Текст книги "Скиталец. Гений"

Глава 21
Пират

Пластилиновая статуэтка готова.

Получено 12 очков опыта к навыку «Художник-0» – 0/4000.

Внимание! Курс «Художественной школы» завершен.

Получена новая ступень «Наука».

Текущая ступень – «Наука-1».

Получена новая ступень «Художник-1» – 0/4000.

Получено 12 очков опыта – 12/16000.

Получено 1 очко свободного опыта – 4651.

Ну наконец-то. Лед тронулся, господа присяжные заседатели. Н-да. Все же совмещать обязанности баталера с усиленной прокачкой опыта – не такое уж и простое дело, как могло показаться изначально. К тому же боцман и не думал делать послаблений. Прямо спросил, как у Бориса с боевыми умениями. Стрельбой остался доволен. Несмотря на первую ступень, новичок выдавал результаты на зависть вторым. А вот что касается рукопашной, тут был полный швах.

Восполняя пробел в подготовке, боцман гонял своего непосредственного подчиненного, что говорится, и в хвост и в гриву. Да еще и в каждом порту вовлекал в потасовки моряков. Что способствовало росту «Уличной драки» и «Приемов самообороны», но ввиду того, что они не взяли еще и первую ступень, так и не привело к появлению нового умения «Кабацкая драка». Было, оказывается, и такое.

Объяснение подобного подхода со стороны боцмана звучало вполне логично. Их корабль ходит через океан и по морям. Как ни сотрясают воздух политики разного пошиба, пиратов они так и не извели. А все потому, что есть полезные и бесполезные разбойники. Что практически и не скрывается. Каперские патенты в мирное время, конечно, никто не выдает. Но это не значит, что лиходеи сидят по портам и глушат горькую. Так что нужно быть готовым к тому, что придется драться за свою жизнь. А дело это такое: не сумел постоять за себя – подвел и товарищей.

Вот и пришлось совмещать обязанности баталера, занятия по боевой подготовке и самостоятельное изучение курса «Художественной школы», который теперь наконец был позади. Впереди же курс «Художественного училища». Н-да. И опять без перекосов никуда. Ну и без избыточного опыта, чтоб ему.

Ступень – 3;

опыт – 12/16000;

свободный опыт – 4651;

избыточный опыт – 36294;

свободные очки характеристик – 0;

Сила – 1,22;

Ловкость – 1,21;

Выносливость – 1,25;

Интеллект – 1,2;

Харизма – 1,05;

Умения – 10;

(навыки – 1);

(умения – 5).

Была мысль на эскизах догнать свободный опыт до обмена на очко характеристик. Но по здравом размышлении он ее отринул. Сегодня даже при его занятости получается зарабатывать в среднем по три сотни очков в день. Причем по мере освоения навыка и сопутствующих умений в копилочку капает уже по двенадцать очков.

Небывалый рост. Все же дар – более чем серьезное подспорье в учебе. Конечно, в день Борис тратит на рисование времени чуть ли не вчетверо против обычной школы. Но все одно двухгодичный курс за месяц с небольшим – это что-то с чем-то. Поначалу теория давалась тяжко, но потом положение выправилось. Борис стал многое понимать на интуитивном уровне, теория же, изложенная в самоучителе, являлась скорее спусковым механизмом.

– Боря! – после стука в дверь послышался голос одного из юнг.

Этих ребяток на корабле целых четверо. Офицеры «Тюльпана» – те еще снобы. Вот и набрали дармовую прислугу по одному на каждого. Мальчишки служат фактически за еду. Но господам нужно отдать должное, занятия с ребятами они проводят регулярно и учат на совесть.

Впрочем, сказывается вовсе не их желание отплатить мальцам за их труд. Юнги – обычная практика на всех флотах и кораблях. Вот не знал Борис ни одного, где бы их не было. Небольшие пароходики типа «Стрижа» не в счет. Хотя они и там бывают. Но тут уж исключительно взрослые не по годам прагматики, четко понимающие, чего хотят от жизни. В основе же своей мальчишки бредят морем.

Берут не всех подряд, а только тех, у кого Суть позволяет поступить в гимназию. Какой толк вкладываться в бездарность? Ребят с высокой Разумностью, родители которых не способны потянуть дальнейшую учебу, хватает. Вот и отдают чад в обучение на корабли или мальчишки сами уходят, когда исполняется шестнадцать.

Была еще одна категория, резко отличающаяся от юнг. Младшие матросы, кузница кадров нижних чинов и унтеров. Жили они на тех же птичьих правах, разве только шпынял их рядовой и унтерский состав. Ну и обучали, а то как же. Только специальность им присваивали сами капитаны.

