Текст книги "Дневник. 1923–1925"

Дневник
1923–1925

1923

3 и 4 дек[абря][41]41
  ОР ГРМ. Ф. 133. Ед. хр. 420. Здесь и далее в начале первой записи каждой единицы хранения указывается архивный шифр этой единицы хранения.


[Закрыть]

Выехал я из П[етербур]га в Москву 3-го вечером, часов в 9. Провожали меня Анюта, Тося, Варюша, Ната и Ника. Ехали все на трамвае, т. к. вещей у меня было очень немного. Было грустно расставаться и смотреть на Анюту. После отхода поезда я был один в купе и плакал. Остановился я в Москве – было морозное солнечное утро, я ехал на санках – у Ив[ана] Ив[ановича] Трояновского – того, что приезжал в П[етербур]г во время укладки картин в ящики. Он живет на 1-й Мещанской в народной какой-то школе. Пошел к сестре Тоси – Талечке, ничего не узнал о Женечке[42]42
  Позднее в письме к А. А. Михайловой от 5 декабря 1923 г. Сомов рассказал, чтó ему удалось узнать относительно дела своего племянника. Е. С. Михайлова арестовали в ноябре 1923 г. в Петрограде по делу Я. И. Гринера, бывшего мужа Н. Ф. Дюклозель (которая также была под следствием), и, как следует из текста дневника художника, перевезли в Москву: «…Талечка была дома – лежала в постели, сильно простуженная и охрипшая. Она не знала, что Ж[енька] в Москве, сказала, что уже позаботилась бы, если б знала. <…> Она рассказывала, как некоторые враждебные ей свидетели показывали на нее как на главную виновницу. Будто она принуждала мужа вести такой образ жизни, что он совершил растрату. Ее кварт[иру], кроме одной комнаты, опечатали, и неск[олько] раз вызывали на допросы. Следователь, говорит она, очень строгий, но справедливый и толковый. Она ему неск[олько] раз говорила, что считает Ж[еньку] совершенно непричастным и невинным. Он удивлялся, что его долго не шлют в Москву. <…> Сама она думает не сейчас заняться шляпами, а сначала съездить за границу и привезти модели. Но все это пока откладывает, не зная, чем кончится ее дело». ОР ГРМ. Ф. 133. Ед. хр. 138. Л. 1. См. также запись от 3 ноября 1925 г.


[Закрыть]. Потом пошел к Ольге Валент[иновне] Серовой. Обедал у Ив[ана] Ив[ановича] с его семьей: юной хорошенькой дочерью, сыном-мальчиком и дамой-воспитательницей его детей. После обеда пошел к Даше Сомовой.

Застал ее: живут они в одной комнате. Видел ее внука-подростка, сына Нади[43]43
  Согласно письму П. О. Сомова к Е. С. Михайлову от 2 июня 1972 г. (находится в частном архиве), дочь Д. С. и П. О. Сомовых Надежда Павловна «была замужем за пр[о]ф[ессором] Горожанкиным, а впрочем, она была очень активным членом ВКПб». В справочнике «Вся Москва» на 1917 г. местом работы Н. П. Горожанкиной указана Женская гимназия княжон Львовых. Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1917 год. М.: Изд. товарищества А. В. Суворина – Новое время. С. 128. Однако суждение о том, что Надежда Павловна была женой профессора Московского университета, известного ботаника Ивана Николаевича Горожанкина (1848–1904), несостоятельно – см. подробную биографию последнего: Алексеев Л. В., Калесник Е. В. Иван Николаевич Горожанкин. М.: Наука, 1998. Скорее всего, муж Н. П. Горожанкиной – упомянутый на той же странице «Всей Москвы» преподаватель нескольких женских гимназий Николай Васильевич Горожанкин. Место жительство и номера телефонов Н. В. и Н. П. Горожанкиных совпадают.


[Закрыть].

Внук ее проводил меня к Вале и Нине. Сначала была Нина, одна, с сыном своим Женей[44]44
  Сомов-Насимович Евгений Николаевич (1910–1944) – сын Н. И. Сомовой от революционера и литературного критика Н. Ф. Чужака-Насимовича. По словам матери, с детства страдал психическим расстройством. См. ее дело персонального пенсионера: Государственный архив РФ (далее – ГАРФ). Ф. А-539. Оп. 4. Д. 319. Л. 8. Был корректором в газете «Известия», рабочим табачной фабрики «Дукат». Получил известность как шахматист-теоретик, составитель шахматных этюдов. В 1943 г. был арестован и осужден за антисоветскую пропаганду, направлен на принудительное лечение в Казанскую психиатрическую больницу, где и умер. К. А. Сомов писал о нем в письме к сестре от 5 декабря 1923 г.: «Женя, мой крестник, мне очень не нравится на вид – заикается, лицо неприятное, – и Нина жалуется, что он странный и что с ним трудно». ОР ГРМ. Ф. 133. Ед. хр. 138. Л. 1.


[Закрыть]. Страшно удивилась мне и, кажется, обрадовалась. Потом пришла Валя[45]45
  Сомова Валентина Ивановна (1866–1939) – дочь И. О. и Нат. И. Сомовых, родная сестра Н. И. и О. И. Сомовых. Вместе с сестрой Ниной после окончания Педагогических курсов при петербургских женских гимназиях работала учительницей. В 1901 г. примкнула к революционному движению. В 1902 г. вместе с сестрой и братом Осипом организовала в Санкт-Петербурге кружок «Вперед» для революционной работы среди рабочих, печатала


[Закрыть].

Разговор гл[авным] обр[азом] шел об умершем Диме. Валя, рассказывая, плакала.

Она стала суровой, Нина – все такая же. Живут бедно и неряшливо. Тут же была и их старинная Клавдия. От них пошел к другому Ивану Ивановичу – Трояновскому, старому[46]46
  Подразумевается давность знакомства Сомова с его другом, врачом и коллекционером И. И. Трояновским, которого Сомов отличает от его полного тезки «нового» Трояновского – инициатора Выставки русских художников в Америке.


[Закрыть] и старому знакомому, – и у него ночевал.

5 дек[абря], среда

Утром рано поехал на Мещанскую и с Ив[аном] Ив[ановичем] Троян[овским] (новым) по делам: к Серг[ею] Арсеньевичу Виноградову, у него был Нестеров[47]47
  Художник М. В. Нестеров, член Союза русских художников, принимал участие в организации Выставки русских художников в США.


[Закрыть]; в контору Сытина[48]48
  Издатель И. Д. Сытин был привлечен И. И. Трояновским к организации американской выставки и должен был выехать в США вместе с ним, Сомовым и прочими членами выставочного комитета.


[Закрыть]. Потом я пошел один в латвийскую миссию[49]49
  Латвия должна была стать первой страной на пути художников в Нью-Йорк.


[Закрыть]. Далее в Наркомхоз[50]50
  Народный комиссариат коммунального хозяйства.


[Закрыть] запломбировать экземпляры книги de la Marquise[51]51
  Речь идет об антологии эротической литературы «Книга маркизы» («Le livre de la Marquise» – франц.), составителем и иллюстратором второго издания которой был Сомов. Опломбирование грузов требовалось для прохождения таможенного контроля.


[Закрыть], кот[орые] беру за границу.

Пошел я туда в сопровождении симпатичного Хоракова. После обеда у Ив[ана] нелегальную литературу. В 1902 г. была арестована вместе с сестрой за распространение революционных сочинений, выслана на пять лет в Архангельск под гласный надзор полиции, но провела там около года (освобождена по Высочайшему манифесту 11 августа 1904 г. – см.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 102. Д. 2680). В 1905 г. вернулась в Санкт-Петербург и продолжила революционную работу, и вступила в РКПб. В 1907 г. поступила на акушерские курсы, до 1914 г. чередовала медицинскую и педагогическую деятельность. В 1914–1917 г. работала фельдшером. С 1918 г. – в рядах Красной армии на Восточном фронте. В 1921 г. приехала в Москву, вместе с сестрой жила и работала в библиотеке Коммунистической академии (ГАРФ. Ф. А-539. Оп. 4. Д. 722. Л. 3).

