Текст книги "Мой милый победитель"

Глава 13

– Так вы интересовались моей судьбой, – напомнил Винтер, Нет, не интересовалась. И что он имел в виду, говоря: «Не знаю, кто мы и что мы, но скоро мы это выясним». Что еще за странная оговорка?

Обхватив рукой колено, молодой человек смотрел в темное окно, словно вглядываясь в прошлое.

– После похорон отца я в почтовой карете поехал в Лондон. Там в порту попыхивал грузовой корабль, готовый отплыть в Марсель. И я возомнил себя Ясоном, отправившимся на поиски золотого руна, – Винтер вдруг уронил голову в ладони и рассмеялся. – Я нанялся разнорабочим. И неделю мучился от морской болезни, не замечая красот Атлантического океана, потом – Средиземного моря. Приходилось драить палубу до волдырей на ладонях. И знаете, никогда раньше я не ел хлеба с запеченными в нем жучками.

Шарлотта издала звук, выражавший отчасти сочувствие, отчасти – отвращение.

– Да, это было ужасно. Усугублялось положение тем, что матросами на корабле служили грубые, жестокие французы. Они обзывали меня сопляком, и я чувствовал себя глубоко несчастным. Отправляясь в путь, я не подозревал, что придется терпеть такие лишения. Я был тогда на грани срыва, но тешу себя мыслью, что головы не потерял. Я быстро смекнул, что зря отказался от прежнего привилегированного положения, – ироничный огонек в глазах молодого человека вдруг погас, и он продолжал совершенно серьезно. – И тогда же я провалил свой первый экзамен на звание джентльмена.

Вопрос мимо воли сорвался с уст девушки:

– Каким образом?

– В то время как мать особенно нуждалась в моей поддержке и заботе, я думал только о себе.

Шарлотте хотелось заткнуть уши. Если Винтер будет продолжать в том же духе, в ее душе может зародиться уважение.

– Несмотря на молодость и безрассудство, я понимал, что своим побегом отца я все равно не верну. Более того, мой поступок огорчил бы человека, которого я боготворил. Но я использовал его смерть как оправдание для воплощения собственных желаний. Я отправился на поиски приключений.

«Стань снова бессердечным варваром, – хотелось сказать Шарлотте. – Будь, как раньше, отвратительным и грубым. Спрячь свою ранимую душу, чтобы я оставалась добропорядочной гувернанткой и не проявляла неприличного интереса к отцу своих воспитанников».

А ведь интерес был именно таким! Взгляд девушки невольно скользнул по расслабленной фигуре молодого человека. О, нет, это совершенно недопустимо!

– Я рисовал в своем воображении одиссею, а попал в серьезную переделку. И я решил бежать обратно в Англию, как только корабль причалит к берегу. – Винтер горестно улыбнулся. – Все так и случилось бы, если бы не…

Молодой человек замолчал, и Шарлотта не удержалась:

– Если бы не что?

– Если бы не пираты, – Винтер сел, устремив перед собой задумчивый взгляд карих глаз. – Они вынырнули из темноты и напали на корабль. Заставили меня помогать им перетаскивать награбленное добро, а потом забрали с собой. Я был видным малым.

– Да, я помню, – отозвалась Шарлотта. Молодой человек встрепенулся:

– Мы встречались раньше?

– Я видела ваш портрет в галерее, – нашлась девушка, едва не раскрыв тайну их былого соседства.

– Ах, да…

Что-то в ее ответе как будто насторожило Винтера, поэтому Шарлотта поспешила вернуться к повествованию:

– И что же пираты?

– Пираты… Они хотели продать меня на рынке в Александрии. Я сорвал их планы: отточил нож и распорол себе щеку.

Девушка потрясенно разглядывала шрам на лице молодого человека.

– Мне бы не хватило духу.

– Вам? Хватило бы, мисс леди Шарлотта. Еще как хватило бы, – встав на колени, Винтер подался вперед, пристально вглядываясь в глаза девушки. – Вы бы пошли на все, чтобы спасти свою честь. Я в этом уверен.

