Текст книги "Праздники, которые всегда с тобой. О православных праздниках и святых"

Константин Мацан
Праздники, которые всегда с тобой. О православных праздниках и святых

Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви ИС14-321-2599

Дружественным и непосвященным, или Вместо предисловия

Моим учителям —

Владимиру Гурболикову, Владимиру Легойде, Ярославу Скворцову

«Книга, которую вы держите в руках, является…» – так принято начинать предисловия. И я мог бы продолжить: «.является сборником субъективных журналистских заметок о церковных праздниках и днях памяти святых». Верное по сути, такое начало не объясняет главного. Поэтому проще сказать, чем эта книга не является.

Эта книга не сборник богословских трудов, поскольку автор – не богослов. Правда, было бы трудно (да и нелогично) писать на религиозные темы и при этом избегать отсылок к богословию, потому что невозможно говорить о вере в Бога, не упоминая Бога, и о христианстве, не упоминая Христа. Но в книге затронуты лишь базовые вопросы, без которых в разговоре о христианстве не обойтись в принципе.

Также эта книга не сборник статей по истории, поскольку автор – не историк. Но исторические факты в тексте всплывают неизбежно – ведь речь идет о событиях из прошлого. Автор черпал информацию о них из открытых источников и воспринимает исторический контекст как справочный фон.

Итак, эта книга – сборник субъективных журналистских заметок. По закону жанра они строго привязаны к конкретным информационным поводам – церковным праздникам и дням памяти святых. Но это не церковный календарь в собственном смысле слова, где был бы указан каждый день года. Мы – автор и издатели – выбрали «всего лишь» семьдесят пять дат. Их не следует называть самыми важными днями церковного года, иначе получится, будто все остальные неважны. Мы выбрали те даты, которые – будучи собраны все вместе под одной обложкой – могли бы, на наш взгляд, помочь создать портрет православного христианства наиболее глубоко и вместе с тем лаконично.

Выбирали на свой страх и риск:

• красные даты церковного календаря, крупнейшие праздники – само собой, но также и те дни, что содержательно связаны с главным христианским праздником – Пасхой;

• дни поминовения самых известных святых, имена которых на слуху даже у неверующих, но также и тех, чьи имена нечасто звучат в светском пространстве.

Рассказываем об этих именах и датах не только ради того, чтобы они звучали чаще. Дело в том, что они интересны не просто сами по себе: каждый крупный праздник, каждый день памяти святого приоткрывает особую грань православной веры в целом и выражает что-то свое в христианстве как таковом.

И каждый из них рождает в сознании вопрос: какое отношение те или иные события и фигуры, упомянутые в православном календаре, имеют лично ко мне, живущему здесь и сейчас, в культуре, сформированной христианством?

Чтобы вместе с автором посмотреть под таким углом зрения на несколько дней церковного года, надо, по выражению Честертона, встать в позицию «обычного современного человека, не враждебного, не скептического, дружественного и непосвященного».

Таким человеком сознавал себя автор, когда писал эти тексты. Таким читателям мы и адресуем эту книгу.

В предисловиях обычно выражают благодарность. Делаю это и я – но не потому что «так принято». В моем случае и вправду есть люди, без которых не возникла бы идея проекта. Это главный редактор газеты «Культура» Елена Ямпольская и работавший в 2012–2013 годах ее заместителем Михаил Тюренков. Более трети текстов, собранных в этой книге и составивших ее первоначальную основу, были написаны по заданию редакции и публиковались в те же годы в «Культуре». Регулярно рассказывать аудитории светского издания о смысле церковных праздников было, на мой взгляд, сильным редакторским решением руководства газеты: кто-то же должен был напомнить нам всем, что одна из основных функций любого СМИ – просвещать. Я очень благодарен за то, что имел отношение к этой работе.

И конечно же я просто обязан поблагодарить православный журнал «Фома». Я могу смело обращаться со словами признательности к неодушевленному, казалось бы, объекту, потому что для меня журнал «Фома» одушевлен: это мой родной Дом, где я рос и расту до сих пор. Не будь у меня этого Дома – не было бы сейчас этой книги.

Я разрешаю себе надеяться, что в моих субъективных журналистских заметках так или иначе звучит один лейтмотив: вера в Бога – это радость. Возможно, самая большая из всех доступных на земле радостей. Ты можешь в одночасье лишиться всего земного благополучия, но единственное, чего никакие внешние силы никогда не отнимут у тебя против твоего желания, – это Христос в сердце. В этом смысле вера и вправду праздник, который всегда с тобой.

