Текст книги "Скиталец. Гений"

Глава 23
Первый успех

Акварельный рисунок завершен.

Получено 20 очков опыта к умению «Акварель-1» – 2400/4000.

Получено 20 очков опыта к умению «Художественная кисть 3» – 0/16000.

Невозможно начислить опыт «Художественная кисть 3», необходима «Наука-2».

Получено 12 очков опыта к умению «Перспектива-0» – 920/2000.

Получено 20 очков избыточного опыта – 66351.

Получено 20 очков свободного опыта – 7066.

Борис отстранился и посмотрел на дело рук своих. Ну что ж, получилось очень даже ничего. Понятно, что нравится ему далеко не все и полностью работой он не удовлетворен. Чувствует, что можно нарисовать еще лучше. Однако отдает себе отчет, что на фоне других художников выглядит куда достойней. Правда, и продают свои картины они за бесценок. При условии, что их вообще покупают.

Акварель веков пять была в загоне и считалась развлечением любителей. Но уже лет десять как вошла в моду. С этими красками не чураются работать известные мастера кисти и даже признанные гении. Собственно, именно причуды парочки из них и породили такой ажиотаж вокруг акварельных картин и рисунков.

Борис стал подумывать над тем, чтобы начать продавать свои картины. Под чужим именем, конечно, и в разных галереях. Да, найти одного агента куда предпочтительней. Но не с его образом жизни, когда он все время перемещается по миру.

Дело вовсе не в том, что ему не хватало на жизнь. Необременительные обязанности на корабле, котловое довольствие и личные скромные потребности способствовали планомерному развитию. Именно то, к чему он и стремился. Просто уже не мог спокойно взирать на постоянно растущую цифру избыточного опыта. И уж тем более после того, как узнал о возможности нелегально обменять его на свободный. Да еще и с пятидесятипроцентной скидкой.

Вот только получить доступ к своим деньгам он не мог. Планомерное освоение курса «Художественного училища» привело к тому, что он опять уперся в потолок образования. Борис подозревал, что его случай уникален из-за его дара.

Сомнительно, чтобы в учебных заведениях ученики так же упирались в планку, даже пройдя две трети программы. Разве что проявляли незаурядные способности. Ну или им принудительно наращивали Разумность. Подняв эту характеристику до тридцати одного процента в короткий срок, Измайлов теперь явственно ощутил разницу.

Со свободными очками получилось как-то неожиданно. Все началось с отчетности. Баталер – материально ответственное лицо, а потому имеет отчетную документацию. Но это-то ладно. Три амбарные книги, в которых значится все числящееся за ним имущество. Кроме того, на нем закупка краски, кистей, гвоздей, инструмента, заказ обмундирования для команды, закупка нового постельного белья, прачечная и много чего еще. А все это платежки, квитанции, расписки. И содержать бумаги нужно в порядке, дабы знать, где, что и как.

Для начала он вспомнил о скрепках. Попытался купить за свои кровные. Собственное удобство стоит незначительных затрат. Но не тут-то было. На него посмотрели как на дурака. Прикупил тонкой стальной проволоки и сделал сам. И тут ему прилетело три тысячи опыта плюс очко характеристик.

Скрепки проблему решили лишь частично. И тогда Борис вспомнил про скоросшиватели. Дело было уже в море, поэтому он направился прямиком в корабельную слесарную мастерскую. Помудрил денек, но зато на выходе получил дырокол и скоросшиватель. Может, и корявые, но Система засчитала изобретение, одарив его двумя очками и десятью тысячами опыта на круг.

Вертясь с мастерской, вспомнил о зубчатой шайбе. Нашел подходящую упругую стальную пластину и изготовил несколько штук, предложив машинистам испытать. Те остались довольны, а он получил награду от Системы.

Упершись же в потолок, обменял часть свободного опыта на очко характеристик. На этот раз пришлось выложить шесть тысяч. И сейчас он уже подбирается к тому, чтобы получить еще одно. Девятьсот тридцать четыре очка свободного опыта при том, что в день он его получает порядка ста девяноста, Борис накопит дней за пять. Если кто узнает, насколько быстро он растет, то выпучит глаза от удивления. А для него это где-то даже и долго.

