Текст книги "Скиталец. Гений"

Однако успехи Бориса на фоне среднестатистического призывника несколько удивляли. Это если сказать мягко. Да, в прошлой жизни он стрелял хорошо. Сами по себе очки опыта ничего не значат. Если без практики просто влить в умение опыт, то один черт придется ее нарабатывать. С этим у Рудакова больших проблем нет, и ступень легла на старые дрожжи. Только это все одно не объясняло его успехов.

Помнится, он не раз и не два слышал о том, что из художников получаются отличные стрелки. Правда, сам рисовать не умел. Но здесь-то он гениальный художник. Ну или станет таковым, когда разовьет свой талант. Дистанция не так уж и велика, он в бытность свою на три сотни метров с открытого прицела, с рук, валил грудную мишень. Одно к другому, и вот он результат на выходе.

Так, ну с этим понятно. А что с опытом? Пятьдесят пять очков – это по числу выстрелов. А сотня откуда? Типа начислено за победу? Не получается. Он помнит лог победы в той драке с Верхолетом. Там было четко указано, что очки – за конкретное умение. Да и здесь никакой абстракции, все четко – к умению «Винтовка 1».

– Что, малой, рассматриваешь Суть и не можешь понять, откуда упали лишние очки? – раскуривая свою неизменную трубку, усмехнулся шкипер.

– Есть такое дело.

– Коли ранил кого, выпадает четвертной. Коли наглухо – полсотни. Если в голову влепил – сотня.

– Понял.

– Это хорошо, что понял. А вот я не понял, что ты за малый такой. Уж больно шустрый.

– Да обычный, – пожал плечами Борис.

– Я на обычных насмотрелся. А ты и Суть свою скрываешь. Что с тобой не так, сынок?

– Да все так. Вон и пароходик твой отстояли. А ведь возьми они нас на абордаж…

– Ну-ну. Разряди кольт.

– Как?

– Каком кверху. Расстреляй в воду. Давно пора сменить заряды.

Без лишних разговоров Борис произвел пять выстрелов. Одна камора дала осечку. Смена капсюля не помогла. Порох упорно не желал воспламеняться. У Тимохи осеклось два заряда. Обозвав себя олухом царя небесного, шкипер забрал у подчиненных оружие и отправил по местам.

Доступна новая ветка «Пистолеты».

Получено новое умение «Револьвер-0».

Получено 5 очков опыта к умению «Револьвер-0» – 5/2000.

Получено 1 очко опыта – 276/8000.

Глава 10
Незнакомка

«Поиски продолжить. Командировочные и траты на оперативные мероприятия санкционирую. Отчет переслать почтой. Тульский».

– Благодарю, любезный, – закончив читать телеграмму, произнес Перфильев, коснувшись кончиками пальцев полей шляпы.

Выйдя из дверей отделения телеграфа, он оказался на широком крыльце с колоннадой большого здания департамента почты и связи Российского царства. Несколько шагов вправо, и Перфильев вошел в двустворчатую дверь на пружинных петлях. Почтовое отделение было значительно просторней. Что неудивительно при куда большей клиентуре. Тут ведь принимают не только письма, но и посылки.

Подойдя к стойке, взял из стопки конверт и, вооружившись перьевой ручкой, опустил ее в чернильницу. Быстро написал адрес. Присыпал песком и стряхнул его в специальный желобок на стойке. Вложил в него бумаги с отчетом. Он предполагал, что может получить подобное распоряжение, а потому приготовился заранее.

Деньги любят порядок и строгую отчетность. Хуже нет, чем впасть в растрату. Лучше уж корка черствого хлеба со стаканом воды, чем быть обвиненным в подобном проступке. У него прямой вассалитет с боярином Морозовым, и этим все сказано.

