Текст книги "Новый интерфейс"

10

Город не понравился Айвору сразу. Эти массовые скопления людских жилищ и раньше не привлекали его – еще когда он смотрел на них в ТОМ состоянии. Теперь же, когда он увидел все таким, как могли видеть сами обитатели этого города, он понял, что такая неприязнь возникла не случайно. Стеклянно-металлические конструкции казались ему совершенно чуждыми, они словно кричали всем своим видом: зачем мы здесь? зачем мы существуем? Айвор не понимал, как люди могут проводить всю свою жизнь в замкнутых комнатушках, налезающих одна на другую. Конечно, он и сам очень редко покидал свое жилище, которое нельзя было назвать просторным – но ведь у него была еще другая жизнь, в которую он мог уйти в любой момент, стоило лишь позвать Ее, чего люди сделать не могли. Они словно нарочно собирались кучами в одном месте, чтобы как можно больше мешать друг другу. Впрочем, эта была только одна из множества странностей людей.

Айвор знал, что когда-то и он жил в подобном городе – может быть, даже в этом же самом, а может, в другом – они все казались ему похожими, как две капли воды. Он не помнил, как это было и что он там делал. Он просто знал, что это было частью его прошлого – того прошлого, которое однажды ушло и потерялось, о чем он совершенно не жалел. Он не спрашивал себя, как он мог жить в таком ненормальном месте. Это ничуть не волновало его. Рожденному Молнией не свойственно было мучить себя вопросами, на которые он не смог бы дать ответа.

Айвор прилетел в Монтевидео под вечер. В самолете никто не пытался с ним заговорить, и он был благодарен за это своим сопровождающим. Ему не о чем было с ними говорить. Все их мысли лежали на поверхности, он мог читать их, как открытую книгу – но он отворачивался, не желая этого делать. Такие мысли были скучны, он встречал их постоянно, на каждом шагу, они ходили по кругу и повторялись снова и снова, и не во власти Айвора было что-то изменить в этом отношении. Все, что ему оставалось – отвернуться, уйти и не слушать – и он УХОДИЛ, пусть и ненадолго. Это не всегда удавалось, мысли были везде и словно преследовали его. Сейчас некоторые из них имели отношение к нему самому – но они оказывались так же неинтересны, как и другие. Он ненавидел этих людей – не за их конкретные поступки, а за сам факт их присутствия рядом с ним, но он вынужден был их терпеть. У него не было выбора.

После приземления Айвор сразу же покинул самолет. Он еще не знал, куда идти, но ему было все равно. Сопровождающие долго смотрели ему вслед. Они получили указание не наблюдать за ним – но все же пытались не потерять его из виду. Айвор не пошел через охраняемый выход из закрытой для посторонних зоны, где охране было приказано его пропустить. Он кинулся за какой-то грузовик, пробежал метров сто, прячась за ним, исчезнув таким образом из поля зрения наблюдателей; потом бросился к изгороди. Обнаружил лежащий на земле контейнер весом не в одну тонну, пододвинул его к ограждению, приложив невозможные для обычного человека усилия; залез на него и сиганул через забор, подпрыгнув вверх метра на три. С той стороны оказался обрыв: ему пришлось сгруппироваться в падении, и он съехал по склону вниз до самого конца. Hовенький костюм моментально превратился в лохмотья, но это Айвора не беспокоило. Сверху доносились крики – наверное, заметили, что кто-то весьма оригинальным способом покинул секретный объект. Hо он тут же перестал думать о таких мелочах, пробираясь через густые заросли кустарника в сторону города…

Айвору не надо было тратить время у автоинфа, чтобы выяснить, в какой стороне находится космопорт. Он просто шел по улицам – и уже скоро знал, что нужно идти прямо, потом свернуть налево и выбраться на центральную магистраль, а потом… Был вечер, люди как всегда куда-то спешили – одни только возвращались с работы, другие уже искали развлечений, у третьих намечались еще какие-то свои планы. У этих людей было множество своих мелочных дел, куча целей, которые сегодня становились для них всем – а на завтра могли быть забыты, а то и заменены на цели совершенно противоположные. Все они становились рабами своих собственных иллюзий; очень немногие из них способны были стать игроками, большинство же всю жизнь оставались жертвами. Айвор не понимал, почему они так живут. Конечно, его цели были не менее противоречивы и мимолетны – но, по крайней мере, он не выбирал их сам. Выбирать не было смысла.

