Текст книги "Уроки мудрости"

Ода о неправых советниках
(II, V, 1)

I

 
Далекое небо простерло внизу, на земле,
Одну лишь немилость, и гнев его грозный жесток!
Советы царю, зарождаясь в неправде и зле, –
Когда остановят они свой губительный ток?
Благие советы бывают – не следуют им,
Охотнее следуют, чаще – советам дурным.
Услышу я эти дурные советы царю –
И вот уж великой печалью и скорбью томим!
 

II

 
Вы вместе сойдетесь – злословье одно за спиной…
Не так же ль большую печаль оно сеет вокруг?
А если хороший совет предлагает иной,
Вы все заодно на него тут восстанете вдруг.
Но если дурные советы предложит иной –
Тут все заодно на него опираетесь вы!
Помыслю об этих зловредных советах царю:
К какому концу привести они могут? Увы!
 

III

 
Гаданьем ли мы утомили своих черепах?[188]188
  Здесь упоминается старинный способ гадания по трещинам на щите черепахи, обжигаемом на огне. Имеется в виду, что беспрерывно повторяемые гадания относительно результатов того или иного начинания бесплодны, ибо щиты черепах в конце концов перестают давать правильные ответы.


[Закрыть] –
Они не вещают нам больше грядущий удел.
Не слишком ли много советников в царском дворце?
И не оттого ли не видим исполненных дел?
У нас предложенья царю переполнили двор,
Но выполнить их безбоязненно кто бы посмел?
Так путник, что только судачит, не смея идти,
Вперед оттого не подвинется вовсе в пути.
 

IV

 
И ваших решений предвижу я жалкий конец –
Вы древний народ наш не взяли себе в образец;
Великие истины царь наш не ставит в закон –
Одни пустяковые речи и слушает он.
Одни пустяки, и о них только споры кругом!
Коль домостроитель с прохожими станет рядить –
Навряд ли успеет он вовремя выстроить дом.
 

V

 
Хоть в царстве у нас ничего еще твердого нет,
Но мудрые люди нашлись бы, пожалуй, и здесь;
В народе у нас, хоть немного осталось его,
Разумные люди, советоподатели есть,
Достойные видом, способные править умы!..
И точно источник бегущей и чистой воды,
К погибели общей теперь не стремились бы мы.
 

VI

 
Никто б не посмел безоружным на тигра идти,
Чрез Желтую реку не стал бы шагать пешеход,
Но люди, что знают об этих простейших вещах,
Не знают сравнений и даже не смотрят вперед.
И страхом страшась, весь дрожу я, предвидя беду!
Как будто, приблизившись к бездне глубокой, стою,
Как будто я первым ступаю по тонкому льду.
 

Ода о воспитании
(II, V, 2)

I

 
Пусть птица-певунья собою мала –
Способна до самого неба взлетать…
Какая на сердце мне давит печаль,
Лишь только я предков начну вспоминать!
И я до рассвета уснуть не могу –
Покойные в думах отец мой и мать.
 

II

 
Кто ровен и мудр, хоть и выпьет вина,
Себе господин, в нем приятность видна.
А кто неумен да невежда притом,
День за день все больше сидит за вином.
Но каждый да помни о долге своем:
Судьбу утеряв, не воротишь потом!
 

III

 
В глубокой долине растут бобы,
Я вижу: народ собирает их.
Не жаль шелкопряду детей своих –
Порою оса похищает их.
Добру научите детей своих –
Подобными вам воспитайте их!
 

IV

 
Иль на трясогузку ты бросишь свой взор –
Она и поет, и летит на простор…
Вперед, что ни день, я все дальше иду,
Шаг с каждой луной ускоряй – все не скор!
Пораньше вставай и попозже ложись –
Родившим тебя да не будешь в укор.
 

V

 
Вот птица порхает, что в тутах живет, –
Клюет она, с тока таская, зерно…
О, горе вдовицам у нас и больным –
Им, сирым, в темницах страдать суждено.
Лишь с горстью зерна выхожу со двора
Гадать, как идти мне стезею добра.
 

VI

 
Будь мягок, почтенья исполнись к другим,
Как птицы, что сели на ветви дерев.
Мы, будто приблизясь к обрыву, стоим –
Будь чуток с другими и сдерживай гнев,
Будь так осторожен, как тот на пруду,
Кто первым проходит по тонкому льду.
 

Вороны по воздуху крыльями бьют[189]189
  Ода о жалобе царевича И-цзю на немилость отца, царя Ю-вана, лишившего его, старшего сына, прав на отчий престол в пользу Бо-фу – сына своей любимой наложницы Бао Сы.


[Закрыть]
(II, V, 3)

I

 
Вороны по воздуху крыльями бьют –
Обратно к родным вылетают местам.
У всякого счастье свое и приют,
И только несчастлив и грустен я сам.
Грехи ли мои перед небом тяжки?
В какой перед ним я повинен вине? –
Но только исполнено сердце тоски,
Не знаю, что делать несчастному мне?
 

