Текст книги "Опасность и соблазн"

Они шли по дорожке, усыпанной мелким гравием, к стеклянной постройке, где Кит открыл дверь и подождал, пока она войдет, а потом вошел сам. Немногие розы в теплице еще цвели, хотя все они сохранили зеленую листву. Сначала он остановился перед небольшим кустиком, покрытым тысячами похожих на иголки шипов.

– Rosagallica[3]3
  Роза французская (лат.).


[Закрыть]. Судя по размеру и характеру произрастания, это и есть роза Ланкастеров. Как вам известно, во времена войн между домами Ланкастеров и Йорков эмблемой дома Ланкастеров была алая роза. Это единственная роза, к которой благосклонен брат Мартин, поскольку она так же известна как «роза аптечная».

– А как она цветет?

– Она цветет очень обильно, но только один раз. – Кит указал на кустик таких же очертаний, росший рядом. – Это Rosa Mundi[4]4
  Роза мира (лат.).


[Закрыть]. Она тоже французская, но ее лепестки испещрены красными штрихами.

– Такую я видела, – сказала Кейт с видом человека, сделавшего открытие.

– Полагаю, что так. Это очень старинная разновидность. – Кит пошел дальше, миновав еще несколько низкорослых растений, и остановился перед кустиком повыше, листочки у которого были более удлиненными, чем у всех предыдущих. – Вот это дамасская роза, привезенная в Британию из Персии.

Кейт наклонилась, чтобы найти цветок, и огорчилась, ничего не обнаружив. А когда выпрямилась, оказалось, что Кит стоит совсем рядом. Она чувствовала, как от его дыхания шевелятся волоски у нее на затылке.

Она похолодела, сердце забилось гулко, как барабан. От спины и плеча до бедер по телу ее побежали мурашки.

– Когда вы в отдаленном будущем будете совершать утренний туалет и надушите кожу вот здесь, – он коснулся ее шеи сбоку, и у нее перехватило дыхание то ли от нехватки воздуха, то ли от его избытка, – или вот здесь, – кончики его пальцев пробежали по ее шее вверх и погладили нежную кожу за ухом легко, как паутинка, – вспомните розы, тысячи которых принесли в жертву, чтобы выжать этот аромат, и погрустите немножко об их участи.

Кит не должен был позволять себе таких вольностей. Она не должна была этого допускать. И все же Кейт не могла пошевелиться, хотя прекрасно понимала, что происходит. Он опустил голову, его губы были совсем рядом с ее шеей. Кейт задрожала, качнувшись к нему.

– Но разве не всегда так? – прошептал он, и губы его при этом задевали ее затылок. – Мир должен приносить жертвы красоте ради красоты.

Кейт затаила дыхание, ожидая, что он ее поцелует. Однако Кит не поцеловал. Она чувствовала дразнящее прикосновение его улыбающихся губ там, где шея переходит в плечо, а потом он поднял голову, подошел к Кейт сбоку и положил ее руку на свой согнутый локоть. Ее охватило разочарование. Он двинулся дальше, и она пошла с ним, слегка задыхаясь, совершенно сбитая с толку. Он вывел ее на боковую дорожку и оттуда подвел к группе кустов ростом с нее. Их серебристо-зеленая крона была усеяна плодиками, окраской похожими на светлую хурму.

– Rosa alba[5]5
  Роза белая (лат.).


[Закрыть], – сообщил он, словно и не прикасался к ней, словно она не склонилась к его ласкам, желая большего. – Предположительно происходит из Рима. Когда она цветет, цветы у нее преимущественно белые. Вот это alba semiplena[6]6
  Роза полубелая (лат.).


[Закрыть], историки считают, что она-то и была белой розой Йорков. Пойдемте дальше. Лучшее я приберег напоследок, – продолжал он, увлекая Кейт под небольшую решетчатую перголу, покрытую тяжелой зеленой листвой. Дальше узкая дорожка привела их коротким кружным путем туда, где зеленая листва была более светлой и блестящей. Со стеклянной крыши капала вода, словно кто-то дышал на стекло снаружи. Запах сырой земли сменился другим ароматом – не тем известным ей гвоздичным запахом роз, но каким-то более сладким, более резким.

Кит остановился, улыбнулся и слегка обнял Кейт за плечи. Потом повернул ее, резко притянул к себе и закрыл ее глаза руками. Она подняла руку, недоумевая.

