Текст книги "Сестры"

«Девочки»
Сезон 1, Эпизод 4

Уэст Маккрей. Кэт Мэтер живет в Топике, штат Канзас.

Однажды она тоже пропала без вести.

Когда я вбиваю ее имя в поисковик, первое, что я нахожу, – это полные отчаяния посты на Фейсбуке, написанные тетей Кэт, Салли Куинн. Та искала исчезнувшую племянницу. Постам почти два года. Вскоре после размещения постов Салли сообщила сетевым друзьям, что поиск окончен. Кэт просто сбежала из дома, потому что не желала иметь ничего общего со своей семьей.

Кэт – та самая непоседливая, безрассудная любительница драмы, которой я когда-то представлял Сэди. Я просматриваю снимки Кэт в ее профиле на Фейсбуке: высунутый язык, яркие разноцветные волосы, одежда с анархистской символикой. В ее старых постах проглядывает недовольство собственной жизнью. «К черту родственничков», – ругается она в одном. «Остановите Землю, я сойду», – жалуется в другом, вскоре после написания которого она и сбежала из дома. Два года Кэт кочевала по стране, пока ее не поймали за рулем угнанной машины.

Сейчас она живет у тети и ждет суда.

Поначалу Кэт не хочет со мной общаться. Мысль о том, что подробности ее криминального прошлого станут достоянием общественности, не приводит ее в восторг. Но когда я объяснил Кэт ситуацию с Сэди и рассказал, что мы нашли ее кредитку, она все же согласилась увидеться.

Кэт Мэтер. Да, я с ней проехалась немножко. Она меня подвезла. Напугала слегка.

Уэст Маккрей. Кэт Мэтер двадцать три года. Это белая девушка с простым, приятным лицом, скромный вид которой совсем не соотносится с тем, что я о ней знаю.

У входной двери меня встречает ее тетя, Салли, дружелюбная брюнетка средних лет. По дороге в гостиную, где меня уже ждет Кэт, Салли вкратце рассказывает о семье Мэтер.

Салли Куинн. Кэт – дочка моей сестры. Они уже давно не ладят. Семейные неурядицы, сами понимаете. Кэт пропала, когда ей было девятнадцать. Я надеялась, что из-за всех этих неприятностей Кэт с матерью сумеют помириться, но нет. Может быть, еще не время. Очень надеюсь, что они поладят, потому что отец Кэт…

Кэт Мэтер. Слушай, Сэл, может, я сама что-нибудь расскажу?

Салли Куинн (смеется). Ну, вот и Кэт. Удачи.

Уэст Маккрей. Едва Салли уходит, Кэт сразу же заявляет…

Кэт Мэтер: Мы обсудим только Сэди, и точка. Ясно?

Уэст Маккрей. Вполне. В первом разговоре с вами меня зацепила одна деталь. Когда я спросил, знакомы ли вы с Сэди, вы сразу ответили: «Да». Раньше она называла людям другое имя, однако вам сказала настоящее.

Кэт Мэтер. Как она представлялась остальным?

Уэст Маккрей. Лера. Как у нее оказалась ваша кредитка?

Кэт Мэтер. Карточка лежала у меня в сумке. Взяла ее на всякий случай, хотя вообще-то предпочитала наличку. Видимо, уронила кредитку в машине.

Уэст Маккрей. Сэди ей не пользовалась.

Кэт Мэтер. Она бы и не смогла. Я быстро поняла, что потеряла карту, и заблокировала ее.

Уэст Маккрей. Расскажите, как вы познакомились.

Кэт Мэтер. Мы обе собирались уехать из одного небольшого городка, Монтгомери. Я голосовала на обочине, и Сэди меня подобрала.

Уэст Маккрей. Вы знаете, что она делала в Монтгомери?

Кэт Мэтер: Не-а.

Уэст Маккрей (в студии). Монтгомери, по выражению Дэнни, точь-в-точь городок с нарядной открытки. Смотришь на такой, и сразу хочется там побывать.

Помните, как я намекал на то, что Колд-Крик – явно не город мечты? Так вот, Монтгомери – полная ему противоположность. Это живописный, процветающий город с несколькими университетами. Основное население – студенты и обеспеченные пожилые люди, которые хотят провести старость среди молодежи.

Если вы не были в Монтгомери, самое время это исправить. А если он слишком далеко от вашего места жительства, посмотрите фильмы «Единственная любовь», «Прекрасный осенний день» и «Наш последний танец». Их снимали именно здесь.

