Текст книги "Сердца нет!"

Ларри передёргивает от воспоминаний. За что природа так с ними? Этот вопрос очень часто крутится у него в голове, и неважно, сколько книг он прочитал: адекватного ответа найти так и не смог.

На футбольном поле как всегда в поте лица играют старшекурсники их корпуса, и Ларри, пока направляется в сторону моста, невольно вглядывается в их лица, в попытках отыскать Тео. И он замечает его: тот, запыхавшись, бегает вокруг поля, а не играет с остальными. Тео не замечает Ларри. По виду он вообще никого и ничего вокруг не замечает, стараясь не сбавлять темп, что получается у него не очень: спотыкается, дышит так надрывисто, будто уже бегает пару часов без остановки. Ларри ускоряется, надеясь, что тот его не догонит, и отворачивается, устремляя взгляд вперед, поправляя сумку через плечо.

«Хоть бы не заметил, хоть бы не заметил».

Чёртово поле вдруг кажется бесконечным, и заветный мост приближается со скоростью улитки. Спустя пару минут сзади всё же слышится похрипывающее сопение, и Ларри крепко сжимает кулак правой руки, а левой – лямку сумки. Тео пробегает мимо, больно задевая его плечом, чуть ли не сбивая Ларри с ног, но, не останавливаясь, продолжает движение. Ларри интересно, почему Тео только бегает, а не играет с остальными ребятами. Может, просто недавно пришел и разминается? Но почему в таком убитом состоянии?

Ларри это не касается и не должно, по сути, поэтому, наконец пройдя поле, он старается больше не оборачиваться, но ему кажется, что Тео весь покрыт глазами, даже на спине, и просверливает его взглядом, не глядя на него, а просто находясь где-то неподалёку.

«Он как чёртов паук. Ну, а я, похоже, схожу с ума от паранойи», – думает Ларри и усмехается сам себе под нос.

Обычно, когда Ларри идёт в дальний корпус в библиотеку, он не встречает там ни одного из старшекурсников. Создается впечатление, что здание почти пустое, только редкие проснувшиеся и не очень преподаватели иногда идут по своим делам, изумлённо поглядывая на него, видимо, не понимая, чего он тут делает. По росту они запросто могут его принять за старшекурсника, но, благо, форма выдаёт его принадлежность к году обучения. В библиотеке работница уже привыкла к его похождениям, но всё равно каждый раз качает головой, приговаривая: «Снова здесь? И чего тебе в детской библиотеке не сидится? Успеешь тут еще штаны свои до дыр протереть…» Ларри каждый раз мило улыбается – ну, он так считает – и проходит на своё излюбленное место в самом конце зала. На этот раз он сразу же подходит к стеллажам с табличкой «Искусство» и, найдя необходимые книги и пролистав с полчаса, фиксирует их у библиотекарши на выходе: нужно успеть на завтрак.

На обратном пути, нервно поправляя лямку уже тяжелой сумки, он не замечает на поле Тео. Ему интересно, куда он снова подевался?

«Призрак какой-то, ей богу…»

Но, добравшись до столовой, он обнаруживает «пропажу», сидящую за их столом рядом с Томасом.

– О, Ларри, ты чего тут встал? – зашедший в столовую Ховарт удивлённо смотрит на него и, видимо, проследив за тем, куда направлен хмурый взгляд Ларри, протягивает очень умное: – Э-э-э…

– Ну, пойдём к этим, – грозно произносит Ларри, а сам пытается сообразить: «Какого чёрта?»

– Томас, какого черта? – спрашивает Ларри, не в силах оторвать взгляд от хитрых глаз Тео, когда они с Ховартом подходят к ребятам. Тео откидывается на спинку стула и, наклонив вбок голову, протягивает:

– Как невежливо, кудрявый.

– Я не с тобой разговариваю, вали отсюда! – рявкает Ларри. Надменность Тео пронизывает насквозь.

– Сижу, где хочу. А ты, – резко встает, – по зубам получить захотел?

– Спешу напомнить, что это я тебе зуб выбил, а не наоборот, – напоминает Ларри. Отсутствие зуба со стороны не заметно, но сам факт немного греет душу.

– Ах, ну да. Спасибо, он как раз у меня ныл тогда, – улыбается Тео и добавляет: – А как твоя нога поживает? Не болит уже?

