Текст книги "Сердца нет!"

– Ты что, не веришь в него, Ховарт? – искренне поражается Томас. Видимо, он тоже не ожидал услышать столько переживаний от Ховарта и теперь пытается переварить не только пищу, но и полученную информацию о друге.

– Томас, не нагнетай, а, – шикает Ларри, и тот, пожимая плечами, откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. О чем-то задумывается, судя по сосредоточенному выражению лица и взгляду в никуда.

– Просто… Мы как братья, – снова взявшись ковырять несчастную пюрешку, мямлит Ховарт.

Ларри понимает, к чему он ведёт. Ховарт потерял всю свою семью, и никакое чудо ему не помогло. Что изменилось сейчас? Ничего. Он все тот же мальчик из приюта, и всё, что у него есть, – это Ларри, Томас и Шон. Та самая «стая», которая заменила ему семью. А снова терять кого-то из близких – слишком тяжёлый удар для него.

Ларри решает, что пора избавляться от воцарившейся меланхолии за их столом.

– Так. Давайте на выходных его все вместе навестим? – предлагает он с воодушевлением. – Расскажем, что у нас творится. Я стащу с библиотеки книжку, чтобы он, как начнёт поправляться, не скучал. – Ребята, оживившись, одобрительно кивают. – А сейчас пойдём собираться на каток. Нам нужно развеяться.

Спустя полчаса Ларри, накинув пальто и обвязавшись потуже шарфом, вместе с ребятами уже бредут по аллеям в сторону катка. Учителя закончили пятничное собрание и идут поодаль с огромными сумками, в которых лежат коньки. Совсем младшие курсы отправили на боковую, а начиная с шестого и по двенадцатый кучками подтягиваются к пруду со всех сторон.

«Неужели пруд выдержит такую толпу?» – задумывается Ларри, но, поёжившись, понимает, что на улице долгое время держится минусовая температура, и пруд наверняка конкретно замёрз. Да и далеко не все будут кататься, большинство идёт за компанию. Томас по пути говорит о том, что не собирается заниматься таким бесполезным делом, лучше пойдёт к девчонкам на лавочку.

– Ловелас ты, малолетний, – смеётся Ларри.

– Ой, а сам-то, чья бы корова мычала! – восклицает Томас, посильнее натянув шапку. Ларри забыл, что тот думает, будто у него кто-то есть. Нужно быть осторожней и не попасться.

Небо над головой чистое-чистое, и даже видно слегка мерцающие звёзды. Снег, да и вообще любые осадки, – редкость. Тусклые фонари освещают путь, играя тенями, и Ларри кажется, что его окружает рой призраков. Помотав головой, он старается не смотреть по сторонам, но мельком замечает где-то вдали охранника с собакой. Сразу же вспоминает, как его когда-то погрыз пёс, и нога начинает предательски ныть.

Впереди доносится галдёж, а значит, они уже близко. Ларри и Томас идут не спеша, потому что Ховарт, поскальзываясь на ходу, еле-еле мельтешит своими короткими ножками. Да и Ларри то ли от воспоминаний, то ли от погоды начинает прихрамывать, но старается этого не показывать. А ведь ему ещё учиться кататься! В итоге учителя их опережают и, с облегченными вздохами скинув у лавочек свой груз, достают коньки и называют соответствующие размеры. Те ребята, кому подходит, идут за своей парой обуви. Многие из учеников просто болтают в сторонке или рассаживаются на лавочках, даже не думая подходить: кто-то не хочет кататься, кто-то не любит, кто-то боится. Ларри тоже раньше боялся и был рад, что младшие курсы вместо катка отправляли спать, но сейчас он чувствует, что готов. Готов к тому, чтобы переступить через себя: постепенно, раз за разом. Ему надоело плыть по течению и потакать своим страхам. Ларри до жути хочет добиться успеха хотя бы в чем-то. И пусть для начала это будет обычное катание на коньках.

Среди гуляющих Ларри замечает старшие курсы с дальнего корпуса. Они более спокойные, тихие, но в их тишине будто кроется нечто зловещее. Смотрят презрительно, кучкуются по несколько человек, будто бандами. Кажется, что они из какого-то параллельного мира. Те, что старше Ларри на пару лет, на вид ещё не растеряли своей задорности, но остальные, хоть их пришло совсем немного, словно бельмо на глазу: выделяются из толпы. Как хищники следят в поисках жертвы. Ларри надеется, что ему всё это только кажется, но от волнующего чувства в груди избавиться не получается.