Ив[ановича] опять в латв[ийскую] миссию за докторским свидетельством для карантина. Оттуда к Ив[ану] Ив[ановичу] Трояновскому-старику, у которого написал письмо Анюте[52]52
  Это письмо цитировалось в записи от 3–4 декабря.


[Закрыть], а потом пил у него чай в компании брата П. Муратова[53]53
  Муратов Владимир Павлович (1869–1934) – брат П. П. Муратова. В 1901 г. окончил Императорскую Николаевскую военную академию. Участник Первой Мировой войны, генерал– майор русской армии, начальник штаба Севастопольской крепости. В годы Гражданской войны – в Красной армии. Работал в Генштабе, был начальником ряда высших военных учебных заведений. Историк и переводчик, он также коллекционировал произведения изо– бразительного искусства. Муратова К. М. «Каждый день» П. П. Муратова-колумниста // Наше наследие. № 104. 2012. С. 51.


[Закрыть]. Ночевал опять у него же.

6 дек[абря], четверг

Утром снес письмо на почту – послал заказным. К Талечке. Потом к Кончаловскому смотреть его картины. Много банальных полотен, ярких, сезаннистых – пейзажи и nudités[54]54
  Обнаженная натура (франц.).


[Закрыть]. Он собою очень доволен, и все его захваливают. С ним и Конёнковым[55]55
  Конёнков Сергей Тимофеевич (1874–1971) – скульптор; муж М. И. Конёнковой. Выехал из России в составе выставочного комитета Выставки русских художников в Америке и остался за границей. Жил преимущественно в США. Вернулся в СССР в 1945 г.


[Закрыть] в контору Сытина на совещание художников: присутствовали Грабарь, Машков, Сытин. Последнему обещают загр[аничный] паспорт на 11 дек[абря][56]56
  Постоянный перенос срока выдачи паспорта Сытину был вызван подозрениями в его нелояльности советской власти и сомнениями в возвращении в СССР. См. также прим. к записи от 20 ноября 1923 г.


[Закрыть].

Художники решили идти in corpore[57]57
  Здесь – все вместе (лат.).


[Закрыть] к Каменеву просить ускорить выдачу этого паспорта[58]58
  Обращение именно к Л. Б. Каменеву обусловлено тем, что в это время он был председателем Моссовета – органа, ведавшего выдачей заграничных паспортов.


[Закрыть]. Каменев не принял нас. Уходя, мы в дверях встретились с Луначарским – у него вид банального интеллигента – лицо бледное и желчное. Он нам всем пожал руку и почти не останавливаясь сообщил, что Сытин едет «немедленно».

Поехали сообщить Сытину эту приятную весть. От Сытина, т. е. из его конторы, я поехал обедать на Мещанскую к Трояновскому. В 7 ч[асов] 20 [минут] поезд в Ригу. Я перед отъездом совсем не волновался. Едем вчетвером: я, Трояновский, художник Захаров[59]59
  Захаров Федор Иванович (1882–1968) – художник, член Союза русских художников. Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В 1923 г. выехал в США как один из организаторов Выставки русского искусства в Америке. В СССР не вернулся; жил в США. Незабытые могилы. Российское зарубежье. Некрологи в 1917–1997: в 6 т. М.: Российская государственная библиотека, 1999–2007 (далее – НМ). Т. 2. С. 591.


[Закрыть] и С. А. Виноградов. В нашем купе 2-го класса в столике оказалась богатая провизия, кем-то оставленная. Мы за нее принялись с удовольствием, да и у каждого из нас были съедобные вещи[60]60
  Сомов так описывает это в письме к сестре от 8 декабря 1923 г.: «Достали мягкое купе на четверых. Ни вагона-ресторана, ни подушек и пр[очего] белья в поезде не было. Но мы свернули себе пальто под голову, и было спать удобно. Было не только тепло, но даже жарко. Когда мы отъехали от М[осквы] и один из нашей компании открыл выдвижной ящик у столика под окном купе, нам представился волшебный вид – в ящике была набита чудесная провизия – фунт сливочного масла, открытая уже коробка сардинок, несколько ломтей семги, кусочек сыру, в большом количестве шпигвурст, языковая колбаса, медвежья копченая колбаса и большой кусок кисло-сладкого хлеба. Сначала мы думали, что попали не в свое купе или что кто-н[ибудь] ошибкой все это положил нам, но прошло много времени, никто за этими вещами не являлся, и мы решили, что это было оставлено приехавшими из Риги в Москву. Все было безукоризненно свежим, и мы решили, что это наша собственность, радовались, сочли, что это хорошее предзнаменование, и стали с аппетитом ужинать, и всю дорогу не могли доесть, и привезли в Ригу остатки». ОР ГРМ. Ф. 133. Ед. хр. 138. Л. 4.


[Закрыть]. С 10-ти ч[асов] вечера до 3-х ч[асов] ночи мы стояли в пути по неизвестной причине.

7 [декабря], пятница

На границе – в Себеже – около 9 ч[асов] вечера. Легкий, быстрый, милостивый осмотр. Можно было бы провезти, если бы знать, все что угодно. Латвийский чиновник в Зулупе[61]61
  След. читать – Зилупе. Город и железнодорожная станция неподалеку от границы с Россией.


[Закрыть] хотел нас отправить в карантин, но мы после переговоров были освобождены от него. Спал я неплохо. Поезд ночью подгонял потерянное накануне время. Во время пути нас занимали Виноградов и Захаров. Последний забавлял анекдотами, прибаутками и историями.

8 дек[абря]

В четверг, в 8 ч[асов] утра приехали в Ригу. На станции пили чудесный кофе. Остановились мы в Kommerz Hotel. Я в одной комнате, чистой и большой, вместе с Захаровым, который почувствовал ко мне симпатию. Трояновский и Виноградов заняли комнату этажом выше. Я позвонил Ивану Мартыновичу Лаздину[62]62
  Лаздин Иван Мартынович (Лаздиньш Янис Мартиньш; 1875–1953) – дипломат, музыкант, коллекционер. Учился в Санкт-Петербургской консерватории по классу скрипки, был музыкантом в различных оркестрах. С 1918 г. – в Латвии на государственной, в т. ч. дипло– матической, службе. С середины 1924 г. по 1934 г. был генеральным консулом, затем поверенным в делах и послом Латвии в Бельгии и Люксембурге. Выйдя в отставку, жил в Бельгии.


[Закрыть] и друзьям Алексея Ник[олаевича] Иванова. Пришел Влад[имир] Влад[имирович] Мекк[63]63
  В. В. фон Мекк, еще один организатор Выставки русских художников в США, выехал из СССР немногим ранее и намеренно дожидался остальных в Риге.


[Закрыть] и сообщил нам о получении всеми нами английских и американских виз.

В Риге оттепель, грязь, туман. Бродил по старому городу, заходил на почту – писем мне нет. Рига оживлена, много народу, нарядные магазины, всего много.

После П[етербур]га это поражает и так приятно. К 3-м ч[асам] вернулся в отель в комнату Мекка и его жены – Варвары Геннадьевны (Карповой)[64]64
  Мекк Варвара Геннадьевна фон (урожд. Карпова; 1889–1954) – супруга В. В. фон Мекка.


[Закрыть]. В 4 ч[аса] все с ними пошли обедать в погреб Roma. Вкусный обед: я ел борщ, Wiener Schnitzel[65]65
  Венский шницель (нем.).


[Закрыть] и пил пиво, но у меня болел живот. К 6-ти часам пошли с Захаровым к Корнелию Генриховичу Варесу и его другу Фредерику Бергфельду. Оказывается, первого из них я знал в П[етербур]ге[66]66
  К. Г. Варес действительно упомянут в: Весь Петроград. Адресная и справочная книга города Петрограда на 1917 год. Пг.: Товарищество А. С. Суворина «Новое время», 1917 (далее – Весь Петроград 1917). С. 105.


[Закрыть] de vue[67]67
  В лицо (франц.).


