Текст книги "Мой милый победитель"

– Папа! – на пороге с неподдельным ужасом в глазах стоял Робби, сжимая в руках клочок бумаги. – Папа, Лейла сбежала.

Глава 32

Шарлотта схватила записку и, не желая верить своим глазам, прочла детские каракули.

– Сбежала? – Винтер недоуменно смотрел на Робби, – Куда?

– Домой, – хрипло сказала Шарлотта. – Она пишет, что уходит от нас домой.

Ни разу она не видела Винтера таким бледным, как сейчас.

– В Эль-Бахар! – несколько секунд он стоял, как вкопанный, а потом схватил Шарлотту за руку. – Ты хотела поговорить со мной о Лейле!

– Да, да, – Шарлотта старалась собраться с мыслями. – Мы все тут сбились с ног с этими приготовлениями к приему, и я подозреваю, что девочка страдает от недостатка внимания. Последнее время поведение Лейлы меня тревожит. Она то бодренькая, то вдруг погрустнеет, то становится раздражительной.

– Вредной такой, – вставил Робби.

– Да, – кивнула Шарлотта. – мне кажется, она плохо спит. Ее обычно на месте не удержишь, а в последнее время она сама на себя не похожа.

Винтер коротко кивнул:

– Робби, как ты думаешь, она могла убежать в Эль-Бахар?

– Могла. У нее ума хватит. Она могла забыть, что это далеко. И решила вернуться, – мальчик едва сдерживал слезы. – Она переживала, видя, что у меня теперь новые друзья. Это я виноват.

– Ты здесь ни при чем, сын. Это я не доглядел, – Винтер положил руку Робби на плечо и легонько сжал его. – Значит так, Робби, бегом в конюшню, расспроси Флетчера. Узнай, была ли там Лейла. Шарлотта, пошли кого-нибудь на постоялый двор, пусть выяснят, не садилась ли она в почтовую карету. – Винтер стал чернее ночи. – Я еду в Лондон, Обыщу доки.

– Ты никуда не поедешь, – Шарлотта решительно направилась к двери. – То есть… не поедешь один.

Закончив беседу с десятым по счету капитаном, которого ему удалось найти, Винтер с ужасом обнаружил, что Шарлотты рядом нет. Пропала его дочь, а теперь, темной ночью, в лондонских доках он потерял и жену. Он готов был рвать на себе волосы. Лишиться Лейлы или Шарлотты, или их обеих! И сейчас он уже не смог бы успокоить боль бегством. Чувства, которые он испытывал сейчас, нельзя даже пытаться сравнивать с горем, которое ему причинила смерть отца. Винтер стал мужчиной, ответственным за благополучие своей семьи, и на этом поприще потерпел полное фиаско.

Как же так? Он жил по законам правды, как он понимал их, отвечал за свои слова и действия, старался всегда поступать честно и благородно. Что же пошло не тай? И сейчас, во тьме, он взывал к шейху, который сделал из него мужчину и научил его искусству воина:

– Бараках, прошу, помоги мне найти их.

Он сделал несколько шагов вдоль стены портовой таверны, напрягая все органы чувств в попытке найти жену. Она не могла уйти далеко. Она только что была здесь. И он услышал! Да, это, без сомнений, голос Шарлотты. Она говорила:

– Если увидите девочку, которая будет идти одна, дадите мне знать?

Винтер прислонился к стене таверны, сырой от тумана и насквозь пропитанной запахом кислого пива, и дрожащей рукой провел по лбу.

– Да, мисс… Только тут девочек много бродит, и знаете, не с самыми благовидными целями.

Винтер двинулся на голоса вдоль смердящей улочки, изо всех сил стараясь не шуметь.

– Я знаю, только эта девочка не такая, как все, – настаивала Шарлотта. – Это моя дочь.

Винтер обнял ее за плечи.

– Шарлотта, что ты надумала?

При его появлении проститутка взвизгнула и повалилась прямо в кучу мусора. Жена прильнула к нему, как будто ни на секунду не сомневалась, кто стоял сзади.

