Текст книги "Верное сердце"

Ольта взвела посох прямо к лицу раненой. Остальные крутили головами, но молчали.

– Прекрати, – отозвался Андалф и опустил её посох. – Хватит на сегодня смертей и насилия.

– А если… А если эта зараза передаётся через укусы? – спросила Айлис.

– Сядем на карантин, – отрезала старшая. – Доклад герцогине только после многочисленных проверок. Отдайте мне свои посохи. Андалф, возьми половину.

– Это ещё зачем? – возмутился Эндор.

– Для нашей безопасности. Не спорьте.

Поругались между собой. Но подчинились.

– Что это за лес? – спросил лихорадочник, оглядываясь. – Балатасир?

Ольта осмотрелась. Хотя она периодически и выходила в леса собирать свои бесконечные гербарии и алхимические наборы, но все леса севера герцогства и те, что лежат дальше, были для неё одинаковы. Она доложила:

– Солнце проглядывает между крон… Там вижу… Если не ошибаюсь, вершина Манробай. Значит, юг там. Идёмте. На севере остались только горы и… Смерть.

– Ольта, но как наши кони и Коллис с Генвером?

– Надеюсь, Андалф, они спаслись сами. Больше рисковать не будем.

Спустя час ходьбы Айлис упала в ознобе. Ольта взяла посохи у Андалфа, он, с трудом удерживая зачаровательницу, поплёлся позади, пока не отстал. Догнал только к сумеркам.

Из леса вышли почти в полной темноте. От жажды спас лесной ручеёк, но голод давал знать о себе всем и каждому. На горизонте, к югу, замаячили огоньки. Ольта, боясь ночевать в незнакомом лесу, активировала посох и запустила в воздух две шаровые молнии.

– Что ты делаешь? Если это бандиты?

– Это не бандиты, Андалф.

Спустя несколько минут послышался цокот копыт. К воткнутому в землю посоху, из которого Ольта сделала фонарь, подъехали конные в цветах графа Горэссира.

– Госпожа… Айлис?

– Рэндок, слава богам! – оживилась девушка. – Капитан, верните нас домой, прошу!

– У нас раненая, капитан, – добавила старшая. – Будьте осторожнее. И… Старайтесь не прикасаться к нам. Лучше дайте нам отдельных коней.

Тусклое пламя от посоха и фонарей всадников позволило увидеть скептицизм в глазах офицера, но здравый смысл взял своё.

– Парни, по двое на коней! Четверых отдаём им!

– Ольта, а как ты поняла, что это свои? – спросил Андалф, глядя, как Эндор усаживается в седло вместе с Белис.

– Никак. Интуиция.

***

– Отвечаешь головой, Барет! – прорычал Порлехт на чародея.

– Капитан, оставь показушность, – сказала герцогиня. – Мне точно бояться нечего.

– Почему, ваша светлость?

– Интуиция, – шутливо пролепетала Нарнетт.

Дверь вела в подземные палаты, сооружённые в давние времена специально для знатных преступников и провинившихся. Едва войдя, герцогиня увидела, как Ольта положила трактат, поднялась и поклонилась.

– Карантин можно снимать. Всё в порядке, Ольта. Вы люди. Пришёл ответ из гильдии. А вот… Результаты крови с твоей руки… – Нарнетт присела за стол в соседнее кресло, сцепила руки в замок и положила на них подбородок. – Как такое возможно? У замка негативная аура, которая превращает каннибалов в чудовищ?

– Возможно, древнее проклятье, госпожа.

– Мы здесь вдвоём, они нас не услышат. Говори без официозности.

Она кивнула.

– Ты потеряла одну из трёх чародеев-телепортаторов нашего герцогства. Двух других графы не отдадут мне ни под каким предлогом, о вашем походе узнало всё герцогство.

– Земля слухами полнится, как говорят в народе.

– Теперь ты расскажешь в подробностях, что случилось? В официальной реляции есть пара несостыковок. Словно ты что-то скрыла. Я прочитала между строк. Ведь летописец записал всё слово в слово, а ты всегда, несмотря на свои странности, была красноречива.