Полицейский и честь несовместимы? Это смотря что подразумевать под этим словом. Подслушивать и подглядывать Перфильев станет без тени сомнений. Причем как по службе, так и просто, если случай подвернулся. Никогда не знаешь, в какой момент пригодится и пригодится ли вообще нечаянно оброненное слово. Однако информация лишней не будет. Правда, одно дело использовать ее по службе и совсем другое – в личных целях. Второе для коллежского секретаря было неприемлемым.

Заклеив конверт, он подошел к стойке и протянул его почтмейстеру.

– Остров Морозовский, Тактаковское княжество? – уточнил тот.

– Да.

– Обычное, скорое, заказное?

– Обычное.

– Три копейки.

– Извольте, – выкладывая монету, произнес полицейский.

Почтмейстер приклеил марку, проставил штемпель и, смахнув монету, определил письмо в плоский ящик, в котором уже набралось десятка три конвертов.

Покончив с отправкой, Перфильев вышел на улицу и, пройдя по мощеному тротуару, остановился, пропуская паромобиль, обдавший его запахом сгоревшего угля, перегретого пара и машинного масла. Убедившись, что иных транспортных средств нет, перешел на другую сторону улицы.

Отчего-то подумалось, что если количество транспорта так и дальше будет расти, то вскоре боярам придется обратить на это внимание и вводить новую структуру для надзора за транспортом на улицах городов. Впрочем, скорее всего они попросту возложат на плечи уже существующей полиции дополнительные обязанности. Остается только подвести под это законодательную базу.

Поднялся на три ступеньки и оказался на летней площадке кофейни. Прошел к дальнему концу и присел за свободный столик. Тут же появился официант. Перфильев не стал открывать меню, а лишь попросил принести кофе и круассан.

– Приятного, ваш бродь! – появился перед ним Николай, когда с нехитрым перекусом было покончено.

Выделенного ему в помощь городового отличали высокий рост, широкие плечи, жесты и повадки завзятого бойца, ну и далеко не глупый взгляд. Впрочем, ничего удивительного. К боярину на службу абы кого не берут.

– Спасибо, братец. Что-то срочное?

Он здесь по делу, а не на отдыхе и не в увеселительном путешествии. Поэтому городовой знал, где примерно можно будет найти начальство, возникни в том необходимость.

– Объявился «Морж». Я узнавал, его определили в очередь, под погрузку встанет по графику, послезавтра.

– Значит, сегодня команда сойдет на берег.

– Так точно.

– Нужно будет приметить кого из моряков.

– Я мальца из тех, что у причалов трутся, подрядил, он проследит за какой-нибудь компанией с «Моржа», и как только уверится, в каком кабаке они причалят, тут же сообщит в гостиницу.

– Ну что же, значит, нужно возвращаться и ждать вестей.

– Пролетка ожидает.

– Нет, братец. Время в любом случае есть. Так что ты езжай, а я прогуляюсь.

– Слушаюсь, ваш бродь!

Ну, хорошо хоть во фрунт не тянется. А то странно как-то будет выглядеть, если один штатский станет исполнять строевые приемы перед другим.

Высадившись в стороне от острова Донбасс, Перфильев подложил самому себе свинью. Найти транспорт до стольного острова княжества оказалось несложно. Иное дело, что в пути у него полетела машина. На починку ушли сутки. За это время судно снесло течением, и они очутились в зоне ну очень редкого каботажа.

Когда наконец явились на место, выяснилось, что «Морж» успел не только прибыть, но уже загрузился и покинул порт. Они имели удовольствие наблюдать его дымы. Ну что тут сказать, князь Донбасский шагает в ногу со временем, и отгрузка топлива у него поставлена не просто на поток, но и широко используется механизация. На погрузку такого угольщика ему требуется всего-то пара часов. А тут еще и окно образовалось, в которое сумел втиснуться Акулов.

Пришлось ожидать возвращения. Вольные капитаны. С ними всегда все не слава богу. К примеру, они вполне могут себе позволить какой-нибудь левый рейс в обход существующих договоренностей.

