Текст книги "Космические бароны. Илон Маск, Джефф Безос, Ричард Брэнсон, Пол Аллен. Крестовый поход во имя колонизации космоса"

Безос мечтал о звездах с раннего возраста: «Я прошел через многие фазы и хотел заниматься самыми разными вещами. Я хотел стать археологом – и это до фильмов об Индиане Джонсе. У меня не было образа Инди перед глазами. Так у многих детей. Они хотят делать то и сё. Но одна вещь меня никогда не покидала: очарование космосом. А потом я понял: я не хочу становиться астронавтом. По правде говоря, меня больше интересовала инженерная сторона дела».

Центр Маршалла был тогда отличным местом для столь азартного и неисправимого мечтателя, как юный Безос. «Наш гараж по сути представлял собой научную ярмарку. Мать шутила, что в одиночку поддерживала на плаву магазин Radio Shack, покупая там детали для различных проектов, которыми я занимался в гараже. „Не мог бы ты разобраться со списком деталей до выхода? – ругала она меня. – Я не выдержу более чем одного похода в Radio Shack за день“».[99]99
  Там же.


[Закрыть] И Джефф по-настоящему умел концентрироваться: учителям в школе Монтессори приходилось поднимать и переставлять маленького Безоса вместе со стулом, когда требовалось переключить его с одной задачи на другую.

Центр космических полетов имени Маршалла под руководством Вернера фон Брауна, одного из отцов ракетной техники, был местом, где NASA создавало ракетные двигатели F-1 – те самые, приводившие в движение лунную ракету «Сатурн V». Двигатели поражали масштабами: огромные, высотой около 6 метров и шириной более 3,6 метра, весили они более 8 тонн[100]100
  https://www.nasa.gov/topics/history/features/f1_engine.html – Прим. авт.


[Закрыть]. Удивительные образцы инженерного искусства, собранные в кластер из пяти штук, сжигали кислородно-керосиновое топливо в количестве 15 тонн в секунду. Безос боготворил их мощь, эти 680 тонн тяги и сложные механизмы, которые требовались для полета самому мощному ракетному двигателю в истории.

Поездка лишь усилила его космический энтузиазм. Если в детстве он посадил себя на диету из научно-фантастических книг и поглощал их одну за другой, то теперь он мог увидеть настоящее «железо» – устройства, позволившие воплотить мечты о космосе в реальность.

«Он ими восхищался», – рассказывал журналистам Джошуа Вайнстайн, друг Безоса по школе.

В средней школе «Пальметто» в Майами их класс состоял из исключительно талантливых ребят, которым предстояли великие дела. «В нашем классе не так-то легко удавалось выделиться, но у Джеффа получалось», – утверждал Вайнстайн. Безос добился особого к себе отношения академическими успехами, придя к выпуску с лучшими результатами. Ему нравилось учиться, он был ненасытным читателем и хотел доставить радость своим учителям.

«Родителям редко удавалось наказать меня: рассердившись, они отправляли меня в свою комнату, а я был только счастлив уйти туда, ведь тут же садился читать», – говорил Безос. Однажды он смеялся настолько громко, что его лишили доступа к библиотеке. «Вот это действительно оказалось неприятно».

А еще мальчик отличался хитроумием и строптивостью и ставил ловушки по всему дому. «Думаю, я время от времени раздражал родителей – случалось, они открывали дверь, и на голову им падало 15 килограммов гвоздей, и тому подобное»[101]101
  Там же.


[Закрыть].

Вайнстайн вспоминает, как однажды Безос расшалился на уроке, и строгий учитель по имени Билл Хендерсон, повысив голос, окликнул его: «Мистер Безос!»

«Для вас я Джефф, – прокричал Безос в ответ. – Только друзьям разрешается звать меня мистером Безосом!»

Весь класс рухнул со смеха – и учитель тоже.