II

 
Большая дорога гладка и ровна,
Но пышной травой вся покрылась она.
И сердце тоскою разбито мое,
Поранено сердце, и горесть сильна,
Она превратила меня в старика,
В постели я только вздыхаю без сна…
О, сердца тоска и глубокая боль!
И как голова тяжела и больна.
 

III

 
Посажены были катальпа и тут –
А люди и нежат деревья, и чтут[190]190
  Багровые наколенники были знаком царского достоинства, багрово-желтые – княжеского.


[Закрыть].
Я мог на отца лишь с надеждой взирать,
Была мне привычной опорою мать.
Мои волоса не от их ли волос,
Не я ль к материнскому чреву прирос?
О небо! Иль не было лучшего дня,
Чем тот, когда мать породила меня?
 

IV

 
На ивах зеленый, блестящий наряд,
И звонкое слышится пенье цикад;
Глубокие воды… Над ними в тиши
Стоят тростники, и густы камыши.
А я точно челн – по течению вод
Скользит он, не зная, куда приплывет!
О сердца тоска и глубокая боль!
И сном мне забыться нельзя от забот.
 

V

 
Легко, осторожно ступая ногой,
Свой бег умеряет нарочно олень;
Чтоб самок своих отыскать, поутру
Фазаны призывней кричат что ни день.
А я, точно древо гнилое, стою,
Оно без ветвей увядает одно.
О сердца тоска и глубокая боль!
Узнает ли кто, как страдало оно?
 

VI

 
Бегущего зайца мы видим, и то,
Бывает, кто-либо спасает его.
Коль труп незнакомый лежит у пути,
Кто-либо всегда погребает его!
Но черствое сердце теперь у царя,
И мой государь не смягчает его.
О сердца тоска и глубокая боль!
И слезы текут, не смиряя его.
 

VII

 
Ты принял легко, государь, клевету,
Как будто заздравную чашу вина;
Меня не любя, на досуге, увы,
Не стал проверять ты, была ли вина.
Срубая, дай дереву крепкий упор,
Вдоль жил направляй, если колешь, топор –
Преступных оставил по воле ходить,
Лишь я без вины осужден на позор.
 

VIII

 
Что выше бывает, чем гор вышина?
Что глубже идет, чем ключа глубина?
Не будь же так легок в речах, государь, –
Бывает, что уши имеет стена.
Пусть он не подходит к запруде моей,
Мою да не снимет он с рыбами сеть![191]191
  Намек на лишение царевича царства незаконным наследником.


[Закрыть]
Тот, кто без вниманья оставил меня, –
В беду попади я – не станет жалеть!
 

Ода о клеветниках
(II, V, 4)

I

 
Высоко ты, небо, в величье своем;
Отец наш и мать – так мы небо зовем.
Не знаю на нас ни греха, ни вины,
А смуты в стране велики и сильны,
И небо великое в гневе на всех,
Смотрю на себя и не вижу, в чем грех;
А кары великого неба сильны…
Смотрю на себя и не вижу вины.
 

II

 
Не с ложью ли смута сплетясь, разрослась,
Когда, государь, допустил ее ты?
И смута еще и еще разрослась,
Когда ты поверил речам клеветы!
Коль гневом ты встретил бы ложь, государь,
То сразу бы смута смирилась без сил;
Коль милостью истину встретил бы царь –
То сразу бы смуте предел положил.
 

III

 
Великие клятвы[192]192
  Великие клятвы – торжественные, сопровождаемые закланием жертвенного животного клятвы во взаимной верности между царем и удельными князьями.


[Закрыть] ты часто даешь,
А все разрастаются смута и ложь.
Доверился людям, чье дело – разбой,
И яростней смута встает пред тобой.
Разбойничьи речи для слуха сладки,
А смута и ложь и сильны, и крепки.
Свой долг позабыв и добра не творя,
Готовят советники гибель царя.
 

IV

 
Храм предков, гляжу, – величав, величав –
Достойный правитель построил его;
Я вижу порядок великих начал –
Мудрец, заключаю, устроил его.
Стремление зрю в человеке другом –
Обдумав его, разбираю его.
А заяц – он петлями скачет, хитрец.
Собака навстречу, хватает его.
 

V

 
Деревья, что стали гибки и мягки,
Сажали для нас благородства мужи.
Услышишь случайных прохожих слова –
В них сердцем отделишь ты правду от лжи.
Великие в мире родятся слова
И прямо исходят из уст без труда,
А речи льстеца точно шэны поют, –
На важном лице не увидишь стыда.
 

VI

 
А тот, кто клевещет, – какой человек?
Жил в травах густых он, в излучинах рек;
Нет мужества в нем, нет и силы в руках,
Призванье его – быть лишь к смуте путем,
Опора гнила, как стопы в гнойниках!
Откуда возьмется и мужество в нем?
Хоть тьма у тебя начинаний больших,
Но много ль сторонников будет твоих?
 