Ну задержатся на несколько дней, так и что с того. Бывает и неделю в очереди под погрузку стоять приходится. И в пути всякое может случиться. К тому же «Морж» с его механизацией для подобных операций подходил как нельзя лучше. Он мог разгрузиться самостоятельно за каких-нибудь несколько часов.

Отправься за таким к его месту назначения – и прождешь еще больше. Лучше уж оставаться в том месте, которое он никак не минует. И вот судно наконец вошло в порт.

Мальчишка не подвел. Правда, даже с учетом пешей прогулки прождать пришлось три часа. Но главное – результат. Переодевшись попроще, Перфильев вместе с Николаем устроился в пролетке и покатил к нужному кабаку.

Так себе забегаловка. Не самое дно. Но и заведением для чистой публики его не назвать. Да-да, хаживали представители дворянства в трактиры и в кабаки, подчеркивая свою русскость. А под спрос всегда найдется и предложение.

Приметить столик, за которым сидели члены экипажа «Моржа», оказалось делом несложным. Илья Назарович никогда не жаловался на память. А какую-то часть матросов он успел рассмотреть, пока шла погрузка угля.

– Николай, видишь того мужика справа?

– Вижу. По всему видать, из унтеров будет.

– С чего такой вывод?

– Так к нему с уважением, хотя и не стелются.

– Молодец. Вот его-то и нужно пригласить за наш столик. Справишься?

– Так справиться-то оно дело нехитрое. Был бы толк. Сами же сказывали, что боцман их врал не краснея.

– Ну, унтер – не боцман.

Городовой управился без труда. Бог весть, что он там сказал унтеру, отозвав его в сторону, но тот солидно кивнул, поправил усы и направился к столику, за которым сидел Перфильев. Хм. Странное дело. Вроде и кабак средней руки, но квас тут отменный и на чистоту кружки особо сетовать не приходится. Впрочем, вполне возможно, что хозяин распознал в посетителе птицу другого полета и, так сказать, от греха подальше озаботился. Кабатчик априори должен разбираться в людях. Иначе по миру пойдет.

– Здравия, ваше благородие.

– И тебе поздорову, братец. Николай сказал тебе, кто я? – показывая половому, чтобы принес пива, поинтересовался Перфильев.

– Да он не больно-то откровенничал, но у меня память на лица хорошая. Видел вас на «Морже», – пояснил моряк.

– Ясно. Ну, раз уж подсел, значит разговор у нас сладится?

– Так спрашивайте, – с явным намеком, произнес моряк.

– Тебя как звать, братец?

– Дудкин я, Андрей Иванович, старший кочегар.

– А скажи-ка, Андрей Иванович, нанимался ли на Морозовском вот этот парень? – передвигая по столу рисованный портрет и пятирублевую банкноту, задал вопрос полицейский.

– Был такой. Борька, кочегаром у меня в смене, – не стал отнекиваться унтер, принимая от полового кружку с пивом. – Сказывал, что ему шестнадцать, да оно понятно, что врал. Суть совсем неразвитая, только-только оперился.

– А странностей за ним не замечал?

– Замечал, как не заметить. Он все свои надбавки в Разумность вогнал. А оно кочегару зачем? Ему в Силу да в Терпение вкладываться нужно, а он вона глупость какую сотворил.

– А что, с Силой и Терпением у него все так плохо?

– Тут врать не буду. Получше, чем у многих. Но оно ить лишним не будет, коли уголек бросать.

– Так, может, он выучиться хотел, а не стоять всю жизнь у топки?

– Это с его-то Разумностью? – хмыкнул Дудкин. – После двух вложений надбавок он едва в норму для ремесленного вошел бы. Но ить у него их четыре, значит запас был, вот и укрепился бы для начала, а там, глядишь, и специальность морскую получил бы. А так-то глупость одна. Чего мучиться на лопате, когда облегчить можно?

– А чем он увлекался?

