Текст книги "Уроки мудрости"

Глава 20. Яо сказал

1

Яо сказал:

– О! Ты, Шунь! По преемству, установленному Небом, выбор пал на тебя. Держись твердо незыблемой середины. Если народ в пределах четырех морей будет терпеть лишения, то благословение Неба навсегда тебя покинет.

Шунь дал такое же указание Юю.

Тан сказал:

– Я, ничтожный Люй, осмеливаюсь принести в жертву черного быка и с трепетом докладываю Великому Владыке, что не смею миловать свершивших преступления и прикрывать Твоих, Владыка, слуг; пусть Твое сердце само сделает выбор. Если я виновен, не карай всех остальных; если виновны остальные, то за них меня подвергни каре.

Чжоуский дом одаривал щедро, и стали богаты хорошие люди.

«Хотя есть близкая родня, ей не сравниться с людьми, обладающими человечностью. Если виноват народ, его вина на мне одном».

Он произвел проверку мер длины, объема, веса, восстановил отброшенные должности, и правительственные распоряжения стали всюду выполняться. Он возродил погибшие уделы, угаснувшие поколения, возвысил тех, кого несправедливо отвергали, и все простые люди Поднебесной выразили ему с радостью свою покорность.

Чему он уделял особое внимание, так это простым людям, обеспеченности продовольствием, обряду траура и жертвоприношениям.

Великодушие покоряет всех, правдивость вызывает у людей доверие, сметливость позволяет достигать успеха, а беспристрастность радует.

2

Цзычжан спросил Конфуция:

– Каковы условия участия в правлении страной?

Учитель ответил:

– Если относиться с почитанием к пяти достоинствам и устранять четыре недостатка, то можно принимать участие в правлении.

– Что значит пять достоинств? – спросил Цзычжан. Учитель ответил:

– Благородный муж, оказывая милость, не несет расходов; не вызывает злобы у людей, когда заставляет их трудиться; его желания несовместимы с жадностью; он полон величавости, но чужд высокомерия; он грозен, но в нем нет свирепости.

– Что значит: «оказывая милость, не нести расходов?» – спросил Цзычжан.

Учитель ответил:

– Благотворить народу, используя все то, что приносит ему выгоду, – это ли не милость, не требующая расходов? Если для людей, которых заставили трудиться, выбирать посильный труд, то у кого из них возникает злоба? Когда стремятся к человечности и добиваются ее, откуда может взяться жадность? Благородный муж не смеет проявить пренебрежение, имеет ли он дело с многочисленным или немногим, великим или малым, – это ли не величавость без высокомерия? Благородный муж носит надлежащим образом шапку и платье, его взор полон достоинства, он так внушителен, что люди, глядя на него, испытывают трепет, – он ли не грозен без свирепости?

– Что значит четыре недостатка? – спросил Цзычжан.

Учитель ответил:

– Казнить тех, кого не наставляли, значит быть жестоким; требовать исполнения, не предупредив заранее, значит проявлять насилие; медлить с приказом и при этом добиваться срочности, значит наносить ущерб; и в любом случае скупиться, оделяя чем-либо людей, значит поступать казенно.

3

Конфуций сказал:

– Не зная Повеления Неба, не сможешь быть благородным мужем.

Не зная ритуала, не сможешь утвердиться.

Не понимая сказанного, не сможешь разобраться в человеке.

Шицзын
Книга песен и гимнов

I. Гофын нравы царств

Встреча невесты
(I, I, 1)

 
Утки, я слышу, кричат на реке предо мной,
Селезень с уткой[17]17
  Селезень с уткой в Китае с древности являются символом супружеской любви и целомудрия.


[Закрыть] слетелись на остров речной…
Тихая, скромная, милая девушка ты,
Будешь супругу ты доброй, согласной женой.
 
 
То коротки здесь, то длинны кувшинок листы,
Справа и слева кувшинки, срываю я их…
Тихая, скромная, милая девушка ты.
Спит иль проснется – к невесте стремится жених.
 
 
К ней он стремится – ему недоступна она,
Спит иль проснется – душа его думой полна;
Долго тоскует он, долго вздыхает о ней,
Вертится долго на ложе в томленье без сна.
 
 
То коротки здесь, то длинны кувшинок листы.
Справа и слева мы их соберем до конца…
Тихая, скромная, милая девушка ты,
С цитрой и гуслями[18]18
  С цитрой и гуслями. – В китайском тексте цинь и сэ, настольные струнные инструменты.


[Закрыть] встретим тебя у крыльца.
 
 
То коротки здесь, то длинны кувшинок листы,
Мы разберем их, разложим их в дар пред тобой[19]19
  Водяные растения отваривались и применялись новобрачной при жертвоприношении в храме предков мужа. См. также песни I, II, 2 и I, II, 4.


[Закрыть].
Тихая, скромная, милая девушка ты…
Бьем в барабан мы и в колокол – радостный бой.
 

Стебли простерла далеко
Кругом конопля
(I, I, 2)

 
Стебли простерла далеко кругом конопля,
В самой долине покрыла собою поля.
Вижу густые, густые повсюду листы;
Иволги, вижу, над нею летают, желты.
Иволги вместе слетелись меж частых дерев.
Звонкое пенье несется ко мне сквозь кусты.
 
 
Стебли простерла далеко кругом конопля,
В самой долине покрыла собою поля.
Вижу, листва ее всюду густа и пышна,
Срезав, ее отварю – созревает она.
Тонкого, грубого я наткала полотна,
Платьям из ткани домашней останусь верна!
 
