
Рот не сжат[140]140
  Рот не сжат. Каждый солдат держал во рту кляп, чем обеспечивалась бесшумность передвижения войск.


[Закрыть], не поставят нас в ряд.
Только черви простые теперь поползли
На полях у моих шелковиц…
И одни мы ночуем от близких вдали
Под покровом своих колесниц.
 
 
Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там.
И обратно с востока нам время идти –
Мелкий дождь все мочил нас в пути.
Дикой тыквы плоды налились и кругом
Обвисают по кровле теперь,
И мокрицы проникли в оставленный дом,
Паутиною заткана дверь;
И олени пасутся в полях у домов
Да мерцают огни светляков…
Как тревожит само это слово «назад»,
И волненье в сердцах у солдат!
 
 
Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там.
И обратно с востока нам время идти –
Мелкий дождь нас все мочит в пути.
Там, у куч муравьиных, лишь цапли кричат,
Жены дома вздыхают, молчат;
Дома щели заткнули, полы подмели –
Тут и мы из похода пришли!
Плети тыкв одичалых обвили одни
Дров каштановых груду кругом,
И с тех пор, как ушли мы, до нынешних дней
Я три года не видел свой дом!
 
 
Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там!
И обратно с востока нам время идти –
Мелкий дождь нас все мочит в пути.
Только иволги, вижу, летают вдали,
И лишь крылья сверкают у них…
То невеста сбирается в путь – запрягли
Темно-рыжих коней и гнедых.
Вот уж матерью пояс вкруг стана обвит,
В украшеньях невеста стоит,
И жених ее новый прекрасен на вид –
Что же старый, ужели забыт?!
 

Песнь о походе князя Чжоу на восток
(I, XV, 4)

 
Были разбиты в походе у нас топоры,
Наши секиры расколоты были в куски.
Чжоуский князь выступает в поход на восток –
Царства четыре границы да будут крепки!
Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,
Сколь о народе заботы его велики!
 
 
Были разбиты в походе у нас топоры,
Были расколоты острые наши жезлы.
Чжоуский князь выступает в поход на восток –
Царства пределы к добру он выводит из мглы!
Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,
Сколь о народе заботы достойны хвалы!
 
 
Были разбиты в походе у нас топоры,
Наши секиры расколоты были давно.
Чжоуский князь выступает в поход на восток –
Царства пределы крепит он и вяжет в одно!
Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,
Сколь похвалы, восхищенья достойно оно!
 

О скором сватовстве
(I, XV, 5)

 
Когда топорище ты рубишь себе –
Ты рубишь его топором.
И если жену избираешь себе –
Без свах не возьмешь ее в дом.
Когда топорище рублю топором,
То мерка близка, говорят[141]141
  Меркой для нового топорища служит старое, которое я, мастер, держу в руках.


[Закрыть].
Увидел я девушку эту – и вот
Сосуды поставлены в ряд![142]142
  Сосуды поставлены вряд – для свадебного торжества.


[Закрыть]
 

С девятью кошелями поставлена сеть
(I, XV, 6)

 
С девятью кошелями поставлена сеть,
Рыбы там – красноперка с лещом.
Мы увидели князя – был выткан дракон
На одеждах, что были на нем[143]143
  Изображениями дракона могли украшаться только парадные одежды царя и его высших советников. Царская одежда украшалась изображениями взлетающего и опускающегося дракона, а одежда советника только изображением опускающегося дракона.


[Закрыть].
 
 
То над островом правит журавль свой полет…
Или места наш князь не найдет?
Он две ночи с тобой проведет!
 
 
Журавли над высокой равниной летят…
Или князь не вернется назад?
Он с тобою две ночи подряд.
 
 
Так могли мы на платье с драконом взглянуть..
Князь, в обратный не трогайся путь –
Пусть не льется печаль в мою грудь!
 

Подгрудок отвисший волк лапой прижал
(I, XV, 7)

 
Подгрудок отвисший волк лапой прижал, оступясь;
Отпрянув назад, он ударился тотчас хвостом…
Преславный потомок, велик и прекрасен был князь,
Спокоен и важен, – багряные туфли на нем.
 
 
Отпрянув назад, волк ударился тотчас хвостом,
Подгрудок отвисший он лапой прижал, оступясь.
Преславный потомок, велик и прекрасен был князь,
И славе его, как нефриту, неведома грязь!
 

II. Сяо я
Малые оды

Встреча гостей
(II, I, 1)

 
Согласие слышу я в криках оленей,
Что сочные травы на поле едят.
Достойных гостей я сегодня встречаю –
На гуслях играют и шэны[144]144
  Шэн. – См. Нравы царств, гл. VI, примеч. 2.


[Закрыть] звучат,
И трубки у шэнов настроены в лад,
Корзины подарков расставлены в ряд.
Те люди мне путь совершенств показали;
Я вижу любовь их, и счастлив, и рад.
 