– Да все больше в спортуголке пропадал да приемы борьбы учил. Мало ему было вахты с лопатой, еще и там себя изводил.

– С толком-то изводил?

– С толком, – был вынужден признать унтер.

– А странность какая за ним водилась?

– Доска у него была с собой крашеная да коробка с мелками.

– А для чего?

– Да он на ней всяко-разное писал. То словеса, то цифирь. При нем и книжки были. Глупость.

– Стоп. А чего это ты «были» да «был»? Его что же на корабле нет?

– Так ить он только один переход до Донбасса и отслужил. А там капитан выписал ему паспорт и отпустил с миром.

– Вот, значит, как. А на какое имя выписал?

– Так а откуда мне знать? Мне ить ни капитан, ни боцман не докладывает.

– А как его полностью звали, пока на «Морже» был?

– Рудаков Борис Петрович.

– Запиши мне, какова у него была Суть, – подвигая блокнот с карандашом и трехрублевкой, попросил полицейский.

Унтер ломаться не стал и просьбу выполнил. А отчего не выполнить? Ему с Борькой детей не крестить. Что же до капитана с боцманом, поди еще узнай, о чем Дудкин тут толковал с незнакомцами. Ну спрашивали всяко-разное – знать не знаю, ведать не ведаю, а за пиво благодарствуйте.

– Спасибо тебе, братец, – задумчиво произнес Перфильев, убирая блокнот.

Итак, беглец обзавелся документами. Причем, если судить по легкости, с которой Акулов выписал ему паспорт, он воспользовался старой хитростью вольных капитанов. Практически каждый из них имел по два комплекта печатей и штампов. Первый – выданный официально, в департаменте морских перевозок. Второй – нелегальный, очень похожий на первый, однако с мелкими, но явными отличиями.

Вольные капитаны всегда испытывают сложности с комплектованием команд. Это ведь не боярские флотилии, куда стремились попасть. Поэтому личности с темными пятнами там были не такой уж редкостью. А случись кто влипнет с документами, выправленными с этими печатями, так подделку определить будет несложно. А вот обнаружить подложные печати практически нереально.

На памяти Перфильева был только один такой случай. Да и то не жандармы нашли искомое, а капитана предал его помощник, имевший личную обиду.

– Что будем делать, ваш бродь? – когда они сели в пролетку, обратился Николай.

– Искать.

– И где?

– Судя по его Сути и увлечениям, он и впрямь атлет. Тогда, чтобы побыстрее получить ступени, ему нужно побольше тренироваться и драться.

– А еще что-то есть и где-то спать.

– Правильно, Николай. Тогда, значит, проверяем кабаки, и цирк тут вроде приехал. Вот этим ты и займешься. Я же пока проверю порт, на случай если он воспользовался регулярными рейсами.

– А если на коротких маршрутах?

– И их проверю. Нужно будет размножить рисунок. Так что сначала в ателье светописи[2]2
  Светопись – так в России девятнадцатого века называлась фотография.


[Закрыть].

«Курс художественной школы. Самоучитель». Н-да. Такой книгой если приголубить, то сотрясение головного мозга гарантировано. Страниц на пятьсот. И, как следует из вводной части, это всего лишь школьный курс. А судя по оглавлению, знать художнику нужно ну о-очень много. Причем немалая часть у него присутствует и сейчас, на интуитивном уровне. Но это скорее всего значит лишь то, что процесс обучения должен будет идти куда быстрее.

Вот не думал Рудаков, что столько всего нужно знать, чтобы рисовать. Пропорции, перспектива и еще целый перечень. Главы, посвященные умению смешивать краски, и рецепты их изготовления. Да много чего. Очень много. Но самая долгая дорога начинается с первого шага.

Глянул, что ему может понадобиться на первых порах. Итак, придется все же выложиться на покупку бумаги и карандашей. Причем не только простых, но и цветных. Одновременно с этим начинать использовать акварельные краски и… Детские раскраски! Вот уж чего не ожидал. Но обучение пользованию красками рекомендовалось начинать именно с них.

