Текст книги "И пришел с грозой военной…"

– Вот только что было восемь – и на выходе один.

– Дело в том, что на «росичах» установлено специфическое оборудование, и без специалистов использовать его невозможно. Я говорю в первую очередь о турбинистах и акустиках. Все остальное освоить нетрудно, а в радио просто отпадает необходимость, так как оно несовместимо с вашими искровыми телеграфами. Если турбинистов худо-бедно еще можно подготовить в сжатые сроки, то с акустиками этот номер никак не пройдет. Для овладения этой специальностью нужен как минимум год и музыкальный слух.

– Ничего не понимаю. Но ведь и без акустиков их можно использовать?

– Можно, но тогда уж они не будут ночными охотниками, а превратятся в обычные миноносцы, впрочем, где-то даже будут проигрывать им, так как имеют неподвижные носовые аппараты. Одним словом, сейчас в Артуре имеется команда только для одного миноносца, но они специалисты, которые могут использовать возможности корабля по максимуму, вот только командир не имеет боевого опыта.

– А имеющие боевой опыт командиры не имеют понятия, как обращаться с новым кораблем. Блестяще.

– Я этого не говорил. Так уж сложилось, что сейчас здесь находятся сразу два человека, способных вести в бой этот миноносец. Один – это я. Конечно, я не имею боевого опыта, но боевой потенциал миноносца мне знаком лучше, чем кому бы то ни было. Всю прошлую навигацию в Охотском море я гонял «Росича» в хвост и в гриву, выжимая из него все, на что он способен. Сейчас миноносец имеет полный штат, от турбинистов до артиллеристов, и их подготовка ничуть не уступит подготовке личного состава на эскадре, а скорее, даже превзойдет. Денег на подготовку мы не жалели. Второй – Науменко. – «Света меня со свету сживет, и с Верой Ивановной, похоже, отношения испортятся напрочь, ну да потерявши голову по волосам не плачут». – Петр Афанасьевич принимал непосредственное участие в его проектировании – другое дело, что мы скрыли от него, какова будет настоящая силовая установка, не знал он и о гидрофонах: все же секретная разработка. Но наездник из него получится великолепный, все же чего он не знает, быстро постигнет благодаря сегодняшнему капитану Панину. Остается только доукомплектовать экипаж комендорами и минерами – и одна боевая единица у вас в наличии.

– Иными словами, вы предлагаете использовать только один корабль вместо четырех. Но каков смысл в постройке такого количества кораблей, если специалистов и так и эдак не будет?

– А вот этого я не говорил. Специалисты есть, и весьма хорошо подготовленные.

– Дайте-ка я догадаюсь. Они находятся в Магадане.

– Мы предполагали, что война начнется неизбежно, но даже не думали о том, что так скоро. – Лгать, только лгать. Не говорить же всей правды – эдак и до психушки недалеко. – Оттого и серия не закончена, и специалисты отрезаны ледяными торосами. В этом году мы предполагали перебраться в Артур, в Магадане должен был оставаться только головной «Росич», и с началом войны тут же представить готовый дивизион эсминцев в распоряжение флота. Такая скрытность обусловлена тем, что «росичи» должны были как снежный ком свалиться на голову японцев. К тому же новая установка беспроволочного телеграфа позволяет поддерживать связь на качественно новой высоте, а это совершенно иной уровень взаимодействия.

– Не такой уж и снежный ком. Они ведь могут действовать только в прибрежной полосе, в непосредственной близости от базы.