 
Старшей над нами я все доложила – она
Скажет супругу, что еду в родные края.
Дочиста платье домашнее вымою я.
Будет сполоснута чисто одежда моя.
Только не знаю, какой же наряд полоскать.
Еду проведать отца и родимую мать.
 

«Мышиные ушки»
(I, I, 3)

 
В поле травы – там «ушки мышиные» рву я,
Но корзины моей не смогла я набрать.
О любимом моем все вздыхаю, тоскуя,
И корзину кладу у дороги опять…
 
 
Подымаюсь ли вверх по скалистому склону –
Истомилися кони и труден подъем.
Я вина наливаю в кувшин золоченый,
Чтобы вечно не думать о милом моем.
 
 
Еду ль вверх, по крутым подымаюсь отрогам –
У коней побурели от пота бока.
Наполняю вином тяжкий рог носорога,
Чтобы сердце не ранила больше тоска.
 
 
Еду ль на гору я – за горою мой милый,
Но коней обессилила горная даль,
И возница теряет последние силы,
И на сердце такая печаль.
 

На юге у дерева долу
Склоняются ветви
(I, I, 4)

 
На юге у дерева долу склоняются ветви –
Ползучие травы кругом обвивают его[20]20
  Образ дерева, за ветки и ствол которого цепляются вьющиеся растения, появляется также в оде II, VII, 3, где он относится к старшему в роде.


[Закрыть].
О радость моя – только он – этот муж
благородства,
Пусть благо и счастье всегда окружают его.
 
 
На юге у дерева долу склоняются ветви –
Ползучие травы укрыли так плотно его!
О радость моя – только он – этот муж
благородства,
И верность, и счастье да будут оплотом его.
 
 
На юге у дерева долу склоняются ветви –
И травы кругом постепенно обвили его.
О радость моя – только он – этот муж
благородства!
Пусть благо и счастье навеки возлюбят его.
 

Саранча
(I, I, 5)

 
Ты, саранча, распростершая крылья,
Стаей несметной летаешь всюду.
Пусть же всегда у тебя в изобилье
Дети и внуки рождаться будут[21]21
  Песня зародилась, по-видимому, в среде кочевников, для которых саранча не только не являлась бичом (как для земледельческого населения), но могла служить и обильным источником питания. Как обрядовая песня (пожелание плодовитости женам) она не забылась и при переходе к иному способу хозяйствования.


[Закрыть].
 
 
О саранчи крылатые стаи,
Мерно в полете крылами звените.
Пусть ваши внуки, вечно летая,
Род ваш продлят непрерывной нитью.
 
 
Ты, саранча крылатая, всюду
Вместе летаешь сплошною тучей.
Дети и внуки твои да будут
Вечно роиться роем могучим!
 

Песнь о невесте
(I, I, 6)

 
Персик прекрасен и нежен весной –
Ярко сверкают, сверкают цветы.
Девушка, в дом ты вступаешь женой –
Дом убираешь и горницу ты.
 
 
Персик прекрасен и нежен весной –
Будут плоды в изобилье на нем.
Девушка, в дом ты вступаешь женой,
Горницу ты убираешь и дом.
 
 
Персик прекрасен и нежен весной,
Пышен убор его листьев густых.
Девушка, в дом ты вступаешь женой –
Учишь порядку домашних своих.
 

Охотник
(I, I, 7)

 
Заячью сеть он искусно расставить сумел,
Колья вбивает – удар за ударом звучит.
Этот охотник силен и отважен и смел –
Нашему князю он прочная крепость и щит!
 
 
Заячью сеть он искусно расставить сумел
В месте, где девять путей разбежались вокруг.
Этот охотник силен и отважен и смел –
Нашему князю он добрый товарищ и друг.
 
 
Заячью сеть он искусно расставить сумел,
Заячья сеть протянулась по чаще лесной.
Этот охотник силен и отважен и смел –
Сердцем велик он и доблести с князем одной.
 

Подорожник
(I, I, 8)

 
Рву да рву подорожник –
Все срываю его.
Рву да рву подорожник –
Собираю его.
 
 
Рву да рву подорожник –
Рву все время его.
Рву да рву подорожник –
Чищу семя его.
 
 
Рву да рву подорожник –
Вот в подол набрала.
Рву да рву подорожник –
В подоле понесла.
 

Река Хань широка
(I, I, 9)

 
Там, под деревом юга с прямым стволом,
Не укрыться в тени никогда.
Бродит девушка там над рекою Хань –
Недоступна она и горда.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
 
 
Я вязанку высокую дров нарубил,
Я добавил терновника к ней.
В дом супруга сегодня вступаешь ты –
Покормлю на дорогу коней.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
 
 
Я вязанку высокую дров нарубил,
Чернобыльником крыта она.
В дом супруга сегодня вступаешь – я дам
Лошадям твоим резвым зерна.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
 

Вдоль плотины иду
(I, I, 10)

 
Вдоль плотины иду я над водами Жу[22]22
  Жу – приток р. Хуай, протекающей в провинции Хэнань.


[Закрыть].
Там срезаем мы ветви и рубим стволы.
О супруг мой, давно я не вижу тебя!
И, как голод, страданья мои тяжелы.
 
 
Вдоль плотины иду я над водами Жу.
Там я ветви рублю и побеги у пней.
О супруг благородный, я вижу тебя!
Ты вернулся, не бросил подруги своей.
 