На выпуске Безос произнес речь о космосе. Даже для блестящего 18-летнего парня это был удивительно смелый взгляд в будущее. Он говорил о планах колонизации космоса, о строительстве там жилья, например космических отелей, и о времени, когда миллионы людей станут жить среди звезд. А поскольку ресурсы Земли конечны, его идея состояла в том, чтобы перенести человечество в космос и тем самым защитить планету. Закончил он фразой: «Космос, наш последний рубеж, до встречи!»

«Весь смысл в том, чтобы сохранить Землю», – сказал однажды Безос репортеру Miami Herald и добавил: «Ее следует объявить национальным парком»[102]102
  Sandra Dibble, «Ex-Dropout Leads His Class», Miami Herald, June 20, 1983. – Прим. авт.


[Закрыть].

Космос и будущее человечества в нем уже некоторое время были темами размышлений и чтения юноши.

«Он говорил, будущее человечества – не на этой планете, потому что мы можем попасть под удар, а значит, будет лучше обзавестись космическим кораблем где-то там», – рассказывал журналу Wired Рудольф Вернер, отец школьной подруги Безоса[103]103
  Quittner and Bayers, «The Inner Bezos». – Прим. авт.


[Закрыть].

Слова о космических отелях с парками развлечений и яхтами и о колониях на орбите с населением от 2 до 3 миллионов человек – и все с благой целью сохранения Земли – конечно, звучали странно для выступления при выпуске из школы. Это были подпитанные научной фантастикой размышления одного из «ребят Джерри» – поклонников Джерарда О’Нила, профессора физики в Принстоне и космического визионера, чья книга «Высокий рубеж» стала манифестом таких энтузиастов, как Безос.

За много лет до выпускной речи Безоса профессор О’Нил удостоился широкого внимания в связи с планами колонизации космоса. В 1974 году New York Times опубликовала отчет о конференции О’Нила в Принстоне, где собрались многие ведущие инженеры страны[104]104
  Walter Sullivan, «Proposal for Human Colonies in Space Is Hailed by Scientists as Feasible Now», New York Times, May 13, 1974, 1. – Прим. авт.


[Закрыть]. Эта статья появилась в постаполлоновское безвременье, когда зарезали бюджет NASA и когда интерес к космосу увял. Однако отчет вышел под сенсационным заголовком: «Ученые приветствуют предложение о колониях человечества в космосе как реальное». В результате О’Нил и его идеи обрели определенное признание.

«Первоначальной целью будет сооружение небольшой колонии примерно на 2000 человек на той же орбите, что и у Луны, в так называемой точке либрации L5», – говорилось в статье. Далее приводились слова О’Нила о возможности вынести большую часть «грязного» производства в космос и сохранить таким образом Землю, которая, как заявил О’Нил, должна стать «мировым парком, прекрасным местом, куда можно приехать в отпуск». Именно эти слова и откликнулись эхом в выступлении Безоса через несколько лет.

В 1977 году, когда был опубликован «Высокий рубеж», О’Нил появился в вечернем шоу Джонни Карсона, чтобы поговорить о возможности космических колоний. В том же году Дэн Разер также пригласил О’Нила на свои «60 минут», представив профессора как отца новой космической эры.

«Сейчас некоторые серьезные ученые говорят о настоящих колониях в космосе, – сказал Разер во вступительном слове. – Не на Луне, на Марсе или Юпитере, но на искусственных планетах. И населены колонии будут не одними лишь учеными и астронавтами, но сотнями тысяч простых людей, захотевших покинуть перенаселенную Землю, где не хватает энергии, воды и чистого воздуха.

Вы скажете, это нереально? Но ведь то же самое говорили двадцать лет назад о полете на Луну. Сегодня уже ничто не кажется нереальным».

