Текст книги "Уроки мудрости"

Царь приветствует своих гостей
(II, VII, 1)

 
То птицы порхают на тутах, взгляни:
Сверкает их перьев прекрасный узор.
Мужи благородства мне радуют взор,
И милости неба да примут они!
 
 
То птицы порхают на тутах, взгляни:
Сверкают их шеи узором. И вот
Мужи благородства мне радуют взор,
Они – государства надежный оплот.
 
 
Вы – царства оплот, вы – опора и щит!
Пример государям с вас брать надлежит!
Не вы ль бережливы, не любите ль труд,
Не вам ли обильное счастье пошлют?
 
 
Кривые рога носорожьи возьмем,
Наполним их сладким и вкусным вином,
Без гордости друг перед другом мы пьем.
Пусть многие блага наполнят ваш дом!
 

Ода царю
(II, VII, 2)

 
Селезень с уткою вместе летит –
Дайте сетей и тенет!
Тысячи лет да живет государь,
В радости тысячи лет!
Селезень с уткой на гати сидит,
Левым касаясь крылом.
Тысячи лет да живет государь,
Вечное счастье при нем!
 
 
Конь ездовой на конюшне стоит –
С сечкой зерна зададим!
Тысячи лет да живет государь,
Счастье до старости с ним!
 
 
Конь ездовой на конюшне стоит –
Резкой корми и зерном.
Тысячи лет да живет государь,
Счастлив и ночью и днем!
 

Пир у старшего в роде
(II, VII, 3)

 
I
 
 
Люди, что в кожаных шапках теперь у тебя,
Что это, слушай, за люди, не скажешь ли нам?
Вкусное ныне ты им приготовил вино,
Яства прекрасны твои, что поставил гостям.
Люди какие пришли из чужой стороны?
Братья пришли, не чужие, приюта ища;
Так и ползучий вьюнок и лианы плюща
Вьются, цепляясь вкруг туи и крепкой сосны.
Доблести муж, если долго не видим тебя,
Сердце болит и сожмется, сожмется тоской;
Только лишь доблести мужа увидели мы –
Вот уж и радость у нас, и на сердце покой.
 

II

 
Люди, что в кожаных шапках теперь у тебя,
Что это все же за люди, скорее скажи!
Вкусное ныне ты им приготовил вино,
Яства прекрасны, по времени года, свежи!
Разве чужие пришли из чужой стороны?
Нет, это братья все вместе явились в твой дом;
Так и ползучий вьюнок и лианы плюща
Вьются вкруг крепкой сосны, прижимаясь листком.
Доблести муж, если долго не видим тебя,
Сердце у нас заболит, заболит от тоски;
Только лишь доблести мужа увидели мы,
Вот уж и радость! Печали от нас далеки.
 

III

 
Люди, что в кожаных шапках теперь у тебя,
Верно, с покрытой главою пришли они в дом?
Вкусное ныне ты им приготовил вино,
Яства обильны и высятся целым холмом.
Что же за люди пришли из чужой стороны?
Братья пришли и сестер твоих старших сыны!
Это подобно тому – если сыплется снег,
Прежде твердеет вода и становится льдом.
Смерть и погибель не знают особого дня –
Нам уж недолго сбираться для встречи в твой дом!
Будем же в нынешний вечер мы радостно пить,
Доблести муж, мы пируем – так чары нальем!
 

Радость новобрачного
(II, VII, 4)

I

 
Скрепы забиты в ось колесницы моей –
В думах о деве прекрасной я еду за ней.
Голод и жажду презрев, еду встретиться с той,
Что добродетелью славится и красотой.
Хоть мы и доброго друга себе не найдем,
Радостный пир мы устроим с тобою вдвоем.
 

II

 
Лес на равнине так высится пышен и густ!
Только фазаны сбираются день ото дня.
В день надлежащий ты, славная дева, пришла,
Редких достоинств полна, ты научишь меня.
Пир учинив, веселюсь, восхваляю тебя,
Буду любить тебя и – не устану, любя.
 

III

 
Хоть не имею прекрасного ныне вина,
Все же ты выпьешь со мною – надеюсь на то.
Хоть не имею отменнейших яств для тебя,
Все же ты пищу разделишь – надеюсь на то.
Хоть не имею достоинств я, равных твоим,
Вместе и спеть и сплясать нам придется двоим.
 

IV

 
Вот поднимаюсь на этот высокий хребет,
Ветви рублю я у дуба, вверху он растет.
Ветви рублю я у дуба, вверху он растет;
Листья, я вижу, на ветках у дуба пышны.
Счастье редчайшее – вижу тебя с вышины –
В сердце спокойная радость при виде жены.
 

V

 
Горы высокие разом окинул мой глаз,
Путь я прошел бы великий, к супруге стремясь.
Неутомимы четыре мои скакуна,
Вожжи – как струны на цитре, взял шесть их
рукой,
Вижу тебя, новобрачная ныне жена, –
Радостью сердце полно и на сердце покой!
 

Синяя муха
(II, VII, 5)

 
Синяя муха жужжит и жужжит,
Села она на плетень.
Знай, о любезнейший наш государь,
Лжет клеветник что ни день.
 
 
Синяя муха жужжит и жужжит,
Вот на колючках она.
Всякий предел клеветник потерял –
В розни и смуте страна.
 
 
Синяя муха жужжит и жужжит,
Там, где орех у плетня.
Всякий предел клеветник потерял –
Ссорит с тобою меня.
 

О вине
(II, VII, 6)

I

 
Званые гости к циновкам подходят сперва,
Справа и слева по чину расселись едва,
Вот и блюда, и сосуды расставлены в ряд,
Тут и плоды, тут и яства в порядке стоят.
Мягкое вкусом, отменное ставят вино;
Выпили гости по чарочке все заодно.
Вот барабаны и колокол ставят потом.
Чара заздравная поднята, ходит кругом.
Вот и большую мишень натянули, и вдруг
Стрелы готовы, и каждый натягивал лук.
Парами равные силой сошлися стрелки:
«Сударь, теперь вы покажете меткость руки!» –
«Эту мишень я стрелою пронижу насквозь,
Чтоб в наказание чару вам выпить пришлось!»[218]218
  Побежденные на соревнованиях в стрельбе из лука должны были выпивать, как бы в наказание за свою неловкость, чару вина.