Она периодически напоминает своим шрамом, рядом со следами от укуса собаки, что теперь придется постоянно скрывать голень от родителей и шорты Ларри носить дома не стоит во избежание лишних вопросов и проблем. Если про собаку они в курсе уже давно, то по поводу этого инцидента на катке им не следует знать, например, никогда.

– Сейчас эта самая нога оставит на твоём лице отпечаток от ботинок, – парирует Ларри, с грохотом скидывая сумку с книгами на стол. Ему не хочется, чтобы сбылись его слова, но непонятная мелкая дрожь по всему телу намекает на то, что может произойти очередная драка, если Тео так и продолжит его донимать своим присутствием. – Вали к себе в корпус.

– А я и так у себя, ты мне ещё поуказывай, – угрожает Тео, и Ларри только сейчас замечает на нём форму их корпуса.

«Неужели он и правда всё это время находился рядом?»

Ларри до этого трижды видел Тео, и каждый раз по его одежде нельзя было определить причастность к курсу: то он был в спортивном костюме, который можно выбирать на своё усмотрение, то в зимней куртке, скрывающей под собой отличительную эмблему.

– Ребята, ну перестаньте, на нас уже смотрят. Сейчас вызовут… – лепечет стоящий рядом с Ларри Ховарт. Ну, как рядом, скорее, за его спиной. Вокруг и правда начинают все шушукаться.

Тео, оглядывая столовую, демонстративно закатывает глаза, смотрит на наручные часы и произносит:

– Ладно, мне некогда сейчас с тобой разбираться, кудрявый, – отвечает с сарказмом и задвигает стул.

– Его Ларри зовут, вообще-то, – неуверенно шагнув вперед, возмущённо произносит Ховарт.

Тео переводит нечитаемый взгляд на него и слегка морщится, но, мельком глянув на Ларри, ничего тому не отвечает.

– Томас, введи в курс дела. А я пошел, – обойдя стол, направляется к выходу из столовой. «Он что, уже приказы Томасу отдает?» – Неприятного аппетита, – снова толкает в плечо, проходя мимо, – Ларри, – негромко произносит отдаляющийся голос.

Ларри поджимает губы и, грозно посмотрев на хлопающего глазами Томаса, уходит за своей порцией завтрака. Ховарт за ним. Ларри не понимает, как так произошло, что с первой встречи с Тео и вплоть до этого момента они так ни разу и не встретились на территории. Он старшеклассник, но ещё учится вместе с ними в одном корпусе. Конечно, учеников достаточно много, но ребят их возраста становится всё меньше.

Вернувшись с омлетом и морсом, Ларри и Ховарт садятся за стол, с шумом поставив подносы, давая понять, что сейчас продолжится разговор.

– И что это было? – не глядя на Томаса, интересуется Ларри, разрезая ножом кусочек омлета. – Объяснишь? – Поднос с едой Тео так и стоит нетронутый, и Ларри, посмотрев на него, чувствует, как постепенно пропадает аппетит.

– Что? А вы разве не помирились? – удивленно спрашивает Томас. – Он вроде норм парень, – пожимает плечами и снова прилизывает волосы. – Чего вы?

– Этот норм парень избил Ларри на катке, – встревает Ховарт, тыча в воздух вилкой в направлении Томаса. Томас тогда, на катке, находился далеко и вообще был занят другими делами, мурлыча с девчонками, поэтому не сразу узнал, что вообще что-то произошло, пока до него не дошла волна восторженных «Смотрите, там драка, пойдёмте посмотрим!» и «Ого, их ведут к директору!» И только в своей комнате Ховарт рассказал ему всё, что он видел.

– Да кто кого ещё избил, – нахмуривается Томас, глядя то на Ховарта, то на Ларри.

– То есть ты уже на его стороне, да, Том? – Ларри нервно снимает резинку с волос и тормошит свои кудряшки.

– Да брось, конечно, я на твоей стороне. Ну он и правда норм. Просто только недавно переболел. Говорит, самый последний на своем потоке. Он сказал, что долго не мог оклематься, и поэтому особо не выходил из комнаты, пытаясь догнать своих, чтобы не оставили на второй год. А потом сдал все зачёты и вот недавно только начал в свет выходить.