О’Нил принес надежду определенного рода в дни страданий из-за ограниченности ресурсов. В его фантастичные идеи верилось с трудом, зато смеялись над ними все, кому не лень. Колонии в космосе представлялись нелепыми. Однако О’Нил показал, что они могут стать реальностью. Он проделал расчеты. Он нарисовал чертежи. Он даже сделал эту тему частью учебной программы[105]105
  Фонд Джерарда О’Нила в архиве Смитсоновского национального аэрокосмического музея. – Прим. авт.


[Закрыть].

В Принстоне профессор О’Нил пользовался популярностью. Он тепло и дружелюбно относился к студентам, хотя и был слегка эксцентричен. Он носил очень короткую челку и имел узкое угловатое лицо, чем слегка напоминал Спока из «Звездного пути», одного из любимых персонажей Безоса. О’Нил старался сделать свой вводный курс по физике приложимым «к современным – нашего времени – проблемам». Так он говорил в первой лекции. «Акцент будет сделан на той физике, которая имеет прямое отношение к сегодняшней цивилизации».

О’Нила волновала одна глобальная проблема: продвижение человеческой цивилизации в космос. Она стала фокусом его карьеры, и ученый хотел, чтобы именно этим вопросом занимались студенты[106]106
  Там же.


[Закрыть]. На экзаменах он бомбил их требованиями рассчитать вторую космическую скорость для Фобоса – спутника Марса – и задачами по вычислению энергетической потребности космических колоний для заселения астероидов.

«Пусть небольшая колония из 5000 человек находится в поясе астероидов в 2,7 раза дальше от Солнца, чем Земля. Каким должен быть диаметр параболического зеркала, используемого колонией, чтобы сила света на ее территории площадью 3×10⁵ м² равнялась силе света на Земле в ясный день?»

Безос пришел в Принстон осенью 1982 года, намереваясь специализироваться по физике, но он так и не прослушал вступительный курс О’Нила. С самого начала он занимался по спецпрограмме. Он переключился на информатику и электротехнику после того, как познакомился с квантовой механикой и понял, что быть великим физиком ему «не светит». «У нас на курсе учились три или четыре человека, чей мозг определенно еще до рождения пропаяли иначе, и они могли понимать ну очень абстрактные конструкции», – говорил он.

О’Нила волновала одна глобальная проблема: продвижение человеческой цивилизации в космос.

Но и в Принстоне интерес Безоса к космосу оставался в силе, и юноша постоянно посещал семинары О’Нила, открытые для всех студентов. Как вспоминает друг О’Нила Моррис Хорник, тот «поощрял способных студентов, которых не вдохновлял обычный учебный процесс, и приглашал их на дополнительные занятия, чтобы изучить применение физики в крупномасштабных проектах ради блага человечества».

На семинарах О’Нил задавал студентам прямой вопрос: «Является ли на самом деле поверхность планеты правильным местом для развивающейся технологической цивилизации?»

После «Аполлона» многие думали, что следующим пунктом назначения должен стать Марс и люди должны помечать галочкой уже посещенные планеты Солнечной системы, словно штаты в путешествии через всю страну. Однако О’Нил эту идею отверг.

«Мы так привыкли жить на поверхности планеты, что нам тяжело даже подумать о продолжении нормальной человеческой деятельности в другом месте», – писал он в «Высоком рубеже».

Ключевой вопрос состоял в том, «является ли наилучшим местом для построения будущего промышленного общества Земля, Луна, Марс, какая-нибудь еще планета, или же развитием стоит заниматься где-то в совсем другом месте. Удивительно, но нам не уйти от ответа: наилучшее место – это „совсем другое“».

На последнем курсе Безос стал президентом принстонского отделения студенческой организации, названной «Студенты за освоение и развитие космоса» (SEDS – Students for the Exploration and Development of Space). Ее основал несколькими годами раньше в Массачусетском технологическом институте Питер Диамандис, желавший увеличить осведомленность обывателей о космосе. В итоге он основал приз X Prize имени Ансари, предметом которого в 2004 году стало состязание частных фирм по запуску в космос первого коммерческого пилотируемого корабля.

