Текст книги "Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры"

Ведшийся же с «Тенрю» огонь из размещенной на корме десантной пушки, успевшей до своей гибели выпустить полсотни снарядов, привел к одному, явно случайному, попаданию в нос, как раз в листы, которыми заклепали порт носовой 47-мм пушки. Но располагавшийся там склад боеприпасов бакового орудия к этому моменту оказался девственно пуст, да и бронестенки стеллажей, где хранились унитары, спокойно выдержали попадание полудюжины небольших осколков.

– Что-то мы сильно увлеклись, Виктор Христианович, – усмехнулся Протопопов, рассматривая в бинокль удаляющиеся силуэты японских кораблей. – Сами же хотели сохранить снаряды на всякий случай, а теперь, случись что, мы даже от миноносца не отобьемся.

– Что есть, то есть, Николай Николаевич, – согласно кивнул Иениш и расплылся в улыбке. – Но постреляли-то хорошо! Молодцы канониры! Заслужили сегодня награду! А то, что снаряды потратили… Да и черт с ними! На то они и снаряды, чтобы мы, военные моряки, их тратили!

– И что предполагаете делать теперь? Ведь такие снаряды здесь не достать, а ждать пароход из Санкт-Петербурга месяца три придется. Не меньше. Если там еще согласятся выслать нам боезапас. Ведь мы здесь, по идее, все добровольцы, и содержать нас государство не обязано. От китайцев же ждать чего-либо вообще не приходится. Раз уж они свой собственный флот держали на постоянном голодном пайке, отчего он до сих пор не может оклематься после боя, то ради нас китайские чинуши даже не почешутся.

– Все так, Николай Николаевич, – согласно кивнул Иениш. – А еще у нас трещины по стволу носового орудия пошли. Так что даже раздобудь мы снаряды, с одним орудием много все равно не навоюем. К тому же сколько еще выстрелов выдержит второе орудие, одному лишь богу известно. Может, сто, а может, пять. Новые же стволы нам точно не достать. Поэтому будем использовать то, что есть. У нас в Порт-Артуре осталось целых четыре схожих с нашими орудия Канэ и почти три сотни снарядов к ним. Да в Шанхае на борту теперь уже нашей «Находки» хранятся шесть полностью боеспособных короткоствольных 120-мм пушек Круппа с семью сотнями снарядов и зарядов. Так что выбирать есть из чего. Впрочем, тут и выбирать не надо – орудия, снятые с «Акаги», можно будет попытаться установить даже на наши родные станки, а не выйдет – поменяем и станки тоже. С немецкими же пушками будет слишком много мороки по переделке. И я не уверен, что у китайцев найдется мастерская, способная осуществить подобные работы.

– А наши орудия оставим в Шанхае?

– Нет. Официально мы потеряли свой груз во время шторма, так что в воду их и отправим. Я имею в виду стволы, – тут же поспешил уточнить Иениш, увидев немалое удивление в глазах Протопопова. – Остальное скрутим и уберем в закрома. Я планирую оставить нам тот небольшой угольщик, что мы захватили пару дней назад, вот на него и сгрузим все лишнее, если у господина Лушкова более не найдется свободного места.

Нагнав по пути к Шанхаю последний из захваченных пароходов, минный крейсер принял его в кильватер и с первыми лучами солнца 10 октября бросил якорь на внешнем рейде китайского порта под боком у пришедшей днем ранее тройки трофеев. За два дня пути немало потрудившийся экипаж рейдера не только отошел от проведенного боя и на скорую руку залатал полученные повреждения, но и, используя подручные средства, отправил за борт оба ставших простым балластом ствола. Но прежде офицеры осмотрели, ощупали и обнюхали каждый квадратный дюйм потрудившихся орудий, после чего засели составлять рапорты, не забывая вставлять в них свои мысли насчет продления ресурса стволов.

