Текст книги "Осень прежнего мира"

XV

Хоффл появился трое суток спустя. О времени можно было судить только по тому, сколько раз Ользана будили, чтобы накормить. Он чувствовал себя то подопытным животным, то младенцем в материнской утробе. Ни то, ни другое ощущение не было особенно приятным.

– Я принёс вам кое-какие рекомендации, – начал человечек, коротко поприветствовав своего пациента. – Вкратце они сводятся к одному: вам нужно сдерживать то, что раньше вы разгоняли. Иначе быть беде.

– Сдерживать? – Ользан был в недоумении. – Как это – сдерживать?

– Мантра, которую вы «подправили», служит своего рода стимулятором паранормального, – пояснил псионик, глядя немигающими глазами на юношу. – Однако, на уже имеющееся паранормальное она не влияет. Понимаете, о чём я говорю?

– Честно говоря, не вполне.

– Вам уже, вероятно говорили, что сейчас – прямо сейчас, понимаете? – вам доступны все способности, какие только известны нам до настоящего времени. Стоит вам захотеть, и вы воспримете любую из них. Может быть, даже не одну.

– И на этом всё закончится, – подвёл итог Ользан.

– Да, – взгляд Хоффла вызывал беспокойство. – Возможно, это даже к лучшему. Хотите, вам помогут? Сейчас все псионики на вес золота. Для вас нашлось бы много работы.

Ользан долго думал.

– А если я продолжу? – осторожно поинтересовался он.

Впервые на лице Хоффла появилась растерянность.

– Не знаю, что произойдёт в этом случае, – признался он. – При правильном самоконтроле, возможно, удастся достигнуть чего-то, что до сего времени оставалось недоступным.

– Пожалуй, я так и сделаю, – ответил Ользан после новой долгой паузы.

Человечек сел рядом с кроватью и озадаченно уставился на собеседника.

– Почему вы этого хотите? – спросил он устало. – Вы добиваетесь власти? Могущества?

Ользан с улыбкой покачал головой. – Нет.

– Тогда почему? Из любопытства?

– Видимо, так звучало бы точнее всего. Считаете, что это самонадеянно?

На этот раз пришла очередь Хоффла задуматься.

– С одной стороны – несомненно, – подтвердил он. – С другой стороны, вы на пороге чего-то такого, что не было известно. Я не могу приказать вам сделать тот или иной выбор. Но следует помнить, что первооткрыватели, в большинстве своём, помимо славы обычно находят страдания, до того неизвестные, и смерть. Последнее – чаще всего.

Ользан молчал.

– В любом случае сдерживайте себя, а не подталкивайте, – продолжал псионик и положил два тонких листа. – Вот то, что может вам помочь, вне зависимости от того, что вы предпочтёте. Сейчас вы похожи на ребёнка, который полез по крутому склону, только научившись ползать. Но камень под ногами может быть ненадёжен, а наверху могут поджидать голодные хищники.

– Вы стараетесь испугать меня? – спросил Ользан удивлённо.

– Страх полезен. В необходимых дозах. Безрассудная храбрость ещё никому не приносила счастья.

Хоффл кивнул и направился к двери.

– Хоффл, – окликнул его юноша, приподнимаясь. – Что я вам должен за вашу помощь?

Псионик остановился, словно ждал этого вопроса.

– Трудно говорить о плате в подобных случаях, – ответил он. – Однако и у нас бывают моменты, когда ничто из имеющихся средств не в состоянии помочь. Если бы вы согласились иногда помогать в подобных ситуациях…

– С удовольствием, – тут же ответил Ользан.

– Вряд ли это доставит удовольствие кому бы то ни было, – покачал головой Хоффл. – Но я вам заранее благодарен. Сегодня вечером вы будете уже дома.

– Хоффл?

Псионик вновь остановился, на полпути из комнаты.

– Вы действительно не можете мне приказать?

– Действительно, – ответил тот. – Должен сразу признаться, такое я встречаю нечасто. До встречи, Ользан, и будьте осторожны.

* * *

– Выпуск от послезавтра! – возмутилась Коллаис. – Какая отвратительная шутка! Как ты думаешь, откуда могла взяться подобная газета?

