Текст книги "Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры"

Глава 4
Дикие гуси

Вэйхайвэй, как и ожидалось, оказался забит под завязку боевыми кораблями и транспортными судами, что, впрочем, было немудрено для главной военно-морской базы сильнейшего флота империи Цин. Миноносцы, канонерки, крейсера и оба китайских броненосца равномерно распределились по всему внутреннему рейду, совершенно не опасаясь японского флота под защитой тяжелых орудий, прикрывавших базу фортов. Как раз к приходу «Полярного лиса» на броненосцах велись работы по демонтажу бронеколпаков с барбетов и обкладыванию всего, что только можно, мешками, набитыми песком. Но все это экипаж минного крейсера смог рассмотреть лишь после того, как поднявшийся после продолжительных переговоров на его борт лоцман провел корабль через выставленные минные поля.

Пришедший под русским торговым флагом минный крейсер поначалу был встречен довольно прохладно. Командующий собранной на базе эскадрой адмирал Дин Жучан являлся не только лучшим цинским адмиралом, радеющим о своем деле и флоте, но и истинным патриотом. Потому он не отличался большой любовью ко всем, кто пытался влезть во внутренние дела империи. Но при этом являясь весьма прагматичным и здравомыслящим человеком, всегда был готов прислушаться к грамотному совету одного из немногих иностранцев, что присутствовали на кораблях флота, хоть те с завидным постоянством и пытались всевозможными путями продавливать интересы своих государств, вместо того, чтобы честно служить и передавать опыт своим китайским коллегам, для чего их, собственно, и принимали на службу.

Потому неожиданно свалившийся на голову русский «доброволец, безвозмездно передавший свою личную яхту империи Цин», поначалу был принят именно как агент влияния великого северного соседа, и не будь при нем верительной грамоты от самого Ли Хунчжана, адмирал, несомненно, приказал бы не пускать минный крейсер на внутренний рейд военно-морской базы. Но после ряда бесед, проведенных как наедине с Иенишем, так и в компании с прочими иностранными советниками, адмирал Дин убедился в немалом опыте русских офицеров и даже принял во внимание ряд высказанных ими идей.

Сам же «Полярный лис» вскоре был включен в состав Бэйянского флота под своим же собственным наименованием, даже не переделанным на китайский манер, и поднял Цинский военно-морской флаг. Весь флот готовился к скорой проводке транспортов с пехотными частями и встрече с японцами, что, несомненно, должны были отреагировать и выслать на перехват конвоя свои крейсера, так что лишним еще один вымпел не был. Даже столь небольшой.

Прислушавшись к мнению Иениша, адмирал согласился разделить два имевшихся крупных миноносца между двумя оказавшимися под его командованием минными крейсерами. Что характерно, оба минных крейсера оказались заимствованными кораблями, если к ним вообще возможно было применить подобное определение.

Одолженный у Гуанчжоуской эскадры тысячетонный «Гуанбин», являвшийся систершипом погибшего в бою у бухты Асан «Гуанъи», превосходил, как по вооружению, так и по бронированию, русский минный крейсер и потому получил в качестве ведомого самый крупный во всем флоте миноносец 1-го класса «Фулун». Этот 128-тонный немец являлся не только самым большим, но и самым быстрым миноносцем на всех китайских флотах, потому выбор адмирала виделся вполне разумным. Ни один флотоводец, будучи в здравом уме и твердой памяти, не отдал бы лучший в своем классе корабль на откуп непонятно кому. Тем более человеку, навязанному адмиралу дворцовым шаркуном, хоть и сильно уважаемым им. И пусть послужной список Иениша вызывал исключительно уважение к этому отставному русскому капитану 1-го ранга, из всех иностранных советников он и вся его команда являлись неизвестными и не проверенными в деле новичками. Да и задели адмирала доведенные до его ведома негативные отзывы этих русских добровольцев как в отношении его моряков, так и кораблей. Хоть большая часть подобных высказываний имела полное право на существование, тыкать его людей носом в обнаруженные недостатки не позволено никому.