Юнги же по мере обучения предстают перед аттестационной комиссией и держат экзамен. Как уже говорилось, придираются к ним серьезно. А потому и подготовка должна быть качественной. Ни одному капитану не захочется услышать в собрании или на приеме язвительное замечание относительно непутевого юнги, которому не посчастливилось обзавестись достойным наставником. Так что офицеры и тут заботятся в первую очередь о себе. О собственном престиже.

В ответ же юнги, по сути, являются их прислугой. Ухаживают за их формой, поддерживают чистоту в каютах, прислуживают во время приема пищи.

Пареньки зачастую бывают на посылках даже у обычных матросов. В обмен те учат их тому, что знают сами. Наряду с младшими матросами берут их с собой на попойки в портовые кабаки, бывает и девочку оплачивают. Своих-то денег у них нет. Если только какая копейка перепадет от щедрот офицеров. Но это хорошо как рубля три в месяц, а то и меньше.

Впрочем, ввиду идущего семимильными шагами научно-технического прогресса ситуация меняется. Техника все сложнее. Требования к подготовке нижних чинов все выше. Так что в области подготовки кадров скоро придется что-то менять. Отказываться от системы наставничества и переходить к обучению в профильных училищах.

– Чего тебе, Артем? – прибрав принадлежности, открыл дверь Борис.

– Виталий Родионович велели сменить постельное белье, – тряхнув узлом в руках, пояснил паренек.

Шестнадцать лет. В юнгах уже два года. Хваткий и умный. Этот точно в капитаны выбьется. Кстати, хорошо, что этих ребят по одному на каждого офицера. Борису проще держаться от их благородий в стороне. А то еще полезут взглянуть на его Суть и неприятно удивятся, обнаружив отсутствие доступа.

Разумеется, боцман представил парнишку капитану, и тот видел его характеристики. Но с тех пор они претерпели серьезные изменения, и повторного обследования лучше бы избежать. Что, в общем-то, несложно, пока не мозолишь глаза. Так-то он человек боцмана, находится в его непосредственном подчинении. Елисей же Макарович пользуется полным доверием начальства, а потому и до его баталера никому нет дела.

Как правило, на боевых кораблях все иначе. И баталер там фигура куда как значимая и утверждается командиром. Да еще и специальные курсы проходит. Но то военный флот. На гражданских судах все проще. Да и офицерский состав меньше. Вот и скидывают эту работу на плечи боцмана. Разумеется, если тот заслуживает доверия. Хм. Вообще-то других на этой должности и не держат.

– Заходи, – пригласил паренька в баталерку Борис.

Развернул и осмотрел белье на целостность и соответствие. После чего отправил в мешок для стирки. Корабль у них, конечно, не военный, но людей от этого не меньше. Пассажиров так же следует обеспечить постельным бельем. Забот у баталера хватает. И пока судно стоит в порту, нужно успеть обернуться и договориться с прачечной. Поэтому, чтобы иметь возможность сосредоточиться на основной задаче, поставленной перед собой, Рудакову приходилось крутиться как белке в колесе.

Хм. Вообще-то уже Измайлов. И лучше бы привыкать к новой фамилии и отчеству. А то мало ли как подставиться можно. Хотелось бы ходить под своим прежним именем. Но, во-первых, его и вернуть можно, когда окрепнет. А во-вторых, не так уж и важно, под какой ты фамилией. Главное – это суть. А она в нем прежняя, из той, прошлой, жизни.

В этот момент раздался сигнал тревоги. Рында заливалась беспокойными переливами малинового звона, добирающимся до каждого уголка корабля. Борис на автомате выхватил из кармашка часы. До обычной учебной тревоги еще бог знает сколько. Не к добру.

Юнга сорвался с места занимать свой пост по боевому расписанию. Измайлов – да, именно Измайлов – набросил плечевую систему с двумя «бульдогами» в подмышечных кобурах. Подхватил спасательный жилет и рванул в оружейную комнату.

Помимо всего прочего, баталер отвечает еще и за нее. Выдача оружия команде, содержание его в чистом виде. Не в смысле что он чистил стволы. Но должен был контролировать, чтобы матросы следили за своим оружием. Впрочем, весь излишек и офицерское оружие были на нем.

Покончив с выдачей, подхватил штатную берданку с патронной сумкой и поспешил на палубу. Его место у кормового орудия, где он значился по боевому расчету.

– Что тут, Глеб? – подбежав к орудию, поинтересовался Борис у палубного матроса, выполнявшего обязанности наводчика.