[Закрыть]
 

II

 
Флейты звучат, барабаны и шэн… Плясуны
Полны гармонии – музыки звуки слышны.
Жертвы приятны прославленным предкам твоим –
Ты по обрядам свершил приношения им.
Много обрядов. Они – что деревья в лесу.
Их исполняя, постигнешь и всю их красу.
Пусть же веселье и радость наполнят чертог –
Каждый из вас совершил по обрядам что мог.
Руки у гостя пустые – не стало вина.
Входит слуга, и опять его чара полна.
Снова заздравные чары у всех налиты…
В сроки всегда выполняешь обычаи ты.
 

III

 
Званые гости к циновке подходят сперва,
Каждый почтителен, тонок и щедр на слова.
В каждом, пока он еще не напился вина,
Важность осанки, как это и должно, видна.
Ну, а когда уже гости напьются вина,
Важность осанки в расстройстве и речь их бедна!
Место покинет, шатается там он и здесь,
Спляшет он несколько раз и кривляется весь.
Каждый, пока он еще не напился вина,
Важность осанки хранит – и достойна она.
Ну, а уж если напился он вдоволь вина –
Важность осанки совсем он теряет спьяна.
Тот, говорю, кто без меры упьется вином,
Тот и с порядком приличий совсем не знаком!
 

IV

 
Если уж гости напилися пьяными, тут
Спьяна без толку они и кричат, и орут.
Спутает пьяный сосуды мои без труда,
Спляшет не раз он, шатаясь туда и сюда.
Тот, кто напьется вина, говорю я, таков,
Что за собой никогда не заметит грехов.
Шапку свою набекрень нахлобучит он вкось,
Пляшет подолгу, кривляется как ни пришлось.
Если напился да сразу оставил твой дом –
Счастье тогда и ему, и хозяину в том.
Если ж напился да дом не оставит никак –
Он своему и чужому достоинству враг.
Выпить вина – что ж, обычай сей очень хорош,
Если притом и осанку и честь сбережешь.
 

V

 
Так и везде, где бывает, что выпьют вина,
Трезвый один, но упился другой допьяна.
В месте таком обязательно ставится страж,
Стражу в помощники ты наблюдателя дашь.
Пьяный бывает таким нехорошим на вид;
Трезвый, напротив, – он пьяного часто стыдит.
Только вот пьяному – скажешь ли слово по нем?
Можешь ли буйство его успокоить стыдом?
Надо от слова дурного его остеречь,
Пусть не ведет он о том, что не следует, речь.
Если ты пьяный болтать без умолку готов –
Выйдет, пожалуй, козел у тебя без рогов!
Если с трех чарок ты память сумел потерять,
Смеешь ли ты напиваться опять и опять?
 

Приветствие царю в столице
(II, VII, 7)

 
Рыба живет между порослей водных и трав,
И голова ее стала большою давно.
Царь наш в столице, столицею Хао избрав,
Здесь и счастливый, и радостный пьет он вино.
 
 
Рыба живет между порослей водных и трав,
В травах и хвост ее сделался длинный такой.
Царь наш в столице, столицею Хао избрав,
Пьет он счастливый вино и вкушает покой.
 
 
Рыба живет между порослей водных и трав.
Там защищают ту рыбу кругом камыши.
Царь наш в столице, столицею Хао избрав,
В месте покойном живет он, в глубокой тиши.
 

Встреча князя с царем
(II, VII, 8)

I

 
Сбираем бобы мы, сбираем бобы –
В корзинки и сита их надо сложить.
Пришли ко двору благородства мужи –
Не знаю: чем лучше мне их одарить?
Хоть нечем мне этих мужей одарить –
Дарю колесницы, упряжки коней…
Еще чем, не знаю, мне их одарить?
Одеждой узорной с драконом на ней[219]219
  Многозначные иероглифы этой строки содержат такой не вмещающийся в стихи смысл: одарить ли «черной верхней одеждой с вышитыми на ней драконами и юбками с вышитыми на них топорами». Речь, таким образом, идет об одеянии, приличествующем достоинству князей.


[Закрыть].
 

II

 
Ручей вытекает струей из земли,
В ручье мы душистые травы нашли.
Мужи благородства спешат ко двору –
Знамена с драконами видны вдали.
Знамена полощутся их на ветру,
И звоном звенит колокольчик сильней,
И тройки пришли, и четверки коней –
Мужи благородства спешат ко двору.
 

Ill

 
Горят наколенники красные их,
И стянуты икры в повязках косых –
Небрежности нет на приемах моих.
Сын неба, да буду я милостив к вам,
Я радуюсь вам, благородства мужи.
Сын неба, велю возвеличить я вас,
Я радуюсь вам, благородства мужи,
Кормленье[220]220
  Избрать таких животных, которых требуют правила обряда, – одномастных, с правильно поставленными рогами и т. д.


[Закрыть] велю увеличить для вас.
 

IV

 
Вы лишь поглядите на ветви дубов,
Как листья на них и пышны, и густы!
Я радуюсь вам, благородства мужи,
Вы – Сына небес государству щиты.
Я радуюсь вам, благородства мужи,
В вас тысячи благ воедино слиты.
И люди, что следом за вами пришли,
Вполне безупречны – и очень просты.
 

V

 
Колеблется в зыбях из тополя челн,
Его закрепляет на месте канат.
Я радуюсь вам, благородства мужи,
Сын неба ценить по достоинству рад.
Я радуюсь вам, благородства мужи,
И жалую много щедрот и наград.
О, как вы охотно из вашей земли
С готовностью в нашу столицу пришли!
 

Поучение царю
(II, VII, 9)

I

 
Ладно сработанный лук, вделанный в рог на концах,
Если отпустишь – концы врозь разойдутся легко!
С братьями дружно живи, со всею по женам родней.
Лучше ты с ними, о царь, не расходись далеко.
 

II

 
Будешь далек от родни, в ней не почуешь оплот,
Станет чураться тебя собственный твой же народ.
Ты наставляешь народ, ты образец и закон –
Знай же: как ты поступил, так же поступит и он.
 

III

 
Если и тот и другой братья друг к другу добры,
Великодушия в них хватит с избытком на всех.
Если и тот и другой между собой недобры,
Будут друг другу они точно болезнь или грех.
 

IV

 
Нет и в народе добра, если – так кажется мне –
Тянут и тот и другой каждый к своей стороне!
Чин получает иной, только в нем скромности нет,
Смотришь: и чин утерял сам, по своей же вине.
 

V

 
Старый коняга не прочь стать молодым жеребцом,
Впрочем, последствий сего этот одер и не ждет!
Всякий, кто ест без конца, должен насытить живот;
Чарку за чаркою пьешь? – слишком упьешься
винцом!
 

VI

 
Ты обезьян не учи лазать на ветви дерев!
К грязи ли грязь прибавлять, чувство стыда одолев?
Если пойдешь, государь, сам ты стезею добра,
Люди с тобою пойдут, сгинут и злоба, и гнев.
 