Константин Мацан

Часть 1
От января до декабря

Новый год
1 января. Мимо тренда

«И вроде все в нашем Православии хорошо, – сетовал один мой знакомый, – но вот этого понять не могу: Новый год – в пост. Как так можно? Это же безобразие. Ни в какие ворота».

Мой знакомый говорил спокойно и серьезно. Он напоминал человека, который уже не надеется… Будучи человеком образованным, он не нуждался в объяснениях. Он знал, что причина кроется в юлианском календаре, по которому Рождественский пост длится до 7 января. Он был убежден, что жить по другому календарю – григорианскому, «как католики», – удобнее, ведь Рождество наступает 25 декабря. Он много раз допытывался, почему Русская Православная Церковь не перейдет на григорианский календарь, как некоторые другие Православные Церкви, и много раз ему растолковывали, что дело – в христианской Пасхе, которая, по Евангелию, должна наступать непременно после пасхи иудейской, и по юлианскому календарю так и происходит. Этот аргумент казался ему отговоркой. Ему также много раз говорили, что перейти на новый календарь теоретически возможно и, может быть, когда-то в будущем – кто знает? – это и произойдет. Он заметно приободрялся и спрашивал: «Скоро?» Ему отвечали, что, раз пока этого не происходит, может, есть более насущные «проблемы»? Он расстраивался и сетовал, что Церковь оторвана от жизни простых людей и не хочет, чтобы они просто отдохнули в новогодние праздники. Он видел в этом некую злонамеренность.

Он был значительно старше меня, и мне было неловко с ним спорить. Я не знал, как тактично сказать ему – человеку, сформировавшемуся в СССР, что Новый год – не более чем советский заменитель Рождества. Людям всегда дорого чудо – и много веков рождественский праздник это чудо олицетворял. После революции на месте Рождества возникла пустота, а ожидание ежегодного чуда никуда не делось. Пришлось делегировать полномочия Новому году.

Мне также было неловко изрекать трюизмы о том, что пост не сильно-то мешает празднованию Нового года, если только нет цели напиваться. Провести время в компании близких и накрыть, например, «рыбный стол» – едва ли станет нарушением поста. А меру еды и пития, как меру поста в целом, каждый для себя определяет сам.

Но главное, я не осмеливался сказать своему знакомому, что, судя по его словам, он не видит в Православии чего-то очень важного. Да, если когда-нибудь мы перейдем на другой календарь, проблема снимется сама собой, но, пока проблема есть, ее следует воспринимать с благодарностью, поскольку она очень точно раскрывает принципиально важную, с моей точки зрения, вещь: христианство всегда предлагает человеку идти мимо тренда.

Суть термина «тренд» удачно сформулировал герой кинофильма «Джентльмены удачи», который произнес знаменитое: «Все побежали, и я побежал». Быть в тренде – значит делать так, «как делают все», «как ныне принято», «как заведено». Этими аргументами мы (иногда несознательно) подкрепляем свои решения – и попадаем в тренд. «Как можно не гульнуть на Новый год?! Это же главный Новый год!» То, что в обществе считается привычным, кажется по-человечески естественным.

Но с христианской точки зрения то, «как делают все», «как принято», «как заведено», – далеко не всегда является нормой. Можно идти другим путем – и многие так и делают. Мудрость мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор. 3: 19), – написал апостол Павел, а самих христиан назвал безумными ради Христа (1 Кор. 4: 10). А до этого Сам Христос говорил Понтию Пилату: Царство Мое – не от мира сего (Ин. 18: 36). А вот тренды – как сугубо человеческие придумки – как раз «от мира».

В каком-то смысле христианство возникло как разрушение трендов. Оскорблять в ответ на оскорбление, грубить в ответ на грубость, мстить за обиды – всегда считалось по-человечески естественным, а то и вовсе подавалось как признак силы и независимости. Но Христос предложил нечто из ряда вон выходящее – как для своего времени, так и для нашего: Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф. 5: 39) – это ведь не о мордобое, а об оскорблениях и обидах. Еще один пример: всегда казалось нормальным любить человека за хорошие дела, но не любить за плохие. А с христианской точки зрения нужно разделять человека и его поступок: грех должен быть назван грехом и осужден, но сам оступившийся человек заслуживает любви и сострадания. Главное – нельзя лишать его шанса на исправление. Христианство опять предлагает поступать не так, «как принято».

Спрашивается – зачем? Зачем ограничивать веселие в Новый год? Зачем подставлять левую щеку? Зачем вообще быть «не от мира сего», может быть, мне очень нравится в этом мире?! Ответ: чтобы быть свободным.