– …повторяю, тридцать девять! Есть ещё тридцать девять? – слышит Ларри и выныривает из своих размышлений в ходе наблюдения за тем, что происходит вокруг. Томаса и Ховарта рядом уже почему-то нет.

– Д-да, у меня! – восклицает Ларри, поднимая руку, и подходит к высоченному преподавателю точных наук – Марку Эвансу.

– Держи, – протягивает коньки мистер Эванс и, достав из сумки очередную пару, снова кричит: – Итак, сорок! Повторяю…

Ларри, дабы не оглохнуть, быстрее ретируется подальше и на одной из лавочек замечает Ховарта, пытающегося завязать шнурки.

– Ты что, не умеешь завязывать бантик? – ехидничает Ларри, подойдя к нему ближе.

– Ну, меня никто так и не научил, а обувь обычно с молнией попадалась, – пожимает плечами Ховарт, распутывая образовавшийся узел из шнурков.

– Ой, балда. Давай мне, – говорит Ларри, кинув свои коньки на промерзшую землю и опускаясь на одно колено перед Ховартом. Ховарт кладёт нога на ногу, и Ларри аккуратно берётся за его тощую щиколотку. У Ховарта размер ноги на вид, наверное, тридцать пятый! – Ну ты и Золушка. Смотри, не потеряй туфлю! – смеётся Ларри.

– Эй! Ещё успеет вырасти. Сел помогать, так помогай, – Ховарт в шутку слегка дёргает ногой к лицу Ларри, чуть не задевая нос, но тот успевает отклониться.

Ларри зашнуровывает ему коньки, присаживается рядом, прихватив свои, и, надев их, пытается встать.

– Ну ничего, вроде устойчиво, – неуверенно произносит он, и Ховарт повторяет действия за ним. Они направляются в сторону катка. Ларри чувствует себя каракатицей. Он их никогда не видел, но почему-то ему кажется, что именно так они и передвигаются.

Доковыляв до пруда, вбивая острые лезвия в землю, Ларри и Ховарт останавливаются у самого начала льда.

– Блин, ссыкотно, – ржёт Ларри и делает шаг, потом еще несколько шагов, размахивая руками в разные стороны. Затем что-то похожее на дёрганную чечётку, но ему всё же удаётся более-менее найти равновесие. Лёд кажется ему намазанным маслом.

«И как только вот эти все вокруг, которых я уже терпеть не могу, так спокойно катаются? Это же ад!»

– Я иду, Ларри, лови! – кричит Ховарт и спокойно выходит на лёд.

– Ты… ты что, умеешь кататься? – поражается Ларри, увидев, как тот аккуратно, на полусогнутых, направляется к нему, скользя то одной ногой, то второй, держа руки за спиной. Ховарт делает кругаля вокруг Ларри. А Ларри боится, что его сейчас засосёт в образующийся смерч, в середине которого он рискует оказаться.

– А я не говорил? – как ни в чем не бывало спрашивает Ховарт, останавливаясь напротив Ларри. – Мой город находился на севере.

– Нет, знаешь ли, ты как-то вот не упоминал! – отвечает Ларри с сарказмом. Под тусклым светом фонарей, который еле доходит до них, Ларри кажется, что Ховарт выглядит как-то иначе. Сейчас он похож на обычного мальчика, и его светящаяся улыбка теперь украшает, а не уродует лицо.

– Хах, ну, теперь ты знаешь. Давай я покажу тебе, как нужно… Мы там катались чуть ли не с пеленок… – Ховарт протягивает руки, и Ларри, слегка наклоняясь и не очень ловко хватаясь за его пальцы, чувствует, как земля уходит из-под ног.

– Ай, блин… – упав, скулит Ларри, ударившись локтём.

– Вставай аккуратно, ага, давай, молодец, – помогает подняться ему Ховарт. – Поехали? – Ларри неопределённо кивает, понимая, что сегодня он уйдёт отсюда с кучей синяков как минимум, а как максимум – попадёт в лазарет.