Вот Ларри и получил ответы на свои вопросы. Получается, Тео продолжительное время болел, а потом просто не выходил из комнаты. Ховарт тоже долго не выбирался из своей постели, и ребята помогали ему по вечерам, объясняя предметы и давая списать конспекты и домашку.

– Да кто б его оставил, он же с приюта. С приюта всегда всех вытягивают, – продолжая ковыряться в несчастном омлете, говорит Ларри, и добавляет, посмотрев на Ховарта: – Без обид, Мышка.

Но Ховарт, уже съев завтрак, спокойно допивает морс и, поставив пустой стакан на стол, отвечает:

– Да ладно, я-то умный, мне в любом случае все равно.

– Ага, и скромный, – усмехается Ларри. Дрожь в теле пропадает, но растерзанный омлет точно не полезет в горло.

– А ещё он хочет научить меня всяким хитростям в футболе. И вас зовёт… ну… Точнее тебя, Ларри. Без обид, Мышка… тьфу, Ховарт.

Ховарт закатывает глаза и хватает кусок хлеба из корзины, стоявшей на середине стола.

– Как тебя вообще угораздило с ним познакомиться? – Ларри задает еще один волнующий его впрос.

– Ну я шел, такой, по коридору в столовую. И он догоняет меня и говорит, мол, у меня есть все задатки, бла бла, им как раз нужны игроки, а то старшие выпускаются. Ну, я сначала не поверил, а он говорит, что типа ты не думай, я просто психанул на катке и все такое, после болезни, и рассказал, че такое. Ну, я решил попробовать и согласился.

– М-да, быстро ты, – с подозрением в голосе произносит Ларри.

– Ну ещё он сказал, что там девчонок приходит болеть много, – мечтательно глядя куда-то вверх, признается Томас.

– А вот это аргумент, конечно! – ещё больше расслабляется Ларри.

– Ну вот. И он такой, а этот длинный, кудрявый который, не хочет? – Ларри снова напрягается. Сердце делает лишний удар. – Типа ты тощий, но юркий, и это очень здорово. Ну, я и решил, что чего я буду за тебя отвечать, и привёл его. А вы снова поругались…

– Ага, мою юркость он коньком немножко отбил тогда, – ворчит Ларри и запивает свою злость морсом. Сладость обычно делает его немного добрее, но сейчас это не помогает.

«Может, взрослею?»

– Да ладно, Ларри, заживёт, – машет рукой Томас и кивает в сторону Ховарта: – Ну, Мышка, скажи ему.

– Решайте сами, ребята, я в любом случае особого веса в таком вопросе не имею, – пожимает плечами Ховарт.

– Ты в принципе веса особого не имеешь, – ржёт Томас, прикрывая рот кулаком.

– Да пошёл ты, Томас. Вот сейчас съем порцию Тео, буду вес набирать, – отодвигает свой пустой поднос в сторону и, придвинув к себе чужой, наклоняется и вглядывается: – Надеюсь, он сюда не плевал… – тихо шепчет и берёт вилку с ножом. От этих слов Ларри чувствует, что сейчас морс полезет обратно, и отворачивает голову в сторону Томаса.

– Нет, Томас, я пас. Иди один.

– Блин… Ну смотри, – поникшим голосом произносит Томас, но, видимо, вспомнив что-то важное, восклицает: – А, во! Ещё он сказал, что все из богатых семей там играют, и типа связи, все дела, – подмигивает.

– Ладно, я подумаю, – вздыхает Ларри. Он, конечно, понимает, что связи важны. Но не понимает, насколько? Нужно ли об этом заботиться уже сейчас, или стоит жить так, как удобно именно тебе? Потом будет потом. Ларри знает, что ему придется не раз перешагивать через свои желания в будущем, но если есть возможность избежать этого сейчас, то ему не хочется её упускать.

И вообще, он чувствует в свою сторону нездоровый интерес со стороны Тео. И вроде как ничего особенного, но… именно с ним он не может и не хочет находить общий язык. Некоторые люди появляются совершенно внезапно и сбивают с ног, словно огромная собака. И ты не знаешь, то ли вы с ней станете лучшими друзьями, то ли она так и будет постоянно калечить. Тео изначально являлся для Ларри вторым вариантом, первый он даже не рассматривает.