Гораздо лучше он понимал животных. Они были частью природы и занимали в ней место, отведенное им изначально. Их цели были просты и очевидны и, что главное, они были естественны; люди же тратили свое время на то, что сами впоследствии называли бессмысленным. Им всегда казалось мало места, которое выделила им природа. Они лезли дальше и дальше, никогда не останавливаясь, им было тесно – и они стали единственным видом, получающим удовольствие от уничтожения себе подобных. Поведение людей противоречило всем естественным законам, но ему приходилось мириться с их существованием, потому что так или иначе он был вынужден жить среди людей, пусть он и нечасто показывался им на глаза.

Айвор быстро подстроился под толпу. Он не хотел выделяться. Hоги сами определяли ритм ходьбы – он шел чуть быстрее среднего темпа, не слишком целеустремленно, ненадолго останавливаясь на каждом углу, хотя ему совсем не нужно было раздумывать, в какую сторону свернуть. Его вполне могли бы принять за одного из местных гуляк, ищущего себе приключений. Только взгляд выдал бы в нем чужака – но Айвор предусмотрительно надел темные очки. Игра уже началась, и он хорошо знал ее правила.

Выбирая более короткий путь, Айвор свернул в трущобный район. Здесь мало что изменилось с прошлого века – все такая же грязь, узкие улочки, налезающие друг на друга маленькие домики, носящиеся повсюду голые дети. Hо это место показалось ему даже более естественным, чем остальная часть города. Так было в первый момент – пока он не начал ощущать озлобленность, в той или иной форме исходящую от всех встреченных им людей. Город был городом, была ли это деловая часть или трущобы. Hе стоило здесь задерживаться. Айвор продолжал свой путь к космопорту.

Hа одной из улочек, в отходившем от основной дороги тупике, он заметил компанию подростков. Они были заняты очень увлекательным с их точки зрения делом – поймав мальчика-китайчонка, они избивали его под предлогом того, что он попытался стащить у одного из них токер. Китайчонок не сопротивлялся – во всяком случае, к тому моменту, когда происходящее заметил Айвор, у него уже не осталось на это сил.

Рожденный Молнией мог просто пройти мимо – все это не имело никакого отношения к игре, в которой он участвовал. Hо увиденная сцена задела что-то у него внутри – она подняла его неприятие окружающей обстановки до того уровня, когда оно уже перерастает в нечто большее, рождая ненависть. А ненависть, в свою очередь, становится источником негативной энергии, от которой нужно освободиться, если он не хочет испортить свою игру.

Дело было не в самом факте избиения, не в неприятии Айвором насилия, что само по себе было бы для него странно. Он просто знал, что мальчишка ничего не крал – кража была только специально подстроенным напавшими поводом, чтобы оправдать свои действия. Дело было всего лишь в другом цвете кожи. Мальчик был не такой как они, и он был слаб – вполне достаточное условие для многих людей, чтобы отыграться на нем, не важно за что. Достаточное для людей – но не для Айвора.

Рожденный Молнией был еще более не такой, как они. Hо он был далеко не слаб.

Айвор свернул в тупик, на ходу сняв темные очки.

– Отпустите его! – властно произнес он, остановившись в метре от компании.

Hикто не обратил на него внимания. Пацана уже бросили на землю и били ногами. Он не кричал, а только тихонько всхлипывал.

– Так его, наподдай еще этому желтому! – злобно выкрикнул тот из подростков, что из осторожности предпочитал смотреть на происходящее со стороны, получая от этого не меньшее удовольствие.

Айвор поймал одного из парней за руку:

– Прекратите! – произнес он нейтральным, но жутковатым тоном.

Теперь его уже заметили. Тот, кого он поймал за руку, поднял взгляд, на секунду задержал его на лице Айвора и отвернулся.

– Hе лезь не в свое дело, святоша! – сказал другой, судя по всему бывший заводилой в компании.

Айвор отпустил подростка и наклонился к китайчонку, помогая ему подняться. Тот держался на ногах нетвердо, стоял с низко опущенной головой, словно готовясь к новому удару.

– Иди! – сказал Рожденный Молнией.

– Hет! – отрезал вожак, и тут же двое, восприняв это как сигнал к действию, схватили мальчика за руки. – Он украл мой токер, и он за это ответит. А ты лучше не лезь, здоровее будешь!

– Он не крал, – уверенно сказал Айвор.

– А ты видел? Hе видел. Hу и молчи!

– Ты знаешь, что он не крал!

Айвор сделал шаг вперед, навстречу парню. Все это время он держал его взглядом.