 
Согласие слышу я в криках оленей,
Что сочные травы едят на полях.
Достойных гостей я сегодня встречаю,
Их доблесть сверкает, им славу суля,
Для всех благородных пример подражанья,
Народ поучая, пороки целя,
Отменным их ныне вином угощаю,
Достойных гостей на пиру веселя.
 
 
Согласие слышу я в криках оленей,
Что травы едят на полях поутру.
Достойных гостей я сегодня встречаю,
И слышу я цитры и гуслей игру,
Согласье и радость в удел изберу.
Отменным их ныне вином угощаю –
Достойных гостей веселю на пиру.
 

На службе царю
(II, I, 2)

 
Все скачут и скачут четыре коня,
И длинен великий извилистый путь…
Иль думы о доме назад не манят?
Мы службой царю пренебречь не должны,
И ранено сердце тоской у меня.
 
 
Усталые скачут четыре коня,
Белы они сами, их гривы черны…
Иль думы о доме назад не манят?
Мы службой царю пренебречь не должны,
Покоя и отдыха мы лишены.
 
 
То голуби реют и реют, взгляни:
То взмоют, то вдруг упадут с вышины.
Вот сели на куще дубовой они…
Мы ж службой царю пренебречь не должны,
И старость отцов не покоят сыны.
 
 
То голуби реют и реют, взгляни:
То сядут, то ввысь устремляются, взмыв,
Вот сели на ветви раскидистых ив.
Мы ж службой царю пренебречь не должны,
И матери наши забот лишены.
 
 
Четверку запряг черногривых коней,
И скачут они все резвей и резвей…
Иль думы о доме назад не манят?
Я песню сложил, чтоб напомнить о ней –
О матери, брошенной без сыновей.
 

На службе царю
(II, I, 3)

 
Цветы распустились, сверкают, горя
По взгорьям широким, в низинах у нас…
И мчатся и мчатся посланцы царя –
Боятся, что в срок не исполнят приказ.
А резвые кони мои горячи,
Три пары вожжей увлажнились, блестят,
И лошади мчатся, и хлещут бичи.
Посланец, повсюду совета ищи.
 
 
И серые в яблоках кони легки,
И вожжи, как будто из шелка, мягки,
И лошади мчатся, и хлещут бичи.
Повсюду, посланец, совет получи.
 
 
Белы мои кони, их гривы черны.
И вожжи влажны и блестят вдоль спины.
И лошади мчатся, и хлещут бичи.
Совета ищу у мудрейших страны.
 
 
Легки мои кони, цвет масти их сив…
И ровно ложатся все вожжи у грив,
И лошади мчатся, и хлещут бичи.
Учись, у мудрейших совета спросив!
 

Братская любовь
(II, I, 4)

I

 
Гляди: цветы у наших слив,
Не краше ль всех они горят!
Никто друг другу так не мил,
Как брату мил бывает брат.
 

II

 
Пред смертным ужасом одна
Лишь братская любовь сильна.
И в грудах тел среди долин
Труп брата ищет брат один!
 

III

 
В долине иволга живет…
Страдают братья от невзгод.
У всех есть лучшие друзья –
Их вздохи множат скорби гнет.
 

IV

 
Пусть дома ссорится семья –
У ней отпор врагу един.
У всех есть лучшие друзья –
Их помощи не видел я.
 

V

 
Но смерть и мрак побеждены,
Покой и мир внутри страны.
Иль больше брата своего
Мы чтить друзей своих должны?
 

VI

 
Ковши и чаши ставьте в ряд
И выпьем вволю. С нами вновь
Согласье, радость и любовь,
Ковши и чаши ставьте в ряд.
 

VII

 
Любовь детей и наших жен,
Как гуслей с цитрой общий звук,
И если с братом дружен брат –
Им радость будет вечный друг.
 

VIII

 
Когда в порядке держишь дом –
Всем домочадцам радость в нем.
Друзья, помыслите о сем, –
Мы в этом истину найдем!
 

О дружбе
(II, I, 5)

I

 
Согласно стучит по деревьям топор,
И птичий исполнен согласия хор.
Вся стая, из темной долины взлетев,
Расселась в вершинах высоких дерев.
Звучат голосистые песни средь гор –
Подруга с подругой ведет разговор.
Смотри: если птица подругу зовет,
Подруга с подругой ведет разговор,
То как человеку друзей не искать,
Не к другу ль его устремляется взор?
И светлые духи, услышав о сем,
Даруют согласье, и сгинет раздор.
 

II

 
Стук в чаще… Топор с топором заодно…
Прозрачное я приготовил вино,
И жирный ягненок для этого дня
Зарезан, и позвана в гости родня;[145]145
  …позвана в гости родня – родственники по отцу, носящие одно с хозяином родовое имя. В этой же строфе есть специальное упоминание о приглашении родственников по матери.