VII

 
Падает хлопьями снег, густ и обилен кругом,
Тает, однако, и снег с солнечным первым лучом.
Царь не желает лжецов ни прижать, ни изгнать –
Злобная гордость растет, с каждым сгущается днем.
 

VIII

 
Падает хлопьями снег, как он обилен, смотри!
С солнечным первым лучом все же растаял давно…
Стали как варвары мы, стали мы как дикари!
Сердце мое оттого скорбью великой полно.
 

Там ива
(II, VII, 10)

 
Там ива, я вижу, пышна и густа,
Не сладко ль под ней отдохнуть по пути?
Верховный владыка наш грозен весьма –
Я сам не хочу к нему больше идти.
Могущество ль буду его укреплять,
Чтоб тяготы после нести и нести?[221]221
  Удельные князья в установленные сроки должны были являться ко двору царя Чжоу и приносить дань со своей земли. Однако право царя на земли князей и власть его над ними с ослаблением дома Чжоу оказывались нередко чисто номинальными, между тем как аппетиты двора росли. Были случаи, когда князья отказывались являться ко двору с данью.


[Закрыть]
 
 
Там ива, я вижу, пышна и густа,
Не сладко ль под ней отдохнуть без забот?
Верховный владыка наш грозен весьма –
Ужели кто сам себе вред принесет?
Могущество ль буду его укреплять,
Чтоб после принять еще больше тягот?
 
 
Бывает, что птицы высоко летят,
Но выше небес им лететь не дано.
А сердце людское желаний полно –
Где ставит пределы желаньям оно?
Могущество ль буду его укреплять,
Чтоб вызвать несчастье и горе одно?
 

Ода о запустении в столице Хао
(II, VIII, 1)

I

 
Были служивые люди в столице тогда:
Шубы из лис понаденут, их шубы желты,
Вид благородный, ему не изменят они,
Красочна речь и тонка, как в узоре цветы.
О, если б снова в столицу вернулись они –
Тысяч и тысяч народа сбылись бы мечты!
 

II

 
Были служивые люди в столице тогда:
Шапки наденут – все черная ткань да камыш!
Жены домов благородных идут ли куда –
Как их прически пышны и красивы, глядишь!
Я их теперь не увижу… Ты, сердце мое,
Радости больше не знаешь и только болишь.
 

III

 
Были служивые люди в столице тогда:
Из самоцветов носили закладки в ушах…
Жены домов благородных идут ли куда,
Инь, говорят, или Цзи[222]222
  Инь и Цзи – названия наиболее известных родов эпохи Чжоу.


[Закрыть] эта – так хороша!
Их я теперь не увижу, и сердце мое
Связано горькою скорбью, тоскует душа…
 

IV

 
Были служивые люди в столице тогда:
Ходит, и виснут концы на его пояске.
Жены домов благородных идут ли куда –
Локон лежит скорпионом на каждом виске!
Их я теперь не увижу, и сердце мое
Ноет. За ними бы вслед устремился в тоске!
 

V

 
Это не то, чтоб концы опускали они, –
Ткани избыток имели у них пояса!
Это не то, чтоб себя завивали они, –
Сами собой у красавиц вились волоса!
Их я теперь не увижу, и сердце мое
Ноет. Тебя повидать бы, былая краса!
 

В ожидании мужа
(II, VIII, 2)

 
Целое утро рвала я, рвала тростники,
Но не наполнила ими и обе руки.
Волосы все растрепались и вкось развились;
Я возвращаюсь, омою их – будут мягки.
 
 
Целое утро рвала я индиго одна –
Даже подола собрать не сумела сполна.
Он мне сказал, что в разлуке мы будем пять дней,
Вот и шестой! Я не вижу его и грустна.
 
 
Если, супруг, на охоту захочется вам,
Все приготовив, в чехол уложу я ваш лук;
Если с удою пойдете вы рыбу ловить,
Нить для уды заплету я вам, милый супруг!
 
 
Рыбы какой наловил мой супруг на уду?
Он наловил и лещей, говорят, и линей;
Он наловил и лещей, говорят, и линей,
Я поскорей поглядеть его рыбу иду!
 

Ода о постройке города в Се[223]223
  Экспедиция под командованием шаоского князя Му-гуна для постройки новой столицы княжества Шэнь была отправлена в годы правления чжоуского царя Сюань-вана (827–781 гг. до н. э.). Се – местность в пределах территории нынешней провинции Хэнань.


[Закрыть]
(II, VIII, 3)

 
Пышные, пышные проса поднялись ростки –
Вспоены долгим они моросящим дождем.
Шаоский князь ободряет всех нас на пути,
К югу, далеко, далеко походом идем.
 
 
Тяжести носит и возит телеги солдат,
Нам выводить и быков, и повозки велят.
Только тогда лишь, когда мы закончим поход,
Нам и прикажут, чтоб мы возвращались назад.
 
 
Едут в повозках солдаты, проходят пешком,
Службу свою мы в отрядах и ратях[224]224
  Кормленье – уделы, получаемые князьями за службу царю. Доходы с этих владений поступали в распоряжение князей, приносящих установленную дань царю.


[Закрыть] несем.
Только тогда лишь, когда мы закончим поход,
Воина также на отдых отпустят в свой дом.
 
 
Строго прямые постройки красуются в Се,
Шаоский князь завершил начертания все.
Шаоский князь завершает творением рать –
Вот и идет она в грозной суровой красе!
 
 
Ровны низины теперь и высоты, и вот
Мы расчищаем с истоков течения вод.
Город постройкою шаоский князь завершил –
В сердце царя и довольство, и мир настает!
 

Тут
(II, VIII, 4)

 
Тут меж холмами редкой стоит красоты,
Листья на туте, я вижу, пышны и густы.
Муж благородный, лишь только увижу тебя –
Радость какая на сердце, что встретился ты!
 
 
Тут меж холмами редкой стоит красоты,
Свежие листья, я вижу, сверкают на нем.
Муж благородный, лишь только увижу тебя –
Как не почувствовать радости в сердце моем?
 
 
Тут меж холмами редкой стоит красоты,
Листья темнеют зеленые день ото дня,
Муж благородный, лишь только увижу тебя,
Сладость достоинств твоих проникает в меня.
Сердце исполнено нежной любовью к нему.
Но не скажу ему этого я – почему?
Буду хранить и беречь его в сердце моем!
Будет ли время, когда я забуду о нем?
 