Ода о вероломном друге
(II, V, 5)

 
I
 
 
Что ты за человек, не знаю я,
Но замыслы твои опасны. Кто ты?
Приблизился к моей запруде ты,
Но не зашел зачем в мои ворота?
Кто спутник твой – шел следом за тобой?
То Бао, он стоял у поворота.
 

II

 
Два человека шли друг другу вслед;
Кто создал мне несчастье так сурово?
Приблизился к моей запруде ты,
Зачем же не вошел утешить словом?
Таким вначале не был ты – теперь
Не счел меня достойным дружбы снова!
 

III

 
Что ты за человек, не знаю я.
Зачем ты подошел к дорожке сада?
И голос этот слышал я вблизи,
Но не видал, как ты вошел в ограду.
Не знаешь ты стыда перед людьми,
И страха перед небом знать не надо.
 

IV

 
Что ты за человек, не знаю я;
Так буйный вихрь летит, сбиваясь с круга…
Зачем не с севера приходишь ты,
Зачем ко мне ты не приходишь с юга?
Зачем приблизился к запруде ты
И только растревожил сердце друга?
 

V

 
Не торопясь, ты едешь, и тогда
Нет времени у нас остановиться;
Стремительно ты мчишься – и тогда
Находишь время смазать колесницу!
Чтоб ты хоть раз один ко мне пришел,
Как жажду я, – но суждено ли сбыться?
 

VI

 
Когда вернешься и войдешь ко мне –
Наполнишь сердце радостью такою;
А не войдешь, как будет трудно мне
Понять отказ и справиться с тоскою!
Когда бы ты хоть раз ко мне пришел,
И я б тогда исполнился покоя.
 

VII

 
Сюань и флейта в лад поют – сильна
Была в нас дружба с братскою любовью[193]193
  Стань – духовой керамический инструмент. Имеется в виду, что старший брат играл на сюани, а младший вторил на флейте.


[Закрыть],
Жемчужных мы на нитке два зерна!
Коль впрямь меня не знаешь, по условью,
Три жертвы[194]194
  Три жертвы – собака, свинья и петух, кровью которых скреплялись торжественные, нерушимые клятвы.


[Закрыть] принеси, и поклянись,
И губы омочи священной кровью!
 

VIII

 
Коль мертвый дух иль оборотень ты –
Твое лицо для нас непостижимо;
Но виден всем твой лик, твои глаза,
И видишь ты всегда идущих мимо!
Я эту песню добрую сложил,
Чтоб двойственность твоя явилась зримо.
 

Ода о клеветниках
(II, V, 6)

I

 
Причудливо вьется прекрасный узор –
Ракушками тканная выйдет парча.
Смотрю я на вас, мастера клеветы!
Давно превзошли вы искусство ткача.
 

II

 
Созвездие Сита[195]195
  Созвездие Сита – четыре звезды созвездия Стрельца. Две из них считаются «языком» созвездия Сита.


[Закрыть] на юге блестит,
Язык растянув, непомерно для глаз.
Смотрю я на вас, мастера клеветы,
Кто главный теперь на совете у вас?
 

III

 
Стрекочете вы, там и тут егозя,
Кого б оболгать, только ищете вы.
В словах осторожнее будьте. Увы! –
Уже говорят, что вам верить нельзя.
IV
 
 
Двуличный пронырлив – и тут он, и там.
Дать волю он думает лживым словам.
Смотрите же: то, что не примут от вас,
С бедою назад не вернулось бы к вам!
 

V

 
Спесивый и гордый доволен и рад,
Трудом изнуренный – печалью объят.
О синее, синее небо вдали,
Взгляни на спесивых и гордых земли,
Трудом изнуренных печаль утоли!
 

VI

 
О ты, клеветы зачинатель и лжи,
Кто главный у вас на совете, скажи?
Клевещущих, лгущих хватал бы я сам
И лютым бы тиграм бросал и волкам;
Коль тигры б и волки их жрать не смогли,
На север погнал бы их, к краю земли;
Коль в мрачные север не примет края,
К великому небу их кинул бы я!
 

VII

 
Дорожка от сада в ветвях тополей
Приводит к холму, что меж хлебных полей![196]196
  Клевета, распространившаяся вначале в низах, постепенно охватывает верхи.


[Закрыть]
Лишь евнух я[197]197
  Звание евнуха дает основание полагать, что автор оды сам пал жертвой клеветы и подвергся мучительному и позорному наказанию оскоплением, существовавшему в древнем Китае.


[Закрыть], Мэн-цзы, в покоях дворца;
Я эту правдивую песню сложил.
Прошу вас, прослушав ее до конца,
Размыслить о ней, благородства мужи!
 

О неверном друге
(II, V, 7)

 
С востока веет ветерок,
И дождь к нам прилетает вслед за ним,
Ты страхом был и ужасом томим –
В те дни лишь я с тобою был вдвоем.
Теперь и мир, и радость у тебя,
И брошен я, со мной ты стал другим.
С востока веет ветерок,
И вихри вьются вслед за ним, гляди.
Ты страхом был и ужасом томим,
Но ты меня носил в своей груди.
Теперь и мир, и радость у тебя,
И брошен я… Забвенье впереди.
 