Все же жаль, что свободный опыт нельзя вогнать в развитие умений, завязанных на дар. В принципе, как уже не раз говорилось, умения, навыки и таланты – это всего лишь подспорье, бонусы. Не получится вкачать очки в того же «Слесаря» и стать виртуозом. Если ты изначально не знаешь, как держать напильник, то никакие ступени тебе не помогут. Но хорошо подстегнут умение, это факт. Однако в его случае такого подспорья нет. Только своим трудом. Хотя, невзирая на это, все одно получается в разы быстрее.

Подмигнул рисунку с велосипедисткой на залитой солнцем улице и отложил его в сторону. Странное дело, но образ девицы Катерины упорно не желал истираться из его памяти. Быть может, потому, что он часто ее рисовал. Неприлично часто. Н-да. Понятно, что она ему не светит. Дворянская кровь в ней видна во всем. Пока же он сумеет встать с нею вровень, она уже наверняка выйдет замуж. С этим тут особо не затягивают. Браки достаточно ранние.

Хм. Куда это его понесло? Встал, потянулся и направился на палубу. «Тюльпан» уже должен подходить к порту. Опять же надо напомнить боцману насчет помощников. Борису одному все белье не утащить. А то эдак народ свалит на берег, пока ветер без камней. А ему потом корячиться. Сразу нагрузить людей не получится. Он в этом порту еще ни разу не был, а потому не знает, что здесь и где.

Палуба залита солнечным светом. Жара стоит такая, что Измайлов непроизвольно обернулся в поисках тени. Подумать только, на календаре второе октября. Н-да. Забрались они куда южнее Ахтырского княжества. Да и российских архипелагов вообще. Тут и зимы-то не знают. Температура даже к нулю никогда не подбирается.

– Елисей Макарович, мне бы людей в помощь, с бельем разобраться.

– Григория тебе дам, Травкина. Он здесь не впервой и Игнату помогал в свое время. Покажет нормальную прачечную. Только ты уж не затягивай. Не задерживай его долго. В прошлом порту только сутки пробыли из-за спешки. Парням встряхнуться нужно. Вон вахтенных пришлось из проштрафившихся назначать.

– Так ведь сам же говоришь, что в прошлом порту, считай, и не стояли. Белья скопилось столько, что мама не горюй.

– На судне вахтенные помогут. На берегу сами. Повозку найми. Не мне тебя учить. А нет, так жди завтрашнего дня.

– Понял.

А что тут непонятного? Хочешь сам – на своем горбу тащи. Хочешь – жди, завтра выделят болезных помощников, которые начнут канючить на опохмел. И хорошо как это случится к обеду. Дешевле нанять повозку за свой счет. Тем более что стоит это недорого. Оно бы и плюнуть. Но прачечная – дело такое, что в минуту белье не постирают. Да и абы в какую не понесешь, а в приличных работы всегда с избытком. Как бы еще и обождать не пришлось. Постираешь абы где, а потом беды не оберешься. Хорошо как простыни получатся не кипенно-белыми. А ну как вшей притащишь на судно. Это же такое начнется, что мама не горюй.

Однако Григорий успокоил Бориса. И даже посоветовал сразу нанять повозку, потому как ни капли не сомневался, что им удастся договориться и обойти в очереди остальные суда. Если, конечно, Измайлов не станет жадничать. На что Игнат, прошлый баталер, был прижимист, но даже он казался местным прачкам невероятно щедрым.

Остров, а как следствие и порт, арабский. Народ живет бедно, если не сказать хуже. Русские же на фоне остальных традиционно выглядели куда щедрее. Кто-то скажет, что это от неумения считать деньги, кто-то укажет на извечное транжирство и бесхозяйственность. Но факт остается фактом. И средств баталеру из судовой казны выделяется побольше.