Жалобы отвергнутой жены
(II, VIII, 5)

I

 
Годный для пряжи беленький этот цветок
С белой осокою свяжут в единую нить.
Стал мне супруг мой ныне и чужд, и далек,
Бросил, заставил меня одинокою жить.
 

II

 
Белая тучка сияет в сиянии дня,
Равно цветок напоит и осоку она.
Он, мой супруг, не такой – он не любит меня;
Трудные ныне пришли для меня времена.
 

III

 
Воды на север текут из проточных прудов,
Рис на полях оросит животворный поток.
Горько вздыхая, с болью на сердце пою:
В мыслях моих человек, что чрезмерно высок.
 

IV

 
Тутовых дров, что годятся в очаг, собрала –
Я их в жаровне сожгла, проливающей свет[225]225
  Отвергнутая жена сетует: отличные тутовые дрова использованы ею не в очаге для тепла, а лишь на лучину. Так же поступает и супруг, лишив женщину достоинства главной жены.


[Закрыть].
Ты и высок, но к жене уважения нет!
Много ты делаешь сердцу и горя, и зла.
 

V

 
Бьют барабаны и в колокол здесь, во дворце,
Слышны, однако, снаружи удары и звон.
Я о супруге своем вспоминаю с тоской,
Но на супругу взирает с презрением он.
 

VI

 
Наглая цапля на нашу запруду взошла,
Скромный в дубраве журавль все страдает от бед[5].
Ты и высок, но к жене уважения нет –
Много ты делаешь сердцу и горя, и зла!
 

VII

 
Селезень с уткой сидят на запруде у нас,
Левым крылом прижимаясь друг к другу, смотри!
Нет, о супруг мой, добра, как я вижу, у вас –
Чувство два раза меняете вы, даже три!
 

VIII

 
Низок тот камень, что он избирает для ног;
Низок и тот, кто поднялся на камень такой!
Стал мне супруг мой отныне и чужд, и далек,
Сделал больною меня он, измучив тоской!
 

Песня о воине, изнемогшем в походе
(II, VIII, 6)

 
Желтая иволга песню поет,
Села она у излучины скал:
«Путь нам далекий, далекий лежит, –
Как поступить мне – я слаб и устал?»
Дайте воды, накормите его,
Дайте совет, научите его!
Кто же обозным приказ передаст,
Скажет: «В повозку возьмите его»?
 
 
Желтая иволга песню поет,
Села у края холма на логу:
«Смею ль бояться походных трудов?
Страшно, что быстро идти не смогу».
Дайте воды, накормите его,
Дайте совет, научите его!
Кто же обозным приказ передаст,
Скажет: «В повозку возьмите его»?
Желтая иволга песню поет,
Села внизу у холма на пути:
«Смею ль бояться походных трудов?
Страшно, что мне до конца не дойти»»
Дайте воды, накормите его,
Дайте совет, научите его.
Кто же обозным приказ передаст,
Скажет: «В повозку возьмите его»?
 

Скромный пир
(II, VIII, 7)

 
Вижу, трепещут, трепещут на тыкве листы,
Ты соберешь их и сваришь, подашь их гостям.
Друг благородный, есть и вино у тебя –
В чарку его наливаешь и пробуешь сам.
 
 
Есть у хозяина заяц, да только один –
Зайца поджаришь на угольях прямо в шерсти.
Друг благородный, есть и вино у тебя,
Ты разольешь его в чарки, гостям поднести.
 
 
Есть у хозяина заяц, да только один –
Зайца изжаришь, как надо, гостям на обед.
Друг благородный, есть и вино у тебя –
Гости хозяину налили чару в ответ.
 
 
Есть у хозяина заяц, да только один –
Зайца изжаришь, как следует быть, над огнем.
Друг благородный, есть и вино у тебя –
Снова гостям наливаешь, и снова мы пьем!
 

Воин в походе восточном
(II, VIII, 8)

 
Камни и скалы нависли –
Кручи отвесных высот,
Дальние горы и реки –
Трудный, опасный поход!
Воин в походе восточном
Поутру не отдохнет.
Камни и скалы нависли,
Острые пики, гляди…
Дальние горы и реки
Кончатся ль там, впереди?
Воин в походе восточном,
Выбраться скоро не жди!
 
 
Белы у вепрей копытца –
Бродят в воде – и как в дом,
Месяц в созвездье стремится
Би[6] перед буйным дождем!
Воин в походе восточном,
Думать не смей о другом!
 

Цветы на вьюнке
(II, VIII, 9)

 
Распустились цветы на вьюнке
И теперь темно-желтыми стали…
О, сколь сердце жестоко скорбит,
Сердце ранили больно печали.
 
 
Распустились цветы на вьюнке,
Посмотри на листву голубую…
Не родиться б мне лучше на свет,
Если б знал про судьбу я такую.
 
 
У овцы голова велика[7],
А мережа лишь звезды поймала;[226]226
  Недостойная наложница заняла место жены, в то время как законная супруга томится в неподобающем ей месте.


[Закрыть]
Знаю: люди, конечно, едят…
Сытых вижу так редко и мало!
 

В походе
(II, VIII, 10)

 
Какая трава, не желтея, растет?
Есть день ли такой, чтоб не шли мы в поход,
И есть ли в пределах страны человек,
Свободный от бремени ратных тягот?
 
 
Какая трава не буреет в лугах?
Кто вместе с женой, что ему дорога?
О горе нам, воинам, взятым в поход!
Не люди лишь мы, что идем на врага.
 
 
И разве я тигр или ты носорог –
По дикой пустыне шагаешь, дружок?
О горе нам, воинам, взятым в поход!
С утра дотемна отдохнуть я не мог.
 
 
И только пушистым хвостом промелькнет
Лисица – в траве одичалой пройдет;
Да наши телеги, что грузы везут,
Идут по великой дороге вперед.
 

III. Да Я. Великие оды

Ода Вэнь-Вану
(III, I, 1)

I

 
Царь Просвещенный – Вэнь-ван[227]227
  Царь Просвещенный – Вэнь-ван в действительности никогда не царствовал. В XII в. до н. э. был главою удела Чжоу и, по преданию, своим духовным совершенством стяжал милость неба, отвернувшегося от последних представителей династии Инь (Шан) за их недостойное поведение. Сын Вэнь-вана, царь У-ван (Воинственный), вторгся в царство Шан и подчинил себе древний Китай. Царем Вэнь-ван был наречен посмертно благодарными потомками, подчеркнувшими этим, что нецарствовавший Вэнь-ван явился родоначальником династии Чжоу и по мудрости своей был достоин престола.