Ховарт объясняет Ларри основы, поправляя положение его тела и попутно рассказывая, как нужно двигаться. Ларри послушно пытается всё повторить и даже ни разу больше не падает. Ну конечно, Ховарт же придерживает его за руки, но стоит тому отпустить их, как на Ларри накатывает волна паники. Вокруг него кругами снуют туда-сюда остальные ребята, и Ларри чувствует себя неловко: словно он рыба, пытающаяся научиться ходить плавниками по суше.

– Да брось, теперь давай сам. Поехали за мной, – машет рукой Ховарт и скрывается в толпе таких же профессионалов, как считает Ларри. Вокруг доносятся смешки, и ему кажется, будто смеются именно над ним.

«Ну-с, ничего не даётся так просто, нужно действовать! Соберись!» – подбадривает сам себя и натягивает потуже капюшон.

– Так, – шепчет он, – левой, правой, левой… Ой-ой, чертова нога, стоять. Левой, нет, правой. Ещё раз… – неуклюже разгоняется Ларри. – Смотри, Мышка, я лечу! – кричит, глядя по сторонам в поисках Ховарта, но того нигде нет. Ларри не успевает расстроиться, так как на большой скорости в кого-то влетает, и они оба падают на лёд.

– Ай, бля! Пацан, ты чё, сдурел? – слышит Ларри, уткнувшись парню в куртку. Руки скользят по льду, не давая возможности нормально подняться, и приходится упереться ладонями в грудь жертве его «нападения».

– Прости, я нечаянно, – извиняется Ларри, приподнимаясь и заглядывая тому в лицо. Если до этого момента Ларри чувствовал дикий мороз, то сейчас его разом окатывает кипятком. Он видит перед собой того мальчишку, что пару лет назад грозился его урыть при встрече. И вроде бы Ларри за два года вымахал неслабо, но и тот вниз не рос. – Тео? – вслух произносит Ларри.

– Отвали, – парень толкает его, присаживаясь и осматривая себя, и Ларри валится назад, снова больно ударяясь локтями. Капюшон слетает, и кудряшки разлетаются в разные стороны. Тяжёлые коньки не дают ему быстро присесть. Да и руки с ногами плохо поддаются из-за дурацкого тревожного чувства, которое сосредотачивается в груди, словно высасывая все силы из конечностей. – Чёрт, куртку мне порвал. Ты что, – нависает над ним парень, ладонями упершись по обе стороны от головы Ларри, – получить захотел? Куда прёшь? И откуда ты меня… – щурится Тео и вглядывается в полумраке в лицо Ларри.

Ларри не знает, что тому ответить. Он и сам не понимает, как смог запомнить его имя. Тео – три буквы, которые въелись в мозг, но до сих пор игнорировались, потому что Ларри так ни разу за два года и не встретился с этим парнем.

– Я это… Ты в меня как-то мячом зарядил, – всё же зачем-то отвечает Ларри, и у Тео проясняется лицо.

– А-а-а, что-то припоминаю, – наклоняет голову вбок. Наступает пауза. Вокруг все проезжают мимо, шаркая лезвиями коньков по льду и не особо обращая внимания на них, лишь немного поглядывая. Ларри оказывается заперт со всех сторон, а по реакции Тео не ясно, придётся искать путь к отступлению или нет. – Мячик, значит…

Ларри чувствует, что придётся. Сейчас Тео точно решит исполнить свою угрозу. Он произнёс последние слова так, словно раздумывая, как же ему поступить. Теперь жертва – Ларри. Поэтому он начинает дёргаться, пытаясь выбраться из-под Тео, но тот хватает его за руки и прижимает их ко льду.

– Отпусти меня! – рявкает Ларри и пробует пнуть того коленкой, но Тео изворотливо усаживается сверху.

– Ну уж нет, так просто не отпущу, – злорадно улыбаясь, отвечает Тео и, пошевелив сомкнутыми губами, слегка открывает рот, пуская на лицо Ларри вязкую струйку слюны.

Ларри старается увернуться, спрятаться в шарф, но бесполезно. Он чувствует противную, моментально остывающую на морозе жидкость на своей щеке, медленно стекающую к уголку рта. Ларри поджимает губы. Сердце стучит так, что сейчас вылетит через уши. Ларри кажется, что прошла вечность перед тем, как он услышал голос Ховарта.