Чародейка рассказала. О двух днях плутаний в горах. О том, что у подножия каждого замка находились довольно свежие следы какой-то активной жизнедеятельности. О колодце маны, о том, как одна чародейка подвернула ногу, а затем, словно по злому року, едва не сломала вторую. О том, что ночью в горах не стихал вой. О погоне, загнавшей их в глубокие казематы, о завале, об осознании того, что нужно выбираться, хотя ману явно восстановили не до конца, требовались ещё дни. Об убитых чародеях, о детях-вампирах. Но что-то осталось. Что-то чародейка скрывала.

– Ольта?

– Всё, госпожа.

– Я же сказала – без официозности.

– Больше ничего, Нарнетт.

Герцогиня наклонилась в кресле, чародейка уставилась на неё. Нарнетт слегка улыбнулась, так, чтобы показались резцы. Ольту впечатало в кресло, она задрожала.

– Вы… Госпожа, что это?..

– Это магия. Которую можно применить на любом человеке, особенно на том, что скрывает многое от своей госпожи.

Ольта закрыла глаза, Нарнетт показалось, что она представила ситуацию как сон.

– Килину не загрызли перед тем, как мы скрылись. Я убила её. Чтобы она не бросилась следом за нами в портал. Она говорила о крови. Хотела попробовать нас. Я поняла. Поэтому стала слабеть её магия. Маны в ней было много от убитого чародея. Дикость начинала брать своё. Предполагаю, Нарнетт, что вампиры не умеют пользоваться магией. Их трансформации – это что-то другое. Что-то, близкое к биологическим процессам.

– Я услышала достаточно.

Она встала и направилась к выходу. Ольта бросилась следом.

– Госпожа… То есть Нарнетт, что со мной?

Герцогиня повернулась вполоборота.

– За убийство военнослужащей и за принятие нерациональных решений тебя ждёт суд, Ольта. Юридические тонкости уладит канцлер по праву. Прощай.

За дверью Нарнетт услышала рыданье взахлёб.

В её кабинете сидела Табия. Девочка улыбнулась ей, Нарнетт прошла мимо, стараясь не смотреть на неё.

– Как прошёл твой день, тётушка?

– Скверно. Бумаги, придворные, слуги, которых приходится отучивать следовать за моей тенью. Как твои занятия с Эрвией?

– Я уже знаю, что в королевстве больше восьмисот баронств, семьдесят два графства и двенадцать маркизатств!

– Как и герцогств, да. А сколько графств и баронств в моём герцогстве? Коленетт знает.

Девочка закатила глаза к люстре. Постучала пальцами по губам.

– Четыре графства. И… Сорок три баронства?..

– Сорок два. Одно этой зимой соединилось с соседом в рамках личной унии. Не осталось дворян мужского пола, одни женщины. Эрвия часто это забывает.

– Как интересно, – проговорила она. – А ты возьмёшь меня на объезд своих владений?

– Я объезжаю владения только с Коленеттом, ты ведь знаешь. Он будущий герцог. И должен с малых лет учиться править. Правда, сейчас на дорогах опаснее, чем пару лет назад. Колен пока будет дома.

– Эрвия рассказывает, что он не хочет править… Он хочет балы-маскарады, хочет танцевать, петь, рисовать и участвовать в скачках с девочками и прекрасными рыцарями! А уж сколько раз он хотел на драконах полетать, Эрвия сбилась со счёта!

– Уже хочет показать себя, весь в отца, – улыбнулась Нарнетт. – А что ты делала в моём кабинете? И как попала сюда? Страже приказано не пускать сюда никого, кроме меня и Рилы, конечно.

– Я волшебница. Заместо Ольты. У меня свои секреты, тётушка.

Нарнетт увидела странную искру в глазах девочки. Словно она иронизировала.

***

Следующим утром герцогиня со свитой направилась в городок Корбайт, что находился в полудне езды от Аргесала. На постоях и в дороге она размышляла над словами Порлехта. Тот допросил своих людей: они не спали, а кабинет герцогини находился на третьем этаже, туда было не забраться одиннадцатилетней девочке. Ни карниза, ни тайного хода, кабинет был тупиковым помещением. Нарнетт пришпорила кобылу и легонько стукнула себя ладонью по лбу, стараясь изгнать дурные мысли.

