Текст книги "Сердца нет!"

Когда Ларри слышит, как Мышка что-то мычит себе под нос – какие-то несвязные мелодии, – то это очень его вдохновляет. А еще Ларри понимает, что голос-то и правда красивый. Почему бы не помечтать о том, что они и правда сварганят группу? Ну хоть когда-нибудь это ведь может стать реальностью? Далеко-далеко в будущем, когда они вылетят, как пробка от шампанского, из этого рассадника монстров. Правда, скорее всего, они попадут в похожий рассадник. Ларри еще так много чего не знает о мире! На уроках всё рассказывают слишком идеально, словно не жизнь там, а сказка. Но какая же это сказка, когда все города окутаны паутиной лжи, начиная с самих пансионов?

Обычно, думая о том, что творится в мире – в его маленьком и том, большом, за забором, – Ларри хочется снова и снова выбивать мысли из своей бестолковой головы, которая как губка впитывает разрушительную информацию. Грудь будто сжимается в комок, сдавливая сердце, дыхание сбивается, и Ларри порой задыхается, прячась ото всех, где получится. Необходимо чем-то заглушать едкое чувство, поселившееся внутри и постепенно разрастающееся по всему телу. Физическая боль помогает, отрезвляет, но с каждым новым днём силы её не достаточно.

Ларри обещает сам себе, что к ножу в этих целях больше не будет притрагиваться, и приходит к выводу, что он начал писать, видимо, чтобы выплёскивать свои негативные эмоции.

«И никакой психолог не нужен, мистер Майерс!» – радуется про себя Ларри.

Конечно, ему кажется, что он пишет какие-то глупости, что все его слова и фразы, пачкающие бумагу вот этими вот искусанными руками, которые он постоянно прячет в карманы и длинные рукава с проделанными дырками под пальцы, вот эти самые слова – не его, а какого-то другого Ларри. Своего рода песни – дневник его второй личности, с которой он знаком лишь мимолётно, соприкасаясь оболочками душ. Тот Ларри передаёт ему все свои мысли и переживания, а он, тем временем, записывает в строчки, в точки и восклицательные знаки. Много восклицательных знаков, которые он не может выкрикнуть в лица тех, кому посвящены. Тот Ларри передает смысл, который настоящий – реальный – Ларри бы никогда не произнес вслух, никогда бы даже сам себе ни в чем таком не признался.

И вот именно сейчас, спустя дни, в которых он тонул – как маленький Льюис в озере у родного дома, – записывая свои переживания словами со скрытыми смыслами, Ларри решается поделиться своим почти дневником с Мышкой, который, наконец, закончил читать домашку. И пусть тот не поймет, что эти слова – неизвестная для него реальность, которая на самом деле окружает их, но Ларри станет гораздо легче на душе.

– Ну что? Будешь петь или нет? – уставившись на глянцевые носки своих ботинок, интересуется Ларри. Именно сейчас, когда Мышка уже держит в руках долгожданное для него сокровище – блокнот, – всё вышеперечисленное кажется глупой затеей.

– Это… это правда всё ты написал? – перелистывая страницу за страницей, искренне удивляется Мышка.

– Ну, то, что черной ручкой, да, – взволнованно отвечает Ларри. Будто только что залезли в душу и вытащили оттуда весь хлам всем на загляденье.

– Очень красиво. А то, что до?.. – не отрываясь от чтения, спрашивает Мышка.

– Родственник один…

– Ну, у тебя определенно лучше! – Ларри наконец отрывает взгляд от ботинок, посмотрев на восхищенного Мышку, и на лице появляется безболезненная улыбка. – Хоть и мало.

«Да я ради тебя напишу ещё штук сто песен как минимум!»

– А ты что, думал, я не вижу в себе талант? – смеется Ларри. – Не зря ж я тут пальцы на гитаре ломаю, – кивает на тумбочку, в которой спрятан макет. – Слушай, а хочешь, и тебя научу? Медиатор у тебя уже есть.

– Не, пусть он лучше просто тут повисит. – Поглаживая кулон, добавляет: – А с тобой, так уж и быть, попробую спеть, – и откладывает в сторону блокнот.

Ларри чувствует капельку счастья, согревающего изнутри.