Он обхватил ее одной рукой, радуясь привычному ощущению сильного молодого тела, которым обладала его Шарлотта. Он нуждался в этом прикосновении. Он нуждался в ней. Он так волновался о Лейле, так не хотел, чтобы жена отправилась на поиски вместе с ним, и все же ее присутствие было ему отрадно. Она вселяла в него надежду.

Бараках удивился бы душевной силе этой маленькой женщины.

– Эта барышня всю ночь стоит на этой улице, – голос Шарлотты звучал ровно, как будто беседовать с проститутками в лондонских трущобах было для нее обычным делом. – Она любезно согласилась сообщить нам, если Лейла здесь появится.

– Хороша идея, – поморщился Винтер, – поднять на ноги проституток.

Интересно, много у нее еще таких идей? А исчезновение в ночи – тоже одна из них?

– Я хорошо заплачу, – сказал он, обращаясь к проститутке. Он едва различал ее силуэт в свете одинокого фонаря таверны. Для нее он был обычным громилой из доков. Но блеск монетки в его протянутой ладони она заметила сразу и, молниеносно выхватив ее, сунула в рукав. – У меня еще много монет. Получишь больше, если найдешь девочку. Придешь в «Судоходство Раскина». Мы будем там.

– Нет, – схватила его за руку Шарлотта, – мы не можем сейчас прекратить поиски.

– Солнце село два часа назад. Туман сгущается. В этих трущобах горло нам перережут скорее, чем мы отыщем Лейлу.

«И я должен спрятать тебя в безопасном месте». Вслух он этого не сказал. Она настояла на поездке в Лондон и ни за что не согласится, чтобы он продолжил поиски без нее. Но им нужно дождаться утра. Поэтому Винтер подтолкнул Шарлотту в сторону широкой улицы.

– Нам нужно отдохнуть, чтобы вернуться к поискам утром. – А что, если Лейла бродит сейчас здесь одна? – тихо спросила Шарлотта.

– В пять лет, она пережила набег на наш лагерь. – Винтер часто напоминал себе об этом происшествии. – Лейла осторожная и хитрая. Если она сейчас затаилась где-нибудь, мы ни за что ее не отыщем, – Шарлотта об этом не знала, но, пока они шли, он держал в правой руке обнаженный нож. – С другой стороны, ее здесь может и не быть. Девочка, которую видели садящейся в лондонскую карету, на нее не похожа.

– Лейла могла надеть один из париков твоей матери.

– Знаю.

Ещё бы ему не знать! От Лейлы, если она что-то задумала, можно ожидать чего угодно.

– Держись за полу моего сюртука, – велел Винтер. – Будем пробираться к конторе.

Где только возможно, он старался держаться в самой густой тени. Время от времени до них доносились ворчливые голоса вышедших на промысел проституток, ругань пьяных, а то и чей-то плач. Мысль о том, что Лейла могла быть где-то здесь, приводила Винтера в отчаяние. Ничего, утром они вернутся…

– Там свет, – заметила Шарлотта. – Я думала, ночью в конторе пусто.

Винтер обвел взглядом темный фасад здания. И правда: в окне его личного кабинета на втором этаже горел тусклый свет. Там кто-то был. Ночные воры? Или – он шумно вдохнул – растратчик?

В конце концов, хоть что-то он выгадает в этой нескончаемой череде несчастий!

– Тихо, – предупредил он Шарлотту, аккуратно приоткрыв дверь.

Сколько шума создают ее шуршащие юбки! Винтер обожал этот звук, неизменно сопутствовавший жене, но сейчас он может их выдать. Он вел Шарлотту через темный склад, уставленный деревянными контейнерами и наполненный пряными запахами, к подножию лестницы.

– Стой здесь, – велел он жене, и крадущейся походкой опытного воина, с ножом в руке, начал подниматься вверх по лестнице, готовый к стычке с неведомым злодеем.

Кто бы ни был там, Винтер его убьет.

Остановившись, он бесшумно вздохнул, пытаясь отбросить кровожадные мысли. Пожалуй, убивать растратчика – это слишком радикальный метод борьбы с ворами. Но его душа, измученная переживаниями о судьбе дочери, безуспешными попытками найти растратчика и необъяснимым поведением Шарлотты, жаждала кровопролития.