– И это говорит автор проекта «Великий князь Константин»? – Песчанин имел в виду то обстоятельство, что в русско-турецкую войну, служа на Черном море и командуя этим кораблем, Макаров был автором идеи корабля-матки, который доставлял минные катера в район боевых действий, спускал их на воду, а затем, после выполнения задания, вновь брал их на борт и уводил оттуда. Малым катерам ни за что было не осилить больших расстояний, а вот так – вполне возможно, мало того – был и положительный результат.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что мы основательно готовились к предстоящей войне. Я хочу сказать, что вместе с «Росичем» во льдах Охотского моря, скрытая от глаз, находится матка этих миноносцев. Конечно, «Чукотка» неспособна поднять на борт миноносцы, но этого и не требуется. Они имеют достаточную мореходность, чтобы самостоятельно перемещаться по морям. «Чукотка» имеет на своем борту достаточный запас топлива, в походных условиях она способна одновременно осуществлять заправку мазутом сразу четырех эсминцев и несет достаточно большой запас топлива, самодвижущихся мин, мин заграждения, продовольствия, пресной воды и всего остального. Это база для миноносцев в открытом море, где предусмотрены также и условия для отдыха экипажей. Вы понимаете, насколько может это оказаться важным в условиях настоящей войны? Простите, задал глупый вопрос: кому, как не вам, понимать это. К тому же «Чукотка» также имеет нефтяное отопление, а следовательно, не дает демаскирующего дымного шлейфа. Да, я скрывал эти корабли, но представьте, каков был бы эффект от их появления на коммуникациях Японии. Не только в Цусимском проливе, но и на восточном побережье Японской империи.

– Нескромный вопрос. А как вы планировали вступить в бой – ведь вы хотели начать именно с демонстрации? Как вы собирались избежать обвинения в пиратстве?

– А для чего одному из предприимчивых магнатов Дальнего Востока поступать на службу в управление государственных имуществ на должность промыслового надзирателя и дарить этому управлению миноносец? В случае войны в Магадане было бы создано ополчение, оно, наверное, уже и создано, а «Росич» вошел бы в его состав, я же официально являюсь его капитаном.

– Вы – авантюрист.

– Есть такое дело.

От разгневанного адмирала не осталось и следа. Сейчас перед Песчаниным находился холодный и расчетливый флотоводец, который полностью ушел в свои мысли. Макаров поднялся из кресла и стал медленно прохаживаться по своей каюте, что-то прикидывая и беззвучно шевеля губами, вероятно ведя сам с собой какой-то диалог. Наконец он остановился посреди каюты и, уставившись в какую-то одному ему видимую точку, зло улыбнулся. Ох и не завидовал Антон тому, кому эта улыбка адресовалась.

– Антон Сергеевич, вы не откажетесь от призыва на флот?

– Но…

– Формальности – это моя забота, никоим образом вас не касающаяся.

– Но…

– Я не собираюсь держать вас в Охотском море. Вернее, я понятия не имею, где вы будете находиться, может, и в Охотском море тоже, но уж активного участия в боевых операциях вам не избежать.

– Готов! – тут же выпалил Антон, не веря в происходящее.

– Итак, мы имеем девять вымпелов и три командира. Нужны еще шесть командиров и двадцать четыре офицера. Не говоря об экипажах.

– Простите, если я правильно понимаю…

– Вы все верно понимаете. Да, мы сейчас в тяжелой ситуации, но один миноносец погоды не сделает, не сделают и четыре неполноценных, а вот раскрыться раньше времени мы рискуем. Не надо знать его превосходительству вице-адмиралу Того о моих планах раньше времени. Этот тур остался за ним, но партия еще не окончена. Если вам все это время удавалось сохранить секретность, думаю, и в будущем это будет возможно?

– Несомненно.

– Великолепно. Помните тот наш разговор о переделке минных аппаратов на миноносцах?

– Да, помню.

– Так вот этого не будет. Более того, не будет и переделки мин. Ничего, мы ведь собирались воевать с тем оружием, что у нас было, вот и повоюем. Не нужно Того знать о наших новых возможностях. Пока не время. Вы получите для переделки все самодвижущиеся мины с броненосцев, а также все запасные мины с крейсеров. Также с броненосцев вам будут переданы минные аппараты.

– Гхм.