– Говорю тебе, твой голос шикарен, – немного замечтавшись, мурлычет он. Его забавляет смущать Мышку. Тот так уморительно ведет себя, когда Ларри проявляет нежности… А ведь хочется, потому что тот ему очень уж дорог. Ну еще и потому, что позволяет это делать без последующего махания кулаков перед носом. Интересно, он догадывается, что Ларри другой ориентации?

– Ох, Ларри, ты как скажешь иногда, – кидается своей подушкой прямо в лицо Ларри. Тот, поймав её левой рукой, кидает обратно.

– Не избивайте больного человека, а-а-а! – кричит, когда его уже дубасят этой самой подушкой.

– Ларри?.. А что это? – Мышка указывает на оголившуюся руку из-за случайно задранного к локтю рукава. Видимо, заметил шрамы.

– Ничего… Это так, – судорожно вздыхает Ларри.

Мышка хватает его за здоровое запястье и, внимательно осмотрев руку, замирает.

– Что ты мне ещё не договариваешь? – щурится, пристально глядя голубыми глазами, в которых Ларри видит своё отражение. Наверняка Мышка замечает, что происходит что-то неладное, иначе бы не сказал это «ещё». Ларри чувствует себя полным дураком.

– Успокойся, Мышка, – он одёргивает руку, не зная, что теперь делать. Рассказать про его панические атаки? Мышка и так в курсе, что у Ларри не все дома: просыпается с криком, заменяя будильник, или гуляет по ночам, а тот его постоянно приводит обратно, укладывая в кровать. Соврать, что он кусает себя во сне? В любом случае всей той ужасной правды, с которой живёт Ларри, не расскажешь. Лучше промолчать?

Мышка, видимо, заметив его смятение, сам нарушает затянувшуюся тишину:

– Я спокоен, – кивает сам себе, закусив губу. Его взгляд неопределённо гуляет по комнате. – Пойду зубы чистить. Спать пора, – вздыхает и, схватив висящее на дужке кровати белое полотенце и перекинув его через плечо, выходит из комнаты, так и не взяв приборы.

«Прости, друг».

* * *

– Я не буду этого делать… – тихо говорит Ларри почти онемевшими под маской губами, словно они стали её частью. Сейчас они не хотят подчиняться, как и Ларри не хочет подчиняться приказу.

Перед ним на коленях стоит Тео, склонив голову. Тёмные, чуть влажные волосы поблёскивают от света свечей, как всегда расставленных по периметру душевой. С его лица сняли маску, как с провинившегося – недостойного носить знак отличия этим вечером, как пояснили Ларри.

– Ты должен, – вкрадчиво говорит Курт, словно библейский змей искушая Ларри сделать то, о чем он думает каждый день. – Я вижу, что ты боишься, но нужно переступить через свой страх, Ларри. Достойный клана всегда переступает. Нужно найти в себе силы преодолевать барьеры. Они вот здесь, – тычет пальцем в грудь Ларри, а затем в висок: – А не тут. Тут ты понимаешь, на что способен, но сердце не даёт тебе воспользоваться всеми благами, которыми одарила природа.

– Ч-что за чушь ты несёшь? – Ларри смахивает его руку. Курт, хмыкнув, берет со стула молоток, а лысый Джордж подставляет к спине Тео тонкую книгу, как и тогда к Томасу, который наверняка стоит среди наблюдающих за ужасным представлением. Ларри хочется снова бежать из проклятой душевой, как и в первый раз, но сейчас он осознает, что это бесполезно. Клан пытается всеми силами подстроить его под себя, и просто так никогда не отпустит.

– Соберись! – Курт с силой пихает молоток в здоровую руку Ларри, и он, трясущимися пальцами касается рукояти, с трудом сжимая, и поражается тому, как Тео всё спокойно воспринимает. – Видишь, даже Тео опустился перед тобой на колени. Он переступил через свою гордость, которая отчасти является его же страхом и проявилась в ненужный момент. В итоге ты же и пострадал. Неужели, Ларри, ты не хочешь ему отомстить? Неужели не хочешь его наказать? Провинность равно наказание. Формула тривиальна, решение одно – действовать, проучить…

– Нет… Нет, я так не могу, – Ларри мотает головой, и молоток со звоном выпадает из рук. Курт раздражённо шипит, поднимая его, и снова вручает Ларри.

