Текст книги "Пилигрим. Воевода"

– Ну и как? Кто из нас доставляет большее наслаждение? – обессиленно рухнув на него, выдохнула она.

А он о чем! Не дождешься! Да Михаил скорее язык себе откусит, чем выдаст что-то такое-эдакое.

– К-каждая женщина неповторима и по-своему прекрасна, – едва совладав с учащенным дыханием, выдал Романов неопределенный ответ.

– Дипломат.

– Это истинная правда.

– Михаил, а насколько сильно ты ненавидишь моего будущего супруга?

– Скажем так. Если он умрет, то я слезы лить не буду. Как не стану желать ему и здравия. Но моя неприязнь не распространяется настолько, чтобы его убить, – поглаживая ее волосы, ответил он.

– А что нужно сделать, чтобы у тебя появилось это желание?

– Что за вопросы, Евгения?

– Я не желаю до конца своих дней быть его женой. Как и не хочу быть игрушкой в чужих руках.

– Собираешься убить мужа, взойти на стол Тмутаракани и стать самостоятельной фигурой на доске затрикиона[11]11
  Затрикион – византийские круговые шахматы.


[Закрыть]?

– Сначала укрепить свои позиции. А через пару лет да, взойти на престол.

– Женщина на княжении? – усомнился Михаил.

– И что с того? Если даже Киев принял княгиню Ольгу.

– Она была матерью наследного князя.

– Это детали.

– Допустим. Но зачем тебе я? Ты можешь разобраться с мужем и сама. Отравить его для тебя не составит труда.

– Обзавестись союзниками, готовыми поддержать вдову, это одно. Теми, кто готов предать открыто, уже другое.

– Лучше быть головой мухи, чем мухой на крупе лошади.

– Хм. Никогда не слышала такого выражения. Но оно мне нравится. Да. Именно так.

– Если вдруг мне отобьет память, напомни мне, что жениться на тебе дурная затея.

– Так ты согласен?

– Скажем так. Эта мысль не вызывает у меня отторжения. Остается понять, зачем это нужно мне.

– Твое поселение будет на территории княжества. Думаешь, Олег станет тебя терпеть? Уверена, что он найдет повод и средства, чтобы покарать тебя.

– Это аргумент.

– Так мы договорились?

– Я не привык походя принимать столь значимые решения. Но помни, пока жив Олег, один надежный союзник у тебя есть, – решил все же уйти от прямого ответа Михаил.

– Я буду об этом помнить.

А ведь ошибочка вышла. Если кто и подставит Михаила перед князем, так это, скорее всего, вот эта красавица, которая решила стать хозяйкой своей судьбы. Нет, однозначно воздух Царьграда ему вреден. Валить! Вали-ить!

Глава 11
Кадры решают все

Пограничное встретило его вечерней прохладой. Несмотря на то что на дворе двадцать первое октября, это все же приятный бонус. И уж тем более после путешествия на Русь в осеннюю пору. Пусть и застали они ее там в самом начале, отличия все же разительные. Ну, может, причина еще и в том, что места родные. Чужбина же, как бы ласково ни обнимала, чужбиной и останется.

Как там говорится, сколько волка ни корми… Это про него. И ведь он, по сути, из двадцать первого века, причем с Северного Кавказа. А все одно, берег Днепра ему ближе и родней. Возможно, сказывается еще и память реципиента. Да без разницы. На им же спланированный и возведенный поселок он сейчас смотрит как-то отстраненно, что ли.

Особо задерживаться в Константинополе причин у него не было. На следующий день после свидания с Евгенией Михаил отправился с инспекционной проверкой разбросанных по столице учеников. Нужно было проверить, каких успехов они достигли, да внести плату учителям. Проверял дотошно, со знанием дела, чем в очередной раз удивил наставников. Поначалу-то они пытались еще с ним хитрить, относясь к обучению наплевательски. Но потом поняли, что щедрая плата может в одночасье прекратиться, и подошли к обучению более вдумчиво.

Вечером очередное свидание с девушкой, которая продолжила склонять его на свою сторону. Только на этот раз не столь откровенно. Ее поведение несколько изменилось. Она стала более задумчивой, нежной и где-то даже печальной. Ну вот просто девица печального образа, влюбленная в одного, но насильно выдаваемая за другого. Будь он и впрямь шестнадцатилетним юнцом, глядишь, еще и поверил бы, что этот любимый он и есть. Но разочаровывать ее не стал. Подыграл настолько, насколько вообще хватило его талантов.