– Вы что-то хотите сказать?

– Дело в том, что не далее как вчера вечером прибыл состав, которым были доставлены все минные аппараты для «росичей», самодвижущиеся мины в количестве ста штук и необходимая артиллерия.

– Великолепно. Мины уже переделаны?

– Нет. Как и артиллерия. Мы решили применить новые замки, которые позволят увеличить скорострельность.

– У вас будет на это время. Вернее, не у вас, а у заводского начальства. Потому что вы отправляетесь в Магадан. Как, сумеете доставить «Росича» и матку?

– Да легко.

– Вот и хорошо. Но работы по модернизации мин придется ускорить максимально. Они пригодятся не только для ваших «росичей», но и для эскадры в целом.

– А кто будет командовать отрядом? – уже понимая, куда клонит Макаров, не удержался и спросил Антон.

– Мало что вы авантюрист, так вас еще и амбиции через край перехлестывают.

– Я… Да я… Да у меня и в мыслях…

– Ну-ну, чего вы начали вдруг заикаться. У меня в мыслях тоже не было. Петру Афанасьевичу уже давно пора вырасти, а вот на пенсию пока рановато. Как, будете служить под началом у тестя?

– А куда я денусь.

– Я даю вам сроку до первого июня. В этот день матка и головной «Росич» должны быть в Артуре. А мы пока займемся подготовкой офицеров и остальных экипажей. Господи, дай только все сохранить в тайне. И запомните: тишком, бочком, не ввязываясь ни в какие приключения. На подходе к Артуру свяжетесь по радио. Какова дистанция связи у ваших радиостанций?

– В телеграфном режиме сто миль, в телефонном – двадцать.

– Что значит «в телефонном»?

– Я ведь говорил, что это качественно новый уровень беспроволочного телеграфа. При помощи этого радио можно просто разговаривать друг с другом, как по телефону. Понимаю, что вам хотелось бы заполучить эти аппараты на эскадру, – поймав взгляд Макарова, поспешил возразить Песчанин, – но дело в том, что система пока несовершенна, а потому от сотрясений, вызванных, скажем, попаданием снаряда, вполне может выйти из строя. А потом, они изначально предназначались для ночных охотников, для маневренного боя с быстро меняющейся обстановкой.

– Хорошо. Убедили. Итак, выйдете на связь и сообщите о вашем подходе, вас непременно встретят. Не смотрите на меня так – я в лепешку расшибусь, пойду на любое преступление, но освобожу проход в самые сжатые сроки, какие только возможны. Но только боюсь, что к тому моменту Порт-Артур уже будет отрезан от России. Все. Улаживайте здесь ваши дела – и в путь. Чтобы завтра уже вас здесь не было. И еще. Как только сообщение Артура с Россией прервется, представитель концерна должен будет предъявить мне всю необходимую документацию на приобретение всего того, что будет использовано флотом. Я, конечно, не военно-морское ведомство, но при особых условиях имею кое на что право. Не хочу, знаете ли, чтобы вы понесли невосполнимые убытки.

Вот так и закончился этот разговор, столь негативно начавшийся для Песчанина. Антон еще только садился в катер, на котором прибыл на «Аскольд», где держал свой флаг адмирал, а по трапу уже сбегал адъютант, который, вскочив на палубу адмиральского катера, тут же приказал рулить в минную гавань. Ага. Не иначе как понесся за Науменко. «Страшного» уже спустили на воду, но ремонтные работы все еще продолжались, и Петр Афанасьевич почти все время проводил на его борту. К тому же бо́льшая часть команды была из экипажа, людей нужно было учить, несмотря на продолжающиеся ремонтные работы, так как, когда они будут закончены, придется вновь выходить на боевое дежурство.

– Здравствуйте, Петр Афанасьевич.

– Здравия желаю, ваше превосходительство.

– Вы, наверное, гадаете, по какой такой надобности могли понадобиться начальству, от которого предпочитаете держаться подальше, да еще и столь срочно?