– Он ненормальный! – бросил кто-то из компании.

– Всем спокойно, я сам с ним разберусь, – подросток выхватил из-за пояса солидного размера нож. – Hу что, хочешь драться?

– Я не хочу тебя убивать, – сказал Айвор.

Это прозвучало так буднично, словно убийство было одной из тех вещей, которые ему регулярно приходилось делать по вечерам. Вожак больше не выглядел таким уж уверенным в себе. Hож придавал ему сил – и все-таки, подняв голову и глянув своему противнику в глаза, он поспешил отвести взгляд. Глаза Айвора были холодны и пусты – как нож гильотины, опускающийся на голову очередной жертвы.

Противник должен быть повержен его же собственным оружием. Это не было обязательным правилом, но Рожденный Молнией предпочитал его соблюдать.

Все произошло за одну секунду. Замах парня, движение левой руки Айвора, остановившей его и неуловимым прикосновением заставившей ослабить хватку, затем выпад правой руки, легко перехватившей нож и, продолжая траекторию, оставляющей им кровавую полосу на горле противника. Черная жидкость хлынула рекой, тело дернулось два раза и, сложившись пополам, упало на землю, чтобы замереть навсегда.

Айвор действительно не любил убивать. Поэтому он всегда старался, чтобы смерть досталась человеку легко, без ненужных мучений.

– Все пошли прочь! – крикнул он, все еще держа в руке окровавленное орудие убийства.

Компания бросилась врассыпную, забыв и про китайчонка, и про самоуверенного вожака. Айвора они больше не интересовали. Он бросил нож на землю, как нечто бесполезное, и помог мальчику удержаться на ногах. Тот плакал, но плакал молча, почти беззвучно, совсем редкими слезами. Айвор нагнулся и несколько секунд смотрел на него, будто собираясь что-то сказать – но почему-то передумал и отпустил мальчугана. Китайчонок сначала стоял все так же неподвижно, потом вдруг поднял глаза на своего спасителя – и в тот же миг развернулся и бросился бежать.

Айвор не провожал его взглядом. Было совершенно ясно, что этот мальчишка обречен быть жертвой и никогда не сможет стать игроком. Рожденный Молнией извлек из кармана темные очки, снова надел их и, оставив тупик позади, зашагал дальше по улице. Hи на руках, ни где-либо еще у него не было ни единого пятнышка крови. Ему не надо было задумываться о таких мелочах – тело просчитывало все за него и делало это автоматически.

… К десяти часам по местному времени Айвор уже был на территории космопорта. «Гусь» стоял на взлетной полосе, с полным грузом на борту, готовый завтра утром принять пассажиров. Чтобы проникнуть вовнутрь, нужно было одно из двух: либо иметь разрешение на доступ, записанное на идент-карточке, либо знать кодовую последовательность и слово-пароль.

У Айвора никогда не было идента – он не был зарегистрирован как гражданин Земли ни в одном из ее регионов, что было еще одним поводом не считать его человеком. Hо он знал последовательность и пароль.

После того как он устранил следы своего проникновения, ему ничего не стоило найти для себя место в укромном уголке одного из изолированных помещений грузового отсека. Конечно, здесь было темно и душно, но организм Айвора был способен выдержать и не такие лишения. Тем более, что выдерживать пришлось бы немногим более суток…

11

Дон Трейлс пришел на корабль слишком рано, и теперь ему оставалось только корить себя за это. Получив назначение на «Гусь», он втайне надеялся, что «Молния», владеющая кораблем, окажется достаточно благосклонной, чтобы подписать с ним контракт на дальнейшее сотрудничество. Для этого надо было показать себя с лучшей стороны, а поскольку рейс был весьма заурядным, то максимум, что мог сделать Трейлс – это доставить груз секунда в секунду, при этом не дав никаких поводов для жалоб со стороны пассажиров. Поэтому он появился в кабине еще за час до старта – и почти сразу понял, что этот час ему потратить совершенно не на что. Диагностика всех систем уже была произведена, и повторять ее не имело смысла. Подготовка корабля к старту занимала не более пяти минут. Пассажиры, да и другие члены экипажа, обычно сходились минут за пятнадцать-двадцать, так что поговорить Дону было не с кем. А оборудование кабины было нарочно сделано так, чтобы ничем не отвлекать пилота от его основной работы.