Кэт Мэтер. Она хотела убраться оттуда подальше. Я это сразу поняла, потому что сама хотела того же. Знаете, бывают места, которые кажутся прямо идеальными, почти неземными… Вот в них-то и случается самая отвратительная дрянь. И я не утрирую. Видели новости?

Уэст Маккрей (в студии). Недавно в Монтгомери разразился грандиозный скандал, связанный с представителем местной элиты.

Раньше Сайлас Бейкер был уважаемым предпринимателем и играл заметную роль в процветании города. Он вложил деньги в торговлю легализованной медицинской марихуаной, сделал на этом состояние, а потом влил финансы в развитие городской экономики. Он владеет несколькими супермаркетами, местным баром «У Купера», бакалеей, а также имеет финансовую долю в других популярных городских заведениях. За эти заслуги Бейкера шесть лет назад сделали почетным гражданином Монтгомери.

Несколько месяцев назад его арестовали за растление детей, которые ходили в его секцию по бейсболу в течение последних семи лет, – мальчиков в возрасте от пяти до восьми.

Кэт Мэтер. В тот день дождь лил как из ведра. Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Я промокла насквозь. Думаю, Сэди стало меня жаль. Она сбавила скорость, потом остановилась на обочине. У нее была черная машина… «Шевроле», нет?

Уэст Маккрей. Да, «шевроле».

Кэт Мэтер. Она спросила, не психопатка ли я. Я задала ей тот же вопрос. Когда мы с этим разобрались, я села в машину. Она заикалась. Выглядела подозрительно. Не из-за заикания, конечно, я не про это.

Уэст Маккрей. А про что вы?

Кэт Мэтер. Было ясно, что кто-то хорошенько ей вмазал. Нос опух, под глазом фингал, на подбородке царапины. Думаю, это случилось незадолго до нашей встречи, потому что по дороге лицо у нее отекало все сильнее.

Уэст Маккрей. Она рассказала вам, что случилось?

Кэт Мэтер. Сказала, что упала. Наврала, конечно.

Уэст Маккрей. Значит, вы разговаривали?

Кэт Мэтер. Ну да. И без того неловко, что сел в машину к незнакомому человеку. Надо же как-то заполнять тишину. Она сказала, что отправляется в путешествие и по пути собирается подобрать младшую сестренку.

Уэст Маккрей. Ее младшую сестру Мэтти убили восемь месяцев назад.

Кэт Мэтер. Да, и если б я знала, я бы не села в ту машину, потому что это попахивает шизой. Правда, я в итоге и так с Сэди не очень много времени провела.

Уэст Маккрей. Она что-нибудь рассказывала о Мэтти?

Кэт Мэтер. Просто… Сказала, что они сестры, что Мэтти младше и что та ей много крови попортила. Вот и все. Но я все равно поняла, что ее расстроил этот разговор.

Я подумала, что они не в ладах и пытаются помириться. И конечно, не догадывалась, что Мэтти умерла.

Мэй Бет Фостер (по телефону). Сэди говорила о сестре так, будто она еще жива?

Уэст Маккрей (по телефону). Так мне сказала Кэт.

Мэй Бет Фостер (по телефону). Вы уверены? Сэди так говорила? Она действительно думает, что Мэтти жива?

Уэст Маккрей (по телефону). Может, да, может, нет. Может быть, она всем говорила, что Мэтти жива. Не каждый человек готов открыть душу первому встречному, Мэй Бет.

Мэй Бет Фостер (по телефону). А вдруг она и правда в это верит?

Кэт Мэтер. Мы ехали и ехали, погода становилась все хуже, и Сэди потеряла управление…

Уэст Маккрей. Как?!

Кэт Мэтер. Асфальт был мокрый, шины начали скользить, и мы вылетели на середину дороги. Мы не пострадали, но погода лучше не становилась, так что мы решили съехать на обочину и подождать, пока не выглянет солнце. И… э-э… После этого Сэди вырубилась. Просто… Как по щелчку пальцев. Я решила, что она под чем-то.

Уэст Маккрей. Значит, вам показалось, что ее ударили по лицу, потом она потеряла управление, затем долго не могла очнуться… Вам не приходило в голову, что у нее травма? Сотрясение мозга?