– Ларри?! Отпусти его! – визжит Ховарт, и Ларри хочет крикнуть, чтобы тот не лез, но не решается открыть рот.

– Не переживай, мамочка. Сейчас он получит, что заслужил, и будет свободен, – произносит Тео и, отпустив руку Ларри, быстро кладёт свою ладонь ему на лицо, с силой размазывая слюну. Волосы прилипают. Ларри хватается за его запястье, пытаясь отодвинуть, но даже въевшиеся в кожу ногти не останавливают Тео. – Вот теперь мы квиты, кудрявый.

Глава 4
Ветер перемен

– Ну и? – сложив руки в замок перед собой на стол, вздыхая, спрашивает директор Майер, поглядывая поверх тонкой оправы очков на сидящего напротив него Ларри. Седая щетина директора поблескивает в свете настольной лампы, как и светлые, уложенные короткие волосы, лишь слегка тронутые временем. – Рассказывай, что произошло на катке?

Его кабинет кажется Ларри каким-то слишком… мрачным. Тёмное дерево окружает всеми причудливыми формами и размерами: высокие шкафы и стеллажи до самого потолка, непривычные косые полки на стенах, круглые резные этажерки, массивные столы. Вокруг полно книг со старыми потрёпанными переплётами, надписи на которых переливаются золотом. Даже неудобный твёрдый стул заставляет чувствовать себя неуютно.

– Я неудачно врезался в Тео и… – протягивает Ларри, разглядывая окружающее его пространство. Он только что вернулся из лазарета и впервые оказался в кабинете у директора.

Гуляя глазами по предметам, задерживает взгляд на скромном небольшом компьютере в углу комнаты. Их могут позволить себе совсем немногие, либо правители, либо богатеи, либо приближенные к ним. «Значит, директор входит в число последних», – отмечает для себя Ларри. Хотя он давно догадывался, что у директора пансиона весьма тесные связи с высшими чинами и прочими властными личностями в мире общественных сливок.

– И-и-и? – несдержанно подгоняет директор, явно уставший после предшествующего разговора с Тео. Ларри интересно, что же Тео рассказал на допросе? И что ему самому говорить?

– …и порвал его куртку, – отвечает более низко, уже пристально глядя директору в глаза, и добавляет, пожимая плечами: – Ну и зуб ему нечаянно выбил.

– Ага, и прокусил палец, – кивает директор, – а он случайно тебе разбил бровь и располосовал ногу, да, Ларри?

– Совершенно, – медленно проговаривает Ларри, мысленно пожимая руку своему недругу Тео, который, видимо, тоже не приемлет ябедничества. Ларри сейчас абсолютно не хочется думать о том, что будет, если сообщат домой об их драке, поэтому нужно всеми силами убедить директора, что это чистое недоразумение.

– Так, я вижу, вы оба на контакт идти не хотите и покрываете друг друга, – догадывается директор. – Думаешь, я не расскажу твоим родителям?

Ларри вдруг кажется, что стул стал ещё твёрже, а дерево вокруг ещё темнее. Однако подавать виду, что он растерян, не намеревается.

– О чем? – удивлённо спрашивает Ларри, медленно изогнув бровь. – О том, что учителя не уследили на катке за двумя подростками, которые толком не умели кататься? – удерживая взгляд, пытается говорить спокойно, но страх внутри щекочет нервы.

– Свидетелей вашей драки много, Ларри, – раздражённо, но тихо говорит мистер Майер, закрывая глаза и потирая двумя пальцами переносицу, приподняв вверх очки. Директор – загадочный и непонятный человек. На вид мягкий, при непосредственном общении он вызывает смятение и чувство уязвимости. О нем ходят столько же разноречивых слухов, сколько о дальнем корпусе. И если Ларри в любом случае придётся проверить на своей шкуре, что насчёт корпуса вымысел, а что правда, то насчёт директора он не хочет проверять и, как и все ребята, предпочитает его сторониться. Только сейчас, сидя у него в кабинете, Ларри осознает, что как никто из «стаи» ближе к мистеру Майеру.