[Закрыть]. Живут они в роскошном особняке, обставленном старинными вещами. Спальни у них как у кокоток. Одеты они по последней моде. А сами они ридикюльны[68]68
  От франц. ridicule – нелепый.


[Закрыть] и des tantes crachés[69]69
  Вылитые тетки (франц.). Тетка – гомосексуал, часто клиент продавца однополого секса. Подробнее см. прим. от 18 марта 1919 г.


[Закрыть]. Очень любезны. Мы пробыли недолго, и они пригласили нас завтра обедать. Вернулись домой и у Мекков в компании пили чай. Около 12-ти лег спать и спал хорошо.

9 декабря, воскресенье

Написал письмо Анюте. К 11-ти часам пошел к Ивану Мартыновичу Лаздину. Он и его жена чрезвычайно любезно меня приняли. Он теперь очень важное лицо в латвийском правительстве. А еще так недавно играл в царскосельском оркестре в красном мундире и с удовольствием ходил к Михайловым, и почтительно слушал Серг[ея] Дмитриевича. Живут Лаздины роскошно, тоже везде красное дерево и старинные вещи. С ним к часу дня отправился в музей изящных искусств[70]70
  Ныне – Латвийский национальный художественный музей.


[Закрыть], где было открытие выставки местных художников. Она жалкая и малюсенькая. Я познакомился с художником Тильборгом[71]71
  Подразумевается Тильберг Иван Христофорович (Тильбергс Янис Робертс; 1880–1972) – художник. Окончил Академию художеств в Санкт-Петербурге. Жил и умер в Латвии.


[Закрыть], очень симпатичным Anson’ом[72]72
  Подразумевается латвийский художник Янис Ансонс (Ansons Jānis Voldemārs; 1888–1935).


[Закрыть], тоже художником; с хранителем музея Юрьяном[73]73
  О К. И. Юрьяне упоминает в своем дневнике художник и искусствовед Евгений Евгеньевич Климов (1901–1990), живший в Риге до 1944 г. Как можно заключить из его записок, их общение пришлось на Ригу 1940-х. ОР ГРМ. Ф. 151. Ед. хр. 12. Л. 36. Имя К. И. Юрьяна есть и в другом документе – письме Якова Казака (написано в Риге после окончания Гражданской войны; без даты) Константину Васильевичу Кандаурову (1865–1930): речь идет о передаче через Юрьяна принадлежащих Казаку картин. Российский государственный архив литературы и искусства (далее – РГАЛИ). Ф. 769. Оп. 1. Ед. хр. 71. Л. 1. О Е. Е. Климове см.: Российское зарубежье во Франции. 1919–2000. Биографический словарь: в 3 т. М.: Наука, дом-музей М. Цветаевой, 2008–2010 (далее – РЗФ). Т. 1. С. 694; НМ. Т. 3. С. 308.


[Закрыть] и директором музея Пурвитом[74]74
  Пурвит Вильгельм Егорович (Пурвитис Вильгельм Карлис; 1872–1945) – художник. Учился в петербургской Академии художеств. В 1909–1916 г. был директором Рижской городской


[Закрыть], которого хорошо помню по Академии художеств, но с которым знаком тогда, кажется, не был вовсе. Они все четверо по очереди меня гидировали. В музее есть чудесные вещи: маленький круглый пейзаж Elsheimer’a с ярким голубым небом; Ingres’a неизвестный до сих пор мне вариант «Рафаэля и Форнарины»; чудесная сцена в Lusthaus’e Pot’a[75]75
  Пот Хендрик Герритс (Pot Hendrik Gerritsz; ок. 1580–1657) – голландский живописец. Немецкое слово Lusthaus переводится на русский и как «загородный дом», «вилла» и как «бордель».


[Закрыть]; примитивный фламанд[ский] складень – Мадонна и святые; чудесный этюд – портрет Ван Дейка; Magnasco и многое другое меньшего значения. В общем же музей небольшой и бедный. Из музея я пошел на Школьную улицу к 3-м часам – обедать к Варесу. По дороге встретил длинную похоронную процессию с факелами: хоронили погибшего во время пожара брандмейстера. Обед у Вареса чрезвычайно вкусный, с винами, отлично сервированный на круглом столе. Присутствовали две дамы: одна – стареющая и грубо красивая, мазанная, москвичка, другая – молодая, очень похожая на М. Кшесинскую в молодости. Со мной рядом сидел Полак, муж Зин[аиды] Леонт[ьевны] Хишиной.

Его я встречал когда-то в Москве. Некто Гурвич (Яков Максимович)[76]76
  Гурвич Яков Максимович (? – 1925) – инженер-технолог. Сотрудник Латвийского частного банка. Председатель правления паровозовагонного и машиностроительного заводов «Феникс». НМ. Т. 2. С. 274.


[Закрыть], какой-то еврей и приятной наружности бессловесный латышский офицер. С правой моей стороны сидел человек, будто меня раньше встречавший, но я его не помнил.

К 5-ти часам с частью этого общества я поехал в церковь св[ятого] Петра (готическая с порталом и башней XVII века) на духовный концерт. Играл отличный орган (органист Kreutburg), скрипка – не помню, кто, – и певица Pauline Dobbert[77]77
  Доберт Полина Жильбертовна (1879–1968) – камерная певица. Училась в Лейпцигской консерватории. Выступала с 1905 г. В 1919–1922 г. – профессор Московской консерватории. С 1922 г. в эмиграции, жила в Германии. С 1930-х – в Цюрихе. РЗФ. Т. 1. С. 492.


[Закрыть], отлично певшая Генделя, Баха, Шуберта, Регера. «Dignare», «Ombre mai fu», «O du»[78]78
  «Позволь мне» (лат.), «Никогда не было тени» (итал.), «О, ты» (нем.) – арии Г. Ф. Генделя.


[Закрыть]

художественной школы, а после ее преобразования в 1919 г. в Латвийскую академию художеств – ректором; 1934 г. покинул этот пост, оставшись руководителем пейзажной мастерской. Многие годы возглавлял рижский Художественный музей.

из «Мессии»[79]79
  Оратория Г. Ф. Генделя (1741).


[Закрыть]; 3 духовные песни из «Maria Magdalena Buch»[80]80
  След. читать – Anna Magdalena Buch («Книги Анны Магдалены» – нем.). Речь идет о сборнике музыкальных сочинений для домашнего исполнения, составленном второй женой И. С. Баха Анной Магдаленой (1701–1760) из произведений мужа и других композиторов. Полное название сборника – «Notenbüchlein für Anna Magdalena Bach».


[Закрыть]; «Die Allmacht», «Die Gestirne» и «Litanei»[81]81
  «Всемогущество», «Созвездия» <и> «Литания» (нем.) – вокальные сочинения Ф. Шуберта.


[Закрыть]. Органист играл Баха и Guillemant’a[82]82
  Гильмо Бенуа (Guillemant Benoît; творил в 1746–1757 г.) – французский композитор.


[Закрыть], один, а со скрипкой – Сицилиану Баха, Larghetto Генделя и из «Orfeo»[83]83
  Подразумевается опера К. В. Глюка «Orfeo ed Euridice» («Орфей и Эвридика» – итал., 1762).


[Закрыть] Глюка. Приятно было слушать хороший орган в готической церкви. В ней два интересных надгробн[ых] памятника:

один со всадником, раскрашенный, а другой со скелетом – точно декорация для «Ahnfrau»[84]84
  «Праматери» (нем.) – драмы Франца Грильпарцера (Grillparzer Franz; 1791–1872), написанной в 1817 г. На русский язык «Праматерь» перевел А. А. Блок.


[Закрыть] Grillparzer’a. Провожал меня домой Гурвич, показывая мне уголки старой Риги, освещенной кое-где фонарями. Домой пришел около 8-ми с половиной и пил чай в комнате Трояновского и Виноградова. В своем номере потом написал письма Мифу и Генриетте Гиршман и делал запись в эту тетрадь, начиная ее с 3 декабря.