Господин Ван был удивлен, господин Ван был поражен, господин Ван не знал, где взять причитающиеся русским деньги и куда девать более тысячи пленных японцев. Он уже даже успел пожалеть о своем сотрудничестве с русскими. Знай он, что за пару недель можно наловить подобный улов, то еще в начале войны приобрел бы судно и сам вышел в море, дабы нарушать снабжение вражеской армии. И, естественно, то, что при этом в его собственность могли отойти немалые материальные активы, для истинного патриота империи Цин, которым сам Ван, несомненно, являлся, было делом второстепенным. Именно по этому поводу и занимался самобичеванием господин Ван, обследуя новые призы. И уж конечно он не стал бы делать столь большую глупость, как доставка тысячи военнопленных в китайский порт. Благо океан большой, всех принял бы с распростертыми объятиями. Но эти русские не были его людьми, и хотя приносили немалую пользу, также доставляли неслабую головную боль. Ведь столь крупный успех, как захват тысячи японских солдат, а он уж постарается доказать, что это именно солдаты – гордые воины Страны восходящего солнца, а не черноногие носильщики, годные разве что на работу ишаков, не мог остаться незаметным для императорского двора. И потому деньгами от реализации трех приведенных транспортов придется делиться с еще большим количеством страждущих, так что и самому могло ничего не достаться.

К тому же русские партнеры настойчиво рекомендовали безотлагательно выплатить им причитающуюся долю и уводить трофеи из Шанхая в ближайшее время, поскольку подобной пощечины Императорский флот Японии не мог оставить безнаказанной. А ведь ему почти удалось убедить русских в отсутствии серьезных сумм, сдав им в прошлый раз всю собранную из тайников и банков мелочь. Но сейчас, когда за спиной мирно беседующего с ним Иениша стояло с десяток рослых и крепких матросов с монструозными револьверами в кобурах, а собеседник как раз сетовал на нехватку средств для оплаты услуг этих самых матросов, сказать, что денег нет, почему-то не поворачивался язык. Хотя очень хотелось! Тем более что новый улов был оценен в сто двадцать шесть тысяч фунтов стерлингов, третью часть которых требовалось выплатить немедленно.

В конечном итоге сорок две пачки новеньких банкнот достоинством в 10 фунтов были с удовольствием приняты, проверены и посчитаны господином Ивановым под добродушную улыбку господина Вана, сопровождавшуюся едва слышным зубовным скрежетом. Все же отдавать деньги господин Ван не любил. Никому и никогда! Однако свою жизнь он ценил куда выше презренного металла, и потому делиться приходилось постоянно и со всеми, что вечно вгоняло его в депрессию. Слишком многие высокопоставленные чиновники желали откусить от его куска пирога, делая в ответ лишь одно – закрывая глаза на его существование. По сравнению с этими разжиревшими и обленившимися соотечественниками, русские получали его деньги хотя бы за работу. Пусть сравнительно непыльную, как показала практика, но работу!

– Все верно, господин Ван, – закончив священнодействовать над деньгами, Иван передал их Протопопову. – Николай Николаевич, будьте добры, заприте это добро в сейфе.

– Конечно, Иван Иванович, – коротко кивнул тот и, подхватив саквояж, удалился из кают-компании.

– Как уже было сказано, господин Ван, более в Шанхай мы не сунемся. Во всяком случае, до конца войны. Куда прикажете приводить следующие трофеи?

– В порт Вэньлин. Знаете такой?

– Да, – коротко кивнул Иениш. – Но в нем мы точно не сможем пополнить запасы угля.

– Отчего же, господин Иениш? – тут же удивился китаец. – Пусть порт и не столь велик, как Шанхай, но и в нем найдутся угольные склады.

– Тот уголь, что там найдется, нам не подойдет. Его разве что прибрежным трампам скармливать. Для нас основным залогом выживания является скорость, а потому и уголь должен быть только высшего качества – кардиф или ньюкасл.

– А я и не знал таких тонкостей, – покачал головой Ван.