Русские же получили в ведомые на треть меньший по водоизмещению «Цзо-И», являвшийся единственным миноносцем английской постройки в Бэйянском флоте, который тем не менее не только не уступал своему более крупному собрату в скорости, но, как бы странно это ни было, превосходил того по вооружению. Он вообще единственный среди всех китайских миноносцев нес 47-мм пушки Гочкиса вместо 37-мм пятистволок, да к тому же мог похвастаться парой митральез Гатлинга и тремя минными аппаратами Шварцкопфа, тогда как все остальные имели максимум два. Вдобавок он являлся флагманом «Левого отряда» миноносцев Бэйянского флота, что означало наличие неплохо обученной команды и стоящего командира. Конечно, стоящего по сравнению со всеми остальными, поскольку служба на миноносцах считалась малопочетным делом, и туда назначались далеко не самые лучшие офицеры китайского флота, которые по навыкам, опыту и знаниям никак не дотягивали до своих европейских коллег-миноносников. Правда, вины лейтенанта Вана в этом не было. Он и сам был не против пройти обучение хотя бы в тех же САСШ, что и командир «Фулуна», но средств, как всегда, не имелось даже на учебные минные стрельбы в составе собственного флота, что уж тут мечтать о командировках в другие страны.

Вообще, оба китайских миноносца оказались весьма современными и мощными представителями своего класса, превосходя по характеристикам многие русские, не говоря уже о многочисленных миноносках. Вот только считанные годы, проведенные на китайской службе, где их зачастую использовали в качестве посыльных судов и для охоты на пиратов, заметно подорвали здоровье нежных силовых установок, отчего контрактные двадцать четыре узла для них уже давно были недостижимы. Так, стоило механику с «Полярного лиса» узреть кошмар, творившийся в машинном отделении миноносца, тот лишь схватился за голову и перво-наперво предложил добить бедную животинку, чтоб не мучилась. Создавалось такое впечатление, что машину никогда не перебирали, а котлы не считали потребным очищать от накипи. Заглянув же в опреснитель, Ян лишь позеленел и поспешно захлопнул крышку. В результате, будучи рожденными стремительными хищниками, они превратились в разленившихся домашних котов, не способных поддерживать скорость свыше 16 узлов, и то на ровной воде, что превращало их в легкую добычу для любого из новых японских крейсеров и авизо. Причем как впоследствии выяснилось, «Цзо-И» еще считался одним из лучших ходоков среди миноносцев, поскольку все остальные, за исключением того же «Фулуна», с трудом давали 13 узлов, а то и меньше.

Получивший в подопечные подобное счастье Иениш схватился за голову вслед за своим старшим механиком. Он-то планировал организовать легкий и быстроходный отряд, пригодный для разведки, охоты на транспорты или добивания серьезно поврежденного военного корабля, но проза жизни вместо подмоги повесила на его ноги солидную гирю, отказаться от которой теперь уже не представлялось возможным, дабы не потерять лицо. И хуже всего было то, что капитана Чена, командира «Гуанбина», подобная скорость навязанного ему подопечного вполне устраивала, ведь даже в лучшие времена его минный крейсер не мог дать более 16,5 узла. К тому же предложение о проведении силами его экипажа ремонта машин «Цзо-И», благо оснащение военно-морской базы, пусть со скрипом, но все же позволяло провести подобные работы, поданное Иенишем на имя адмирала Дина, было отвергнуто. Со дня на день планировался выход всего флота, и лишиться одного из крупных миноносцев он не желал. Максимум, чего удалось добиться, – насколько это было возможно вычистить машину от отработанного масла, облепившего механизмы немалым слоем, да организовать совместными усилиями обоих экипажей чистку котла, сходного по конструкции со стоящими на русском корабле и оттого хорошо знакомым его экипажу. Также, в глубокой тайне от большого начальства с помощью лома, кувалды и такой-то матери удалось заменить три десятка прохудившихся трубок, взяв новые из запасов «Полярного лиса», что через пять дней после начала работ позволило китайскому миноносцу не отставать от минного крейсера, идущего со скоростью 18,5 узла. Можно было бы дать и немного больше, но Иениш не захотел подвергать серьезной нагрузке машины корабля перед ожидающимся выходом. Правда, пришлось поделиться с новым напарником ньюкаслом, который удалось взять в перегруз в Шанхае. Он, конечно, немногим уступал кардифу, но по сравнению с тем кошмаром котлов, что сжигали в топках китайских кораблей, казался амброзией на фоне откровенных помоев. Китайские снабженцы, оставаясь верными своим принципам, снабжали флот и армию чем придется, оплачивая и получая по бумагам только лучшее. Оттого и ползали должные быть быстроходными крейсера на десяти – одиннадцати узлах.