Бревин поглядел на сестру с недоумением.

– Я думаю, об этом стоит спросить тебя, – ответил он в конце концов. – Ну-ка, расскажи, откуда взялся этот листок.

Коллаис некоторое время колебалась.

– Ничего больше не пропало, – заключила она в конце своего рассказа.

– Час от часу не легче! – вздохнул Бревин обречённо. Взгляд его вновь упал на газету. Он задумчиво просмотрел её и глаза его заблестели.

– Вот, – он указал пальцем на одну из рубрик. – Смотри здесь, в разделе происшествий. Ограблена лавка одного из торговцев драгоценностями… Третья Западная улица, дом двенадцать. Понимаешь, о чём я?

– Нет, – покачала головой девушка. – Хотя постой… Что же получается, – здесь пишут об ограблении, которое ещё не состоялось?

– Вот именно, – Бревин снял с вешалки свою куртку. – Идём-ка, прогуляемся. У меня острое желание побродить по Третьей Западной улице сегодня вечером. Не возражаешь?

– Как бы потом не пожалеть, – с сомнением проговорила Коллаис.

– Мы с тобой уже покойники, – заметил Бревин философски. – Куда уж хуже! Ну так что, составишь мне компанию?

Спустя час с небольшим две фигуры затаились в одном из переулков поблизости от дома номер двенадцать. Всё было спокойно; магазин ещё не был закрыт – как и многие другие, он работал до глубокой ночи.

Спустя ещё двадцать минут две другие фигуры, осторожно озираясь, приблизились к магазину с другой стороны улицы. Одна из них осталась снаружи, другая – повыше и пошире в плечах – вошла внутрь.

– Быстро за стражей, – шепнул Бревин и девушка, кивнув, бесшумно скользнула во тьму.

Тот, что оставался снаружи, не замечал никаких подозрительных звуков, пока чья-то рука не взяла его горло в тиски. Грабитель захрипел, чувствуя, как ноги его отрываются от земли и попытался дотянуться до спрятанного в кармане стилета. Что-то холодное и острое тут же упёрлось ему в горло.

– Не двигайся, – услышал он шёпот и послушно опустил руки. – Вот и отлично. Теперь отойди подальше от лавки, да не вздумай пискнуть…

* * *

– О великие боги, – торговец был и перепуган, и обрадован. Двое несостоявшихся грабителей покорно ушли, сопровождаемые мрачными стражниками, а шантирцы, вместе с капитаном стражи, остались в лавке, чтобы составить официальное донесение о произошедшем. Бревину не нравилась вся эта бумажная суета; в Шантире вора, пойманного с поличным обычно вели сразу к виселице – или в камеру смертников, если палач был слишком занят. Здесь же с уголовниками обращались чрезмерно мягко.

– О благосклонные боги, – голос торговца дрожал; все его потери, правда, свелись к разбитой витрине да паре синяков. – Как мне отблагодарить вас, добрые люди? Сами боги послали вас сюда… ещё минута – и этот негодяй выпустил бы мне кишки.

– Минутку, – Коллаис бесцеремонно повернула лицо торговца поближе к свету и тремя прикосновениями избавила того и от синяков, и от порезов, что остались на его лице от встречи с витриной. – Так гораздо лучше.

Купец застыл, щупая своё лицо и не находя повреждений.

– Как-нибудь отблагодарите, – шантирец, утомлённый бесконечными причитаниями низенького ювелира, был рад лишней минуте тишины. – Где была ваша охрана? – спросил он уже на пороге.

– Отпросился он сегодня, – охотно пояснил ювелир. – Тихонько ушёл, кто-то из родственников у него захворал. Как только об этом узнали, ума не приложу.

Бревин только хмыкнул. – Идём, Лаис.

– Одно мгновенье! – ювелир всё-таки догнал их. – Благородная госпожа, возьмите хотя бы это! – на ладони торговца лежало небольшое, но украшенное редкими камнями ожерелье. – Возьмите, прошу вас!

Коллаис кивнула, и ожерелье сверкающим ручейком перелилось в её ладони.

– Вы будете у меня самыми дорогими посетителями! – крикнул им вдогонку торговец, всё ещё не веря, что остался жив.