– Есть немного. Признаться, забот в настоящий момент у меня хватает. Ремонт на «Страшном» уже практически закончен, команда назначена, и сейчас горячая пора, нужно сколачивать людей.

– А что, Петр Афанасьевич, по окончании войны вы, вероятно, собрались на пенсию?

– Так возраст уже.

– По-моему, это будет ошибкой для флота – терять такого офицера, а потому мне кажется, вам пора бы уже и расти.

– Ну тут уж от меня ничего не зависит.

– Отчего же. Значит, так. Сегодня же сдадите «Страшного» Малееву – по-моему, вполне дозрел. Вас я назначаю командовать новым миноносцем, мало того – предлагаю на выбор любой из восьми. – В глазах старого боевого товарища Степан Осипович увидел огонек понимания. – Вы все верно поняли. Я принял решение о закупке кораблей у концерна. Как только нас отрежут от России… – Сказав последнее, Макаров как-то посмурнел. Вот сколько раз за сегодня он говорил об этом – и каждый раз не сомневался в правоте своих слов, а осознание этого как неизбежного пришло только сейчас. – …Ваш зять оказался еще тем прохиндеем. «Росич» в прошлую навигацию прошел всесторонние испытания и проявил себя в высшей степени хорошо. Все выявленные недостатки учтены при постройке серии, так что особых проблем возникнуть не должно. Во всяком случае, с теми двумя, что прошли испытания, проблем не возникло. Как, довольны, что будете ходить на своем детище?

– Не скрою, доволен.

– Вот и замечательно. Но есть одно «но». Сейчас готовы только четыре миноносца, примерно через месяц будут готовы еще четыре, но информация эта секретная. Вас я назначаю командиром истребительного отряда. Начинайте подбирать офицеров. Берите всех, кого посчитаете нужным, никто никому препятствий чинить не будет. Единственное условие – все они должны быть добровольцами.

– Предполагается горячее дельце?

– Очень горячее. Настолько горячее, что, надеюсь, у Того волосы на голове зашевелятся, вместе с Микадо. Ваша задача в настоящий момент – подготовка экипажей, учеба, учеба и еще раз учеба. Если и случатся выходы в море, то только для учений. Как все это организовать, чтобы не привлекать внимания, представители концерна знают прекрасно – столько времени всех за нос водили. – Это уже с налетом сожаления.

А кому понравится узнать, что его обвели вокруг пальца? С другой стороны, он уже отдавал себе отчет в необходимости этого. Передай концерн свои корабли флоту, смогли бы их использовать с должной эффективностью? Сомнительно. Чего греха таить, даже в себе он сомневался – ведь когда еще матку вырвут из ледового плена, а миноносцы нужны были всегда, так долго ждать не был готов даже он. Сейчас ситуация отличалась тем, что, пока будут подготовлены экипажи, в Артур уже прибудут готовые специалисты, так что нечего было пороть горячку. Правда, это отнюдь не умаляло необходимости готовить кадры: война – она и есть война, а потому предстояла их естественная убыль в результате ранений и, чего уж, гибели. Трудно рассуждать о людях как о цифрах в статистических отчетах, но иначе командиру нельзя. Свихнешься. Или не сможешь отдать в нужное время нужный приказ.

– Может, все же повременим, Степан Осипович? Время сейчас горячее, каждый миноносец на счету. Я думаю, без потерь никак не обойдется, а у нас всего-то двадцать вымпелов.

– Это уже не ваша забота, Петр Афанасьевич. Для вас все это осталось в прошлом, сегодня вы должны заботиться только об укомплектовании отряда и подготовке личного состава. Отправляйтесь к своему дражайшему зятю – кстати, с сегодняшнего дня ему присваивается звание прапорщика и он поступает на службу, – с ним определитесь, сколько и каких именно специалистов не хватает. Не затягивайте, забот у него много, а времени остается все меньше и меньше, и уже завтра предстоит дальний путь.