Еще одним камнем преткновения оказались проблемы с передачей информации. При устном общении спасал нанятый в Шанхае переводчик, но при попытке передать сигналы ратьером выяснилось, что из двадцати шести человек экипажа миноносца прочитать их может только лейтенант Ван, да и то через слово. Сигнальщики же владели исключительно флажной азбукой, так что управление ведомым могло осуществляться лишь на сравнительно небольших расстояниях. Это обстоятельство вновь потребовало траты времени и угля, дабы отработать эволюции и заучить хотя бы простейшие сигналы, позволяющие работать именно в паре, а не поодиночке.

Из всех собравшихся в Вэйхайвэе с интересом за ними наблюдали разве что мающиеся бездельем солдаты островных гарнизонов да немногие иностранные советники с кораблей Бэйянского флота, вышедшие вслед за парой миноносных кораблей на внешний рейд, поскольку на внутреннем устраивать активные маневры было чересчур опасно, впрочем, как и ходить на скоростях свыше десяти узлов. Впрочем, из двадцати двух иностранцев, пребывавших на китайской службе, на борт выделенного им парового катера поднялось не более полудюжины – в основном из командного состава крупнейших кораблей флота. А тем же механикам или артиллерийским офицерам куда интереснее было повозиться со своими стальными игрушками, которым вскоре предстояла проверка в реальном деле.

Время от времени на далекие, сопровождаемые черными хвостами дымов силуэты бросали взгляды и китайские офицеры со стоявших ближе прочих к Западному или Восточному проходу кораблей: кто заинтересованные, кто безразличные, а кто и откровенно завистливые или злобные. Вот только провести подобные же маневры у них не имелось ни малейшей возможности. Следуя правилу, что экономика должна быть экономной, снабжение даже лучшего китайского флота оставляло желать лучшего. Мало того что последние три года большая часть выделяемых на флот средств изымалась императрицей для оплаты постройки дворцового комплекса и своей будущей усыпальницы, так еще оставшиеся крохи, проходя через липкие лапки чиновников, уменьшались до совсем уж ничтожных величин, на которые нечего было и мечтать осуществлять должное снабжение. Оттого и ползали китайские корабли с требующими замены котлами на дешевом мусорном угле, неся в бомбовых погребах большей частью бронебойные стальные болванки без единого грамма взрывчатого вещества, наподобие ядер времен парусного флота. А имеющиеся немногочисленные фугасные снаряды были начинены дымным порохом посредственной выделки. При этом ряд кораблей несли огневые припасы, полученные еще в год принятия их во флот, так что о качестве подобных снарядов и зарядов, а также пригодности таковых к применению можно было лишь догадываться. Вкупе с производственными дефектами, что было обычным делом на китайских арсеналах, и несоблюдением условий хранения, все выше перечисленные факты как ничто иное демонстрировали неготовность китайского флота ко встрече с реальным противником, о чем, помимо Иениша, ознакомившегося за несколько дней с общим состоянием флота, твердили адмиралу Дину английские, немецкие и американский советники. И только выучка большей части экипажей наряду с высоким боевым духом, царившим на эскадре, не позволяли выбросить белый флаг еще до начала сражений.