10 дек[абря], понед[ельник]

Утром ходили сниматься моментально к фотографу на улицу – для наклейки на визы. Потом в контору White Star Line[85]85
  Британская пароходная компания, специализировавшаяся на трансатлантических перевозках.


[Закрыть] записываться на маршрут. Думаем выехать 22-го из Ливерпуля на Adriatic’e[86]86
  Название парохода.


[Закрыть]. Менял деньги в банке. Заходил к дяде Элькана получить с него 30 фунтов, кот[орые] я ему, Элькану, уплатил в П[етербур]ге.

Купил сластей, пряников, мармеладу, апельсиновых корок в шоколадной оправе, винных ягод – угощать моих спутников за чаем. Болела голова, я прилег в своем номере, помешал Богданов-Бельский[87]87
  Богданов-Бельский Николай Петрович (1868–1945) – художник. Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В 1890-е учился в Академии художеств. С 1921 г. жил в Риге. Умер в Берлине. РЗФ. Т. 1. С. 182.


[Закрыть], нечаянно попавший ко мне вместо к Виноградову[88]88
  Так в рукописи.


[Закрыть]. Б[огданов]-Бельский посидел у меня немного, он имеет зажиточный вид и, по-видимому, процветает в Риге. Трояновский вручил мне сегодня 30 фунтов – мое содержание за декабрь месяц. К 3½ часам к Лаздиным обедать. Обедал у них и Пурвит. Обед был вкусный. Разговоры художественные: о худ[ожнике] Гуне[89]89
  Гун Карл Федорович (1830–1877) – русский художник-академист. Родился в Лифляндской губернии в семье остзейских немцев. В некоторых своих произведениях обращался к латышскому быту.


[Закрыть], вещи которого музей хотел бы приобрести, о старинных вещах, о красного дерева мебели, которой увлекается здесь вся рижская дипломатия. После обеда все вчетвером пошли на квартиру Лемпке, две дочери которого очень любезно и весело нас принимали. Из вещей ничего интересного, по-моему, нет. К 8-ми вернулся в отель и увидел сегодня приехавших Конёнковых. Он – дегутантно[90]90
  От франц. dégoûté – отвратительный.


[Закрыть] заросший бородой и гривой, неряшливыми и седыми, похож на своих лесовиков, она – молодая еще блондинка, скорее, красивая, но противная и, на мой нюх, интриганка[91]91
  Речь идет о жене С. Т. Конёнкова Маргарите Ивановне (урожд. Воронцовой; 1894–1980). В 1930–1940-е была любовницей Альберта Эйнштейна. Работала на советскую разведку.


[Закрыть]. Потом в 17-м номере у Виноградова и Трояновского слушал интересные рассказы о Сербии Федора Свербеева[92]92
  Свербеев Федор Дмитриевич (1876–1952). Учился в Московском университете, окончил Морской корпус. Служил в министерстве внутренних дел. Участвовал в Первой Миро– вой войне, во время Гражданской – в рядах Белой армии. В 1920 г. эвакуировался в Константинополь, переехал в Югославию, затем во Францию. В эмиграции занимался общественной деятельностью. РЗФ. Т. 3. С. 55; НМ. Т. 6. Ч. 1. С. 453.


[Закрыть]. Потом помогал Трояновскому делать список цен на наши картины.

11 декабря, вторник

День прошел в хлопотах в американск[их] и английск[их] консульствах и т[ому] п[одобных] других [местах]. В американском консульстве в конторе должны были присягать: еврейская дева пригласила нас поднять правую руку и повторять ее слова: «Присягаю, что все, что я показал, верно, да поможет Бог». По-русски.

Сцена эта была комична и довольно противна. Обедал один в хорошей частной столовой. Вечером в комнате Трояновского и Виноградова пили чай. Был опять Фед[ор] Свербеев. Еще архитектор Леопольд Исакиевич Лиштвак (еврей?). Очень болтливый, осведомленный в искусствах, но довольно назойливый и подозрительный, по отзыву Виноградова. Говорил он много. Сегодня получил на poste restante’e[93]93
  Адресованные до востребования письма (франц.).


[Закрыть] письма от Анюты и Варюши.

12 дек[абря], среда

Опять хлопоты до 4-х часов. С Ив[аном] Ив[ановичем] Троян[овским] ходил к Лаздину в министерство хлопотать о декларациях. Вчера пришла телеграмма от Сытина, что его паспорт отложен на 18-е. Констернация[94]94
  От лат. consternatio – смущение, испуг.


[Закрыть]! Обедали в Roma Keller[95]95
  Погребе Roma (нем.).


[Закрыть] c Мекками и Свербеевым. После обеда в своей комнате писал письма в Париж Мифу и Генриетте; Варюше и Жене Сомову в Нью-Уорк. Около 11-ти ко мне зашел Трояновский приглашать пить чай к ним. Виноградов интересно и забавно рассказывал о Шаляпине и Собинове. Препоганый этот Шаляпин, страшный жмот.

13 дек[абря], четверг

Из Москвы сегодня приехал Игорь Грабарь. По дороге в вагоне он познакомился с американским журналистом и писателем по вопросам искусства Joseph Zinger’ом – конечно, евреем. Представил его нам. Тип противный и подозрительный – вид шпиона от большевиков. Пил утренний кофе в café Reiner. Потом я ходил с Троян[овским] и другими в контору White Star Line покупать билеты.

Там Ив[ан] Ив[анович] предложил мне остаться в Риге до приезда Сытина и ехать с ним после отхода Adriatic’a на след[ующем] пароходе 29-го. Я сначала нехотя согласился, растерялся, не умел сразу ответить, но к вечеру обдумал ответ и пошел к Трояновскому отказываться. Тот особенно не настаивал, но, видимо, доволен не был. Я обедал с ним в столовой Соколовского, потом с ним же пил кофе у Reiner’a, и объяснение мое было с ним после обеда. Ни я его, ни он меня не убедил. Я говорил, что Сытин, верно, не приедет и ко 2-му пароходу и что я поехал вовсе не для того, чтобы сопровождать его, Сытина. В 9 часов за нами всеми зашел Пурвит, и с ним мы отправились в клуб латвийских художников в старинный (около 1600 [г.]) маленький домик, прелестно и остроумно отреставрированный под старый рижский стиль. На стенах длинной голубой с белым комнаты портреты и картины, эпохистрюкированные[96]96
  От франц. époque – эпоха, т. е. приведенные в соответствие с определенной эпохой.


[Закрыть] художником Гринбергом[97]97
  В рукописи ошибочно – Грейнером. Гринберг Герман Ансович (1888–1928) – художник. Жил в Риге. В 1922–1928 г. преподавал в латвийской Академии художеств. Художники народов СССР. Биобиблиографический словарь. Т. 3. М.: Искусство, 1976. С. 191.


[Закрыть] и отлично запатинированные и закопченные. За ужином было человек 20. Дам не было.

Я сидел между Пурвитом и Гринбергом[98]98
  В рукописи ошибочно – Грейнером.


[Закрыть], оказавшимся очень симпатичным. Было множество тостов и речей. Отличился темпераментный архитектор Федерс[99]99
  Федерс (Феддерс) Петр Александрович (Feders Pēteris; 1868–1936) – архитектор. В 1888–1894 г. учился в Императорской Академии художеств. В 1890–1910 г. работал в Варшаве, затем – в Латвии.


[Закрыть]. Говорили хорошо и тепло Пурвит и Рончевский[100]100
  Рончевский Константин Игнатьевич (1875–1935) – скульптор и архитектор. В 1910-е жил в Москве. После переезда Латвию в 1921 г. преподавал в Латвийском университете и латвийской Академии художеств (руководил скульптурной мастерской).