Однако увлекаться этой игрой все же не стал. Ранним утром со своими пограничниками он был уже в порту и договаривался о перевозе на азиатский берег. А там дневная скачка со сменными лошадьми, и вот они в Пограничном. Забот столько, что только успевай поворачиваться.

Это так кажется, что в запасе целых полгода. На деле же всего лишь полгода. Подготовить нужно много. Очень много. Тем более учитывая то, что в первый год ни о каком производстве не может быть и речи. По сути, они смогут использовать только то, что привезут с собой.

В само село заезжать он не стал. Повернул сразу к плавильному двору, откуда доносился грохот молотов. Рабочий день еще в разгаре. У Комнина не забалуешь. Прежде производимая здесь продукция уходила сугубо на продажу, для пополнения казны аристократа, замыслившего заговор и нуждавшегося в средствах. Сейчас же все изделия поставлялись в армию.

Вообще-то плавильней называть это подворье давно уже неправильно. Здесь было налажено поточное производство арбалетов. Тут же штамповались наконечники. Михаил планировал на этом подзаработать, но нынешний император подмял это дело под себя. Мелочь. И стоит по факту пару медных монет. Но если взять объемы, то картина меняется кардинально. Один штамп способен соперничать с десятками кузнецов, обслуживается же всего лишь двумя работниками, которых мастерами невозможно назвать даже с большой натяжкой.

– Здравствуй, Исидор.

– Привет, Михаил.

– Как твои дела?

– А то ты не знаешь. Пока работал с тобой, было гораздо лучше. Тогда здесь все решал я. Даже ты не указывал мне, что и как делать, а советовал. Теперь же здесь заправляет другой, а я, как и прежде в Константинополе, опять оказался на побегушках.

– А уйти отсюда не думал?

– Куда? Если бы к тебе, то с радостью. Работать под твоей рукой одно удовольствие. Ты все время стремишься к новому, а оно всегда интересно и увлекает. Я тут на днях предложил немного переделать молот, так Варданий меня чуть не загрыз.

– Боится, что ты можешь его оттеснить, – пожал плечами Михаил.

– Знаю. Жаль, что тебе запрещено ставить свою плавильню.

– Здесь запрещено.

– Опять пришел уговаривать меня отправиться с тобой в Таматарху, – невесело ухмыльнулся Исидор.

– А что ты теряешь? Здесь тебя подмяли и не дают развернуться. Я уж не говорю о том, что семья твоя живет все так же скромно, как и в Константинополе.

– Меня не отпустят. Ты же знаешь, окрутили меня и опять сделали приписным.

– Знаю. И тебя предупреждал, что хорошим это не кончится. Предлагал уйти ко мне в мастерскую. Но ты отказался.

– Мне нравится мое дело.

– Понимаю. Тем ты мне и приглянулся. Человек, увлеченный любимым делом, не может не вызывать уважение. Думай, Исидор, хочешь ли ты остаться здесь и всю жизнь быть на побегушках или отправиться со мной и вновь стать хозяином на плавильном дворе.

– А там есть руда?

– Железо есть везде. Найдем и там. А не найдем, так здесь будем скупать. При нашем подходе выгода гарантирована.

– Ты сможешь меня выкупить?

– Даже не сомневайся.

– Тогда я с тобой.

– Вот и договорились. Пока трудись, как и прежде. Но уже скоро я все улажу.

Оно бы можно, конечно, и наплевать на высосанный из пальца долг Исидора да просто увезти с собой. Благо на территории подвластной империи он проживать не собирается. Но тут есть один нюанс. Начинать на новом месте всегда трудно. И к переезду лучше бы подготовиться. А как это делать Исидору, занятому на производстве Комнина. К тому же тот в любой момент может свернуть местные мастерские и перенести их в столицу. Обычная практика всех императоров. А кто нынче Алексей? То-то и оно.

Въехав на территорию Пограничного, Михаил вновь не стал спешить домой. Успеет еще. Из кузницы, что при въезде, доносится перестук молотков. Дмитрий трудится не покладая рук. И честно натаскивает двоих учеников из подрастающей ребятни. Да своих двое сорванцов. Так что стучит там не один.

Рядом с кузней стоит грек с фермы по соседству. Хозяйство дело такое, непременно что-нибудь да сломается. Вот и тянутся к Пограничному окрестные крестьяне. И каково им придется, когда кузнеца не станет. А уйдет он отсюда в любом случае. Не потянуть ему оборудование кузницы. Оно ведь мало что на инструмент заработать, так еще и семью содержать.

Романов в благодетели не нанимался. Еще в прошлом году, как только решил убираться отсюда, серьезно порезал возможности заработка Дмитрия. Не под самый корень, но от того, что было в начале, не осталось и следа. Разумеется, подвел под это дело обоснование в виде решения совета. Правда, о том, что случилось все с его подачи, информировать грека не собирался.