Борис сильно удивился, когда из обычной суммы ему хватило не только на то, чтобы рассчитаться в прачечной. Получилось еще покрыть расходы на повозку и выделить Гришке на водку. Чему тот был несказанно рад. Пить не за свои кровные всегда приятней. Словом, парень ни разу не расстроился, что потерял целых два часа из своей увольнительной.

Остров азиатский, а вот порт и город – европейские. Давно уже бритты тут обосновались. И надолго. О чем говорит и большое количество европейцев в общественных местах, и архитектура.

Типичные мощеные английские улочки с соответствующими домами. Нет, в местной Британии Борису бывать не доводилось. А вот в прошлой своей жизни очень даже попутешествовал. И, как водится, посещал старые кварталы. Доводилось бывать и на Барбадосе, наблюдать тамошний колониальный стиль. Так что представление имеет.

Картинную галерею долго искать не пришлось. Всего-то спросил у парочки прохожих, с горем пополам объясняясь с ними на некоем подобии английского. Спасибо подросшей Разумности и прошлому опыту, когда для туристических поездок он подучил этот язык. Тут-то поначалу был полный швах. Но как только подтянул характеристику, жить стало значительно легче.

Правда, местный английский, как и русский, несколько отличается от такового в его мире. Но если с языком родных осин все куда проще, то с иностранным прямо беда. Впрочем, более или менее изъясниться получалось. Так что грех жаловаться.

– Чем могу быть полезен? – встретил его мужчина в светлом костюме.

Вообще-то он выгнал бы Бориса взашей. Причем не больно-то и церемонясь. Сословия ведь не только в России – в других странах, может, и пожестче будет. У Измайлова сложилось именно такое впечатление. А уж отношение к коренным народам колоний – и вовсе мрак. Некоторые острова, а то и архипелаги, просто лишились аборигенов. Как не было. Кажется, такого понятия, как геноцид, пока еще нет. Во всяком случае, он его здесь не слышал.

Ну да не суть важно. Понимая, что его могут и попросить, к тому же в далеко не вежливой форме, Борис вернулся на корабль и переоделся в лучший костюм. Прихватил с собой папку с рисунками. Дорогая ткань и крой одежды, а также наличие папки под мышкой показали владельцу галереи, что прогонять парня пока преждевременно.

– Прошу прощения. Я хотел поинтересоваться. Если вы торгуете картинами, то, может, посмотрите и на эти рисунки?

– Вы правильно заметили, молодой человек. Здесь продаются картины.

– Мм…

– Ну, показывайте, что там у вас, – требовательно и в то же время словно делая великое одолжение, протянул он руку.

Борис вложил в нее папку, не вдаваясь ни в какие объяснения. А заодно осматриваясь вокруг. Здесь было далеко не только масло. Хватало и акварели. Причем большинство превосходили его работы. Но были и те, что уступят. По крайней мере, на его дилетантский взгляд. Гений он там или нет. По сути, он пока еще неуч.

– Хм. Это ваши рисунки, молодой человек?

– Не. Не мои. Паренька одного у кабака били, а я помог. Отблагодарить ему было нечем, вот он и подарил мне свою папку. Сказал, что за них неплохо заплатят.

– У вас ужасный акцент. Откуда вы?

– Русский.

– А где вы помогли этому молодому человеку?

– Дело было в Пафосе, на Кипре. А что, наврал? Ничего не стоят?

– Ну-у, как вам сказать. В этом мире все имеет свою цену. К примеру, вот эта бумага тоже чего-то стоит, – сделав пренебрежительный жест в сторону разложенных на столе рисунков, произнес мужчина.

– Наврал, значит. Ну и ладно. Смотрится все одно красиво. Повешу у себя в кубрике, – потянулся к листам Борис.

– Не то чтобы наврал, – пресекая попытку забрать рисунки, поспешно поправился хозяин. – Просто много за них вам никто не даст. Скажем, два шиллинга за все.

Хм. Надо же, как щедро. Целых пятьдесят копеек отвалил от щедрот. Впрочем, грех жаловаться. Не погнал поганой метлой, и то дело. А ведь мог. Если бы рисунки и впрямь оказались никчемными, то непременно так и поступил бы. С другой стороны, не вызвал полицию, чтобы привлечь вора, и то в радость. Хотя не факт, что не вызовет, если Борис начнет качать права. Только он не начнет.