– Вы хотя бы намекнуть можете, что именно планируете?

– Глубокий рейд по японским морским коммуникациям. Уничтожение максимального количества транспортов, а случится – и боевых кораблей. Но это уже будете решать вы, как и то, где именно и каким образом действовать.

– Но для этого нужна матка. Запас хода у миноносцев куда как скромен – и тысячи миль не наберется, по проекту было восемьсот, – а там что они еще намудрили, неизвестно, но все одно не больше тысячи.

– Есть матка. Причем отопление котлов тоже нефтяное, что будет способствовать маскировке. Ох и не завидую я японцам. Эти красавцы, оказывается, выдают при полной загрузке тридцать пять узлов, да за вами никто просто не сумеет угнаться. Все, Петр Афанасьевич, можете приступать к работе.

– Разрешите, ваше превосходительство… – В каюту вошел средних лет лейтенант, высокого роста, стройного телосложения, так и просящийся на плакат с агитацией в пользу флота. Глядя на него, тут же начинаешь понимать, что именно таким и должен быть настоящий морской офицер: просто картинка. Многие, столь подчеркнуто выступающие образцом для подражания, на деле оказываются пустышками, но за два месяца Макаров успел хорошо узнать своего флаг-офицера: Дукельский был именно тем, за кого его безошибочно принимали, – знающим и толковым офицером.

– Да.

– Прибыли капитаны второго ранга Бубнов и Елисеев.

– Пусть проходят. Петр Афанасьевич, если у вас пока нет вопросов, можете идти. Господа, – это уже к появившимся кавторангам, командирам отрядов миноносцев. – Сложившаяся ситуация вам известна. Назвать ее рядовой не могу, но идет война, и от просчетов и случайностей никто не застрахован. Что имело место, трагическая случайность или злая воля, мы еще разберемся, но в настоящий момент приходится думать несколько об ином. Итак, вся наша эскадра до последнего крейсера заперта на внутреннем рейде. В море способны выйти только ваши миноносцы и канонерки. Соответственно задачи значительно расширяются. Канонерки взваливают на себя основной груз по обеспечению безопасности прохода. Насколько показывает практика, малые калибры не могут в достаточной мере эффективно способствовать их остановке. Крейсеры заперты, так что остаются канонерки. На месте адмирала Того я непременно постарался бы развить успех и закупорить проход еще сильнее. Каждую ночь на дежурство будут выходить четыре миноносца и все четыре канонерки. В случае появления брандеров миноносцам не размениваться на бесполезный артиллерийский огонь, если только не для подавления огня с брандеров. Приказываю использовать мины.

– Дороговатое удовольствие, – с сомнением высказался Бубнов.

– Не дороже возможности эскадры беспрепятственно выходить в море, – отмахнулся от подобного высказывания Макаров.

– Ваше превосходительство, неплохо было бы наладить дополнительное освещение.

– С броненосцев будут сняты наиболее мощные прожекторы и установлены на берегу, необходимые распоряжения я уже отдал, так что в ближайшие сутки на берегу появится еще несколько прожекторов. Это то, что касается прохода. Теперь самое главное. Миноносцы каждую ночь будут выходить в море для производства поиска десантных судов противника. Уверен, что японцы в самое ближайшее время предпримут десантную операцию. Сохранять осторожность, стараться избегать столкновений с военными кораблями, ваша задача будет – в первую очередь транспорты. Еще до высадки нанести как можно бо́льшие потери, лишить армию столь необходимого им военного и огневого снаряжения – вот первоочередная задача. С эскадрой Того мы еще посчитаемся.

Глава 5
Бой за проход

«Фью-у-у-у… Бых-ш-ш!!!» – Белопенный водяной столб взметнулся на многометровую высоту и, достигнув своего пика, с гулким шипением опал, большая волна устремилась от центра взрыва и без труда достигла скалистого берега, жадно его лизнув.