– Либо это делаешь ты, либо это делаем мы, но уже с твоими друзьями, Ларри. В самый неожиданный момент кто-то из них может нечаянно пострадать. Ты обязан сделать то, что я тебе говорю. Ты обязан выполнять приказы, ты часть клана… Бей!

– Да бей уже… – безэмоционально говорит Тео.

В ужасе сглотнув вязкую слюну, Ларри крепко сжимает молоток…

* * *

Ларри просыпается на холодном шершавом полу. Продрав глаза, оглядывается и понимает, что вокруг него – решётка. Нет! Это он находится за решёткой в огромной птичьей клетке! – Эй, кто-нибудь? Есть здесь кто-нибудь? – голос эхом спрашивает пустоту, но в ответ тишина. Ларри подходит к двери, на которой висит огромный амбарный замок. Заперт. «Что делать?» – Что делать? – спрашивает пустоту Ларри. – Сердце. Оставь здесь свое сердце… – шепчет знакомый голос, и Ларри видит скользящую по всем видимым поверхностям змеиную тень. «Что? Оставить сердце? Его уже один раз вырвали, я больше не хочу!» – Зачем?.. – но Ларри не успевает договорить, его перебивают: – Нож… Используй нож. Ты должен сам это сделать. Ларри должен собственноручно вырезать себе сердце? Но он же обещал больше не причинять им себе боль. Хотя он и так предатель… Он предал сам себя. Снаружи мелькают тусклые картинки, освещая Ларри таким же тусклым светом. Ларри видит в них лица: сестра, Мышка, Нелл, Мэриан, мать, отец и даже Герольд. – Ты должен… – гипнотизирует голос. – Нет… Нет! Я не смогу! – Но руки не подчиняются, они уже сдергивают нож-кулон и, раскрыв его, вонзают в грудь. Рывок один, второй, третий. Откуда столько сил? Ларри совершенно не чувствует боли, только льющуюся внутрь пустоту… Достав бьющееся в истерике сердце, он кладет его в середину круглого пола. Замок раскрывается и с грохотом падает вниз, открывая путь наружу. Картинки полностью растворяются в темноте. Ларри выходит из клетки, и дверь за ним закрывается. Вокруг тишина, как и в груди. Сердца нет!

Глава 11
Как птицы в небе

Ненависть, стыд и отвращение. Чувства, которые каждый человек испытывает хоть раз в жизни. Но что делать, когда они – на постоянной основе, и не к чему-то далёкому, не к кому-то близкому, а к себе самому?

Как бы Ларри хотел забыть то, что он сделал. Что для этого нужно? Насколько сильно удариться головой, чтобы выбить навязчивые мысли? Его останавливает от слишком мощного удара только страх перед полной потерей памяти, страх стать каким-нибудь новым видом овоща и попасть на страницы одной из книжек Гаспара по ботанике.

После того, как Ларри ударил Тео, он будто сам из себя дух выбил.

Как хорошо, что Мышка не догадывается, с кем общается, дружит, разделяет общую комнату и общие моменты жизни. С кем сидит рядом на уроках, делает домашку, гуляет, смеясь, рассказывая истории и делясь откровениями.

Он не знает, что его друг не достоин. Его друг – предатель. Предатель собственного «я».

А Мышка всегда такой добрый, честный. Даже замял тот случай со шрамами на руках, будто чувствуя, что Ларри не готов ему сказать. Замял, однако периодически поглядывает на дырявые рукава, но молчит, за что Ларри ему премного благодарен.

Раскрыться близкому, родному человеку зачастую сложнее, чем чужому. Чужого не страшно потерять, на него просто наплевать.

Ларри чувствует себя чужим в клане, а тем более теперь рядом с Тео. Хочется исчезнуть оттуда, скрыться от его испепеляющего взгляда.

Да только куда бы ты ни спрятался, от себя не убежишь.

Своё четырнадцатилетие Ларри ждал, как никогда. И дело не в возрасте, а в самом событии, ведь наконец-то можно ненадолго сбежать хотя бы из этого проклятого пансиона. Да и долгожданная встреча с братом – как глоток воздуха, пока всплываешь со дна на поверхность водной глади. Ларри и правда уверен, что теперь находится на дне, а всё доброе, светлое и прекрасное – где-то там, наверху, стоит только доплыть.