Прихватил деньги и на выход. Папку жалко. Она, между прочим, десять копеек стоит. Но попробуй он ее забрать – возбудит подозрения. А вот привлекать к себе внимание не хотелось категорически. Главное он выяснил – его рисунки чего-то да стоят. Теперь осталось понять, чего именно. Ценники в галерее самые разные, от очень высоких до вполне приемлемых. То есть картины рассчитаны на разный кошелек.

Мимо этой галереи Борис прохаживался два дня, по три раза – утром, в обед и вечером. В час пополудни третьего дня им предстояло отчаливать. Но утром он увидел-таки свои работы на стене галереи, уже в рамках и под стеклом. Ценник? Скромный. Но он есть! По десять шиллингов за рисунок, то есть по два рубля пятьдесят копеек.

Дешево? А с чего бы им быть дорогими? Видно там зарождающийся талант или нет, бабка надвое сказала. А какому-нибудь семейству со средненьким достатком повесить дома для красоты вполне пойдет. Ничего не заниженная самооценка. Он пока никто и звать его никак, задатки гения еще развить нужно. Что бы кто ни говорил, а это успех. Его первый успех, в этом Измайлов был уверен.

На радостях направился прямиком в паб. Надо бы обмыть это дело. Пусть и в одиночку. Но ведь одному пить пиво не зазорно. Жаль, местные не предлагают к нему сушеную рыбу. Только орешки. Кстати, на российских архипелагах распространены соленые сушки. Вкусно. Но рыба лучше. Ввести в обиход? Глядишь, Система еще и на это расщедрится. Шутка.

В припортовые забегаловки решил не заворачивать. Ну их к нехорошей маме. Там без приключений редко обходится. Оставалось только удивляться, как два его предыдущих опыта обошлись без таковых. Он-то полагал, что морякам в одиночку алкоголь в глотку не лезет. А оказалось все до банального просто. «Пьяный» и «агрессия» – практически синонимы. Не так сидишь. Не так свистишь. И у одиночки шанс нарваться на затрещину куда выше, чем у компании.

Кстати, Борис хаживал в такие кабаки, чтобы разогнать кровь по жилам, ну и прокачаться. Умение драться никогда не помешает. А еще такие вот потасовки неслабо закаляют характер.

В приличных заведениях влипнуть в неприятности значительно сложнее. Поэтому Измайлов выбрал паб хотя и не в центре, но подальше от порта. Довольно чисто, и публика поприличней. В углу пристроились трое моряков. Если судить по форме, вроде как французы.

Первая половина дня. Чистые, опрятные и трезвые. Холодное пиво, только чтобы утолить жажду. Но чем ближе к вечеру, тем выше градус напитков, и моряки начнут дрейф в сторону порта. Там скорее всего будет публичный дом, пока еще есть силенки. Это ведь не морду бить. Потом, вполне возможно, «стременная – закурганная – на коня» и «ты меня уважаешь?». Ну и как повезет, то ли они, то ли их.

Нет, вполне может статься, что ничего такого не произойдет. Но вероятность подобного исхода весьма велика. Впрочем, Измайлова это не касается. Опрокинуть кружечку темного и на борт. Вернуться нужно загодя. Из их команды на берегу уже никого. Во избежание, так сказать. И он бы не пошел, но уж больно хотелось узнать судьбу рисунков. Не зря сходил.

Один из французских моряков попытался заигрывать с девицей, что несла Борису пиво. Та шаловливо захихикала. Хозяин из-за стойки сердито одернул ее, стрельнув недовольным взглядом в прыткого посетителя. Тот сразу же отстранился, выставив перед собой руки в примирительном жесте. Мол, все понимаю, хозяйское лакомство, а потому ни на что не претендую.

Пиво оказалось той самой оптимальной температуры. Не слишком холодное, чтобы перехватывало дыхание. Именно то, что нужно в жаркий погожий денек. Даже если сейчас только его начало. Борис опрокинул пинту в три долгих глотка. В наслаждении зажмурился и удовлетворенно вздохнул, припомнив песенку. Ну ту, в которой говорится, что губит людей не пиво, губит людей вода. Открыл глаза.