Я часто слышал от одного священника: «Нельзя играть по предлагаемым правилам». Если тебя оскорбили и ты пытаешься оскорбить в ответ – значит, тебе успешно навязали правила игры и ты находишься во власти того, кто их навязал; и мстить за обиды – признак не силы и независимости, а слабости и зависимости. Но если тебя оскорбили, а ты промолчал и не оскорбился, ответил человеку не на его языке, а на языке любви – значит, ты остался свободным.

По тому же принципу в Православии работают и все многодневные посты – Великий, Петров, Успенский, и в том числе Рождественский, который так смущал моего знакомого непопаданием в график новогоднего похмелья. И мне неловко было ему намекать, что пост – это повод доказать себе: я свободная личность. Я могу отказаться от еды и выпивки. Я властен над ними, а не они надо мной. И пускай вокруг все гуляют, я сам открываю двери развлечениям, когда считаю нужным, а не они приходят ко мне, как к себе домой. Мой праздник наступит тогда, когда я сам решу, и не обязательно он совпадет с тем, когда все будут дружно открывать шампанское и накладывать оливье. Я независим от того, «как принято».

Конечно, в христианстве речь не идет о том, чтобы быть горделивым индивидуалистом, презирать все коллективное и механически принимать решение: мол, я не с ними. Нет, речь о том, чтобы идти за Христом – а это значит совершать все с любовью и рассуждением. Такое поведение неминуемо будет казаться шокирующим, глупым или наивным (вспомните самого «мимо-трендового» персонажа – князя Мышкина в «Идиоте» Достоевского). Но когда это не просто поза, а искренняя вера, идти мимо тренда не страшно. Потому что человек чувствует: он не один, он идет особым путем не потому, что это его личная блажь, а потому, что этим же путем шел Христос.

…Всего этого я своему знакомому сказать не посмел. Я надеюсь, когда-нибудь – если мне самому удастся хоть в чем-нибудь пройти мимо тренда – мы к этому разговору вернемся.

* * *

 
Я свободный человек на воле.
Все, чему меня учили в школе, —
Как урвать бы посчастливей случай.
Жаль, что быть собой никто не учит.
 
 
Я свободный человек на крыше.
У меня в друзьях – коты и мыши,
Вместе олигархи – и пираты,
Люди без долгов – и без зарплаты.
 
 
Я свободный человек за дверью,
Ведь меня не пригласили к драке.
Только в знаки эти я не верю —
Верю в Бога, что послал нам знаки.
 
 
Мне повезло, и не с руки,
Благодаря и вопреки
Я сам себе – своя легенда.
И шаг вперед – как разворот,
И мимо слов, и мимо нот,
И, слава Богу, мимо тренда.
 

К. М.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский
2 января. Небедный святой?

«…Нет, вы представляете – на вокзале его встречает отдельный экипаж под охраной жандармов! Да этот поп – просто какой-то чиновник в рясе! Вход на богослужения по специальным приглашениям – можно только мечтать к нему попасть. Через его руки в год проходит до миллиона рублей, понятно, откуда у него личный пароход!»

Думаете, это сегодняшний блогер пишет о Церкви? Нет, примерно так выглядели памфлеты 1890-х о протоиерее Иоанне Сергиеве, более известном как Иоанн Кронштадтский, ныне прославленном святом праведнике.

Но написанное в подобных памфлетах – не такое уж вранье. Как и полагается, ложь тонко вкраплена в ткань правды. И лживы в данном случае оценка и подача. Встречали ли отца Иоанна на вокзале жандармы во время его ежедневных приездов из Кронштадта в Санкт-Петербург? Наверняка встречали. С семидесятых годов XIX века святой Иоанн – известный на всю Россию чудотворец, по молитвам которого исцелялись многие люди. И ревностные не по разуму почитатели батюшки, ежедневно поджидавшие отца Иоанна на вокзале, могли в буквальном смысле слова разорвать его одежды – такое, по свидетельству очевидцев, реально случалось. Были ли специальные приглашения на богослужения отца Иоанна в Санкт-Петербурге? Наверняка. Потому что любой храм – это физически ограниченное пространство. А желающих попасть на богослужение кронштадтского пастыря – неимоверно много.

Все это правда. Но правда и то, что в юности священник Иоанн был направлен служить в беднейшее место – городок Кронштадт. Долгие годы батюшка все свои силы бросал на попечение о бездомных, больных и просто опустившихся людях. Он отдавал им свои последние деньги, а если денег не оставалось – одежду и обувь, возвращаясь домой налегке и босиком. Говорят, было время, когда жалованье отца Иоанна выдавали его жене – поскольку сам он моментально все раздавал.