[Закрыть]. Из нашей компании говорил Грабарь ловко и самодовольно; Захаров – в шутливом тоне и очень остроумно; Конёнков вместо речи произнес «подходящее случаю» стихотворение, которое я не понял, по правде сказать. Думаю, что и никто не понял его. После ужина я разговаривал с декоратором рижской оперы Витоль’ем[101]101
  Подразумевается Эдуард Янович Витол (1877–1954). В 1901 г. закончил Центральное училище технического рисования барона Штиглица. Жил в Санкт-Петербурге, работал учителем рисования, декоратором в Мариинском и Александринском театрах. В 1918–1935 г. – декоратор Латвийской национальной оперы. Преподавал в латвийской Академии художеств, Латвийском университете.


[Закрыть] о театральных их делах. После же ужина было немного музыки: Рончевский играл на виолончели – по-любительски, но приятно. А сам ужин был великолепный: бесконечные закуски, бульон с кулебякой, стерлядь, индейка, чудесный пломбир, водки много, вина, ликеры (всё местного производства и очень плохое). Служители, как и швейцар при входе, все одеты в костюмы мольеровских лакеев, с большими отложными воротниками и в голубых чулках. В общем, прием чрезвычайно радушный. Все латыши отлично говорят по-русски и некоторые совершенно как русские. Пили всего много (я – нет), но никто не перепился и никто не скандалил. Разошлись в 3 часа ночи.

14 дек[абря], пятница

День, свободный от хлопот, связанных с нашим отъездом. Ходил в городской музей. Там у Напса[102]102
  Напс Евгений (Иоганн) Львович (1853 —?) – реставратор, скульптор – возможно, самоучка. Жил в Санкт-Петербурге. О нем как об «очень характерной фигуре» упоминает А. Н. Бенуа: Бенуа А.Н. Мои воспоминания: в 2 т. М.: Наука, 1993 (далее – Бенуа. Мои воспо– минания). Т. 2. С. 322. В 1922 г. оптировал латвийское гражданство и переехал в Ригу. Его личное дело находится в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга: ЦГА СПб. Ф. 1001. Отдел управления (гражданский) Петрогубисполкома. Оп. 80. Д. 1204.


[Закрыть] в реставрационной заделал несколько выбоин на картинке, купленной С[ергеем] Дм[итриевичем] Лаздину[103]103
  То есть для И. М. Лаздина.


[Закрыть], – мой маленький фейерверк.

Работа моя продолжалась каких-ниб[удь] 15 минут. Напс встретил меня как своего старого приятеля. В сопровождении хранителя Юрьяна еще раз осмотрел картинную галерею, потом с ним же в кабинете рисунков рассматривал папки Тимма[104]104
  Тимм Василий Федорович (Timm Georg Wilhelm; 1820–1895) – русский художник, уроженец Риги. Издатель «Русского художественного листка».


[Закрыть], оставившего после своей смерти весь свой Nachlass[105]105
  Наследие (нем.).


[Закрыть] городу Риге. В них много красивых поздних акварелей – гуашью изображающих охоты[106]106
  Так в рукописи.


[Закрыть], выезды в экипажах и др[угое]. Обедал в клубе художников по приглашению узнавшего меня в музее, но не узнанного мной латышского скульптора Julius Meesnecks’a[107]107
  Скорее всего, Сомов неверно уловил фамилию. Речь может идти об одном из двух художников: живописце Карлисе Миесниексе (Kārlis Miesnieks; 1887–1977) или Юлии Мадерниексе (Jūlijs Madernieks; 1870–1955), который занимался примущественно декоративно-приклад– ным искусством.


[Закрыть], бывшего, как он сказал, у меня в П[етербур]ге. Я нехотя согласился, и вместе с двумя мне представленными им художниками мы пошли по направлению клуба. По дороге я вспомнил, что этот J. M[eesnecks] – тот самый, который обманул А. Бенуа, увезший его акварели и не заплативший за них. Вспомнил, когда он сказал:

«У меня есть 4 Бенуа». Мне стало противно, но на попятный пойти не сумел. После обеда, за кот[орым] были неинтересные разговоры, поспешил уйти. В книжн[ом] маг[азине] Walter и Rappa нашел и купил книжечку Bode об Elsheimer’e[108]108
  Боде Вильгельм фон (1845–1929) – немецкий историк искусства. Книга, о которой идет речь, называется «Adam Elsheimer, der römische Maler deutscher Nation» («Адам Эльсхаймер, римский художник немецкого народа» – нем.).


[Закрыть]. Вечером в моей комнате один Ив[ан] Ив[анович] пил у меня чай и читал вслух отрывки из дневника Николая II. Дневник очень наивный, ничтожный, но чрезв[ычайно] интересный для выяснения его личности и культуры. В половине 1-го уезжали Мекк с женой в Париж, и мы их провожали.

15 дек[абря], суббота

Ночью чувствовал свое сердце, боялся, не опять ли у меня его расширение. Но скоро оно успокоилось. Опять у меня свободный от дел день. После размена денег и питья кофе с Захаровым ходил в замок[109]109
  Имеется в виду Рижский замок.


[Закрыть], но и музей, и выставки, в нем помещающиеся, были закрыты. Купил для Димы шерстяной cache-nez у Thal’я. Ко мне заходил Лаздин, приглашал вместе идти к одному антиквару (я сказал, что не могу), посидел немного и ушел. Обедал я с Захаровым в кухмистерской Соколовского, потом мы пили кофе у Reiner’а под музыку, как и вчера. Дома отдыхали. К 7-ми часам пошел с ним в Domkirche[110]110
  Собор (нем.). Здесь имеется в виду Домский собор.


[Закрыть] на органный концерт. Хороший орган. Играли фуги Баха; Генделя, Rossi[111]111
  Из множества композиторов с таким именем, здесь, возможно, подразумевается итальянец Микеланджело Росси (1601/1602–1656), известный своими произведениями для органа.


[Закрыть], «Ave Maria» Листа, Mackenzie (со скрипкой) и еще что-то красивое – чье, не помню. Внутри церковь эта хуже св[ятого] Петра. Шел дождь. В отеле в нашей комнате пили чай Ив[ан] Ив[анович], Серг[ей] Арсеньевич, а потом пришел Грабарь. Он нам показывал вывезенные им из Москвы два альбома итальянских набросков с натуры неизв[естных] художников XVIII века вроде рис[унков] Hubert’a и Fragonard’a. Много красивых листов. Потом, после их ухода, прочел написанное Грабарем вступление к каталогу выставки Рокотова, им же составленной[112]112
  Выставка Ф. С. Рокотова прошла в 1923 г. в Третьяковской галерее. Ее каталог: Федор Степанович Рокотов. Каталог выставки портретов / Сост. И. Э. Грабарь. М.: Гос. изд-во, 1923.


[Закрыть]. У Грабаря осложнения со шведской визой[113]113
  Необходимость получения Грабарем шведской визы объясняется его намерением забрать в Мальмё произведения русских художников, которые находились там со времени проведения международной Балтийской выставки 1914 г. и не вернулись в Россию из-за начала Первой Мировой войны. Работы предполагалось привезти в США для участия в Выставке русских художников в Америке.


[Закрыть]. Из Берлина должен сюда быть сын Сытина. Все еще не решено, когда едем.

16 декабря, воскресенье

Встал позднее обыкновенного. Пошел по направлению к замку. Заходил в Domkirche[114]114
  Здесь – Домский собор (нем.). См. прим. к записи за предыдущий день.


[Закрыть] и осмотрел красивый cloître[115]115
  Клуатр (франц.).


[Закрыть] при ней. Заходил также в современ[ную] католическ[ую] церковь, где шла проповедь на польском языке препротивного ксендза. В замке музей совсем ничтожный. Выставка ужасная – все то, что делалось у нас и в Германии. Только скульптура – конструктивная дичь – вылита из гипса, а не остается в жестянках, деревяшках и стекле. Среди графики отметил очень технически ловкого Vidberg’a[116]116
  Видберг Сигизмунд Янович (Vidbergs Sīgismunds; 1890–1970) – художник-график. Окончил Центральное училище технического рисования барона А. Л. Штиглица. Жил в Санкт-Петербурге; переехал в Латвию в 1921 г., преподавал в Академии художеств. В 1944-м эмигрировал в Германию, с 1949 г. жил в США.