В ночь на 15 сентября семь пароходов под прикрытием эскадры адмирала Дина покинули гавань и направились к Люйшунькоу, известному в Европе больше под названием Порт-Артур, где им надлежало принять на борт отборные пехотные части. Уже прошедшие в Корее сражения наглядно продемонстрировали значительное превосходство высаженной на Корейский полуостров японской армии над Хуайской, что по количеству, что по организации и вооружению, так что в качестве подкрепления отступающим к границе империи войскам пришлось в срочном порядке снимать лучшие части из гарнизонов фортов, прикрывавших Люйшунькоу и залив Даляньвань. И пусть данный шаг позволял выиграть некоторое время, в будущем он грозил аукнуться китайцам немалыми проблемами, ведь именно данные части составляли становый хребет защитников пусть не главной, но важнейшей базы Бэйянского флота.

На максимально доступных обоим китайским броненосцам и большей части транспортов девяти узлах эскадра общим числом в двадцать шесть вымпелов без каких-либо происшествий дошла до Люйшунькоу, где транспорты в течение дня приняли на борт около пяти тысяч солдат, после чего опять же на ночь глядя и все с той же скоростью взяли курс к Такушаню. В течение всего времени, что понадобились флоту на путь, «Полярный лис» совместно с «Цзо-И», как самые лучшие ходоки во флоте, использовались в качестве разведчиков, постоянно убегая вперед или патрулируя на востоке, откуда мог показаться японский флот, занимающийся в данный момент тем же самым – сопровождением транспортов с войсками. Но все опасения адмирала Дина оказались напрасны, и еще засветло 16 сентября транспорты в сопровождении наиболее низкосидящих кораблей флота потихоньку потянулись к устью реки Ялу, но высадку войск начали лишь утром следующего дня. Остальные же корабли были вынуждены встать на якорь примерно в десяти милях от побережья, из-за наличия огромного количества мелей и банок, коими изобиловали как побережье Кореи, так и Ляодунского полуострова.

Первоначально «Полярного лиса» с его новейшими скорострельными орудиями и сравнительно небольшой осадкой тоже хотели выделить в прикрытие десантной операции, но Иениш смог убедить адмирала в куда большей пользе от его небольшого корабля в качестве разведчика, готового в любой момент сорваться с места, покажись на горизонте дым. Правда, «Цзо-И» все же пришлось отпустить, но с наказом лейтенанту Вану мгновенно идти на соединение с минным крейсером в случае появления японцев.

Возможность проявить себя у русского экипажа появилась весьма скоро. В 10 утра 17 сентября 1894 года поднимавшиеся на юге из-за горизонта многочисленные дымы были замечены на китайских кораблях, которые принялись немедленно разводить пары и готовиться сниматься с якорей. Помимо японцев появляться у этих берегов в таком количестве было попросту некому, потому адмирал Дин не стал дожидаться данных разведки, отдавая приказ о приготовлении к бою.

На стоящем наготове минном крейсере смогли дать ход уже через три минуты после обнаружения дымов, как только был выбран якорь. Но поскольку под парами поддерживали только два котла носовой кочегарки, «Полярный лис» мог дать не более десяти узлов и то исключительно благодаря хорошей погоде. Легкий восточный ветер и едва заметная рябь на воде никак не влияли на корабль водоизмещением в 700 тонн. Вот только ожидать скорого прибытия ведомого не приходилось. Мало того что миноносец находился в десяти милях от крейсера, так еще его единственный котел не позволял поддерживать небольшой корабль в постоянной боевой готовности, а потому требовалось немало времени на получение пара, достаточного для трогания всех его 89 тонн с места.