Кэт Мэтер. Нет. Я просто… Я думала, она под чем-то. Вскоре после того, как она отключилась, я решила осмотреть машину, ну, чтобы…

Уэст Маккрей. Вы искали наркотики?

Кэт Мэтер. Да, я искала наркотики. Просто хотела убедиться, что не вляпалась в неприятности. Не смотрите на меня так.

Уэст Маккрей. Все нормально, Кэт.

Кэт Мэтер. Я не собиралась ее обносить, если что. Я много ездила автостопом. Нужно быть готовой ко всему, по-другому никак.

Как-то раз я ехала с одним мужиком и почуяла неладное. Ему надо было выйти, мы остановились, и я решила обыскать машину. Нашла под водительским сиденьем веревку с отверткой. И вот чтоб мне провалиться – на отвертке было нечто похожее на засохшую кровь. Так сразу и не поймешь, к кому ты там подсаживаешься, поэтому при случае я пытаюсь разобраться, что за человек мой водитель.

Уэст Маккрей. Так что же вы нашли в машине у Сэди?

Кэт Мэтер. Под задним сиденьем валялась скомканная рубашка. Она вся была залита кровью. Еще я нашла на полу складной нож. Сэди, видимо, затолкала его под сиденье, но он выкатился, когда мы вылетели на середину дороги.

Уэст Маккрей. Вы уверены, что на рубашке была кровь?

Кэт Мэтер. Я знаю, как выглядит кровь, уж поверьте! Просто… Это могла быть как ее кровь, так и кого-то другого. А нож… Она его специально затолкала подальше. Видимо, пыталась спрятать. Поэтому я решила, что влипла.

Уэст Маккрей. Вы не спрашивали об этом Сэди?

Кэт Мэтер. Довольно глупый вопрос.

Ну… Она казалась очень приятной, понимаете? У меня не было дурного предчувствия, как с тем мужиком. Но эта рубашка… Если бы вы ее увидели, вы бы меня поняли. Она вся была в крови.

Я осталась в машине и долго думала, свалить или нет. Думала-думала, а потом Сэди очнулась. Где-то час прошел с тех пор, как она вырубилась. Потом мы с ней доехали до заправки. Я собиралась в город под названием Маркетт, до него еще долго было, но я не могла… Да, Сэди казалась приятной, но я не хотела рисковать. Поэтому я слиняла от нее на заправке. Мне было слегка неловко так с ней поступать, но чего не сделаешь ради спасения собственной шкуры.

Уэст Маккрей. Не смею надеяться, но, может быть, вы знаете, куда она ехала?

Кэт Мэтер. Вообще-то да, знаю. Она просила у меня посмотреть в телефоне, далеко ли нужный город. Я записала точную инструкцию, как туда добраться, и почему-то до сих пор их помню.

Уэст Маккрей (по телефону). Она искала своего отца.

Дэнни Гилкрист (по телефону). Ясно.

Уэст Маккрей (по телефону). И уже два свидетеля утверждают, что у нее с собой был нож. Кэдди сказал, что Сэди угрожала ему ножом. Кэт нашла его у нее в машине.

Дэнни Гилкрист (по телефону). Ты говорил, что Сэди получила травму.

Уэст Маккрей (по телефону). Да, в Монтгомери. Так что же случилось? Что такого сделал ее отец, если она ищет его по разным городам, да еще и нож с собой взяла? И как так вышло, что ей сломали нос и поставили фингал? (Пауза.)

Когда я встретил Кэт…

Дэнни Гилкрист (по телефону). Что?

Уэст Маккрей (в студии). Мне было сложно объяснить Дэнни, что я почувствовал в тот момент. Я не мог выбросить Кэт из головы. Если бы это ее мне пришлось искать, если бы ее тетя попросила меня о помощи, то история этим бы и кончилась – встречей в гостиной, во время которой Кэт отказалась бы со мной говорить. А может, она кончилась бы иначе.

Я думал о Кэт, которая садилась в машину к незнакомцам с заляпанными кровью отвертками, только чтобы сбежать подальше от того, что не давало ей покоя дома. А потом я вспоминал Сэди и ее изувеченное лицо… И внезапно ко мне пришло запоздалое осознание тех ужасных вещей, через которые пришлось пройти этим девочкам. Я понял, что через это проходят и другие девочки, пропавшие без вести. Мне это не понравилось. Но тогда я не смог сказать это Дэнни. Так что я сменил тему.

Уэст Маккрей (по телефону). Ладно, неважно.