– Терпеть не могу торговцев, – сплюнул Бревин, когда они вновь выбрались на улицу. Странным образом на ней теперь появились прохожие. Всё было тихо и спокойно. – Как мало нужно, чтобы сбить с них спесь…

– Смотри! – Коллаис остановилась под ближайшим фонарём и протянула брату газету.

Сообщение об ограблении изменилось. Там теперь говорилось о чудесном спасении известного ювелира двумя неизвестными… Всё примерно походило на истину.

– Это как же так? – Бревин был потрясён до глубины души. – Я не сплю, Лаис? А?

– Смотри, – сестра ткнула пальцем в соседнюю колонку. – Ещё одно ограбление! Ну что, сходим и туда?

– Ну уж нет, – шантирец отобрал у неё газету и, не обращая внимания на протесты, сложил и спрятал её в карман. – Одного подвига на вечер более чем достаточно. Идём домой.

– Алмазы, – отозвалась сестра несколько кварталов спустя. Мысли Бревина в этот момент блуждали где-то вдалеке. – А? – спросил он. Сестра шла, глядя на ожерелье. Разноцветные искорки вспыхивали в глубине его камушков.

– Спрячь подальше, – посоветовал он и Коллаис со вздохом подчинилась. – Иначе следующая заметка будет о нас с тобой.

* * *

– Ничего ты там не высмотришь, – Коллаис была изрядно утомлена многочисленными событиями, что случились в течение одного, такого длинного, дня. Её клонило ко сну. Бревин же раздобыл увеличительное стекло и рассматривал загадочный газетный лист, что-то бормоча себе под нос. – Пойду-ка я спать, – объявила она. – Тяжёлый день сегодня.

Бревин кивнул, не оборачиваясь.

Коллаис сделала шаг к двери и та неожиданно стала зеркальной. Девушка увидела саму себя и остановилась. Сон сразу же слетел с неё.

– Риви! – воскликнула она, но брат её был увлечён осмотром.

По ту сторону зеркала послышались шаги.

Шантирец поднял голову и открыл рот, не веря своим глазам. Потом, опомнившись, подбежал поближе. Его сестра медленно отступала, глядя на плывущую волнами золотую плёнку.

Поверхность плёнки выплеснулась в комнату, напоминая очертаниями человеческую фигуру. Бревин уже держал в руке тяжёлый кинжал, готовый метнуть его…

Зеркало лопнуло со звуком разбивающегося стекла, и из глубины плывущего рябью прохода вышел… Ользан. Он выглядел похудевшим, но в остальном был тем же.

Коллаис ахнула.

Проход за его спиной сомкнулся с лёгким треском. Ользан обернулся и потрогал руками дверь.

– Ничего себе, – произнёс он шёпотом. Бревин медленно убирал кинжал назад в ножны. На этот раз и ему не нашлось, что сказать.

Положение спас Ользан.

– Какое сегодня число? – спросил он, взглянув в чернильную темноту за окном.

Эти слова стряхнули оцепенение с шантирцев.

* * *

К ночи с моря потянуло влажным холодом и пришлось развести огонь в камине.

– Вы меня разыгрываете, – убеждённо повторил Ользан час и две бутылки вина спустя. – Да я там не меньше двух недель провалялся, как пить дать.

– Не знаю, не знаю, – проворчал Бревин, всё ещё косившийся на лежавшую рядом газету. – Вот, кстати… тут тебе три письма и в высшей степени странная газета.

– Как только вам удалось её заполучить? – удивился Ользан, с интересом всматриваясь в чёткие буквы, усеивавшие прочную бумагу. – А какое качество… просто загляденье.

– Газетка с подвохом, – хмуро пояснил Бревин. – Взгляни, какого числа её напечатали.

– Чья-то ошибка, – пожал плечами художник.

Тогда шантирец рассказал об ограблении.

К его удивлению, художник не стал ни о чём расспрашивать. Он молча поднялся, взял газету (осторожно, словно брал ядовитое насекомое) и швырнул её в огонь. Бревин не успел даже пошевелиться.

– Зачем… – начал он возмущённо, но Ользан прижал палец к губам и указал на уснувшую в кресле Коллаис. – Зачем ты это сделал? – яростным шёпотом осведомился шантирец. – Может быть, она помогла бы найти этого загадочного «почтальона». Теперь всё пропало!