Была у Измайлова мысль, что он управится лучше. Но, как говорится, пусть каждый занимается своим делом. Выпячиваться и привлекать к себе внимание в его планы не входило.

– Во-он вишь паруса?

– Ну? – вставляя винтовку в зажим на фальшборте, дабы не мешала при работе у орудия, кивнул Борис.

Это на военных кораблях не спешат вооружать экипаж стрелковкой. Там все решает калибр. У торгового флота своя изюминка. Пираты сначала всячески стараются уменьшить число обороняющихся, после чего идут на абордаж. А тогда уж бегать в оружейку некогда. Будь готов принять бой там, где стоишь.

– Баранки гну. А дым из трубы видишь? – продолжал указывать наводчик.

– Ага. Теперь вижу.

– Ну и куда он так торопится, что паруса марает?

Дело не в чистоте парусов. Копоть смоют дожди и шторма. Просто суда, имеющие смешанное парусно-машинное вооружение, при благоприятном ветре предпочитали не использовать машину. Уж больно скромные объемы у их угольных ям.

– Думаешь, пират? – поинтересовался Борис.

– Думаю, что он выжимает из своего хода все, что можно. А это не к добру.

Подобные корабли все еще широко используются. В основном гражданскими. Хотя есть и страны, где основу военно-морских сил составляют деревянные корабли со смешанным движителем. Чего не скажешь о развитых государствах. Англия, Соединенные Архипелаги Америки, Франция, Германия, Австрия. У этих государств деревянных кораблей уже нет. Последние распродали лет пять назад.

Но особенно популярны такие гибриды у пиратов. Этим ребятам нужна как автономность, так и скорость. Поэтому в основном они используют яхты. Причем нередко серьезно вооруженные. И вот этот преследователь вполне может оказаться морским разбойником.

Н-да. Не помешал бы мощный бинокль или подзорная труба. Уж очень хотелось осмотреть догоняющее судно. Но штука эта дорогая. Обычному матросу копить на нее несколько месяцев. В груди пробежал неприятный холодок. Осмотрелся вокруг.

Н-да. А вот пассажиры особого страха не испытывают. Наоборот, им любопытно. Враз оккупировали верхнюю палубу, а кому не досталось места, стоят на нижней, игнорируя призывы стюардов укрыться от греха подальше.

Это однозначно не миноносец. На нем вполне могут оказаться и куда более солидные пушки, которым цитадель, предназначенная для пассажиров, не преграда. Хотя-а-а… Разбойники в основном пользуют орудия старого образца. Причем исключительно гранаты, начиненные черным порохом. Им ведь не топить корабль, а грабить. Пассажиры и вовсе нужны живые и здоровые. За мертвого выкуп не получить.

Капитан «Тюльпана», Волков Игнат Владиславович, решил отвернуть в сторону. Потерянное время они компенсируют. Зато этот маневр позволит выяснить намерения неизвестного. Выяснили. Преследователь сменил курс, выходя им на пересечку. Теперь ветер был неблагоприятным, и команда пирата поспешила свернуть паруса. Но никаких сомнений: там и машина выдаст куда больше их сухогруза, максимальная скорость которого составляла девять узлов.

– Ну вот все и понятно, братцы. Готовимся к бою, – опуская бинокль, подытожил лейтенант Чичканов.

При этих словах Борис нервно сглотнул и повел плечами. То ли готовясь к драке, то ли разгоняя холодок, засевший под ложечкой и пронизывающий до самого позвоночника. Страшно, это факт. Но в то же время присутствует какая-то юношеская бесшабашность и жажда риска. Кто знает, может, уже совсем скоро он забьется от страха в угол. Потому как свистящие пули – это одно, а разрывы снарядов – уже совсем другое.

Убедившись, что это все же пираты, капитан отдал приказ стюардам и матросам действовать более решительно. В процесс разгона стада баранов, сиречь пассажиров, включился старпом. Действовал он сдержанно, но от этого не менее жестко. Поэтому палубы постепенно пустели.

Первый снаряд лег далеко впереди по курсу. Явный приказ остановиться. А также возможность оценить калибр как по звуку выстрела, так и по всплеску. Ничего так. Не меньше ста двадцати миллиметров. По словам лейтенанта, пушка старого образца, уже снятая с вооружения. Но сила грозная. «Тюльпан» – стальной пароход, но ни разу не крейсер, а потому не имеет брони. Вообще никакой. Так что им и этого достанет с лихвой.