 
С востока веет ветерок,
Он дует и на высях горных гряд.
Чтоб не увяла, нет такой травы;
Падут деревья, что теперь стоят.
Ты все мои достоинства забыл,
Свои обиды помнишь – все подряд!
 

Кувшинки-цветы
(II, V, 8)

I

 
Огромны, огромны кувшинки-цветы,
А я не кувшинкой – стал мелким цветком.
О горе вам, горе, отец мой и мать!
Меня вы взрастили с великим трудом.
 

II

 
Огромны, огромны кувшинки-цветы,
А я не кувшинка, и жалок мой цвет.
О горе вам, горе, отец мой и мать!
Меня вы взрастили средь горя и бед.
 

III

 
Коль нету в застольном кувшине вина –
То винного жбана позор и вина!
Чем сирому и одинокому жить –
Не лучше ль, коль ранняя смерть суждена?
Коль нету отца – где опора моя?
Доверюсь кому, если матери нет?
Вне дома тоску свою всюду несешь,
А дома – в ком помощь найдешь и совет?
 

IV

 
Отец мой и мать породили меня,
Заботой своей окружили меня,
Они обласкали, вскормили меня,
Взрастили меня, воспитали меня,
Взлелеяли нежно ребенком меня,
Вне дома и дома носили меня,
Мой долг перед ними, что в сердце возник,
Как небо безмерное, столь же велик!
 

V

 
Высокие южные горы мощны,
Порывистый ветер свистит вдалеке.
Все люди, я вижу, счастливы кругом,
Зачем только я, одинокий, в тоске?
 

VI

 
Громадами южные горы стоят,
Но ветер меж ними свиреп и жесток.
Все люди, я вижу, счастливы кругом…
Свой долг до конца совершить я не мог!
 

Ода о запустении в восточных царствах[198]198
  Ода об упадке Хао – восточной столицы царей Чжоу (в нынешнем Шаньдуне) и о возвеличении Лояна – западной их столицы (в нынешней Хэнани).


[Закрыть]
(II, V, 9)

I

 
Был полон стол с зерном вареным блюд,
Жужубовый черпак красиво гнут.
Великий путь, как гладкий оселок,
Прямой стрелой стремился на восток.
Им проходили доблести мужи,
Простой народ смотрел на их поток…
Теперь, лишь оглянусь на этот путь, –
Струятся слезы, падая на грудь.
 

II

 
В восточных царствах, посмотрю кругом,
Пустуют станы с ткацким челноком,
И в легких туфлях, свитых из пеньки,
Там ходят по земле, покрытой льдом.
Князей потомки нежные теперь
По славному пути идут пешком.
Пройдут они туда, сюда, и вот
Опять страданье сердце мне сожмет.
 

III

 
Источника холодная струя
Пусть не найдет пути к тем срубленным
стволам;
Всю ночь без сна вздыхаю горько я:
О горе, горе истомленным нам!
Надежда есть и срубленным стволам,
Что их перевезут куда-нибудь…
О горе, горе истомленным нам!
И мы должны немного отдохнуть.
 

IV

 
У нас, восточных жителей, сыны
Живут в труде, не ведая наград;
А жителей на западе сыны
В роскошных платьях, пышен их наряд!
Хоть лодочник отец – его сыны
Себе из шкур медвежьих шубы шьют,
И хоть отец слуга – его сыны
Сидят на важных службах там и тут!
 

V

 
Таких, пожалуй, угости вином –
Найдут, что лучше рисовый отвар;
Подвески им на пояс подари –
Не короток ли, скажут, ценный дар.
Горит на небе звездная река
И, видя нас, свой не умерит жар[199]199
  Млечный Путь остается равнодушным к нашим страданиям.


[Закрыть].
Ткачихи угол в целый день пройдет
На семь делений весь небесный шар[200]200
  Созвездие Ткачихи, образующее угол из трех звезд, проходит, как считали древние китайские астрономы, за сутки полный круг по небесной сфере, поделенной на двенадцать частей: семь делений за день с пяти часов утра до семи часов вечера и пять за ночь с семи часов вечера до пяти часов утра. Пути небесных светил остаются неизменными, говорится в этих строках.


[Закрыть].
 

VI

 
Хоть семь делений в день она пройдет,
Она в подарок шелка не соткет,
Сверкает ярко в небе Бык в Ярме[201]201
  Бык в ярме – шея созвездия Орла.


[Закрыть],
Но он повозки нам не повезет.
Звезда зари с востока сходит к нам,
Чан-гэн[202]202
  Звезда зари та Чан-гэн – Венера.


[Закрыть] на запад свой свершает ход.
На небесах изогнутая сеть –
Раскинулось созвездие Тенет[203]203
  Созвездие Теней – созвездие Лавра.


[Закрыть].
 