– Там было достаточно темно, чтобы не разглядеть, – придумывает на ходу отмазки Ларри. Он обдумывал их еще по пути от лазарета к кабинету. Когда он подошел к нему, то появившийся из-за двери Тео посмотрел на него тяжёлым угрожающим взглядом, после которого у Ларри даже подкосились ноги, но он, не желая показывать своё состояние, выпрямился и не отвёл глаз, пока тот не скрылся в сумраке коридора. Только тогда Ларри заметил, что догнал его в росте с тех пор, как видел год назад, но, даже глядя в глаза напротив, ему казалось, что он до сих пор ниже его на две головы. – Мы запутались в моём шарфе, возможно, это выглядело со стороны похоже на драку, – продолжает притворяться Ларри.

В руках он теребит порванный шарф, который, возможно, сойдёт за доказательство. Хотя, конечно, нечаянно наступить коньком на его ногу, в таком случае, нужно было бы умудриться: в тот вечер Тео специально вдавил лезвие, чтобы Ларри не смог подняться, когда укусил того за палец и с силой оттолкнул от себя. Ларри смотрит на разодранную штанину, из-под которой проглядывается забинтованная нога. Рана не глубокая, и слегка выступившая кровь уже запеклась бурыми пятнами в форме цветов. Не просто так нога ныла до катка: будто чувствовала, что её снова ждут неприятности. Жаль, Ларри так не умеет предсказывать будущее.

– За дурака меня не держите, мистер Бэрк, – сняв очки и достав специальную полирующую тряпочку, произносит директор Майер, потирая ею линзы. – В прошлый раз мы не сообщили вашим родителям о драке с мистером Томасом на пруду, но не думайте, что так будет всегда, – осмотрев пристально на свет линзы очков, надевает их обратно и добавляет: – Вам это ясно?

– Предельно, – цедит Ларри, понимая, что дома ему влетит по самые отмороженные уши. Хотя мать с отцом вряд ли расскажут что-то Герольду, им самим невыгодно, чтобы тот знал. Уж очень большое влияние он оказывает на их семью, и Ларри пока не знает его границ.

Директор, хмыкнув, встаёт, с шумом отодвигая стул, и, обойдя стол и сцепляя руки за спиной, проходит за сидящим Ларри медленным уверенным шагом. Стук каблуков его ботинок Ларри не спутает ни с чем: они с ребятами за версту слышат, когда приближается именно директор Майер, и сваливают поскорее, чтобы не попадаться тому на глаза. Но вот он здесь, рядом, и Ларри чувствует себя радиоприёмником, который ловит только волны звучания его шагов.

– Послушайте меня внимательно, юноша, – вкрадчиво произносит директор, шагая то в одну сторону, то в другую. – Нам лишние разбирательства не нужны, как и вам, – последнее слово говорит с нажимом. – Думаете, вы один в нашем пансионе, у кого богатые родители? Отнюдь. Просто они все уже в старших классах дальнего корпуса, и вы с ними почти не видитесь. Но скоро с некоторыми придётся повстречаться. Полтора года пролетят быстро, поверьте мне, мистер Бэрк. И вы увидите, что они тише воды, ниже травы, как, впрочем, большинство ребят. Только обычным ученикам авторитет поддерживать ни к чему, а таким, как вы, – остановившись, кладёт свою руку Ларри на плечо и слегка сжимает пальцы, – необходимо, и вы сами знаете лучше меня, почему, – убирает руку и снова возвращается на свое место за столом.

Ларри не до конца понимает, почему, но спрашивать не решается. Он осознаёт, что для их семьи важен авторитет, но как какие-то драки могут его подорвать? Почему для других – это норма, но ему следует бояться? Герольд взрослый мужик, а его интересуют такие мелочи, как драка мелкого племянника? Да, Ларри не понимает этого, по крайней мере, пока. Интересно, а как с этим справляется Мэриан? Ларри чувствует, что ужасно по нему соскучился.

– С Тео мы разберёмся. Хотя с ним всё ясно, он из приюта, но вы… – директор слегка качает головой, делая вид, насколько он разочарован. – Ладно, думаю, вы меня поняли. В последний раз я вас выгораживаю, затем пеняйте на себя, мистер Бэрк. А теперь марш в комнату, – отмахивается рукой и берёт кипу каких-то бумаг. – Завтра до одиннадцати утра пройдите в тридцатый кабинет за новыми штанами.