Примерно через час на горизонте начали прорисовываться многочисленные силуэты японских крейсеров. Имея к этому моменту ход в 16 узлов и продолжая потихоньку набирать скорость, минный крейсер отвернул западнее, чтобы не оказаться прижатым к берегу, и, оставаясь вне пределов досягаемости орудий, прошел вдоль всей линии японской кильватерной колонны.

– Сколько всего насчитали, Николай Николаевич? – обратился к своему старшему офицеру Иениш.

– Восемь крейсеров. Два старых броненосных корабля. Гражданское судно, которое может быть как вспомогательным крейсером, так и плавучим госпиталем или транспортом снабжения. И что-то вроде минного крейсера или канонерской лодки, точно не разглядеть. Все держат скорость в семь-восемь узлов.

– Что же, давайте постараемся определиться с составом колонны, и можем возвращаться. И так понятно, что японцы притащили сюда все свои современные крейсера, но даже информация об их месте в строю может быть весьма полезна для адмирала Дина.

– Слушаюсь, – не стал выражать своего скепсиса по поводу полезности подобной информации для адмирала, не сподобившегося за все время их нахождения в Вэйхайвэе провести ни одного совместного маневрирования, Протопопов и, вновь подняв к глазам бинокль, принялся обсуждать со стоящим рядом Лушковым отличительные черты первого в японской колонне крейсера.

Отогнать наглого разведчика никто не пытался, и все полтора часа, пока на севере вслед за черной дымкой, поднимавшейся в небеса из десятков дымовых труб, не появились едва различимые черточки китайских кораблей, «Полярный лис» нервировал своим видом японских моряков. Информация о русских «добровольцах», что встали под китайские знамена вместе со своим небольшим минным крейсером, уже успела просочиться и вызывала в среде военно-морских офицеров Страны восходящего солнца намного большие опасения, чем все китайские корабли Южного флота, вместе взятые, из числа оказавшихся в составе Бэйянского флота. Все же у русских имелась богатейшая история морских сражений и в особенности применения миноносных кораблей во время последней войны с Османской империей. Не добавляла оптимизма и информация о команде этого небольшого корабля, все без исключения офицеры которого последним местом службы имели учебные артиллерийские или минные отряды Балтийского флота, являвшиеся кузницей кадров всего Российского Императорского флота.

Прибавив ход до восемнадцати узлов, «Полярный лис» довольно быстро оторвался от японской кильватерной колонны и уже спустя полчаса поравнялся с флагманским броненосцем адмирала Дина. С него тут же ратьером и флажными сигналами принялись передавать добытую информацию о составе и строе японского флота.

Окидывая взглядом «Динъюань», Иван лишь хмыкнул. Если бы броненосец можно было сравнить с каменным рыцарским замком времен средневековья, то китайцы умудрились перестроить свои бронированные корабли из завораживающих древних твердынь в функциональные заставы времен войн конца XX – начала XXI века. Все лишнее дерево, снасти и даже трапы были демонтированы и убраны с борта вместе со шлюпками, за исключением единственной гички. По всей видимости, туда же отправились некогда выступавшие части мостика, срезанные подчистую. Все же, что не было прикрыто солидным броневым поясом, скрывалось за тысячами мешков, заполненных песком или углем, образовавших почти непрерывную стену в четыре фута вышиной и три фута толщиной вдоль бортов броненосца. Не менее надежно такими же мешками оказались прикрыты кормовые орудия и барбеты главного калибра. Второй китайский броненосец выглядел точно так же. Но что удивительно, более ни один китайский корабль не мог порадовать аналогичными приготовлениями. Лишь сам «Полярный лис», под зубовный скрежет большей части офицеров, по настоянию Ивана обзавелся подобным же украшением вокруг 120-мм орудий и боевой рубки. Он еще планировал завалить мешками с песком всю деревянную палубу, но кулак Иениша, с минуту покачавшийся у его носа, оказался достаточно убедительным доказательством ошибочности подобной идеи.