VII

 
На юге Сито свой бросает свет,
Но в Сите не провеешь ты зерна;
На севере мне виден только Ковш,
Но тем Ковшом не разольешь вина.
На юге Сито свой бросает свет –
Торчит Язык, готовый все пожрать;
На севере мне виден только Ковш –
На запад обращает рукоять!
 

Ода о смуте в стране
(II, V, 10)

I

 
Четвертой луной начинается лето,
В шестую – все пышущим зноем прогрето.
О предки! Иль вовсе не люди они?
Как терпят потомки страдание это?
 

II

 
В осенние дни увядает природа,
Все чаще и чаще стоят холода.
Я болен от скорби, и смут, и разброда.
Куда мне укрыться? Повсюду беда!
 

III

 
А в зимние дни холод злее и злее,
Порывистый ветер свистит и свистит.
Все люди кругом, как я вижу, счастливы;
Зачем одинок я и горем убит?
 

IV

 
Прекрасные в горных лощинах деревья,
Каштаны и сливы там радуют взоры.
Не знает никто: по чьему прегрешенью
Кругом у нас ныне злодеи и воры!
 

V

 
Смотрю на источника этого воды:
Они то прозрачны, то мутны они.
Все дни свои я только горе встречаю;
Смогу ли увидеть счастливые дни?
 

VI

 
И Хань, и Янцзы[204]204
  Хань и Янцзы – большие реки в южном Китае.


[Закрыть] так обильны водою,
И связь и оплот они южной стране.
На службе все силы свои истощаю,
Ужели не знает никто обо мне?
 

VII

 
Нет, я не орел и не коршун… Крылами
Взмахнул бы я, к небу направив полет!
Нет, я не осетр и не малая стерлядь,
Сокрылся б я в бездну глубокую вод!
 

VIII

 
В горах этих папоротник вырастает,
В низинах там заросли ив и ракит.
Я, муж благородный, сложил эту песню,
Чтоб всем вам поведать, как сердце болит.
 

Ода о несправедливости
(II, VI, 1)

 
I
 
 
Когда поднялись мы на северный этот хребет,
Мы ив собирали побеги, пройдя через склон.
Мы слуги царя, и любой и могуч, и силен,
И каждый с утра и до вечера службу несет.
Мы знаем: нельзя быть небрежным на службе царю,
Но я об отце и о матери скорбью горю.
 

II

 
Широко кругом простирается небо вдали,
Но нету под небом ни пяди нецарской земли.
На всем берегу, что кругом омывает моря,
Повсюду на этой земле только слуги царя!
Совсем справедливости нету у царских вельмож
Иль верною службой я только, увы, и хорош?
 

III

 
И скачут, и скачут в четверке моей скакуны –
Справлять бесконечно мы царскую службу должны.
И все в восхищенье, что я не дряхлею пока,
Что мышцы на редкость тверды, не слабеет рука.
Поскольку я крепок и спину прямою держу,
В далеких пределах страны я порядок ввожу.
 

IV

 
Одни, отдыхая, живут, веселясь на пирах,
Другие же служат стране, изнывая в трудах.
Одни отдыхают, в постелях своих развалясь,
Другие в пути бесконечном и в холод и в грязь.
 

V

 
Одни не услышат и крика в покое своем,
Другие в тревоге и заняты тяжким трудом.
Как птицы на ветках, ленивы одни, посмотрю, –
Другие утратили облик на службе царю.
 

VI

 
Предавшись утехам, вино попивают одни,
Другие в тревоге – упрека боятся они.
Одни в пересудах вне дома и дома – везде,
А всякое дело другие свершают в труде.
 

Не думай о печалях
(II, VI, 2)

 
Большую телегу вперед не пускай –
Сам будешь в пыли и песке.
Не думай о многих печалях своих –
Лишь сам изведешься в тоске.
 
 
Большую телегу вперед не пускай –
В пыли затуманится свет.
Не думай о многих печалях своих –
В смятении выхода нет.
 
 
Большую телегу вперед не пускай –
Покроешься пылью – взгляни!
Не думай о многих печалях своих –
От дум тяжелее они!
 

Еще одна ода о дальнем походе
(II, VI, 3)

I

 
Исполнены светом вверху небеса,
Что смотрят на землю, сияя вдали!
Я с войском походом на запад иду
До дальних пустынь этой цюской земли.
С тех пор как вторая луна началась,
То в холоде я, то в жаре и в пыли,
И в сердце моем безысходная боль –
То ядом горчайшим его обожгли.
Лишь вспомню о тех, кто остался служить,
И слезы мои упадают дождем.
Ужели вернуться домой не хочу?
Боюсь, что немилости сеть навлечем.
 

II

 
Когда уходили мы в этот поход,
Сменились и солнце тогда, и луна[205]205
  Имеется в виду начало нового года.


[Закрыть];
Не знаю, когда мы вернемся домой, –
Год пройден, приходят к концу времена.
Подумаю, как я теперь одинок,
Как тяжесть забот велика и сильна,
И в сердце моем безысходная боль,
Ни отдыха нет, ни покоя, ни сна
Лишь вспомню о тех, кто остался служить,
И думой о них моя грудь стеснена.
Ужели вернуться домой не хочу?
Упрека боюсь, и немилость страшна.
 