[Закрыть], ученика Чехонина. Купил две фотографии-открытки с его двух рисунков. В музее встретился с Захаровым, и мы вместе пошли пить кофе в наш отель, т. к. кафе Reiner был заперт. Чувствовал я себя неважно – болела голова и что-то с ногой. Обедал с Захаровым у Соколовского в 3 часа. До обеда сходил проститься с Лаздиным. Жена его лежала больная, и я видел только его. Передал ему шарф, чулки и книгу для наших [– Лаздин сказал], что все он перешлет с дипл[оматическим] курьером. После обеда пошел к Пурвиту на Александровскую улицу. Он принял меня чрезвычайно радушно.

Показывал старинные вещи, им собранные, очень жалкие: безвкусный и новый фарфор, фальшивые миниатюры. Познакомил меня с женой. Меня угощали кофеем. Пурвит гораздо милее и проще И. М. Лаздина, который плавает в своих grandeurs’ах[117]117
  Высокое положение (франц.).


[Закрыть]. Домой. Разговаривал с Захаровым. Читал «Страницы из моей жизни» Анны Вырубовой – изд[ание] 1923 г[ода][118]118
  Вырубова Анна Андреевна (урожд. Танеева; 1884–1964) с 1904 г. была фрейлиной императрицы Александры Федоровны. Ряд исследователей полагает, что именно через А. А. Вырубову влияние Г. Е. Распутина распространялось на императрицу и всю императорскую семью. После Февральской революции была арестована, в марте – июне 1917 г. находилась в заключении в Петропавловской крепости и в Свеаборге. После нового ареста в октябре 1918 г. жила в Петрограде. В 1920 г. нелегально выехала в Финляндию, где вскоре приняла постриг в Валаамском монастыре.
  Указание на год издания книги Вырубовой, очевидно, было сделано при подготовке автором чистового варианта дневника. Как следует из позднейших записей (см. запись от 10 марта 1928 г. и далее), Сомов отличал подлинные воспоминания Вырубовой от ее поддельного дневника, сфабрикованного в СССР для дискредитации членов императорской фамилии и некоторых лидеров Белого движения и появившегося в печати, в т. ч. эмигрантской, в 1927–1928 г.


[Закрыть]. Захаров ушел наверх, а ко мне пришел Грабарь. Я, лежа на кровати, слушал его хвастливую болтовню: везде и во всем он да он. По-моему же, он дурак большой, но только ловкач. Вечер прошел незаметно. Около часа ночи я лег спать. Днем я написал письмо Вальполю, в котор[ом] между прочими вещами просил его написать о нас статью в американских газетах.

17 дек[абря], понед[ельник]

…[119]119
  Запись за этот день отсутствует.


[Закрыть]

18 дек[абря], вторник

Дел не было. Писал длинное письмо Мифу, Елене Ивановне Кармин в Москву. Во время моего писания Захаров нарисовал с меня силуэт, нехудожественно, а сходство немного карикатурное. Обедал в ресторане при железнодор[ожной] станции, очень вкусно. Вечером с Захаровым был в русском театре. Был 20-летний юбилей Гришина[120]120
  Надо полагать, отмечалось 20-летие театральной деятельности Александра Ильича Гришина (1880–1940). В 1919–1921 г. он был управляющим труппой Большого драматического театра в Петрограде. С 1921 по 1925 г. – антрепренер Театра русской драмы в Риге, а с 1925-го по 1940-й – директор.


[Закрыть] и 1-е представление «Слуги двух господ» Гольдони. Спектакль очень жалкий, декорации и костюмы плохие – Антонова[121]121
  Антонов Сергей Николаевич (1884–1956) – художник, архитектор. Учился в Академии художеств в Санкт-Петербурге. В 1919–1920 г. жил в Эстонии, с 1920-го – в Латвии, где много работал как архитектор. Оформлял спектакли для Театра русской драмы в Риге (в 1926–1931 г. был его главным декоратором). Искусство и архитектура Русского зарубежья (далее – ИАРЗ). [Эл. ресурс, верно на 05.09.2017] http://artrz.ru/1804782402.html.


[Закрыть]. Актеры играли тоже плохо: Смеральдину – Маршева[122]122
  Муратова Елена Александровна (урожд. Маршева, в первом браке – Карпова; 1891–1968) – актриса; жена М. Я. Муратова. Играла на сцене Московского художественного театра и театра-кабаре «Летучая мышь». В 1921–1925 г. выступала в Риге. В 1925 г. приехала в Париж. В 1930-е вернулась в СССР. РЗФ. Т. 2. С. 228–229.


[Закрыть], Юрий Яковлев[123]123
  Яковлев Юрий Дмитриевич (1888 – до 19 марта 1938) – актер и режиссер. Работал в Рижском театре русской драмы с 1923 г. НМ. Т. 6. Ч. 3. С. 647.


[Закрыть], актер еврейского типа —[124]124
  В этом месте в рукописи вместо тире стоит запятая.


[Закрыть] Труффальдино. Чествование Гришина продолжалось долго и было банально и скучно. После театра в Roma ел omelette’у и пил чай.

19 декабря, среда

Утром было решено, что едем дальше завтра. Заказывали себе билеты. Я ходил в музей смотреть там собрание оригин[альных] рисунков, литографий и гравюр.

Юрьян мне их показывал. Этот отдел в музее очень беден. Этот Юрьян и Напс пригласили меня завтра в музей с ними завтракать и пить. Обедал я один в кухмистерской Соколовского. Ходил потом – было нечего делать – сделать визит разведенной жене Лукомского[125]125
  Возможно, речь идет о Маргарите Августовне Лукомской (урожд. Циммерман), жене историка-геральдиста Владислава Крескентьевича Лукомского (1882–1946), родного брата художника Г. К. Лукомского. Супруги поженились в 1906 г., в 1913-м развелись. См.: Сизинцева Л. И. Обаяние провинции // Лукомский В. К., Лукомский Г. К. Кострома Исторический очерк и описание памятников художественной старины. Москва: Прогресс-Плеяда, 2002.
  С. 449–451.


[Закрыть], но по данному ею адресу не нашел ее дома. Эту даму встретил на днях на улице, она меня сразу узнала, разговорилась и очень просила к ней прийти. А я ее совершенно не помнил. Довольно красивая дама.

Был рад, что ее не нашел. Вечерний чай пил в комнате № 17. Слушал, как Виноградов, Грабарь и Свербеев перебирали своих московских знакомых, и где кто, и что с кем. Заходил брат Остроухова[126]126
  Остроухов Леонид Семенович (1868–1937) – брат московского художника и коллекционера Ильи Семеновича Остроухова. Окончил Московский университет. С 1894 г. жил в Риге. Во время Первой Мировой войны – вице-губернатор с местом пребывания в Тарту. После войны преподавал в рижских гимназиях. Увлекался театром, принимал участие в жизни Театра русской драмы в Риге, в т. ч. как актер. НМ. Т. 5. С. 279.


[Закрыть] – я его раньше не знал, – посидел у меня в комнате. Потом Грабарь жаловался на Ив[ана] Ив[ановича] и ругал его. Говорили с ним и об искусстве. У меня болит правая нога, у самого таза, но ходить могу – не знаю, что это такое. Написал открытые письма М. В. Брайкевичу и Б. В. Элькану.

20 дек[абря], четверг

Сегодня в 11 ч[асов] 30 [минут] ночи едем дальше. Утром сначала выстригся, потом пил кофе. В городской музей. Там в подвале под реставраторской меня угощали холодными закусками и водкой вроде Kümmel’я[127]127
  Кюммель – сорт тминного ликера.


[Закрыть]. Кроме Напса и Юрьяна присутствовали Ансонс[128]128
  В рукописи ошибочно – Ансен.


[Закрыть] и латышский учитель (? кто?), совершенно обрусевший. Было радушно и славно: шутили, рассказывали анекдоты, старик Напс – о своей молодой жизни, про кутежи и любовниц. Учитель, живший в России, – случаи из своей жизни. Потом пришел и симпатичный Пурвит. Около 2-х ч[асов] я ушел. Убрал свои чемоданы, написал письмо Анюте. Ходил в White Star Line. Пил только кофе, обедать не хотелось. Купил провизии на дорогу. Нога болит сегодня больше.