[Закрыть] – пребывает
теперь в вышине,
О, как на небе пресветлый сияет Вэнь-ван!
Чжоу издревле в своей управляли стране,
Новый престол им небесною волею дан[228]228
  Древний княжеский род Чжоу, управлявший уделом, получил по воле неба царский престол.


[Закрыть].
Или во славе своей не сияют они?[229]229
  Разве воля верховного владыки не проявилась своевременно, даровав Чжоу престол?


[Закрыть]
Воля небес неужели не знает времен?[230]230
  Отряд состоял из пятисот человек, в рать входило пять отрядов.


[Закрыть]
Ввысь устремится Вэнь-ван или вниз низойдет[231]231
  Подымется ли дух Вэнь-вана в небо или опустится на землю для принятия жертвоприношений от благодарных потомков.


[Закрыть],
Справа иль слева владыки небесного он!
 

II

 
Царь Просвещенный был полон усердья и сил,
Слава его бесконечной является нам.
Небо свои ниспослало на Чжоу дары –
Внукам Вэнь-вана, потомкам его и сынам,
Внукам Вэнь-вана, потомкам его и сынам –
Корню с ветвями[232]232
  Корню с ветвями – то есть всевластному царю Чжоу и его родичам, принявшим от царя в управление уделы и мелкие владения.


[Закрыть], да жить им в веках и веках!
Людям служилым, что были у Чжоу в войсках,
Разве им также не славиться ныне в веках?
 

III

 
Разве они не преславны пребудут в веках
Тем, что с усердьем исполнили царский завет?
Полных величия, много служилых людей
Царство Вэнь-вана тогда породило на свет,
Царство Вэнь-вана их всех породило, и вот,
Чжоуский дом в них опору нашел и оплот.
Много достойнейших стало служилых людей –
Царь Просвещенный в спокойствии полном живет.
 

IV

 
Был величаво-прекрасен властитель Вэнь-ван,
Ревностным был он надолго прославлен трудом.
Воля небес[233]233
  Воля небес понимается здесь как вручение небом власти в стране какой-либо династии, как бы мандат от неба на престол.


[Закрыть], о, насколько она велика!
Шанского дома потомки порукою в том.
Шанского дома потомки порукою в том:
Многое множество их пребывало в те дни,
Волю верховный владыка свою проявил –
Чжоу покорность свою изъявили они.
 

V

 
Чжоу они изъявили покорность свою.
Воля небес не навечно почиет на вас!
Лучшие лучших из иньских служилых людей
Предкам творят возлиянья в столице у нас.
Нашему предку творят возлиянья, надев
Платье с секирами, в прежнем убранстве главы[234]234
  Ныне побежденные потомки дома Инь в своих древних одеждах и шапках, отличных от наших, прислуживают при жертвоприношениях родоначальнику нашей династии Вэнь-вану.


[Закрыть].
Вы, из достойных достойные слуги царя,
Вашего предка ужели не помните вы?
 

VI

 
Вашего предка ужели не помните вы?
Кто совершенствует доблесть духовную, тот
Вечно достоин пребудет и воли небес,
Много от неба и сам он получит щедрот.
Инь, до того как народ и престол потерять,
Вышнего неба владыке угодна была.
Инь пред очами да будет! Хранить нелегко
Судьбы великие. И сохранившим – хвала!
 

VII

 
Судьбы и волю небес сохранить нелегко!
Трон сохраняя, от неба себя не отринь!
Славы сиянье о долге свершенном простри,
Мудро размысли, как небо отринуло Инь!
Вышнего неба деянья неведомы нам,
Воле небес не присущи ни запах, ни звук!
Примешь Вэнь-вана себе в образец и закон –
Многие страны с доверьем сплотятся вокруг!
 

Ода о царях Вэнь-Ване и У-Ване и о покорении царства Инь-Шан
(III, I, 2)

I

 
Светлая, светлая доблесть взошла на земле –
Воля державная неба сошла с вышины![235]235
  Когда внизу, на земле, появляется человек, сияющий светом духовной доблести и совершенной мудрости, на него нисходит величественная воля неба, дарующего ему престол.


[Закрыть]
Трудно, однако, на небо одно уповать
Да и царем быть – дела управленья трудны.
Иньский наследник небесный престол занимал
Он и утратил четыре предела страны[236]236
  Би – созвездие Гиады.


[Закрыть].
 

II

 
Князем был Чжи, говорят. Его средняя дочь,
Жэнь по прозванью, в Инь-Шэн появилась она.
К нам она в Чжоу пришла, чтоб супругою стать,
Жить она стала в столице как Ван-цзи[237]237
  Голова овцы выглядит непомерно большой, так как тело ее истощено голодом.


[Закрыть] жена.
Ван-цзи, наш предок, совместно с супругой своей
Жили, и долг свой они соблюдали сполна.
Там величавая Жэнь от него понесла,
Там Просвещенного в мир породила она.
 

III

 
Этот Вэнь-ван был наш царь Просвещенный, и он
Сердцем внимателен был и исполнен забот.
Вышнему неба владыке со славой служил,
Много от неба он принял и благ, и щедрот.
Доблесть души и достоинство в нем без пятна!
Царство над миром он принял и с ним его род.
 

IV

 
Вышнее небо взирает на землю внизу,
Воля небес поручить ему царство – тверда.
Годы правленья Вэнь-вана едва начались –
Небо готовит подругу ему навсегда.
Там, где находится северный берег у Ся,
В этой стране, что у самого берега Вэй[238]238
  Рыбы в реке нет, и мереже нечего ловить, кроме отразившихся в воде звезд.


[Закрыть]…
Брачного возраста царь Просвещенный достиг.
Царства великого князь был там с дочкой своей.
 

V

 
С князем великого царства и дочка его,
Чистой красою – как младшая неба сестра!
Сделав подарки, о счастье гадает Вэнь-ван –
К Вэй отправляться для встречи невесты пора!
Мост через реку из стругов готовит Вэнь-ван.
Разве не блеском сверкающим брак осиян?
 

VI

 
Воля от неба на землю тогда снизошла –
Волею неба и стал на престоле Вэнь-ван:
Стал он в столице, был в Чжоу удел ему дан.
Дева из Шэнь, – государыню-мать заменив, –
Старшая дочь из далеких явилася стран[239]239
  Старшая дочь шэньского князя вошла в дом Вэнь-вана его супругой, заменив в хозяйстве его покойную мать.


[Закрыть].
Милостью неба от ней и родился У-ван.
Небо тебя сохранит и поможет тебе –
Небу покорный, пойдешь на великое Шан!
 