III

 
Когда уходили мы в этот поход,
Дни делались теплыми с новой луной.
Не знаю, когда мы вернемся домой.
Теснят нас дела управленья страной.
Год пройден, подходят к концу времена:
Кувшинки сбирают, снимают бобы…
И в сердце моем безысходная боль –
Сам вызвал я эти невзгоды судьбы.
Лишь вспомню о тех, кто остался служить,
Встаю, покидаю ночлег – не уснуть.
Ужели вернуться домой не хочу?
Пред гибелью страхом сжимается грудь.
 

IV

 
Послушайте, вы, благородства мужи,
Не вечно бы жить на покое и вам!
Свершайте же мирно на службе свой долг,
На тех опирайтесь, кто честен и прям.
И светлые духи, услышав о том,
Одарят вас счастьем, одарят добром.
 

V

 
Послушайте, вы, благородства мужи,
Не вечно и вам отдыхать без забот!
Свершайте же мирно на службе свой долг,
Пусть честный в любви с благородным живет!
И светлые духи, услышав о том,
Исполнят вас благ и великих щедрот.
 

Разлив реки Хуаи
(II, VI, 4)

 
То колокол громко звонит у реки,
И воды Хуай высоки, высоки.
И сердце поранено болью тоски:
Я полных достоинства наших царей
Забыть не могу, хоть они далеки.
 
 
Гудит и гудит этот колокол там,
К высоким Хуай поднялась берегам.
И сердце тоскует, и горесть сильна:
Я помню достоинства прежних царей,
Их светлая доблесть была без пятна.
 
 
Звучит барабан там, и колокол бьет,
Три острова вышли из схлынувших вод.
И сердцу покоя тоска не дает:
Я помню достоинства прежних царей –
Им доблестью равных не видит народ.
 
 
И колокол бьет, барабаны звучат,
И цитра и гусли настроены в лад,
А шэны и цины, сливаясь, звенят,
Великие оды и песни поют,
И танцы под флейту так радуют взгляд!
 

Жертвоприношение предкам
(II, VI, 5)

I

 
Густые, густые терновники скрыли поля;
От терний колючих очищена эта земля.
Издревле трудились зачем над прополкой земли?
Чтоб просо мое и ячмень в изобилье росли!
И просо мое все пышней и пышней что ни день.
Прекрасный, прекрасный на пашне густеет ячмень.
И хлеб мой в амбарах, и хлеба в амбарах полно,
В бесчисленных кучах на поле осталось зерно.
Довольно зерна для еды и питья соберу
И жертвою предков почту на обильном пиру.
Да их заместитель[206]206
  Заместитель – лицо, определяемое гаданием и происходящее из одного рода с приносящим жертву. Заместитель представляет духов предков: его сажают на почетное место и воздают ему почести как предку.


[Закрыть], покоясь, отведает блюд,
Да счастьем великим меня наградит он за труд.
 

II

 
С почтеньем, с почтеньем достойным иду наконец
Для жертвы чистейших избрать и быков, и овец[207]207
  Люди чтут дело рук своих предков, завещанные потомкам традиции.


[Закрыть].
Я жертвы и в осень и в зиму вершу что ни год.
Кто шкуры сдирает, кто варит, а кто подает,
Кто мясо раскладывает, кто подносит скорей,
Стоит прорицатель, чтоб духов встречать у дверей[208]208
  Прорицатель – лицо, передающее просьбы духам и возвещающее их ответы. Он становится у дверей храма предков, чтобы встретить духов.


[Закрыть].
И жертва готова, и блеском наполнен мой храм,
И званые предки явились в величии к нам!
И духохранитель[209]209
  Духохранитель – заместитель предков.


[Закрыть] поел, исполняя обряд,
И я, из потомков почтительный, счастлив и рад.
И счастьем великим меня награждают за труд,
На тысячи лет долголетьем безмерным дарят.
 

III

 
С почтеньем очаг возжигают – достойно хвалы,
И с жертвенным мясом готовят большие столы.
И жарят, кто мясо, кто печень, тогда на огне,
В смирении строгом присутствовать – старшей жене;
И много сосудов расставила ныне она.
Я званым гостям наливаю в их чары вина;
Ответные чары скрестились с различных сторон,
И весь мы исполним обряд, как предпишет закон.
Улыбки и наша беседа пристойны вполне.
И духохранитель является ныне ко мне.
И счастьем великим меня награждают за труд,
На тысячи лет долголетием мне воздадут!
 

IV

 
В служенье я силы свои истощил; говорят,
Что без упущений исполнен великий обряд.
Придет прорицатель искусный, и скажет мне он:
«Потомок сыновнепочтительный, ты награжден.
Душисты сыновние жертвы во храме твоем,
И духи довольны весьма и едой и питьем.
И сотнями благ, возвещают, тебе воздадим,
И в срок надлежащий, по правилам строгим твоим.
И в жертву ты ныне и просо принес, и зерно,
И в должном порядке разложено было оно.
За это ты примешь немало великих наград
И благ мириады – десятки таких мириад!»
 