Между рамами окон вдруг слышится свист ветра, и Ларри, мельком взглянув в сторону улицы, с улыбкой поворачивается к Ховарту и встречает выпученные глаза.

– Это ветер?.. Ветер! – радостно вопит Ховарт.

– И чего? Эй! – не понимает Томас, удивленно изогнув бровь.

Одна форточка не выдерживает натиска со стороны улицы и распахивается, впуская прохладу. Шторы колышутся в танце, и все ученики громко заобсуждали надвигающуюся ветреную погоду. Ветер приходит несколько раз в год – два или три, – и каждый раз для кого-то это – праздник, а для кого-то – трагедия.

– Бежим! – кричит, подрываясь с места, Ларри. Ховарт подскакивает за ним.

– А где он? Куда ты его положил? – с одышкой спрашивает Ховарт. Ларри рад, что тот понял, о чем он.

– У нас в комнате, на шкафу, наверх закинул, – вспоминает Ларри, выбегая из столовой и подтормаживая, периодически оглядываясь на отстающего Ховарта.

– Ребята, вы куда? – слышится недоумевающий голос Томаса.

– На улицу, на футбольное поле! – успевает ответить Ларри, скрываясь вместе с Ховартом за поворотом.

* * *

Летучий серебристый змей в форме ромба взлетает, слегка натягивая нить, и Ховарт, улыбаясь – кажется, до трескучего звука, – бежит через поле вприпрыжку и хохочет, держа деревянное основание, и периодически поглядывая вверх. Ларри следует за ним и ощущает необыкновенный прилив сил, внезапно накрывший волной. Ветер обдувает его так же, как и летучего змея в небе, и Ларри чувствует себя капельку счастливее. Змей парит, словно птица, и Ларри клянётся сам себе, что никогда не забудет её красивый переливающийся образ, который нарисовал Ховарт. Деревья мощно шатаются, шелестя листьями. Ларри останавливается и, подняв голову, прикрывая ладошкой от солнечного света, вглядывается ввысь. Ховарт подбегает к нему:

– Правда здорово? – воодушевленно спрашивает он, пытаясь отдышаться, и, наклонившись, упирается руками в коленки, не отпуская деревянное основание змея.

– Ага, – только и кивает Ларри. До этого момента он никогда не слышал, как искренне и заливисто смеётся Ховарт. Ларри надеется, что теперь это будет происходить чаще.

– Ларри, Ховарт! – издалека кричит запыхавшийся Томас. – Ребята!

– Что? – Ларри, оторвав липкий взгляд от змея, наконец поворачивается в сторону Томаса, появившегося на горизонте, держа оставленную в столовой сумку. Ховарт медленно выпрямляется.

– Ребята, – уже подбегая к ним, Томас тихо сообщает: – Шон умер.

Нитка рвётся, и подхвативший ветер уносит искусственную птицу вдаль – на свободу.

Глава 5
Подарок

Знойная жара июля окутывает со всех сторон, заставляя прилипать к телу Ларри только что надетую футболку. Чтобы хоть как-то освежиться, он собирает кудряшки повыше в пучок. А вот из-за нового шрама на ноге вместо шорт приходится надевать штаны, и Ларри уже придумал отмазку для родителей, мол, привык к приличной школьной форме, не предусматривающей коротких брюк. Ну, а что? Ему кажется, что сойдёт ответ. Вглядываясь в отражение в зеркале трюмо, он пытается понять, насколько явно видны мелкие рубцы на лице. Когда ему снился сон с масками, он пытался снять одну из них с себя, а наяву, оказывается, исцарапал себе щёки. Ранки быстро зажили благодаря какой-то «волшебной» мази, которую выдали ему в лазарете, но тёмные пятнышки долго не проходили. Вроде уже и не видно. Удостоверившись, что никаких шрамов не заметно, Ларри выбегает из комнаты, хватая по пути удочку и рыболовные снасти, стоящие в углу.