«Фью-у-у-у… Бабах!!!» – взметнулся черный султан, разбросав по сторонам тонны земли и раздробившегося камня и укутав окружающее пространство густым пылевым облаком, и также опал.

Обстрел назвать эффективным никак нельзя, но со своей задачей он справляется. Русские баржи поспешно начинают отходить, чтобы укрыться за возвышенностью Тигрового хвоста. Она здесь не так высока, и в принципе их могут достать и там, но, как только плавсредства отходят от затопленного парохода, правый борт которого выступает из воды, обстрел тут же прекращается. Основная цель достигнута: операция по подъему затонувшего судна прервана, а большего и не надо.

Нет никакого смысла разбрасывать драгоценные снаряды и лишний раз подставляться под русские выстрелы. Японцы движутся вне зоны действия береговых батарей, что весьма удивительно, – выходит, сведения о дальнобойности их орудий были неточными: даже самая дальнобойная после переделки орудийных лафетов батарея Электрического Утеса неспособна до них добить. Макарову нечего противопоставить противнику, кроме восьми орудий «Пересвета» и «Полтавы», но за все время им так и не удалось добиться ни одного попадания: что поделать, дистанция для прицельного огня просто запредельная, во всяком случае в настоящее время. Можно взять под накрытие какую-то площадь, что вполне устраивает японцев, да еще и при взрывающихся от удара о воду фугасах, и абсолютно не годится для русских, коим нужно обязательно добиться прямого попадания, так как русские взрыватели при падении в воду попросту не срабатывают.

Работы сорваны. Спасательная команда прекратила свою работу, теперь можно и отойти. Как ни мала возможность схлопотать русский фугас, но она все же есть. Броненосцы отворачивают и начинают отходить, вскоре они уже вне досягаемости русских кораблей.

Два японских броненосца в сопровождении трех крейсеров и четырех эсминцев спокойно лежат в дрейфе. Не могут до них добросить свои снаряды и русские броненосцы, а потому вновь наступает тишина. Помешать наглым япошкам ничем нельзя. Оставалось только скрипеть зубами и кипеть от бессильной злобы. Так как стоило только попытаться возобновить работы, броненосцы противника тут же приходили в движение, описывая эллипс, и все повторялось. Пробовали ставить дымовую завесу, но безуспешно. Координаты им известны, а потому они тут же принимались обстреливать участок с затонувшим «Бывалым», и при этом эффективность обстрела не больно-то и страдала. Предприняли попытку ставить ложную завесу, чтобы вынудить противника напрасно бросать снаряды, но японцы не скупились, правда, при этом бросали снаряды пореже, но от этого возможность потерь совсем не уменьшалась. Однажды они даже умудрились положить снаряд рядом с баржей – понятно, что не попали, баржа получила некоторые повреждения, но много ли вреда ей причинят осколки, а вот среди команды чуть не половина получила ранения различной тяжести, из них двое водолазов. Не так много специалистов, чтобы подставлять их по-дурному.

Вот уже четвертые сутки на траверз Порт-Артура подходят подобные отряды, чтобы воспрепятствовать работам по освобождению фарватера. Всегда действуют одинаково. Впереди идут миноносцы и, если замечают, что спасательные работы еще ведутся, передают сигнал на броненосцы. Те изменяют курс, и когда перед ними открывается вид на проход – тот уже в зоне обстрела. После этого отходят к крейсерам, всегда держащимся в сторонке, там же ложатся в дрейф и миноносцы.