В Принстоне группа SEDS была невелика и отчасти изолирована. Невзирая на популярность «Звездных войн», которые вышли на экран несколькими годами раньше, ни у кого в списке предпочтений космос не стоял на первом месте. Поэтому те, кого он все-таки привлекал, считались упертыми космическими гиками, не всегда вписывающимися в жесткую социальную иерархию одного из самых престижных университетов США.

Одним из способов колонизировать космос, – заявил Безос, – является трансформация астероидов в жилища.

Карл Стейпелфелдт, возглавлявший отделение SEDS в Принстоне, учился на два курса старше Безоса и запомнил Джеффа как «заинтересованного и лояльного члена организации». Участники группы встречались один или два раза в месяц и собирали деньги для экскурсий по музеям. «Мы сходились вместе и смотрели запуски шаттлов, усевшись вокруг телевизора, – вспоминал Стейпелфелдт. – Я всегда говорил, что мы были своего рода курсами подготовки офицеров резерва для NASA. Всем нам хотелось тем или иным образом участвовать в космической программе».

Стейпелфелдт добился этого. Получив докторскую степень в Калтехе, он в итоге стал главным научным специалистом в программе исследования экзопланет NASA.

Группа SEDS и ее позитивный настрой на неутомимый поиск будущего оказались как раз тем, что заинтересовало Кевина Полка, который учился в Принстоне на курс младше Безоса. Он был дотошным и думающим студентом, поклонником О’Нила и писателя-фантаста Роберта Хайнлайна.

«Мне казалось, у нас в космосе бесконечное будущее», – говорил он.

Когда весной 1985 года Полк появился на заседании SEDS, Безос уже стал президентом группы и сразу увидел, с каким энтузиазмом Полк относится к космосу.

«Джефф и еще два парня переглянулись и сказали: „Отлично, ты будешь вице-президентом“».

Полк хотел проявить себя, возбудив интерес общественности к группе и собрав на ее заседание побольше народу. Его подруга, квалифицированный художник-иллюстратор, придумала постеры, рекламирующие первое заседание SEDS в новом учебном году. Она изобразила на них башню Нассау-Холл, почтенное административное здание университета, улетающей в космос; тигр, официальный талисман Принстона, махал ей лапой. Для студенческой группы листовки были выполнены на великолепном уровне, вспоминал Полк, и Безоса тронул и сам факт, и записка от художницы с выражением надежды на то, что ее старания послужат целям группы.

«У него отвалилась челюсть, и он сказал: „Какая же у тебя ориентированная на работу подруга“», – вспоминал Полк.

Постеры сработали, и на собрание пришло более 30 человек. Безос с удовольствием занял председательское место в центре комнаты и с воодушевлением говорил о миссии SEDS и о’ниловских мечтах о покорении космоса миллионами обычных людей. Годы чтения научной фантастики вылились в монолог, который получился еще круче, чем речь на выпускном.

«Одним из способов колонизировать космос, – заявил Безос, – является трансформация астероидов в жилища. Да, – сказал он, – люди могут извлечь середину из гигантских камней, а затем поселиться внутри. Все, что для этого потребуется, – объяснял Безос, – солнечными концентраторами расплавить и размягчить астероид, а когда он превратится в вулканическую лаву – ввести в центр массивный вольфрамовый стержень и заполнить его водой. Столкнувшись с раскаленным ядром, вода немедленно обратится в пар и надует астероид подобно воздушном шару – и вот вам ваше жилище!»

Идея эта была известна – еще с тех пор, как в 1950-е годы футурист Дандридж Коул писал о переоборудовании астероидов под жилье. Но тут Безоса прервала студентка из задних рядов.

«Как вы смеете насиловать Вселенную?!» – в гневе вскочив на ноги, прокричала она и стала бушевать дальше. Глаза всех повернулись к Безосу, который не пропустил удара.