Ч-черт. Ему что, «ерша» подсунули? Голова поплыла. Перед взором пелена. Да даже если «ерш», какого ляда его так резко развезло? Да хоть с чистым спиртом пусть смешивают, не бывает такого. Затуманенным взглядом мазнул по бармену. Какого ты туда подмешал? Хотел было возмутиться, но язык отказался повиноваться. А этим чего тут нужно? К его столику подсели давешние моряки и начали дружески хлопать по плечам. Двое сели с боков, поддерживая от падения. Занавес…

В себя Борис приходил тяжко. Голова раскалывалась, словно с глубокого похмелья. Опыт сугубо из прошлой жизни. Потому как он там этого дерьма нажрался вволю и здесь наступать на те же грабли не собирался. Было дело, мог опрокинуть пару-тройку кружек пива. Ну, рюмочку-другую коньяку. Но ничем другим не закидывался. Даже вино не пил. Оно ему никогда не нравилось.

– Ну что, пришел в себя? – грубо пнув его по ноге, поинтересовались на английском.

Однозначно язык этому типу не родной. Вот к гадалке не ходить, акцент французский. Есть у лягушатников нечто такое. Да тут еще недавно слышал, как трое беседовали.

– Еще раз ударишь, и я тебе набью морду, – поморщившись, произнес Борис.

Перед ним стоял тот самый матрос, что приставал к подавальщице. Только одет он уже в робу, а не в парадную рубаху. И что это значит?

– Я тебе эти слова потом припомню. А сейчас тебя ждет капитан.

Другой моряк, так же присутствовавший в пабе, о чем-то спросил первого на французском. Тот пренебрежительно отмахнулся и кивнул в сторону парня. Борис и рад бы оказать сопротивление. Да что-то никак не получается. Тело словно не его. По ходу, опоили. Узнали, что он гений, и сейчас будут разъяснять, что у него появился хозяин? Похоже на то.

– Покажи Суть, – приказал капитан, едва пленника представили пред его очи.

Под шестьдесят, пышные усы и бакенбарды, голый подбородок. Вид надменный, словно ему весь белый свет должен. О Борисе и говорить нечего. Н-да. Только вид у него – явного неудачника. Форма не первой свежести. Причем дело не только в том, что она довольно потасканная, но и в том, что требует вдумчивой чистки.

– Я русский моряк, и лучше бы вам меня отпустить, – совладав с тошнотой, процедил Измайлов.

– Ты французский моряк, кочегар углевоза «Жанетт». Запомни это, матрос. А теперь покажи свою Суть.

– Обойдешься.

Едва сказал, как тут же поперхнулся, поймав кулак в душу. А потом его начало рвать. Давала знать о себе та дрянь, которой его опоили. Глядя на это, капитан недовольно хмыкнул и велел унести это дерьмо с глаз долой.

Глава 24
«Жанетт»

– Катенька, не сойти мне с этого места, если это не ты! – даже не пытаясь сдерживать эмоции, произнесла молодая девушка.

На вид лет двадцати, невысокая стройная шатенка, с милым и даже красивым личиком. Однако, несмотря на возбужденный вид и игривость молоденькой козочки, чувствовалась в ней сила и уверенность. И дело даже не в том, что дворянское происхождение сквозило в жестах, манерах и осанке. Нет. Заметна в ней некая внутренняя твердость и жизненная мудрость взрослого человека.

– Где, Елизавета Петровна? – подходя к ней, спросила девчушка лет пятнадцати.

И тут уж никаких сомнений, возраст полностью соответствует облику. Молодость. Ее не подделать, не обыграть. Она прекрасна своей непосредственностью, нескладностью и порывистостью. И пусть Елизавета Петровна всячески пыталась рядиться под молодую ветреную особу, получалось у нее откровенно слабо. Впрочем, этот мир не удивить великовозрастными молодыми повесами, успевшими разменять не то что десятки лет, но и век-другой.

