Текст книги "Скиталец. Гений"

Глава 11
Неожиданный поворот

Ч-черт! Эдак и с ума можно сойти, если над каждой картинкой так-то мучиться. Опять кисточка вылезла за пределы черты и мазнула зеленым по красному. Да что же он, совсем косорукий, что ли! С другой стороны, ощущения – точь-в-точь как с тем патроном к берданке. Так у того хотя бы габариты были побольше и масса не чета этой тоненькой кисточке.

Опять же с оружием он раньше плохо ли, хорошо, но обращаться умел. А вот кисточка… Ну-у, в рамках школьной программы. И вообще, когда это было. Конечно, бонусы от его таланта должны сказать свое веское слово, и обучение рисованию даваться ему будет гораздо легче, чем кому другому. Только это вовсе не исключает систематическую работу, чтобы в совершенстве овладеть кистью и всем остальным.

Поймал себя на том, что от старания даже кончик языка высунул. Закрыл рот, втянув слюни, и воровато осмотрелся, словно и не он запер каюту, прежде чем приступить к уроку. Тихо матернулся и вернулся к прерванному занятию. Ч-черт, как все же тяжко идет.

Наконец закончил. Четыре кляксы. Наползание красок друг на друга как за здравствуй. Даже не хочется считать, сколько огрехов. Ну и результат. М-мать!

Получено новое умение «Акварель-0».

Получено 3 очка опыта к умению «Акварель-0» – 3/2000.

Получено новое умение «Художественная кисть 0».

Получено 3 очка опыта к умению «Художественная кисть 0» – 3/2000.

Получено 3 очка опыта – 274/8000.

Получено 3 очка свободного опыта – 1539.

Итак, что на выходе? Избыточный опыт копить перестал, как и зарабатывать на «Художника». Это как понимать? Пока рисовал наброски мелком и карандашом, капало напрямую к навыку. И да, они отдельными умениями не шли. Теперь же нате и распишитесь. Открылось два умения, и опыт набавляется туда. Причем в равных долях на оба и по столько же на рост ступени и в свободный опыт.

Ладно. Можно предположить, что рисование мелком и карандашом ему предоставили как стартовый набор. Или уже прокачанные до первой ступени. Ведь даже он замечает, как постепенно прогрессирует. Только прибавки от этого никакой. От слова «совсем». Пять очков за мелок. Карандаш не проверял, но наверняка на изначальном уровне. Разбираться в хитросплетениях Системы бесполезно. Все равно ничего не разберет. Может, если бы он был игроком в прежней жизни, то и смог бы хоть что-то понять, сейчас же… Идет все лесом. Проще принять как оно есть.

Но это все ерунда по сравнению с тем, что за рисунок мелком он получал гарантированный опыт спустя пять минут. Полчаса – это порядка тридцати очков. Над этой раскраской он корпел столько же. Признаться, думал, что вот сейчас разом снимет хотя бы с полсотни. Гений он или погулять вышел? До ветру он вышел! М-мать!

Спокойно. Можно, конечно, грызть кактус и упорно зарабатывать свободный опыт, качать ступень и откладывать избыточные очки на будущий сенокос, если таковой когда-нибудь подвернется. Вот нет желания светиться перед характерниками. Разве что найдется какой независимый. Хотя Рудаков о таких пока только слышал, что они вроде как есть.

Разумеется, он может расти и дальше. Система предоставляет шанс всем без исключения. Все зависит от упорства. Очень скоро он получит третью ступень развития и упрется в свой потолок, пока не закроет первую ступень Науки. В этот момент у него появится возможность приобрести свободные очки характеристик, или надбавок, как их называют местные. Первое очко стоит две тысячи свободного опыта, второе – четыре и каждое последующее – на две тысячи больше.

С получением второй ступени Науки у него получится вырасти до пятой общего развития и получить первое возрождение. Но тут он опять упрется в потолок по Интеллекту, потому что его значение должно составлять одну и четыре десятых, и ему не будет хватать шести очков. То есть на круг вопрос упрется в сорок две тысячи свободного опыта. Он их заработает, никуда не денется. Имея такое-то преимущество перед обычными людьми. Но…

Это каким же нужно быть дебилом, чтобы забивать микроскопом гвозди. В результате все получится. Прибор довольно увесист. И даже очень может быть, что при этом не сломается. Но глупость же!