 
Лещ устал – покраснели уж перья хвоста[23]23
  Китайский философ и филолог Чжу Си (XII в.) разъяснял эту строку так: «Если рыба утомилась, то хвост ее краснеет. Хвост леща от природы белый, а теперь он стал красным, значит, усталость его весьма велика». Супруг, вернувшийся после года службы царю, крайне утомлен и подобен лещу с покрасневшим хвостом.


[Закрыть].
Царский дом нас, как зной, истомил неспроста.
Но хотя он томит нас как будто огнем,
Слишком близок к огню наш родительский дом.
 

Линь-единорог
(I, I, 11)

 
Линя стопы милосердья полны[24]24
  Линь – мифическое животное, самка единорога с телом оленя, хвостом быка, копытами лошади и с рогом, имеющим мясистый нарост. Появление его предвещает счастье. «Природа линя добра и благородна, поэтому и стопы его добры и благородны. Он не придавит живой травы, не наступит на живого червя» (Чжу Си).


[Закрыть] –
То благородные князя сыны.
О линь-единорог!
 
 
Как благородно линя чело –
Ныне потомство от князя пошло.
О линь-единорог!
 
 
Линь, этот рог у тебя на челе –
Княжеский доблестный род на земле.
О линь-единорог!
 

Выезд невесты[26]26
  Выезд невесты – песня о выезде княжны, предназначенной в жены правителю другого княжества.


[Закрыть]
(I, II, 1)

 
Сорока свила для себя гнездо –
Голубка поселится в нем.
В пути новобрачная, сто колесниц
Встречают ее с торжеством.
 
 
Сорока свила для себя гнездо –
Голубка его займет.
В пути новобрачная, сто колесниц
Ей вслед выступают в поход.
 
 
Сорока свила для себя гнездо –
Голубка займет его.
В пути новобрачная, сто колесниц
Венчают ее торжество.
 

Кувшинки идет собирать она
(I, II, 2)

 
Кувшинки идет собирать она,
В пруду их срывает у островков.
Она приготовит свои цветы,
И жертвенник князю будет готов.
 
 
Кувшинки идет собирать она
В протоке средь сжатых горами вод.
Она приготовит свои цветы
И в княжеский храм сама принесет.
Она в накладной прическе стоит,
В храме до света – смиренно молчит.
Неспешно и тихо идет назад:
Вернется она, исполнив обряд.
 

Цикада в траве зазвенит, запоет
(I, II, 3)

 
Цикада в траве зазвенит, запоет,
И прыгнет кузнечик зеленый – сверкнет!
Супруга давно уж не видела я,
И сердце тоскует – скорбит от забот.
Я знаю: лишь только увижу его,
Как боль в моем сердце утихнет – пройдет.
 
 
На южную гору взошла я – пора
Там папоротник молодой собирать.
Давно уж супруга не видела я –
Устало уж скорбное сердце страдать.
Я знаю: лишь только увижу его,
Лишь только с дороги я встречу его,
Как в сердце мне радость вернется опять.
 
 
На южную гору взошла я, теперь
Там папоротник собираю давно.
Супруга давно уж не видела я,
Поранено сердце – тоскует оно.
Я знаю: лишь только увижу его,
Лишь только с дороги я встречу его,
Как сердце утешится, мира полно.
 

Травы водяной набрала
(I, II, 4)

 
Травы водяной набрала и полыни
В потоке, бегущем по южной долине.
Прилежно зеленые руппии рвет
У края струящихся медленно вод.
 
 
Растения собраны, нужно сложить их
В корзинах прямых и овалом плетенных;
В корзины сложила и будет варить их
В треножниках медных, в котлах плоскодонных.
 
 
Для жертвы она установит все это
Под окнами храма с востока и с юга.
О, кто же блюдет так усердно все это?
То юная, чистая сердцем супруга.
 

Память о добром правителе
(I, II, 5)

 
Пышноветвистая дикая груша растет;
Ты не руби, не ломай ее пышных ветвей –
Шао правитель под ней отдыхал на траве.
 
 
Пышноветвистая дикая груша растет;
Листьев не рви, не ломай ее веток рукой –
Шао правитель под нею изведал покой.
 
 
Пышноветвистая дикая груша растет;
Ты не ломай ее пышные ветви, не гни –
Шао правитель садился под нею в тени.
 

Песня невесты, отвергающей жениха
(I, II, 6)

 
Этой ночью роса увлажнила пути,
Рано ночью возможно ль идти?
Я скажу ему: много росы на пути.
 
 
Кто же скажет: у птичек рога не растут?
Воробьи под пробитою кровлей живут.
Кто же скажет, что ты не помолвлен со мной?
Ты меня призываешь на суд[27]27
  Смысл этих строк таков: воробьи живут под пробитою кровлей, но это не значит, что у них есть рога, которыми они могли бы кровлю пробить. Ты вызываешь меня на суд, обвиняя в пренебрежении к брачным обрядам, и, может быть, найдутся люди, которые, узнав об этом, поверят в твою правоту. Однако наш брачный обряд не был закончен, и твое обращение в суд не является доказательством существования брака между нами, как и пробитая кровля – доказательством наличия рогов у воробья.


[Закрыть].
Пусть меня призываешь на суд, говорят, –
Не закончен наш брачный обряд.
 
