Текст книги "Опасность и соблазн"

Ее не интересовало, завсегдатаем скольких притонов порока он являлся. Он не знал ее положения. Он не знал, чем она рискует и что намерена обрести. Кит не понимал, что она, если все получится, сможет вернуться к прежней жизни. Она и сестры.

– Вы слишком рискуете, – сказал он. – Совесть не позволяет мне оставить вас, особенно если учесть, что вы оказались в безвыходной ситуации именно из-за моего вмешательства.

– Это не ваша забота. – Кейт старательно покрыла льдом каждый слог своей фразы со всей надменностью, на которую еще была способна.

Его медленная улыбка лоснилась от удовлетворения.

– Но, дорогая моя миссис Блэкберн, вы только что прочли мне нотацию о том, как важно приличное поведение, отличающее цивилизованного человека от таких, как, скажем, дикие шотландцы. Не можете же вы сами предписывать себе приличное поведение и лишать меня такой возможности.

Кейт вспыхнула. Он весьма ловко обвел ее вокруг пальца.

– Вы напрасно теряете время, пытаясь убедить меня повернуть обратно. Я еду на север, в Клит, а оттуда в замок Парнелл. Так и будет, если только вы, мистер Макнилл, мне не помешаете, – бросила она не подумав.

Улыбка его стала совсем кроткой.

– Моя дорогая леди, посмотрите на меня. – С убийственным изяществом он оторвался от стула и широко раскинул свои длинные руки. Под загорелой кожей переливались мускулы, мокрая рубашка была в пятнах крови. Пот все еще блестел у основания шеи. – Неужели вы усомнились хотя бы на миг в том, что я вполне в состоянии это сделать?

– Я думаю, – тихо ответила Кейт, – что из-за того долга, который, как вы когда-то утверждали, у вас есть перед нашей семьей, вы не станете чинить мне препятствия.

Он напрягся, словно его ударили.

– Меткий удар, мэм. Одобряю. Но теперь вы поставили меня в трудное положение: что делать – надоедать вам или позволить попасть в опасную ситуацию?

– Это вас не касается. Забудьте о том, что мы встретились, если это так беспокоит вашу совесть.

– Прекрасная память – мое проклятие. Я говорил вам когда-то, что быть в долгу – обременительная вещь. Я плачу долги, мэм, чтобы никому не быть ничем обязанным, – сказал он. – Так объясните же мне, маленькая мрачная наставница, что я должен делать по правилам хорошего тона?

Она распахнула дверь:

– Вы не должны надоедать леди, это бесспорно, какие бы угрызения совести вы ни испытывали. А теперь мне хотелось бы остаться одной. Еще раз благодарю вас за помощь несчастному юноше. И еще раз до свидания.

Кит подошел к ней подозрительно послушно. Но, оказавшись рядом, захлопнул дверь и уперся в нее ладонью. Мускулы его бицепсов бугрились рядом с ее щекой, но она не отодвинулась.

– Где вы найдете нового кучера? – спросил он.

– Я расспрошу трактирщика, – ответила Кейт в отчаянии. – Он мне обязательно поможет.

– Вам придется посверкать горстью золота, чтобы заставить кого-нибудь пуститься на север в это время года. – Кит внимательно смотрел на нее. – А ведь у вас его нет, так ли?

Что толку отрицать?

– Нет.

– Ну вот! И на каком же основании этот предполагаемый кучер повезет вас на север Шотландии? За красивые глазки?

– Можете не язвить, – огрызнулась Кейт. – Я смогу убедить его, что маркиз Парнелл заплатит, когда мы приедем.

– И выдумаете, что этого будет достаточно, чтобы убедить этого безымянного рыцаря?

– А почему бы и нет?

– Нет – потому, что эти люди слышат обещания всю жизнь, миссис Блэкберн. Землевладельцы обещают понизить арендную плату, законы обещают защищать то немногое, что у них есть, суды обещают справедливость. Ни одно из этих обещаний никогда не было выполнено. Мы, шотландцы, настороженно относимся к обещаниям, миссис Блэкберн. Даже если их дает такая симпатичная женщина, как вы. А может быть, особенно если их дает такая симпатичная женщина.

– Но я же не лгу!