Поймал себя на том, что с удовольствием уплетает заварное пирожное, и невольно улыбнулся. Перед взором тут же предстал образ юной прелестницы. Вот интересно, кто она такая, что все к ней с таким почтением? Дочка какого-то уважаемого в городе господина? Очень может быть. Ну не боярышня же в самом-то деле. Хотя-а-а… чем черт не шутит, пока Бог спит.

Правда, он понятия не имеет, есть ли вообще у боярина Яковенкова дочь. Как-то неинтересно это ему. Но девица уже сейчас хороша, а вырастет – и вовсе превратится в настоящую красавицу. В такую, что за нее хоть в омут с головой. Образно, конечно. Борис подобных проблем с мозгами у себя не припомнит.

Ну что ж, перекусил, пора и за работу. Да, три очка – это ни о чем, но в перспективе должно получаться больше. Взялся за кисть, в надежде, что та теперь уж не будет казаться инородным предметом. Ага. Размечтался о небесных кренделях. С чего бы это должно полегчать? По мере прогресса изменения в лучшую сторону будут. Но пока об этом и говорить не приходится. А что это значит? Упорство и труд все перетрут. Так что вперед и с песней. В смысле закусив удила.

На раскраску второго рисунка времени ушло столько же. Как и на выходе получился все тот же, более чем скромный результат. Впрочем, справедливости ради, клякс и наползаний цветов у него получилось ничуть не меньше. А может, и больше.

Подобное не больно-то вдохновляет. Даже сомнение взяло, а не стало ли все гораздо хуже, чем было. Ну мало ли, появились другие возможности, а старые ушли в закат. Когда еще он разовьет умение работать с кистью и красками. Отложил в сторону раскраску, вооружился привычной доской, быстро сделал набросок и облегченно вздохнул.

Правда, по ощущениям, Борис все же затратил на него больше времени. Впрочем, почему по ощущениям – так оно фактически и было. Потому что на этот раз он старался особо. И хотя очков получил столько же, он и сам видел, что у него получилось несколько лучше обычного.

С крашеной доски на него смотрело лицо молоденькой девушки. Той самой, что угостила его сладостями. Да-да, именно угостила. И никакое это не подаяние. Просто ей захотелось сделать что-то хорошее. Это вовсе не повод воспринимать ее искренний порыв в штыки.

Полюбовавшись какое-то время, Рудаков уже привычно вооружился влажной ветошью. Однако, занеся руку над доской, остановился, поймав себя на мысли, что не хочет стирать рисунок. Подмигнул изображению, отставил в сторону и вновь взял в руки кисточку. Нужно просто не лениться, заниматься самосовершенствованием – и результат будет. Непременно.

Следующие два часа он просидел над раскраской, дойдя до середины брошюры и получив на выходе в общей сложности восемнадцать очков. Н-да. Результат, мягко говоря, не впечатлял. Но Борис верил, что успех скромный лишь пока. Глупо ведь ожидать немедленного прорыва, едва сделав первый шаг.

Признаться, за раскраску он взялся по двум причинам. Во-первых, это одна из рекомендаций самоучителя для тех, кто не имеет опыта обращения с кистью. Во-вторых, надеялся на то, что на выходе получит больше опыта. К сожалению, ожидания себя не оправдали, но занятие однозначно не бесполезное.

Наконец отложил краски и взял в руки толстый самоучитель. Хватит бессистемных метаний. Пора браться за дело с толком, с чувством, с расстановкой. Итак, урок первый. Необходимые пособия. Альбом для рисования, простой карандаш и какой-нибудь предмет. Ну-у, хотя бы вот это яблоко.

Теоретическая часть влезала в голову туго. Приходилось по нескольку раз перечитывать одно и то же, чтобы разложить по полочкам. Правда, когда дошло до практики, дело пошло куда веселее. Десять минут – и яблоко, выставленное на перевернутую кружку, готово. Штриховка, светотени – все как полагается.