Ему нужен кузнец. Помнит, как намучился, когда ставили Пограничное. И дважды наступать на те же грабли Михаил не собирался. Не честно? Есть такое дело. И даже где-то стыдно. Но от своего все одно не отступится. Лучше потом Дмитрию щедрую плату положит. Но сейчас, если придется, так и волоком утащит. Нужен он ему, и весь сказ.

– Здравствуй, Дмитрий.

– Здравствуй, Михаил, – опустив раскаленное изделие в бочку с водой, ответил кузнец.

– Я гляжу, забот у тебя хватает, – кивая на бочку, над которой поднялся пар, произнес Романов.

– Забот всегда хватает. А вот рук маловато.

– Я как раз по этому поводу и заглянул. От местных заказы больше не принимаешь. Доделываешь то, что уже взял, и на этом все. Начинаешь трудиться только на Пограничное.

– Значит, весной все же уходите? – вздохнул грек.

– Уходим. И нам много чего потребуется.

– А как же фермеры?

– Я должен думать о своих заботах. Желаешь работать на них, значит, освобождай кузницу, найду другого мастера.

– Ты обещал, что…

– Я обещал, что обеспечу тебя всем необходимым инструментом и что ты не будешь платить налогов. Что после того, как пять лет отработаешь на Пограничное, кузница станет твоей. Назначенный срок еще не минул. И вина тому не моя. Так уж сложилось.

– Но, может, тогда хоть часть…

– Или все, Дмитрий, или ничего. И никак иначе. Не нравится, можешь идти, тебя никто не держит.

– Если так, то мне опять в подмастерья.

– Отчего же. Можешь стать и полноправным кузнецом. Если станешь приписным лет эдак на тридцать. Ну чего ты смотришь на меня волком? Знаешь же, что переселяемся по повелению Комнина.

– Знаю.

– Насчет заказов все понял?

– Все.

– Вот и поговорили. – Кивнул в знак прощания и вышел из кузницы.

Хотел было вскочить в седло, но передумал. По селу можно и пешочком. Это уже не зазорно. А то, признаться, устал уже от верховой езды. Все хорошо в меру. Это не машина, и сотню километров за час не проскачешь. Путь занимает весь день. А тут уж никакая привычка не поможет.

Когда уже подходил к дому, навстречу выбежал Андрей, старший сын экономки Анны. Он ему по хозяйству помогает и по уходу за живностью, в частности. Заводного, что привели воины, уже обиходил, вот теперь спешит за Орликом.

– Здравия, Михаил Федорович.

– И ты здрав будь. Как тут у вас?

– Слава богу.

– Ты-то чего дома? Проезжал мимо учебного поля, новики все еще там занимаются.

– Так лошадей обиходить ведь надо. Вот и отпустил меня дядька Богдан.

– Гляди, Андрей, отстанешь от других в воинской науке, попрощаемся.

– Не отстану. У дядьки Богдана спроси.

– Спрашивал уж. И еще спрошу, – подпустив строгости, произнес Михаил. А потом шутливо толкнул паренька в плечо. – Иди уж, гроза басурман.

Оно и поесть с дороги не грех. Но в то же время и до ужина вроде как время есть. Так отчего бы и не провести его с пользой для дела. Давно уж собирался. И сегодняшний день ничуть не хуже любого другого.

Обернулся на церковь, что практически напротив. К ней уже подтягиваются прихожане к вечерне. Ежедневно на службы ходят только совсем уж набожные. А так-то посещение необязательно, за исключением воскресных служб. Что при отношении Михаила к церкви и так за глаза. Но сегодня решил все же сходить.

Зашел в дом, поздоровался с Анной. Моложавая вдова окинула его внимательным взглядом. Что-то там для себя решила. Тихонько вздохнула. Вручила полотенце и пошла заниматься по дому.

Михаил только покачал головой. Не девочка. Понимает, что, как бы ни нужно ей было крепкое мужское плечо, Романов не тот случай. Если подвернется кто, то он возражать не станет, и даже наоборот, сделает все, чтобы посодействовать. Но какой бабе понравится, что мужик от нее скачет по другим постелям. Как она это поняла? Да кто же его знает. Женщина для мужчины вообще одна сплошная загадка.

Наскоро умывшись, полез в свой сундук с навощенными табличками. Там же у него хранился футляр с листами бумаги. Дорогой товар. Поэтому на ней он рисовал и чертил уже законченные проекты, которые вынужден был отложить до более благоприятных времен. Как уже говорилось, благодаря переносу сознания и способности управлять телом со стороны у него получалось хорошо рисовать и чертить.