– Это не имеет значения. Здесь вас никто не знает, кроме меня.

Почему-то от этого самоуверенного заявления у Кейт перехватило дыхание.

– Вы меня не знаете. Вы ничего обо мне не знаете. – Она нагнулась под его рукой, намереваясь ускользнуть от двери, но он схватил ее за запястье.

Кит рванул Кейт на себя, но она в отчаянии отпрянула. Никто еще никогда не прикасался к ней таким образом. Макнилл без каких-либо усилий продемонстрировал ей свое физическое превосходство. Она почувствовала себя совершенно беспомощной и пришла в ужас.

– Послушайте меня, – сказал он, не обращая внимания на ее состояние. – Даже если вы и найдете кого-то, кто согласится на ваши условия, разве вы можете знать, что это за человек? И что может случиться через пару дней на безлюдной дороге? За вашего предыдущего кучера ручалась контора, а посмотрите, насколько надежным оказался он с его характером? Кто бы ни взялся отвезти вас – рекомендаций у него не будет никаких.

Кейт наконец вырвала руку, или, точнее, Кит отпустил ее так быстро, что она откачнулась назад, ударившись о стену. Теперь он нависал над ней, отрезав от остальной комнаты.

– Представьте себе, что вы просто исчезнете. – Он устремил на нее свои красивые глаза, точно сытый хищник, который не прочь немного поиграть с жертвой. – Кто вас найдет? Кто вообще станет вас искать?

Его загорелая рука упиралась в стену над головой Кейт, его тело поймало ее, точно в клетку. Она изогнулась, плотно прижавшись щекой к стене. Его пальцы были совсем рядом с ее виском. Если она пошевелится, он прикоснется к ней. Страх будоражил ей кровь, как сильный яд. Кит окинул ее лицо медленным взглядом, задержавшись на губах. Она закрыла глаза, пытаясь унять противную дрожь.

– Кто узнает, где спрашивать или кого спрашивать о вас?

Он мог сделать с ней все, что угодно, и никто ему не помешает. Но этого-то он и добивался: если она так беззащитна здесь, насколько возрастет опасность на дороге! И Кейт поняла. И согласилась.

Несколько лет она искала выход из создавшихся обстоятельств. И это была первая открывшаяся перед ней возможность, хотя и не ахти какая. Как бы ни были велики ее страх и возможная опасность, они не заставят ее повернуть назад. Теперь уж она не отступит.

Кейт открыла глаза:

– Я должна ехать.

– Почему?

Она думала, что Кит покончил со своими наставлениями, но он по-прежнему смотрел на ее губы, словно очарованный тем, как она произносит слова.

– Вы помните мою кузину Грейс?

– И что?

– Она вышла замуж за младшего брата маркиза Парнелла, Чарлза. Они жили в его фамильном замке рядом с Клитом, – проговорила она торопливо, – но несколько месяцев назад Грейс написала, что они с Чарлзом перебираются в Лондон. – Она рискнула взглянуть на худое лицо Макнилла. – Она прислала сундук, полный личных вещей, которые представляли собой небольшую денежную ценность и которые она просила меня сохранить до их приезда. – Кейт сделала жест в сторону открытого сундука. Медный телескоп, немного книг и плоский дорожный портфель лежали сверху. – Вскоре после этого мы узнали, что Грейс и Чарлз погибли во время лодочной прогулки. Убитый горем маркиз прислал письмо, сообщив, что ему хочется вернуть их вещи. Я обещала привезти их лично.

– Ах, миссис Блэкберн, вы просто кладезь нежных чувств, – с иронией заметил Макнилл. Он отвел прядку волос, которая упала на уголок ее рта. – Но я уверен, что его светлость переживет одну зиму без вещичек своего брата.

Он вынуждал ее сделать признание, чего ей вовсе не хотелось. Кейт отвела взгляд.

– Мы с маркизом… мы встречались несколько лет назад. Я уверена, что у него остались хорошие воспоминания обо мне, – сказала она, поневоле смиряя гордость. – Надеюсь, мне удастся убедить его стать благодетелем нашей семьи. Мы – последние здравствующие родственники Грейс.

Макнилл рассмеялся:

– Бедные родственники? Это вам не идет, миссис Блэкберн.