Зато Шарлотта подобной уверенности не разделяла.

– А вы? Что же случилось с вами дальше?

– Злодеи решили отомстить. – Молодой человек встал и поднял руку, сжатую в кулак. – Я обхитрил их, помешав заработать кучу денег. И они продали меня бедуину… чистить верблюдов.

Молодой человек уронил кулак и последние слова произнес с такой жалкой гримасой, что Шарлотта не сдержала улыбки.

– Я должен был заботиться о пяти отвратительных, вонючих, плюющихся тварях. Такой удар для юноши из богатой английской семьи, отправившегося на поиски приключений! В этом составе – старик Бараках, верблюды и я – мы начали свой путь через пустыню. На второй день я сбежал.

Девушка подалась вперед, впитывая в себя каждое слово.

– Милорд, я читала, что пустыня беспощадна к одиноким странникам.

Винтер покачал головой, словно удивляясь своему юношескому безрассудству.

– И это верно, мисс леди Шарлотта. Днем зной стоял такой… Вы себе не представляете. Солнце вдавливало меня в песок, а пот высыхал, едва выступив, солью скапливаясь на бровях. А вокруг пески, без конца и края. Каждая новая дюна ничем не отличалась от предыдущей, не отличалась от следующей. – Молодой человек приложил ладонь ко лбу, словно вглядываясь вдаль. – Я думал, что сумею вернуться в гавань, но заблудился, заблудился безнадежно, когда… – Словно выдохшись, Винтер замолчал и улегся на живот. – Шарлотта, я так долго говорил о себе, а вы учили меня, что это невежливо.

– Глупости! Вы же не можете прервать рассказ сейчас!

В тот момент, когда эти слова вылетали у нее из уст, Шарлотта уже знала, что Винтер ее поймал. И знала также, что ей нет до этого никакого дела. Она непременно должна услышать историк» до конца.

Подперев голову руками, молодой человек пристально смотрел на нее.

– Шарлотта, у вас есть родственники, которые могли бы о вас позаботиться?

«Шарлотта». Он назвал ее Шарлоттой. Не прежним милым, но все же уважительным прозвищем, а по имени. Это могло означать либо теплое дружеское отношение, либо пренебрежение. И то и другое было недопустимо. Сжав лежавшую поверх тетради ладонь в кулак, девушка не сводила глаз с побелевших костяшек. Нет, она будет крайне осторожна.

– У меня нет близких родственников. Прошу вас, расскажите, что же случилось дальше!

– А других людей, с которыми бы вас связывали близкие отношения?

– Есть друзья. Хорошие друзья.

– А любимый мужчина?

Как же невинно звучал его голос! Но Шарлотта знала: Винтер столь же невинен, как райский змий. Даже на полу растянулся, как змея. Девушка подняла с пола туфли, взяла тетрадь и встала. Обойдя лежавшего на полу молодого человека, направилась к двери. Прочь от уютного очага, от запаха тающего воска свечей, от обмана, коварства и похоти, имя которым – Винтер, виконт Раскин.

Она уже была на пороге, когда за спиной прозвучало:

– Я был почти мертв, когда старик нашел меня. Шарлотта, замешкавшись, водила обтянутой чулком ножкой по гладкому паркету.

– В действительности почтенный Бараках не терял меня из виду, – продолжал молодой человек. – Он шел за мной через пески, пока я не отказался от мысли, что сам смогу найти дорогу. Тогда он меня подобрал.

Не надо бы ей оглядываться… Ведь только что все ее подозрения в отношении виконта нашли свое подтверждение.

– В ту ночь он привязал меня к седлу верблюда и сказал, что я его должник, потому что пустыня не оставляет безнаказанным ни одного беглеца.

Шарлотта не тешила себя иллюзиями. Она знала, что если уйдет сейчас, то продолжения рассказа никогда больше не услышит. Винтер умел быть жестоким.