– Заряжай, братцы! Глеб, наводи на нос. Возвышение – двенадцать градусов. Упреждение – ноль, – распорядился Чичканов и посмотрел в сторону капитанского мостика.

Волков, изучавший пирата в мощный бинокль, оторвался от этого занятия и отдал приказ матросу, стоявшему у рынды. Сдвоенный удар, в данной ситуации отдающий приказ об открытии огня.

Ни о каком управлении огнем на гражданских судах и слыхом не слыхивали. Каждый командир расчета вел стрельбу на свое усмотрение. Без дальномеров, основываясь только на собственном глазомере и таблицах стрельбы. Борис разбирался в этом мало, а вернее, вообще не разбирался. Единственное, в чем был уверен, – при должной практике обращения с этим орудием он выдал бы результат куда лучше, чем заброшенный Глебом снаряд в ту степь.

Носовое орудие отстрелялось не лучше. А вот пираты оказались точнее. Сразу взяли цель под накрытие. Два всплеска в непосредственной близости от борта парохода однозначно указывали на то, что наводчики разбойника знают свое дело туго. Не попали первым залпом – попадут вторым, третьим.

Итак, яхта в деревянном корпусе. Скорость под машиной – не менее тринадцати узлов. По два орудия на борт, расположенные на верхней палубе. Скорострельность пониже, чем у их семидесятишестимиллиметровок с унитарными снарядами. Зато стволы однозначно нарезные и более опытные канониры.

Чичканов сделал выводы из первого выстрела и внес поправки в прицел. Наводчик в точности выполнил его распоряжение, и следующий снаряд лег уже рядом с целью. Правда, все одно обошлось лишь безрезультатным всплеском. Та же ситуация и с носовым орудием.

Пираты не стал приближаться к своей жертве, подставляясь под огонь. Скорее всего решили сначала обезопасить себя от артиллерии противника. И надо заметить, получалось это у них не в пример лучше. К тому же вдобавок к опытности их наводчиков «Тюльпан» представлял собой куда лучшую мишень, чем преследующая его яхта. Так что уже вторым залпом разбойники добились попадания.

Снаряд рванул ближе к корме, затянув палубу едким пороховым дымом. Борис, как раз вгонявший в казенник очередной снаряд, услышал, как мимо прошелестел осколок. Кто знает, не нагнись он, может, прилетело бы и ему. А так, слава богу, никого не задело.

В результате следующего попадания на борту возник пожар. К месту возгорания тут же устремилась пожарная команда. Откуда-то из утробы корабля послышались женские крики, полные ужаса. Там наверняка началась паника. Оставалось только надеяться, что мужчины сохранят самообладание и успокоят дамочек.

Команда тут помочь ничем не могла. Загнав пассажиров в цитадели, моряки все силы бросили на борьбу с пиратами. Два орудийных расчета, противоабордажная, она же пожарная, команда, мостик, машина и кочегарка.

Борис толком так и не понял, что именно случилось. «Тюльпану» досталось еще четыре попадания. Палубу огласили болезненные крики. А потом что-то тупо толкнуло его в живот, тут же превратившийся в тугой сгусток боли, заполнивший все его сознание. Взгляд затянуло мутной поволокой, и он завыл на одной протяжной, заунывной ноте. Никаких сомнений в том, что это конец.

– Минутку, Виталий Родионович. Я сейчас, – склоняясь рядом с раненым лейтенантом, произнес судовой фельдшер.

– Что тут, Ростислав Миронович? – поинтересовался у фельдшера возникший рядом боцман.

Палуба вокруг орудия залита кровью. Двое трясут головой, пытаясь восстановить слух. Трое заходятся криком. Одному из них оторвало руку. Двое лежат недвижимые. Уж больно удачно попал снаряд, разом разметав прислугу.

Борис слабо отдавал себе отчет в происходящем. С болью он отчасти смирился. Или на громкие стенания просто не осталось сил. Свернувшись калачиком, он подвывал с всхлипами да заливался слезами. Больно! Ч-черт, как же больно! Настолько, что мысль о смерти уже не казалась столь уж ужасной. Лишь бы все это закончилось.

– А ты не видишь, что творится? – вопросом на вопрос ответил боцману судовой фельдшер, пристраивая рядом с Чичкановым коробку с артефактом «Аптечка».

– Ростислав Миронович, поднимай этого, – осмотрев орудие и указав на Бориса, потребовал боцман.

– Я должен в первую очередь проявлять заботу об офицерах. В артефакте заряда осталось только на одно лечение.

– Вколи Виталию Родионовичу морфий. Бог даст, дотянет до порта, а там помогут местные эскулапы.

– Он может и не дожить.