– Пропало, – согласился Ользан, кочергой превращая остатки газеты в хлопья пепла. – Я слышал много историй о предсказании будущего и о тех, кто пытался с этим играть. Ни одна из них хорошо не оканчивалась.

– Ты думаешь, что я всё это сочинил?!

– Я думаю, что всё это правда, – Ользан равнодушно отвернулся от огня. – Так же, как правда то, что я две недели валялся неведомо где, не вылезая из кровати. Правда то, что я вышел сюда прямо из воздуха. Вообще слишком много странных вещей оказывается правдой. Может, лучше с ними не связываться?

Он взвесил на ладони один из конвертов.

– Какой тяжёлый, – поразился Ользан. – И… притягательный. Так и хочется вскрыть его. – И поспешно положил его на место. – Могу сказать тебе ещё одну правду, Риви. У меня нет врагов.

Бревин задумчиво почесал подбородок и покосился на художника.

– Видимо, ты прав. Лаис тоже порывалась обойти всех, кого должны были сегодня ограбить, убить и так далее. Я ей не позволил.

Оба молчали довольно долгое время.

– У меня такое ощущение, что всё это уже было, – проговорил Ользан, усевшись в кресло напротив Бревина. Тот оглянулся. Коллаис спала, свернувшись в неудобной позе в соседнем кресле. На столе стояла бутылка вина, лежало сверкающее ожерелье и несколько конвертов. Исключая ожерелье и конверты, всё остальное сильно напоминало их первую встречу.

– У меня тоже, – признался неохотно Бревин и поднялся, скрипнув суставами. – Но если всё случившееся не укладывается в обычную жизнь, как с ним поступать? Как с газетой – сжечь и забыть?

– Зачем? – Ользан допил то, что было у него в бокале и поставил его осторожно на край стола. – Просто считать всё это сном. Вспомни, как начинался этот день. – Ему самому вспомнить это было намного труднее.

– И что ты будешь делать завтра? – с недоверием спросил Бревин, глядя на пляшущие в камине искры.

– Не знаю, – Ользан устало пожал плечами. – Врач предписал мне не утомлять голову сверх меры. Наверное, попрошусь к вам в ученики и стану искателем приключений. Иногда не вредно сменить род занятий.

Шантирец скептически усмехнулся.

– Ты ведь собирался нанимать армию и отнимать трон силой? – продолжал Ользан, глядя тому в глаза.

– Что-то я несомненно придумаю, – было ответом. – Но теперь мы с Лаис официально мертвы и торопиться нам уже некуда. Пожалуй, я последую твоему совету и поищу… специалистов. Только вот не знаю, где их найти.

– Сидя на месте, конечно, ты их не найдёшь.

Бревин поднялся и посмотрел с сочувствием на сестру. Затем осторожно поднял её на руки и кивком попросил Ользана открыть дверь. Коллаис что-то пробормотала во сне, но не проснулась. Перешагнув через порог, шантирец обернулся.

– Ты обещал показать нам эскизы, – напомнил он. – Спокойной ночи.

Ользан кивнул и запер за ним дверь.

– Интересно, что я ещё обещал? – спросил он растерянно самого себя.

* * *

Этой ночью ему приснился странный сон.

Он обнаружил себя стоящим в тупике, внутри невообразимо огромного лабиринта. Стены были покрыты чем-то вроде тяжёлой ткани – отдельные тончайшие нити её время от времени вспыхивали серебристым свечением; сама же ткань была тёмно-красной и колючей на ощупь. Местами она отставала от стен, обнажая пятна черноты, в которую было страшно заглянуть.

Ользан знал, что стоит один раз заглянуть туда, в клубящийся мрак, как ничто не сможет отвести его взгляда. Он побрёл по лабиринту – под ногами был холодный каменный пол, а обуви, как назло, не было.

Чем дальше, тем больше прорех и неровностей обнаруживалось в ткани, выстилавшей стены. Коридор вился и вился; иной раз он выходил к перекрёсткам – но идти в проходы, лишённые освещения было жутко, и выбора, как оказывалось, почти не было. Источником света был, по всей видимости, потолок. Только свет от него напоминал фосфоресценцию гнилушек: что-то рассмотреть можно было, только глядя немного в сторону.