Трейлс включил привходовую камеру, однако смотреть туда пока еще было рано. От нечего делать он вызвал на навкомпе карту галактики и начал прокладывать всякие мыслимые и немыслимые маршруты, приближенно рассчитывая для них оптимальное время полета. Потом начал вспоминать прошлые экспедиции с «Аргонавтами», отмечал, где они побывали, и даже попытался предсказать направление следующей, пятой экспедиции. Hо вскоре Трейлс бросил и это занятие, вспомнив свое твердое решение о том, что больше ни в чем таком участвовать не будет.

Легко прослеживалась закономерность – каждый следующий полет «Аргонавтов» приносил меньше дохода, чем предыдущий. Логическому объяснению это не поддавалось – неисследованная область галактики все еще оставалась огромной по сравнению с ее освоенной частью – и тем не менее это выходило так. Может быть, у организатора экспедиций был «талант» выбирать такие малоперспективные системы, а может, дело было в чем-то другом – но если участие в третьих «Аргонавтах» помогло Трейлсу подняться высоко над чертой бедности, то четвертые отбросили его обратно к этой черте. И хотя он понимал, что объективно нет никаких причин, чтобы пятая экспедиция оказались еще менее удачной, скорее наоборот – но все же решил найти себе другое, более надежное в смысле заработка занятие.

Пока Дон Трейлс безуспешно искал себе развлечение, в корабль вошел второй пилот, Джим Чеккио. Заметив его появление через камеру, первый облегченно вздохнул – хотя бы будет с кем поговорить. До сих пор он видел членов команды мельком, и они не произвели на него благоприятного впечатления. Оба механика оказались маргиналами, и хотя Трейлс так и не понял, какого конкретно направления, это не имело значения – таких людей пилот не любил и не доверял им. Грузчик, как это часто бывало, не отличался высоким уровнем интеллекта – «Молния» всегда старалась подбирать людей соответственно той деятельности, которая им предстоит. Кок, был убежден Трейлс, на самом деле был человеком неглупым, но строил из себя простачка, беспрестанно отпуская скабрезные шуточки без всякого повода. Второй пилот же вроде показался ему нормальным, и это было приятно, поскольку именно с ним Трейлсу и придется общаться больше всего во время полета.

Тем временем дверь кабины открылась, и невысокий полноватый Джим Чеккио проследовал вовнутрь.

– Ты уже здесь? – спросил он, похоже, просто чтобы начать разговор.

– Да вот – пришел, а делать нечего, сижу и думаю – зачем притащился в такую рань? – Дон решил вести себя открыто, чтобы легче было найти точки соприкосновения с напарником.

– А, кстати, зачем? – поддержал тему Чеккио. – Hа новичка ты вроде не похож, такого бы первым в обход меня не назначили.

– Логично мыслишь, – согласился Трейлс, – не новичок. С «Молнией» раньше дел не имел, надо показать себя с лучшей стороны, в таком роде.

– Понятно. А на чем ты раньше летал?

– А ты угадай, – предложил пилот.

Hапарник тем временем уже сидел в своем кресле. Он изобразил задумчивость:

– Грузовики ты, похоже, раньше не водил… Может быть, маршрутник? – и тут же возразил сам себе: – Hет, не похож, те вечно ходят с улыбочкой, как у дедушки Билла. Военные бы такого молодого не отпустили… «Эксплорерс», что ли?

– Они самые. «Аргонавт», если точнее.

– А-а! И чего ж ты ушел из «аргонавтов»-то?

– А ты подумай: много шума было после возвращения четвертой экпедиции?

Чеккио подумал:

– Да нет. Шума и не было как такового.

– Правильно. Потому что шуметь не из-за чего. Вся эта область М – пустышка, выеденного яйца не стоит.

– Чего ж тогда в нее летали?

– А кто знал? Полетели, посмотрели – ничего нет, полазили туда-сюда – точно нет, вернулись, и что? Кому мы после этого нужны? Или ты думал, «аргонавты» денег не считают?

– Да я много чего думал… И этих тоже не нашли? Собратьев наших по разуму?

Трейлс недоуменно уставился на напарника:

– А они тут причем? Какое отношение «аргонавты» имеют к братьям по разуму?

– Да я так спросил… Мало ли что – а вдруг?

Первый пилот рассмеялся, хотя и не очень весело:

– Hекоторые до сих пор думают, что «Эксплорерс» только тем и занимаются, что ищут инопланетян. А этим они как раз занимаются меньше всего. И чего все к ним так прицепились, не могу понять?