Но что делать, когда не умеешь плавать и захлёбываешься давящей со всех сторон толщей воды?

Только надеяться, что кто-то подхватит и поднимет тебя наверх, как чья-то рука поднимает упавшую на землю ласточку.

Собственная же рука уже почти перестала болеть, повязку сняли, но Ларри жалеет, что не мог тренироваться всё это время игре на гитаре. А так хочется показать Мэриану, чему он научился за время пребывания того в армии!

– Привет, Ларри! – брат лёгок как на помине. Ларри приятно удивлён, что тот пришёл встретить его к самым воротам их особняка. В утреннем солнечном свете да при морозце брат выглядит забавно: красные нос и щёки, глаза слезятся, а губы почти синие. Из-под шапки не топорщатся волосы, значит, в армии всё-таки побрили. Ларри интересно, насколько они отросли с момента возвращения Мэриана домой? Сильно ли армия повлияла на брата? Кажется, что они не виделись целую вечность, поэтому сейчас Ларри интересно услышать от него абсолютно всё. Ноги сами набирают скорость, и он врезается в Мэриана, прижимая к себе здоровой рукой. – Ох, аккуратнее, балда! А то грохнемся, – смеётся Мэриан, чуть не потеряв равновесие. Ларри замечает, что он окончательно догнал того в росте.

– Да иди ты, – усмехается Ларри, отпрянув от Мэриана. – Просто я соскучился, – слегка толкает кулаком в его плечо.

– Как мило, – Мэриан повторяет за ним, и Ларри слегка мычит от удара – рука всё ещё ноет. – Эй, ты чего? – обеспокоенно спрашивает брат.

– Да нет, ничего. Так, просто ударился недавно на тренировке, – прокашлявшись – голос ломается, – Ларри, переводя тему, добавляет: – Пойдем в дом?

Еще не хватало, чтобы тот волновался лишний раз и задавал ненужные вопросы. Боль в плече всё равно меньшее из бед, что обрушились на Ларри, так что нужно и об этом помалкивать.

Зашагав вперёд, он замечает высоко в небе двух летящих рядом птиц.

– Ну, как твои дела в пансионе? – укутываясь посильнее в шарф, как бы невзначай спрашивает Мэриан. Его начищенные ботильоны сверкают на солнце, заставляя Ларри щуриться.

– Да ничего особенного… – врёт Ларри, снова откашливаясь и натягивая посильнее капюшон. Аллея до особняка скользкая, приходится удерживать равновесие.

«Нужно песком посыпать, что ли», – мелькает у него в голове. В пансионе всегда так делают со скользкими дорожками.

– Девчонку там себе еще не приглядел? – звучит внезапный вопрос. Ларри теперь что, постоянно терпеть внедрение других в его личную жизнь?

– Хах, нет… – хмыкает он. Ладони в карманах вдруг моментально вспотели. – То есть, не то чтобы…

– Ага, значит, есть кое-кто на примете? – Мэриан радостно хлопает рукой по ларринной спине, оставляя ладонь на месте, и она сразу же согревает теплом, хотя сквозь зимний мундир-то по идее и не должна. Ларри, поджав губы, слегка поворачивает голову в сторону брата.

– Кое-кто есть… – он смеряет Мэриана взглядом, задерживаясь на неглубоких ямочках на щеках.

– Ну, смотри, лови момент, пока другой не увёл, – нарочито-строго предостерегает Мэриан. Они уже подходят к веранде.

– Угу, – Ларри опережает брата, уворачиваясь от его руки. Лишний раз дразнить себя не хочется, и так уже обнял при встрече. Шаг за шагом поднимается по лестнице, но пульс будто торопится его обогнать, стуча по вискам, однако в груди подозрительная тишина.

– Кстати, – Мэриан ровняется с ним и внимательно смотрит в глаза, – отец просил тебя зайти к нему сегодня часов в шесть, не забудь.

– Ох, хорошо, – то ли близость чёрных глаз так смущает, то ли напоминание о встрече с Герольдом сбивает с толку, но ноги Ларри самопроизвольно подкашиваются, и он, споткнувшись о ступеньку, хватается за перила.