Делегацию разместили со всеми почестями. После официального приёма, на котором подданные графа Жарнора Горэссира изложили свои проблемы и клятвенно заверили в благочестивости и отеческой заботливости о подданных Старого Лиса, сам Лис остался с госпожой наедине. Слуги и стража покинули зал.

– Нарнетт, когда мы наконец разберёмся с этими проклятыми горами?

– Жар, каждая наша разведка в эти места оканчивается потерями. А крупицы информации не дают ощутимой пользы. Вопрос придётся решать только одним путём. Наши охотничьи угодья на севере в любом случае оскудели, поэтому…

– Они оскудели именно из-за новых поселенцев! Что это за твари? В молодости я, если помнишь, воевал в Нидарийских землях, ходил на восточный материк в составе эскадры королевского флота, сколько диковинных созданий мне удалось повидать, не хватит жизни для описания. Но это?.. Словно адский зверинец пробудился от вековечного сна в преисподней и явился к нам собирать кровавый урожай!..

Она позабыла, что старик несколько религиозен. Старый Лис верует во Всеотца, а также в одну из сильнейших илтатрий, великих небесных сущностей, правящих Небесами наравне с Всевышним. Лартахалио – илтатрия единения мира сущего с миром высшим, Земли и Небес. Верующие в неё – ярые ненавистники демонов и прочих противных Всеотцу существ и явлений. На какой-то момент герцогиню охватил лёгкий озноб, проступили мурашки: за поясом у графа висел массивный посеребрённый стилет. Она боялась показать свои пока небольшие клыки.

– Какие у тебя планы? – продолжал он. – Последний месяц ты ведёшь себя так, словно ничего не случилось.

– Тебе напомнить, что происходит в королевстве? Прошлогодняя засуха, из-за которой подорвалась кормовая база по всему королевству; мятеж самого сильного герцогства. Ты знаешь, что они стоят под столицей, а я проигнорировала несколько писем от королевского совета? Я не говорю о том, что периодически наша мелкая знать выясняет отношения, словно окружающие почувствовали силу! Словно поняли спустя год после отъезда папы, что я – не его продолжение. Что я не уверена, слаба, импульсивна. Что я скорее делегирую власть вниз, откуплюсь от ответственности, чем постараюсь наладить всё сама. А я пытаюсь. Учусь. Отец воспитывал меня как правящую герцогиню, а не как герцогиню-мать или девицу для балов. Но мне всегда чего-то не хватало…

– У тебя есть любимый сын, мы, графы, верные не только твоему отцу, но и тебе. Есть сильнейшая чародейка в герцогстве… Кстати, почему она не приехала? Обычно ты берёшь её с собой.

– Ольта… Приболела после своей экспедиции. Сидит на карантине.

Граф что-то заподозрил, но не подал виду. Нарнетт задумалась. И начала говорить:

– Жарнор… Если я попрошу тебя выставить в поход все свои силы, сколько ты соберёшь? Нет, я говорю не про списки, что мы получили. А про реальные цифры.

– Что ты задумала, милая Нарнетт? – слегка удивился Лис.

– Собрать всех, кто способен держать оружие, снарядить осадные орудия и уничтожить всякое свидетельство существования жизни в горах. Готова открыть нашу резервную казну, нанять чудодейственных магов с далёкого юга… – Нара сама не верила в то, что говорит. – Никто не разубедит меня в том, что эти горы должны умолкнуть. Никакого воя, никаких страхов. Это наше и точка.

– Ты не хочешь дожидаться возвращения своей семьи? Хочешь сделать сама?

– У меня есть двоюродный дядя, троюродная тётка, несколько далёких кузенов…

– Дядя – старик, его дети – бароны-шалопаи. Тётка монахиня, а далёкие кузены – мелкие орденские рыцари. Это не семья.

Нарнетт постучала ногтями по столу. Заметила, как странно выглядят складки на её пальцах. Местами кожа начала трескаться, чего она не видела с подростковых лет. Нервы изменяли её.

– Гхм… Хочу решить проблему грубой силой. Ибо аккуратно – ничего не получается.

– Не убивай нас, дорогая, – граф пододвинулся в кресле, взял её левую руку. – обратись за помощью к сильным мира сего. Пусть сюда явятся мятежники. Если их мотивы, о чём говорят в тавернах, гильдиях, орденах, университетах и замках хоть на какую-то долю правдивы, то благородства им не занимать.