VII

 
Иньские, шанские – всюду отряды видны,
Лесу подобные, строятся рати солдат.
В полном порядке, как стрелы в пустыне Муе[240]240
  Пустыня Муе – территория в пределах нынешней провинции Хэнань (см. Гимны, гл. IV, примеч. 8).


[Закрыть].
Только и наши с достоинством рати стоят.
Неба верховный владыка с тобою, У-ван,
В сердце своем да не будешь сомненьем объят!
 

VIII

 
Эта пустыня Муе широка, широка!
Блещет сандалом своим колесница, ярка;
Каждая лошадь в четверке гнедая – крепка.
Шан-фу, великий наставник, искусен в боях –
Будто орел, воспаряющий ввысь в облака!
Помощь У-вану несет эта Шан-фу рука.
Шанскую мощную рать разбивает У-ван,
В это же утро страну очищают войска.
 

Ода о переселении племени Чжоу
(III, I, 3)

I

 
Тыквы взрастают одна за другой на стебле…
Древле народ обитал наш на биньской земле,
Реки и Цюй там и Ци протекают, струясь.
В древности Дань-фу[241]241
  Дань-фу – один из предков дома Чжоу.


[Закрыть] там правил – наш предок
и князь.
Людям укрытья и норы он сделал в те дни –
И ни домов, ни строений не знали они.
 

II

 
Древний правитель однажды сбирает людей,
Утром велит он готовить в поход лошадей.
Кони вдоль западных рек устремились, бодры, –
Вот и достигли подножия Циской горы.
Он и супруга – из Цзянского рода сама –
Место искали, где следует строить дома.
 

III

 
Чжоу равнины – прекрасны и жирны они,
Горькие травы тут сладкими были в те дни…
Мы совещались сначала – потом черепах
Мы вопрошали: остаться ли в этих местах?
Здесь оставаться! Судьба указала сама –
Здесь и постройки свои возводить, и дома.
 

IV

 
Жителей князь расселил изволеньем своим:
Тех ободрит он, участки укажет другим,
Метит границы, назначит наделы земли.
Между участками – пашен межи провели.
С запада Дань-фу проходит страну на восток…
Всюду он задал работу, все сделал, что мог!
 

V

 
Дань-фу зовет управителя главных работ,
Также зовет уставителя общих тягот:
Здания он повелел возводить и дома,
Мерить веревкой – так будет постройка пряма;
Доски связать и набить между ними земли…
В строгом порядке храм предков сперва возвели.
 

VI

 
Рыхлую землю ссыпает в корзины народ –
Плотно ее между связанных досок кладет.
Громко удары звучат – уплотнилась стена,
Мажут, скоблят ее – только была бы ровна…
Многие тысячи футов возвысились в срок;
Рвенье большой барабан соразмерить не мог![242]242
  Ударами в барабан, видимо, соразмерялся темп работ. В данном случае трудовой ритм был быстрее ударов.


[Закрыть]
 

VII

 
Ставят большие ворота в ограде дворца.
Очень высокие эти ворота! С крыльца
Ставят у входа дворцовые двери теперь –
В строгом величии высится каждая дверь.
Духам земли величавый алтарь возведен –
Всем начинаниям – место священное он[243]243
  Все походы, общие работы и прочее начинались с жертвоприношения духам земли.


[Закрыть].
 

VIII

 
Ярость властителя неукротима была –
Слава его преуменыииться тем не могла.
Выдернул он и дубы, и терновник с пути –
Ехать возможно теперь и свободно идти.
Варваров этих – гунь-и – разбежалася рать,
Быстро бежала, пыхтя и не смея дышать!
 

IX

 
Юйский и жуйский князья разрешили свой спор,
Быстро Вэнь-ван возрастил свою силу с тех пор[244]244
  Юйский и жуйский князь… Князья царств Юй и Жуй спорили друг с другом в течение долгого времени из-за пахотного поля и наконец пошли разрешить свой спор в Чжоу к царю Вэнь-вану. Там они увидели, что везде, куда бы они ни пошли, жители Чжоу во всем уступали друг другу. Князья устыдились, повернули обратно и, уступая один другому спорное поле, оставили его свободным. Узнав об этом, сорок с лишним государств присоединились к Вэнь-вану.


[Закрыть].
Я же скажу: те внушали покорность другим,
Те – были первыми, эти – последними с ним;
Те, я скажу, о царе разносили хвалу,
Эти – давали отпор и насилью и злу!
 

Славословие царю просвещенному
(III, I, 4)

I

 
Пышные, пышные – кущею терны стоят –
Дров нарублю я и сделаю добрый запас,
Вы величавы собою, наш царь-государь,
Всюду народ ваш так тесно сплочен вокруг вас!
 

II

 
Царь величавый – творит возлияние он[245]245
  Царь совершал возлияние при жертвоприношении предкам.


[Закрыть] –
Чаши для жертвы подносятся с разных сторон.
Чаши подносят, достоинства сами полны,
Лучшие люди – служилые люди страны.
 

III

 
Вижу: ладья устремилась по Цзину-реке,
Много гребцов – опускаются весла их в ряд.
Чжоуский царь выступает, я вижу, в поход.
Вслед за царем устремились шесть ратей солдат.
 

IV

 
Как широка эта звездная в небе река,
В небе узором сияет светла и ярка.
Разве не царь вдохновляет примером людей?
Чжоуский царь – да живет он века и века!
 

V

 
Так вырезают, чеканят прекрасный убор:
Золотом с яшмой украсится тонкий узор.
Царь созидает основы, дал правила нам
В царстве обширном, что нет, не охватит твой взор!
 

Подножие Ханьской горы
(III, I, 5)

I

 
Взгляни на подножие Ханьской горы:
Орешник густой и терновник на нем.
Спокоен и радостен наш государь,
Стяжает он славу в веселье своем.
 

II

 
На яшмовом скипетре кубок тяжел[246]246
  Журавль кричит, скрывшись в глубине девяти болот, но крик его несется до диких полей и самого неба. Рыба живет, то скрываясь в глубочайшей бездне, то всплывая на отмели, являющейся противоположностью этой бездны. В прекрасном саду растет красавица катальпа, но под нею лежат мертвые листья и растет безобразный тутовник. Огромные камни горы могут быть превращены в мелкие осколки, годные для обточки нефрита. Все эти образы показывают противоречивость в развитии и смене явлений природы. Исходя из такого понимания текста, переводчик дал оде название «Противоречия».


[Закрыть]:
Для жертвы в нем желтое блещет вино.
Спокоен и радостен наш государь –
Вот счастье – ниспослано небом оно.
 