Из дыр в стенах тянуло холодом и странным, неприятным запахом. Приходилось глядеть под ноги: становилось скользко и то и дело приходилось перепрыгивать противные на вид лужи.

Неровная, неширокая полоска, чуть светлее остального камня, вилась по середине прохода. Ользан наклонил голову и с удивлением обнаружил, что это – фраза, написанная чем-то вроде мелка. Однако, стоило ему прочесть несколько слов, как они тут же исчезали с поверхности камня.

Полоска вела себя достаточно странно, делала причудливые повороты на перекрёстках. Ользан, увлечённый чтением, наклонился так, что голова была на расстоянии вытянутой руки от пола и шёл, не обращая внимания на окружающую обстановку. Слова были бессмысленными, но в их сочетании улавливалась необычная гармония. Казалось, что чем больше прочтёшь, тем ближе подойдёшь к разгадке этой таинственной надписи.

Пол пошёл слегка под уклон. Ользан попытался выпрямиться, чтобы не расшибиться ненароком, но не смог.

Он испугался и попытался остановиться. Тоже не смог.

Попытался оторвать взгляд от полоски – тщетно. Ничего не значащий ритм звуков подчинил его волю. Оставалось только бежать быстрее.

Ощущение было очень неприятным. Он бежал, сильно наклонив голову, и, тем не менее, успевал прочесть все без исключения буквы.

Вскоре ветер засвистел у него в ушах, и Ользан понял, что летит. Полёт проходил в доле сантиметра над полом, и по-прежнему следовал изгибами надписи. Скорость всё нарастала, и самым неприятным было ощущение беспомощности.

Неожиданно надпись оборвалась.

Ользан тут же поднял голову и увидел, как с невероятной скоростью на него надвигается что-то двуногое и массивное, унизанное шипами с ног до головы. Он так и не успел понять, что это было – сил хватило только на то, чтобы закрыть лицо руками и закричать. Но ни звука не слетело с его губ…

Послышался хруст, и всё утонуло в кроваво-красной вспышке.

Ользан стремительно уселся в кровати. Сердце бешено билось и перед глазами всё ещё стояла демоническая маска того существа (статуи?), с которым он столкнулся. Руки его были прижаты к груди. Отняв их, Ользан увидел на коже следы от глубоко врезавшихся ногтей.

Ни о каком сне речи быть уже не могло. Художник поднялся (по сравнению с той, «живой» постелью, эта казалась холодной, колючей и неудобной) и открыл окно. Вместо свежей ночной прохлады в комнату вполз отвратительный густой туман и Ользан поспешно захлопнул окно.

Было два часа ночи. Остаток ночи обещал быть утомительнее всего. Со вздохом Ользан зажёг лампу и взял с книжной полки первую попавшуюся книгу.

XVI

Утром всё произошедшее накануне и впрямь можно было бы счесть сном. Правда, ожерелье (с двумя десятками мелких алмазов и множеством камней попроще) никуда не делось, и не оказалось подделкой. Впрочем, это была приятная сторона вчерашнего сна.

Набросков оказалось более сотни, и шантирцы увлечённо рассматривали их, изредка задавая вопросы Ользану. Если думать об экспедиции с точки зрения набросков, подумалось тому, всё выглядит так: заранее знали, что искать; пришли прямиком в нужное место, отыскали всё, что хотели. Ну и спокойно уехали домой… Коллаис долго рассматривала рисунок, изображавший жрицу, супругу Императора и сложная смесь чувств отразилась на её лице.

– Стоять так вечность, ни живой, ни мёртвой, – протянула она и нахмурилась. – Как, должно быть, было страшно решиться на такое.

– Мы ничего уже не узнаем, – заключил Бревин. – Кроме того, многое зависит от того, кто найдёт захоронение и что об этом расскажет. Не все ж такие бескорыстные.

– Это точно, – заключила его сестра со вздохом. – Ты говоришь, она выглядела как живая?

– Совершенно как живая, – подтвердил Ользан. – Вблизи даже казалось, что от неё исходит тепло.