Подумал немного и решил задвинуть свою гордость подальше. Да, не ребенок. Но и самоучитель писали не дураки. Звания составителей невольно вызывали уважение к этой книге. И это ведь еще при том, что, несмотря на свои достижения, они как-то там договорились между собой.

Покупка необходимого обошлась в кругленькую сумму. Одиннадцать рублей двадцать копеек! Хорошо хоть Рыченков оказался нежадным мужиком и выплатил премию за бой в целых пять рублей. Хм. Вообще-то мог бы и побольше, учитывая вклад Бориса. После посещения лавки из всех денег у него осталось только тридцать пять копеек. Хорошо хоть тратиться на крышу над головой и еду не нужно.

Покончив с покупками, вышел на довольно многолюдную улицу. Городок сродни их Морозовску, но куда оживленнее. Возможно, оттого, что здешний порт побольше и, как следствие, имеет транзит.

Привычно огляделся по сторонам – появилась у него такая привычка – и направился по мощеному тротуару в сторону окраины. Если проезжая часть залита ярким южным солнцем, то пешеходные дорожки скрыты в тени от высаженных вдоль обочины каштанов. Правда, все одно жарко, а вернее, душно из-за отсутствия ветра.

Приметил на противоположной стороне большое здание с вывеской «Ресторация». И тут же засосало под ложечкой. Очень уж захотелось отведать чего-нибудь такого эдакого. Уж и забыть успел, когда в последний раз ел что-то, кроме вкусной, здоровой, но все же простой пищи. Только в той, недосягаемой прошлой жизни. Ничего. Он свое еще наверстает. Ну есть у него слабость, любит вкусно поесть.

Прошел мимо. Оставшихся в кармане денег на обед в таком заведении не хватит. А главное, молодого человека в форме простого моряка никто и на порог-то не пустит. Тут дресс-код – не чета его миру. И дело даже не в одежде. Рылом не вышел. В ресторанах даже купцам делать нечего. Заведение сугубо для дворянского общества. Дельцам по сословию полагается трактир. Вот так тут все кучеряво.

Повел взглядом по витринам многочисленных магазинов и лавок. На улице сплошь все первые этажи отведены под торговые площадки, стены обвешаны рекламными вывесками. За стеклом выставлены предлагаемые товары.

Борис невольно остановился, не в состоянии отвести взор от большой стеклянной витрины. Вообще такое широкое полотно обходится дорого. Тут и площадь, и толщина соответствующая. Но оно того стоило. Хозяин точно знал, как подать свой товар.

При том что вывеска была довольно лаконичная, «Кондитерская „Славянка“», красота в витрине не могла оставить равнодушным никого. Зефир всевозможных форм и расцветок. Пирожные заварные, со взбитыми сливками, корзиночки, песочные и еще бог весть какие. Торты – настоящие произведения искусства, как с цветочками, так и в форме замков или кораблей. Удивительно, как хозяину удается обеспечить их сохранность, учитывая отсутствие здесь холодильников.

Внутри три девицы в легких летних платьицах. Н-да. В смысле по местным меркам конечно же. Так-то остается только гадать, как они не теряют сознание и не обливаются потом, словно в доброй парилке. Это же с ума сойти можно от здешней моды. Да еще и в этих южных широтах.

Зато, несмотря на свою молодость, а они примерно его ровесницы, развиты девочки на зависть. Высокая статная грудь так и притягивает взгляд. Учитывая, что о пуш-апе здесь не ведают, а бюстгальтеры применяют для поддержания груди, а не для увеличения ее объема, любоваться там было чем. Но сейчас-то его их прелести вместе с милыми личиками занимают мало. Совершенно неожиданно для себя Борис вдруг понял, что таращится на сладости, и непроизвольно сглотнул обильно потекшую слюну.