Сзади на ступеньках скрипнула доска, и послышался шорох. Винтер резко обернулся, держа наготове нож.

– Винтер, – прошептала Шарлотта, чей стройный силуэт белел во тьме. – Я подумала, а что если Лейла решит прийти сюда?

Дрожащей рукой Винтер спрятал оружие в ножны.

– Вряд ли.

По пути домой они с детьми и в самом деле заходили сюда. И его изобретательная дочь вполне могла найти убежище в стенах их семейной собственности.

Шарлотта сжала руку мужа:

– Можно, я пойду с тобой?

Отослать ее вниз Винтер не мог. Даже с его способностью видеть в темноте спуститься совершенно бесшумно не получится. Поэтому он повел ее за собой.

– Когда поднимемся на второй этаж, держись в стороне, – прошептал он.

– Хорошо.

Когда они были наверху, Винтер увидел, что дверь в его кабинет открыта. Отцовское сердце сжалось. Это не Лейла. Он мог в этом поклясться. Его осторожная дочь ни за что бы не оставила столь откровенных следов своего присутствия.

Отпустив руку Шарлотты, он вынул нож и, крадучись, двинулся на свет. На пороге он замер, созерцая картину, развернувшуюся перед ним в свете двух свечей: Стюарт, его милый кузен, взгромоздив на нос очки, восседал за столом Винтера. Перед ним лежал раскрытый гроссбух, а вокруг на столе были аккуратно разложены стопки банкнот.

Винтер стоял, не шевелясь, и Стюарт продолжал увлеченно работать, что-то тихонько бормоча себе под нос. Вдруг кузен ощутил его присутствие, оторвал взгляд от бумаг. Порывисто вскочив, он нечаянно забрызгал чернилами раскрытую перед ним книгу.

– Кузен! – воскликнул он, и в первое мгновение показалось, что он рад видеть Винтера. Потом чувство вины взяло верх, и он положил ладонь на открытую страницу. – Это не то, что ты думаешь.

– О! – Винтер невольно разжал руку и выронил нож. Тот со стуком упал на пол. – А что я мог подумать?

Взгляд Стюарта был прикован к ножу.

– Я не… то есть, я здесь с добрыми намерениями… – его худые пальцы с крупными костяшками задрожали. – Я твой двоюродный брат. Ты ведь не убьешь меня, нет?

– Если бы я хотел тебя убить, – Винтер ринулся вперед, схватил его за грудки и поднял на ноги, – я бы не бросил нож.

Он потащил Стюарта на себя прямо через стол. Задетый ногой стулперевернулся, чернила расплескались, документы полетели на пол.

– Винтер! – воскликнула Шарлотта. Но он ее не слышал. Стюарт воспользовался добрым расположением и неопытностью Адорны, его матери. Он влез в их карман, украл у компании, в которой зарабатывал себе на жизнь. Винтер швырнул противника к этажерке с папками, подскочили вцепился ему в горло. Глаза Стюарта полезли на лоб.

– Винтер, что ты делаешь?! – крикнула Шарлотта, пытаясь его оттащить.

– Как, – встряхнул он Стюарта, – как ты посмел украсть у моей матери?

– Он не крал, – раздался от порога женский голос. Винтер узнал его. Еще бы! Этот голос напевал ему колыбельные.

– Оставь в покое Стюарта, – велела Адорна. – Он здесь ни при чем.

Винтер отпустил Стюарта, боясь поверить ужасной догадке. Повернувшись к двери, он увидел мать, стоявшую на пороге в дорожном платье и властно смотревшую на него.

– Если украл не он, то кто же? Виконтесса гордо вскинула голову.

– Я.

Глава 33

Никогда еще Шарлотта не чувствовала себя такой одинокой и всеми покинутой. Выходит, Винтер все время ломал голову над вопросом, кто тянет деньги их компании. И он ни, словом не обмолвился ей об этом! Ну, конечно, он и не подумал поделиться с ней своими заботами. А на поверку оказалось, что эта афера – дело рук самой Адорны.