– А если взять её за руку?

– Сомневаюсь, что это было бы полезно для здоровья, – и юноша описал, как Веркласс чуть не коснулся «статуи» воина.

– Такая сильная магия, – покачал головой Бревин. – Столько времени стоять и не потерять ни капли силы! Воистину, нынешняя магия слабее прежней и не так полезна.

– Чушь! – фыркнул Ользан. – То, что ты её не видел, не означает, что она слабее.

– Ты будто видел, – возразил ему шантирец. – Прочти летописи. Сплошные битвы! Десятки магов, всевозможные чудовища, нежить и всё такое прочее. А сейчас что? Магия для поимки разбойников! Магия для отпугивания комаров! Смех, да и только.

– Я на твоём месте не особенно доверял бы летописям, – Ользан снисходительно улыбнулся. – Тебе положено бы знать, что именно в них обычно записывают. А комары… Тебе было бы приятнее, если бы комаров не отпугивали?

– Не в том дело, – отмахнулся Бревин. – По-моему, раз уж магия, то надо применять её с умом. А не тратить на всякие мелочи. Иначе вся на мелочи и уйдёт.

– Ну так это проще простого. Едешь к драконам на острова и применяешь её там с умом. Жаль только, что никто об этом не расскажет.

– Кто бы говорил! – раздражённо начал было Бревин, но тут вмешалась Коллаис: – Прекратите сейчас же! Хуже маленьких детей, честное слово…

Оба юноши замолкли и некоторое время тишину нарушал только шелест бумаги.

– Что, он попытался влезть на стену? – недоверчиво спросил шантирец, глядя на изображённого грифона: крылья расправлены, когти передних лап хищно расставлены, взгляд горящих глаз пронзает зрителя.

– Не успел, – пояснил Ользан, рассмеявшись. – Скорее всего, к лучшему. Грифон, похоже, не торопился стать его ездовым животным.

– А вот что мне непонятно, – Бревин смотрел на схему гробницы внутри и снаружи и что-то сличал на отдельном листке бумаги. – Ты говоришь, что ползти внутрь пришлось несколько минут?

– Минуты три, – припомнил Ользан и содрогнулся незаметно для окружающих. Память о петле-ловушке была ещё свежа.

– Тогда покажи мне, где здесь можно было ползти целых три минуты?

Он указал ладонью на рисунок. По его выкладкам выходило, что толщина стенки гробницы была с десяток сантиметров.

Ользан посмотрел на всё это озадаченно.

– Об этом я не подумал, – сознался он в конце концов. – Хорошая загадка. Надо будет не забыть рассказать о ней Верклассу.

– Вот! – Бревин встал и с довольным видом хлопнул Ользана по плечу. – И мы, оказывается, думать умеем! Верно, Лаис?

Коллаис улыбнулась. Ользан открыл было рот, чтобы ответить, но тут дверь наружу распахнулась и в дом без стука ворвался весьма рассерженный Веркласс.

* * *

– Вот он где, – рявкнул бородач, не обращая внимания на Бревина с сестрой. – Его там все ждут, а он тут сидит, лясы точит. Здорово! – добавил он, подойдя поближе. – И картинки им показывает. Слушай, Олли, мы же договорились, что до…

– А нельзя ли повежливее, приятель? – воинственно перебил его шантирец. Тон его не сулил ничего хорошего.

– Погоди, – Ользан остановил шантирца ладонью и повернулся к своему недавнему начальнику. – Кто это меня ждёт?

– Ты что, всю ночь веселился? – спросил Веркласс, но уже тоном ниже. – Ну хорошо, напомню. Вчера ты выступил с докладами. Все были в полном восторге. Вчера же назначили встречу с магистратом…

Бревин и Коллаис переглянулись – вид у них был недоумевающий. У Ользана, впрочем, тоже.

– … чтобы решить, куда направлять следующие экспедиции. Нам там гору денег обещают дать! – Веркласс энергично взмахнул кулаком в воздухе. – А если мы опоздаем, то денежки получит кто-то другой. Ты что думаешь, тебя там вечно будут ждать? Скорее во Дворец, пока там не передумали!

– Идёмте, – решил Ользан, собирая эскизы и поманил рукой шантирцев. – Это становится интересным.