 
Кто же скажет: клыков нет у мыши лесной,
Что прогрызла ограду в саду?
Кто же скажет, что ты не помолвлен со мной?
Ты меня призываешь к суду[28]28
  Прогрызенная мышами стена не является доказательством того, что у мыши есть клыки (их и на самом деле нет); точно так же и твой вызов меня в суд, обвинение меня в пренебрежении к брачным обрядам не является доказательством того, что эти обряды были в действительности совершены и имеют силу обязательств.


[Закрыть].
Что же, пусть ты меня призываешь к суду, –
За тебя все равно не пойду.
 

В шубах овчинных идут они в ряд
(I, II, 7)

 
В шубах овчинных идут они в ряд…
Шелком пять раз перевит ваш наряд,
Яства отведать от князя домой
Мирно уходят, и радостен взгляд.
 
 
Шубы из шкурок барашка новы,
Шелком прострочены белые швы…
С видом довольным из княжьих ворот
Яства отведать выходите вы.
 
 
Шелком прошитая шуба добра!
Взгляд благосклонен – ведь кушать пора.
Шелком пять раз ваш наряд перевит –
С княжьего вышли степенно двора.
 

Гулко грохочет гром
(I, II, 8)

 
Гулко грохочет гром –
Там, от Наныианя на юг.
Как ты ушел? Ведь гроза кругом!
Ты отдохнуть не посмел, супруг!
Милый супруг мой, прошу об одном:
О, возвратись же скорей в наш дом!
 
 
Гулко грохочет гром –
Там, где Наныианя склоны круты.
Как ты ушел? Ведь гроза кругом!
Но задержаться не смеешь ты.
Милый супруг мой, прошу об одном:
О, возвратись же скорей в наш дом!
Гулко грохочет гром –
Там, у Наныианя, внизу.
Как ты ушел? Ведь гроза кругом!
Дома побыть не посмел в грозу.
Милый супруг мой, прошу об одном:
О, возвратись же скорей в наш дом!
 

Песня девушки, собиравшей сливы
(I, II, 9)

 
Слива уже опадает в саду,
Стали плоды ее реже теперь.
Ах, для того, кто так ищет меня,
Мига счастливей не будет, поверь.
 
 
Сливы уже опадают в саду,
Их не осталось и трети одной.
Ах, для того, кто так ищет меня,
Время настало для встречи со мной.
 
 
Сливы опали в саду у меня,
Бережно их я в корзинку кладу.
Тот, кто так ищет и любит меня,
Пусть мне об этом скажет в саду.
 

Звезды
(I, II, 10)

 
Сколько малых звезд на небосводе!
Ярких – три иль пять на весь Восток.
К князю я спешу, лишь ночь приходит…
С князем я – рассвета близок срок…
Звездам дал иное счастье рок.
 
 
Много малых звезд на небосводе,
Светит Мао, Шэнь уже видна[29]29
  Мао – созвездие Плеяд; Шэнь – созвездие Ориона.


[Закрыть].
К князю я спешу, лишь ночь приходит, –
Одеяло принесет жена…
Звезд судьба и наша – не одна!
 

Девушка шла к жениху
(I, II, 11)

 
Так с Цзяном сольется потока волна…
Та девушка шла к жениху.
С собою нас брать не хотела она,
С собою нас брать не хотела она,
Потом стосковалась одна.
 
 
Так воды сливаются за островком…
Та девушка шла к жениху.
С собой ты нас взять не хотела в свой дом[30]30
  В песне глухим отзвуком раскрывается тема пережитков экзогамного группового брака, видимо; долго существовавших
  среди древней китайской аристократии, особенно среди удельных китайских князей, которые женились на группе близких между собою родственниц, носящих общее родовое имя, не совпадающее с родовым именем их общего супруга.


[Закрыть],
С собой ты нас взять не хотела в свой дом,
Была ты нам рада потом.
 
 
Тэ в Цзян возвращает поток своих вод[31]31
  Та – река, впадающая в Янцзыцзян.


[Закрыть]…
Та девушка шла к жениху.
Она собралась, только нас не берет,
Да жалко ей стало, что нас не берет,
Тоскует теперь и поет.
 

Убитая лань на опушке лесной
(I, II, 12)

 
Убитая лань на опушке лесной,
Осокою белой обвил ты ее.
У девушки думы на сердце весной –
О юный счастливец, пленил ты ее.
 
 
В лесу низкорослый дубняк шелестит.
Убитый олень на опушке лежит,
Он белой осокою плотно обвит.
А девичья прелесть, как яшма, блестит.
 
 
«Потише, потише, не трогай меня,
Коснуться платка не позволила я,
Не трогай – залает собака моя».
 

Свадьба царевны
(I, II, 13)

 
Как дикая вишня густа и пышна,
Одетая ныне в цветочный наряд…
И разве не скромная строгость видна
В строю колесниц этой внучки царя?
 
 
Как слива и персик густы и пышны!
Цветы распустились сегодня на них.
То внучка Пин-вана[32]32
  Пин-ван – царь (770–720 гг. до н. э.).


[Закрыть], невеста-краса.
Сын циского князя[33]33
  Сын циского князя – сын князя (царя) Ци. См. примеч. к I, VIII.


[Закрыть] – царевны жених.
 
 
Что нужно тебе, чтобы рыбу удить?
Из шелковых нитей витая леса![34]34
  Чжу Си разъясняет: как сплетение шелковых нитей образует лесу, так и соединение мужчины и женщины образует супружество.