– Подождите, – сказал он и пошел вперед, подталкивая ее своим телом, так что ей приходилось либо идти, либо терпеть прикосновение его бедер к своим ягодицам. Горло у нее стиснуло от напряжения, а очаг другого напряжения образовался в животе, по мере того как в ней медленно просыпались спазмы полузабытого желания.

Это продолжалось всего несколько мгновений, а казалось, что прошли часы. Даже сквозь его рубашку Кейт ощущала исходящий от него жар, чувствовала каждый его длинный палец, закрывающий ей глаза, сознавала, что нижняя часть его тела прикасается к ее юбкам, и со стыдом понимала, что ищет доказательств его желания при этих прикосновениях, и с еще большим стыдом почувствовала дрожь, убедившись в своей неоспоримой женской победе.

Наконец Кит остановился. Его бархатистые губы коснулись ее уха.

– «Я сделаю тебе постель из роз. Из тысячи букетов ароматных».

Покрытый шрамами солдат цитирует Кристофера Марло? Все это никак не укладывалось в его образ. Он убрал руки, Кейт открыла глаза и тут же забыла обо всех своих страхах.

Они стояли в маленькой зеленой беседке, усеянной, как каплями, ярко-золотистыми розами, чьи тяжелые головки покачивались от малейшего движения воздуха. Кейт шагнула вперед, и ее обдало тем пьянящим ароматом, который она уже ощутила раньше. Она посмотрела под ноги и увидела, что ступает по ковру из блестящих лепестков, давя их ароматную шелковистость и тем высвобождая таинственный запах.

– Что это такое? – тихо спросила она. – Как могут они цвести сейчас? Это волшебство?

– Отчасти. Это дети той розы, которую мы привезли вашей семье.

– Дети?

– Отпрыски вашей розы и красивой дамасской леди, розы, которая цветет круглый год.

– И никогда не перестает цвести? – спросила Кейт, потянувшись к ветке, усыпанной цветами. Тут же посыпался ливень золотистых лепестков, сверкающих на свету. Кейт резко отпрянула и, оглянувшись через плечо, увидела, что Кит смотрит на нее с непонятным выражением на лице.

– Ничто не цветет вечно.

От этого простого возражения Кейт ощутила легкую меланхолию. Время идет, розы умирают, мир меняется. Всегда приходит зима. Она протянула руку и сорвала с ветки цветок.

Увы! Волшебство исчезало. На близком расстоянии было видно, что атласные лепестки слегка обведены по краю бурым; влажная сердцевина вылиняла и была скорее прозрачной, чем золотой.

– Как грустно, да?

Кит подошел к ней. На этот раз Кейт не уклонилась, как испуганная кошечка с атласной шерсткой. Она стояла спокойно, задумчиво рассматривая цветок. А Кит протянул руку у нее над головой и встряхнул ветку, отчего на ее темные волосы и плечи, покрытые плащом, обрушился каскад лепестков. Она удивленно подняла на него глаза.

– Поцелуйте меня, – попросил он.

Она попятилась, когда он шагнул за ней. Кейт хотела проскользнуть мимо него, но он схватился за решетку, преградив ей дорогу.

– Вы сказали, что мне нечего будет бояться.

– А вы боитесь?

– Кажется, да.

– Напрасно, – сказал он, стараясь говорить спокойно и весело. Никогда еще ему не хотелось чего-то с такой силой, как испробовать ее рот, зарыться руками в ее волосы, прижать к себе. Но Кит этого не сделал. – Я ничего не могу поделать, если вас пугает ничто.

– Вы – не ничто.

В конце концов ей удалось вызвать у него кривую улыбку.

– Для вас я ничто. Всего лишь забавная история, которую можно будет вспомнить от скуки.

Кейт отчаянно покраснела, разозлившись оттого, что его слова вполне соответствовали ее прежним мыслям. Но она никогда не намеревалась рассказывать забавные истории о нем. Никогда. Невыносимо было, что он так думает.

– А если я вас поцелую, вы меня отпустите?

– Я вас отпущу, поцелуете вы меня или нет, – сказал он. – Я просто упрямо продолжаю ухаживать за вами.

– В самом деле?