Вот о ней этого не скажешь. И девушка сдалась, уступив своему любопытству:

– Что же было потом?

– Я остался в общине бедуинов. Вам приходилось слышать о них, мисс леди Шарлотта?

Попытка приподнять завесу тайны над ее личной жизнью потерпела неудачу, и Винтер обращался к ней, как прежде. При этом его голос звучал совершенно спокойно, как будто в беседе с женщиной, стоящей в дверном проеме спиной к нему, он не видел ничего необычного.

– Дети кое-что мне рассказывали, – отвечала девушка.

– В таком случае вам известно, что бедуины – гордые странники и бесстрашные воины. Они ведут через Сахару караваны, перевозя товары из одного порта в другой, и тем зарабатывают на жизнь.

Похоже, поведение Шарлотты ничуть не смущало молодого человека.

– Надо сказать, доход получается немалый, и находятся охотники до накопленного долгим трудом добра. Они выслеживают караваны в пустыне с целью грабежа, и тогда приходится сражаться. Бараках был вождем своей общины. Этот величественный старец обладал удивительной способностью находить дорогу после того, как песчаные бури сметали все ориентиры. У него также был талант усмирения непокорных рабов и взращивания из них достойных мужей.

Девушка прислонилась плечом к дверному косяку и медленно повернулась лицом к собеседнику. Стена служила ей опорой. Очень кстати, поскольку, судя по всему, сама она была лишена морального стержня.

Винтер даже не взглянул на нее. Он сгреб в гору все подушки, кроме тех, на которых совсем недавно сидела Шарлотта. Они, по-прежнему сложенные одна на другую, как будто ожидали ее возвращения. Молодой человек смотрел на огонь, и из-за подушек виднелась лишь его макушка.

И все же девушка была уверена: он чувствует, что она готова уступить. Постепенно, нерешительно, но все же она подчинялась его воле. Потихоньку подойдя ближе, она положила тетрадь и туфли на край ковра.

– К концу маршрута у меня на спине была пара отметин от кнута, я умел оседлать строптивого верблюда и был преданным сыном старика Баракаха.

– Сыном? – изумленно переспросила Шарлотта.

– Я спас ему жизнь. Напомните мне, Шарлотта, и я покажу вам след от удара ножом, который я принял вместо него.

Девушка сдалась окончательно. Она обошла гору подушек и опустилась перед Винтером на колени, как наложница, молящая своего господина о милости.

– Вас ударили ножом?!

– Я едва не умер. А когда поправился, то был уже настоящим мужчиной.

Огненные блики ласково играли на его белокурых прядях, плясали на золотистой коже. Грациозно, не спеша, молодой человек сел и стянул рубашку через голову. Красивый, ровный загар покрывал его мускулистое тело. Короткая светлая растительность на груди спускалась по животу до самых брюк. Лишь в одном месте, чуть выше сердца, блестел бледный бугорок шрама. Выходит, Винтер не приукрашивал свой рассказ и не бравировал своей храбростью. Нож прошел наискось, оставив длинный след. Но не его отвага и благородство так взволновали Шарлотту – скорее, пережитая им боль. И ее рука невольно потянулась к ужасному шраму – немому доказательству перенесенных страданий.

«Благоразумие заставило ее остановиться. Девушка хотела отвести руку, но Винтер перехватил ее и прижал к груди. Пальцы ощутили тепло его кожи, шрам, гладкий и неподатливый, а под ним… Молодой человек отпустил ее руку.