– Спасибо, – пошатываясь, встаёт Ларри. Нога будто стала болеть ещё сильнее. – Доброй ночи, мистер Майер.

* * *

Пока Ларри хромает до своей комнаты, проходя несколько рекреаций и спускаясь на этаж ниже, размышляет о сказанных словах директора. Кто эти старшекурсники из дальнего корпуса, которые тоже дети богатых родителей? Он никогда не задумывался до сих пор о том, есть ли тут такие же, как и он. Хотя глупо было предполагать, что нет. Монополий достаточно много, но на дни рождения в их семье чужих детей обычно не зовут, только Мэриан приезжает стабильно, с Герольдом или нет. Мать говорила, что бесполезно звать отпрысков соседей, поскольку до восемнадцати лет дети ещё глупы и могут сболтнуть лишнего, либо подслушать личное. Лишнее и личное – похожие по звучанию слова и так тесно связанные в их семье, где мир резко делится на чёрное и белое.

Проходя мимо уборной, Ларри заворачивает туда, чтобы наконец умыться. Подойдя к умывальникам, он смотрит в своё отражение в мутном зеркале: пластырь на брови, наливающийся синяк под глазом и прилипшие ко лбу волосы. Вспомнив, почему они прилипли, Ларри включает воду и тщательно умывает лицо, вспенивая мылом, но ему кажется, что отмыться просто невозможно: частичка Тео словно въелась в его кожу. Ларри передёргивает от воспоминаний о том, как противно скользила слюна, и о том, как Тео размазывал её ладонью. Он словно впечатывал свою суть. Ларри снова намыливается и подставляет лицо под кран, а затем и полностью голову, смачивая кудрявую копну волос. Холодная вода усмиряет тревожные мысли, приводит их в какой никакой порядок, и Ларри немного успокаивается.

Пальто всё испачкано, поэтому Ларри, выпрямившись и поёжившись от стекающих с волос струек воды, снимает его и, протирая смоченными ладонями пятна, замечает под ногтями левой руки какую-то грязь. Выковыривая её, он вспоминает, что вцепился в запястье Тео, пока пытался выбраться из его плена, и расцарапал ему полруки перед тем, как прокусить палец. Под ногтями кожа Тео.

«О боже, он везде», – морщится Ларри, ещё минут пять судорожно пытаясь отмыть уже чистые пальцы.

Он не знает, почему ему так противен Тео. С самой их первой встречи Ларри его невзлюбил, и пусть они увиделись всего во второй раз, но его отношение к нему не изменилось, а только ухудшилось. Казалось бы, просто повздорили, ничего особенного. Ну, подрались, с кем не бывает? Но в Тео кроется что-то, что слегка пугает Ларри, в чём ему сложно признаваться, но он привык быть честным перед собой, и этот раз не исключение.

«Надеюсь, мы с ним будем нечасто видеться. Удивительно, что за два года с ним так и не встретились вообще. Скорее всего, он уже учится в дальнем корпусе. Ну, туда я попаду только через полтора года. Может, всё ещё изменится… Ладно, пора спать, голова трещит уже».

Ларри дохрамывает до комнаты и, тихонько зайдя внутрь, встречает внезапный вопрос:

– Ну что, ты как? – шепчет Ховарт. Тусклый свет из коридора падает прямо на его кровать, и видно, что тот даже не расстелил её. Сидит, выпучив слегка блестящие глаза.

– Блин, ты меня напугал, – отвечает Ларри, закрывая за собой дверь Становится так темно с непривычки, что приходится добираться до постели на ощупь, пару раз во что-то врезаясь. – Чего не спишь? – интересуется по пути, скидывая куда-то на пол пальто.

– Да уснёшь тут, тебя ждал. Волновался, – говорит Ховарт. Ларри слышит, как похрапывает Томас. Вот у кого замечательный вечер! С девчонками потусил и беззаботно спать увалился.

– Всё нормас, не переживай. Спи, – отвечает Ларри, пытаясь забраться к себе наверх, но боль в ноге мешает. – Ай, м-м-м… – тихо скулит Ларри, хватаясь за ногу.

– Давай поменяемся, поспи на моей, – слышит приближающийся голос Ховарта. Глаза потихоньку привыкают к темноте, и Ларри видит друга рядом с собой.