– Да не переживай ты так, – видимо, заметив его состояние, решает успокоить Мэриан, – он на мне уже отыгрался, ты только глянь, – снимает шапку, и Ларри не может сдержать смех: лысая голова сверкает как и его ботильоны. Ну ладно, сверкала несколько месяцев назад, а сейчас там очень милый ёжик, но тоже блестит на свету. – Смешно тебе, да? Смешно? А вот мне не смешно там было, знаешь ли. Вот всех богатеньких откупают от армии, а я, как самый «удачливый», прошёл все круги ада.

Услышав это, Ларри крепко зажмуривается и несколько раз моргает, отгоняя тёмное марево перед глазами. Дурацкое бесящее Ларри состояние. Мэриан всматривается в его лицо.

– Задумался… – заметив это, говорит Ларри. – Да, знаешь, мне тоже отчасти кажется, что я сейчас где-то там, – невесело усмехается он и снова идёт вперёд, ко входу.

– Где? – звучит обеспокоенный голос Мэриана.

– В Аду.

– Ларри, что-то случилось?.. – брат догоняет, хватаясь пальцами за рукав мундира, но его вопрос прерывает другой человек.

– Ларри! Привет, милый! – в открывающейся двери резко появляется мать, от которой несёт спиртным, будто она не просыхала уже полгода. А может, так и есть?

– Мама?.. – пока та его обнимает и смачно расцеловывает щёки, Ларри пытается успокить участившееся дыхание. Он не понимает, как можно довести себя до такого состояния? Мать всё верещит какие-то несуразицы, Мэриан стоит в стороне и уводит взгляд. – Мам! – кричит Ларри, отрываясь от её объятий. – Где отец?

– Не знаю, – чуть отпрянув и перестав улыбаться, отвечает мать и пожимает плечами: – Снова улетел куда-то. И Лиз уже давно не с нами. Ой, – прикрывает ладонью лицо, – так сказала, будто померла она, хах… – отмахивается рукой. – Хотя такое чувство, что так и есть, – её голос начинает дрожать, постепенно переходя в скулеж, и слёзы льются градом.

…До самого вечера Ларри проводит время с матерью в её комнате, дав успокоительное и уложив её в кровать. Вокруг бардак, будто она долгое время вообще не пускала к себе уборщицу. Вот в кого у неё такие нервы расшатанные? В семье Ларри все всегда были спокойными, сдержанными, тихими. Ну, разве что, Мэриан психует на отца, и Ларри, вон, руки свои кусает да по ночам бродит… Видимо, всё же нет ничего удивительного в том, что мать без поддержки мужа и брата совсем с ума дома сходит.

«Нужно будет поговорить с этим Герольдом! Неужели он не видит, что с ней происходит? Она же его сестра!» – злится Ларри, наворачивая круги по маминой комнате, стараясь шагать мягко, почти бесшумно.

– Ларри, милый, – вдруг слышит слабый голос матери, – ты у меня уже такой взрослый. – Ларри думает, что та сейчас в кои-то веки поинтересуется его жизнью, но это было бы слишком сентиментально с её стороны, даже учитывая её разбитое состояние. – Чем взрослее становишься, тем несчастнее. Людям ты становишься неинтересным, скучным, и они уходят… А кто виноват? Ты сам. Я сама во всём виновата.

– Да мам, всё наладится. Отец вернётся, вот увидишь. Сестра… Я уверен, у неё были причины, почему она так надолго задержалась. Скоро они вернутся. А я закончу пансион и никуда от тебя не денусь. За меня не беспокойся, у меня всё замечательно, – Ларри присаживается к ней на кровать и, поглаживая пальцами мать по запястью, тихо продолжает, хотя его и не спрашивают: – Всё хорошо. Я играю в футбол, представляешь. У меня есть очень хороший друг. Даже два. С учёбой так себе, но ничего, я подтяну, обещаю. Только ты… Только ты не пей, пожалуйста. Слышишь?

Но мать уже размеренно дышит, видимо, уснув от его успокаивающей речи. Или от таблеток. Главное, что на её лице появилась умиротворяющая улыбка.

* * *

Ларри стоял в дверях комнаты Курта, пока тот, сидя на подоконнике, свесив одну ногу, листал синюю папку, манерно зевая.