Но не всегда это было так. В течение трех дней ничего не происходило, и моряки усиленно работали над подъемом судна, предпринимая одним им понятные действия. За работой весьма пристально наблюдали как гражданские, так и военные. Все эти дни адмирал Того тоже не бездействовал, проходя парадным строем перед крепостью, дразня Макарова. Вероятно, японский адмирал не терял надежды раззадорить Степана Осиповича, надавить на его самолюбие и выманить его на бой. Время безвозвратно уходило, а к десантной операции все еще не приступили: наличие вполне дееспособной эскадры поблизости от места предполагаемой высадки вносило свои коррективы. Но русские попросту игнорировали японцев. Наконец перед Артуром появился вот такой небольшой отряд. Не иначе как разведка японского генерального штаба наконец сработала и передала сведения флоту.

В первый день, несмотря на появление японцев, русские продолжали работы. Самураям это явно не понравилось, и они начали обстрел. Снаряды давали большой разброс, а потому о прицельной стрельбе говорить было нельзя, но тем не менее определенный квадрат они заваливали своими чемоданами довольно густо. Появились первые раненые, а один из матросов был убит. В конце концов один из снарядов угодил в баржу, затопив еще и ее в довесок к уже покоящемуся на дне фарватера пароходу. Но баржа – это не пароход, с ней можно справиться относительно легко и быстро, а вот работы вокруг «Бывалого» пришлось в срочном порядке сворачивать. «Пересвет» и «Победа» попытались было воспрепятствовать этому безобразию, но безрезультатно: попаданий добиться им так и не удалось, хотя в тот день было выпущено никак не меньше сотни снарядов.

Вот так с тех пор и повелось. Русские производили работы в темное время, а с наступлением рассвета отходили от парохода подальше. Если они мешкали, то броненосцы давали пару выстрелов – мол, не наглейте, мы все видим.

– Ну как, Петр Афанасьевич?

– В яблочко, Сергей Владимирович. Практически тот же маршрут подхода и дрейф на том же месте. И если верить вашим наблюдениям, так уже четвертый день подряд. Один раз – случайность, четыре – это уже статистика. У вас сильно развита интуиция. Я, к примеру, не пришел к этому, а вы в первый же день сразу смекнули.

– Так как? Вы пойдете к Макарову?

– Прямо сейчас и направлюсь.

Звонарев мысленно потер руки. Как только он увидел, что эскадра Того проходит парадным строем перед крепостью, он тут же вспомнил о том, что происходило после гибели Макарова в известной ему истории.

После гибели «Петропавловска» и повреждения «Победы» русская эскадра окончательно заперлась на внутреннем рейде, не пытаясь даже высунуть оттуда нос, хотя ни одна из попыток закупорить проход так и не увенчалась успехом. Японцы, осуществляя блокаду, а возможно провоцируя противника, проходили мимо крепости в кильватерном строю на расстоянии примерно десяти миль от крепости, с маниакальным упорством следуя одним и тем же маршрутом. Русские решили воспользоваться этой оплошностью и выставили минное заграждение поперек курса, которым обычно двигалась эскадра адмирала Того. Не сказать, что данная идея была воспринята командованием с воодушевлением – ведь мины предстояло выставить в нейтральных водах, – но все же добро было получено и мины выставлены. В результате этой операции японский флот в одночасье лишился сразу двух броненосцев.

Здесь ситуация несколько отличалась, так как корабли противника не проходили церемониальным маршем мимо крепости, а, обстреляв при необходимости проход, ложились в дрейф. Но так же с маниакальным упорством придерживались одного и того же маршрута, а дрейфовали в одном и том же месте, сносимые течением, но, подработав машинами, вновь занимали удобную позицию для наблюдения за входным створом.

В первый же день Сергей решил, что, возможно, история может и повториться. Наутро, выкроив свободное время, он прибыл на завод и организовал на гребне склона Тигрового дальномерный пост. Ну как организовал. Принесли дальномер, установили на треноге, благо их прибор с горизонтальной ориентацией был куда более практичен и неприхотлив в использовании, чем существующие образцы. Определили курс противника, аккуратно нанесли его на карту. На третий день наблюдения, когда выяснилось, что Того действует так же, как и в известной ему истории, Сергей уже хотел было направиться к Науменко, но решил повременить и сделать, так сказать, контрольный выстрел. На следующий день действия японцев резко изменились, так как они пришли с меньшими силами и не собирались просто дефилировать мимо крепости, а открыли сосредоточенный огонь по району затопления парохода.