– «Лиза»! Сколько раз я тебе говорила, называй меня Лизой! – чуть ли не змеей прошипела девушка.

– Ой, бросьте. Не начинайте. Нечего было набиваться мне в попутчицы, – отмахнулась Катя.

– Это я-то набивалась?! Да как у тебя язык поворачивается такое сказать! – всплеснув руками, картинно возмутилась Москаленко. – Просто я не могла отказать твоей матушке.

– Да неужели! Обрадовались возможности развеяться и попутешествовать по миру, как девочка, – не удержалась от лукавой улыбки Катя.

– Но-но-но. Я бы попросила. Я девушка порядочная. Да-да, барышня, именно что девушка.

– Я знаю, что перерождение затрагивает все физиологические процессы. Но, признаться, зная о том, сколь бурной была ваша первая жизнь, с трудом верится, что вторая будет столь же скучна. – И вновь лукаво стрельнула глазками.

– А кто говорит о скуке? Просто из этого блюда было съедено столько, что небольшая диета мне совсем не повредит, – фыркнула Елизавета Петровна и поспешила переключить внимание спутницы, указав на акварельный рисунок: – Но ты посмотри на это!

– Хм. Д-да, что-то такое есть.

– «Что-то»! Да это вылитая ты. И вот об этом случае, помнится, мне рассказывали девочки.

– Да. Я хорошо помню этот случай и матроса, которого угощала. Но на рисунке не он.

– Уверена?

– Так же, как в том, что – согласна с тобой – художник явно изобразил меня.

– О! А вот тот же молодой человек помогает тебе с велосипедом.

– Да. И это было. Но парень не тот. Это совершенно точно.

– Ну что ж, Катенька, поздравляю, в полку твоих тайных и явных воздыхателей прибыло. Похоже, он просто изобразил себя на месте счастливчика, которого ты облагодетельствовала своим вниманием.

– Н-нет. Я не помню его.

– Застенчивый и талантливый мальчик.

– С чего такие выводы?

– Ты же знаешь, я разбираюсь в живописи.

– Еще бы тебе не разбираться, имея богатую коллекцию картин.

– Ты мне льстишь. Всего лишь небольшая галерея. Так вот, эти акварели выполнены алмазом. Иное дело, сумеет ли он пройти огранку и стать бриллиантом. Но я не буду рисковать. Любезный, кто автор этих рисунков? – позвала она хозяина галереи.

– Увы, мисс, но имя автора мне неизвестно. Рисунки принес какой-то молодой человек. Сказал, что они достались ему в качестве благодарности от автора, на Крите. Но имени его он не узнал.

– Но тот, кто принес их, хотя бы русский?

– Совершенно верно, мисс. Он русский. К тому же матрос. Поначалу-то он пришел в гражданском платье, но потом я видел его через окно в матросской форме.

– А он случайно не был похож на этого юношу? – ткнув пальчиком в рисунок, поинтересовалась Елизавета Петровна.

– Совершенно точно нет. Ни фигура, ни лицо не имеют ничего общего.

– А когда это произошло?

– Десять дней назад.

– Смею предположить, что все вот эти рисунки принес он, – указывая на два ряда в рамках, констатировала Москаленко.

– Вы разбираетесь в живописи, – польстил ей хозяин галереи.

– Разумеется, разбираюсь. И вот это – не живопись. Так. Рисунки любителя. Хотя уже и не начинающего. Упакуйте мне их и пришлите в гостиницу «Марокканец».

– Какие именно рисунки вас заинтересовали? – сразу же переобулся мужчина.

– Все.

– Непременно.

Расплатившись, девушки направились на выход. Едва оказавшись на улице, распахнули зонты и, прикрывшись от жарких солнечных лучей, пошли вдоль улицы. Как же все здесь отличалось от их города! Высаженные пальмы выглядели довольно экзотично, но росли редко и не давали той тени, что каштаны в Яковенковске. Да и экзотика уже успела приесться. Это не первый остров Ближневосточного архипелага, который они навестили.