Шарлотта подалась вперед и прикоснулась к нему. Просто потому, что теперь уже не могла иначе. Волосы на груди были ничуть не похожи на гладкую блестящую копну на голове. Каждый завиток, короткий и жесткий, словно приглашал ее пальцы взъерошить его, разгладить. Под ними вздымались мускулы, говорившие о небывалой физической силе. Грудь молодого человека медленно поднималась и опускалась в такт его дыханию, и рука девушки двинулась выше, к зовущей впадинке у ключицы и дальше, по шее, вверх. Пальцы сами коснулись его подбородка, поднялись к утолку рта, нежно провели по губам…

Тихий стон родился в глубинах его мускулистой груди. Внезапно очнувшись и испугавшись своей дерзости, девушка отдернула руку. Но Винтер перехватил ее и снова прижал к себе. Не успела Шарлотта опомниться, как второй рукой он обнял ее за талию, приподнял, увлек за собой, и в следующее мгновение они уже лежали на подушках.

Она ощущала под собой его сильное тело, упругую плоть, словно взывавшую к взаимности. Никогда раньше Шарлотта не сознавала так остро свою женственность, но в это мгновение естество девушки наполнилось новыми ощущениями, каждая клеточка ее тела чувствовала… так много. Они лежали сердце к сердцу. Его лицо было совсем близко, стоит ей поднять глаза… Она не посмеет. Что же делать? Как уйти от всего этого? Как захотеть уйти?

– Шарлотта, – дыхание молодого человека теплым ветерком скользнуло по лицу. Он попытался приподнять ее упрямо склоненный подбородок. – Посмотри на меня.

Малодушие не ее стезя. И девушка подняла глаза. Его карие глаза светились восхищением. Но в этом взгляде читалось что-то еще… Опасность. Чувство, с которым она никогда раньше не сталкивалась, но которое сразу узнала.

Страх вонзил когти в ее сердце. Девушка хотела отстраниться, но не успела она об этом подумать, как ее губы оказались в плену у его губ. Несколько безумных мгновений назад она прикасалась к его губам пальцами… Они еще помнили его тепло. Но то, что Шарлотта чувствовала сейчас, нельзя было сравнить с пережитыми раньше ощущениями. Сухие, теплые, нежные губы Винтера настойчиво прижимались к ней в долгожданной встрече и рвущемся на волю признании.

Его ресницы, дрогнув, опустились, и девушка тоже закрыла глаза. Она слышала, как напряжена его шея, как играют под ее пальцами мускулы на плечах, прислушивалась к биению его сердца. Стоило ей немного привыкнуть к одному ощущению, как появлялось новое. Вот его рука легла ей на спину и придвинула ее ближе. А вот его пальцы ненадолго погрузились в волосы Шарлотты, раз, другой, и она услышала, как что-то упало на пол.» Шпильки!» – мелькнула в голове нечеткая мысль. Одна из них, зацепившись, слегка дернула волосы. Не больно, но достаточно ощутимо для того, чтобы вернуть девушку из ее тревожного рая на землю.

– Ой! – широко распахнув глаза, она сжала его руку.

– Прости, – сказал он даже прежде, чем она вскрикнула, и осторожно потер голову в том месте, где нечаянно причинил боль. – Прости, я растяпа. Шарлотта… – и Винтер вернулся с другим поцелуем.

Девушка прикрыла губы рукой. Молодой человек нежно потыкался носом в ладонь, а потом вдруг… лизнул ее. Отдернув руку, она потерла ею о подушку, но ощущение его языка, мягкого и влажного, не уходило.

Никогда еще Шарлотта не была так близка с мужчиной. И никогда раньше она не испытывала к мужчине подобных чувств. Ей бы помнить, что лишь несколько недель назад она считала Винтера дикарем. Не далее как сегодня он повел себя властно и своенравно. Но его поцелуй не был властным. Он не принуждал ее к повиновению силой, был осторожен и терпелив. Он целовал ее так, словно встреча их губ была одновременно и вожделенной целью, и началом сладостного путешествия.