«Я правильно услышал вопрос? – спросил он. – Девушка действительно только что выступила в защиту неотчуждаемых прав голых камней?»[107]107
  Из интервью с Кевином Скоттом Полком. Эта история также рассказана в его книге Kevin Scott Polk. Gaiome: Notes on Ecology, Space Travel and Becoming Cosmic Species (Booklocker.com, Inc., 2007). – Прим. авт.


[Закрыть]

О’Нил умер в 1992 году, ему не довелось увидеть, как его идеи становятся ближе к реальности. Однако он дал людям надежду и положил начало целому движению. Его друг Моррис Хорник сказал на заупокойной службе: «Эти огромные, почти похожие на Землю колонии могут быть построены из материалов и энергии, всегда имеющихся в космосе. Они могут стать самодостаточными, а значит, говоря словами О’Нила, „человеческая раса стоит сегодня на пороге нового рубежа, богатство которого тысячекратно превосходит имевшееся в Западном мире 500 лет назад“».

К этому времени Безос оставил Принстон и перебрался в Нью-Йорк, где нашел работу в финансовой сфере. В итоге он получил место в хедж-фонде D. E. Shaw & Co. на Манхэттене. Погружение в беспощадный мир Уолл-стрит не оставляло много времени на размышления о космосе и на дальнейшие мечты в о’ниловском духе.

В 1993 году, однако, когда ему было 29 лет, Безос отправился на аукцион фирмы Sotheby’s, где продавались артефакты русской космической программы[108]108
  Russian Space History Sale 6516 Property of the Industries, Cosmonauts, and Engineers of the Russian Space Program, Sotheby’s, December 11, 1993. – Прим. авт.


[Закрыть]. «Амазона» тогда еще не существовало, и Безос не мог спорить на равных с коллекционерами с очень глубокими карманами, которых привлекал к себе Sotheby’s. И все же он засмотрелся на набор шахмат, предназначенный для игры в условиях невесомости. Устройство, описанное в каталоге как «специально спроектированный механический (не магнитный) набор для использования в космическом полете», летало на русских кораблях в 1968 и 1969 годах[109]109
  Более вероятно, что в 1969 и 1970 гг. В полете 1968 года Г. Т. Береговому было играть и не с кем, и некогда. А вот А. Г. Николаев и В. И. Севастьянов в июне 1970 года на «Союзе-9» играли в шахматы, в том числе и с ЦУПом. – Прим. перев.


[Закрыть]. Организаторы Sotheby’s ожидали, что оно продастся за 1500–2000 долларов.

Тем не менее цена считалась сравнительно невысокой, ведь по тому же каталогу продавались первые столовые приборы, использованные в космосе, – они ушли за 6900 долларов, три небольших кусочка лунного грунта – за 442 500 долларов и космическая капсула[110]110
  Это был спускаемый аппарат «Союза ТМ-10», на котором в 1990 г. приземлились Г. М. Манаков, Г. М. Стрекалов и Т. Акияма. – Прим. перев.


[Закрыть] – за 1,7 млн[111]111
  Douglas Martin, «Space Artifacts of Soviets Soar at $7 Million Auction», New York Times, December 12, 1993. – Прим. авт.


[Закрыть].

Безос сделал ставку на шахматный набор, но проиграл анонимному покупателю, который, подобно пылесосу, унес и множество других лотов. Оставался, правда, еще один предмет, приглянувшийся Безосу, – молоток, спроектированный, согласно описанию, «без отдачи после удара, что исключительно важно для использования его в условиях невесомости».

«Действительно интересный объект, – говорил Безос позже, – они сделали головку полой и поместили внутрь металлическую стружку, чтобы после удара молоток не отскакивал слишком сильно».

Но ему не достался и этот молоток. У Безоса просто не хватало средств соревноваться с более денежными участниками. Космос и даже его артефакты казались столь же далекими и недостижимыми, как и раньше.