– Да ну ты брось, сейчас залезу. Не хочу тебя сгонять… – отмахивается Ларри. Ещё не хватало Ховарту наверх лезть, сам еле на ногах держится. Кажется, только недавно стал на поправку более-менее идти после Мора. Грохнется ещё с верхов, не соберут же потом.

– Ну… давай вместе, – опустив голову, предлагает Ховарт. – Просто я так распереживался за тебя, когда вы с тем парнем… – даже в его шёпоте слышна дрожь, и Ларри понимает, что так просто от этого мелкого он не отвяжется.

– Тсс, ладно. Ладно! – соглашается Ларри, разворачивая за плечи Ховарта в сторону его кровати, иначе сейчас ещё и Томас проснется. – Пойдем, только не пищи, – ему даже немного смешно от того, как Ховарт вечно переживает изо всего подряд, и добавляет с усмешкой: – Мышка.

В темноте Ларри не видит, но ему кажется, что тот тоже мимолетно улыбнулся в ответ. Расстелив постель, Ховарт укладывается слева, а Ларри ближе к окошку – справа. Он отворачивается от бившего в глаза света луны, и перед ним предстаёт серебристая макушка Ховарта. Ларри хочется зарыться в эти чистые, никем нетронутые волосы. В них никто не плевал, они не измазаны ничьей слюной, грязью и кровью. Раскиданы себе по подушке и блестят в свете Луны.

– А завтра расскажешь? – слышит Ларри, и понимает, что рассказывать не хочет. Но…

– Тебе расскажу. Всё, спи, – не выдерживает и всё же утыкается лбом в макушку Ховарта.

– Спокойных снов, – шепчет Ховарт спустя недолгую паузу.

«Надеюсь», – думает Ларри, посильнее укрываясь кусочком одеяла.

* * *

– Это не ты, Ларри… Белые маски. Улыбаются. Их много, и они окружают, ехидно смеясь. – Это не ты, Ларри.

Ларри пытается убежать от них по длинным коридорам. Вокруг темно, приходится скользить руками по склизкой, покрытой плесенью стене. Руки пачкаются. Вдалеке виден тусклый пучок света. Ларри добегает до него и замечает перед собой зеркало. Он подходит ближе, но не видит своего лица: оно скрыто под такой же маской, как и остальные. Ларри с силой пытается снять её, но она намертво въелась в кожу. Он снова слышит смех, но уже исходящий изнутри:

«Это не ты, Ларри!»

– Ларри! Тише-тише, всё хорошо… – доносится мутный обеспокоенный голос Ховарта, и Ларри пытается сосредоточиться на нём. В голове вязкая дымка не даёт возможности очнуться.

– Да нифига не хорошо, посмотри на него, – глухо звучит другой голос – Томаса. В горле пересохло, невозможно проглотить вязкую слюну. Жарко.

Ларри внутренне ощущает, как с трудом вздымается грудь. Разум нехотя проясняется, и Ларри, резко открыв глаза, понимает, что слишком часто дышит. Сердце истерично стучит, будто подбираясь к самой глотке. Почему-то болит лицо в районе щёк и скул.

– Маски, где они? – подрывается на месте, но Ховарт прижимает его ладонями к кровати, давя на плечи. Ларри вертит головой, пытаясь сообразить, где находится. Их общая комната покрыта светло-синим утренним сумраком. Ховарт сидит рядом, но Ларри его почти не видит, только чувствует холодные костяшки, прижимающие к кровати.

– Ларри, это был сон, всё хорошо, только не трогай больше лицо… – шепчет Ховарт. Прерывистое дыхание успокаивается, будто умиротворяясь присутствием и голосом Ховарта. Глаза устремляются в потолок, веки слипаются, и Ларри снова проваливается в сон.

* * *

Конец весны уже несколько дней радует тёплой погодой, грея солнечными лучами ковёр в комнате, морс в столовой и спину на улице. Наконец можно не кутаться в пальто, шарф, не носить натирающие больную ногу ботильоны, да здравствуют вельветовые пиджаки, короткие ботинки и ветер! Правда, к сожалению, только в голове. Особенно у окружающих Ларри ребят… Девочки почти всю зиму проходили в юбках и теперь не знают, как ещё привлечь к себе внимание, поэтому типа из-за жары отстёгивают верхнюю пуговичку блузок. Мальчишки укладывают волосы, подражая своим отцам и преподавателям. Носили бы усы, то наверняка бы имели в карманчике маленькую расчёсочку для них. Ларри же кажется всё это смешным. Он мечтает лишь об одном – о скорейшем приближении каникул. До них ещё целый месяц, а Ларри уже изнывает от мыслей о встрече с Мэрианом. Солнечные лучи добираются и до сердца.