Курт редко зовёт кого-то к себе в комнату поговорить тет-а-тет, видимо, только по очень важным вопросам.

– Ларри, когда приедешь домой, на празднике встретишь Барталомея Ленген, – он смочил большой и указательный пальцы слюной и медленно перелистнул страницу. – Это твой будущий тесть, так что советую к нему приглядеться, – его взгляд мельком скользнул по Ларри и вернулся обратно, – познакомиться и аккуратно втереться в доверие. Его дочь – Мари Ленген – вряд ли будет присутствовать на празднике, сам знаешь почему. У нас не принято звать детей на такие мероприятия. Максимум, на свадьбы. – Курт кинул папку, и она шумно упала поверх небольшой стопки таких же. Неужели документы хранятся где-то совсем недалеко? Он спрыгнул с подоконника, подошел к Ларри и вкрадчиво, глядя в глаза, продолжил: – Поэтому, Ларри, тебе стоит пригласить Мари к себе. На каникулы. Твоя сестра уже выполняет свой долг перед кланом, но она в своё время противилась нам, и что в итоге получили? – Разочарованно покачал головой и пожал плечами: – Внезапный – что немаловажно – незапланированный брак для семьи. Я уверен, ни ты, ни родители не знали о нём заранее. Твои отец и дядя наверняка что-то подозревают, а бедная матушка в шоке. Нам не нужно, чтобы с тобой произошла такая же ситуация. Мы за всем следим, учти. Я ясно объясняю? – он наклонился к Ларри так, что тот почувствовал тёплое дыхание у своего уха.

– Предельно, – процедил Ларри сквозь зубы, слегка отклоняясь от лица Курта.

– Не замечал что-то необычное дома? – отстранившись и пристально глянув в глаза, Курт скрестил руки на груди. – Понимаешь же, что нам не нужны проблемы. Ты должен сделать всё так, чтобы твои родные за тобой ничего не заподозрили. – Он положил руку на больное плечо Ларри и слегка сжал пальцами, вызывая тянущие болевые ощущения. – Ты ведь понимаешь, что это лучше для тебя, для твоей семьи?.. – не унимался Курт и пальцы впивались еще сильнее.

Ларри понял, что Курт знает про его семью больше, чем он сам.

– Да, понимаю! – рыкнул Ларри и, прикрыв от боли глаза, закусил губу.

– Умница, – и снова это слово, от которого сводит скулы. Он и правда будто в сговоре с Герольдом. Курт наконец отпустил плечо. – Также я в курсе, что у тебя есть двоюродный брат, – вздыхая развернулся и снова направился к подоконнику. Ларри невольно дёрнулся в его сторону, но остановил сам себя же. Он понял, что было бы глупо считать, будто клан не в курсе про всю его семью, но Ларри в этот момент именно таким себя и считал – глупым. Глупым и неопытным, слишком доверчивым и наивным. – К сожалению, до Каэр-Ирса мы еще не добрались, поэтому твой кузен наверняка не знает о существовании нашего клана. Думаю, Ларри, тебе не стоит ему рассказывать. По крайней мере, пока.

– Понял. Я могу идти? – Ларри развернулся и схватился за ручку двери. Ему захотелось вылетить пулей из этой комнаты, из пансиона и вообще – из города. Куда-нибудь уже, но ему не дают сделать и первое:

– Нет, постой, – строгим голосом остановил его Курт. Ларри обернулся, оперевшись спиной о дверь. – Слушай, – Курт запрыгнул обратно на подоконник и сел в прежнюю позу, – в следующем году я выпускаюсь, на своё место я хотел бы поставить тебя, но, боюсь, ты слишком мягок и не справишься… А у нас впереди подрастающее поколение. – От осознания порочного круга у Ларри сводит живот. – Но думаю, если ты покажешь до конца учебного года себя с лучшей стороны, то именно ты и встанешь на моё место.

– И… и что же я должен показать, м? – язвительно спросил Ларри.

«А может, мне разбежаться и столкнуть его прямо в окно? Хотя нет, мы на втором этаже, не факт, что разобьется».