[Закрыть]
Сын циского князя – царевны жених,
То внучка Пин-вана, невеста-краса.
 

Цзоу-Юй (Белый тигр)[35]35
  Цзоу-юй – название мифического животного. «Белый тигр с черными полосами, который не пожирает ничего живого» (Чжу Си). Здесь это прозвище дано охотнику.


[Закрыть]
(I, II, 14)

 
Как пышно разросся камыш над рекой…
Пять вепрей убиты одною стрелой…
Вот, Белый наш тигр, ты охотник какой!
 
 
Густой чернобыльник стоит как стена.
Стрела – пятерых поразила одна…
Вот, наш Цзоу-юй, ты охотник какой.
 

Песнь забытой жены
(I, III, 1)

I

 
Так кипарисовый челн уплывает легко –
Он по теченью один уплывет далеко!
Вся я в тревоге и ночью заснуть не могу,
Словно объята тяжелою тайной тоской, –
Не оттого, что вина не нашлось у меня
Или в забавах найти б не сумела покой.
 

II

 
Сердце – не зеркало, всей не раскроет оно
Скорби моей, что таится в его глубине.
К братьям пойти? Но и братья родные мои
Быть не сумеют надежной опорою мне!
Как я пойду им поведать печали одни,
Зная, что встречу у них лишь неправедный гнев?
 

III

 
Сердце мое – ведь не камень, что к почве приник,
Сердце мое ведь не скатишь, как камень с холма!
Сердце мое – не вплетенный в циновку тростник,
Сердце мое не свернуть, как циновки в домах!
Вид величав мой, поступки разумны всегда –
В чем упрекнуть меня можно? Не знаю сама.
 

IV

 
Сердце мое безутешной печали полно.
Толпы наложниц меня ненавидят давно!
Много теперь я познала скорбей и обид.
Сколько мне тягостных бед испытать суждено!
Думы об этом в глубоком молчанье таю.
Встану и в грудь себя бью – не заснуть все равно.
 

V

 
Солнце на небе, и месяц по небу поплыл –
Мрак, почему не луну ты, а солнце сокрыл?
Точно нечистой одеждой, тоской облеклось
Сердце мое, и печаль мою сбросить нет сил.
Думы об этом в глубоком молчанье таю,
Птицей бы я улетела, да не дано крыл!
 

Одежда зеленого цвета
(I, III, 2)

 
Одежда на вас зеленого цвета,
Вы желтый мой шелк для подкладки избрали[37]37
  Жалобы жены на мужа, отдавшего предпочтение наложнице, что так же не подобает ему, как ношение зеленого поверх желтого.


[Закрыть],
Печаль моего одинокого сердца –
О, где же конец постоянной печали?
 
 
Супруг мой, одежду зеленого цвета
На желтой сорочке вы носите всюду.
Печаль моего одинокого сердца –
О, как же тоску и печаль позабуду?
 
 
Одежды – зелеными были шелками,
Шелка для одежд выбирали вы сами.
Я, древних людей вспоминая, стараюсь
Беречься, виновной не быть перед вами.
 
 
Я в холст облекаюсь то в тонкий, то в грубый,
Мне в стужу согреться под ним не под силу.
Я, древних людей вспоминая, стараюсь
Вновь бодрость обресть в своем сердце унылом.
 

То ласточки
(I, III, 3)

I

 
То ласточки, вижу, над нами летают крутом,
Их крылья неровные, вижу, мелькают вдали.
Навеки она возвращается ныне в свой дом!..
Ее провожаю до края родимой земли.
И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,
И слезы мои, изобильны, как дождь, потекли[38]38
  По мнению Чжу Си, в песне поется о том, как Чжуан-цзян, вдова вэйского князя Чжуана (756–734 гг. до н. э.), провожала свою подругу Дай-гуй (госпожу Чжун), что возвращалась на родину после смерти князя Хуана (733–718 гг. до н. э.), сына Дай-гуй и приемного сына Чжуан-цзян, убитого своим братом Чжоу-юем, захватившим княжескую власть. Бездетная главная жена князя Чжуана – Чжуан-цзян усыновила сына приехавшей из княжества Чэнь (см. примеч. к I, XII) наложницы Дай-гуй, который и стал благодаря этому законным наследником престола, а впоследствии князем Хуанем. После его убийства его мать возвратилась на родину, в Чэнь.


[Закрыть].
 

II

 
То ласточки, вижу, над нами летают кругом…
То падают вниз, то взлетают опять в вышину.
Навеки она возвращается ныне в свой дом…
Далеко ее провожаю в родную страну!
И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,
Стою неподвижно, и слезы струятся опять.
 

III

 
То ласточки, вижу, над нами летают кругом,
Их крики то ниже, то к небу поднимутся вдруг.
Навеки она возвращается ныне в свой дом,
Далеко, далеко ее провожаю на юг…
И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,
И сердце мое преисполнено боли и мук.
 

IV

 
Правдива душою была она, Чжун-госпожа,
Была беспредельною сердца ее глубина.
Всегда благородной душою тепла и добра,
Была непорочной, к себе была строгой она,
И памятью князя, покойного мужа, всегда
Бодрила подругу, что доблестью сердца бедна![39]39
  Иносказательно о себе. В Китае принято было восхвалять собеседника и высказываться о себе уничижительно.