Закончив с передачей данных и получив в ответ благодарность адмирала, Иениш принял решение скрыться за китайским строем и пойти на соединение со спешащим к нему «Цзо-И». С его небольшим водоизмещением, чисто номинальной броней и всего двумя орудиями среднего калибра в предстоящей артиллерийской свалке делать было абсолютно нечего. Потопить кого-либо своим артиллерийским огнем они вряд ли могли, а вот сами нахвататься снарядов имели неплохие шансы. Тем более что многого им и не требовалось. А вот для добивания миной сильно поврежденного противника их небольшого отряда в два вымпела должно было хватить с лихвой. Посему, пробежавшись навстречу вытягивающимся из устья реки кораблям и приняв в кильватер миноносец, «Полярный лис» лег на обратный курс, как раз в момент поворота китайской кильватерной колонны «все вдруг» прямо на противника. Оценив изменение в построении, Иениш принял решение держаться в десяти кабельтовых позади китайского флагмана, чтобы одновременно прикрываться наиболее мощными кораблями китайского флота и быть именно там, где кто-нибудь из японцев имел все шансы получить достаточно повреждений, чтобы стать лакомым кусочком для миноносных кораблей.

Впрочем, занять свое место в строю к началу боя они не успели. В 12:30 над «Динъюанем» поднялся заметный даже с расстояния в несколько миль белый столб дыма, и над водами разнесся рев его двенадцатидюймовок. Естественно, попасть первыми же выпущенными с дистанции в 27 кабельтовых снарядами было нереально, но в качестве наглядного объявления о начале сражения залп тяжелых орудий выглядел вполне внушительно. Правда, единственными его жертвами, помимо пары особо неудачливых рыбин, размазанных упавшими в воду снарядами, оказались офицеры самого броненосца во главе со своим адмиралом. Дульные газы, образовавшиеся при выстреле из орудий главного калибра, ударили по мостику, где находился командующий эскадрой в сопровождении ряда офицеров. Все без исключения подвергшиеся подобному воздействию люди помимо ожогов получили контузию и на некоторое время оказались полностью недееспособны, а адмирал и вовсе умудрился упасть, в результате чего потерял сознание, ударившись головой о палубный настил. Все то время, пока адмирала Дина пытались привести в чувство, командование эскадрой был вынужден принять командир броненосца вице-адмирал Лю Бучан, но вскоре это оказалось совершенно неважно. Японские корабли, имея по правому траверзу приближающийся строем фронта китайский флот, подвергали по очереди полным бортовым залпам каждый китайский корабль. Вскоре продольный огонь японской линии, ведшийся из десятков скорострельных орудий среднего калибра, начал приносить первые плоды.

Вырвавшийся вперед «Летучий отряд»[12]12
  Отряд из четырех наиболее быстрых крейсеров японского флота в составе «Иосино», «Такачихо», «Акицусима», «Нанива».


[Закрыть] крейсеров контр-адмирала Цубои Кодзо смог навалиться на правый фланг китайского флота и с дистанции в девять кабельтовых открыл огонь по двум устаревшим и практически небоеспособным крейсерам 3-го ранга «Чаоюн» и «Янвей». По сути являвшиеся результатом развития канонерских лодок, небольшие китайские крейсера оказались в линии по той простой причине, что ставить в нее было более некого. И уж тем более их крупнокалиберные, но немногочисленные и устаревшие на поколение орудия не могли состязаться в скорострельности с имевшимися на вооружении японского флота.

Буквально через десять минут непрерывного обстрела оба небольших крейсера, чьи деревянные надстройки великолепно горели под воздействием лиддитных английских снарядов, объятые пламенем вывалились из линии и постарались отвернуть в сторону корейского берега, немало деморализовав тем самым экипажи ближайших к ним китайских кораблей.