На выходе законные семь очков и испорченный лист бумаги. Мелькнула мысль перейти к рисованию на доске, но Рудаков ее тут же отмел. Нет, дело не в нарисованной девчушке, взирающей на него оттуда с хитрым прищуром. Просто в самоучителе четко указано: карандаш и бумага. А дорого оно или дешево, это уже никого не волнует.

Но главное не это.

Вы приступили к освоению программы «Художественной школы».

Выполнен карандашный рисунок.

Получено 7 очков опыта к предмету «Рисунок» – 7/2000.

Получено 7 очков опыта к предмету «Композиция» – 7/2000.

Получено 7 очков опыта – 298/8000.

Получено 7 очков свободного опыта – 1563.

Так. Раньше выходил «карандашный набросок». Теперь же – «рисунок». Вот интересно, с карандашом осталось так же, как и с мелком, или все-таки изменилось? Конечно, мелок предпочтительней, потому как выгода очевидна и по времени, и с экономической точки зрения. Кстати, работает и с углем. Проверено. Только потом затирать долго.

Ну и учебные предметы пошли. Прямо как во время занятий со шкипером и с машинистом. Признаться, из Рыченкова так себе учитель. Но и Рудаков – ученик не от Бога. Отсюда и на выходе черт знает что. Движется черепашьими темпами. И ведь бросать нельзя. Вот закончит с уроком рисования и возьмется за учебники по общим дисциплинам.

Как следует из введения самоучителя, «Художественная школа» является отдельной ветвью Науки и при соответствующих достижениях позволяет расти и ступеням общего развития. Но Борис не собирается сосредотачиваться на «Художнике». Использовать как средство – да. Но полностью связывать с холстом всю свою жизнь – это уже мимо. Н-да. После последних надбавок стало вроде бы легче, хотя полной уверенности в этом пока нет. Практика идет на раз, с теорией же все еще сплошные мучения.

Вооружился резинкой, вздохнул и начал стирать нарисованное. Как только управился, вновь приступил к рисованию. Причем если в первый раз отнесся к этому наплевательски, можно сказать, нарисовал на скорую руку, то в этот раз приложил старание. И не зря. Не сказать, что выскочившие восемь очков его сильно впечатлили. Но это явный прогресс.

Решил проверить свою догадку относительно карандашного наброска. Только на этот раз стирать ничего не стал, а открыл чистый лист альбома. Прежний он еще использует. Может, и не раз, зависит от того, насколько затрет, ну и от влияния на результат. Но этот – непременно на чистом.

Рисовал особенно долго. Старался без дураков, выкладываясь по полной, все время удерживая перед мысленным взором образ. И его труд был вознагражден. Наносить тени он поостерегся, потому как пока не умел с ними работать. Поэтому это был простой рисунок. Зато сходство с той девчушкой было куда более явственным, чем на рисунке мелом.

Времени и стараний затрачено прилично. Результат явно лучше. А на выходе получился все тот же карандашный набросок и плюс семь очков к прогрессу свободного и избыточного опыта. Отсюда какой вывод? Система внимательно наблюдает за своими подопечными и четко определяет, чем именно они занимаются в данный конкретный момент? Очень на то похоже.

– Боря, ты там? – постучал в дверь Тимоха.

Было дело, поначалу он пару раз просто вваливался в каюту. А что такого? Пацан же. А Былинкину уж тридцать годков. Но столкнулся с глухой стеной непонимания. Рудаков набычился и заявил, что он со всем уважением к возрасту, но если подобное повторится, станет драться. Наверняка получит по морде, но и в следующий раз не остановится.

Тимоха тот, конечно, и росточком чуть ниже, и сложением пожиже, однако Борис вполне отдавал себе отчет, что перед ним не какой-то там дрищ. В походке, повадках и жестах чувствовался хороший боец. И несколько фраз, оброненных старшими, это подтверждали. Такая специфика. В этом мире к физической подготовке отношение серьезное. И народ очень даже не против пройтись друг другу по сусалам.