[Закрыть]
 

Песнь забытой жены
(I, III, 4)

 
Солнце и месяц, вы свет земле
Шлете, плывя в вышине!
Древних заветы забыл супруг,
Стал он суров к жене.
Или смирить он себя не мог –
Взор свой склонить ко мне?
 
 
Солнце и месяц, не вы ль с высот
Льете на землю свет?
О, почему же любви ко мне
В сердце супруга нет?
Или смирит он себя? Найдет
Чувство мое ответ?
 
 
Солнце и месяц, радует нас
Вашим восходом восток!
Слава худая идет о том,
Что муж мой со мной жесток.
Если бы смог он себя смирить,
Забыть меня разве бы мог?
 
 
Солнце и месяц, с востока вы
Всходите день за днем!
Мать и отец! Ведь вам меня
Не прокормить вдвоем.
Разве он может смирить себя?
Отклик найду ли в нем?
 

Ветер все дует…
(I, III, 5)

 
Ветер все дует… Он и порывист и дик.
Взглянешь порою и мне улыбнешься на миг.
Смех твой надменен, без меры насмешлив язык!
Скорбью мне смех твой в самое сердце проник.
 
 
Ветер все дует, клубится песок в вышине…
Нежен порою, прийти обещаешь ко мне;
Только обманешь, ко мне ты забудешь прийти! –
Думы мои бесконечно летят в тишине.
 
 
Ветер все дует – по небу плывут облака,
День не истек, все плывут и плывут облака.
Глаз не сомкнуть мне – я ночью заснуть не могу.
Думы и вздохи о нем, и на сердце тоска.
 
 
В тучах все небо, нависшие тучи черны,
Глухо рокочет, гремит нарастающий гром…
Глаз не сомкнуть мне, я ночью заснуть не могу –
Все мои помыслы, все мои думы – о нем!
 

Лишь барабан большой услыхал
(I, III, 6)

 
Лишь барабан большой услыхал –
Сразу вскочил, оружие взял.
Рвы там копают в родной земле,
В Цао[40]40
  Цао – город в княжестве Вэй. Мобилизуя часть мужского населения на войну, князья проводили земляные работы для обороны своих городов, занимая на них остальное население.


[Закрыть] возводят высокий вал.
 
 
К югу идем мы за рядом ряд,
Сунь благородный ведет солдат,
Мир уже с царствами Чэнь и Сун[41]41
  Сун – сильное царство, располагавшееся в древности на части территорий нынешних провинций Хэнань и Цзянсу.


[Закрыть] –
Все ж не хотят нас вести назад!
 
 
Горе сердца сжимает нам.
Здесь отдохнем, остановимся там…
Вот распустили коней своих,
Будем их долго искать по лесам.
 
 
Жизнь или смерть нам разлука несет,
Слово мы дали, сбираясь в поход.
Думал, что, руку сжимая твою,
Встречу с тобой я старость мою.
 
 
Горько мне, горько в разлуке с тобой,
Знаю: назад не вернусь я живой.
Горько, что клятву свою берегу,
Только исполнить ее не могу.
 

Песнь о сыновьях, которые не сумели покоить старость матери
(I, III, 7)

 
Южного ветра живительный ток
Веет, лелея жужуба росток.
Стали красивы и нежны ростки –
Высохла мать от забот и тоски.
 
 
Южного ветра живителен ток.
Вырос жужуб, теплым ветром согрет.
Ты, наша мать, и мудра и добра,
Добрых детей у тебя только нет!
В местности Сюнь есть источник один –
Много несет он студеной воды.
Семь сыновей нас, а мать и теперь
Тяжесть несет и труда и нужды.
 
 
Иволга блещет своей красотой,
Тонкие трели выводит вдали.
Семь сыновей нас у матери, мы
Дать ее сердцу покой не смогли!
 

Как пестрый фазан далеко улетает
(I, III, 8)

 
Как пестрый фазан далеко улетает –
Медлителен крыл его плавный полет.
Супруг благородный, всем сердцем любимый,
Не он ли мне горе разлуки несет?
 
 
Фазаний самец далеко улетает,
Крик слышен то снизу, то вдруг с высоты…
Не сам ли, супруг благородный, любимый,
Мне сердце наполнил страданием ты?
 
 
Взгляну ли на солнце, взгляну ли на месяц[42]42
  По положению солнца на небе и по фазам луны женщина определяет счет времени, вспоминая при этом, как долго муж ее несет службу у царя.


[Закрыть],
Все думы мои лишь о нем, лишь о нем!..
Но в путь он собрался, я знаю, далекий.
Когда же он снова вернется в свой дом?
 
 
Да кто ж из людей благородных не знает,
Что доблестен муж мой в поступках и строг?
Нет алчности в нем, нет завистливой злобы!
Недоброе сделать он разве бы мог?
 

У тыквы зеленые листья горьки…
(I, III, 9)

 
У тыквы зеленые листья горьки…
Вот брод – переход через воды реки.
Глубок – я в одеждах пройду по нему,
А мелок – край платья тогда подниму.
Поток набухает, разлиться готов;
Фазаночки слышу настойчивый зов.
Колес не покроет разлив этих вод…
Фазаночка милого долго зовет.
 
 
Лишь солнце взойдет поутру горячей,
Согласные слышатся крики гусей.
В дом мужа уходит невеста, пока
Еще не растаял весь лед от лучей.
 
 
Зовет перевозчик меня на беду!
Все в лодку садятся, а я не иду…
Все в лодку садятся, а я не иду…
Я друга желанного жду!
 