– Шарлотта, еще, – молодой человек снова потянулся к ней. Его просьба польстила девушке, и она склонилась к нему навстречу. Их губы снова соприкоснулись. Все казалось уже родным: его тепло, кожа… его вкус. Вкус… Его губы слегка приоткрылись, настолько, чтобы она… Девушка не могла ему не ответить. Почему, она не знала сама. Безумие ли подталкивало ее? Любопытство ли тянуло на тропу греха? Именно ее влечение ко всему необычному, влечение, которого она всегда подспудно боялась, дарило Шарлотте такое наслаждение этим вкусом, словно он был неким экзотическим кушаньем. Пикантный, изысканный деликатес – его губы, нежные, жаркие, чувственные, источающие аромат кофе и винограда и… его аромат. Девушка закрыла глаза, смакуя его вздох. Стон удовольствия едва не вырвался из груди. Волна наслаждения захлестнула ее, когда язык Винтера прошел по ее деснам. Что же это? Что творится с нею?

– Шарлотта, – тихонько позвал он, не отстраняясь, словно боясь потерять ее. Его дыхание ласкало подбородок девушки. – Поцелуй меня.

– Я целую…

Кто знает, не подними она голову несколько мгновений спустя, не посмотри ему в глаза, может, момент просветления так бы и не наступил. К какому финалу могли привести их подобные ласки, оставалось только догадываться.

– Еще!

Голос молодого человека звучал хрипло, настойчиво, но руки по-прежнему с невыразимой нежностью гладили волосы, ласкали спину.

Еще? Ах, Шарлотта знала или, точнее, догадывалась, чего он хотел. Не обращая внимания на проблески здравого смысла в своем затуманенном мозгу, она лишь сильнее прижалась к нему и осторожно раздвинула языком его губы. Винтер застонал от счастья. Он крепче обнял девушку, и радость ощущать себя в его объятиях раскрылась в ней подобно тому, как роза раскрывается навстречу солнцу. Ее руки обвили его шею, пальцы зарылись в волосы, ноги… раздвинулись и обняли его бедра.

Как же стыдилась она потом своего порыва! Но в ту минуту Шарлотта понимала, что не может иначе. Сердце отбивало такт волнами нахлынувшей неги, кровь пела в истоме, а язык забылся в феерическом вальсе, как юная дева на своем первом балу. Если это и есть искушение, то неудивительно, что женщины испокон веков поддавались его очарованию. М-м-м… Целоваться – это так чудесно! Какое наслаждение ощущать – под собой мужчину, не соблазняющего, а соблазненного. Она обожала эти руки, ласкающие ее лицо, спину, плечи.

Винтер поднял одно колено между ног девушки. Захрустели накрахмаленные юбки, ткань натянулась, и от давления у Шарлотты перехватило дыхание. Голова кружилась от охватившего их безумства, но девушка все же отстранилась и заглянула молодому человеку в глаза. И поняла, что была обманута! Каждое прикосновение, каждую ласку Винтер строго контролировал, однако при этом в его карих глазах пылал огонь животной страсти. Сквозь загар пробивался лихорадочный румянец. Он желал ее, желал всем своим естеством.

Подумать только: она в объятиях мужчины, одержимого жаждой плотской любви настолько, что ее девичья честь может перестать быть для него преградой!

Мысли мгновенно прояснились. Очарование растаяло. Вот и все, никакой магии. Господа всегда соблазняли гувернанток.

Высвободившись из мужских объятий, девушка скатилась с подушек, больно ударившись о пол лбом. Мельком подумала о синяке…

– Шарлотта! – Винтер потянулся за ней. Девушка быстро вскочила на ноги и попятилась.

– Нет, сэр Раскин, нет! – Прическа совсем распалась, волосы рассыпались по плечам. – Именно этого я и боялась. И выходит, оказалась права.

– Правы? – По-прежнему лежа среди подушек, молодой человек, прищурившись, смотрел на нее. – Чего же вы боялись?

– В своем общении мы не должны переходить определенных границ. Вы – господин, я – гувернантка. Между нами – пропасть. Зачем вы рассказали о своем прошлом, хотя я вас об этом не просила, и настаиваете, чтобы и я поделилась своими воспоминаниями?