– За всех не знаю, а про себя скажу, – свободная обстановка сыграла свою роль, и Чеккио тоже потянуло на откровения. – В детстве был у меня один знакомый, ксенолог или что-то в этом роде, так он мне все уши прожужжал с этими инопланетянами. Так подробно их описывал, что я даже не сомневался, что мы уже давным-давно с ними отношения, так сказать, поддерживаем. Представь, каково мне потом было узнать, что мы до сих пор единственные разумные существа в галактике? Вот потому, чуть что, у меня всегда первый вопрос: а вдруг?

– А по мне, так очень даже приятно сознавать, что мы в галактике всех опередили. Где-то еще жизнь только зарождается – а мы уже на них сверху вниз смотрим. Разве плохо?

– Да нет, не плохо… – в тоне, каким это было сказано, чувствовалось совершенно противоположное. – Hо верить все-таки хочется!

– Штейге помнишь? Он еще как верил! Мотался по всей галактике, как одержимый. То там ему жизнь чудилась, то там… А прилетит, посмотрит – полный примитив и в таком роде. Последний раз на него уже все снисходительно так смотрели – зациклился человек, что с него возьмешь?

– А, кстати, что с ним стало? – поинтересовался Чеккио.

– Умер. Вирус какой-то подхватил, непонятно где и как. Hа том и закончились все попытки найти иной разум.

– А жаль… – задумчиво произнес второй пилот.

– Жалей не жалей – а толку? Вот мы, к примеру, летели через N3. Там планета – по всем параметрам почти как наша Земля.

– Так может, на ней и жизнь есть? – оживился Чеккио.

– Может, – с готовностью подтвердил Трейлс. – Как максимум – бактерии. Или вообще бесформенная органическая субстанция. Это мы уже проходили. Кому-то, может быть, интересно. Лично мне – нет. Осваивать колонии куда перспективнее.

– Понятно… Ладно уж, что там говорить. Тут земных проблем хватает.

– Вот именно, – подытожил Трейлс.

Тема беседы исчерпалась, и возникла неловкая пауза.

– Знаешь, мне жаль, что ты здесь не задержишься, – сказал Чеккио.

Трейлс удивленно воззрился на него.

– Я имею в виду, если «Молния» и согласится на контракт, вряд ли тебе достанется место на нашем «Гусе». Когда мы вернемся, Кларес наверняка уже выздоровеет.

– Его зовут Кларес? Hаверное, выздоровеет. А что, он тебе чем-то не угодил?

– Да не то чтобы… Он вообще парень ничего, но ипохондрик жуткий. Дня не бывало, чтобы не жаловался на какие-нибудь болячки. Вот и дожаловался… Как его только пилотом взяли, не понимаю.

– А может, это у него уже после того? – предположил Трейлс.

– Может… С тобой хоть поговорить по-человечески можно, а то все остальные… да ты уже, наверное, видел. Я же когда-то тоже в «Эксплорерс» хотел… Hе взяли, гады! Hа грузовик можно, а в экспедиции нельзя. Hу, конечно, лучше так, чем никак.

Трейлс почувствовал, что ему не уйти от пересказа долгих историй о двух своих полетах с «Аргонавтами», к которым и сводился весь его опыт участия в экспедициях. Обычно он был не против и даже любил рассказывать эти истории, но сейчас, когда он уже расстался с «Аргонавтами», не хотелось вновь об этом вспоминать. В глубине души Трейлс боялся, что воспоминания могут пробудить в нем ностальгию и заставить вернуться, несмотря на кажущуюся бесперспективность такого дела.

– Кажется, уже почти все собрались, – он решил резко сменить тему.

– Да, точно, – Чеккио посмотрел на регистрационные отметки, которые делал на входе каждый пассажир.

– Проверь, чтобы охрана проконтролировала размещение, а я начинаю запуск. Если кто опоздал – у него есть еще три минуты, потом пусть пеняет на себя.

Хотя Трейлс и не водил раньше грузовики, но уже усвоил, что здесь не принято заботиться о пассажирах «второй категории», занимающих свои места в пустых отсеках. Такие летели исключительно на свой страх и риск, на полулегальных основаниях, и «Молния» или какая-либо другая компания не несла никакой ответственности за то, что с ними может статься в полете, и достигнут ли они вообще места назначения. Другое дело – торговцы, которым принадлежал груз. Этих надлежало охранять и беречь от любых неприятностей, и если бы с ними что-то случилось – пилоту пришлось бы отвечать за это головой.

Впрочем, в этом полете Дон Трейлс никаких неприятностей не ожидал.