Шарлотте совершенно ясно: в этой семье она чужая.

И тут за спиной Адорны послышался шорох. Из-за дверного косяка выглянула детская головка. И Шарлотта забыла обо всем на свете от внезапно нахлынувшей радости.

– Лейла!

Девочка смотрела на нее и виновато улыбалась. Опустившись на колени, Шарлотта распахнула объятия. Лейла, юркнув мимо стоявшей в дверях Адорны, бросилась к ней и обняла крепко-крепко. Шарлотта прижимала к себе худенькое тело ребенка, приговаривая:

– Лейла, девочка моя!

Она не заметила, что Винтер уже рядом с ними и, стиснув в объятиях их обеих, тихонько покачивается из стороны в сторону.

Позднее Шарлотта вспоминала, что он, кажется, плакал. Но в тот момент для нее имело значение лишь возвращение ее ребенка.

– Лейла, – вернул их к реальности сердитый отцовский голос, – плод моих чресл, тебе многое придется объяснить.

«Это уж точно», – подумалось Шарлотте. Как и ее бабушка, девочка была одета в дорожное платье и ничуть не казалась напуганной или измученной. Ни синяков, ни ссадин, одежда чистая. Все это несказанно утешало Шарлотту, но в то же время ей хотелось устроить малышке хорошую выволочку.

– Ну-ка, красавица, рассказывай, где была!

У Лейлы задрожали губки, но тут вмешалась Адорна:

– Вам сначала рассказать об этом или об утечке денег?

Шарлотта во все глаза смотрела на свекровь, которая выглядела свежей и опрятной, в то время как ее невестка и внешне, и по запаху напоминала обитателей лондонских трущоб. Она перевела взгляд на Винтера. Грязный, со спутанными волосами, во время потасовки со Стюартом он к тому же умудрился рассечь нижнюю губу, и кровь, стекая, запеклась на подбородке. Все еще обнимая жену и дочь, он сурово посмотрел на мать.

– Первым делом Лейла, – сказал он.

Винтер и Шарлотта успели уехать в Лондон, когда Адорне стала известна причина поднявшейся суматохи. Она как раз была в бельевой возле столовой и пересчитывала скатерти.

– Сударыня, вы слышали? Маленькая барышня сбежала к своему мужу-язычнику, – сообщила ей мисс Сайме.

– Сайме, что за чушь вы несете? – Адорна подняла голову и с досадой посмотрела на домоправительницу.

– Мисс Лейла – она сбежала!

Адорна устремила на мисс Сайме взгляд, требующий фактов, а не досужих домыслов.

Мисс Сайме вытянулась по стойке «смирно»:

– Она оставила записку. Пишет, что отправляется домой.

– К мужу-язычнику? Мисс Сайме поежилась.

– Э-э…Нет.

– Гм, – Адорна продолжила считать.

– Сударыня, ваша внучка… Вы не боитесь за нее?

– Гм!

И мисс Сайме удалилась, оставив Адорну наедине со своими размышлениями. Размышлениями невеселыми. И к тому моменту, как она закончила, Адорна решила загадку «исчезновения Лейлы». Она велела повару сложить в корзину кое-какие продукты и вместе с ней поднялась на второй этаж, затем на третий… А потом, стараясь ступать бесшумно, пошла прямо… на чердак.

Осторожно открыла дверь в основное помещение. Пусто и тихо. Но от Адорны не ускользнула маленькая деталь – на полу перед входом в одну из чердачных комнатушек не было пыли. Туда она и направилась, стараясь не нарушать тишины. Почти в самом конце коридора, у двери одного из чердачных чуланов она обнаружила необходимую подсказку: на полу лежала одна-единственная соломинка.

Приосанившись – в конце концов, теперь прятаться не было необходимости, – она распахнула дверь:

– А вот и бабушка! Я принесла тебе гостинцы.

– Ой! – Лейла сжалась в комок.

– Бог мой! – воскликнула Адорна, осматриваясь. – Не удивительно, что «привидение» так шумело.