Кто в молодости не мечтал о путешествиях, далеких островах и приключениях. Пожалуй, таких нет. Иное дело, что у одних шило в известном месте свербит так, что прямо спасу нет. У других этот зуд не простирается далее теории. Но даже среди первых отнюдь не все имеют возможность удовлетворить свою потребность в странствиях.

Родители Кати могли позволить оплатить ее кругосветное путешествие. Мало того. Подобные странствия только поощрялись. Считается, что такие приключения способствует становлению личности. И вообще, отчего не посмотреть свет, если есть такая возможность. Иное дело, что в силу возраста она не могла отправиться в такой круиз в одиночестве. Родителей же на Яковенковском дела держали пуще якорей.

Но тут подвернулась старинная подруга матери, которая решительно взяла ситуацию в свои руки, пообещав присмотреть за дитятком. Своей океанской яхты у нее не было. Но ведь и интерес обойти вокруг шарика в одном и том же окружении ниже среднего. То ли дело путешествие на перекладных.

В прошлом порту в ожидании оказии они пробыли целую неделю. Что даже хорошо, так как позволило ознакомиться как с городом, так и с окружающими достопримечательностями. Теперь вот остановились здесь. Правда, Елизавете Петровне город откровенно не понравился. По ее словам, это типичный английский город, над которым вместо вечно пасмурного неба вдруг воссияло солнце, а на улицах появилась южная растительность. Даже большинство прохожих одеты на английский манер. Разве что с преобладанием светлых тонов.

Когда дамы отошли от галереи метров на сто, к ним бросилась пара подростков явно арабской внешности. Одеяние тоже соответствовало. Если таковым можно назвать лохмотья, в которые мальцы были обряжены.

Двое крепких мужчин в светлых легких сюртуках и соломенных шляпах, следовавшие за девушками, дернулись было в их сторону, но Елизавета Петровна, выставив руку в повелительном жесте, остановила этот порыв. Полезла в сумочку и извлекла кошелек, чтобы одарить мальцов монеткой.

Однако этот процесс был беспардонно прерван одним из попрошаек. Его рука метнулась к кошельку, как кобра. Мгновение – и он уже побежал прочь, прижимая добычу к груди. Второй не стал считать ворон и поспешил присоединиться к товарищу.

Два хлестких выстрела на довольно узкой улице прозвучали как-то уж совсем громко. Но еще громче орали двое незадачливых воришек, катаясь по мостовой и держась за ягодицы. В себя прийти они так и не успели, потому как на них навалились те самые грозные дяденьки, личные телохранители Москаленко.

– Тетя Лиза, стоило ли так-то из-за какой-то мелочи! – возмутилась Катя.

– Нет, ну что ты будешь делать! То по имени-отчеству величает, а тут и вовсе теткой обозвала. Да не смотри ты на меня, как на врага рода человеческого. Ничего с этими стервецами не станется. Ну разве в полицейском участке задницу надерут. Ну или осудят. Им никто не виноват. Получили бы свою монетку, шли бы своей дорогой. Но нет. Их на воровство потянуло.

– Но, может, им есть нечего. А ты их…

– Во-первых, Катенька, повторяю, на хлеб я им дала бы. А во-вторых, ничего страшного с ними не станется. Новинка, – извлекая из сумочки патрон, продемонстрировала она его спутнице. – Травматический патрон с резиновой пулей. Первая партия в оружейном Яковенковска появилась как раз перед нашим отъездом. Так что ничего, кроме синяков, им не грозит. Ах да. Ну и еще разбирательства по закону.

– Добрый день, мисс. Позвольте полюбопытствовать, что здесь случилось? – приставляя к обрезу котелка два пальца, поинтересовался констебль.

Двое его помощников уже приняли из рук телохранителей воришек. И церемониться с ними явно не собирались. Ну да сорванцы знали, на что шли. А то, что молоды… Здесь вообще-то взрослеют рано. И вот эти точно достигли возраста уголовной ответственности. Именно этими мыслями и успокаивала себя Катя, которой все же было жаль мальчишек.