«Интересно, а сколько шрамов у Мэриана? – размышляет Ларри, спускаясь вниз по лестнице на первый этаж. – Он тоже постоянно попадает в какие-либо передряги или это я такой «счастливчик»? Надо будет спросить как-нибудь его при встрече, если, конечно, наше общение на этот раз заладится…»

До дня рождения Лиз – сестры – ещё два дня, семья Келли прилетит только завтра, и надо как-то выкручиваться, чтобы не умереть от скуки до их приезда. Поэтому сегодня Ларри вместе с садовником собирается ловить рыбу. Ларри получает от этого действа мало удовольствия, зато хоть как-то может разнообразить похожие друг на друга дни пребывания дома. Раньше, когда он был совсем ещё маленьким, он мог поиграть в игрушки, или часто представлял, будто бы он – отшельник и не может выбраться из пустыни. Всякие сараи, включая пустующую конюшню, он считал за заброшенные дома древних городов. Он фантазировал, что ничего вокруг нет, кроме золотистого песка, и ему нужно добраться до цивилизации; придумывал, как ему выживать. Ларри сооружал из палок рогатки и отстреливал камнями выдуманную дичь для пропитания. А Маленький Льюис являлся в итоге наградой – оазисом. В общем, много чего сочинял. Сейчас это кажется ему слишком детским, а хобби как такового у него нет. Он долго думал, чем же ему нравится заниматься, кроме чтения книг? Если только научиться играть на гитаре… но ему очень хочется, чтобы учителем стал его кузен. Пока что Ларри предпочитает плыть по течению, а там – куда жизнь направит.

Прошло больше месяца со смерти Шона. Его уход из жизни оставил очередной шрам – невидимый, на сердце, и оно до сих пор периодически ноет. Их «стая» распалась. Томас стал волком-перебежчиком с тех пор, как подружился с Тео. Именно подружился, а с Ларри и Ховартом теперь общается, только когда они встречаются на уроках или у себя в комнате. Остальное свободное время он посвящает тренировкам в футбольной команде – очередной «стае». Даже в столовой Томас постепенно прекратил сидеть с ними, и Ларри чувствует, будто они с Ховартом превратились в волков-одиночек. Кажется, что дурацкая детская игра будет теперь преследовать его всю жизнь.

С Тео он старался не встречаться лишний раз. Каждая их стычка заканчивалась либо перепалкой, либо подножкой, либо припечатыванием Ларри лопатками к стенке. Это потому, что Ларри всё же отказался от участия в тренировках. Или не поэтому… Ларри не уверен в точной причине их взаимной неприязни друг к другу. Он думает, что просто иначе они с Тео общаться не могут, и если бы он всё-таки пошёл на футбол, то там бы от него и мокрого места не осталось: слишком уж Тео мстительный, припомнил бы и за зуб, и за куртку, и за все грехи человеческие. А Ларри старался всё это время держать себя в руках, чтобы лишний раз не давать повода для драк, хотя кулаки очень чесались. Одно его теперь успокаивает: в новом учебном году Тео наконец-таки перейдёт на старшие курсы и будет жить в дальнем корпусе.

Выбежав на улицу, Ларри чувствует пекло каждым сантиметром своей неприкрытой кожи. Тяжелый воздух словно обжигает лёгкие. Из-за яркого солнца щиплет глаза, и Ларри жалеет, что случайно оставил свои солнечные очки в пансионе. Издалека слышен стрёкот цикад, по двору расхаживают дёрганые курицы и гордые петухи, а среди них щеголяют шпионы – голуби. В семейных владениях Бэрков разводят птиц, и даже есть парочка коров. Конечно же, уходом за животными занимаются специально нанятые люди, с которыми Ларри не особо контактирует. Из работников он дружит только с садовником. Дядька он хороший, добрый, и Ларри нравится проводить с ним время: успокаивает. А его забавные истории из прошлого отвлекают от насущных проблем.

– Здравствуй, Гаспар! – спускаясь к озеру по травянистому холму, здоровается Ларри с уже сидевшим на раскладном стуле садовником.

– Тсс, не шуми, рыбу спугнёшь. Айда, садись рядом, – улыбаясь, шепчет садовник. Его лица почти не видно из-под широких полей соломенной шляпы. Ларри до сих пор не знает, сколько тому лет. Судя по байкам Гаспара, ему уже лет двести! Но на вид, конечно, лет сорок, что уж там.