– Умирать с голоду идет мне еще меньше! – Она резко повернулась к нему. Как он смеет судить ее?! Многие живут на вспомоществование более удачливых родственников. Они с сестрами будут не первыми.

Он некоторое время смотрел ей в глаза, а потом его губы скривились в молчаливом согласии.

– Весна – лучшее время для исполнения задуманного вами дела.

– Весной у меня не будет средств на такое путешествие.

– У меня есть деньги. – Кит резко оттолкнулся от стены, опустив руки. Ему надоело играть с ней. Он считал, что с этим делом покончено. Он отошлет ее обратно в Йорк и даст ей кошелек с таким количеством денег, что ей хватит нанять карету весной и пуститься в путь, чтобы выполнить наконец свой долг перед семьей. Только весной будет уже поздно. Помощь маркиза нужна ей сейчас.

– А у вас есть деньги, чтобы содержать нас всю зиму? Чтобы платить за обучение Шарлотты? Чтобы купить ей новые платья? – Кейт была слишком горда, чтобы объяснить ему, что платья – это самое главное из стоящих перед ними трудностей. Ее взгляд выразительно скользнул по его нечесаным волосам, рваной рубашке и изношенным сапогам.

Он ответил жестким и язвительным взглядом.

– Знал бы я, что ваши дела настолько плохи…

– Мистер Макнилл, – прервала она его тираду, – если бы я не считала, что мои дела плохи, меня не было бы здесь этим вечером. За минувшие годы у нас было не слишком много возможностей поправить наши дела. Я не могу упустить эту. К весне, – продолжала она, – горе маркиза утихнет, заговорят практические соображения, и мои героические усилия вернуть ему вещи брата уже не произведут такого впечатления. И не покажутся достойными вознаграждения.

– Вы расчетливое создание. А скажите, это тоже характерно для… аристократов?

– Поступить так меня вынуждают обстоятельства, – сказала Кейт. Разве он может понять? У него есть здоровье, сила и никаких обязательств – кроме тех, которые он так отчаянно пытается выполнить. – Сейчас обстоятельства требуют действия. Мне придется довериться трактирщику и найти кучера. Выбора у меня нет.

– Нет, есть, – сказал он. – Я отвезу вас.

– Нет! – сорвалось с ее губ.

Его губы скривились.

– В чем дело, миссис Блэкберн? Вы мне не доверяете? – Нет.

Он рассмеялся без всякой горечи:

– Разумно, но я не причиню вам вреда. Я владею немногим, но тем, чем владею, дорожу: мое слово, честь и независимость. Первое я сохраню потому, что у меня есть умение и сила, второе – потому что у меня сильная воля, а третье – потому что я не связан ни с одной женщиной или мужчиной, кроме тех, перед которыми я в долгу. И среди прочих, а их не так уж много, ваша семья стоит на первом месте.

Кейт в полном смятении всматривалась в его обветренное лицо. Скорее всего этот человек – ее единственный шанс добраться до замка Парнелл. У нее не было ни малейшего желания пускаться в путь с каким-то незнакомцем, особенно при условиях, которые Макнилл так сжато и красочно обрисовал. Но его она боялась. Кейт инстинктивно чувствовала, что он представляет для нее реальную угрозу, а она привыкла доверять своим инстинктам.

– Нет.

Его рука сжалась в кулак. Кейт невольно отпрянула, вспомнив о гневе, который он обрушил на Дугала и его дружков. Тихо выругавшись, Макнилл отошел от нее.

– Может быть, вы и правы, – хрипло сказал он. – Бог знает, может, вы и правы.

И тут она с изумлением увидела, что он опустился на одно колено и, склонив голову, скрестил руки на груди, прижав один кулак к сердцу. Догорающая свеча бросала золотистый отблеск на его волосы цвета темно-красного золота.

– Кэтрин Блэкберн, я даю клятву служить вам. Клянусь служить своей рукой и мечом, дыханием и кровью. – Его голос задрожал от напряжения. – Что бы вы ни попросили, я выполню, чего бы вы ни потребовали, я достану. Единственно по воле Божьей, а не человеческой я клянусь служить вам верой и правдой. Красивые слова, не правда ли? И я скорее умру, чем нарушу клятву.