V

 
Закончено все – и великий, и малый обряд,
И в колокол бьют, наконец, барабаны звучат.
Потомок сыновнепочтительный занял престол.
И вновь прорицатель искусный к нему подошел,
Вещает, что духи упились довольно… И вот
В величье своем замещающий духов встает.
И бьют барабаны и колокол духам вослед –
Ушел заместитель, и духи уходят, их нет.
И слуги приходят и старшая с ними жена,
И без промедленья остатки уносит она.
И дяди одни остаются и братья со мной,
И только для родичей пир приготовлен иной.
 

VI

 
Вот входят в покой музыканты, я слышу игру –
Тогда насладись величанием здесь на пиру.
И подали яства твои, и расставили в ряд,
Здесь нет недовольных, здесь каждый и счастлив,
и рад:
Он вдоволь напился, и яством насытился он.
И малый и старый встают, отдавая поклон:
«Все духи довольны весьма и едой и питьем.
Тебе, государь, долголетие в доме твоем!
Ты жертвы принес по порядку за все времена,
Сыновний свой долг, как и надо, свершил ты сполна.
Сыны за сынами, за внуками внуки подряд
Твои приношенья своими надолго продлят».
 

Жертвоприношение предкам
(II, VI, 6)

I

 
Древле, воистину, в этих вот южных горах
Юй[210]210
  Юй – легендарный царь древнего Китая (см. Гимны, гл. IV, примеч. 5).


[Закрыть] управлял, проявляя заботы о них,
Вспаханы были низины и выси кругом.
Правнук – веду полевые работы на них.
Мною размерена вся на участки земля,
И на восток, и на юг протянулись поля.
 

II

 
Вышнее небо тучей закрылось одной –
Хлопьями, хлопьями падает снег над страной.
Дождиком мелким нам влаги прибавит весна –
И плодородна повсюду земля, и влажна;
Влагой напитана ныне довольно она –
Много она в этот год народит мне зерна.
 

III

 
В добром порядке участки мои; что ни день –
Просо тучнеет на пашне, тучнеет ячмень.
Правнук – с полей соберу я немало зерна,
Яств наготовлю, сварю молодого вина,
Предкам моим и гостям приготовлю обед –
Мне долголетье на тысячи, тысячи лет!
 

IV

 
Хижины там посредине меж пашен и нив;
Тыквы растут на участках везде по межам –
Их положу я в рассол, на куски изрубив,
Предкам державным соленые тыквы подам.
Правнук – да буду тогда долголетен я сам,
Счастьем угодно меня наградить небесам.
 

V

 
Чистого сделаю для возлиянья вина,
Рыжего выберу после быка без пятна,
Предкам свой жертвенный дар приготовив сполна.
Нож с колокольчиком жертвенный – этим ножом
Шерсти клочок от ушей у быка отстрижем[211]211
  Шерсти клочок от ушей у быка отстрижем – чтобы доказать духам, что бык чистой рыжей масти.


[Закрыть],
Жертву зарезав, кровь с салом его соберем.
 

VI

 
В дар приношу эти чистые жертвы одни,
Слышен повсюду густой их, густой аромат.
Блеска исполнен обряд мой и храм мой, взгляни!
Предки явились, величия полны они –
Счастьем великим в награду меня одарят,
Тысячи лет ниспошлют, бесконечные дни.
 

Широкое поле
(II, VI, 7)

I

 
Вижу широкое поле, здесь с каждого му
Жатву стократную в этом году я сниму.
С прошлого года оставшийся хлеб мой я сам,
Чтоб накормить их, моих земледельцев, отдам.
С древних времен урожай у нас в каждом году;
Вот и теперь я на южные пашни иду.
Полет один, тот земли присыпает к корням,
Просо мое и ячмень тучным-тучные там.
Место, где больше удобства и больше земли,
Самым способнейшим людям теперь отвели.
 

II

 
В жертву чистейшего сам отберу я зерна,
Выбран уже одномастный баран без пятна –
Духов земли и сторон четырех[212]212
  Имеются в виду духи четырех стран света.


[Закрыть] уважай!
Если на поле, бывало, хорош урожай –
Счастье моих земледельцев являлося тут.
Бьют в барабаны, и гусли, и цитры поют –
Встречу готовлю я предку и нив и полей[213]213
  …предку и нив и полей. – Имеется в виду дух-земледелец Шэнь-нун, легендарный царь Китая.


[Закрыть],
Сладостный дождь, умоляю, на землю пролей,
Чтобы ячмень уродился и просо под стать,
Чтоб земледельцев и жен их зерном напитать!
 