– Сожжённый дотла замок с истреблением целой высокородной семьи?.. – процедила она. – Уничтоженная конная гвардия?.. Эти люди – мясники. Я никогда не обращусь к ним за помощью. Сколько сил, мой милый друг? Прости за настойчивость.

Мелкий рубец на её указательном пальце лопнул. Из него сочилась странная, подобная гною жидкость. Она немедля достала платок, обмотала им ладонь.

– Двести восемнадцать рыцарей и оруженосцев, включая баронских. Но их никто никогда не соберёт в полном составе. По крайней мере, если не будет прямой угрозы. А многим плевать на горы, ещё и погибнуть можно, ничем не поживившись. Тайна пугает людей, Нарнетт. Что там происходит – одним богам известно. Если Всеотец не отвечает на наши молитвы, значит… Разумно ли будет оградиться от севера с проснувшимся там злом?

– Мы уже два месяца строим засечную черту, – отвечала герцогиня.

– Я не о физической составляющей.

Нарнетт задумалась. Развернула платок, рубец зажил. Осталась лишь мелкая точка, словно укол.

– Береги тех, кто есть. Кажется, я знаю, что нужно делать. И как по-настоящему провести границу между двумя мирами. Сегодня ночую у вас, с первыми лучами возвращаюсь домой. Остальные графы подождут.

Она встала и направилась к выходу. Граф остался в глубоких раздумьях.

***

Три дня подготовки, отмена всех поездок. Приказ по всей земле, приказ по Аргесалу и окрестным городишкам: прибыть в назначенный день конно и оружно, с боевыми слугами, если таковые имеются. Только профессионалы, никакого ополчения. Для чародеев отдельное упоминание – взять запасы бутыльков маны в ударостойких колбах. Таковые, если у кого-то не было, можно было получить в герцогской лаборатории. Ольте они уже были не нужны.

За ворота снова выехали до рассвета. Двигались два дня. Несколько привалов, две подвернувшие ногу лошади, постоянные доклады от охранения и грифоньих наездников. Нарнетт боялась, но страх тот был иррациональным. Абалтун что-то скрывал, потому не рассказывал больше, чем позволено знать простым смертным.

Птицы кружили над отрядом. Герцогиня насчитала не меньше двух десятков: вороны, сойки, дрозды, горные вьюны. Абалтун или его «слушатели» совершенно не боялись обнаружения, ибо птицы вели себя весьма хамовато. Один из рыцарей пожаловался на то, что у него вырвали трубку прямо из рук, а другой стряхнул с подшлемной шапки что-то белое.

Осторожно, получая доклады от разведки, отряд въехал в лесок. Доехали почти до склона больших гор. Там, наверху, меж крон деревьев мелькала вершина Манробай о двух пиках-близнецах. Красовавшуюся на гербе герцогства вершину Нара никогда не любила, ибо она олицетворяла собой фальшивость фамильного герба. Эти земли давным-давно были отвергнуты от герцогства Сальвиар по причине малонаселённости и труднодоступности, потому Мэссиры носили на одеждах и стягах знак, на который никак не могли претендовать.

Конные остановились, Нарнетт пропустили вперёд. Девушка увидела между деревьев остывшую от крови землю, останки одежды и кости. Нарнетт насчитала несколько конских черепов, а также два человеческих скелета.

– Это те, кто за лошадьми следил, – пояснил окружающим Андалф. – Патруль их обнаружил следующим утром после того, как проводил нас в безопасное место.

Капитан Порлехт и генерал Бехауст, словно сговорившись, в очередной раз окружили герцогиню и взмолились, желая оставить её хотя бы рядом с укреплениями. Очередной отказ, очередная едва слышимая ругань в отдалении. Они не знали, насколько в последние недели обострился слух их госпожи.

– Андалф, прости за напоминание, но проверь ещё раз посохи, – приказала она, едва старый чародей вновь подъехал к ней.

– Только что, ваша светлость. Мы готовы к бою. Но… Госпожа, вы взяли только домашних рыцарей, гвардейцев и чародеев. Ни одно графское знамя, ни один ваш верноподданный барон…

– Не следует обсуждать решения вышестоящей власти, чародей, – услышал он в ответ.