Последние слова он проговорил так тихо, что Кейт не знала, правильно ли она их услышала. Но он снова заговорил, и его бледные глаза сверкнули.

– Это моя страна. Я знаю эти горы и эти реки. Я знаю, где найти приют и где нет никаких приютов. Я могу отличить капризы ветра от его ярости, и я знаю тропы, которые приведут нас к вашей цели, минуя все опасности. Когда-то я сказал вам, что буду ждать столько, сколько понадобится, чтобы выполнить свою клятву. Я ждал долго. Преданно. Вы можете освободить меня от тяжести моих обязательств и спокойно ехать в Клит. Разрешите мне сделать это.

Она вспыхнула, удивленная пылкостью его речей. Три года назад он вызвал ее на откровенность. Теперь она слышала в его голосе отзвук этой откровенности. Это было безумие, но еще большим безумием было бы довериться совершенно незнакомому человеку.

– Хорошо.

– Пойду соберу свои вещи. – Он встал легко и изящно, к нему вернулась прежняя сдержанность. Только что прозвучавшая пылкая клятва никак не могла быть произнесена этим человеком. – Мы выедем, как только рассветет.

Глава 3
Как разобраться в своих новых обстоятельствах

Она его боится. Стоит ему пошевелиться – и, несмотря на всю свою браваду, она не может скрыть опасливой дрожи, растущего беспокойства.

Кит Макнилл прошел через темный двор, не обращая внимания на колючий ледяной дождь и ветер, треплющий волосы. Он сделал то, о чем его просили. Проведя почти два года в Индии, он сошел три недели назад на берег в Бристоле и тут же связался с лондонским поверенным, которому аббат должен был доставлять для него сообщения. Никаких новостей он не ждал. Он искренне удивился, когда в пансион, где он остановился, прибыла роза – помятая и маленькая, но все такая же золотистая.

В записке, прибывшей вместе с розой, его просили обеспечить безопасность Кейт Блэкберн, которой предстоит поездка в Северную Шотландию. Сообщали, по какой дороге она поедет, и поясняли, что она будет всячески сопротивляться любому вмешательству, так что пославший розу (возможно, отправителем была Шарлотта, так как подпись расплылась) просил его убедить Кейт, что их встреча – чистая случайность. Он, конечно, поступил согласно указаниям. Выбора у него не было. Он ведь дал клятву.

Но это не помешало ему возмутиться таким вмешательством в свою жизнь и посягательством на время, которое ему придется потратить, чтобы сопроводить молодую красавицу до дома ее предполагаемого мужа. Кит вернулся в Англию с определенной целью, и теперь достижение этой цели откладывалось.

Он старался забыть, что когда-то у него были «братья», суррогатная семья, которую он любил, в которую верил и которой был неистово предан. Он провел эти три года, пытаясь стереть прошлое из памяти. Но ничего не вышло. Оставался только один путь, по которому он мог двигаться вперед, – найти человека, вероятно, одного из этих названых братьев, который своим предательством обрек его на верную смерть во французской тюрьме.

Но появилось новое препятствие – в лице Кейт Блэкберн. Значит, она его боится. Это хорошо. Напуганная женщина скорее будет поступать так, как ей велят. А это облегчит их недолгое совместное пребывание. Кит всегда делал только то, что служило его целям.

Но тогда почему же он все время вспоминал ее лицо, бледное и потрясенное, такое, каким оно было в момент драки? Кейт мельком заглянула в его мир, тот мир, где у людей, которых бьют, идет кровь. Можно представить себе ее ужас, узнай она что-нибудь о том, что он видел – или даже сделал – за последние три года. Жизнь солдата далеко не сахар.

Правда, Кейт не дрожащая от страха курица. В ней чувствовалась храбрость. Губы Кита невольно изогнулись в усмешке, когда он вспомнил, как она пыталась припугнуть его. Как гневно посмотрела на него, задрав свой маленький тонкий носик с видом надменной богини, обреченной пребывать в теле смертной женщины, все еще держа себя так, словно она живет в самом фешенебельном и привилегированном квартале Йорка и может одним гневным взглядом поставить на место нижестоящего.