– Значит, возродится. Измайлов нам сейчас нужен куда больше. Наводчик он.

– Какой же он наводчик? И вообще, я обязан…

– Ростислав Миронович, делай, как говорю. Тот грех на мне будет, – взводя курок револьвера, потребовал боцман.

Борис уже смирился с тем, что умрет. Лишь хотел, чтобы это случилось как можно быстрее. И вдруг почувствовал пробежавшую по телу теплую волну. Причем настолько приятную, что она едва не вырвала из него стон. На этот раз сладостный. Мутная пелена перед взором исчезла, как будто ее и не было. Тут же вернулся слух, в который буквально ворвался очередной взрыв и крик раненых.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Елисей Макарович. Иначе оба пойдем под суд за оставление без помощи офицера.

– Мы его без помощи не оставляем, – возразил боцман. – Боря, ты как?

– П-порядок, – ответил ошеломленный парень.

– Давай к орудию за наводчика. Братцы, уноси раненых. Поторапливайтесь. Ну что, паря. Тарасыч говорил, что ты с винтовкой чудеса творишь. Носовое орудие разбили. Осталось только это. Толку от нашего Чичканова чуть да маленько. Начнется абордаж – не сдюжим.

– Но у меня нет умения.

– А это уже не важно. Сдюжим – бог даст, все будет ладно. Не сдюжим – даже если выживем, пойдем под суд за то, что бросили офицера.

– Я все понял.

– Вот и молодца.

Борис встал к орудию, прильнув к механическому прицелу. Ни о какой оптике тут речи не шло. Ее даже на флотах еще не было.

– Снаряд!

Сыто клацнул затвор. Выстрел! Не сказать, что совсем уж не в ту степь. Но это и не имеет значения.

Доступна новая ветка «Пушки».

Получено новое умение «Наводчик-0».

Умение «Наводчик-0» – 0/2000.

О как! Вообще ничего не упало. А ведь помнится, за выстрел из берданки сразу пошло очко. Хотя тогда он вроде как стрелял до начала боя. Может, причина в том, что сейчас драка уже в разгаре? Ладно. Все вопросы на потом. Сейчас же… Влил весь свободный опыт в «Наводчика», перескочив на первую ступень и подняв ее разом на две трети. Вот теперь порядок.

– Снаряд!

– В стволе! – без энтузиазма отозвался приставленный боцманом заряжающий.

Выстрел! Вновь лег мимо цели и с явным недолетом. Ни о каких таблицах и речи нет. Они были в планшете у лейтенанта, который унесли вместе с ним. Да даже если бы и были, толку от них никакого. Тут ведь нужно определять дистанцию. Чего Борис делать не умеет. Зато он может на интуитивном уровне видеть перспективу и довольно точно вводить поправки на глазок.

Следующий снаряд в стволе. Выстрел! Перелет. Когда-то он слышал выражение «вилка». Наверное, в кино. Или читал в книге какой. Но не в армии, это точно. Уменьшил угол возвышения ствола. Выстрел! Снова мимо. Но уже под бортом. Выстрел!

Порядок. Белое облачко порохового дыма возникло на палубе яхты. Еще выстрел. Еще. И снова. Снаряды как заговоренные летели точно в цель. Пираты успели сделать всего один залп, после чего их орудия окончательно замолчали. Прислугу ли побило или виной тому разгорающийся пожар, Борис не знал. Он просто вколачивал в преследователя один снаряд за другим. И пока не поступила команда прекратить огонь, успел набросать с десяток.

Разбойники поотстали. Отвалив в сторону, они уходили от зубатой добычи на всех парах, при этом прилагая все усилия, чтобы справиться с пожаром.

Морской бой завершен.

Общий опыт экипажа – 4025; 74 доли.

Получено 54 очка опыта к умению «Наводчик-1» – 2742/4000.

Получено 54 очка опыта – 4759/16000.

Получено 3 очка свободного опыта – 3.

О как щедро, раскудрить твою в качель! То есть его тут сейчас чуть было не грохнули, а ему от души отсыпали, как будто он отстоял смену в кочегарке или провел сутки в плавании в качестве баталера. Интересно, на чем военные моряки вообще зарабатывают опыт? Да в лоб из револьвера закатать какому урке или собаке – и то почти вдвое больше выйдет.

Что-то Борис недопонимает. Надо бы разобраться со всей этой арифметикой. Раньше-то ему на это было как-то плевать. Ну баталер и баталер. Капало по пятьдесят очков за сутки перехода, только и всего. Как выяснилось, вопрос требует более вдумчивого подхода.