Все надо было начинать сначала. Так как он не мог постоянно находиться здесь – он ведь в первую очередь был приписан к бронепоезду, строительство которого уже подходило к концу, – он оставил дальномерщика, небезызвестного Панина. Который засек еще и отход японцев на закате.

Три дня наблюдений выявили абсолютную тождественность действий японских кораблей как на подходе, так и на отходе. Чем Звонарев остался весьма доволен. Если на минирование нейтральных вод пошел осторожный Витгефт, то Макарову сам бог велел, тем паче что если в известной истории минное заграждение было выставлено на расстоянии в десять миль, то здесь речь шла всего о восьми. Хотя чего уж там, все одно нейтральные воды. Но подобной бяки японцы не ждут и здесь.

Сам отправиться к Макарову Звонарев не мог, но к Науменко обратиться – никаких проблем, а уж он-то вхож к адмиралу. Главное – убедить его в этом. Но убеждать не потребовалось, так как, едва изучив пометки на карте и лично определив положение кораблей, Петр Афанасьевич буквально загорелся этой идеей.

– Петр Афанасьевич, тут еще вот какое дело.

– Да, Сергей Владимирович.

– Я, кажется, понял, как Того сумел в кратчайшие сроки увеличить дальность своей артиллерии. Если я прав, то и нам это не составит особого труда.

– Интересно.

– Все просто. Если подтопить корабль с одного борта или загрузить под завязку бункера с этого борта, перетащив с противоположного, то можно добиться крена, а стало быть, и угол возвышения орудий увеличится, а отсюда и дальность. Вы заметили, что они обстреливают проход только с правого борта? Это лишний раз подтверждает мои догадки.

Нет, Звонарев не был гением, хотя и считался весьма неглупым человеком. Это была не его идея, просто он когда-то увлекался историей – не так, как Антон, но все же. В Первую мировую русский броненосец «Слава» в противостоянии с немецкими дредноутами столкнулся с тем, что немцы могут безнаказанно его обстреливать, так как его орудия не добивали до противника. Тогда командир принял решение подтопить броненосец с одного борта и добился того, что его снаряды также стали доставать немцев. Сергей просто вспомнил об этом, а как это использовать – пусть уж решает Макаров: ему куда лучше известны и конструкция, и характеристики русских кораблей.

Макаров встретил Науменко в своей каюте – ну как встретил, он даже не оторвался от чего-то там, что изучал у себя на столе, а лишь махнул рукой – мол, привет, не отвлекай. Петр Афанасьевич и не стал отвлекать. Через минуту адмирал наконец оторвался от какой-то карты и наконец уделил внимание посетителю.

– Что-то вы в неурочный час, я вас не вызывал – стало быть, что-то случилось?

– Не совсем, Степан Осипович, но все же.

– Я слушаю вас, Петр Афанасьевич.

– Я к вам с предложением немного потрепать японцев.

– Взгляните сюда.

Макаров показал на лежащую на столе карту, и Науменко послушно заглянул в нее. Обидно, но Звонареву не быть автором этой идеи, хотя несомненно он был первым, так как на макаровской карте было только три отметки с маршрутами движения, что свидетельствовало о том, что за наблюдения принялись на день позже, чем Сергей Владимирович, но, как говорится, кто успел, того и тапки.

– Уж не об этом ли вы хотели мне поведать?

– Да, ваше превосходительство, только на моем образце четыре пометки. Однако, как вижу, я несколько припоздал.

– Я тоже, – вздохнув, произнес адмирал. – Видно, старею, не та хватка. Эту карту и свои предложения по минированию представил мне командир «Амура» Иванов.