Так, я знаю, что она уже не в Монтгомери. И знаю, куда она поехала. Как думаешь, куда мне сперва поехать? В Монтгомери или Лэнгфорд? О, подожди, мне звонят по другой линии.

Мэй Бет Фостер (по телефону). Клэр вернулась.

Сэди

Я прибываю в Лэнгфорд в четыре утра.

Первое, что я вижу, – круглосуточная прачечная. Это прямо знак. Припарковываюсь рядом. Сил у меня никаких нет, но нужно постирать вещи: я тогда себя хоть немного человеком почувствую. Лицо не прекращает ныть. Я смотрю в зеркало и думаю: может, сходить в аптеку и купить там косметики? Вдруг получится замаскировать этот кошмар и я перестану пугать народ. Правда, это Мэтти у нас была экспертом по косметике. Однажды, когда ей было одиннадцать, я застала ее в ванной с жидкой черной подводкой в руках: она рисовала себе аккуратные стрелки. Я сказала, что не желаю видеть ее размалеванной до тех пор, пока ей не стукнет тринадцать. Честно говоря, даже не знаю, почему я выдумала это правило. Так ли плохо краситься? Но мне казалось, что родитель на моем месте поступил бы так же, вот я и наругала ее. Хотя на самом деле мне хотелось попросить ее нарисовать мне такие же ровненькие стрелки.

Я захожу в прачечную. За кассой стоит старушка, которая, кажется, еще не померла лишь благодаря мощной силе воли. Я протягиваю ей купюру, и она надсадно кашляет в ту самую руку, которую позже протягивает мне – со сдачей и порошком.

Стиральные машинки здесь старые. Я засовываю монетки в прорезь и, даже не попытавшись отсортировать вещи, пихаю их в машинку. Сажусь на пластиковый стул, слушаю, как крутится барабан, а потом оборачиваюсь на старушку за кассой. Она все еще не сводит с меня глаз. Неудивительно, учитывая, как я выгляжу.

– Н-не подскажете, что р-расположено по адресу Т-Твайнинг-стрит, четыреста пятьдесят один?

Задумавшись, она склоняет голову набок, а потом говорит:

– А там, случайно, не «Синяя птица»?

Я не понимаю, о чем она.

Старушка достает мобильный, жестом подзывает меня к себе и показывает мутную фотографию мотеля, под которой я замечаю ряд крайне сдержанных отзывов.

Одним из последних парней моей матери был Пол.

Высокий такой, толстый. Руки-ноги толщиной с дерево, даже ладонь не обхватить. Я была не против присутствия Пола, потому что ему было плевать на нас с Мэтти: раз суждено нам жить под одной крышей, так тому и быть. Мы, судя по всему, ему не мешали, а даже если бы и мешали, он бы виду не подал. Пола вообще было сложно пронять. Видимо, именно поэтому он с нами задержался. В общем, Пол… Он очень мало говорил. Не потому, что не мог, а потому, что не хотел. Я часто с восхищением наблюдала за Полом и за людьми, которыми он себя окружал. Эти люди вели с ним односторонние разговоры, не ожидая, что он хоть что-нибудь ответит. Было ясно, как они к нему относятся. Они смотрели на него с уважением. Пол научил меня, что человек, который мало болтает, кажется важным, сильным. Ну, если этот человек – мужчина, конечно. Если ты девушка, такое не пройдет: тебя сочтут холодной стервой.

Дорого я дала бы, чтобы обойтись сейчас без болтовни.

Я сижу в машине рядом с «Синей птицей», в паре миль от прачечной. Постиранные шмотки лежат на заднем сиденье. Я барабаню пальцами по рулю. «Синяя птица». Никаких птиц не видно, но зато на фасаде висит знак: «$39,99 ЗА НОЧЬ, ВАЙ-ФАЯ НЕТ».

Та еще развалюха. Ей бы новую отделку, новую крышу… да и все остальное. Я припарковалась напротив офиса, и мне все видно в окно. Там сидит старик, спиной ко мне. Смотрит телевизор. Какой-то черно-белый фильм.

Я кладу голову на руль.

«Где же ты, Кит?»

Я вылезаю из машины с рюкзаком на плече и подхожу к «Синей птице». Мужчина за стойкой отрывается от фильма, выглядывает в окно и наблюдает за мной. Он так пристально на меня смотрит. Даже интересно, узнает ли он меня спустя несколько месяцев, когда меня покажут в новостях. А пока – вот она я.