Свободный и избыточный опыт необходимы всем. В особенности семейным. Потому как нужно было платить за обучение детей. А еще это хороший шанс избегнуть встречи с костлявой. Как уже говорилось, артефакт способен вернуть человека практически с того света. Главное, чтобы на тот момент человек еще дышал. Но доктор не станет расходовать заряд артефакта за красивые глазки. Только за соответствующую плату свободным опытом…

Однако Тимоха отнесся к мальцу с пониманием. Ведь видно же, что от своего не отступится. А к чему обострять на ровном месте? Опять же «Стриж» достаточно мал и тесен, чтобы тут еще устраивать ссоры и интриги. Вот и стучится теперь. А еще настоял на том, чтобы никаких «Тимофеев Тимофеевичей», и уж тем более «дядек». Как говорится, в свое время рожей не вышел, а теперь и нечего пыжиться. Тимоха – и весь сказ.

– Да, здесь я, – отозвался Борис.

– Ты чего там, бабу во сне рассматриваешь, что ли?

– А хоть бы и бабу, – невольно краснея, буркнул парень, держа в руках альбом с изображением девушки.

– Тогда брось несчастную и дуй на камбуз, а потом в кочегарку. Дорофей Тарасович велел, чтобы через десять минут ты начал разводить пары.

– Иду.

За дверью послышались удаляющиеся шаги, а Борис вновь вперил взгляд в лицо девушки. Красивая. И получилась очень даже. Стереть изображение отчего-то не поднялась рука. Закрыл альбом и прибрал его. Выплеснул в иллюминатор мутное содержимое консервной банки, что пользовал под кисти. Спрятал принадлежности. Подхватил доску, глянул еще раз на рисунок, после чего не задумываясь стер его. Нечего посторонним глазеть.

– Явился, соня. Кого хоть во сне видал? – встретил его на камбузе Тимоха.

– Красивая, не сомневайся, – не разочаровал его Борис, накладывая себе кашу.

– Поди, еще и барышня какая.

– Можно подумать, им есть до нас дело, – отмахнулся паренек.

– Ну-у, не скажи. Есть такие, которым скучно, так они очень даже падки на нашего брата. Это для них диковинка такая, значит.

– И охота тебе быть для кого-то диковинкой.

– А ты смотри на это проще. Она ить тоже для тебя диковинка. Ну вот сколько нашего брата может похвастать, что приходовал благородную какую? От то-то же. Так что тут мы квиты. Зато какие они мастерицы в этом деле, гулящие обзавидуются.

– Так-таки и обзавидуются, – закидываясь кашей, хмыкнул Борис.

– Конечно, – убежденно кивнул Тимоха. – Сам посуди, для девки это же работа, причем постылая. Почитай, каждая из них о доме, муже и детишках мечтает. А эта коли пошла на такое, то точно знает, зачем ей это нужно. Ну что взять с простого мужика? Потому отдается вся и без остатка.

– Хм. Резонно.

– А то.

– Откуда знаешь? Сам пробовал?

– Ты жуй давай и в кочегарку беги, не то Тарасыч башку оторвет. У него и так настроение не в дугу.

– А что стряслось-то?

– Да весточку ему принесли от Стужи. Обещал устроить нашему шкиперу прогулку на двести тридцать две версты.

– Что за прогулка?

– Это у душегубов есть такая смерть лютая. Простреливают сначала руки и ноги, а потом три – в живот. Бедолага отходит долго и мучительно. Бывает и сутки мается, а случается и дольше. Смотря какой мастак стрелок и как удачно попадет. А сам, паскуда, на том зарабатывает двести тридцать два очка.

– Вёрсты – это к тому, что к смерти идти придется долго?

– Ну да.

– Понятно. А что Тарасыч?

– А кто такому обрадуется? Это ж сейчас паскудник залижет раны и начнет охотиться. А коли кто что решил, так непременно своего добьется. Вот и злится Тарасыч.

– Ясно.