Впереди показался крутой подъём. Оттуда спустилась тройка лихих разведчиков, что едва не сломали строй.

– Наверху дозоры, ваша светлость, – доложил капитан разведчиков. – Никаких следов чудовищ.

Послышались повышенные тона. Нарнетт обернулась, несколько рыцарей, спешившись, ругались друг с другом. Она слышала скептицизм, выражаемый самым могучим на вид великаном, слышала, как его пытается угомонить Мэльдан, а затем и Бехауст. Но за гиганта заступались другие. Постепенно отряд делился. Только чародеи сохраняли нейтралитет и разведчики, что продолжали в подзорные трубы оглядывать округу.

– Заяц, оседлавший улитку, – заметила Нара. – Что за прекрасный сир носит сей прекрасный герб, Мэль?

– Сир Орто, – отвечал друг герцогини. – Победитель трёх престижнейших турниров герцогства.

– Кажется, припоминаю. Странно, что такой великан позабылся.

– Он приносил присягу вашей светлости два года назад, владычица, – сказал генерал, отойдя от спорящих. – Как и вашим родителям до этого.

Нарнетт подъехала поближе, желая рассмотреть смутьяна. Лицо принадлежало не человеку, но медведю. Щетина, отметины, родимые пятна, между морщин гуляли большие хищные серые глаза. Мордой сероглазый медведь смирял окружающих взглядом осуждающим и презрительным. Хотя трусом в данной ситуации был именно он и его поддержавшие.

– Гербы весьма обманчивы, сир Орто, – сказала герцогиня, а окружающие поклонились. – Вы позабыли, перед кем целовали перст? Из трёх десятков мужчин только вы не удостоили поклоном нашу светлость.

– В данной ситуации, госпожа, ни титулы, ни почёт не играют большой роли, – отвечал рыцарь со странным гербом. – Только здравый смысл. Весь путь до этих гор я уговаривал спутников выступить с обращением. Попытаться образумить вас.

– Как можно! – взмолился один из лоялистов. – Ваша светлость, позвольте мне побеседовать с сиром Орто! Я!..

– Мой клинок в вашем распоряжении, владычица! – вторил другой.

Медведь отошёл назад, расстегнул ремень на груди, подхватил щит и обнажил клинок. Защитники герцогини не дёрнулись, только крутили шлемами. К рыцарям подбежали гвардейцы.

– Прошу убрать оружие! – рявкнул Порлехт. – Вы находитесь при благородной госпоже, сир Орто!

– Успокойтесь. Я его не боюсь.

Нарнетт без помощи перепуганного слуги слезла с лошади, подошла к рыцарю-зайцу, на чьём гербе было бы разумнее нарисовать медведя. Он пристально смотрел на неё, но клинка не отводил. Пока клинок не коснулся её кафтана.

– Убери оружие, иначе спишем за боевые потери, – процедил Мэльдан сбоку, а Нарнетт увидела краем глаза арбалетное ложе.

Она подошла поближе, медведь отвернул остриё в сторону. Встала так близко, что разглядела в его глазах не злобу, но тоску. Словно он заранее хоронил и себя, и окружающих. И пытался хоть как-то донести до окружающих свои мысли.

– Ваша светлость, готов ответить за своё хамство при дворе. Я…

– С детства меня учили, что рыцари не боятся ничего, – она почувствовала лёгкое жжение в глазах. – Вы опора и становой хребет нашего королевства. Первые в бою, последние на пиру. Сир Орто, я призываю вас вернуться к исполнению вашей клятвы. Этого врага можно победить. Он смертен. Но достичь его смерти можно только нашим единством. Именно единством человечество побеждало великие цивилизации древности, а также подчиняло окружающий мир. Не нарушайте его.

Никто не заметил, как блеснули её глаза. Рыцарь замер как вкопанный. Нарнетт пыталась понять, что она с ним делает. Опустила арбалет Мэльдана и спросила у него:

– Что с ним?

– Зомбирован, – пояснил спутник. – Взгляд как у слабоумного. Эй, сир Орто!

Он не отреагировал. Окружающие удивлённо взглянули на герцогиню. Но рыцарь спас ситуацию.

– Прошу прощения, владычица, – сир Орто схватился за голову и пал на колени. – Тёмные бесы явились воочию, подвели меня к котлу в преисподней!..