Прострел? Или паралич? Выехали из Риги ночью, провожали нас Пурвит, Юрьян, Конёнковы и двое знакомых Виноградова. Ночь спали великолепно в шлафвагене[129]129
  От нем. Schlafwagen – спальный вагон.


[Закрыть] и с бельем. В Eydtkuhnen’e[130]130
  В рукописи ошибочно – в Eidkuneu’е. Поселок Эйдткунен (совр. пос. Чернышевское Калининградской области России) в 1920–1930-е находился на латвийско-литовской границе. После обретения независимости прибалтийскими государствами Эйдткунен оказался на границе Германии и Литвы. Поскольку железные дороги этих стран имели различную ширину колеи, для продолжения путешествия требовалась пересадка на другой поезд: русский – для следовавших из Германии, немецкий – для тех, кто ехал из России. Этим объясняется отмеченная Сомовым ниже смена вагона.


[Закрыть] в 3 часа.

21 декабря, пятница

На таможне все прошло гладко и скоро. Но ехать было уже утомительно не в спальном вагоне.

22 дек[абря], суббота

В Берлине в 7 часов утра. Должны были ехать дальше в 8, но не могли из-за не встретившего нас агента из White Star’a из-за запоздавшей нашей телеграммы[131]131
  Так в рукописи.


[Закрыть].

Нас зато потом пришел на станцию повидать художник Вас[илий] Ник[олаевич] Масютин[132]132
  Масютин Василий Николаевич (1884–1955) – художник-офортист, ксилограф. Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества в 1914 г., в том же году был призван в армию и около двух лет провел на фронте. После возвращения жил в Москве; в конце 1920 г., приняв латвийское гражданство, эмигрировал. В 1921 г. обосновался в Берлине, занимался книжной, рекламной графикой. РЗФ. Т. 2. С. 155–156.


[Закрыть], которого я раньше никогда не видал. Я и Захаров три часа провели в Kaiser Friedrich Museum’e[133]133
  Музее кайзера Фридриха (нем.). Ныне – Музей Боде.


[Закрыть]. В 4 ч[аса] обедали у Aschinger’а[134]134
  Название сети недорогих пивных ресторанов.


[Закрыть] и очень плохо. Потом компанией поехали в Bellevue к Масютину. Жена его и дочка угостили нас кофе с ликером. От них я и Захаров пошли пешком через Tiergarten на Von-der-Heydt-Straße к З[инаиде] Polak, бывшей Хишиной. Захаров с ней дружен и позвал меня с собой. Мне у ней не понравилось. Роскошная квартира. Дочь ее замужем за надменным, неприятным молодым Fürst’ом Hohenlohe[135]135
  Князем Гогенлоэ (нем.).


[Закрыть] – оба они были тут же. Jews in grandeurs[136]136
  Исполненные важности жиды (искаж. англ.).


[Закрыть]. Я на себя рассердился, что пошел к этой Polak. Обедать мы не согласились – виден был богато сервированный стол, – и времени не осталось бы до отхода поезда. Пошли назад к Bellevue. В 9 ч[асов] были на вокзал[е на] Friedrichstraße. В 9.52 в голл[андском] вагоне уехали на Flissingen[137]137
  Флиссинген – портовый город в Голландии.


[Закрыть]. Спать было неважно не в спальном вагоне.

23 дек[абря], воскрес[енье]

Утром я пил в вагоне-ресторане чудесный кофе, какого давно не пивал, с orange marmelade’ом[138]138
  Апельсиновым мармеладом (англ.).


[Закрыть]. Потом чудесная поездка по прелестной Голландии. Границу мы переехали в 9 ч[асов] утра в Blentheim’е[139]139
  Правильно – Bad Bentheim.


[Закрыть] (?). Пейзаж под снегом на солнце, легкие красивые облака. Проезжаем города Arnheim, Nijmegen, s-Hertogenbosch, Tilburg, Breda, Roosendaal. Все так ново, так уютно. Чем ближе приближаемся к морю, тем снегу меньше. Все время я вспоминал пейзажи голл[андских] старых художников – как они похожи на то, что я вижу, – van der Heyden’a, van der Meer’a[140]140
  Здесь, как и повсюду в дневнике Сомова, – искаж. от Jan Vermeer van Delft.


[Закрыть], других и Rembrandt’a. Перед Флиссингеном пейзаж делается мрачным, пустынным, облачным, сумереет – еще больше думаешь о Rembrandt’е. Переезд морем на Folkestone[141]141
  Портовый город в Англии.


[Закрыть] длился 5 с лишком часов. Было бурно, и сильно качало. Я не заболел благодаря Диминому совету и его способу перетянуть сильно пояс и прижать печень и благодаря лежанию на спине. При осмотре вещей на пароходе уже в Англии долго смотрели книги, в особенности «Le livre de la Marquise»[142]142
  «Книгу маркизы» (франц.).


[Закрыть], кот[орая] смутила своими картинками таможенных людей, но пропустили. Один русский еврей, на пароходе с нами разговорившийся, посоветовал нам остановиться в большом Strand Palace Hotel в Лондоне[143]143
  Отель существует и по сей день, находится по адресу: 372, Strand, London.


[Закрыть]. Туда мы приехали после двухчасовой езды в темноте. В 11 ч[асов] 10 минут на taxi доехали до Strand’a и получили 2 комнаты в разных этажах, я – с Захаровым, Виноградов – с Трояновским. Грабарь отделался от нас еще до Берлина, чтобы ехать в Швецию в Malmö за русскими картинами, застрявшими там еще до войны[144]144
  См. прим. к записи от 15 декабря 1923 г.


[Закрыть].

24 декабря, понед[ельник]

Спал крепко, но рано встал, в 7 часов. Взял горячую ванну. В 9 часов брекфаст[145]145
  От англ. breakfast – завтрак.


[Закрыть] в большой столовой внизу. Телефонировал Ксении Поляковой и Мих[аилу] Вас[ильевичу] Брайкевичу. Ходили в White Star за справками, потом я помогал моим спутникам покупать шляпы. Потом пошли к некоему Чудакову, знакомому Виноградова[146]146
  Чудаков Алексей Михайлович (? – 1925) – бывший гласный Московской городской думы, издатель юмористических журналов «Вестник базара» (1912) и «Вербный вестник» (1913). НМ. Т. 6. Ч. 3. С. 259. О встрече с Чудаковым упоминает И. Э. Грабарь в письме к жене от 26 декабря 1923 г. См.: Грабарь И. Э. Письма. 1917–1941. М.: Наука, 1977 (далее – Грабарь). С. 76.


[Закрыть], и с ним завтракать в ресторан в одной из боковых улиц, выходящей на Strand. Ели большие ростбифы. С этим же Чудаковым поехали еще раз в White Star Line – он помогал нам объясняться. В Star’е нам что-то говорили об американских визах и о возможности подчинения для нас правилам квоты[147]147
  Речь идет о существовавших в то время в США ежегодных квотах, ограничивавших приток переселенцев: иммигранты, прибывшие в Америку после исчерпания квот, обычно депортировались в страну отправления.


[Закрыть]. Я почти не принимал участия в этих переговорах. Телеграфировали Мекку в Париж. Я кое-как справляюсь со своим английским языком. В 4 часа дня ко мне в отель пришел Брайкевич. С ним и с Захаровым пили чай под оркестр музыки в большом hall’е[148]148
  Зале (англ.).


[Закрыть].

разговаривали часа 3: Брайкевич расспрашивал нас и рассказывал, я же много молчал, был усталый. Сговорились встретиться у него 26-го, за городом, где он живет. Писал начатое в дороге письмо Анюте, сидя за одним из бюро в большой комнате в подвальном этаже отеля. Из ближайших комнат неслась музыка отличного оркестра – попурри из «Rigoletto», «Jocelin», «Mignon»[149]149
  Оперы, в порядке перечисления: Дж. Верди, Б. Годара, А. Тома.