III

 
То ястреба в небе высокий полет,
То рыба метнулась под толщею вод!
Спокоен и радостен наш государь,
Не он ли к добру подвигает народ?
 

IV

 
Пресветлое в чаше вино, и ярка
Шерсть рыжего жертвенного быка:
Ты в жертву дары принесешь, государь, –
Да будет награда тебе велика!
 

V

 
Дубняк низкорослый – густой он, густой! –
Его на дрова собирает народ.
Спокоен и радостен наш государь,
От духов он множество примет щедрот.
 

VI

 
Пышнеет, пышнеет вьюнок по ПОЛЯМ,
Ползет по ветвям и древесным стволам.
Спокоен и радостен наш государь,
Он счастье снискал, непорочен и прям.
 

Почтенья была преисполнена Таи-Жэнь
(III, I, 6)

I

 
Почтенья была преисполнена Тай-жэнь,
Царя Просвещенного матерь она;
Свекровь свою – Цзян[247]247
  Свекровь свою – Цзян – то есть супругу чжоуского князя Тай-вана, бабку Вэнь-вана.


[Закрыть] – почитала с любовью,
Достойная царского рода жена,
И Тай-сы прекрасную славу блюла[248]248
  Тай-сы, супруга Вэнь-вана, унаследовала и продолжила прекрасную славу своей свекрови.


[Закрыть];
И были потомки царя без числа.
 

II

 
Князьям, своим предкам, царь следовал строго,
И светлые духи не знали обид[249]249
  Духи предков Вэнь-вана не были недовольны его поступками и жертвами, которые он приносил.


[Закрыть],
И светлые духи не знали печали,
Вэнь-ван для жены образцом предстает,
Он братьям высокий пример подает,
К добру направляет страну и народ.
 

III

 
Согласье и мир во дворце этом царском,
Царь входит с почтеньем сыновним во храм;
Один – а ведет себя будто при людях,
В труде неустанном блюдет себя сам.
 

IV

 
Не мог отвратить он великие беды[250]250
  Последний царь династии Шан заключил Вэнь-вана в темницу, а на княжество его совершали набеги варварские племена.


[Закрыть],
Но блеск и величье его без пятна.
Деянья, которым он не был научен, –
И те совершенны, в них мудрость видна.
 

V

 
И доблестью духа мужи овладели,
Стремились к ней юноши с этой поры.
Был древний наш царь неустанно прилежен,
И славные царские слуги мудры!
 

Вышнего неба державен верховный владыка
(III, I, 7)

I

 
Вышнего неба державен верховный владыка,
В грозном величии вниз он глядит и четыре
Царства предела кругом озирает и ищет
Места народ успокоить в довольстве и мире.
Так увидал он, что оба великие царства[251]251
  Оба великие царства – династии Ся и Инь-Шан, правившие Китаем до династии Чжоу.


[Закрыть]
Сбились с пути – потеряли давно управленье;
Так озирал он и стороны света, и царства:
Воли небесной достойных[252]252
  Воли небесной достойных – достойных царского престола.


[Закрыть] – искал в размышленье.
Выбрав достойного, неба верховный владыка
Царства его захотел увеличить границы,
Взор обращает с любовью владыка на запад…
Земли дарует ему, чтобы в них расселиться.
 

II

 
Вот очищают там землю от мертвых деревьев –
И подгнивающих стоя, и павших на землю:
Всё подровняли, приводят в отменный порядок
В парках аллеи и буйно растущие чащи;
После всего прорядили как надо катальпы,
Лишние прочь удалили прибрежные ивы,
Лишние ветви у всех шелковиц отрубили,
Горные туты, почистив, подстригли красиво.
Светлого доблестью ставит Тай-вана владыка,
Варвары в страхе дороги заполнили… Милость
Небо явило, царю приготовив супругу:
Воля небес над Тай-ваном тогда укрепилась…
 

III

 
Вот озирает небесный владыка и гору:
Чащи колючие он разредил и дубравы,
Сосны и туи нечастыми стали. Владыка,
Царство воздвигнув, достойного ищет державы.
Жил-был Тай-бо, а при нем младший брат его
Ван-цзи[253]253
  Тай-бо, видя, что от Ван-цзи уже родился Вэнь-ван, и зная при этом, что небо остановило на Вэнь-ване свой выбор, удалился в страну У и не возвращался. После смерти предка царствовавшего дома царство Тай-вана было передано Ван-цзи.


[Закрыть],
Следовал сердца влеченью – Тай-бо возлюбил он!
Нежно любил, почитая как старшего брата.
Ван-цзи свое торжество укрепил, возвеличил –
Был одарен он за это сверкающей славой,
Принял щедроты от неба… Приняв, не утратил –
Так завладел он и всею обширной державой.
 

IV

 
Этому Ван-цзи великий верховный владыка
Сердце измерил – и всюду разносит незримо
Славу о доблести духа и верности Ван-цзи.
С доблестью духа все стало тому постижимо!
Вещи он мог постигать и умел различать их,
Мог наставлять он и был государем народу,
Правя всей этой великой страною, снискал он
Всюду покорность и преданность царскому роду –
Время настало царю Просвещенному править!
Доблесть духовная в нем навсегда безупречна,
Много щедрот он от вышнего неба владыки
Принял и передал детям и внукам навечно.
 

V

 
Молвил царю Просвещенному неба владыка:
«Людям изменчивым не уподобишься ныне,
Не уподобишься алчным и сластолюбивым!
Шествуя прямо вперед, поднимайся к вершине!»
Люди из Ми[254]254
  Ми (Ми-сюй) – название древнего матриархального рода. Этим именем называлось царство на территории нынешней провинции Ганьсу, в пределах современной области Цзинчжоу. Там же находились княжество Юань и местность Гун.


[Закрыть] непочтенье свое показали,
Дерзко осмелясь перечить великой державе,
Вторглись в пределы Юани и Гуна достигли!
Царь поднимается, грозный и в гневе и в славе, –
Царь Просвещенный отряды свои собирает,
Чтоб подавить этой рати пришедшей дерзанье,
Благо для Чжоу еще укрепить, приумножив,
И утолить Поднебесной страны упованье!
 

VI

 
Царь наш спокоен в столице, а царские рати,
Выгнав врага из Юани за наши границы,
Горы проходят высокие; войско чужое
Больше на наших холмах не осмелится биться.
Нашими стали источники, наши – озера.
Хочет наш царь поселиться в прекрасной долине.
Циской горы избирает он южные склоны,
Там, где поблизости – вэйские чистые воды.
Тысячи стран в нем достойный пример обретают,
Снова царя обрели в Поднебесной народы.
 