– Да. – И в доказательство своих слов Кит опустил руку, преграждавшую ей дорогу. Она пытливо посмотрела на него.

Но Кит строго хранил свои тайны. И именно это в конечном итоге заставило ее решиться. Он был слишком опасен.

– Прошу прощения, – пробормотала она, опустив голову, и прошмыгнула мимо него.

Кит схватил ее за запястье, повернул к себе и привлек в свои объятия. Перед ней мелькнули зеленые глаза, горящие от страсти, грубые и алчные черты застывшего лица.

– Не делайте мне больно!

Кит отпрянул, словно она ударила его, но потом…

– Боже! – низким голосом пробормотал он и обхватил ее голову своими крупными руками, покрытыми шрамами. Кейт крепко зажмурилась и ждала продолжения. Теперь, когда он лишил ее выбора, она даже хотела, чтобы он ее поцеловал.

– Проклятие! – послышалось снова возле ее губ.

– Прошу вас, не нужно, – пробормотала она.

Кит поцеловал ее, поначалу это было легкое прикосновение губ, такое же нежное, как лепестки роз у них под ногами. Невесомая ласка его губ, совершенно неожиданная, совершенно расслабившая ее. С необычайной нежностью он высосал ее дыхание, осторожно, мягко, снова и снова касаясь губами ее губ, сладко… но греховно, каждый поцелуй лишал ее воли, крал ее мысли и превращал их в ощущения. Он остановился, чтобы потеребить оба уголка ее рта, потом с потрясающей деликатностью провел кончиком языка вниз по ее шее – медленно, словно проделывал горячую дорожку, и не торопясь лизнул трепещущую жилку в ямочке у основания ее шеи.

И тут колени Кейт подогнулись. Она обхватила его руками за шею, чтобы не упасть.

– Поцелуйте меня. Один раз. Только один раз, – пробормотал Кит и обнял ее одной рукой за талию, чтобы поддержать. А свободной рукой он намотал ее косу на свой кулак и отвел ее голову назад, так что шея Кейт стала совершенно доступна ему.

– Что это значит для вас? – хрипло спросил он. – Почему вы не хотите… Пожалуйста, не заставляйте меня брать. Дайте сами.

А ей только этого и хотелось.

Ее рот раскрылся под его губами, жадно отзываясь на пылкую требовательность поцелуя. С мрачным стоном вожделения она отдалась его объятиям, еще крепче обнимая его за шею, впиваясь пальцами в холодные шелковистые волосы. Из его груди вырвался рокот удовлетворения, и его язык глубоко проник ей в рот.

Стремнина вожделения подхватила Кейт, нахлынула, пробежала по всему телу, толкая к гребню, о котором она давно подозревала, но которого никогда не достигала полностью. Она почувствовала, как его руки скользнули по ее спине. Томление переросло в потребность, приливая и отливая от вершины ее бедер. Внезапное мощное наслаждение подавило четкие мысли, и Кейт превратилась в существо, обязанное исполнять требования тела и удовлетворять их.

Она притянула к себе его голову, желая большего, желая снова буйной встречи языков, пылких поцелуев, от которых захватывало дух. Желая его – высокого и крепкого, напряженного от желания. Точно поднесли факел к труту, иссохшему за долгие годы. Она хотела… она хотела…

– Нет. – Его руки больно сжали ее плечи. Он грубо оттолкнул Кейт. Она споткнулась и упала бы, если бы он не схватил ее за предплечья. Не понимая, она взглянула в его злое, напряженное лицо, все еще настолько опутанная паутиной желания, что не могла ощутить замешательство или почувствовать что-то, кроме смущения и разочарования.

– Что вы хотите сказать? – спросила она, сбитая с толку.

– Я поклялся, что в моих руках с вами не случится ничего плохого.

– А разве это плохо? – чуть слышно прошептала она, внимательно вглядываясь в его зеленые глаза. Она так не считала.

Его лицо напряглось от какого-то внутреннего смятения, и он процедил сквозь стиснутые зубы:

– Да.

Она нахмурилась, протянула руку, чтобы коснуться его, но он дернулся, словно кончики ее пальцев могли его обжечь.

– Проклятие! – взорвался Кит. – Десять минут назад вы умоляли меня не причинить вам вреда, а теперь, миссис Блэкберн, – он выговорил ее имя так, словно возводил между ними непреодолимый барьер, – теперь я попытаюсь сделать то, о чем вы меня просили.