Поужинав, направился в кочегарку, но на площадке его высмотрел шкипер и велел подняться в ходовую рубку. Взлетел по рапу и предстал перед начальством, имея вид лихой и придурковатый.

– Ты деньги-то еще не потратил? – поинтересовался Рыченков.

– Да-а так…

– Что, весь червонец?

– Дорофей Тарасович, деньги-то мои. Или отчет перед тобой должен иметь?

– Куда хоть потратил?

– Родителям выслал. Мне-то сейчас без надобности, а им подспорье, – без тени сомнения соврал Борис.

– Дело хорошее. Но лучше бы ты купил себе «бульдог», парень. Хватило бы и на него, и на полсотни патронов.

– К чему это ты, Дорофей Тарасович?

– А к тому, сынок, что Стужа на меня охоту объявил. Народ бает, что ему в руку прилетело так, что через артефакт лечиться пришлось, иначе отняли бы. Одного потерял, да еще один раной мается. Чуешь, к чему веду?

– Хочешь сказать, что ко мне счет у него появился?

– Не к тебе. К нам. Потому как о твоей геройской стрельбе он скоро узнает. Не одни мы на пароходе были. А Стужа – тот мало что душегуб, так еще и берегов не видит. Кабы без крови отделались, то разошлись бы краями. А так-то уж и не получится. Теперь нам ходить только с оглядкой. Держи. Пока на корабле, с ним не расставайся, – протягивая пояс с капсюльным кольтом, подвел он итог своим словам.

Лихо тут все. А может, послать к ляду да свалить, пока ветер без камней? Во всяком случае, по тону Тимохи было понятно, что по возвращении с Яковенкова тот сойдет на берег. Разумно, что тут сказать. У него семья.

Одно дело – ходить в рейсы с незначительным шансом нарваться на разбойника. И совсем другое, когда на тебя открыта целенаправленная охота. Тут уж только судьбу дразнить.

Глава 12
Новая встреча

– Извольте вот этот экземпляр с Бельгийского архипелага. Триста восьмидесятый калибр, курок двойного действия, шесть зарядов, исключительная точность боя на тридцати шагах. Легок, компактен. Обратите внимание на спусковую скобу. Кто-то скажет, что это недостаток, так как увеличивает габариты. Но на деле благодаря этому нет необходимости складывать спусковой крючок, дабы он не мешал, и оружие всегда готово к стрельбе.

Да, револьвер и впрямь удобен. Ручка, конечно, теряется в ладони, но это плата за компактность. Калибр порядка девяти миллиметров, более чем достаточно. Правда, порох дымный, а потому об убойности известных ему боеприпасов можно позабыть. Но и это не так чтобы и мало. Тридцать шагов, то есть порядка двадцати одного метра. Нормально. Это же оружие не для боя, а для обороны накоротке.

Законодательство Российского царства не позволяет открытое ношение оружия. Если только на колониальных архипелагах. Полноразмерный револьвер он ведь что твой мини-карабин, поди его прибери с глаз долой. А вот такого малыша хоть в карман, хоть в сумочку, хоть в плечевую кобуру.

Вообще-то Рудакову есть куда потратить деньги. Но пренебрегать опасностью не хотелось. И уж тем более после повторной встречи со Стирой. Памятная троица, что пыталась его пощипать в день найма на «Стриж», как раз прохаживалась по берегу, когда Рыченков набирал очередных пассажиров. Борис не смог остаться в стороне. Скорее даже не из желания помочь работягам, сколько из духа противоречия. Ну не нравилась ему эта компания. Вот и подошел с демонстративно висящим на боку револьвером.

Намек был принят, и ребятки предпочли ретироваться. Тут-то обозленный Стира и посоветовал кое-кому ходить с оглядкой, потому как серьезный человек хочет испить его кровушки. Пустопорожний брех ничего не представляющей собой шавки. Если бы не понимание, что это может быть и правдой. Тем более что Тимоха сошел-таки на берег, а желающих на его место не находилось. Плохой знак.