Забрав два листа, он вложил их в папку и, прибравшись, поспешил на выход. Если уж собрался в храм, то нехорошо опаздывать. Конечно, отец Нестор знает о своеобразном отношении к церкви со стороны Михаила. Тут у них полный консенсус, так как и Романов старательно подбирал священника-прагматика, а не фанатика. Но это нужно не для попа, а для людей.

При всем своем критическом отношении к церкви он не собирался отрицать важность ее роли в воспитательном процессе. Как и того, что нужно держать священников в ежовых рукавицах. А то повадятся, как у католиков, раздавать анафемы да подбивать подданных свергать правителей. Ну и вообще тормозить прогресс.

Дай священникам волю, так они всему новому палки в колеса вставлять станут, а то еще и каленым железом выжигать. И Византия яркий тому пример.

Ладно, Рим. Там варвары постарались, уничтожая достижения цивилизации. Попы уже после подключились. Пусть и рьяно. У ромеев же государство устояло. Да толку от этого чуть. В лучшем случае они топчутся на месте, но во многом наблюдается упадок. И в немалой степени тут роль именно церкви.

Самый яркий пример – это медицина. Здесь всякий прогресс закончился почти три века назад и теперь идет медленный, но верный регресс. Все передовые умы в этом направлении покидают пределы империи, дабы избежать гонений. Пока на Ближний Восток. Но и там им становится все менее комфортно из-за набирающего силу ислама.

Поэтому Михаил и вцепился в прагматика Нестора. Умный, начитанный и образованный, точно знающий, чего именно желает, он отлично подходил Романову для задуманного им. Остается только, чтобы и святого отца устроили предлагаемые ему условия.

Отстояв службу, Михаил не торопился покидать церковь. Скромно стоял в сторонке, ожидая, пока отец Нестор выпроваживал прихожан. В смысле отвечал на множество вопросов, беседовал с кумушками и наставлял на путь истинный. Такая работа.

– Ты хотел поговорить, сын мой?

Ага. Папаша. Он старше Романова всего-то лет на десять. Так что при всем его желании на роль родителя не годится. Ну да чего уж, либо играй по правилам, либо проваливай. Вообще-то, отправка столь молодого священника – это своего рода пренебрежение к Пограничному. Хотя для самого молодого человека неслабый такой скачок вверх по карьерной лестнице.

– Да, святой отец.

– Слушаю тебя.

– Ты же знаешь, что по весне мы отправляемся в Таматарху.

– Да. Мне это известно. Как и то, что это селение не осиротеет. Тем более при наличии вокруг возделанных полей. Император обещал заселить его колонами.

– Знаю. Но я не о том. Не хотел бы ты отправиться с нами? Не спеши отказываться, святой отец. Быть может, мы сумеем понять друг друга. Взгляни сюда, – открывая папку и показывая рисунки в разных ракурсах, предложил Михаил.

– Что это?

– Это каменный храм, который я собираюсь возвести на территории поселения уже через десять лет. Обрати внимание на людей, что изображены рядом. На этих рисунках строго соблюдены все пропорции.

– Такой большой храм невозможно построить за десять лет.

– Я хотя бы раз солгал, святой отец?

– Ты всегда держишь свое слово. Но это…

– Десять лет это крайний срок на случай, если что-то будет мешать. На деле я собираюсь управиться гораздо быстрее. И ты будешь настоятелем храма, равного которому пока еще нет.

– Но что это за формы? Какие-то необычные купола.

– Такие купола строят русичи. Что же до всего остального, это придумал я. Соблюдены все каноны. Но архитектура… ТЫ будешь ее родоначальником.

Было чем удивить. Потому что Михаил разом выдал на-гора то, к чему русское православное зодчество шло веками. За основу он взял храм, построенный в его родном городе. Ему и самому довелось участвовать в строительстве. Причем на благотворительной основе.

При всем его негативе по отношению к священникам, есть среди них, которые вызывают уважение. Вообще-то куда проще было дать деньги. Но он с бригадой предпочел отработать. На поднятии стен. Во всяком случае, пока имелся в наличии кирпич. Так что чертежи видел и изучал их. А так как это связано с его профессиональной деятельностью, то и отложилось в памяти куда больше, чем в иных областях.

– Я должен подумать.

– Думай, Нестор. Думай. А еще помни, что мы всегда найдем общий язык. И такой храм я просто так строить не стал бы.

– Я об этом помню. Ты оставишь мне это? – указал он на листы.