На улице их ждал экипаж. По счастливой случайности места хватило всем четверым.

* * *

– Не вздумай им говорить, что показывал эскизы кому-то ещё, – втолковывал Веркласс Ользану, протискиваясь вместе с ним сквозь толпу. – Надо будет только…

Окончания фразы шантирцы не услышали – археологи успели исчезнуть в толпе. На сей раз народу собралось ещё больше. Интересно, зачем их здесь столько? – поражался Бревин. Выставки в переходе между Большим и Малым залами уже не было. Так чего же здесь все ждут?

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила тихонько Коллаис. – Как будто вчера ничего не случилось! С ума можно сойти!

– Вспомни про ограбление, – её брат приподнял голову, высматривая кого-то, – и не торопись сходить с ума. Голова нам ещё пригодится. Смотри, вон там… нет, в углу! Узнаёшь?

Коллаис приподняла голову. У левой двери в Малый зал стоял, не выказывая никаких эмоций, высокий худощавый человек в чёрном. Возле него сохранялось некое пустое пространство – словно люди избегали приближаться к нему, сами того не подозревая. Это был единственный, кто обратил внимание на появление Ользана.

Бревин был готов дать голову на отсечение, что на лице человека в чёрном при этом отразилось неподдельное изумление. Может быть, он снизойдёт и скажет, почему?

– Давай-ка к нему, – он указал на свою цель кивком. – Мне кажется, нам стоит поговорить с ним.

Однако пробраться сквозь толпу оказалось весьма непростым занятием. Бревин едва успел пройти с десяток шагов, проклиная всё на свете и непрерывно извиняясь налево и направо, как позади громко протрубили несколько первых тактов гимна Оннда. Все вокруг пришли в необыкновенное оживление.

– Что это там? – спросила Коллаис; ниже ростом, чем брат, она почти ничего не видела.

– Какие-то важные особы, – ответил тот, вглядываясь. – Целая процессия… похоже, сюда направляется. Проклятье!

Последнее слово он произнёс с таким ударением, что Коллаис испугалась.

– Что там ещё?

– Смотри! – он указал, куда. Лес рук и множество голов заслоняли от Коллаис происходящее, но вот на долю секунды образовался просвет и она поняла, что так подействовало на её брата. Среди прочих, одетый в золотисто-серый плащ, с позолоченным жезлом в правой руке и множеством других регалий к главным воротам Дворца двигался не кто иной, как посол Шантира.

* * *

У Ользана голова шла кругом.

Помимо многочисленных слов признательности, которые он услышал он видных учёных Оннда, ему на голову свалилось несколько предложений об исследовании других предполагаемых захоронений арратов. Ользан ощущал себя так, словно он занимает чужое место и использует чужую славу. После видения разверзающейся трещины на дальней стороне Малого зала (он несколько раз украдкой осматривал ту стену – цела была стена, без единой трещинки) внимание Дворца Мысли, обращённое на его (по его мнению) крайне скромные возможности казалось по меньшей мере странным.

Поскольку Ользан был полностью уверен, что ничего из того, что ему приписывали теперь (включая почти полное восстановление Тоа-нарра, обиходного языка арратов) в действительности никогда не случалось, к концу получасового заседания ему стало совсем не по себе.

Когда представился удобный случай предоставить слово Верклассу, Ользан, сославшись на недомогание, выскочил из зала, переводя дух и ощущая себя выбравшимся на свободу после долгого и несправедливого заточения в темнице.

Он покинул зал через запасной проход. Позже он долго вспоминал свои ощущения перед этим. Почему он не вышел через главный вход? Понять было трудно. Однако Ользан, когда непроницаемые снаружи двери захлопнулись за его спиной, обнаружил, что никого поблизости нет.

Почти немедленно юноша ощутил, как воздух вокруг него начинает дрожать, словно жарким летним днём. Слабый звон в ушах живо напомнил ему те же симптомы, последствием которых было в высшей степени необычное пребывание неведомо где, под надзором целителей, помощи которых он не просил.