Неумело закинув удочку, Ларри кладёт её на землю, прислонив к валуну, и усаживается на траву рядом с Гаспаром. Тень плакучей ивы защищает от солнечных лучей, блики на поверхности озера мельтешат перед глазами, и от томной красоты природы хочется спать. С Гаспаром пока всё равно не поговорить, он даже на голубя шикает, чтобы тот не урчал и сильно головой не мотал, поэтому ожидать новых историй или поучительных речей, для чего какая травинка и как она может помочь при отравлении, бесполезно. Ларри, оторвав тонкий колосок, зажимает его между губами и ложится на спину, подложив руки под голову. Закрыв глаза, он обдумывает темы для разговора с Мэрианом, но каждая из них кажется ему глупой.

«Интересно, ему купили собаку? Я же подарил ему такой красивый ошейник…» – успевает подумать Ларри перед тем, как заснуть.

Ларри лежит голым на катке. Темно, холодно, тихо. Пытается встать, но волосы вмёрзли в лёд. Рядом никого. Пустота. Тело трясёт от пробирающего холода. Ларри пытается кричать – но голоса нет, лишь глухой хрип. Он слегка поворачивает голову то в одну сторону, то в другую и замечает рядом осколок льда. Дотянувшись до него, с трудом хватает замерзшими пальцами и начинает кромсать кудри. Отрезав пряди, Ларри резко присаживается и замечает, как кто-то выходит из темноты. На нем снова маска! Ларри подскакивает, осколок выпадает из руки, разбиваясь на множество частичек. Ларри бежит куда глаза глядят. Громкий топот догоняет его, и он чувствует, как чья-то рука, внедряясь со спины в его тело, хватается за сердце и выдёргивает наружу. Ларри падает на колени. Насмешливый голос звучит позади:

– Ты в порядке, Ларри?

– Ларри, клюёт! – кто-то его тормошит за ногу. Ларри распахивает глаза и судорожно делает глубокий вдох, будто до этого и не дышал вовсе.

Он присаживается и вглядывается в лицо Гаспара, словно в его тёмно-карих глазах можно найти ответ. В порядке ли Ларри? В каком он порядке? Какого чёрта ему снова снится кошмар, теперь даже дома?

– Я… Я лучше отойду. Простите, Гаспар, – извиняется Ларри и, поднявшись, наплевав на рыбалку, быстрыми шагами направляется… куда? Куда глаза глядят. Ему кажется, что и сейчас за ним наблюдает нечто, что может вырвать сердце, и Ларри никогда уже не будет в порядке.

Дойдя до конюшни и зайдя за угол, он прижимается спиной к стене и медленно оседает.

«Это не ты, Ларри…»

«Ты в порядке, Ларри?..»

В голове крутятся въедливые, навязчивые фразы, как будто заело пластинку. Ларри ударяется затылком о стенку – не исчезают. Ещё раз. И ещё. Такая слабая боль никак не заглушает преследующие его мысли, поэтому Ларри, не жалея себя, бьётся со всей силы.

* * *

Стук в дверь.

– Да? Кто там? – спрашивает Ларри, расположившись полусидя на кровати, подперев под спину огромную подушку и читая книгу о растениях, которую всучил ему Гаспар.

– Эт я. Можно? – звучит голос Мэриана, и Ларри резко захлопывает книжку. Он помнит, что сегодня как раз должна приехать семейка Келли, но так увлекся чтением или же своими мыслями, или и тем, и другим, что не услышал даже, как они подъехали ко двору.

– Конечно, проходи. Дверь открыта, – неуверенно отвечает Ларри, так и не решив, как ему стоит вести себя с кузеном.

Дверь отворяется, и на пороге появляется тот, кем мысли Ларри заняты большую часть времени, даже если он этого очень не хочет. Чем сильнее не хочет, тем сложнее от них избавиться. Это как если тебе скажут не думать о ложке, то ты просто не сможешь в этот момент о ней не думать.

«Не думать, не думать, не думать… И чего он вдруг пришел?»

– Ну, привет, – Мэриан делает шаг вперёд, глядя на Ларри. Как всегда лохматый. Улыбается, но в глазах проскальзывает грустная тень. Мэриан останавливается посередине комнаты и, сложив руки крест-накрест, спрашивает: – Ты в порядке, Ларри?

Ларри, зажмурив глаза, встряхивает головой, отгоняя очередные навязчивые мысли, и пытается проморгаться, поскольку вокруг на секунду всё поплыло.