Исследовав феномен удивительно быстрого роста Интернета, в 1994 году Безос уехал из Нью-Йорка в Сиэтл и основал там компанию Amazon. Ее успех был похож на выигрыш в лотерею – по крайней мере, так об этом говорил сам Безос. Стремительно ворвавшись в ряды миллиардеров по списку журнала Fortune, он теперь мог преследовать почти любые цели. И тех, кто хорошо его знал, совсем не удивило, что более всего прочего он хотел основать космическую компанию.

Правда, начинающий миллиардер не особенно распространялся о своей мечте. Даже его школьный приятель Джошуа Вайнстайн не знал ничего о фирме Blue Origin, пока не прочитал о ней в 2004 году в новостях. Это было странно, ведь он буквально на днях встречался со своим старым приятелем Безосом в Вашингтоне, в Национальном аэрокосмическом музее, и тот ни словом не обмолвился о своих космических амбициях. Так случилось, что Безос и Вайнстайн приехали в столицу в одно и то же время. Когда-то в пригороде Майами они жили в соседних кварталах. «Я рос в его доме, а он в моем», – говорил Вайнстайн. Но теперь они обитали в разных концах страны – Безос в Сиэтле, а Вайнстайн в штате Мэн, где работал репортером в газете Portland Press – Herald.

Учитывая неизменную любовь Безоса к космосу, вполне естественно, что в тот день в музее он играл роль экскурсовода.

«Он уже знал все и обо всем», – вспоминал Джошуа.

Вайнстайн все время ждал, что люди узнают в лицо его спутника. Тот был богат и известен; пятью годами раньше Безос уже стал «человеком года» журнала Time. Удивительно, но, казалось, никто не узнавал его, а если и узнавал, то не проявлял этого, позволяя Безосу ходить по залам как простому туристу.

Пройдет несколько лет, его слава и богатство вырастут, и Безоса станут сопровождать охранники – люди в костюмах с изогнутыми проводами в ушах, видимая часть тех 1,6 млн, которые Amazon ежегодно тратил на его безопасность. Но пока он сливался с повседневной толпой, тихий и непритязательный, довольный своей анонимностью.

В экспозиции были огромные двигатели F-1, приводившие в движение лунную ракету «Сатурн V», и лунный ровер. А кроме того – набор русских космических принадлежностей, подаренный тем самым анонимным покупателем, который десятью годами раньше увел у Безоса из-под носа космические шахматы.

Теперь часть артефактов находилась в музее, и даритель обозначил себя: бывший кандидат в президенты Росс Перо[112]112
  Выступая в 1992 году как независимый (третий) кандидат, Росс Перо набрал почти 19 % голосов. – Прим. перев.


[Закрыть]. «Он ничего мне не оставил», – вспоминал Безос. А спустя много лет в распоряжение Sotheby’s попал еще один молоток без отдачи, и на этот раз аукционный дом просто подарил его Безосу.

Когда они ходили по музею, Безос не упомянул ни о своей безуспешной попытке добыть космические раритеты, ни о том, что уже основал собственную космическую компанию. Все это он тщательно скрывал – точно так же, как покупку земель в Западном Техасе.

Сайт Blue Origin в то время был очень скромным и малоинформативным. Имя Безоса нигде не упоминалось, хотя цель звучала знакомо: создание о’ниловского «постоянного присутствия человека в космосе».

К середине 2004 года компания более чем удвоила численность своей команды разработчиков, нанимая лучших космических инженеров из программы Space Shuttle, из компании Kistler и из проекта DC–X – правительственной попытки построить ракету, которая сможет стартовать и садиться обратно.