Песнь оставленной жены
(I, III, 10)

I

 
Ветер с восточной подул стороны,
Дождь благодатный принес, пролетев…
Сердцем, в согласии жить мы должны,
Чтоб не рождались ни злоба, ни гнев.
Репу и редьку мы рвали вдвоем –
Бросишь ли репу с плохим корешком?..[43]43
  Если у репы портится корневище, остается еще годная в пищу листва… Оставленная жена напоминает: пусть красота ее
  поблекла, но осталось доброе имя, которым муж пренебрегает более, чем крестьянин листвой репы.


[Закрыть]
Имя свое не порочила я,
Думала: вместе с тобою умрем.
 

II

 
Тихо иду по дороге… Гляди,
Гнев и печаль я сокрыла в груди.
Недалеко ты со мною прошел,
Лишь до порога меня проводил.
Горьким растет, говорят, молочай –
Стал он мне слаще пастушьей травы![44]44
  Горечь одиночества, утверждает женщина, много сильнее горечи молочая.


[Закрыть]
Будто бы братья, друг другу верны,
С новой женою пируете вы!
 

III

 
Мутною кажется Цзин перед Вэй,
Там лишь, где мель, ее воды чисты.[45]45
  Вэй – река, приток Хуанхэ; Цзин – приток Вэй, Цзин мутна, а Вэй чиста, но это бросается в глаза лишь при их слиянии. Да и не всюду мутна Цзин: у разделяющих ее на рукава островов и там, где течение ее несколько замедляется, в ней есть и прозрачные места. Старая жена пользуется этим образом для того, чтобы заметить: увядание ее красоты стало заметным лишь с появлением новой жены. Но и она, стареющая, не утратила известных достоинств.


[Закрыть]
С новой женою пируете вы,
Видно, нечистою счел меня ты?
Пусть на запруду не ходит она
Ставить из прутьев бамбуковых сеть…
Брошена я, что же будет со мной? –
Некому стало меня пожалеть!
 

IV

 
Если поток и широк, и глубок –
К берегу вынесут лодка иль плот;
Если же мелок и узок поток –
Путник легко по воде побредет[46]46
  «При всех обстоятельствах, – утверждает женщина, – и в богатстве и в нужде я всегда выполняла свой долг».


[Закрыть]…
Был и достаток у нас, и нужда,
Много я знала трудов и забот.
Я на коленях служила больным
В дни, когда смерть забирала народ.
 

V

 
Нежить меня и любить ты не смог,
Стал, как с врагом, ты со мною жесток.
Славу мою опорочил, и вот –
Я, как товар, не распроданный в срок.
Прежде была мне лишь бедность страшна,
Гибель, казалось, несет нам она…
Сызмальства в доме твоем взращена,
Стала отравой для мужа жена.
 

VI

 
Как он велик, мой запас овощей!
Зимней порой защитит от беды.
С новой женою пируете вы –
Я лишь защитой была от нужды.
Грубый со мною да гневный такой,
Дашь мне заботы, одаришь тоской.
Или забыл ты, что было давно?
Что лишь со мною обрел ты покой?
 

Зачем, о зачем мы ничтожны, бедны
(I, III, 11)

 
Зачем, о зачем мы ничтожны, бедны
Вдали от родимой своей стороны?
Иль здесь не для вас собрались мы, о князь,
Где едкая сырость и жидкая грязь?[47]47
  В древних исследованиях «Шицзина» сообщается, что мелкое княжество Ли, лежавшее к западу от Вэй, подверглось набегу варваров. Князь и вельможи Ли бежали в царство Вэй. В этом стихотворении и в следующем (I, III, 12) вельможи княжества Ли пеняют своему князю, что не торопится воротиться на родину, жалуются на советников вэйского князя за промедление с оказанием помощи Ли.


[Закрыть]
 
 
Зачем, о зачем мы ничтожны, бедны
Вдали от родимой своей стороны,
Назад не идем? Из-за вас без вины
В росе и грязи мы здесь мерзнуть должны!
 

Взросла конопля над пологим холмом
(I, III, 12)

 
Взросла конопля над пологим холмом,
Уж стелются юркие стебли кругом.
О старшие родичи наши, увы,
Прошло столько дней, мы всё помощи ждем!
 
 
Зачем же в поход не сбирается рать,
Иль, может быть, помощи надобно ждать?
Так долго зачем не выходит она?
О, верно, тому быть причина должна!
 
 
Из лис наши шубы сносились не в срок.
Иль шли колесницы не к вам на восток?[48]48
  Смысл фразы: разве не к вам, старшие родичи, прибыли наши колесницы с сообщением о нашей беде и с просьбой о помощи? Если к вам, то почему мы не находим в вас сочувствия?


[Закрыть]
О старшие родичи наши, от вас
Сочувствия нет, ваш обычай жесток.
 
 
Остатки, осколки мы рати былой –
В скитаньях не знаем приюта себе.
Улыбчивы, старшие родичи, вы,
Однако не внемлете нашей мольбе.
 

Песнь танцора
(I, III, 13)

 
Я плясать всегда готов
Так свободно и легко…
Над высокою площадкой
Солнце в полдень высоко.
 
 
Рост могучий, я – танцор,
Выхожу на княжий двор…
Силой – тигр, берет рука
Вожжи – мягкие шелка.
 
 
Вот я в руки флейту взял
И перо фазанье сжал,
Красен стал, как от румян, –
Князь мне чару выпить дал.
 