– Поэтому подобными тонкостями занимаемся именно мы, – усмехнулся Иениш. – И если у вас вдруг возникнет желание самостоятельно выбраться в море, чтобы поживиться за японский счет, советую не брать первое попавшееся корыто, которое не сможет никого догнать и ни от кого убежать, а сперва обратиться хотя бы к профессиональным морякам.

– Ну что вы, господин Иениш. Я человек сугубо мирный. Купить-продать – вот мое ремесло. А право размахивать абордажными саблями я предоставляю вам. Каждый из нас хорош именно в своем деле.

– Вы только не подумайте, что мне жалко, господин Ван, – вновь усмехнулся Иениш. – Океан большой. Судов у японцев еще в достатке. Однако в настоящее время вы единственный наш торговый партнер, и мне не хотелось бы терять время на поиски нового, случись с вами какая беда. Если уж соберетесь оснастить собственный корабль, сами хоть не ходите на нем.

– Благодарю за заботу, уважаемый господин Иениш. И если я все же сподоблюсь снарядить подобное судно, на какие характеристики вы бы посоветовали обратить внимание?

– Скорость, дальность хода, условия обитания экипажа и его количество, вооружение. Именно в таком порядке, господин Ван, – закончил загибать пальцы Иениш. – Как вы можете видеть на примере нашего корабля, с двумя предпоследними условиями у нас совсем туго, потому мы были вынуждены, захватив три-четыре приза, возвращаться в порт. Да и серьезной дальностью хода мы не можем похвастать. Потому и крейсировали относительно недалеко от Шанхая.

– Понятно. А почему вы поставили вооружение на последнее место?

– Ну, тут все просто. По сути, мы рейдер – корабль, предназначенный для перехвата торговцев на морских коммуникациях противника. Для принуждения гражданского судна к остановке не обязательно иметь на борту огромные орудия в изрядном количестве. Одного или двух более чем достаточно. Встретившись же с вражеским патрульным кораблем, вам лучше уйти от него и попытать счастье в другом месте, нежели рисковать своими жизнями и кораблем, вдобавок выбрасывая деньги в море, ведя по противнику огонь. Снаряды ведь тоже денег стоят. Причем немалых. А чтобы нанести противнику изрядные повреждения, этих самых снарядов необходимо выпустить не одну сотню. И только единицы из этих сотен попадут в цель.

– Но насколько я смог заметить, вам все же пришлось сойтись в бою с японцами. И, судя по тому, что вы здесь и с немалой добычей, несладко пришлось именно японцам, – расплылся в приторно сладкой улыбке китаец.

– Не скажите, господин Ван, – покачал головой Иениш. – Пусть мы и смогли нанести противнику куда большие повреждения, утопить нам никого не удалось. – В это время Иениш еще не знал, что у старого и ветхого «Цукубы» от сотрясений в корпусе образовалось немало прорех и взявший его на буксир «Тенрю» едва успел дотащить старичка до мели, у которой уже покоился «Каймон», прежде чем тот полностью исчерпал запас плавучести.

– Но отбить у вас захваченные пароходы японцы не смогли, значит, победили вы, – продолжил петь соловьем похвальные дифирамбы Ван. – Будь все наши моряки подобны вам и вашей команде, мы уже давно победили бы в этой войне.

– А вот здесь я с вами соглашусь, господин Ван. Все, кто служит под моим началом, являются лучшими профессионалами своего дела. Да и я не просто так два года командовал кораблем в учебном артиллерийском отряде Балтийского флота, обучая искусству артиллерийской стрельбы русских моряков. Именно оттого, что все мы мастера своего дела, нам сопутствует подобный успех. Помните об этом, набирая себе экипаж, а то потеряете и людей, и корабль, и вложенные в них деньги.

– Благодарю за беспокойство о моей скромной персоне, господин Иениш, – поклонился Ван. – Я постараюсь учесть все, что вы мне поведали. Но если вас не затруднит, может, подскажете, какая скорость должна быть у подобного судна, по вашему мнению?