Ребенок здорово потрудился, сооружая здесь некое подобие своего дома в Эль-Бахаре. Стены были задрапированы украденными из западного крыла простынями, что воссоздавало в помещении атмосферу восточного дома. У окошка было прорезано отверстие для света и воздуха. Лейла раздобыла где-то старый коврик и постелила его на пол, поверх старых скрипучих досок. У стены из соломы, принесенной из конюшни, она устроила постель. В центре комнаты, на почетном месте у воображаемого очага стояла деревянная лошадка, подаренная Шарлоттой. А рядом с ней, на полу, лежала раскрытая книга.

– Только не говорите мне, что девчонка в целом доме ни одной соломинки не обронила, – пробормотала про себя Адорна.

Но тут ее взгляд упал на внучку. Девочка смотрела на нее с вызовом, но, в то же время, казалась очень несчастной. И из строгой хозяйки дома виконтесса тут же превратилась в любящую бабушку. Она поставила корзину на пол, чтобы ребенок мог увидеть ее содержимое:

– Я принесла тебе немного мяса, вареных яиц, а еще клубничку и сладкие сливки.

Указав рукой на горку черствых булочек, припасенных Лейлой, Адорна добавила:

– С твоим хлебом мы устроим настоящий пир, – она обворожительно улыбнулась. – О, королева пустыни, пригласите меня в свой шатер!

– Выходит, она все время оставалась дома? – Шарлотта была готова расцеловать Адорну, но по-прежнему сидела на полу посреди кабинета в объятиях Винтера и Лейлы. Так что она лишь крепче прижала к себе девочку. – Солнышко, ну почему тебе взбрело в голову забраться туда? Лейла глубоко вздохнула и призналась:

– Мне нужно было где-то прятаться, чтобы читать вашу книгу.

– Какую книгу? – удивилась Шарлотта.

– «Тысячу и одну ночь».

– Зачем же прятаться? Я бы и так… О-о… – теперь Шарлотта поняла. – Почему же ты не признавалась, что умеешь читать?

– Я боялась, что вы не станете читать мне вслух, – Лейла покосилась на отца. – Вот папа научил меня ездить верхом и перестал катать.

– Ах ты, мартышка, нечего сваливать на меня вину! Хорошую порку ты заработала, – Винтер без тени улыбки смотрел на дочь. – Ты поступила дурно, напугав нас, и ты это знаешь.

– Угу, – тихо согласилась Лейла.

– Но ты – ребенок, и совершая проступки, ты учишься разбираться, что можно, а что – нельзя, – отпустив Шарлотту и Лейлу, Винтер встал. – А вот твоя бабушка – человек взрослый, и должна понимать, что не годится красть деньги в собственной компании. Что за блажь, мама? Зачем?

Адорна отступила, словно напуганная осуждением в голосе сына:

– Я хотела, чтобы ты поскорее вернулся.

Винтер замер, потеряв дар речи.

– По поведению Стюарта я догадалась, что его поиски пропавшего кузена вот-вот увенчаются успехом.

Шарлотта посмотрела на Стюарта. Тот, нервно улыбаясь, потирал горло.

– Письмо, – прохрипел он.

– Да, я послал письмо, – подтвердил Винтер, – чтобы сообщить, что я жив, и предупредить, что когда-нибудь рассчитываю вернуться.

– Я принялась донимать его расспросами, и он признался. Я была счастлива узнать, что ты жив, – подойдя к сыну, Адорна прижала ладонь к его щеке. – Но он сказал, что ты вернешься не скоро.

– Я не хотел говорить, – вставил Стюарт, – знал: матушка расстроится, что ты тянешь с приездом.

Винтер кивнул:

– Я должен был сделать это ради детей, мама. Виконтесса отдернула руку:

– Твои дети – мои внуки. Их корни здесь, в Англии.

Шарлотта взглянула на Лейлу и поняла, что ребенку приятно это слышать. Похоже, внучка и бабушка нашли, наконец, общий язык. Она встала, осознав, что успела здорово отдавить колени.

– Значит, ты хотела, чтобы мы поскорее вернулись, но понимала, что уговоры не подействуют. И вы со Стюартом решили инсценировать растрату, – подвел итоги Винтер.