Ларри столько хочется рассказать кузену, поделиться, спросить. Однако, вспоминая, как тот в последнее время наплевательски относится к нему, Ларри становится немного страшно. В голове прокручиваются моменты со дня рождения, и Ларри кажется, что они происходили и не с ним вовсе, либо в каком-то жутком сне. Хотя, конечно, сны хуже, но в последнее время кошмары стали приходить реже. В принципе, так всегда было ближе к лету. Но неужели на смену одним кошмарам обязательно должны приходить другие?

Не общаться с Мэрианом – мучительно. Ларри даже представить не может такого варианта, который, видимо, назло собирается сбываться! И чего он – одиннадцатилетний пацан – может сделать в данном случае? Ларри понятия не имеет. Хотя бы Ховарт скрашивает существование в пансионе. За этот учебный год они очень сблизились. Если раньше Ларри считал, что именно с Томасом у него намного большего, чем с Ховартом и Шоном, то сейчас он уже думает иначе: Томас его всё больше раздражает своей дерзостью, а с Шоном из-за его продолжительного отсутствия в их взаимоотношениях ничего не изменилось, собственно.

В воскресное утро мая Ларри решает сходить в библиотеку, чтобы набрать новых книжек для Шона. По пути вспоминает, как они с ребятами навещали его ещё зимой – часто навещать запрещают, дабы не беспокоить лишний раз пациентов, да и зрелище не для слабонервных, особенно, как говорили медики, для детей, так как очередное напоминание о Всеобщем Море отрицательно влияет на их психику. Медсестры с каменными лицами сообщили ребятам, что всегда запускали в палату к больным только по одному, и тот день не был исключением. Ларри, вздыхая, вызвался пойти первым, на что Томас и Ховарт, оба изрядно побледневшие, как только зашли в секцию Мора, лишь одобрительно кивнули. Ларри и сам колебался: это отделение – одно из самых страшных мест, где когда-нибудь приходилось побывать каждому. Едкий кислый запах лекарств, пота, постоянное копошение в кроватях лихорадочных детей, которые, словно черви, не могли остановиться извиваться, в попытках прогнать тянущую боль по всему телу. Ларри прекрасно помнит это чувство и, к сожалению, никогда не сможет его забыть: сначала перестают шевелиться пальцы и губы – первый признак вируса, затем – эпилептический припадок, в который впадаешь с периодичностью в десяток раз за день, после – сильная лихорадка, длящаяся по несколько дней подряд с перерывами на апатичное состояние.

«Главное – не сойти с ума и выжить», – это первое, что приходило в голову.

«Лучше сойти с ума или умереть», – спустя несколько месяцев болезни.

Все болеют разные промежутки времени. Ларри справился за два месяца, Томас за четыре, Ховарт же болел почти полгода. Ларри знает ребят, которые болеют уже год и до сих пор держатся за тростинку жизни. Говорят, чем больше ты болеешь, тем сильнее становишься после выздоровления, да только есть исключения из правил. Ларри не знает, почему Ховарт так ослаб после Мора, но это и правда редкое явление.

Шон тогда выглядел ужасно: тощий, кашляющий, рука тряслась и слабо пожимала руку Ларри, но он улыбался и как всегда шутил и спрашивал, что творится во внешнем мире. Ларри рассказывал ему про то, как они смастерили змея, как катались на катке, упуская неприятные подробности. Он отдал ему стопку книг, на что Шон аж засиял, и Ларри почувствовал уверенность в том, что теперь-то уж тот точно выздоровеет. Попрощавшись, он пообещал, что ещё навестят его, а пока тот пусть читает книги и готовится рассказать им всё, что запомнит. Возвращаясь обратно к выходу из отделения, он заметил, как на каталке вывозили чей-то очередной труп. Это была Таня.