В этой связи Борис выпросил у шкипера аванс и решил приобрести себе револьвер. Решение, может, и не умное. Но с другой стороны, бегать при первых признаках опасности как-то неправильно. А еще, оставляя капитана в трудную минуту, можно подпортить себе карму. Нет, если сойти на берег и сосредоточиться на своем таланте, то никаких проблем. Но если собрался остаться в море…

Странное дело. Вроде дальше кочегарки, считай, и носа не кажет. Но вот нравилось ему море. А когда они разок попали в шторм, да еще при этом едва сумели укрыться в тихой бухточке, так и вовсе испытал восторг.

Кто бы объяснил, что с ним случилось. Никогда не был особым любителем моря. С семьей конечно же выезжал, но не разделял радости домочадцев по этому поводу. Много воды, извечная высокая влажность, этот запах йода, выступающая на теле соль. Но здесь его словно подменили. Берясь за штурвал, Борис ощущал едва ли не экстаз.

Словом, какой, к ляду, мольберт. Если только как средство достижения цели. И она у него была. Капитанский мостик своего корабля. Ни много ни мало.

Так что оставить Рыченкова он не мог. Хм. И, положа руку на сердце, не только из-за опасения подмочить репутацию. Как ни странно, но она-то как раз была на втором месте. Рудаков Борис Петрович никогда не бросал и не сдавал своих. Не в его это характере и все тут.

– Сколько стоит? – повертев в руках самый простой образец вороненой стали, поинтересовался он.

– Шесть рублей.

– А патроны к нему?

– Какую пачку изволите? На пятьдесят или на сто патронов?

– На пятьдесят.

– Три рубля. Могу предложить под этот револьвер наплечную кобуру.

– Сколько?

– Семьдесят копеек.

– Давай. Еще коробку капсюлей для кольта и малую банку пороху.

– Рубль.

– Угу.

– Прошу меня извинить, вы позволите ваш паспорт?

Законы на право владения оружием в России куда как вольные. За разрешением в полицейский участок придется обратиться только в случае покупки винтовки или карабина. Гладкоствольные ружья и револьверы продавались совершенно свободно, и на них не выдавалось никаких документов. Единственно продавать их лицам, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, было нельзя. А за нарушение законодательства спрос был строгим. Не выгляди Борис молодо, никто и не подумал бы спрашивать у него паспорт.

– Еще раз прошу прощения. Итого десять рублей семьдесят копеек, – возвращая книжечку паспорта, подытожил продавец.

Н-да. Что-то это ему напоминает. Опять в кармане осталось тридцать копеек. И снова в Яковенковске. Кобуру, порох и капсюля попросил завернуть в бумагу. Надевать ее поверх форменной рубахи никакого смысла. Ибо получается то же самое открытое ношение. Бушлат не наденешь, рановато. Так что придется обзаводиться гражданской одеждой с легким пиджаком. Правда, случится это нескоро, нужно сначала аванс отработать. А пока поносит в кармане брюк. Патроны – в левый, заряженный револьвер – в правый. Неудобно, не без того. Но уже нет ощущения незащищенности. Оружие оно всегда внушает уверенность.

Оказавшись на оживленной улице, привычно осмотрелся по сторонам. И если раньше это было связано с возможными ищейками боярина Морозова, теперь к этому добавилась причина куда серьезней. Стужа, м-мать его. Сомнительно конечно, что Рудакова кто-то попытается достать на суше. Все же морские разбойники. Но одно другому не помеха. И тем более если он берегов не видит.

Подумать только, прошел лишь месяц после его инициации, а сколько уже свалилось всего на голову. Интересно, так оно всегда будет? Или Борис все же прекратит притягивать приключения на свою пятую точку? Прямо как в развеселую молодость девяностых. Хотя, признаться, там все же обошлось без стрельбы. Умудрялся оставаться в стороне от криминальных разборок.

Повернул направо и пошел по скрытому в тени тротуару, глазея по сторонам. Между прочим, есть на что посмотреть. Может, его современникам и нравились здания из стекла и бетона, он же предпочитал любоваться старинными зданиями. Ну или старыми. Бог весть, к каким отнести дома, коим только чуть больше сотни лет.