– Стюарт – самый благородный и порядочный человек в мире, – возразила Адорна. – Он бы не позволил втянуть себя в подобную интригу. Виновата только я.

Винтер посмотрел на Стюарта, который смущенно пожал плечами:

– Я подумал, что должен поставить тебя в известность о серьезной угрозе семейному бизнесу, и написал.

Оба повернулись к Адорне.

– Ты могла рассказать об этом сразу, – упрекнул ее сын.

Она открыто смотрела ему в глаза. Похоже, виконтесса искренне верила, что поступила наилучшим образом, и ничуть не жалела о содеянном. Да, женщины могли бы многому поучиться у Адорны!

– Бедный Стюарт узнал обо всем уже после твоего возвращения. Он не одобрил мой поступок, Винтер. – Она направила на сына осуждающий перст. – Ты должен извиниться перед кузеном.

– Прости, Стюарт, – Винтер протянул руку.

– Не стоит извиняться, я бы поступил так же, – и мужчины пожали друг другу руки.

В голове Винтера постепенно выстраивалась полная картинка происшедшего:

– И ты, Стью, вычислив злоумышленника, решил внести необходимую сумму.

– Да. Ваша матушка так много для меня сделала, – очки Стюарта перекосились в драке, и он пытался их выправить. – Я ей стольким обязан. Жаль, она так и не поняла всей серьезности своего проступка.

Шарлотту эти слова задели до глубины души.

– Брать у себя самой – не проступок.

– Спасибо за поддержку, Шарлотта, – отозвалась Адорна.

– Я рассчитывал сегодня довести дело до конца, потому что был уверен, что вас не будет в городе. Ведь завтра приезжают гости, – Стюарт обвел присутствующих взглядом. – Постойте, а что вы здесь делаете в такой час?

– О, Боже, – Адорна взглянула на часы, стоявшие на полке. – Нам нужно немедленно возвращаться! До их прибытия осталось не более девяти часов. Стюарт, возьмите свечи, – она схватила Лейлу за руку и, подхватив под руку кузена, увлекла обоих к выходу. – Ну и вечерок! Зато теперь я знаю, как развлечь наших царственных гостей. И все благодаря моей милой внучке!

Их голоса стихли внизу, и Шарлотта осталась наедине с Винтером. Она отряхнула юбку и направилась было вслед за свекровью, дочерью и кузеном. Они стали ее семьей. Она оправдывала выходку Адорны, понимала детские капризы Лейлы, восхищалась преданностью Стюарта. Пусть они причинили ей боль – она могла простить их. Но Винтер… Шарлотта посмотрела на мужа с откровенной неприязнью. Она часто плакала по вине этого человека, страдала из-за его холодности и равнодушия. Теперь она знала: все это время он строил планы поимки растратчика. Сейчас она развернется и уйдет, и никогда больше не будет переживать, видя, что он не в духе или чем-то озабочен. Пусть попробует свою же микстуру. А она просто развернется и уйдет…

– По крайней мере, теперь я знаю, почему ты пропадал все время в Лондоне. И, наверное, должна быть за это благодарна.

Скрестив на груди руки, Винтер принял гордую позу властелина пустыни. Этому образу прекрасно соответствовали его длинные волосы, серьга в ухе и шрам.

– Ты по мне скучала?

Шарлотта прерывисто вздохнула. Зачем она заговорила с ним? Ей следовало уйти не мешкая. И не допускать в душу чувства, которые она испытывала по отношению к Лейле – беспокойство, волнение и, конечно, любовь. Он их недостоин. Да, она испытывала к ребенку всепрощающую родительскую любовь, а с Винтером их связывала изводящая душу страсть, что ни ночь, приносившая ей плотское удовлетворение, а дни превращавшая в пустоту и одиночество.

– Ты думал, что твой семейный бизнес в опасности и ни полусловом не поделился со мной своими сомнениями.

– Женщины не интересуются делами, – провозгласил Винтер одно из своих излюбленных изречений.

– Зато жене интересны дела ее мужа, – возразила Шарлотта. – Супруги должны говорить обо всем, что их волнует.