«Если у вас настоящая страсть к космосу, если вас волнует перспектива делать космическую технику, мы хотим услышать об этом», – говорилось на сайте. Однако раздел «вакансии» выглядел недружелюбно, даже отдавал снобизмом. Он требовал от претендентов быть «высококвалифицированными и целеустремленными лицами, которые отвечают следующим критериям:

• вы должны питать настоящую страсть к космосу. Без такой страсти вы найдете то, что мы делаем, слишком сложным. Есть работы намного проще;

• вы должны хотеть работать в маленькой компании. Если вас устраивает работа в большой аэрокосмической фирме, вряд ли вы нам подходите;

• наша планка поставлена очень высоко. Мы требуем, чтобы команда оставалась небольшой (измеряемой десятками человек), следовательно, в любом претенденте мы хотим видеть одного из самых технически одаренных людей в своей области;

• мы строим реальное железо – а не презентации в PowerPoint. Это должно вдохновлять вас. Вы должны быть строителем по натуре».

В течение многих лет Безосу приходилось оставаться лишь мечтателем, погруженным в научно-фантастические книги, в учение О’Нила и рассказы своего деда. Но теперь он решил попробовать, нельзя ли превратить эти фантазии в реальность. Примерно день в неделю он отнимал от своей постоянной работы во главе Amazon, чтобы втайне предаваться другой своей страсти – Blue Origin, где его команда незаметно вела сложную работу по постройке транспортной сети до звезд, по созданию мощной инфраструктуры, которая откроет космос точно так же, как железные дороги открыли американский Запад.

За исключением немногих ежегодных полетов, пилотируемая космонавтика оставалась столь же сложной, как и всегда. За время жизни Безоса в ней очень мало что двинулось вперед, если вообще можно было говорить хоть о сколь-нибудь значимых подвижках. Безос ставил себе целью создать инфраструктуру, которая наконец-то позволит человечеству дотянуться до звезд.

Когда она будет в наличии[113]113
  Alan Boyle, «Where Does Jeff Bezos Foresee Putting Space Colonists? Inside O’Neill Cylinders», Geekwire, October 29, 2016, https://www.geekwire.com/2016/jeff-bezos-space-colonies-oneill – Прим. авт.


[Закрыть], «мы увидим, как идеи Джерарда О’Нила начнут претворяться в жизнь, и многие другие идеи из научной фантастики тоже, – говорил Безос в одной из речей. – Сначала приходят мечтатели[114]114
  Здесь Безос почти дословно цитирует К. Э. Циолковского. – Прим. перев.


[Закрыть], дети научной фантастики. Они обо всем думают, а затем приходят строители и превращают мечты в реальность.

Но на это требуется время».

Безос терпеливо ждал и верил, что его время придет. «Нужно ориентироваться на очень долгие сроки, – говорил он тележурналисту Чарли Роузу. – Люди, которые жаловались на долгие семилетние инвестиции в Amazon[115]115
  Прежде чем компания начала приносить прибыль. – Прим. перев.


[Закрыть], ужаснутся от Blue Origin».

В компании Amazon Безос на протяжении многих лет упорно поддерживал культуру стартапа. Компания росла, но он напоминал сотрудникам, что у них на календаре всегда будет «день первый». В послании акционерам 1997 года он писал: «Сегодня – день первый для Интернета и, если мы поработаем хорошо, для Amazon.com». Спустя двадцать лет «День первый» было именем здания головного офиса фирмы и все еще – ее общим лозунгом. «День второй – это остановка роста, – писал Безос в 2017 году. – За ним следует старение и мучительный, болезненный упадок. А затем и смерть. Вот почему у нас всегда день первый».

В течение многих лет Безосу приходилось оставаться лишь мечтателем, погруженным в научно-фантастические книги.

12 июня 2004 года он отправил письмо «дня первого» фирме Blue Origin. Слово blue (голубой) в названии отсылало к «маленькой голубой точке», как назвал Землю Карл Саган, а origin (происхождение) – к тому, что именно там началось человечество. Это было заявление о будущем, определяющее принципы, которыми должна руководствоваться компания:

«Мы – маленькая команда, принявшая на себя обязательство насадить постоянное присутствие человека в космосе, – писал Безос. – Blue будет преследовать свою долгосрочную цель терпеливо, шаг за шагом. Разделив нашу работу на небольшие, но осмысленные этапы, мы надеемся получить максимально возможное количество промежуточных результатов. Каждый наш шаг, даже первый и самый простой, будет испытанием. И каждый шаг станет техническим и организационным фундаментом для следующего».