Навстречу идут пешеходы различных сословий. Обогнал какой-то студент, спешит на урок репетиторства или на свидание. Пронеслась ватага мальчишек, и судя по направлению, бегут они в порт. Пришел какой-то интересный корабль? Они, помнится, так же бегали. По дороге под перестук подков катятся пролетки. Бодро чухая и шурша резиновыми колесами, пробегают паромобили. Обычная жизнь обычного города конца девятнадцатого столетия.

Борис остановился напротив знакомой витрины с выставленными бутафорскими сладостями. За прилавком тот же кондитер, обслуживает молодую даму с двумя малолетними детьми. Картина маслом. Словно наблюдает происходящее на экране.

Н-да. Поймал себя на том, что на этот раз не глядит на сладости, а всматривается в небольшой торговый зал кондитерской, словно выискивая кого-то. Хм. А ведь и выискивает. Ему вообще-то было короче идти по другой улице. Ненамного, но короче. А теперь вот пялится в окно, в надежде на чудо.

Портрет той барышни он так и не стер. Несколькими стираниями привел в негодность предыдущий лист. Система стала штрафовать за слабую четкость линий, что было неизбежно. Перевернул лист с портретом девушки и начал тиранить следующий. Да еще и на доске, пока находился в кочегарке, чуть ли не через раз рисовал ее, то в полный рост, то по пояс, а то и одно лишь лицо.

– Посторонитесь! Ой! Ай! У-ух!

Борис едва успел перехватить девушку, которая явно с трудом управлялась с велосипедом. При этом ему пришлось подхватывать не только двухколесный транспорт, но и его наездницу. В нос тут же ударил дурманящий запах разгоряченного девичьего тела. Лицо обдало чистым дыханием. А сам он вдруг впал в ступор.

– Сударь, – многозначительно произнесла она.

– Ой. Простите, барышня.

Борис разжал объятия и, убедившись, что она уверенно стоит на ногах, отступил на шаг. Вот странное дело, обычно он обращается на «ты» и не парится по этому поводу. С чего бы? Это господа, подчеркивая свою образованность и воспитанность, обращаются к собеседникам на «вы». Мужичью и работягам «тыкают» без оглядки. И снисходительно относятся к ним, когда те называют их хотя и по имени-отчеству, но все же на «ты».

Борис ничуть не выделялся на общем фоне, просто приняв правила игры. Поначалу-то еще сказывались его манеры двадцать первого века. Но очень скоро они испарились. Однако к женщинам из сословий, стоящих по положению выше, он все же обращался на «вы». Такие выверты сознания, ни в коей мере не связанные с подобострастием.

– Что же вы так-то неаккуратно? – покраснев как рак, попенял он той самой девчушке.

– Да вот как-то так получилось. Прямо не день, а напасть какая-то, – заправляя под шляпку выбившуюся прядь, ответила она. – Все хорошо, Павел Александрович. Молодой человек изволил меня спасти от неминуемого падения.

– Так с вами все в порядке? – поинтересовался невесть откуда появившийся давешний городовой.

– Теперь да. Благодарю. Прошу прощения, как вас зовут? – обратилась она к Рудакову.

– Борис.

– А меня Катя. Будем знакомы, – не чинясь протянула она ему руку.

«Из разночинцев, что ли?» – отвечая на рукопожатие, подумал он. Жест этот только-только начинает входить в обиход, ломая старые устои. Как и девушки, курящие сигариллы и папиросы. А еще девицы, осмелев, начали поступать в высшие учебные заведения. Не в институты благородных девиц, но на физико-математические, философские и инженерные факультеты. Куда катится мир! Н-да. Вот и она, похоже, из таких же. Хотя насчет разночинцев это он, конечно, перегнул – не станет городовой проявлять к подобной особе такой заботы.

– Борис, вы не поможете мне?

– Что нужно сделать?

– Понимаете, мой велосипед неисправен. Собственно, из-за этого я и не справилась с управлением, катясь под горку. У меня слетела цепь. Не поможете мне докатить его до дома?

– Зачем же катить? Позвольте я посмотрю, что с ним. Быть может, у меня получится его починить.