– Разумеется. Ты можешь оставить чертежи у себя. Только учти одну маленькую деталь. Никто другой не сможет воплотить это в камне.

– Откуда ты знаешь?

– А ты покажи архитекторам. Они непременно ткнут тебя сразу в несколько несуразиц, разрешить которые им не под силу.

– Тогда откуда тебе известно, как справиться с этим?

– Был у меня один учитель. Не важно. Главное, что я даю тебе слово и сдержу его. Доброго вечера, святой отец.

Когда вернулся домой, уже стемнело. Анна встретила его недовольным взглядом, ткнув при этом пальцем в водяные часы. Угу. Научил пользоваться, теперь вот тыкает. Едва закончил ужинать, как в гости заявился Зосима.

– Квас будешь? – встретил его Михаил, указывая на стул за столом.

– Не откажусь, – присаживаясь, без энтузиазма ответил управляющий.

Наблюдавшая за этой сценой экономка фыркнула и скрылась на кухне. Но уже через минуту появилась с краюхой хлеба и кашей, обильно сдобренной мясом. Поставила угощение перед гостем. А там и кувшинчик со столовым вином выставила. Знает, что управляющий к русским напиткам так и не привык, не то что остальные греки, что имели дело с пограничниками. Пить-то пьет, но без удовольствия.

– Кхм. Спасибо, Анна, – смутился Михаил по поводу собственной недогадливости.

– Я не голоден, – возразил было грек.

– Голоден, конечно, – возразила экономка. – Весь день в бегах да в заботах. Ешь, Зосима, не гневи, а то полотенцем отхожу как дитя малое.

– Она может, – кивая с самым серьезным видом, поддержал ее Михаил.

– Я знаю, – вздохнув и подступаясь к ужину, а скорее еще и обеду, произнес управляющий.

– Ну, рассказывай, что стряслось? – отпивая квас и наблюдая за ужинающим управляющим, поинтересовался Михаил.

– Послание от императора прибыло. Он приказывает спешно сворачивать плавильный двор и всем перебираться в Константинополь.

– А от нас-то что требуется? – удивился Романов, отмечая для себя лишь то, что нужно бы поторопиться с выкупом Исидора.

– От вас ничего. Но лично мне приказано оставаться в Пограничном и вообще готовиться к отправке в Таматарху.

– И?

– Это ты настоял на этом? – утолив первый голод и откладывая ложку в сторону, задал вопрос Зосима.

– Да мне-то зачем? – вздернул бровь Михаил.

– Я помню, сколько раз ты говорил, что не оказался бы от такого управляющего, как я.

– Говорил. И повторю. Но я тут ни при чем. И вообще, по долгам мы рассчитались. Я не понимаю, для чего он отправляет тебя с нами.

Хотя понимал. Не иначе как Комнин желает приглядывать за Романовым. А к чему морщить лоб в решении проблемы, если есть Зосима, который при пограничниках с самого начала. Ох, Алексей, Алексей. Нельзя же так-то с людьми. Им это может и не понравиться. Нет. Зосиме это точно не понравится. Ну-у, когда он все узнает. Пока-то и не все жители Пограничного в курсе. Только воины.

– Значит, ты не просил? – уточнил управляющий.

– Нет.

– Понял. Пойду я.

– Куда направился? Успеешь еще в свою холостяцкую берлогу. Ешь, – тоном, не терпящим возражений, произнесла Анна.

На вопросительный взгляд гостя Михаил только развел руками и взялся за кружку с квасом. Мол, я не я и хата не моя. Тому ничего не оставалось, кроме как завершить ужин. Вид Анны с руками, упертыми в бока, иной исход попросту не подразумевал.

Выпроводив Зосиму, подступился было к Анне, но вдова лишь игриво увернулась от его объятий.

– Не балуй, Михаил Федорович.

– Не понял. Не соскучилась? А я так чуть не каждую ночь поминал тебя.

– Так-таки и поминал. Ох и горазд же ты врать, Михаил Федорович, – хихикнула она. – Пойду я. Задержалась. Дети без догляда.

– Нешто старший не присмотрит, – вновь подступаясь к вдове, возразил Михаил.

– То-то и оно, что старший. Понимает уж, поди, все. Пойду я. После, Михаил Федорович.

– Хм. Ну, доброй ночи, Анна.

Постоял эдаким истуканом посреди комнаты. Махнул на все рукой и пошел спать. А что еще прикажете делать. Можно, конечно, и за чертежами посидеть. Но, признаться, лениво. Вот на что иное силенки еще сыскались бы. А на сидение за навощенными табличками… Да ну его в болото!