Словно нашкодивший кот, покосился на барышень. Две хихикали в ладошки. Третья, осуждающе качая головой, что-то им высказывала. Отдала деньги кондитеру и, подхватив два бумажных пакета, выскочила наружу.

– Здравствуйте, сударь, – мило улыбнувшись, сразу же подступилась она к нему.

– З-здравствуйте, барышня, – борясь со слюноотделением и от неожиданности запнулся он.

– Возьмите, – протянула девушка один из пакетов, тот, что поменьше.

– Зачем это? – Борис тут же залился краской негодования.

Отступил на шаг, сжав в руке лямку холщовой сумки так, что побелели костяшки. Возможно, что-то такое промелькнуло и в его взгляде.

– Зачем вы так? – тут же надула губки девчушка. – Я же от чистого сердца. Для вас это дорого, а мне ничего не стоит. Я же вижу, что вам хочется.

– Барышня, я в состоянии купить себе пирожные, если действительно этого захочу. – внутренне кипя от гнева, все же максимально спокойно пояснил он. – Мне не нужно подаяние.

Какая-то пигалица посмела одарить его милостыней. Кого?! Его?! Рудакова?! М-мать! Сказать, что он был взбешен, это не сказать ничего.

– Не подаяние, а угощение, – выставив руку в останавливающем жесте, с очередной милой улыбкой произнесла она.

И о чудо. Вылетевший было в дверь кондитер с полицейским свистком в губах замер. Такой имеется у всех торговцев и дворников. Потому как его трель означает только одно – подачу сигнала тревоги и призыв городового. На улицах можно увидеть детей, играющих со свистулькой или боцманской дудкой, но никогда – со свистком.

А вот и городовой, несется с развевающимися полами белого форменного сюртука. Да такой здоровый, что окажись на его пути – и снесет к нехорошей маме. Девчушка вновь удивила, властно выставив руку в направлении блюстителя порядка. И тот остановился, вперив в Бориса строгий, изучающий взгляд.

– Все в порядке, милостивые государи. Произошло досадное недоразумение, – прожурчала она своим милым голоском. – Так вы не возьмете? – склонив головку набок, вновь мило улыбнулась она.

– Благодарю, барышня, мне не хочется.

– Но вы так смотрели.

– Мне было просто интересно, как хозяину удается сохранять в витрине свои сладости без холода.

– Там выставлена бутафория, – автоматически отозвался хозяин лавки.

– Благодарю за разъяснения. Я ничего не нарушил? – посмотрев на городового, уточнил Борис.

– Н-нет, – вынужден был признать тот.

– В таком случае позвольте откланяться. – Приподняв бескозырку гражданского образца, Рудаков повернулся и зашагал прочь.

Однако уже через десяток шагов услышал за спиной легкий перестук каблучков. Когда остановился и обернулся, девчушка уже была рядом. Одарила его очередной очаровательной улыбкой.

– А обманывать нехорошо, – слегка подавшись к нему, заговорщицки прошептала она.

Сунула в руки оба пакета и стремительно отошла в сторонку, сияя улыбкой. А потом с озорным блеском в глазах наблюдала за тем, как Борис борется с пакетами, дабы не уронить их на мостовую.

– Не подаяние, а угощение. Вот, – со значением произнесла она и сделала книксен. – До свидания, милостивый государь.

Довольно хихикнув, шалунья резко обернулась, слегка взметнув юбку, и вприпрыжку поспешила вернуться к подружкам. Глянула на свои руки, в коих оставался только солнечный зонтик да дамская сумочка, висящая на запястье. После чего решительно вошла в кондитерскую, вынудив хозяина поспешно отступить вовнутрь.

Борис встретился взглядом с городовым и пожал плечами. Тот в свою очередь лихо подкрутил ус, подмигнул и, отвернувшись, пошел дальше блюсти порядок на славных улицах Яковенковска.