[Закрыть] и др[угое]. Делаю запись в эту тетрадь. Позднее в winter garden’e[150]150
  Зимнем саду (англ.).


[Закрыть] концерт: trio забавных трех мужчин[151]151
  Так в рукописи.


[Закрыть], певица, потом фокусник.

25 дек[абря], вторник

Утром туман. Солнце высоко на тусклом небе, как апельсин. Пошел пешком по пустынному тихому городу. Пошел в Westminster Abbey[152]152
  Вестминстерское аббатство (англ.).


[Закрыть], там служба, стройное пение – Гендель. Потом зашел в St Margaret’s Chapel[153]153
  Часовню святой Маргариты (англ.). Сомов ошибочно называет эту церковь (church) часовней.


[Закрыть]. Сидел в Hyde Park’e – и тут тихо, пустынно[154]154
  Вследствие празднования Рождества.


[Закрыть]. Смотрел в окна запертых магазинов. Пешком дошел до 49 Queen’s Gate Gardens, где у Поляковых свой собств[енный] дом. Завтракал у них. Ксения передала мне [письма,] полученные на ее имя от Анюты, Мифа, Рене Ив[ановны] Нотгафт. Я сидел у Поляковых до вечера. Видел у них Тедди Lessing’a и Александра Леона[155]155
  Леон Александр Леопольдович (1894–1945) – брат Г. Л. Гиршман, П. Л. Леона, Б. Л. Кан, Е. Л. Берлин и К. Л. Поляковой. Его племянник Алексис Леон сообщает, что А. Л. Леон по– кинул Россию вскоре после революции и после пребывания в Константинополе осел в Италии, жил в Милане и Риме (его письма к нам от 10 апреля 2013 и 10 мая 2013 г.), затем в Венеции. Работал конторским служащим. Погиб в Освенциме. Центральная база данных жертв Шоа (далее – ЦБДЖШ). [Эл. ресурс, верно на 05.09.2017] http://yvng.yadvashem.org/ nameDetails.html?language=en&itemId=5663977&ind=3.


[Закрыть]. Лессинг все по-прежнему любит Ксению и ей верен. Влад[имир] Лазар[евич] показывал мне приобр[етенные] им в Лондоне русские гравюры. Вернулся я домой в отель по underground’у[156]156
  Метрополитену (англ.).


[Закрыть]. В отеле шумный, веселый бал. Толпа смешная, уродливая, курьезная. Все в бумажных комических колпаках и уборах. Я писал письмо Анюте под музыку бала.

26 декабря, среда

За мной заехал М. В. Брайкевич, с ним поехали в Teddington[157]157
  Пригород Лондона.


[Закрыть]. Потом пешком к его cottage’у. Жена и его дети – две дочери и сын, все уже взрослые[158]158
  Старшая дочь Ксения Михайловна Брайкевич (в замужестве Филдинг-Кларк; 1903 —?) стала впоследствии церковным деятелем, активным членом Русского студенческого христианского движения (РСХД). Ее младшая сестра Татьяна Михайловна (в замужестве Соболева; 1906–1965) – пианистка; брат – Михаил Михайлович (1904–1992) – инженер-гидравлик. Жена М. В. Брайкевича Софья Андреевна (1879/1880–1975) увлекалась историей русской литературы, переводила на английский язык стихи А. А. Блока.


[Закрыть], – приняли меня очень радушно. За обедом борщ с гречневой кашей. 17-летняя дочь его играла мне на фортепьяно, она готовится быть музыкантшей. Неважно. Перед сумерками уже я, Мих[аил] Вас[ильевич], его 20-летний сын и эта дочка поехали в Hampton Court.

Зашли всего на минуту во дворец – мне хотелось взглянуть на галерею красавиц sir Peter’a Lely[159]159
  Лели Питер (наст. Питер ван дер Фес; 1618–1680) – английский художник-портретист.


[Закрыть]. Но было уже так темно, что их едва можно было разглядеть. Да и музей уже запирали. Зато гуляли немного по парку, изумительно красивому, мрачному, оголенному. Все в тумане, и из-за него планы резко делятся один от другого, точно в театре кулисы. Деревья совсем черные, и всё как будто написано indigo с сепией.

Красива аллея корявых оголенных деревьев. Маленький садик в итальянском стиле с evergreen’ами[160]160
  Вечнозелеными растениями (англ.).


[Закрыть], тоже почти совсем черными. Аллея воды с лебедем, из кот[орых] один черный. Вернулись к Брайкевичу к 5-ти и за чаем разговаривали. К 9 вечера я был уже дома. По дороге туда купил себе на улице три апельсина. Мечтал давно о них в России. Писал письмо Анюте и в hall’е[161]161
  Холле (англ.).


[Закрыть] ел strawberry ice[162]162
  Земляничное мороженое (англ.).


[Закрыть].

27 декабря, четверг

Утром ходили в контору White Star Line. Потом в National Gallery[163]163
  Лондонскую Национальную галерею (англ.).


[Закрыть]. Какие восхитительные картины! К Ксении Поляковой и с ней ходили по магазинам присматривать вещи, кот[орые] я хочу купить. Но пока ничего не купили. Обедал я у них.[164]164
  Далее вставка (до конца записи за этот день), расположенная в конце записи от 4 января 1924 г.


[Закрыть] Вечером поздно с Ксенией и Лессингом были у Ciro’s[165]165
  Популярное лондонское кабаре.


[Закрыть] на верхней галерее; сидели у барьера за консомационом[166]166
  Здесь – стойкой бара (от франц. consommation – угощение, употребление, заказанный напиток).


[Закрыть] и смотрели вниз на танцы. Была искусная пара профессионалов, женщина и мужчина, танцевавшие со всевозможными трюками. Их освещали разными электрическими цветами.

28 дек[абря], пятница

Ходил в National Portrait Gallery[167]167
  Национальную портретную галерею (англ.).


[Закрыть]. Разбил там себе pince-nez. Потом в White Star Line. К Ксении Поляковой. С ней и одной ее знакомой сербкой, говор[ящей] по-русски, ходили по магазинам, и я купил себе носильные вещи. Удачно. Синий Burberry’s[168]168
  Подразумевается армейский плащ этой марки, получивший широкое распространение и у гражданского населения в 1910-е и позднее.


[Закрыть], серый теплый жилет, шляпу, зонтик. 5 o’clock у нее. Получил через Ксению письма от Мифа, Walpole’я и Генр[иетты] Гиршман. Вечер провел в своем отеле.

29 дек[абря], суббота

Утром вшестером (я, Трояновский, Виноградов, Фед[ор] Ив[анович] Захаров, Грабарь и Мекк – первый, вернувшийся из Швеции, а второй, приехавший из Парижа) поехали в Eastleigh[169]169
  Город в Гэмпшире.


[Закрыть] на medical revision[170]170
  Медицинское освидетельствование (англ.).


[Закрыть], без которой нам нельзя сесть на америк[анский] пароход. Зимний ясный, но холодный день, и мне холодно в моем Burberry’s. В холодном нетопленном сарае с каменным полом нам приказали догола раздеться и сложить все свои вещи в мешки, в которых они должны быть дезинфицированы. Потом нас водили в другую, холодную же, комнату, где заставили взять горячую душ[171]171
  Так в рукописи – ввиду женского рода французского слова douche.


[Закрыть]. Долго ждали в шершавых плащах, в полухолодной клетушке, пока нам выдадут наши мешки и выдадут бумагу. Все это ридикюльная и жестокая формальность. Нас даже не осматривали, и доктор с нами не говорил. На tram’e продрогшие поехали в Southampton – торопились там в контору White Star’a, но она была уже заперта. Пошли завтракать в небольшой миланский кафе-ресторан, где за маленьким столом поели. Я заказал вкусную sole frite[172]172
  Жареный морской язык (франц.).


[Закрыть]. (Ехать в Америку придется нам не 2-го, как нам предлагали, а на следующем пароходе.)