– Обсуждать? – У него еще хватает сил гримасничать, будто он впервые слышит это слово. – Леди женушка, думаю, тебе не мешает запомнить: ты ни разу не была замужем, а я уже был женат, и, уверяю тебя, супруги не обсуждают вопросы бизнеса.

– А мужья не любят своих жен.

Ну, что тут поделаешь? Стоит ли вообще пытаться?

– Ты не любил свою первую жену.

– Не любил, – с уверенностью кивнул Винтер.

– А она тебя любила.

– Да, – с не меньшей уверенностью сказал он.

– Она выбрала тебя в надежде, что ты спасешь ей жизнь. Пожалуй, ее ожидания оправдались. Но вряд ли она тебя любила. Она лишь дорожила чувством защищенности, которую ты ей обеспечил. Многие браки держатся на подобных расчетах.

– Мы были хорошей парой, – напомнил Винтер. – Наш брак был мирным и безмятежным.

– И это то, к чему ты стремишься, – Шарлотта кивнула. – Как хочешь. Я смирюсь. Ты можешь сделать… Нет, ты уже сделал то, что сделал бы на твоем месте любой другой мужчина. Ты положил мысли обо мне в определенную ячейку в своем сознании. Ячейку с пометкой «Жена». Будет еще много других ячеек, и некоторые будут важнее всех прочих. Например, большое значение будет иметь ячейка «Дела компании». Аналогично «Лошади»и «Друзья-мужчины». Ты станешь, все реже заглядывать в ячейку «Жена», и пока там все будет тихо-мирно, ты будешь доволен. Будешь, уверен, что я счастлива, что ты оказался прав, и что единственная, имеющаяся в моем сознании ячейка, называется «Винтер». Но это не так, потому что я собираюсь поискать для себя другие занятия и увлечения. И коль скоро ты не собираешься отдавать мне хоть чуточку своих душевных сил, в ответ от меня ты не получишь ни капли. И однажды ты проснешься, заглянешь в мою ячейку, а там будет пусто.

Винтер так стремительно схватил ее за руки, что Шарлотта невольно вскрикнула.

– Ты меня не оставишь, – выдохнул он.

Может, он все же дорожит ею? Может, он понял, что нужен ей?

– Мне нет нужды покидать тебя, Винтер. Я просто стану такой, как другие жены – мой муж перестанет для меня что-либо значить.

Он удивленно смотрел на нее сверху вниз, как будто не веря, что она может так безоговорочно его отвергать. И вдруг он рассмеялся.

Снова она открылась перед ним, вывернула душу наизнанку, а он смеется?

– Ты… Ты говоришь, что сможешь вот так со мной обойтись? Ты, женщина, которая полюбила моих детей с первого взгляда, ты, страстное создание, каждую ночь открывающее мне свои объятия со всей щедростью своей души и тела? – обняв Шарлотту и крепко прижав к себе, Винтер заглянул ей в глаза. – И что тебе за радость от этого… смирения? Я понимаю, ты разочаровалась в первом мужчине, который сделал тебе предложение, ты чувствовала себя преданной самыми близкими родственниками. Но к нам с тобой это не имеет никакого отношения. Никакого!

От этого ужасного смеха Шарлотта вся сжалась, но как Винтер умудрился исковеркать ее слова… И насколько он проницателен… Он видит ее насквозь, и вот она стоит перед ним, нагая и дрожащая!

– Я такая, какой меня вырастили и воспитали!

– Такая?! Ты – женщина, в душе которой накопилось много нерастраченной любви. И сейчас она льется через край, и никакое смирение в мире не в силах ее остановить, – он осторожно убрал с ее щеки выбившуюся прядь волос. – Ты любишь меня и противишься своему чувству, потому что я не люблю тебя. Но разве любовь – это не умение отдавать себя, не величайший риск, не игра по-крупному, в которой выигрыш – истинная, вечная, безграничная преданность?

Шарлотта порывисто вдохнула: он попал в точку.

– Мое условие – ты должна быть счастлива, – твердо сказал Винтер. – На меньшее я не согласен.