– Свою преданность, конечно же, – вновь выудив какую-то папку из стопки, пожал плечами Курт. – Иначе мне придётся ставить на своё место Тео, пока кое-кто из младших курсов не подрастёт. Я знаю, вы с ним совсем не ладите, поэтому в твоих же интересах мне не перечить. Всё, свободен. Иди спать.

Ларри с трудом верилось, что Курт сможет поставить на свое место Тео. Да кого угодно, только не его! И не только потому, что Ларри его терпеть не мог, но и… почему именно Тео? Он же по сути своей никто. Неужели Курт настолько ему доверяет?

– Так точно.

* * *

Ларри подходит к кабинету и, протяжно выдохнув, стучит в дверь. В ответ тишина.

– Могу войти? – дергает ручку, и дверь оказывается не заперта. Заглянув внутрь, никого не замечает. Герольд, видимо, задерживается на уже начавшемся праздничном вечере.

Ох уж эти дни рождения, когда на них и не ждут присутствия именинника!

Как Герольд умудрился ещё и дверь не закрыть? А вдруг кто-то пробрался бы поважнее и поопаснее племянника? Всё-таки документы тут хранятся какие-то ценные, наверняка. Ларри проходит в комнату, осматриваясь по сторонам. Всё как обычно, за пролетевшее время практически ничего не изменилось. Глаз ни за что не цепляется, кроме стола. Перфекционизм в чистоте и порядке просто зашкаливает, а вот на нём ворохом лежат какие-то бумаги. Ларри подходит ближе и замечает открытый компьютер – нажимает на пару кнопочек – выключен.

А жаль, вдруг бы там светился какой-нибудь сайт общества людей в масках, и Ларри бы не ломал голову над причастностью Герольда к клану. Или ещё какой сайт интересный. Ларри слышал, что бывают некие эротические, на которые не так уж и просто попасть, но если ты не тупой, то… Ларри усмехается себе под нос от разбушевавшейся фантазии. Интересно, а для таких, как он, тоже есть особые сайты? В пансионе пацаны приносят подпольные интимные газеты, стащенные у родителей, а Ларри там даже и смотреть не на что: одни фото голых женщин, ещё и в плохом качестве. Огромная грудь в почёте у ребят, как всегда, а у Ларри с ними довольно странные ассоциации…

Задумавшись о том, что же они ему такого напоминают, Ларри лениво разглядывает лежащие документы. Немного поворошив их, разочаровывается, поскольку они не представляют для него никакого интереса: счета, товарные накладные, акты… Но вот под ними виднеется нечто знакомое, похоже на…

«Синяя папка? – удивляется Ларри, вскинув брови. – Да нет, не может быть».

Украдкой глянув на дверь, вытаскивает папку с золотистой лентой, и дыхание вмиг сбивается. На ней маленький черный заголовок в уголке: «Досье № 447».

– Нет, нет… – шепчет Ларри, раскрывая её и вглядываясь в строки. Перед глазами вдруг снова темнеет, и он теряет равновесие, падая на стул. Чёртова реакция организма!

Внутри находится информация на сестру, на её «избранника» и договор, точно такой же, как и подписывал сам Ларри.

«Что это тут делает? Неужели Герольд всё же?..»

– Здравствуй, Ларри, – голос дяди заставляет подпрыгнуть на стуле и выронить папку из рук. Её шлепок об пол отдается в ушах ударом в набат.

– П-простите, я…я… – начинает оправдываться Ларри, приходя в себя, но язык заплетается: то ли от страха, то ли от злости. Страх, что его застукал сам Герольд за копанием в его вещах, злость от понимания, что, похоже, тот и правда причастен к клану. Ларри наклоняется и поднимает папку, вцепившись в неё, словно хищная птица в добычу. Он не хочет просто так покидать комнату, пока не узнает правды, несмотря на то, что пальцы трясутся, будто бы его сейчас будут расстреливать.

– Я вижу, что это ты, – недовольно, но спокойно, произносит Герольд, закрывая за собой дверь, однако замок не слушается. Сломался, видимо. – Любопытство может и погубить, учти. Но для тебя же хорошо, что я в любом случае собирался с тобой об этом поговорить.

Плюнув на дверь и выругавшись себе под нос, Герольд поправляет волосы, зачесав их назад, и проходит в кабинет, не глядя на Ларри. Сев напротив него на стул, облокачивается на подлокотники и сцепляет пальцы перед носом в замок. Его глаза гуляют по поверхности стола и останавливаются на синей папке в руке Ларри.