– Не менее двадцати узлов, господин Ван. Сейчас у японцев найдется всего два крупных корабля, способных идти с подобной или большей скоростью. Из них только крейсер «Иосино» имеет бронепалубу, второй же – это безбронные авизо. Сами понимаете, что шанс нарваться на один из этих кораблей не сильно велик. К тому же японцы вряд ли отпустят в свободную охоту свой единственный быстроходный крейсер. Но лучше быть готовым к бою и не вступить в него, чем вступить в бой, будучи не готовым.

– Правильно ли я понимаю, что судов и кораблей, способных выдать подобную скорость, весьма немного?

– Правильно, господин Ван. И из тех, что изначально не создавались как военные корабли, подобную скорость могут показать разве что лучшие пассажирские лайнеры, что курсируют между Европой и Америкой.

– А из тех судов, что сумели захватить вы, какой самый быстрый?

– Лайнер «Кобе-Мару», что сейчас стоит под боком. Если будете скармливать его прожорливым топкам кардиф, он на короткое время сможет дать пятнадцать узлов. Такая скорость недоступна ни одному из старых японских корветов, с которыми мы сталкивались во время своих действий, но ее легко могут дать все их новые крейсера, потому риск возрастает многократно. Но зато благодаря немалым размерам, на его борту можно разместить несколько десятков призовых команд. Вдобавок при полностью заполненных угольных ямах и на экономичной скорости он сможет пройти пять тысяч миль. А это много. Уж поверьте.

– Хм. Я подумаю на его счет, господин Иениш. А что насчет вооружения?

– Если не планируете ввязываться в бои с крейсерами противника, двух скорострельных орудий в 150-мм или 120-мм будет вполне достаточно. Ну и еще одно помельче, дабы не тратить дорогостоящие снаряды на предупредительные выстрелы. В принципе, можете поставить хоть старые дульнозарядные пушки – гражданским пароходам и этого хватит. Но случись все же встреча с японским военным кораблем, описанные мною ранее орудия могут дать вам шанс на побег. Все же прочее лишь отсрочит неминуемую гибель или плен.

– Насколько я знаю, у вас имеется определенный запас орудий и снарядов. Сможете ли вы мне уступить парочку из них?

– В принципе, я мог бы предложить вам пару 120-мм орудия Круппа. Правда, имеющиеся к ним станки являются казематными, и потому установка их на нос или корму корабля породит немалые неудобства, как при монтаже, так и в эксплуатации. Все же они куда больше приспособлены для установки у борта. Тем не менее это очень хорошие орудия. Несколько хуже тех, что еще недавно стояли на моем корабле, но не намного.

– Да, я не мог не заметить их отсутствия. Не удовлетворите мое любопытство, господин Иениш, куда же они подевались?

– Они пришли в негодность, господин Ван. Как и у всех составных частей любого корабля, у орудий имеется ограниченный ресурс, который мы полностью исчерпали в боях с японцами.

– А каков данный ресурс у орудий, что вы готовы продать?

– Честно говоря, не имею ни малейшего понятия. Сколько снарядов японцы успели выпустить из них, до того, как орудия попали в наши руки, не сможет сказать уже никто. Одно могу гарантировать – заметных признаков сильного износа мы на них не обнаружили, так что сотню, а то и две снарядов каждое из них выпустить сможет. В любом случае больше сотни снарядов я никак не смогу вам уступить. Слишком ценен и редок сейчас этот товар.

– Прошу меня простить за мое невежество, но озвученная вами цифра является большой?

– Смотря для чего, господин Ван. Если просто охотиться за транспортными судами – то большой. Если вести активные боевые действия – то примерно столько можно выпустить из одного орудия за время боя.

– Боюсь спросить, но во сколько мне может обойтись подобное вооружение?

– Если считать с учетом боеприпасов, то… – подняв глаза к потолку, Иениш принялся что-то подсчитывать в уме, беззвучно шевеля губами, – сто тысяч рублей.

– Сколько?! – не смог сдержать хриплого выкрика китаец.