Первый суборбитальный аппарат будет называться New Shepard, писал он, в честь Алана Шепарда – первого американца, поднявшегося в космос. Но уже тогда у Безоса были более серьезные амбиции. «В какой-то момент Blue сместит свой фокус с системы New Shepard на программу пилотируемого орбитального корабля. Орбитальные аппараты значительно сложнее суборбитальных, и переход к орбитальным системам будет означать расширение организации и возможностей фирмы. А учитывая громадность задачи, – добавлял он, – мы полагаем, что наилучший путь вперед – покорение местных вершин».

Это требовало устойчивого движения по незнакомой территории. «Нас сбросили на неисследованную гору, без карты и в условиях плохой видимости, – писал Безос. – Время от времени погода проясняется достаточно, чтобы мы могли увидеть пик, но путь к нему остается по большей части неизведанным».

Команда должна будет придерживаться нескольких твердых принципов. «Нельзя начинать движение и останавливаться – необходимо продолжать взбираться вверх устойчивым темпом. Быть черепахой, а не зайцем. Удерживать траты на приемлемых уровнях. Полагать финансирование постоянным и рассчитывать в лучшем случае на монотонный рост. И не питать необоснованных надежд на то, что по мере подъема дорога будет становиться легче».

Безос был одновременно мечтателем и строителем, и он создал Blue Origin как лабораторию, где могли соединиться первое и второе. В 2005 году репортер журнала Time попросил Безоса назвать книгу, которую он сейчас читает.

Безос ответил, что недавно закончил научно-фантастический роман Аластера Рейнолдса «о том, как Землю уничтожили наноботы»[116]116
  Jeffrey Ressner, «10 Questions for Jeff Bezos», Time, July 24, 2005. – Прим. авт.


[Закрыть]. Это ответил Безос-мечтатель. Строитель в нем был сосредоточен на чем-то другом: «Я читаю о создании ракетных двигателей».

Первый тестовый аппарат Blue Origin представлял собой странное устройство, похожее на взбесившийся экспонат научной ярмарки. Харон, названный в честь спутника Плутона, состоял из четырех реактивных двигателей Viper Mk. 301 компании Rolls-Royce, которые фирма приобрела у ВВС Южной Африки. «Они были древними, – вспоминал Безос. – Я думаю, буквально древние – 1960-х годов. Я помню, как их доставили в Blue и как команда вскрыла ящики, где находились эти артефакты. И вот словно огромные пауки вылезли наружу. Огромные южноафриканские пауки. И мы сказали: „Ах!“»

«Харон» выглядел как большой дрон. Он стоял на четырех ногах, каждая из которых имела внизу тарельчатую опору, смягчающую касание при посадке. Двигатели были направлены вниз, а не вбок, чтобы обеспечивать вертикальную подъемную силу – и посадку.

Первый суборбитальный аппарат будет называться New Shepard, в честь Алана Шепарда – первого американца, поднявшегося в космос.

5 марта 2005 года на озере Мозес-Лейк, примерно в трех часах езды к востоку от Сиэтла, «Харон» полетел[117]117
  http://www.museumofflight.org/aircraft/charon-test-vehicle – Прим. авт.


[Закрыть]. Он поднялся не слишком высоко, всего на 96 метров, или чуть выше половины высоты знаменитой Космической иглы в Сиэтле.

Но старт и не замышлялся главной целью – Blue Origin пыталась выполнить безупречную посадку. Изделие было полностью автономным в том смысле, что его заранее запрограммировали, и программа позволяла ему лететь самому. После зависания на высоте около сотни метров «Харон» вновь снизился и мягко коснулся грунта, подняв облако пыли.

Это был важный первый шаг. В первый раз команда Blue покинула Землю – и вернулась.