III

 
Правнук, пришел посмотреть я на землю отцов,
Вижу я жен, выходящих в поля, и юнцов –
С пищей на южные пашни скорее спешат…
Вот и надсмотрщик полей – подошел он и рад.
Справа и слева беру принесенный обед,
Пробую пищу: вкусна ли она или нет?
Хлеб мой возделан прекрасно вдоль каждого му –
Добрую жатву, обильную жатву сниму.
Не в чем людей упрекнуть мне, нет гнева на них.
Трудятся люди проворно на нивах моих.
 

IV

 
Вижу, колосья, как в крыше солома, часты;
Точно ярмо, изогнулись они с высоты.
Кучи зерна, что на поле оставили мы,
Как острова на реке или в поле холмы.
Тысяча, верно, не меньше, амбаров нужна,
Тысяч десяток телег для отвозки зерна!
Если и просо, и сорго, и рис возрастут –
Счастье моих земледельцев проявлено тут.
Благо, наградою будь земледельцам моим,
Тысячи лет долголетья безмерного им!
 

Большое поле
(II, VI, 8)

I

 
Много нам сеять на поле – большое оно.
Мы приготовили все – отобрали зерно.
Все приготовили мы, за работу пора;
Каждая наша соха, как и надо, остра.
С южных полей начинаем мы землю пахать,
Всяких хлебов мы довольно посеять должны.
Княжеский правнук доволен, что всходы пышны,
Прямо они поднялись, высоки и сильны.
 

II

 
Вот уж и колос встает, наливает зерно,
Вот и окрепло, и стало добротным оно.
Травы и плевелы время выпалывать нам
И уничтожить грызущих ростки червяков,
Корни, коленца и листья грызущих жуков,
Чтоб не вредили в полях восходящим хлебам.
Предок полей, собери их, не медля ни дня,
Духом могучий, их ввергни в пучину огня![214]214
  Шэнь-нун, по преданию, имел власть над стихией огня и назывался также Огненным государем.


[Закрыть]
 

III

 
Туча возникла, все гуще и все тяжелей.
Дождь наплывающий, каплю за каплей пролей!
Общее поле[215]215
  Общее поле сообща обрабатывалось многими земледельцами. Урожай с него шел в пользу владельца земли.


[Закрыть] сначала дождем ороси,
После коснись ты и наших отдельных полей!
Вот молодые колосья не срезаны там,
Связку вот эту оставим на поле смелей;
Горсть оставляем иную на поле зерна,
Эти колосья не тронем, совсем не сожнем.
Вдовым на пользу оставлено – вдов пожалей!
 

IV

 
Правнук, пришел посмотреть он на землю отцов,
Видит он жен, выходящих в поля, и юнцов –
С пищей на южные пашни скорее спешат.
Вот и надсмотрщик полей – подошел он и рад.
Духам сторон четырех мы усердно моления шлем,
Рыжего в жертву быка да и черного также избрав,
С собранным просом моим и также с моим ячменем
В дар вам, о духи, мы жертвы свои принесем.
Счастье великое, правнук, на доме твоем!
 

Встреча царя, выступающего в поход
(II, VI, 9)

 
На Ло[216]216
  Ло – река в центральном Китае. На ее северном берегу находилась древняя столица Китая – Лоян.


[Закрыть] поглядите, как воды реки
Разлились широко и как глубоки…
Не так ли является нам государь?
Как травы, в нем счастье и благо сплелись.
Его наколенники красным горят,
Когда он выводит шесть ратей солдат.
 
 
На Ло поглядите, как воды реки
Разлились широко и как глубоки…
Не так ли является нам государь?
Нефриты блестят, и горит самоцвет
На ножнах меча. Так да здравствует царь
И дом сохранит свой на тысячи лет!
 
 
На Ло поглядите, как воды реки
Разлились широко и как глубоки…
Не так ли является нам государь?
И полное счастье и благо при нем.
Да здравствует царь наш, на тысячи лет
Он царство свое сохранит и свой дом!
 

Прекрасны, прекрасны цветы
(II, VI, 10)

 
Прекрасны, прекрасны, я вижу, цветы,
И пышно листва их растет…
Я ныне на этого мужа смотрю –
И в сердце покой настает,
И в сердце покой у меня настает.
Хвала тебе, мир и почет!
 
 
Прекрасны, прекрасны, я вижу, цветы,
Собой они темно-желты…
Я ныне на этого мужа смотрю –
И тонкой он полн красоты!
Исполнен он тонкой такой красоты.
И радости будут полны и чисты!
Прекрасны, прекрасны, я вижу, цветы,
То желтый, то белый видны.
Я ныне на этого мужа смотрю,
В четверке все кони черны.
Он сам в колеснице, все кони черны,
И вожжи блестят у коней вдоль спины.
 
 
Коль слева поставишь такого у нас –
Он места достоин как раз;
Коль справа такому мы место найдем –
Достоинства многие в нем[217]217
  Все должностные лица при дворе делились на левую и правую стороны, чиновники становились на приемах каждый на свое место слева или справа от престола. Речь здесь идет о человеке, достойном и способном занять любую должность.


[Закрыть].
Достоинства признаки вижу я в нем,
Внутри и снаружи на нем.