Ну что же, в Йорке он, может, и был нижестоящим. Но не здесь.

Но и она тоже не была. Верно, она опустилась вниз по общественной лестнице, но это не повлияло на ее самоуверенность. Кейт Блэкберн свято верила в свою исключительность. Проклятие! Если посмотреть на нее, можно поверить, что ее самообладание, высокомерие, все еще сверкающее в ее глазах, даже вздернутый подбородок – воистину что-то такое, что можно впитать только с молоком матери. Чувство собственного превосходства было такой же неотъемлемой частью ее личности, как дьявол – его. По крайней мере так утверждали монахи. Из чего следовало, что никто не может быть дальше от него, чем Кейт Блэкберн. И очень жаль, потому что, несмотря ни на что, тело его напрягается под кнутом желания.

Кит проскользнул в темную конюшню и нашел стойло, где стоял его конь Доран. Стянув через голову рваную рубашку, Кит отбросил тряпку, которую приложил к ране, проделанной в боку собутыльником Дугала. Слава Богу, Кейт этого не видела, иначе он все еще был бы у нее в комнате и терпел ее прикосновения к более сокровенным местам.

Кит открыл свою кожаную сумку и вынул одну из двух оставшихся у него рубашек, надел ее и сел, повернувшись спиной к двери стойла. Отсюда ему было видно ее освещенное окно. Спать он не будет, потому что дал клятву охранять ее, а от выполнения этой клятвы его ничто не отвлечет.

Тень пересекла освещенное стекло в ее комнате.

Кейт.

Пульс у него участился, он пренебрег этим, хотя и не мог отрицать очевидного. У него достаточно власяниц – хватит на всю жизнь. Но он позволил ее образу свободно расцвести перед его мысленным взором, погрузиться в мечты о том, чего он не позволял себе в реальности.

Испытания стерли простодушие молодости с ее лица. Лиловые тени залегли под глазами, прекрасными и темными, как оникс. Только ее губы, роскошные и ранимые, беззащитные и спелые, оставались таким же, как он их запомнил. А почему бы и нет? Кит думал об этих мягких, сладких губах много ночей и во многих страшных местах.

Он тихо подошел к двери конюшни, подставил лицо под ледяной дождь, чтобы охладить разыгравшееся воображение.

– В жизни не видела такого смельчака, – промурлыкал женский голос.

Кит оглянулся и увидел девушку, стоявшую в дальних дверях. Он ощутил ее запах еще до того, как увидел, – то был запах земли, мускуса и похоти.

– Там только об этом и толкуют. Как ты ухватил эту темноволосую леди и понес ее наверх, в ее комнату. Они думают, что вы с ней… – она помолчала и похотливо усмехнулась, – бодро проводите ночку.

– Они ошиблись.

– Понятно. – Она скользнула ближе и облизнула губы. – Я не признала твой плед. Откуда он?

– Ниоткуда.

Она дерзко улыбнулась:

– Тогда откуда ты пришел? Издалека?

– Что тебе нужно, девушка? – Хотя он уже знал: пару часов забвения, или монетку, чтобы купить водки, или просто волнующую ночь с диким шотландцем, чтобы развеять скуку. Следующие за их лагерем женщины и даже некоторые офицерские жены хотели того же. Ночью, в темноте, граница, разделяющая джентльмена и простолюдина, бедного и богатого, стиралась. А похоть оставалась похотью.

Услышав его вопрос, девица рассмеялась, но ничего не ответила.

– Я повидала таких же полудиких, как ты, – вы спускаетесь с гор. – Она окинула его оценивающим взглядом. – Многие идут на юг и там исчезают. Но некоторые, бывает, возвращаются. А что с ними происходит потом, хотела бы я знать? Они больше не годятся для этого мира, да и для того, откуда сбежали.

– Действительно, что? – пробормотал Кит.

– Говоришь ты куда лучше, чем все, кого я встречала, – это точно, но хоть ты и говоришь как образованный, все одно тебе не скрыть, кто ты есть.

– А кто я, по-твоему?