Я пересекаю парковку. Едва я захожу внутрь, он говорит:

– Я не тороплю.

Вблизи он кажется не таким уж и старым. Наверное, рано поседел. Ему явно не больше пятидесяти. Смуглые руки и ноги покрыты татуировками. В голосе есть что-то напускное, будто он делает вид, что мы старые друзья.

– Х-хочу остаться на д-две ночи.

Он зевает.

– Хорошо.

Я перевожу взгляд на телевизор. Он такой старый, что у него даже не кнопки, а круглые ручки. Идет фильм с Бетт Дэвис. На экране – ее прекрасное изящное личико с огромными круглыми глазами. Кажется, это «Победить темноту». Хороший фильм. Время от времени мы с Мэтти и Мэй Бет смотрели классику по одному из трех каналов, которые у нас были. Фильмы с Бетт Дэвис были моими любимыми. Они и сейчас мои любимые.

Надпись на ее надгробии гласит: «Она прошла непростой путь».

– Дай только свои документы, и все оформим.

Я отвлекаюсь от фильма и поворачиваюсь к нему.

– П-простите?

– Надо возраст посмотреть. Не могу тебя заселить, если ты несовершеннолетняя.

– Н-но я…

– Просто покажи документы. – Он улыбается. – Иначе всю ночь тут проторчим.

Вот урод.

– Правила такие, – добавляет он, и тут раздается резкий хлопок. По экрану телевизора бежит рябь, и из колонок доносится громкое шипение. – Ох, бл…

Он одергивает себя и бежит настраивать телевизор. Я пялюсь ему в затылок и думаю: а не знает ли он Кита? Если, конечно, Кит тут Кит. Может, здесь он Даррен. Или это место одно из немногих, где он не боится использовать свое настоящее имя. Может, он Джек.

– В-вы знаете Д-Даррена М-Маршалла?

Он оборачивается и удивленно отвечает:

– Знаю.

Иногда мне везет.

– К-круто. – Я мешкаю. – Он друг м-моей семьи. Г-говорил, чтобы я з-заглядывала, если окажусь н-неподалеку.

– Вон оно что… Да, Даррен – мой добрый приятель. Так что ты там хотела? Номер на две ночи? Одноместный или двухместный?

– О-одноместный.

– Дам тебе пять процентов скидки. Друг Даррена – мой…

– А его с-самого тут н-нет? Д-давно его не видела.

– Не, сейчас его нет. Но скоро он, конечно, приедет. Сама понимаешь.

Нет, не понимаю.

Он опять зевает, дает мне расписаться за номер – я пишу «Лера Холден», – берет у меня деньги и вручает мне ключ.

– Номер двенадцать, – говорит он. – В конце коридора, предпоследний.

– С-спасибо.

– Знаешь, во времена моего деда монашки думали, что заикание можно вылечить розгами.

Он смеется. Я молча смотрю ему в глаза, пока он не краснеет и не пытается придумать, как бы замять ситуацию. Но что тут скажешь?

Он ограничивается пожеланием спокойной ночи.

В таком мотеле легко вспомнить обо всех своих тайнах. Стоимость пребывания измеряется тем, насколько ты готов смириться со своей бесславной жизнью. Ну, и еще почти восьмьюдесятью долларами. Я закрываю за собой дверь, задергиваю шторы, поворачиваю ключ в замке, а потом прижимаюсь лбом к двери, пока с усталых мышц не спадает напряжение. Я позволяю себе забыться в собственной боли. Но только на пару мгновений.

Потом я поворачиваюсь, чтобы рассмотреть номер.

Здесь стоит запах какой-то химии, который, впрочем, не скрывает того, насколько тут спертый воздух. Заляпанные бледно-бежевые обои в цветочек – видимо, неудачная претензия на уют. На деревянном комоде с заметно побитыми уголками стоит старый телевизор – тоже с круглыми ручками. Крохотный красный столик, пластиковые стулья. На полу – пушистый, где-то протертый темно-красный ковер с пурпурными пятнышками. Я стаскиваю кроссовки и встаю на грязный ковер. Отсюда я различаю аквамариновую плитку в ванной.

Там тоже нет никаких синих птиц.

Но душ принять было бы неплохо.