 
На горе орех растет
И лакрица средь болот…
Думы все мои о ком?
Там, на западе, есть дом,
В нем красавица живет –
Там, на западе, живет!
 

Песнь жены об оставленном родном доме[49]49
  Песнь о тоске женщины, выданной замуж в другое княжество, по своей родине, которую после смерти своих родителей она, в силу обычая, уже не может более посетить. Несоблюдение обычая считалось нарушением долга, приравнивалось к бесчестию.


[Закрыть]
(I, III, 14)

 
Поток выбегает к далекому Ци[50]50
  Ци – река в древнем царстве Вэй. Воды потока, стремясь слиться с Ци, бегут на родину тоскующей женщины, которая ныне ей уже недоступна. Мысли женщины также устремлены к берегам Ци.


[Закрыть].
Стремится волна за волной.
Так сердце, тоскуя о Вэй, что ни день
Исполнено думой одной.
Прекрасные милые сестры, под стать
Нам дружный совет меж собою держать.
 
 
Нам в Цзи по дороге пришлось ночевать
И чару прощальную в Ни выпивать[51]51
  Цзи и Ни- местности, которые проезжала новобрачная и ехавшие с нею в качестве вторых жен ее родственницы при путешествии из родного дома в другое княжество, к мужу.


[Закрыть]…
Коль девушка замуж выходит, она
Отца оставляет, и братьев, и мать.
Теперь бы я теток увидеть могла
И с старшей сестрой повидаться опять!
 
 
В пути ночевать мы остались бы в Гань,
Распили бы чару прощальную в Янь[52]52
  Гань и Янь – местности, лежащие по дороге в Вэй.


[Закрыть],
Мы б смазали медь на концах у осей,
Чтоб шли колесницы обратно живей,
Мы б скоро домчались обратно до Вэй –
Коль зла не боялись для чести своей!
 
 
Одна Фэйцюань в моих думах – река,
Ей вечные вздохи мои и тоска.
Там помню я Цао и Сюй[53]53
  Фэйцюань – река, Цао и Сюй – города в царстве Вэй.


[Закрыть] города –
К ним сердце в печали стремилось всегда.
Коней бы запрячь мне и мчаться туда,
Чтоб скорбь разлилась, как из чаши вода!
 

Вышел я из северных ворот
(I, III, 15)

 
Вышел я из северных ворот,
В сердце боль от скорби и забот.
Беден я, нужда меня гнетет –
Никому неведом этот гнет!
Это так, и этот жребий мой
Создан Небом и судьбой самой.
Что скажу, коль это жребий мой?
 
 
Службой царскою гнетут меня,
Многие дела томят меня,
А приду к себе домой – опять
Все наперебой корят меня.
Это так, и этот жребий мой
Создан Небом и судьбой самой.
Что скажу, коль это жребий мой?
 
 
Службы царской гнет назначен мне,
Он все больше давит плечи мне,
А приду к себе домой – опять,
Кто из близких не перечит мне?
Это так, и этот жребий мой
Создан Небом и судьбой самой.
Что скажу, коль это жребий мой?
 

Северный ветер
(I, III, 16)

 
Северный ветер дыханьем пахнул ледяным,
Снежные хлопья упали покровом густым…
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне – вместе отсюда бежим.
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Все приближаясь, надвинулась грозно беда?
 
 
Северный ветер… Пронзительный слышится вой –
Снежные хлопья летят над моей головой.
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне – в путь мы отправимся свой.
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Все приближаясь, надвинулась грозно беда?
 
 
Край этот страшный – рыжих лисиц сторона.
Признак зловещий – воронов стая черна.
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне – у нас колесница одна!
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Все приближаясь, надвинулась грозно беда?
 

Тихая девушка
(I, III, 17)

 
Тихая девушка так хороша и нежна!
Там, под стеною, меня ожидает она.
Крепко люблю я, но к ней подойти не могу;
Чешешь затылок, а робость, как прежде, сильна.
 
 
Тихая девушка так хороша и мила!
Красный гуань[54]54
  Гуань – деревянный духовой инструмент.


[Закрыть] в подарок она принесла.
Красный гуань сверкает, как будто в огне;
Как полюбилась краса этой девушки мне.
 
 
С пастбища свежие травы она принесла.
Как хороши и красивы побеги травы!
Только вы, травы, красивы не сами собой –
Тем, что красавицей милой подарены вы!
 

Новая башня
(I, III, 18)

 
Светла эта новая башня, ярка,
Под ней полноводная плещет река…
Ты к милому мужу стремилась – и вот
Больного водянкой нашла старика.
 
 
Там новая башня чистейшей стеной
Над ровною высится гладью речной…
Ты к милому мужу стремилась, тебе
Старик стал супругом – опухший, больной!
 
 
Для рыбы речная поставлена сеть,
Да серого гуся поймала она…
Ты к милому мужу стремилась – и вот
В супруги больного взяла горбуна!
 

Двое детей садятся в лодку
(I, III, 19)

 
Двое детей садятся в лодку простую,
Тени, я вижу, на глади колеблются вод,
Думаю только о детях, тянусь к ним душою,
В сердце сомненье, в сердце тревога растет.
 
 
Двое детей садятся в лодку простую,
Лодка, колеблясь, уходит по глади воды.
Думаю только о детях, тянусь к ним душою,
В сердце тревога: не было б с ними беды.