– Привет, Мэриан, – придя в себя, здоровается Ларри, мягко улыбаясь в ответ.

Он так ждал этой встречи, но последние события в пансионе не отпускают и не дают расслабиться. Ларри ощущает внутри глубокую тишину, и никто её здесь – дома – не услышит, потому что никто и не вслушивается. Именно сейчас он понимает, что и правда кроме Ховарта у него из близких никого нет, а Мэриан… Вот он – рядом, – но стал совершенно чужим. Или всегда был таким? Возможно, Ларри сам напридумывал себе свой мир, где брат интересуется им, мир, где они всегда рядом и поддерживают друг друга. В настоящем же мире Мэриан интересуется из вежливости, неискренне. Ему наверняка рассказали, что нашли Ларри без сознания, и что он не выходит уже второй день из своей комнаты, поэтому брат снизошёл до того, чтобы посетить его комнату. Ларри любит его, но не знает точно, как именно, однако это и не важно, ведь в свою сторону ни о какой любви не может быть и речи. Тот, кто любит, не поступает так, как его брат. Не должен поступать. А заставлять себя любить Ларри не намерен.

– А у тебя тут уютно, – разглядывая комнату, Мэриан подходит к трюмо. – Давно не заходил к тебе.

– Да, давно, – сухо соглашается Ларри, наблюдая за братом. Он вообще уже не помнит, когда тот приходил к нему.

– О, это же мы с тобой в город выбирались, с моим отцом, – брат хватает с полки рамочку с фотографией маленького удивлённого Ларри на фоне какого-то здания, и уголки губ Мэриана вновь приподнимаются. – Помнишь?

– Смутно, – пожимает плечами Ларри. В голове каша, и среди неё отыскать подходящее слово – целая пытка, что уж говорить о целом предложении.

– Хм… Ну, ты еще маленький совсем был, – ставит рамочку обратно. – Помню, мы с тобой тогда зависли в музыкальном отделе, пока отец решал свои, – показывает пальцами кавычки в воздухе, – супер важные дела, и я тебе наигрывал какую-то базовую мелодию. – Демонстративно задумывается и добавляет: – Даже баррэ еще брать не умел, трещали струны, ух, – видно, хочет от Ларри какой-то реакции, но он просто пялится на Мэриана. – Ну, чего ты такой грустный? – присаживается на кровать. Ларри подбирает к себе ноги, обняв колени.

«Что он хочет от меня? К чему такая внезапная забота?»

– Нет, всё нормально. Просто устал чего-то, – отвечает Ларри.

«Пусть Мэриан думает, что я устал от учёбы или что приболел. Неважно».

– Слушай, – чешет затылок, – прости, что я в последнее время с тобой почти не общался, – кладёт руку на ступню Ларри, не глядя на него. В этот момент Ларри кажется, что нога ему не принадлежит, что она чужая. – Я немного психовал… – улыбка спадает с лица брата. – Не хотел, чтобы на тебе это как-то отразилось, – Ларри пронзают нотки сожаления в чужом голосе. В ответ он снова неопределенно пожимает плечами, потому что не знает, как правильно реагировать. Мэриан извиняется перед ним и вообще всё это время знал, что ведёт себя неправильно, но всё равно вёл. Значит ли это что-то? Наверняка, только что? Наверное, у Мэриана тоже проблемы? Ларри снова чувствует себя бараном, ребёнком, капризным ребёнком, если быть точнее. Он так зациклился на себе, что даже не задумывался, а вдруг у брата тоже не всё… в порядке? – Я тут хотел спросить, – Мэриан убирает руку и облокачивается на ноги, сверля глазами пол, – а ты не хочешь снова со мной сгонять в город?

Ларри скользит взглядом по кузену, отмечая отличительные черты, небольшие мелочи, которые, наверное, видит только он: немного заострённые уши, слегка напоминающие уши эльфов из фэнтезийных историй; вечно приоткрытый рот, губы которого чуть темнее привычного, будто бордовые – цвет, ассоциирующийся теперь строго с кузеном; стройное тело, даже худощавое слегка, но ладони большие, а пальцы вовсе не гитариста, а пианиста, – длинные…

– Очень… Кхм, очень хочу, – вспомнив, что от него ждут ответа, произносит Ларри. Ещё полгода назад он и мечтать не мог, что Мэриан его сам позовёт куда-то. Ларри кажется, что за это время он стал намного взрослее: слишком многое произошло, слишком многое изменилось снаружи и внутри, но единственное, что осталось прежним, – это трепет перед братом, несмотря ни на что. Неудивительно, что многие взрослые такие чёрствые, ведь они прожили множества таких полугодий. Значит ли, что Ларри начинает тоже постепенно черстветь? Ему хочется уже сейчас ухватиться за какую-то тростинку, за какой-то смысл, который будет удерживать его на плаву и не давать превращаться в старый, забытый под тумбочкой сухарь.