– Сто тысяч рублей, господин Ван. Спешу вас заверить, что для военного времени подобная цена является весьма привлекательной.

– И во сколько она больше цены мирного времени?

– Всего лишь в два – два с половиной раза. Не более того.

– Хм. Я и не подозревал, что современное вооружение может оказаться столь дорогим.

– Еще как может, господин Ван. Знали бы вы, во сколько мне обошлась покупка и оснащение моего небольшого крейсера! Даже с учетом последних трофеев он все еще не окупился. Так-то!

– А что-либо менее дорогое вы мне можете предложить?

– Можем. Но подобное вооружение может быть сколь-либо эффективным лишь против миноносцев да небольших шхун. Даже небольшой гражданский пароход сможет без особых последствий перенести огонь из таких небольших пушек, не говоря уже о любом военном корабле классом от канонерки и выше. Поверьте старому моряку, проведшему на военной службе большую часть жизни, экономить на вооружении своего корабля – самое последнее дело. Но решать, конечно же, вам. Со своей стороны готов продать вам одно 75-мм десантное орудие и полторы сотни снарядов за двадцать тысяч рублей, и два четырехствольных скорострельных орудия Норденфельда дюймового калибра с шестью сотнями снарядов к ним. За последние я попрошу двадцать пять тысяч.

Еще никогда за всю свою долгую жизнь господину Вану не приходилось столь сильно разрываться между врожденной экономией, которую многие, кто его знал, почему-то обзывали «жадностью», и желанием помочь своей стране в борьбе с давним врагом путем лишения этого самого врага столь манящих материальных ценностей. Два часа переговоров, насыщенных витиеватыми фразами и тысячами комплиментов, позволили лишь выторговать к двум 120-мм орудиям бесплатное дополнение в виде митральезы Норденфельда винтовочного калибра и десятка японских винтовок.

Задержаться в Шанхае пришлось на целые сутки. Помимо решения финансового вопроса, пришлось потратить время на подкрепление установленных ранее заплат, чтобы не хлебать воду дырявым корпусом в течение всего пути до Люйшунькоу, где до сих пор «ремонтировался» весь китайский флот, включая совершенно не пострадавшие корабли.

С момента ухода из этой военно-морской базы прошел почти месяц, и команда минного крейсера смогла воочию оценить результаты труда работников китайских верфей. «Чженьюань» уже покинул сухой док и выглядел вполне целым, так же как и флагман флота. Оба броненосца сверкали свежей краской на обновленных бортах, и лишь видневшиеся на их палубах тут и там группы рабочих свидетельствовали о том, что ремонт еще не завершен. Зато погорелец «Лайюань» все еще выглядел как после хорошей трепки, что, впрочем, было не удивительно. Полностью исправить полученные им повреждения взялись бы разве что на верфи, где он был рожден. Да и то ремонтные работы обещали затянуться не на один месяц.

По сравнению с подобными сложностями, проблемы «Полярного лиса» таковыми на самом деле не являлись. Механизмы минного крейсера не пострадали и лишь требовали чистки и должного обслуживания, что в условиях защищенной со всех сторон военно-морской базы можно было делать, не боясь оказаться перед лицом врага со спущенными штанами. С заменой же развороченных листов обшивки могли справиться и сами моряки, благо участие матросов наряду с рабочими в постройке корабля после его спуска на воду было обыденным делом в России. Вот только все места у пирсов оказались заняты десятками судов и кораблей, так что сразу приткнуться куда-нибудь поближе к имеющимся на базе ремонтным мастерским и кранам не было ни малейшей возможности. В тех же немногих просветах, что встречались по пути, могли поместиться разве что небольшие рыбацкие джонки да снующие по акватории многочисленные лодки. В результате встать пришлось на якорь и впоследствии добираться до берега на весельном катере.

Несмотря на не слишком теплое прощание после последней встречи, адмирал Дин был весьма рад вновь увидеть русского капитана, вставшего под знамена его флота. После взаимных приветствий он указал на кресло и, дождавшись, когда Иениш уместится в нем, приступил к беседе.