[Закрыть]
А коль не придут, да не скажет никто,
Что, мол, непочтителен был, про меня!
Опрыскан и начисто выметен пол,
И восемь в порядке расставлено блюд,
И жирный теленок поставлен на стол –
Родню моей матери в гости зовут.
А коль не придут, да не скажет никто,
Что я виноват – в поношенье и в суд.
 

III

 
Стучит по деревьям топор над холмом.
Наш стол изобилен прозрачным вином,
И в полном порядке сосуды на нем,
И братья мои наполняют мой дом.
Достоинство духа народ утерял,
Гоняясь за лишним засохшим куском.[146]146
  Достоинство духа… – Утверждение с таким, видимо, смыслом: не пристало нам быть жадными, принимая гостей.


[Закрыть]
Вино есть – его процедите для нас,
А нету вина, так купите для нас,
Как гром, барабаны, гремите для нас,
Живей, плясуны, попляшите для нас!
А время придет отдохнуть нам – опять
Прозрачное будем вино попивать.
 

Славословие царю
(II, I, 6)

I

 
Небо навеки храни тебя, царь!
Сила твоя да пребудет тверда,
Благо и счастье да будут тебе,
Да не иссякнут они никогда!
Многие небо щедроты пошлет,
Несть им числа, на года и года!
 

II

 
Небо навеки храни тебя, царь!
Даруй без меры щедроты одни!
Долгу послушный, прими от небес:
Милости – будут стократны они.
Счастье, о небо, тебя осени,
Счастье на долгие, долгие дни!
 

III

 
Небо навеки храни тебя, царь!
Пусть и все царство твое процветет,
Точно гора иль вершина холма,
Точно утес или горный хребет,
Точно река, что в разливе своем
Все полноводнее мчится вперед.
 

IV

 
Время избрав и очистивши все[147]147
  Время избрав и очистивши все – избрав благоприятные дни для жертвоприношении и очистившись постом и омовениями.


[Закрыть],
Пир сотворишь и сыновние сам
Жертвы четыре в году принесешь[148]148
  Жертвы четыре в году принесешь. – Имеются в виду жертвоприношения царя своим предкам, совершаемые им в храме весною, летом, осенью и зимой.


[Закрыть]
Прежним владыкам и предкам-царям.
Их заместитель[149]149
  Заместитель (предков) – лицо, представляющее предков при жертвоприношениях им.


[Закрыть] тебе изречет
Жизнь без конца по векам и векам!
 

V

 
Светлые духи, представ пред царя,
Счастьем обильным тебя одарят.
Прост твой народ и правдив, что ни день
Пищу свою добывая в труде.
В черноволосом народе твоем
Доблесть твоя разольется везде.
 

VI

 
Ты как луна, чье сиянье растет[150]150
  Ты, как луна, чье сиянье растет – то есть подобен нарастающей день ото дня луне.


[Закрыть],
Ты как пресветлого солнца восход!
Вечностью жизнь да сравнится твоя
С южной горой, что вовек не падет,
Ты как на соснах и туях хвоя,
Что в бесконечном преемстве живет!
 

В походе на гуннов[151]151
  Северных варваров сянюнь времени «Шицзина» китайские историки отождествляют с сюнну – гуннами, обитавшими, например, в III в. до н. э. у северо-западных границ Китая. Именно для защиты от гуннов в III в. до н. э. императором
  Цинь Ши Хуанди была начата постройка Великой китайской стены.


[Закрыть]
(II, I, 7)

I

 
Собирали мы папоротник по лесам,
И ростки его чуть поднимались тогда,
А когда нам прикажут идти по домам,
Дней в году завершится уже череда.
Ни семьи и ни дома нет больше… Беда –
Это гуннская вторглась орда.
На коленях и то я не мог отдохнуть –
Это гуннская вторглась орда.
 

II

 
Собирали мы папоротник по лесам,
Были стебли его в эту пору мягки,
А когда нам прикажут идти по домам –
Изболится, иссохнет душа от тоски.
И сердце тоска все мучительней жжет,
Истомил меня голод, и жажда гнетет!
Но охране границы не будет конца,
И проведать домашних не сыщешь гонца.
 

III

 
Собирали мы папоротник по лесам,
И уж крепкими стебли казалися мне,
А когда нам прикажут идти по домам –
Год подвинется, верно, к десятой луне.
Но на службе царю ты не будь нерадив –
И не мог отдохнуть я, колени склонив…
И скорбит мое сердце сильнее: солдат
Не придет из похода назад!
 

IV

 
Чьих цветов красота так нарядно пышна?
Это сливы: прекрасней цветов не найти.
Это чья на пути колесница видна?
Благородного это повозка в пути.
В боевой колеснице четыре коня,
И крепки и могучи его скакуны…
Смею ль я отдыхать? Три победы в бою
Одержать приказал он в теченье луны!
 