Он старался держать себя в узде.

– Я не причиню вам вреда. Я поклялся. Но черт побери, – голос его задрожал, – мне было бы гораздо легче, если бы вы помогали мне, а не мешали моим стараниям!

– Вот как?

Вот так. Ему показалось, что он потерял власть над своим телом. Простой поцелуй, который он хотел использовать как противоядие от ее очарования, оказался смертоносным, он поколебал его намерения и чуть не поставил его на колени от желания, вызванного ею.

Кит обманывал себя и знал это с самого начала: Кейт не такая, как все остальные женщины. Никакая другая женщина в мире, не важно, со сколькими он переспал и какие экзотические наклонности искал, никогда не заменит ее. Знать это было мучительно, и Кит проклинал себя за то, что так охотно стал жертвой самообмана.

Он отдернул руки, поняв, что если будет удерживать ее еще хотя бы мгновение, то снова привлечет к себе и… Он закрыл глаза, пытаясь побороть примитивный инстинкт. Если бы только он мог перестать чувствовать. Если бы он мог не видеть спелый цвет ее губ, словно на них кровоподтек, не слышать, как у нее замирает голос. Если бы только не ощущал слабый вяжущий запах ее мыла, смешанный с тяжелым ароматом раздавленных роз. Если бы только он не чувствовал до сих пор холодного атласного водопада ее волос между своими пальцами.

Поцелуи только разожгли желание, зародившееся три года назад в пустой гостиной ее отца, которое он продолжал вскармливать в течение долгих маршей по проклятому пеклу индийской пустыни. Кит считал, что воображение лучше, чем реальность. Так он всегда говорил себе, но это оказалось ложью. Ее губы, сладкие и полные, ее тело, теплое и податливое, – никакая игра воображения не могла сравниться с этими недолгими минутами. Ему оставалось либо смеяться над собой, либо сойти с ума. Кит выбрал смех.

Кейт, прищурясь, смотрела на него, и блуждающий блеск в ее темных глазах постепенно проявлялся все резче. Она отступила назад.

Кейт окинула его серьезным взглядом, на мгновение подняла темную бархатистую бровь, а потом повернулась и пошла обратно на дорожку. Будь он проклят, если понимал, о чем спрашивала эта выгнутая бровь!

Но ведь все равно – так или иначе, он будет проклят.

Глава 13
Разница между низменными местами и необычайно низменными местами

– Вы уверены, что не хотите, чтобы кто-нибудь из братьев сопровождал вас? – спросил настоятель, внимательно глядя на Кейт. Он пригласил ее в свой кабинет и попросил Кита подождать снаружи. Дверь была толстая, подслушать их было невозможно.

– О нет, – сурово ответила Кейт. – Я уверена, что ваши монахи принесут здесь гораздо больше пользы.

Хрустальные четки в руке настоятеля тоненько зазвенели.

– Бывали времена, когда я с полной уверенностью доверил бы вашу судьбу Кристиану. Но теперь я знаю его не так хорошо, как прежде.

– Я понимаю. – Кейт говорила с полной убежденностью. Кит не хотел прерывать поцелуи, а она… ну ладно, она еще не готова разбираться в причинах своего поведения. Достаточно сказать, что ей очень хотелось и дальше с ним целоваться. Только Кит это прекратил, потому что не желал причинять ей вред.

Нет, она не боялась, что Кит предпримет новую попытку, и должна была этому радоваться.

– С Кристианом Макниллом я в такой же безопасности, как с братом Мартином. – Даже для нее самой это заявление прозвучало довольно нелепо.

Настоятель улыбнулся:

– Как хотите. – Он поднял руку, молодой монах у двери открыл ее, и сразу же появился Кит.

– Полагаю, вы предупредили ее о моих многочисленных недостатках?

– Я попытался.

– И она не прислушалась к вашим добрым советам?

– Равно как и к предложению взять кого-то в сопровождающие на пару к вам.

– Это неожиданно, хотя я и не позволил бы никому присоединиться к нам.

– Кристиан…

– Нет, отец настоятель. Она моя, и только моя, пока я…

– Не выполню свой долг, – вмешалась в разговор Кейт, решив положить конец всей этой чепухе. Она посмотрела на настоятеля:

– Поверьте мне, сэр. Никакая опасность со стороны мистера Макнилла мне не грозит.