– Горец, – сказала она, словно удивившись, зачем он спрашивает. – Дикий, – она скользнула ближе, – бездомный, – она снова облизнула губы, – с пудовыми кулаками. – Она встала на цыпочки и провела языком по его шее до впадины на подбородке. – И ты именно такой мужчина, для которого у меня кое-что припасено.

Поскольку он никак не прореагировал на ее заигрывание, улыбка девицы потускнела.

– Ты что же, может, хочешь ее? – с сомнением спросила она, мотнув головой в сторону таверны. – Зря теряешь время. Она тебе неровня. Чего лаять на луну? Вот я-то как раз такая же, как ты, – не унималась она. – Знаю, как ублажить. Знаю такие штучки, какие леди и в голову не придут.

Кит почти не слушал ее, взгляд его не отрывался от окна Кейт.

– Неужели?

Она обняла его за шею и ущипнула за плечо. Он закрыл глаза и сразу же увидел водопад блестящих темных волос, глаза, черные, как озеро ночью, и мягкие пышные губы. Кит резко открыл глаза. Он совсем рехнулся, черт побери!

– Ступай в трактир. – Он отвел от себя руки девушки, и та сердито посмотрела на него.

– Вот дурак, отказывается от дарового угощения. С чего бы это? – спросила она.

Он ответил с кривой улыбкой:

– Кажется, я еще не кончил лаять на луну.

Аббатство Сент-Брайд, Шотландское Северное нагорье, 1789 год

– Он не дьявол. – Паренек с умным лицом и синими глазами засмеялся, глядя на мальчиков, окруживших Кита. Тот, который попытался стащить бисквит Кита, лежал теперь у его ног хнычущим комком.

– Значит, Дуги, он – отродье дьявола, – заявил один из мальчиков. Кит был новичком и еще не знал, как кого зовут. – Или волчонок. Я слышал, как братья говорили, что он дурной от рождения.

Защитник Кита фыркнул.

– Монахам везде чудится зло, – безапелляционно заявил он.

– Глаза у него зеленые и лицо злое, – послышалось из толпы. – Это настораживает.

Сколько раз за свои короткие десять лет Киту приходилось это слышать! Он сжал кулаки в ожидании ударов, которые непременно должны были последовать за этими словами.

– А вот у тебя, Ангус, лицо глупое. – Высокий черноволосый мальчик, примерно годом старше Кита, протолкался вперед. Кит никогда еще не видел такого хорошенького мальчишки, хотя ничего женственного в нем не было. – Но я не вижу в этом ничего удивительного.

Дуглас улыбнулся вновь прибывшему с явным облегчением.

– Ты всегда знаешь, что сказать, Рамзи Манро'.

Кит стоял и ждал. Ожидание стало смыслом его жизни, он только и делал, что ждал. Ждал возвращения матери, с которой они переезжали из города в город, когда она пропадала по несколько дней неизвестно где и с кем. Ждал, когда мужчины, с которыми его мать уходила, щелкали его по носу и приказывали ждать в переулке, или на конюшне, или еще где-нибудь, где он не будет мозолить им глаза.

– В чем дело? – поинтересовался черноволосый паренек. Хотя он явно был шотландцем, речь его звучала плавно и отчетливо.

– Джон решил, что с новичка хватит ужина, и взял его бисквит, – объяснил Дуглас. – А новичок с этим не согласился. А теперь кое-кто, увидев, как он отлупил Джона, считает, что это проделки дьявола, так как новичок легче Джона и меньше в два раза.

– Ты свинья, Джон, – дружелюбно заметил Рамзи Манро, ткнув лежащего рваным носком своего башмака. Джон сел, вытирая разбитый нос. – И обжора. Ты что, не слышал проповедь аббата о семи смертных грехах? А что до этого малого, который задал Джону трепку, – продолжал Рамзи, – так время покажет, что он собой представляет. Посмотрите, как он буравит человека взглядом. И глаза у него горячие, как адский огонь, и холодные, как лед на Северном море. Это ненормально.

Его матери тоже неприятно было смотреть на него, однако она то и дело хватала его за подбородок своими длинными пальцами и вглядывалась в его лицо, пока на глазах у нее не наворачивались слезы. Тогда она отталкивала Кита и исчезала. В один прекрасный день вообще не вернулась.