Вначале он попросту перепугался. Мир вокруг то терял чёткость контуров, то вновь её приобретал. Рука сама собой потянулась к «кошельку» и листы, исписанные бисерным почерком Хоффла, сами собой легли в ладонь. Не очень беспокоясь о том, что его могут услышать, Ользан принялся читать длинные и совершенно непонятные предложения, звучавшие и таинственно, и угрожающе.

Звон в ушах немедленно пропал; одновременно всё пространство вокруг обрисовалось в деталях, которые в обычных условиях недоступны человеческому глазу. Светло-серые стены коридора вначале потускнели, а затем зарделись тёмно-вишнёвым свечением. Сквозь него смутно проступали неясные силуэты.

Полная тишина окружила его. Он не оглох; напротив, то, куда падал его взгляд, становилось источником такого количества звуков, до того не ощутимых, что вызывало невольный страх. Зато исчезали все прочие звуки.

Ользан сделал шаг вперёд и понял, что давешняя слабость не коснулась его на этот раз. Двигалось удивительно легко и просто; тело было исполнено незнакомой ранее силы и казалось, что ничего не стоит обежать вокруг всего мира, не испытав при этом усталости.

Где-то слева была масса народа. Ользану всё это было не очень интересно. То, что привлекало его внимание сейчас, было новое чувство – не описываемое словами, оно передавалось ему как новое, цветное, накладывающееся на обычное зрение.

Новая пара «глаз» раскрасила окружающий интерьер в золотисто-серую сеточку, никоим образом не сочетающуюся с орнаментом на стенах и полу. Подойдя к проходу, ведущему к главному входу в Малый зал. Ользан оглянулся, заворожённый увиденным. Пятна многих цветов радуги ползли на почтительном расстоянии от него; судя по всему, стен для нового зрения не существовало. Юноша с удивлением увидел ярко-жёлтый диск, просвечивающий сквозь потолок и предположил, что это – солнце. Вид был в высшей степени необычный.

Покрутив головой, Ользан вздрогнул.

В направлении, противоположном проходу к Малому залу (где должны были ждать его шантирцы), его второе видение уловило пятно яркой окраски. Оно казалось глазам ярко-пурпурным, переливающимся, медленно перемещающимся. Ользан убедился, что других пятен подобного цвета поблизости нет и побрёл к пятну, стараясь не ударяться о переливающиеся стены коридора.

* * *

– Это не шантирец, – Коллаис покачала головой, проследив взглядом за послом. Тот двигался важно, с достоинством, подобающим его положению, но лицо его произвело на Бревина с сестрой очень странное впечатление. – Северянин, но не шантирец. Я вообще его раньше никогда не видела.

Брат с сестрой переглянулись. Все посланники княжества всегда выбирались из ограниченного круга аристократии. Выросшие во дворце и знакомые с большинством приближённых своего отца и дяди, они знали в лицо почти всех.

Кроме вот этого. У Коллаис возникло неприятное ощущение, что человек осознаёт их присутствие и был бы не прочь увидеть их. Когда он время от времени глядел в их сторону, они с Бревином успевали смешаться с толпой, но пронзительный взгляд посла, казалось, лишь по чистой случайности не находит искомого.

Посол, вместе со своей охраной (не более чем традиция – в Федерации за многие прошедшие столетия никто из представителей иных государств не подвергался никогда серьёзной опасности) проследовал в специально отведённый для приёмов зал Дворца Мысли и исчез из виду. Толпа тут же начала редеть – видимо, предстояло нечто важное, в чём посол играл не последнюю роль.

Не сговариваясь, шантирцы осторожно проследовали в том же направлении. Нечего было и надеяться проследить, куда именно уйдёт посол и уж тем более – попытаться узнать, о чём там будет идти речь, но повинуясь неожиданному внутреннему импульсу, они пошли за «шантирцем», словно собака по следу.

И тут же едва не столкнулись с человеком в чёрной одежде.

Тот отступил на шаг, сохраняя на лице доброжелательное выражение, и вопросительно приподнял брови.

– Могу ли я задать вам вопрос? – неожиданно для самого себя спросил Бревин, глядя в тёмные, почти чёрные глаза незнакомца. Тот носил значок Следопыта – достаточно редкой, но крайне уважаемой профессии почти во всей Федерации. Впрочем, и в других краях тоже.