– Что за чушь? – удивился Мэльдан.

– Мы теряем время, – сказал капитан разведки. – Ваша светлость, прошу прощения за этот демарш, но подъём наверх может занять не меньше получаса!

Нарнетт взяла себя в руки, отдышалась, погладила щетину медведя. Его взгляд прояснился, от удивления ему перехватило дыхание. Герцогиня прислонилась к самому его уху и прошептала:

– Будь осторожен, в этих горах очень опасно.

Часть коней с охраной и дозорами оставили внизу. На удивление поднялись быстро, особенно Нарнетт, что весь путь держала подол одежды в руках. Герцогиня рвалась вперёд, а Мэльдан и Порлехт постоянно удерживали её от этого. Дозорные вокруг крутили головами, искали потенциального противника. Чародеи расположились между нескольких башен и одного замка, приступили к сооружению приготовленного заранее устройства. Из седельных сумок начали доставать какие-то чародейские приборы. Нарнетт издалека посматривала за подготовкой, но не понимала назначения этих колб, трубок и небольших чайников, напоминающих крошечные печки. Особенно удивляли стёкла, размером с зеркала туалетных столиков. Неприязненно к обстановке относился и сир Орто, что с опаской поглядывал на герцогиню и её спутников издалека.

Волшебники закончили, Нарнетт отдала приказ. Чары нескольких посохов, а также из ладоней самых даровитых и способных магов начали работать по зеркалам. Лучи магии, отражаясь от стекла, превращались в волны подобной целительной магии, светлые, тёплые, обнадёживающие. Лучи облепили древние окна и распахнутые двери в окружающих небольшое плато постройках, забрались внутрь. Андалф, что командовал своими сослуживцами по посоху и боевому свитку, впал в транс. Глаза его налились белым светом, а уста произносили нечеловеческие слова.

Что-то мелькнуло, Нарнетт присмотрелась к развалинам замка. Зрение не подвело, краем глаза она уловила нечеловеческую тень в одном из окон. Послышался лязг стали, рыцари и гвардейцы окружили чародеев и герцогиню.

– Не могу! – рявкнул Андалф, глаза его продолжали изливать магию. – Кто-то хватает меня! Кто-то пытается перетянуть чары на себя! Обратить против нас!

Нарнетт осматривалась. Увидела неподвижный силуэт на одной из башен. Казалось, другие не видели его. Нечеловеческое зрение позволило распознать ей черты лица этого существа. Черты лица одного придворного рыцаря, что служит её родным на далёком востоке.

– Давайте в ту башню!

– Ваша светлость, зачем?

– Наверху, кажется, я заметила обсерваторию! Порлехт, собери отряд. Осмотрим оттуда округу! Сир Кэрвдон, стойте с рыцарями здесь!

– Ваша светлость, я настоятельно рекомендую вам!.. – воспротивился командир рыцарей.

– Собраться и покончить с этим безумием, Кэрвдон! – взорвалась она. – Раз и навсегда!

Пока основной отряд продолжал держаться во всеоружии против невидимого противника, который, возможно, и не планировал атаковать, небольшой отряд бросился в неприметную на фоне других башню. Разведчиков ждали долго, двоих не дождались вовсе – тех, что отправились проверить подземелья. Двери вниз Нарнетт распорядилась запереть и поставить тут стражу. Таинственный шёпот в голове звал её именно наверх. Она выглянула в одно из окон, снаружи ничего не поменялось, рыцари и чародеи были начеку, магия из странного прибора продолжала попытки проникнуть в окрестные постройки и просканировать их на наличие здесь органической материи.

– Мэль, я слышу его голос внутри… – проговорила Нарнетт, осторожно ступая за гвардейцами по мрачному коридору. – Он зовёт меня к себе. Хочет поговорить. Внушает это, ибо язык его мне непонятен.

– Это галлюцинации, дорогая, – отмахнулся её друг. – У меня тоже от наших фонарей помутнения какие-то, призраки мерещиться стали и… О, Всеотец!

Идущие впереди повернулись, Мэль заслонил Нарнетт так, чтобы они не увидели её, и пояснил:

– Всё в порядке, идите, я кое-что забыл рассказать нашей владычице…

Как только гвардейцы прошли в следующий тёмный коридор, Мэль прижал Нарнетт к стене, поднёс к её лицу фонарь. Она не двигалась, не понимая, что он делает.