Правда и то, что, уже будучи настоятелем Андреевского собора в Кронштадте и известным на всю Россию пастырем, он мог исповедовать людей круглыми сутками – чтобы все пять тысяч человек, которых вмещал собор, могли попасть к нему на исповедь. По свидетельству очевидцев, свои частые поездки в Санкт-Петербург и по всей стране Иоанн Кронштадтский совершал по приглашению конкретных людей, которые нуждались в его помощи и молитве. Как правило, речь шла об исцелении тяжелобольных. Батюшка вынужден был завести нескольких секретарей, которые разбирали его письма. Самые срочные – с просьбой о молитве – ему приносили прямо в алтарь во время богослужений, и он начинал молиться тут же.

О чем-то забыли? Ах да, тысячи рублей, которые ему жертвовали. Отец Иоанн их не считал. Деньги тут же отправляли на помощь другим людям. Он не заглядывал в конверты и не интересовался суммой – просто отдавал все сразу. Хрестоматийная история: однажды при большом стечении народа батюшка получил из рук купца конверт – и тут же передал его в протянутую руку бедняка. Купец воскликнул: «Батюшка, да там тысяча рублей!» А Иоанн Кронштадтский тихо ответил: «Его счастье». Кронштадтскому пастырю делали и личные подарки, которые он принимал, не желая обидеть дарившего. Например, как-то ему преподнесли дорогую шелковую рясу. И он носил ее. А что с ней еще делать? Бедным она ничем не поможет.

Очень легко упрекать в несовершенстве современных священников за поведение, не вполне соответствующее нашим стереотипам. Но точно такие же упреки сыпались и в адрес отца Иоанна. Сейчас – спустя столетие после его земной кончины – он для нас святой. Ему молятся, и по его молитвам творятся чудеса. И кто знает, быть может, через сто лет кто-то из наших современников будет прославлен в лике святых. Несмотря на то, на какой машине ездил и где жил. Так часто бывает: внимание стопорится на внешних признаках и не получается увидеть главное – внутреннее. А ведь духовная жизнь – всегда внутри человека.

Святой Иоанн Кронштадтский оставил нам возможность узнать, что творилось в его душе. Всю жизнь он вел дневник, который после его смерти был опубликован под названием «Моя жизнь во Христе». Это главное письменное произведение отца Иоанна. А то, что эти короткие заметки он писал не для публикации, – лучшее доказательство искренности написанного. Видно, как слава тяготила его. И самоуничижение, и покаянное чувство – все это выглядит нелицемерно, потому что выражено наедине с самим собой. Нет смысла приводить здесь цитаты. Просто откройте и прочитайте. И уже на первых страницах столкнетесь с тем, что зацепит и перевернет лично вас.

* * *

Отец N. водил разваливающуюся «Волгу», пока один прихожанин не подарил ему свою «старую» машину (ей было три года) – красивый джип цвета мокрого асфальта.

– Батюшка, это нескромно… – намекнул кто-то из знакомых.

Батюшка понимающе кивнул:

– Когда у меня будут свои деньги, я обязательно куплю себе скромную машину. А пока приходится ездить на том, что дают.

Великомученица Анастасия Узорешительница
4 января. Любовь не бывает избирательной

Священники и волонтеры, которые приходят в тюрьмы поддержать узников, не разделяют их на тех, кто осужден заслуженно, и тех, кто осужден несправедливо. Благотворительные организации готовы помочь каждому, кто оказался в заключении. Что это – неразборчивость? По-своему да, но неразборчивость, очень характерная для христианства. Христианская любовь не может быть избирательной: дескать, этот достоин, а тот – нет. Иначе это уже не христианская любовь. Провозгласить ее – просто, принять – сложнее, а исполнить – и вовсе почти невозможно, казалось бы. И все же в истории Церкви есть святая, которая всей своей жизнью засвидетельствовала, что ничего невозможного нет. Ее зовут Анастасия Узорешительница.

Святая Анастасия посещала узников-христиан в темницах. В III веке нашей эры в Римской империи при императоре Диоклетиане таких людей было немало. Анастасия кормила их, умывала, помогала больным, неспособным двигаться, перевязывала раны. Она старалась сохранить все это в тайне. Не потому что было опасно – тут ее ничто не смущало, и позже на допросе у императора Диоклетиана она спокойно расскажет о том, как истратила на помощь узникам все свое состояние. Смысл тайны заключался в другом – не выставлять добрые дела напоказ. Святая Анастасия скрывала свое знатное происхождение (а отец ее был сенатором) и одевалась в ветхие одежды, притворяясь нищенкой.