– Опасности бывают разные, – сказал настоятель. – Вы не подумали о том, что маркиз может счесть ваше прибытие в обществе одного только этого человека неприличным?

– Я уверена, что сумею объяснить ему все так, что он будет удовлетворен.

Кит с усмешкой посмотрел на настоятеля:

– Как можно счесть нарушением правил наличие у леди кучера?

– Отец настоятель, – сказала Кейт, не обратив на это внимания и поднимаясь, – я еще раз благодарю вас от всей души за вашу доброту, равно как и за ваше гостеприимство.

Когда она повернулась к Киту, лицо ее было непроницаемым. Что случилось с сиреной, которая так страстно отзывалась вчера на его поцелуи? Впрочем, он это знает. Сирена исчезла, а на ее место вернулась светская красавица, вспомнившая о цели своей поездки, как только зашла речь о маркизе. Кит сжал челюсти.

– А теперь, если только у отца настоятеля больше нет предостережений и указаний… – Она посмотрела на настоятеля. Тот покачал головой. – Думаю, можно ехать, мистер Макнилл.

Кит поклонился с насмешливой любезностью:

– Как пожелаете, мэм.

Как только они выехали из Сент-Брайда, с нависшего неба повалил снег, заметая дорогу и поблескивая в тенях, отбрасываемых деревьями. Кейт молчала, закутавшись в коричневую сутану, которую отдали ей монахи. Путешествие продолжалось не так, как она ожидала.

Нет, она и сама в точности не знала, чего ожидала, но, во всяком случае, не такого мучительного молчания. Да, ей приходило в голову, что после вчерашнего им придется преодолеть некоторую неловкость, прежде чем они смогут вернуться к прежним дружеским отношениям. Дружеским? Она сильно сомневалась, что их отношения можно назвать таковыми, – но назвать их приятельскими… вполне допустимо. Однако с тех пор как они выехали из монастыря, Кит вел себя так, как если бы она была незнакомым человеком, общение с которым приходится терпеть, но никак не поощрять.

– Не бойтесь меня, – наконец нарушил он молчание.

– Я не боюсь, – сказала она. Кейт ждала от него любых слов, но только не этих. Хотя он и спровоцировал поцелуй, он же его и прервал. И именно поэтому она поверила, что он доставит ее в Клит.

– Я никогда не стану набрасываться на вас… черт побери! – выпалил он. – Почему вы должны мне верить? Я ведь уже нанес вам оскорбление, верно?

– Конечно, вы не станете на меня набрасываться, – спокойно отозвалась она. – Вы ведь джентльмен.

В ответ он только рассмеялся:

– Я не джентльмен, мэм. Я – ублюдок шотландской шлюхи. – Кейт увидела боль в его глазах, увидела, как он старается побороть ее.

– Мне очень жаль.

Кит покачал головой в злом отчаянии:

– Мне не нужна ваша жалость. Я хочу, чтобы вы видели вещи такими, какие они есть, а не обольщались сказками выживших из ума стариков, которые уже не могут отличить правду от воображения.

Кейт покачала головой:

– Настоятель вовсе не выжил из ума, и мне кажется, он прекрасно сознает, что реально и что нет.

– Тогда жаль, что он не научил меня этой проницательности, – отозвался Кит.

– Он рассказал мне о вашем происхождении.

Кит вздохнул:

– Вот как? Позвольте мне высказать предположения. Он рассказал вам, что мы сыновья последних могущественных вождей шотландских кланов.

Кейт кивнула.

– И хотя наше появление на свет могло быть незаконным, мы все равно истинные наследники Северного нагорья. Храбрые воины с древней кровью в жилах.

– Да, именно так и сказал тогда настоятель.

Во взгляде, брошенном на нее Китом, было что-то похожее на жалость.

– Когда мы пришли к нему, он заявил нам то же самое. Но это всего лишь сказки для маленьких детей, которые рассказывают, чтобы сделать этот суровый мир немного приятнее.

Нет. Настоятель говорил не только серьезно, но совершенно спокойно и уверенно.

– Я вам не верю, – упрямо сказала Кейт.

– Я не джентльмен, миссис Блэкберн. Я всего лишь сын своей матери. Запомните это на будущее, когда вам захочется приписать мне высокие побуждения.