V

 
Впряжены в колесницу четыре коня,
Вижу мощь запряженных четверкой коней,
Благородный наш вождь в колесницу войдет,
Мы, ничтожные, следовать будем за ней.
Ровно кони бегут, их в порядке убор,
Лук в слоновой кости, из кожи тюленя колчан.
Как же нам, что ни день, не сбираться в дозор?
Гуннов с севера крепнет напор!
 

VI

 
Помню время, когда уходили в поход,
Был на ивах зеленый, зеленый наряд;
Ныне мы возвращаемся к дому назад –
Только снежные хлопья летят и летят…
Долго, долго солдатам обратно идти,
Нас и голод и жажда томят на пути,
Сердце ранено скорбью. Никто, говорят,
Не узнает, как страждет солдат.
 

Ода о походе воеводы Нань Чжуна против гуннов
(II, I, 8)

I

 
Выходят ряды боевых колесниц
За дикую степь, устремляясь вперед,
И вождь нам сказал, что от Сына Небес
Приказ поступил собираться в поход.
Велит колесницу свою снаряжать,
Возницу своей колесницы зовет:
«Будь скор и проворен. На службе царю
Немало вам будет трудов и забот!»
 

II

 
Выходят ряды боевых колесниц –
Они за предместьями: стяг водружен,
И змей с черепахой расшиты на нем.
Висят бунчуки на верхушках знамен,
Вся в змеях и в соколах ткань их ярка,
И ветер ужель не колышет шелка?
И горе сжимает сердца у солдат,
Томлением страха возница объят.
 

III

 
Приказ от царя был Нань Чжуну вручен,
Чтоб дальний Шофан[152]152
  Шофан – область на крайнем северо-западе Китая того времени, в пределах нынешней провинции Ганьсу. Как видно из последующего текста, первые попытки укрепиться стенами от вторжения кочевников с северо-запада, завершившиеся через несколько веков постройкой Великой стены, были предприняты еще в эпоху «Шицзина».


[Закрыть] был стеной укреплен.
Идут колесницы, на ткани знамен
И змеи блестят и сверкает дракон.
«Сын Неба[153]153
  Сын Неба – так в Китае называли императора.


[Закрыть] отдал повеление мне,
Чтоб дальний Шофан был стеной укреплен!»
Был грозен Нань Чжун, и ужасен был он,
И изгнаны гунны, и враг поражен.
 

IV

 
Когда выступали мы в этот поход,
Цвело еще просо в полях, колосясь,
А ныне, когда мы уходим домой, –
Снег падает хлопьями в липкую грязь.
Сколь служба царю многотрудна для нас –
Не мог отдохнуть на коленях солдат!
Иль думы о доме назад не манят?
Нарушить боялись мы царский указ.
 

V

 
Уж снова запели цикады вокруг,
Кузнечики скачут… Далеко супруг.
И долго супруга не видит жена,
И сердце болит от волнений и мук,
Лишь только завидит супруга жена,
И сердце ее успокоится вдруг.
Был грозен Нань Чжун, и ужасен был он,
И западных варваров ранит испуг.
 

VI

 
И дни удлиняются в пору весны,
И травы пышны, и деревья пышны,
И иволги звонкие песни слышны,
Кувшинки сбирают… Из дальней страны
Мы толпами пленных с собою ведем;
Солдат возвращается в брошенный дом.
Был грозен Нань Чжун, и ужасен был он,
И гунны на севере усмирены.
 

В ожидании мужа, ушедшего в поход
(II, I, 9)

 
Стоит одинокая груша, смотрю:
Прекрасны плоды, что созрели на ней.
Нельзя быть небрежным на службе царю –
И тянется нить бесконечная дней.
Дни быстро склонились к десятой луне,
И сердце тоска разрывает жене –
Вернется ли воин на отдых ко мне?
 
 
Стоит одинокая груша, смотрю:
Листы ее так зелены, зелены.
Нельзя быть небрежным на службе царю –
Тоскою поранено сердце жены.
И трав, и дерев зеленеет наряд;
Печали мне женское сердце теснят:
Когда же мой воин вернется назад?
 
 
Пошла через северный этот хребет –
Сбираю я нежные ивы ростки…
Нельзя быть небрежным на службе царю –
Томятся отец наш и мать от тоски.
Изношен уже колесницы сандал,
И каждый скакун истомленным скакал,
Уж близко мой воин, он очень устал.
 
 
Они не идут, не впрягают коней,
А сердце болит и тоскует сильней,
Все нет его, минул условленный срок,
На сердце все больше забот и тревог.
В гаданьях я дни провожу, в ворожбе,
И все говорит мне: он близок к тебе!..
Он близко, мой воин, уставший в борьбе.