– Клянусь всеми богами и илтатриями, Нара, когда я взглянул в твои глаза, на меня смотрела не ты… В темноте твои глаза слегка подсвечиваются. Раньше не видел такого.

– Что?! – удивилась она. – Это огоньки фонарей отражаются!

– Я не спутаю мутацию с физическим явлением! Твоя трансформация проходит слишком быстро! Нужно срочно явиться к этому ублюдку-отшельнику, пускай останавливает развитие!

– Ваша светлость! – послышалось позади. – Всё ли в порядке?

– Всё хорошо, дайте нам поговорить. Мэль, я к нему ни в жизнь не вернусь! Он из меня психического инвалида сделает!

– Лучше остаться инвалидом, чем живым мертвецом! Ты пока дышишь, пока любишь, сочувствуешь, но в тебе всё больше агрессии! Не такой, как раньше, не женской агрессии. А животной!

– Ваша светлость! Кто-нибудь?! – послышалось уже впереди.

– И что ты сделала с этим оболтусом полчаса назад внизу? Словно ты подчинила его себе, хотя с детства придворные чародеи изучили тебя. Нет в тебе способностей к магии, нету!

– Я не знаю… – растерянно отвечала она. – Не понимаю, что со мной происходит. И боюсь понимать. Пойми, что мне некому довериться, кроме тебя, родителей и мужа. Уверена, они бы подсказали, нашли бы выход. Думаю…

– Мне показалось или?.. Слышишь? Грохот.

– Это впереди.

Мэльдан обнажил оружие, снял круглый щит с ремня на спине, взял в руку, прикрывая спутницу.

– Куда они пропали? – спросил он. – Возвращайся к тем, кто остался позади. Я проверю. Если что, беги, не оглядывайся. Мы попали в ловушку по твоей воле, дорогая.

Нарнетт застыла на месте, держа фонарь перед собой. Её друг детства исчез. Впереди раздавался шум, словно гвардейцы сцепились с кем-то. Или пытались выбраться из-под завала.

– О, Всеотец, какая же я дура! – прошептала она. – Привела своих людей в логово к чудовищам! Осадные орудия! Нужно было превратить эти развалины в труху, а… Мэль?

В дверном проёме, где пропал барон, стоял неподвижный силуэт. Не столь великий, как Мэльдан. Нарнетт попятилась назад, упёрлась в запертую решётку. Попыталась открыть, но услышала, как кто-то звенит связкой ключей.

– Это ты звал меня в моей голове? – обратилась она к незнакомцу.

– Мне тяжела ваша речь, женщина. Ближе.

Она не тронулась с места, готовясь ударить его фонарём.

– Почему нет крика, – прозвучало не как вопрос, а утверждение. – Тогда подойти надо мне.

В доли секунды перед её фонарём оказался худощавый мужчина, чуть старше её самой. Глаза его – бледно-слепые, цвета выпавшего снега. Нос – узкий, ноздри приподняты вверх. Уши слегка торчали вверх, словно у него была эльфья кровь. Одет в лохмотья не по размеру, на пальцах что-то похожее на перепонки. Вместо человеческих ногтей: когти невиданного лесному зверью размера.

– Это ты прилетел к Табии? – борясь с дрожью в голосе, спросила она.

– Кто Табия.

– Девочка с такими же, как у тебя глазами.

– Я не уметь летать.

Нарнетт не сводила взгляда с двух неморгающих точек, что буквально истязали её. Он стоял не больше, чем на расстоянии вытянутой руки от неё.

– Ты вампир?

– Кто есть вампир.

– Чудовище, что питается кровью, – с неприязнью выдавила она.

– Не нужно крови.

– Кто ты такой?

– Нет.

– Что нет?

– Нет, – он слегка наклонил голову, эмоций на страшном лице не было вовсе.

– Как с тобой разговаривать, если ты меня почти не понимаешь? Ох, начну сначала… Ты звал меня, видимо, увидел сверху, как и я тебя.

– Тебе принадлежит наше зрение. Ты часть нашей семьи.

– Я не мертвец! Нет! Я живая!