В то же время «Динъюань» и «Чжэньюань» попали под обстрел крейсеров «Хасидате» и «Ицукусима», спроектированных и построенных специально для борьбы с китайскими броненосцами. Не имея достаточных средств для заказа современных броненосцев, способных потягаться с появившимися в китайском флоте, японцы решили сократить отставание своего флота хотя бы путем получения в свои руки орудий, способных играючи пробить броню китайских кораблей. В результате на свет появились три относительно небольших крейсера водоизмещением 4000 тонн, каждый из которых нес по одному монструозному 320-мм орудию Канэ, не считая скорострелок. Вот только, как впоследствии выяснилось, являвшиеся отдельно друг от друга весьма неплохими боевыми системами, небольшой крейсер и тяжелое орудие, соединенные вместе, превращались даже не в посредственность, а очередной провальный проект, которых, впрочем, хватало в любом флоте стран мира. Слишком нестабильной платформой оказался крейсер для подобного орудия, и потому за все годы своей службы ни одно из них так и не смогло похвастаться задокументированным фактом поражения противника хоть одним снарядом. И только 120-мм орудия, установленные на этих крейсерах, смогли внести свою лепту в разыгравшуюся битву. Вскоре после начала сражения японский снаряд разбил на «Динъюане» боевой марс, перебив сигнальщиков, и руководство китайской эскадрой с флагманского корабля стало полностью невозможным.

Вот только за удачные действия своих современных собратьев по флоту пришлось расплачиваться японским ветеранам. Самые медленные корабли, взятые с собой больше для массовки, нежели для непосредственного участия в бою, вице-адмирал Ито вполне обоснованно поставил в конец колонны, и так же, как несколькими минутами ранее наиболее старые корабли китайского флота попали под обстрел самых мощных японских крейсеров, все они оказались под прицелами броненосных представителей китайского флота.

Обделив вниманием казематный броненосец «Фусо», оба китайских броненосца вместе с парой крейсеров сосредоточили огонь на старом броненосном корвете «Хиэй» и пытавшемся укрыться за ним и убежавшим вперед «Хасидате» штабном судне «Сайкё-мару». Дистанция, сократившаяся до семи кабельтовых, позволяла вести огонь практически прямой наводкой, и лишь небольшая скорострельность орудий главного калибра китайских броненосцев, делавших один выстрел в пять минут, позволила «Хиэй» пережить сближение. Тем не менее получив десяток попаданий из шестидюймовок, старый композитный[13]13
  Композитный – корабль или судно со стальным/железным набором и деревянной обшивкой корпуса.


[Закрыть] корвет, на котором уже начинал разгораться пожар, оказался на грани гибели. Оценив незавидное положение, в которое попал его корабль, капитан 2-го ранга Сакурай Кикуноджо понял, что, продолжая двигаться вслед за мателотом, непременно подставит «Хиэй» под далеко не один залп сильнейших кораблей китайского флота и потому принял безумное с первого взгляда, но единственно верное в сложившейся ситуации решение. Приняв на семь румбов вправо, он повел свой корабль прямо в лоб накатывающему, подобно паровому катку, флагману китайского флота. Причем поворот оказался осуществлен как нельзя вовремя, и пущенные броненосцами с трех кабельтовых самоходные мины, никого не поразив, навсегда упокоились в водах Желтого моря. Однако на этом удача броненосного корвета закончилась. Пять минут, что требовались китайским артиллеристам на перезарядку орудий главного калибра их броненосцев, истекли до того, как «Хиэй» смог проскочить в непростреливаемый сектор. Вдобавок на сей раз артиллеристы «Динъюаня» скрепя сердце зарядили два из двадцати пяти имевшихся на борту фугасных снаряда.