Я беру с собой в ванную сменную одежду, раздеваюсь и включаю воду. Она не настолько горячая, насколько хотелось бы: я не перестаю трястись. Но все равно лучше уж вымыться наконец. Насколько это возможно в таком месте: между плитками – плесень, по краям ванны – грязные разводы. Я натираю все тело маленьким мылом, пеню волосы. Даже плакать хочется от удовольствия. Помывшись, я натягиваю футболку и встаю перед зеркалом. Провожу пальцами по лицу, тихо охаю, касаясь фингала и распухшего носа.

Я выключаю свет в ванной и ложусь в постель. Одеяло тяжелое, а простыня колючая. Глаза закрываются, и вокруг меня сгущается пустота, в которую наконец можно погрузиться.

Но в глубине души я не хочу расслабляться.

Не знаю, долго ли я так лежу, перед тем как услышать щелчок дверной ручки. Я не сразу понимаю, что я в опасности, но, даже поняв это, не могу встретить ее лицом к лицу. Потом я слышу осторожные шаги. Чувствую, как прогибается под его весом матрас.

Он касается моей лодыжки.

– Сэди. Сэди, девочка моя… Я пришел проверить, помолилась ли ты на ночь. – У него мягкий, убаюкивающий голос, почти шепот. Я не открываю глаз, стараюсь не дышать. – Ах, так ты спишь. Ну хорошо. – И он с нажимом добавляет: – Тогда, наверное, зайду к Мэтти.

Я открываю глаза.

«Девочки»
Эпизод 5

Диктор. Спонсор нашего подкаста – издательство «Макмиллан».

Уэст Маккрей. Я приезжаю в Колд-Крик рано утром. Еще совсем темно. Я не жду, что мы сразу же встретимся с Клэр: в конце концов, непорядочно беспокоить людей до девяти утра, – однако не успеваю я бросить сумки на пол, как мне звонит Мэй Бет со словами: «Приходите прямо сейчас». Когда я подхожу к трейлеру, оттуда доносятся крики.

(Приглушенные женские возгласы.)

Уэст Маккрей (в студии). У меня в голове не укладывается, что Клэр вернулась. Обязательно нужно поговорить с ней, выслушать ее историю. До этого мне о ней рассказывал всего один человек – Мэй Бет, причем она не большая фанатка Клэр. Но…

(Хлопанье двери.)

Мэй Бет Фостер. Она не хочет с вами разговаривать. И она совсем не изменилась.

Уэст Маккрей. В каком смысле?

Мэй Бет Фостер. Осталась такой же эгоисткой.

Уэст Маккрей. Мне очень нужно поговорить с ней, Мэй Бет. Возможно, с ее помощью я выйду на Даррена.

Мэй Бет Фостер. Сейчас я к ней вернусь. Она пока курит.

Уэст Маккрей (в студии). Мэй Бет рассказывает, что уже собиралась ложиться спать, как вдруг посмотрела в окно и увидела свет в окне комнаты Мэтти. Первой ее мыслью было: «Сэди». Но это была не Сэди. В кровати Мэтти Мэй Бет нашла свернувшуюся калачиком Клэр. Оказалось, что та взломала замок. Когда Мэй Бет вернулась в свой трейлер, я слышал только их громкие голоса.

На улице холодно. Над трейлерным парком ярко сияют звезды. В Нью-Йорке я их особо не вижу. Наверное, жители Колд-Крика так к ним привыкли, что и сами не замечают этой красоты.

В итоге я жду почти два часа, прежде чем Клэр выходит из трейлера.

Клэр Сазерн. Значит, вы тот самый репортер, о котором говорила Мэй Бет.

(МУЗЫКАЛЬНАЯ ТЕМА «ДЕВОЧЕК»)

Уэст Маккрей (в студии). Я представлял Клэр Сазерн совсем по-другому.

Ну, для начала, она сразу же заявляет, что больше не употребляет. У меня нет причин ей не верить. На фотографиях она выглядела иначе. Сейчас она поправилась, причем, честно говоря, прилично. У нее здоровый цвет лица, живой взгляд и длинные блестящие волосы. Правда, от одной привычки она до сих пор не может избавиться: дымит, как паровоз.

Клэр отказывается зайти в трейлер, сесть за стол и нормально поговорить. Вместо этого она стоит в темноте и внимательно слушает мои вопросы. Мэй Бет переминается с ноги на ногу у входной двери, то исчезая, то вновь появляясь на пороге, и слушает наш разговор, хотя, кажется, не подозревает, что мы об этом знаем.