О подвиге святой Анастасии люди узнавали без ее участия – просто те, кто видел ее служение, были настолько поражены, что не могли молчать. В III веке ее дела казались гораздо более странными, чем могло бы показаться в наши дни. Ведь сегодня за плечами у человечества – две тысячи лет христианской истории и культуры, а тогда в римском обществе христиан воспринимали как маргиналов, сектантов и возмутителей спокойствия. Зачем утешать их в тюрьмах? Но святая Анастасия не испугалась. И от нее тянется ниточка сквозь несколько веков до самых наших дней – до сегодняшних благотворительных организаций. Такую связь поколений в христианстве называют традицией – непрекращающейся преемственностью идей и поступков. Связь эту апостол Павел сформулировал так: Иисус Христос вчера, сегодня и во веки Тот же (Евр. 13: 8). Заповедь Христа о любви – вне времени. Она не обусловлена эпохой или общественным строем. Она может одинаково давать плоды как в III, так и в XXI веке. Просто для каждой эпохи у этой традиции есть особые формы выражения. Когда-то святая Анастасия Узорешительница в обличье нищенки приходила к узникам-христианам. Сегодня волонтеры – независимо от своих религиозных убеждений – готовы протянуть руку помощи узнику, независимо от его религиозных убеждений. Опять-таки: христианство принесло в мир идею о том, что настоящая любовь не бывает избирательной.

В нашей стране есть организации и священники-энтузиасты (хотя и не в избытке), которые помогают узникам. На всех страждущих их конечно же не хватает и, вероятно, не хватит никогда, но каждый на своем месте сворачивает горы, если не творит ежедневное маленькое чудо. В церковной среде хорошо известны имена ныне покойных священников Глеба Каледы и Федора Соколова – они были первыми, кто в начале девяностых годов возродил в Русской Православной Церкви идею тюремного служения, и сами стали посещать узников. «Зачем?» – на этот вопрос их последователи, нынешние тюремные священники и волонтеры, отвечают просто: «Они читали Евангелие и шли туда, где труднее…» А в Евангелии есть слова Христа: В темнице был, и вы пришли ко Мне (Мф. 25: 36). И в них содержится исчерпывающий ответ на вопрос: «Зачем заниматься тюремным служением?» Так заповедовал Христос. Это не красивая поза и не высокая мораль. Это действительность. Это жизнь. Должно быть, именно так ответила на допросе у императора Диоклетиана святая Анастасия Узорешительница. Ее казнили, растянув над костром между четырьмя столбами. По преданию, тело святой Анастасии осталось невредимым.

«Преступлением» святой Анастасии была не попытка утешить узников, а вера во Христа, ради которой она делала то, чего не могла не делать. И все же к узникам, а не, скажем, к старикам или детям святая Анастасия шла неслучайно, как неслучайно и сегодня многие волонтеры идут именно к осужденным. Таков парадокс христианского отношения к человеку: тот, кто с виду меньше всех достоин любви, как правило, больше всех в ней нуждается.

* * *

Наталия Леонидовна Высоцкая, руководитель общества милосердия в тюрьмах «Вера, Надежда, Любовь», посвятила тюремному служению едва ли не полжизни. Она рассказывала:

– Мне седьмой десяток пошел, я для осужденных уже как мама или бабушка. Но каких трудов стоило обрести этот «статус»! Сейчас могу сесть рядом с каждым из них, потрепать по голове, а то и легонько по затылку дать, в шутку, конечно. И они спокойно отреагируют. Но когда двадцать лет назад мы только начинали ходить в тюрьмы, на такой контакт я не рассчитывала – это было бы неправильно истолковано: заключенные видели во мне женщину, и это очень мешало. Я тогда горячо молилась, чтобы Господь меня поскорее состарил, и за несколько лет полностью поседела. И когда впервые в тюрьме мне сказали «бабуля», полегчало…[1]1
  Высоцкая Н. Вместо заключения // «Фома». № 4. 2010.


[Закрыть]

Напрасно я, повинуясь журналистскому долгу, допытывался:

– Наталия Леонидовна, и все-таки. Что дает тюремное служение вам самой? Какой внутренней перемены это требует?

Наталия Леонидовна смотрела на меня, как добрый учитель на несмышленого ученика:

– А ты приходи к нам волонтером – и сразу все твои вопросы отпадут сами собой.