Борис уклонился, пропуская кулак буквально в миллиметрах от уха, одновременно проводя встречный удар. И, в отличие от противника, его кулак врезался точно в челюсть. Марсель отступил на пару шагов и, скрутившись, упал на палубу. Готов. Причем уже в третий раз. Ну не любил его Измайлов, что тут еще сказать.

– Капитан, тебе не кажется, что если не урезонить этого новенького, то он скоро оставит нас без палубного матроса? – пыхнув терпким табачным дымом, произнес старпом.

Они находились на мостике и наблюдали за тренировочной площадкой на корме. Обычный атрибут любого корабля. Как, впрочем, обычными являются и учебные схватки между членами команды. В условиях, когда опыт не будет лишним, даже избыточный, это нормально. Скорее уж возникли бы вопросы, не будь их. Опять же очень удобно спускать пар. Когда еще доберутся до порта с его кабаками.

– Ну, почему русский раз за разом вызывает на поединок Марселя, понятно. Чего не сказать о маниакальном упорстве Марселя в его желании получить по морде, – хмыкнул капитан.

– Напрасно ты так, Антуан. Марсель исправно снабжает нас мясом, когда в этом возникает необходимость. А этот русский так и не показал свою Суть, – возразил старпом.

Суть. Дело тут далеко не только в том, что, не заключив сделку через нее, матрос теряет в заработке опыта, перепадающего на весь экипаж. К примеру, во время того же шторма или драки с другим кораблем. Сделка, завязанная на Суть, являлась неоспоримым доказательством правоты матроса, когда нарушались условия договора. Можно обойтись и обычным бумажным договором, но тогда и с доказательной базой не очень.

Разумеется, это работало в обе стороны. Но не в этом случае. Никто не станет держаться за кочегара, выказывающего норов. Обычно матросы смирялись с судьбой. Не все ли равно, на каком пароходе ходить? Если разница не очевидна. А нет, так с ним расставались в ближайшем порту. Просто давали пинка под зад, вышвыривая на берег, как ненужный хлам. Никого не волновали чужие проблемы.

– Мне плевать на его Суть, – прикуривая свою трубку, ответил капитан.

– Он может оказаться кем угодно.

– Да без разницы. Выбросим его в ближайшем порту, и пусть катится на все четыре стороны, – пожал плечами капитан. – Не он первый, завербованный насильно, не он последний. Главное, что у старшего кочегара сейчас нет вопросов.

– Наверное, ты прав, – неуверенно согласился старпом.

– Он матрос, Поль. Самый обычный матрос. И хватит об этом.

И впрямь. Дело привычное. Не то чтобы они практиковали это постоянно. Безработных моряков обычно хватало. Но случались и вот такие моменты, когда нужно было решать вопрос срочно. В пьяной драке один из кочегаров получил нож в бок. Пришлось искать замену.

Борис наклонил голову сначала к левому плечу, потом к правому, похрустев позвонками. Удовлетворенно взглянул на Марселя и, хмыкнув, вышел из круга. Глянул на лог, возвестивший о том, что показатели его рукопашного боя в очередной раз подросли. Очки распределялись не равномерно, и чем при этом руководствовалась Система, оставалось только гадать. Но одно было неизменно: на рост ступеней общего развития уходили максимальные показатели.

В смысле все сливалось в избыточный опыт, продолжавший расти. Причем довольно бодрыми темпами. В среднем за сутки парень нарабатывал четыреста десять очков опыта. Ему пришлось-таки переключиться на наброски. В отсутствие мела и доски он использовал уголь и стальную переборку в глухом уголке. Это вполне работало. К тому же на втором уровне дара стало приносить по десять очков.

Не забывал и о физических показателях, систематически посещая спортивную площадку и подтягивая гимнастику. Сошелся с одним пареньком, неплохо владеющим ножом. Вот с ним они и подтягивали умение рукопашного боя. Ну и спарринги. Причем с Марселем и его дружками – непременно в полный контакт. Отказаться они не могли. Плохо скажется на авторитете. Пока все схватки остались за Борисом. Все же нормально его поднатаскал Елесей Макарович.