Клэр Сазерн. Я разговариваю с вами только потому, что сама так решила. Мэй Бет этого не хотела. Если вы слышали обо мне только от нее… Представляю, сколько ерунды она вам наговорила.

Уэст Маккрей. Мэй Бет сказала, что вы употребляли наркотики, а потом уехали. Больше она о вас не слышала.

Клэр Сазерн: Когда я узнала, что Мэтти… что Мэтти умерла в прошлом октябре, я попыталась покончить с собой. Надеялась умереть от передоза. Хотела быть со своей малышкой. Но это не сработало. И я подумала: вот он, знак. Тогда один друг помог мне найти реабилитационный центр – не самый лучший, но с иглы я слезла. И до сих пор ничего не принимаю.

Уэст Маккрей. Мэй Бет говорила, что нашла вас в комнате Мэтти.

Клэр Сазерн. У меня есть на это право.

Уэст Маккрей. Как вы узнали, что она умерла?

Клэр Сазерн. Услышала в новостях. Мой… мой друг сказал, чтобы я включила телевизор.

Уэст Маккрей. Вы знали, что Сэди пропала?

Клэр Сазерн. До этого вечера – нет.

Уэст Маккрей. Почему вы только сейчас вернулись, если знали, что Мэтти умерла и Сэди тут совсем одна?

Уэст Маккрей (в студии). И тогда Клэр меня удивила. Она начала рыдать. Казалось, будто она изо всех сил пытается не сорваться с места и не убежать куда подальше. Проходит много времени, прежде чем она вновь решается заговорить.

Клэр Сазерн. А как по-вашему, зачем я бросила употреблять? Вы сами сказали: Мэтти умерла. Я знала, что Сэди тут одна. Я хотела быть с ней.

Уэст Маккрей. Вы любите свою дочь?

Клэр Сазерн. (Пауза.) Сэди больше вашего заслуживает услышать ответ на этот вопрос, и у вас нет никакого права мне его задавать.

Уэст Маккрей. Ее машину…

Клэр Сазерн. Она купила машину?

Уэст Маккрей. Незадолго до того, как уехать из Колд-Крика, да. Это было в июне. Через месяц ее машину обнаружили брошенной в Фарфилде. Внутри были ее личные вещи. Саму Сэди не нашли. Вы что-нибудь знаете о Фарфилде?

Клэр Сазерн. Нет.

Уэст Маккрей. Мы пытаемся понять, зачем Сэди туда поехала. Мэй Бет попросила меня помочь в поисках вашей дочери.

Клэр Сазерн. Зачем?

Уэст Маккрей. Что «зачем»?

Клэр Сазерн. Зачем ее искать?

(Звук открывающейся двери.)

Мэй Бет Фостер. Господи, Клэр.

Клэр Сазерн. Я знала, что ты обязательно встрянешь. (Обращается к Уэсту.) Я имела в виду, зачем вам понадобилось ее искать?

Уэст Маккрей (в студии). Я не успеваю ответить. Мэй Бет подходит к Клэр, размахивая у нее перед носом открыткой из Лос-Анджелеса.

Мэй Бет Фостер. Зачем ты ее прислала, если и не думала возвращаться, а? Ну зачем?

Уэст Маккрей (в студии). Клэр берет открытку и, щурясь, пристально ее изучает. Через некоторое время ее лицо морщится, и она снова начинает рыдать.

Мэй Бет Фостер. Знаешь, что было с Мэтти, когда ты уехала? Она постоянно плакала…

Клэр Сазерн. Нет, нет, нет, у тебя было время высказаться, теперь моя очередь…

Мэй Бет Фостер. Она рыдала. Она плакала из-за тебя днями и ночами. Она не могла есть, не могла спать: ей постоянно снились кошмары… Открытка стала для нее лучиком света. У нее будто снова появился смысл жизни. Но ей все равно была нужна именно ты и никто другой. В полиции думают, что Мэтти забралась в машину к своему убийце, потому что она собиралась поехать к тебе.

Клэр Сазерн (обращается к Уэсту). Заведите. Ее. В трейлер. Быстро.

Уэст Маккрей (в студии). Мэй Бет приходится довольно долго уговаривать, но она все-таки возвращается в трейлер. Клэр всю трясет, она не говорит ни слова, пока не выкуривает две сигареты. По ее лицу медленно текут слезы.