Целой цепью разрывов вздулся правый борт броненосного корвета, после того как два крупнокалиберных снаряда разорвались в его нутре. Первый, окончив свое существование вблизи кают-компании, оставил офицеров корвета без места сбора и отдыха, заодно хорошенько проредив их каюты и личные вещи. Это повреждение оказалось донельзя обидным, но не смертельным, хоть и добавило работы пожарной партии. А вот второй снаряд, мгновением позже легко проломив небронированный деревянный борт, разорвался на палубе, вызвав детонацию и возгорание сложенных у ближайшего 150-мм орудия пороховых зарядов и снарядов. На несколько секунд вся центральная часть семидесятиметрового корабля скрылась в клубах черно-серого дыма и целого клубка огненных языков.

Посчитав подобное повреждение критическим и заранее похоронив получившего увесистый удар противника, оба броненосца при поддержке крейсеров сосредоточили огонь на пытающимся удрать штабном судне, дав команде «Хиэй» столь необходимую передышку. Более четверти экипажа корвета выбыли из строя в результате этих двух попаданий. Еще столько же, по большей части отдыхающая смена кочегаров и марсовые, оказались задействованы на тушении разгорающегося пожара. Вот только передышка оказалась совсем недолгой. Не прошло и пары минут, как носовую часть активно горящего корвета сотряс очередной взрыв, а затем еще один и еще один, выведший из строя носовое 170-мм орудие и вызвавший очередной пожар.

На открытом мостике «Полярного лиса» за завязкой сражения, можно сказать из первых рядов, наблюдали Иениш с Протопоповым, отмечая мельчайшие ошибки и недочеты в действиях как обоих флотов, так и каждого отдельного корабля. Оба прекрасно рассмотрели, как два японских крейсерских отряда, по четыре вымпела каждый, одного за другим буквально раздавили правофланговые легкие крейсера китайцев, обратив их в бегство, после чего принялись последовательно поворачивать навстречу опаздывающим к сражению китайским кораблям, прикрывавшим транспорты непосредственно у берега. Их минный крейсер с держащимся за кормой миноносцем, проскочившие на восемнадцати узлах примерно в двадцати пяти кабельтовых перед носом головного «Иосино», лишь проводили парой десятков неприцельных выстрелов, после чего, по всей видимости, решили не тратить снаряды на быстрого, небольшого да к тому же удаляющегося противника. Куда больше японцев интересовал небольшой броненосец береговой обороны «Пинъюань», вслед за которым тянулись «Гуанбин» и «Фулун», не решившиеся в одиночку идти на соединение с главными силами флота.

Впрочем, увидев, кто именно нацелился на их перехват, вся тройка китайских кораблей предпочла сменить курс и, оставаясь на мелководье, отвернула на восток. В результате охота на подобную добычу была признана контр-адмиралом Цубои абсолютно непродуктивной ввиду немалой опасности сесть на мель и сильного отрыва четырех его крейсеров от остального флота. Только этот факт и спас не способных ни убежать, ни отбиться от «Летучего отряда» китайских тихоходов. Но свое дело они все же сделали – того времени, что потребовалось быстроходным японским крейсерам на маневрирование, оказалось более чем достаточно, чтобы экипажи двух небольших миноносных кораблей продемонстрировали, как именно следует применять самоходные мины.

Оставив за кормой по правому борту фонтаны воды, поднятые упавшими с большим недолетом японскими снарядами, и убедившись, что преследовать их никто не собирается, Иениш скорректировал курс так, чтобы выйти в корму своему флагману, над которым раз за разом поднимались тучи дыма, гари и песка от многочисленных попаданий снарядов японских скорострельных орудий. И сделал он это вовсе не для того, чтобы помочь китайцам огнем своих немногочисленных орудий, а по той простой причине, что второй японский отряд более тихоходных кораблей уже заканчивал проход мимо китайских броненосцев, и потому вскоре там обещало стать более-менее спокойно, хотя бы на некоторое время.