Вместо нее однажды утром появился крупный, широкий в поясе монах по имени Фиделис и, заплатив монету старой ведьме, сдававшей койку его матери, усадил Кита в повозку и увез. Неделю спустя он оказался здесь, в глубине Шотландского нагорья, в местечке под названием Сент-Брайд, среди дюжины мальчишек, большая часть которых была не ближе к Богу, чем сам Кит.

Он убежал бы, только вот аббатство было совершенно отрезано от мира. К тому же ему понравились горы и запах сосен, чистота воздуха и цвет неба. И уж конечно, ему понравился свежий хлеб, который он теперь получал каждое утро, и бисквиты и сыр, появлявшиеся на столе воспитанников каждый вечер.

Кит посмотрел на Джона, понимая, что он не причинил ему и половины вреда, который могли бы причинить ему самому дружки Джона. Это было бы в порядке вещей. Но теперь ему казалось, что драки вообще может и не быть благодаря вмешательству Дугласа, который, как уже тогда понял Кит, обладал задатками лидера, также как и Рамзи Манро.

Но… почему?

– Вставай, Джон. Пострадала в основном твоя гордость. – Дуглас протянул Джону руку, и тот, угрюмо взглянув на Кита, позволил поставить себя на ноги. – И не гляди так сердито на этого парня. Как тебя зовут, малый?

– Кристиан Макнилл.

– Макнилл ? Вы слышите, ребята? И на нем плед, – сказал он, оглядывая Кита. – Это ведь плед, да? Он такой грязный, что и не разберешь.

– Ага, плед, – зло ответил Кит.

Несколько лет назад мать раздобыла для него плед у священника в Глазго. Она ничего не объяснила, только сказала, что плед принадлежит ему, и только ему, и что лучше пледа ничто не защитит его от холода.

– Так вот, ребята, это не просто какой-то ублюдок с нагорья, – с восторгом заявил Дуглас окружающим. – Помнится, я уже видел похожий рисунок. Судя по всему, этот малый принадлежит к тайному древнему клану. Кристиан Макнилл может оказаться одним из их правителей!

Рамзи наклонился к Киту и заговорил, понизив голос, пока Дуглас поднимал настроение собравшимся:

– Ты лучше выбрось Джона из головы, Кристиан… – Он осекся. – Вряд ли найдется менее подходящее имя для тебя, малый. Тебя нужно звать как-нибудь по-другому.

– Меня звали Кит.

– Сумка дьявола?[2]2
  Игра слов: одно из значений слова «кит» – сумка.


[Закрыть] – Разлетающиеся брови Рамзи поднялись, но с такой явной иронией, что Кит не смог удержаться и усмехнулся в ответ.

– Может, и так, – согласился он.

– Ты! Новенький! – Глубокий баритон раздался со стороны арочного входа в монастырь. Брат Фиделис, великодушный похититель детей, четырнадцати стоунов весом, шел по дорожке, посыпанной мелким гравием. Коричневая сутана развевалась вокруг толстых лодыжек. При его приближении мальчики, окружающие их, разбежались, но он не обратил на это внимания.

– Я все видел! Я видел, как ты ударил одного из мальчиков. Это злой поступок! Я не потерплю здесь ничего подобного! Ты понял ? – И брат Фиделис ткнул под нос Киту грязный мозолистый палец.

– Он тут ни при чем, – сказал Дуглас.

– Джон собирался стащить у него бисквит, – вмешался Рамзи.

Фиделис подозрительно фыркнул, пронзительно глядя на Кита.

– Ударить своего брата – грех.

– Он мне не брат, – равнодушно сообщил Кит. Родных у него после исчезновения матери не осталось. Ион этому только радовался.

– Мы все здесь братья, иначе человеку не прожить. Не имея брата, он одинок. Ты хочешь оставаться одиноким целую вечность?

Кит пожал плечами, Дуглас выразительно потряс головой, а длинные глаза Рамзи слегка сузились. Фиделис вздохнул:

– Нет, не хочешь. Ничего, ты всему научишься. Что же до драк, то если ты действительно такой злой, то я ничего не могу изменить. Злобность – это забота Господа. Но я могу кое-что сделать с мальчиками, которым нечем заняться. Пойдем со мной. – И он, пыхтя, зашагал вперед, не сомневаясь, что его приказания будут выполнены.