Клэр Сазерн. Знаете, все забывают одну простую вещь.

Неприятности в моей жизни начались, когда я была еще ребенком. Я начала употреблять, будучи ребенком. И забеременела я тогда же. И мама… и мама у меня умерла, когда я была ребенком. Не то чтобы я ищу себе оправданий. Но я не могу понять, почему все думают, будто Сэди была слишком маленькой для того дерьма, через которое ей пришлось пройти… а вот мне никаких поблажек не делают. Почему-то считается, что я была уже достаточно взрослой.

Почти сразу после рождения Сэди Мэй Бет стала воспитывать ее сама. И настроила против меня. Это разбило мне сердце. И я ничего с этим не делала, потому что была глупым, неустроенным ребенком и не знала, как нужно себя вести. Моя мама умерла. У меня не было никакой опоры. Сэди меня ненавидела, и я с этим смирилась. А потом появилась Мэтти, и… И Мэтти полюбила меня.

Уэст Маккрей. Клэр, вы знаете Даррена М.?

Клэр Сазерн. Что-что?

Уэст Маккрей. Я выяснил, что делала Сэди, уехав из Колд-Крика в Фарфилд… Я еще не закончил расследование, но уже на пути к завершению… В общем, судя по всему, она искала человека, которого считает своим отцом. Она говорила разным людям, что его зовут Даррен. Это реальная личность, но найти его мне пока не удается.

Клэр Сазерн. И какой от вас тогда прок?

Уэст Маккрей. Если отец Сэди не Даррен, то кто же?

Клэр Сазерн. Не знаю.

(Пауза.)

Думаю, на сегодня с меня хватит.

Уэст Маккрей (в студии). Клэр уходит спать к Мэй Бет. Новых сведений я сегодня от нее не узнаю. Через некоторое время ко мне выходит сама Мэй Бет. Она явно плакала, но изо всех сил старается держаться молодцом.

Уэст Маккрей. Что было с Сэди, когда пропала Мэтти?

Мэй Бет Фостер. Что?.. Ну а сами как думаете? Она была сама не своя от волнения.

Уэст Маккрей. Я имею в виду, после того, как нашли тело.

Мэй Бет Фостер. Когда Мэтти пропала, Сэди не возвращалась к себе в трейлер. Она оставалась у меня и почти все время стояла у двери. Прямо на том самом месте, где мы сейчас. Стояла, смотрела вдаль… Думаю, она даже спать не ложилась. Когда приехала полиция, Сэди не было, она искала Мэтти по всей округе. Не описать, каково было, когда она вернулась… Она подошла к трейлеру… Ее тут уже ждали двое полицейских… И когда они ей обо всем рассказали, она просто… Извините.

Уэст Маккрей. Ничего страшного.

Мэй Бет Фостер. Она рухнула на землю. Звучит драматично, но ничего показного в этом не было. Она не кричала, не плакала, просто у нее ноги подкосились, и все. Знаете, иногда человек расслабляется в воде, и его уносит в сторону потоком… Вот с Сэди так же было. А потом она ушла домой и сидела там в одиночестве несколько дней. Я боялась к ней заходить. Боялась посмотреть ей в глаза. Я не знала, смогу ли это выдержать.

Когда я наконец нашла в себе силы зайти, она лежала на диване плашмя. Я покормила ее, умыла, расчесала ей волосы и уложила в постель. Выспавшись, она… будто пришла в себя. Но что-то в ней неуловимо поменялось. Я не могла до нее достучаться. Каждый день она все сильнее отдалялась от меня.

Уэст Маккрей (в студии). Вы слышите, как опустошена Мэй Бет. Теперь представьте, что мы стоим в темноте, а над нами мерцают миллионы безмолвных звезд. И Мэй Бет словно обращается не ко мне, а ко всей вселенной.

Мэй Бет Фостер. Ненавижу Клэр. Это не по-христиански, конечно, но я правда ненавижу ее.

Уэст Маккрей. И все же мне придется попросить вас кое о чем. Позвольте ей остаться. Мне еще о многом надо с ней поговорить, если у нее снова возникнет такое желание. И звоните мне, если что. Хорошо?

Мэй Бет Фостер. Думаю, да. Помоги нам, Господь.

Куда вы теперь поедете?

Уэст Маккрей. В местечко под названием Лэнгфорд.

Мэй Бет Фостер. И что вы думаете там найти?