– Кого вы пытаетесь наказать? – спросила она. – Меня – за то, что я поверила настоятелю? Или себя – за то, что вы ему не верите?

Некоторое время он ехал в напряженной позе, сжав челюсти.

– Кит, – позвала она, потому что ей не нравилось выражение мрачной пустоты в его глазах. – Вы не должны…

– Следите за дорогой, нет ли там путников. Мы подъезжаем к побережью.

Никаких путников на дороге не оказалось.

Час шел за часом. Кит отвечал на ее вопросы кивками головы. Когда же говорил – а это случалось довольно редко, – то обращался к ней чопорно, и было совершенно ясно, что теперь он старается увеличить дистанцию между ними.

Они въехали в зелено-голубые заросли сосен, и сырой запах перегноя долины сменился бодрящим запахом хвои. Ближе к сумеркам Кит заметил крестьянскую хижину и подъехал к дверям.

– Подержите поводья, пока я схожу туда.

Он отдал ей поводья и исчез в доме. Вскоре Кит вернулся и, на мгновение прикоснувшись к Кейт, помог ей сойти на землю. Она вошла в низкую дверь и увидела, что он уже развел огонь под дымовым отверстием в потолке. Он не вошел следом за ней, а когда она повернулась, то увидела, что он выпряг Дорана и взнуздал его.

– Что вы делаете?

– Хочу осмотреть окрестности, – ответил Кит.

– Какие? – спросила она.

– Немного дальше по дороге. Я уже не уверен в направлении. Проеду немного и посмотрю, узнаю ли я здесь что-нибудь.

Это была явная ложь. Как мог он знать об этой усадьбе, если бы не знал местности? Но прежде чем Кейт успела высказать свое замечание по этому поводу, он ухватился за гриву Дорана и уселся верхом без седла. Потом посмотрел на Кейт, и она поняла, что глаза ее выдали то, что было у нее на душе, – ее застарелый страх перед предательством.

С приглушенным ругательством Кит протянул руку и грубо обхватил ее подбородок.

– Не смотрите так, – хрипло сказал он. – Обещаю, что вернусь. Обещаю, что с вами ничего не случится, пока меня не будет.

– А если я попрошу вас остаться, вы останетесь?

На лице его выразилось страдание.

– Я дал клятву, что буду делать то, о чем вы попросите, да?

– Да. Так вы останетесь?

– Я сделаю все, о чем бы вы ни просили.

– Вы останетесь?

Пролетело мгновение.

– Да.

Она кивнула с серьезным видом:

– Тогда я не буду просить.

Он коснулся каблуками боков мерина и ускакал.

В очаге догорали угли, когда Кейт проснулась. Она уставилась неуверенным взглядом в почти полную темноту – в хижине не было окон. Снаружи заржала лошадь, и Кейт услышала мужской голос, успокаивающий ее, – голос был низкий и усталый. Макнилл.

Она не сомневалась, что он вернется. Ни минуты. Даже когда огонь почти догорел, и ветер завел свой заунывный шепот, и темнота опустилась с неба, как погребальное покрывало. Он все время был рядом, следил за хижиной. Кейт его не видела, но ей этого и не требовалось. Она просто знала.

Она услышала, как скрипнула дверь, и приоткрыла глаза. На мгновение он задержался, вырисовываясь силуэтом на фоне усеянного звездами неба. Потом дверь, щелкнув, затворилась, и комната погрузилась в полную темноту. Кейт услышала, как затрещал огонь, когда Кит подбросил в него дров. Она устроила голову поудобнее и посмотрела на Кита из-под прикрытых век.

Он сел у огня спиной к стене, согнув колени, положив на них руки и свободно свесив пальцы. Он смотрел на нее. Его глаза освещались время от времени вспышками в очаге, малиновые всполохи играли на его непреклонном лице. Кит напоминал какого-то древнего кельтского короля.

А может, так оно и было, подумала Кейт в дремоте. Такой суровый, грозный и красивый. Ожившее славное прошлое.

– Макнилл!

– Спите дальше.

– Макнилл, – повторила она сквозь дремоту, – вы верите в привидения?

Она уже почти уснула, когда услышала его ответ откуда-то издали, и голос у него был тихий и удрученный.

– Да. Да, Господи Боже ты мой!