Мэриан поворачивается к нему и снова улыбается. Его нос при этом забавно морщится, а на щеках видны неглубокие ямочки. И пусть во сне у Ларри вырвали сердце, сейчас он понимает, что оно на месте, стучит, колотится, да и когда ноет, значит, тоже ещё не потеряно. Ларри хочется сохранить его, укрыть ото всех. Пусть только он знает, что оно – живое. Когда Мэриан вот так общается с ним, когда тот смотрит на него с теплотой во взгляде – внутри разжигается небольшой огонёк, который, кажется, может согреть в лютый мороз, но, правда, не избавить от наступающих мурашек по всему телу, а наоборот – вызвать.

– Тогда решено! – выпрямляясь, Мэриан хлопает себя по коленкам, и Ларри вздрагивает от неожиданности. – После дня рождения сеструхи отправимся кутить, – весело подмигивает, затем щурится, всматриваясь в закрытую книгу: – Чего ты там читаешь? – выхватывает её из рук замечтавшегося Ларри. – О боже, на фига тебе это? – усмехается, перелистывая страницы.

– Полезная информация, вдруг пригодится… – с умным видом отвечает Ларри.

– Ну ты и ботан, – цокая, качает головой Мэриан и возвращает книгу. – Ладно, может, подгоню тебе что-нибудь поинтереснее, – снова демонстративно задумывается.

– Что, например? – удивляется Ларри, приподняв брови.

– Узнаешь позже. А сейчас – отдыхай, – встает с кровати и, потормошив кудряшки Ларри, уходит в сторону двери. – И да, Ларри, – остановившись на пороге, поворачивается и серьезно произносит: – Если вдруг тебя что-то беспокоит, можешь обращаться ко мне, понял?

– Д-да! Спасибо, – запинаясь, отвечает Ларри, и Мэриан выходит из комнаты, оставляя его наедине со своими мыслями, истеричным сердцем и скучной книгой по ботанике.

* * *

Музыка снова гремит на весь дом. День рождения сестры в самом разгаре, но желания выходить из комнаты у Ларри так и не появилось. Однако он понимает, что как бы ни хотелось отсидеться, кто-нибудь из родственников в любом случае найдёт его и вытравит из норы. Собравшись с мыслями и с духом, он надевает белую рубашку, чёрные брюки и начищенные ботинки с острым носиком. Пригладив перед зеркалом кудряшки, обвязав бордовой лентой хвост, берёт с тумбочки коробочку с подарком и выходит из комнаты.

Подарок Ларри смастерил сам, используя полевой цветок и украденную бутылочку из лазарета. Он просунул цветок внутрь, а к горлышку привязал нитку. Таким образом, со временем получился кулон с сухоцветом. Ларри надеется, что Лиз понравится подарок, хоть они и не близки.

По дому снова, как в море, плавают косяки людей. Обычное явление в особняке Бэрк по случаям праздников. Все улыбаются, шутят, смеются, но улыбки явно натянутые, а смех ненастоящий. Он звучит фальшиво, будто пьяный гитарист промахивается, зажимая не те лады.

Спускаясь по лестнице, Ларри видит идущих навстречу Герольда и мать: видимо, поднимаются на очередные переговоры в кабинет. Ларри очень не хочет встречаться с дядей, но это что-то из области фантастики.

– Здравствуйте, мистер Герольд, – учтиво здоровается Ларри, протягивая руку дяде.

– Ну, здравствуй, Ларри, – пожимает в ответ. Его густые чёрные, зачёсанные назад волосы блестят от света люстр, а тёмные, как у Мэриана, глаза будто видят Ларри насквозь, выковыривая наружу все тайные мысли. – Поздравил свою сестру?