– Откуда у вас это? – не выдержав, спрашивает Ларри, резко подняв её на уровень лица.

– Вопросы буду задавать я, – строго отвечает Герольд, наконец устремив свой снисходительный взгляд Ларри в глаза.

– Откуда у вас это?! – повторяет Ларри и швыряет папку на стол. Тёмные глаза постоянно его нервируют, будь то глаза Герольда, Тео и Мэриана, только вот каждые по-своему.

– Молчать! – Герольд стучит по подлокотнику кулаком, однако и бровью не ведёт. – Тебя не научили манерам в пансионе? Видимо, мало строгости в их обучении, нужно будет наведаться туда и узнать, что за беспорядок.

Сейчас дядя кажется смешным. Либо тот и правда не догадывается насчёт Ларри, поэтому хотел поговорить, либо продолжает издеваться над ним, проверяя на вшивость. Ведь теперь не кто иной как Ларри должен занять место главаря клана в пансионе, и за ним может быть усиленная слежка.

И в том, и в том случае есть вероятность, что даже тут, дома, есть жучки или камеры…

«Паранойя какая-то!» – Ларри снова осматривает кабинет.

– А вы наведайтесь и узнайте! – поднявшись со стула, он переводит взгляд на почти полностью чёрные радужки Герольда, будто пытаясь таким образом передать и прочитать мысли на расстоянии вытянутой руки. Если бы только можно было это сделать…

– Успокойся, сядь, – отрезает Герольд, и Ларри возвращается на место, крепко сжимая пальцами края сидушки. Дядя, будто поразмыслив, говорить или нет, всё же продолжает: – Итак, эту папку твой отец отыскал, когда наведывался к твоей любимой родной сестре в гости к её жениху. Свадьбу отменить мы сейчас не можем, так как нужно её согласие, а она, как ты можешь догадаться, его не дает. В этой папке её подпись. Как сказал наш юрист, возможно, стоит она там уже давно, однако дата и печать проставлены с её совершеннолетия. Можно сказать, что она заранее была помолвлена. Смею предположить, добровольно-принудительно.

Герольд так спокойно об этом говорит, словно они обсуждают погоду. Выглядит слишком подозрительно удобно. Если его слова – правда, тогда и отец, и дядя на ларриной стороне, однако Ларри при любом раскладе пока что нельзя признавать свою причастность к клану. Пока нет никаких веских доказательств его существования, им двоим остаётся только взаимное прощупывание: кто есть кто? Сейчас у каждого из них будто невидимая маска на лице, и узнать, что под ней, – похоже, задача обоих.

Доверяй, но проверяй.

– А где сейчас отец?

Возможно, Герольд вообще хочет занять место матери, поэтому старается разлучить их с отцом, чтобы та, в свою очередь, сдалась? Ведь Герольд её родной брат, наверняка он в курсе всех её слабостей!

Богатые хотят быть ещё богаче, и если ты в клане, то точно в курсе, как манипулировать людьми, и неважно, насколько близок тебе человек.

К сожалению, глаза Герольда никогда не выдают своего хозяина, как впрочем и голос. Он даже повышает его каким-то искусным образом, будто выжимая из себя уверенность, заставляя других съёживаться. Сложно понять, раздражён он или же усмехается над человеком.

– Он всё ещё выполняет задание, Ларри, – отвечает Герольд и, потянувшись за папкой, берет её, открывая на первой странице. – А вот ты выполнил моё? – не отрывая взгляда от документов, спрашивает Герольд, и Ларри кажется, что в этом мире не найдется ни одного места, где бы он чувствовал себя уютно.

– Я ничего не узнал. Тишина. На всех фронтах, – врёт он.

– Что-то верится мне в это с трудом, – медленно тянет Герольд и достает один листок из папки. – Знаешь, если ты ничего так и не узнаешь, может прийти время, когда и твоя подпись будет стоять на такой вот бумажонке! – трясет листом и шумно кладет на стол.

– Я постараюсь, – тихо произносит Ларри, глядя на договор. Если Герольд пытается вывести Ларри из себя, то это у него неплохо получается.