– С тех пор как вы покинули нас несколько недель назад, я более не имел возможности получать информацию о вас и вашем корабле. Может быть, поведаете мне, чем вы занимались? То, что не отсиживались где-либо, мне и так понятно. Стоит только вспомнить ваши действия во время боя у Ялу.

– В основном тем, что и планировал – перехватывал вражеские транспорты, обеспечивавшие снабжение японских войск. Не хочу хвастаться, но более десятка судов так и не дошли до порта назначения.

– Весьма похвально, господин Иениш. Не сомневаюсь, что ваши действия не преминули сказаться на возможностях японской армии. Но мне доложили, что ваш корабль пришел с весьма заметными боевыми повреждениями. Полагаю, вам вновь пришлось сойтись с японцами в бою?

– Вы абсолютно правы, господин адмирал. Причем должен сказать, что сойтись в бою пришлось не единожды. Японцы отряжали на охрану своих транспортов имевшиеся во флоте корветы, вот с ними и дрались.

– Судя по тому, что вы поведали о десятке захваченных судов, верх в боях одержали именно вы.

– Можно сказать и так. Один корвет сейчас лежит притопленный на мели у корейской рыбацкой деревеньки на северной стороне Квельпарта. Еще один избит так, что японцы замучаются его ремонтировать. Третий же отделался менее серьезными повреждениями, но тоже не скоро вновь выйдет в море. Хотя и нам досталось. В Шанхае исправлять полученные повреждения мы не рискнули, вот и вернулись сюда. И, судя по виду ваших кораблей, здесь с нашими проблемами смогут справиться с легкостью. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь в этом деле, господин адмирал?

– Непременно, господин Иениш. Я отдам необходимые распоряжения, чтобы вам оказывали всемерную поддержку в ремонте вашего корабля. Надеюсь, он не сильно пострадал?

– Не сильно, господин адмирал. Но своими силами нам пришлось бы возиться слишком долго. Здесь же имеется вполне хорошая ремонтная база, так что мы надеемся управиться за неделю.

– Рад слышать, что вы и ваш корабль не сильно пострадали. А теперь утолите же мое любопытство. Можете поподробнее рассказать о ваших встречах с японскими корветами?.. – Дин Жучан, которому совсем недавно в приказном порядке запретили вновь вступать с японским флотом в какое-либо крупное сражение, продержал у себя Иениша почти три часа, в подробностях выспрашивая перипетии последних недель жизни «Полярного лиса» и его экипажа.

К своему величайшему удивлению, Иениш узнал, что Бэйянский флот собирался покинуть Люйшунькой уже через пару дней, чтобы перебраться в Вэйхайвэй, и даже все еще требовавший серьезного ремонта броненосный крейсер планировалось взять с собой и доделывать уже силами рабочих Вэйхайвэя. К чему такая неожиданная спешка, Иениш не понимал, поскольку японская армия была еще в сотнях километров от военно-морской базы, защищенной к тому же весьма серьезными укреплениями.

Тем не менее 18 октября все корабли и большая часть транспортов, прихватив с собой столько угля, снарядов и прочих припасов, сколько влезало в трюмы, покинули Люйшунькоу и, выстроившись несколькими кильватерными колоннами, ушли, оставив крепость, которую они должны были защищать с моря, на произвол судьбы.

В тот же момент, как корабли скрылись вдали, произошли радикальные изменения в работах, ведшихся на «Полярном лисе», занявшем сухой док минной станции. Все рабочие, не сказав ни слова, собрали инструмент и покинули борт корабля. Как Иениш ни кричал, как ни ругался, отловленные им инженеры и бригадиры в ответ лишь улыбались, кланялись да разводили руками, но к работам возвращаться не спешили. Вместе с адмиралом Дином, покинувшим базу, ушло его слово и прикрытие, обеспечивавшие ведение работ на пострадавшем минном крейсере.