– До каких пор, – снова утверждение, а не вопрос.

Нарнетт подкосило, она рухнула на пол, прижалась к решётке.

– Что тебе от меня нужно? Зачем ты звал меня? – сдерживая слёзы, спросила она.

Он наклонился, присел на корточки, обхватил колени когтистыми руками и начал говорить:

– Тебе рано приходить сюда, в родной дом. Герцогиня. Ты одно лицо прабабка Эндаррия.

– Откуда ты знаешь её? Она умерла почти сто лет назад.

– Покой её в одной из соседних башен.

Нарнетт охватила лицо от ужаса. Он улыбнулся, зубы его – наточенные клыки, все до единого.

– Моя прабабка… Тоже из вас?

– Ты из нас также.

– Как? Но почему? За что?!

Кто-то услышал её крик, но ответный крик был слишком далёким. Несмотря на разруху, стены давали драгоценную тишину и покой обитателям.

– Морны. Морнги… – он пытался подобрать нужное слово, но не мог выговорить одну букву. – Моргунеры. Нет. Сложное слово. И такое простое.

– Ты можешь позвать кого-то, кто лучше понимает нашу речь?

Он вновь наклонил голову, встал, обратил взор в дальний конец коридора. Снаружи слышались свист, грохот, громкая ругань. Рыцари явно пытались вломиться в башню, но кто-то не пускал их. Нарнетт не успела опомниться, как почувствовала дуновение. За спиной незнакомца выросла фигура ещё более изящная, обмотанная богатыми лохмотьями. Пленница поднесла фонарь и сразу выронила его. Незнакомец поднял, дал ей в руки. Над его плечом на герцогиню смотрела её копия, ещё более страшная, таинственная и безэмоциональная.

– Рада знакомству, правнучка.

Нарнетт охватила истерика. Чем ближе её пожилая копия приближалась к ней, тем сильнее она хотела умереть и никогда не видеть её.

– Не бойся. Мы не причиним вреда, – говорила она почти неотличимо от человека. – Ты наша кровь.

– Вы… Вампиры, о, Всеотец?!

– Забудь это имя, дитя, – старуха показала на свету обоюдоострые когти. – В этих горах другие боги.

– Кто вы, раздери вас Пантеон?!

– Твои предки, – отвечала она. – Не все. Но многие.

Нарнетт оглянулась, свет не пробивался далеко в коридор за решёткой. Девушка хотела закричать, позвать своих, но боялась полуфутовых когтей мужчины и чуть менее коротких когтей своей пожилой копии.

– Ты должна понять, что все проходили через это. Все из нашего рода. Герцоги Мэссиры независимо от пола и наличия в себе крови чужеземцев всегда стоят перед выбором. Стать одним из нас, если угодно – вампиром, или остаться человеком. Я, к примеру, приняла выбор в старости, потому законсервировалась такой. А с тобой… Проблема в том, дорогая правнучка, что за тебя кто-то сделал выбор. Кто-то опасный, кому подвластна магия, выходящая за пределы нашего понимания.

– Откуда вы это знаете?..

– Из опыта. Несколько раз королевские чародеи вмешивались в естественный процесс роста. Роста нашего сообщества. Кто-то из них также присоединился к нам. Кто-то остался в казематах в качестве источника пищи, пока его тело не остывало.

– Значит… – она всё ещё не могла прийти в себя, дыхание сводило, слова терялись. – Наш род – проклят?

– Не совсем, – продолжала Эндаррия. – Кто-то называет это даром. Кто-то – погибелью. Кто-то – естественным порядком вещей или мерой необходимости. Род морнцев, первых людей, населивших этот материк, изначально был «с изюминкой». Вполне возможно, что это тлетворное влияние одной из тех сущностей, каким молятся великие народы.

– А моя семья?

– Твоя мать – не наша кровь. А отец в своё время сделал выбор. Отказался от дара. Предпочёл удел смертного.

– А дедушка, твой сын?

– Кринцет также отказался.

– Но почему ты согласилась? – Нарнетт слегка успокоилась, но сердце продолжало яростно вырываться из груди.

– Люблю нашу семью. И тебя считаю частью её. Мы не чувствуем, но что-то на инстинктивном уровне во мне осталось. Надеюсь, это то чувство.