VII

 
«Светлую доблесть и мудрость свою полюбил я, –
Молвил царю Просвещенному вышний владыка, –
Праведный гнев твой, глубоко в груди затаенный,
Вдруг не проявишь ты громким и яростным криком.
Не полагаясь на знанья свои и на опыт,
Ты подчинился владыкою данным заветам».
Молвил царю Просвещённому вышний владыка:
«Царства союзные все призывая к совету,
С братьями выступишь ты в единении ныне,
Лестницы ваши стенные захватишь с крюками,
Башни осадные двинув и взяв катапульты,
К городу Чун приступи со своими войсками».
 

VIII

 
Медленны, медленны так катапульты и башни,
Высятся, высятся мощные чунские стены.
Чунских людей одного за другим изловили;
Суд учинив, мы обрезали уши у пленных.
Небу и богу войны совершили мы жертвы,
Этим покорно пристать к нам всех пригласили –
Нас не обидел никто в Поднебесной отказом.
Башни по стенам осадные били и били…
Чунские стены стоят нерушимо и крепко…
Царь, нападая, войска посылает, и боле
Рода их нет – он прервался, совсем уничтожен!
Нет в Поднебесной противников царственной воле.
 

Чудесная башня
(III, I, 8)

 
Чудесную башню задумал построить Вэнь-ван,
Он выполнил все измеренья и вычертил план.
И вот весь народ принимается строить ее,
И дня не прошло – завершает, усерден и рьян.
Вэнь-ван, начиная, сказал: «Не спешите к концу!»
Приходит народ наш к Вэнь-вану, как дети к отцу.
 
 
Вот царь Просвещенный идет в свой чудеснейший
сад –
Олени и лани повсюду спокойно лежат,
И шерсть на оленях лоснится, лоснится, блестит,
И птиц белоснежных сверкает чистейший наряд!
Вот царь Просвещенный выходит на берег пруда –
В нем рыбки резвятся, чиста и прозрачна вода.
 
 
Звучащие камни висят под узорным гребнем,
А мы в барабаны большие и в колокол бьем.
И стройно звучат барабаны и колокола,
И в школу средь круглого озера радость пришла!
 
 
Как стройно звучат с барабанами колокола,
И в школу средь круглого озера радость пришла![255]255
  На острове в своем парке Вэнь-ван устроил школу, в которой молодые люди обучались стрельбе из лука, идеальным нормам поведения и обрядам.


[Закрыть]
Из кожи каймана ритмично звучит барабан:
Слепые поют свои песни, чтоб слушал Вэнь-ван.
 

Ода У-Вану
(III, I, 9)

I

 
Ныне У-ван[256]256
  У-ван – царь Воинственный, основатель династии Чжоу.


[Закрыть] утверждает правление Чжоу…
Мудрыми слыли цари у былых поколений:
Чжоуских три государя отныне на небе[257]257
  Предки царствующего дома – Тай-ван, Ван-цзи и Вэньван.


[Закрыть] –
Их продолжатель в столице обширных владений.
 

II

 
Их продолжатель в столице обширных владений,
Хочет поднять он всю доблесть державного рода,
Вечно достоин он неба верховных велений,
Он пробуждает и веру в царя у народа.
 

III

 
Он пробуждает и веру в царя у народа,
Землям подвластным примером пребудет надолго.
Вечно сыновней любовью он полн и заботой,
И да пребудет примером сыновнего долга!
 

IV

 
Был он один над землею, любимый народом,
Доблесть покорная стала народа ответом.
Вечно сыновней любовью он полн и заботой,
Тем он прославлен, что следовал предков заветам.
 

V

 
Так он прославлен, что много грядущих потомков
Следовать будет примеру их предка У-вана.
Тысячи, тысячи лет от всевышнего неба
Будут щедроты они получать непрестанно.
 

VI

 
Неба щедроты да будут для них непрестанны;
С данью придут Поднебесной предела четыре!
Тысячи, тысячи лет протекут, а потомки,
Разве опоры себе не найдут они в мире?
 

Ода царю просвещенному (Вэнь-Вану) и царю воинственному (У-Вану)
(III, I, 10)

I

 
Царь Просвещенный, он славу имел:
Да, он великую славу имел!
Мира для царства искал он; удел
Мудрого – зреть торжество своих дел.
Был Просвещенный воистину царь!
 

II

 
Небо царю повеление шлет,
Он совершает свой ратный поход –
Чун[258]258
  Чун – древнее царство, находившееся на территории нынешнего уезда Хусянь провинции Шэньси.


[Закрыть] покарал Просвещенный – и вот,
Город на фынской земле создает[259]259
  Фын – приток реки Вэн, впадающей в Хуанхэ. От него получили название прилегающая местность и столица царя Вэнь-вана.


[Закрыть].
Был Просвещенный воистину царь!
 

III

 
Стены возвел он по вырытым рвам,
Фын он воздвиг соответственно им.
Мелким не стал предаваться страстям,
К предкам – сыновнепочтителен сам.
Был он, державный, воистину царь!
 

IV

 
Славными были заслуги царя,
Только лишь стены он Фына воздвиг,
Стали едины пределы страны –
И точно столп царь державный велик.
Был он, державный, воистину царь!
 

V

 
Фын свои воды стремит на восток –
Юй совершил свои подвиги встарь![260]260
  Юй – легендарный царь Китая, прорывший каналы и изменивший течения рек. С этой строфы речь в оде идет о царе У-ване.


[Закрыть]
Стали едины пределы страны –
Царь наш державный им всем государь!
Он, наш державный, воистину царь!
 

VI

 
Круглый, как яшмовый скипетр, пруд
В Хао-столице[261]261
  Царь У-ван перенес свою столицу в город Хао, неподалеку от города Фын. Перед дворцом он приказал вырыть пруд
  в форме яшмового кольца – знака княжеской власти, в центре пруда на острове основал школу.


[Закрыть]. С востока идут,
С запада, севера, юга… Смотрю:
Нет уж нигде непокорных царю!
Он, наш державный, воистину царь!
 

VII

 
Судит наш царь и гадает о том,
Будут ли в Хао столица и дом.
Будет! – решил черепаховый щит. –
Царь наш Воинственный дело вершит.
Он, наш Воинственный, – истинно царь!
 

VIII

 
Травы питает река наша Фын.
Разве У-ван не трудился один?
Планы исполнил для внуков своих,
Будет доволен почтительный сын![262]262
  Почтительный сын – царь Чэн-ван (1115–1078 гг. до н. э.).


[Закрыть]
Царь наш Воинственный – истинно царь!