– Я была бы вам признательна.

Проблема была в соскочившей цепи. Водворить ее на место оказалось делом пары минут. Но при том она по-прежнему провисала. Толкнул ось по направляющей задней вилки, и она пусть и с трудом, но все же сместилась назад. Обычное дело. От беспрестанной тряски раскрутилась гайка.

Сзади под сиденьем висел кожаный бардачок, ну или инструментальная сумка. Главное, чтобы она не была пустой. Ключи имеют свойство звенеть и греметь, а как результат раздражать велосипедиста. Барышни же обладают тонкой душевной организацией, а подобные звуки не способствуют умиротворению.

Ага. Кто бы ни обслуживал этот велосипед, но вариант с необходимостью мелкого ремонта он не исключал. Как предпринял и меры против нежелательного грохота, переложив ключи ветошью. Ничего особенного. Отвертка, семейный и спицевый ключи, но зачастую этого более чем достаточно. Выставил ось, проверил натяжение цепи, неполный оборот – и гайка затянута. А вообще не помешала бы гроверная, зубчатая или пружинная шайба, иначе опять открутится. Но девушке говорить об том, пожалуй, бесполезно.

– Порядок, барышня.

– Катя, – назидательно указав на него пальчиком, уточнила она.

– Катя, – с улыбкой согласился Борис.

– То-то же. Вот видите, добрые дела никогда не останутся безответными.

– Вот уж неправда. Я все равно вам помог бы.

– Но мне-то затруднительно помочь вам.

– А вам и не обязательно. За одну вашу улыбку можно хоть горы свернуть.

– Мне показалось или это был комплимент? – с хитрым прищуром спросила она.

– Да какие уж комплименты. Одна только правда. А чего вы кричали вместо звонка? Испугались?

– Испугалась немного. А не звонила потому, что звонок сломался. Вот так у меня сегодня все, из рук вон.

– Можно посмотреть?

– Ну посмотрите, – заинтересованно вытянув шею и устремляя взгляд на звонок, позволила девушка.

Борис открутил колпак, вскрывая нехитрый механизм. Ага. Все понятно. Бог весть, как такое могло случиться, но обломился шип, за который крепилась пружинка. Как результат звонок мог работать, но только если двигать рычажком вперед и назад, что неудобно и пришлось бы бросать руль.

– Ничего страшного, если я немного тут поменяю? Слесарь в мастерской потом все сможет вернуть обратно.

– Делайте, – с нескрываемым любопытством разрешила она.

Затянув гайку до упора, Борис прижал рычажок к корпусу, чтобы он не болтался. Извлек пружинку и один диск-молоточек, после чего соединил их. Тщательно оттер ветошью от смазки и грязи. Накрутил колпак, примерился по расстоянию и вдел плоский рычаг между витками пружины. Снял бескозырку и, отмотав нитку с находящейся под подкладкой иголки, зафиксировал конструкцию. Так себе мера. Халтура. Но чтобы доехать, хватит. А если припаять, так и вовсе хорошо. И вообще, при тряске дребезжать не будет. Помнится, в детстве Бориса это сильно раздражало.

– Готово, – оттянув и отпуская пружинку с диском на конце, наконец произнес он.

А вот это неожиданно. Одновременно с раздавшимся звоном выскочил лог.

Внимание! Вы внесли неизвестное ранее усовершенствование велосипедного звонка.

Как Вы желаете его назвать?

Круто. Он что, изобрел что-то? Получается, до такого раньше никто не додумался. Ладно. Пусть будет так. Жаль только, Борис пока не представляет, как этим можно воспользоваться. Ничего здравого на ум не шло, и он решил не мудрствовать лукаво. Мысленно представил написанное название, и тут же перед ним появилась новая запись.

Вы назвали свое изобретение «Молотковый велосипедный звонок».

Получено новое умение «Слесарь-0».

Получено 200 очков опыта к умению «Слесарь-0» – 200/2000.

Получено 200 очков опыта – 1333/8000.

Получено 10 очков свободного опыта – 2249.