Может, Кит и был злым, но трусом не был. Поэтому он направился за монахом, заметив через пару секунд, что и Рамзи Манро, и Дуглас Стюарт зашагали следом за ним.

– Вам что надо? – шепотом спросил он.

– Идем с тобой, – спокойно ответил Дуглас.

– Я никогда еще не видел, чтобы брат Фиделис кого-то наказал. Любопытно посмотреть, – добавил Рамзи.

Монах повел их кружной дорогой через обветшавшее аббатство, часть старинных построек которого развалилась, а стены под бременем лет осели. Он обогнул монастырь и направился к высокой каменной стене, увитой виноградными лозами, остановился перед полукруглой деревянной дверью и вынул из кармана тяжелый ключ. Вставив ключ в скважину и распахнув заскрипевшую дверь, повернулся к мальчикам. Если он и удивился, что за Китом следуют Рамзи и Дуглас, то и виду не подал, но когда его маленькие темные, как изюм, глазки устремились поверх их голов, он поджал губы.

– Еще одна душа созрела для падения! – пробормотал он, указывая на стоявшую неподалеку старую яблоню. – Эй ты! Эндрю Росс, ты тоже можешь снизойти!

– Что? – спросил откуда-то сверху юношеский голос.

Кит поднял голову. Сначала он никого не увидел, потом тихий шелест листьев заставил его перевести взгляд на самые верхние ветви старого дерева. Из листвы свисали длинные загорелые ноги.

– Спускайся оттуда, Данд! – громко сказал брат Фиделис без гнева.

Через мгновение на землю соскользнул гибкий мальчишка с покрытыми пылью волосами. Его живые карие глаза светились невинной чистотой.

– Подойди сюда!

Съежившись, мальчишка нехотя направился к ним.

– Эндрю Росс, – шепнул Рамзи Киту. – Вот кто обрадуется твоему появлению.

– С чего бы это?

– Потому что все звали его Сумкой Дьявола, – Рамзи сверкнул жизнерадостной улыбкой, – до сих пор.

– Я ничего плохого не сделал! – заявил загорелый мальчишка, держа руки по швам в доказательство своих слов.

– Ты, – фыркнул брат Фиделис, – пойдешь вместе с остальными. – Монах протиснулся в дверь. – Стойте на дорожке и ничего не трогайте. – И, махнув рукой, он велел мальчикам войти, после чего закрыл за ними дверь.

Сразу же на Кита обрушился запах, такой тяжелый и непривычный, что у него закружилась голова. Он озирался, его ошеломили ароматы гвоздичного дерева и сладкой амброзии, оба густые и невесомые, как туман. Медленно поворачиваясь, Кит обнаружил источник этих запахов.

Розы, везде были розы. Они карабкались на крошащиеся кирпичи и замшелые камни. Розы свисали с наполовину обрушившихся арочных проходов. Розы сползали с разрушенных стен и стлались густыми коврами по едва заметным дорожкам. Они взрывались фонтанами красок, гнездились в мелких незаметных щелях. Они пылали и сверкали, нежные и дерзкие, смелые и хрупкие.

Алые и малиновые, розовые и вишневые. Розы совершенно белые и розовые, как раковина, розы цвета слоновой кости и свежих сливок. Но самым поразительным, самым захватывающим было то, что рядом с тем местом, где они стояли, среди изобилия серовато-зеленых листьев с мелко зазубренными краями цвела совершенно желтая роза. Она пылала среди яркого света дня, и казалось, что ее радостный, трепещущий цвет порожден солнечным сиянием.

– Вот это да, – пробормотал Кит, наклоняясь к цветку шафранового цвета. – Она желтая, точно яичный желток. Никогда не видел роз такого цвета.

– И никто не видел.

Кит поднял глаза. Фиделис смотрел на него, кажется, с одобрением.

– Ну, скажем, немногие видели, – уточнил Фиделис. – Несколько человек в Англии и Шотландии. Большинство любителей роз поклянутся, что желтых роз не бывает.

– Откуда она взялась? – спросил Рамзи, который никак не мог оторвать взгляд от прекрасного цветка.