Винтер приподнялся на локте:

– Сдается мне, мисс леди Шарлотта, вам есть что рассказать о своей жизни, кроме тех отговорок, которых вы меня удостоили.

– Нет! – Девушка сделала еще шаг назад, потирая ладонью лоб. – В моем прошлом нет ничего, о чем вам нужно знать. И впредь мы не должны оставаться наедине, чтобы не допускать подобного сумасбродства.

– Я вам почти обещаю, что мы» допустим подобное сумасбродство «, как вы говорите, еще не раз.

– Ни за что! Я расскажу обо всем леди Раскин, – в голосе Шарлотты зазвенели нотки отчаяния. – Скажу, что не могу больше быть вашей гувернанткой.

Несколько невыносимо долгих секунд Винтер молчал. Молчание длилось так долго, что девушка отняла руку от глаз, чтобы взглянуть на него украдкой.

Молодой человек не смотрел на нее. Он раскинулся на подушках и смотрел на огонь, как будто читая ответ в языках пламени:

– Можете не беспокоить матушку. Я согласен. Пожалуй, будет лучше, если мы перестанем играть роли гувернантки и ее подопечного.

Это значит… О, Боже, это значит, что она уволена? Шарлотта смотрела на Винтера широко раскрытыми глазами, пытаясь облечь свой вопрос в слова. Куда и девался весь ее воинственный дух! Если он решил ее прогнать, она об этом узнает совсем скоро: до утра осталось несколько часов.

В последний раз взглянув на серьезный, задумчивый профиль молодого человека, девушка тихо вышла из комнаты.

Наконец Винтер встал и потянулся, сожалея о том, что бедуины так высоко чтят законы нравственности. Пять лет без женщины – это очень много. И продолжительное воздержание накладывало отпечаток на его от природы добрый нрав… Особенно сейчас, когда он точно знал, кто будет его новой женой.

Шарлотта. Мисс леди Шарлотта. Девушка хорошего воспитания и безупречной репутации. Без семьи, по вине которой она могла бы разрываться между привязанностью к родственникам и любовью к мужу. Она будет его женой, матерью его детей и посвятит свою жизнь его счастью. Как это и должно быть.

Винтер улыбался, собирая брошенные впопыхах вещи девушки: тетрадь, карандаш, ботинки, которые она так прилежно снимала каждый вечер. Он их отдаст, когда она вернется для следующего занятия. Досадно, что в Англии женщина имеет право отказывать мужчине. Отвратительный обычай. Особенно он некстати сейчас, когда половой инстинкт заглушал в нем инстинкт охотника.

У себя в спальне молодой человек натянул сапоги для верховой езды и направился вниз по ступенькам. За первой женой Винтеру не пришлось ухаживать, как того требуют английские барышни. Что и говорить, она ясно дала понять, чего хочет, когда пробралась к нему в шатер и легла спать у его ног. Это был отважный поступок. Он ведь мог ее отвергнуть. И тогда ее назвали бы падшей женщиной и выгнали из общины. Но Дара сделала мудрый выбор, и он женился на ней. Взял к себе ее умирающую мать. Потом появились дети.

Молодой человек спустился в холл, и лакей-привратник, завидев его, вскочил со своего табурета и побежал открывать входную дверь.

На террасе Винтер глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Бараках всегда говорил, что у него глаза ястреба, и это правда. Направляясь к конюшням, молодой человек видели чувствовал все, что двигалось на земле и в воздухе, каждый его шаг был уверенным и твердым. Хорошая ночь для езды верхом… И для воспоминаний.

Он никогда по-настоящему не любил жену, но Бараках говорил, что любовь – не более чем выдумка западного мира. Настоящий мужчина не любит свою женщину. Он живет с ней, позволяет ублажать себя и в ответ доставляет ей удовольствие, ест ее стряпню и выслушивает упреки. Истинную привязанность мужчина испытывает к собакам, лошадям и другим мужчинам. Винтер вскоре понял, что старик был прав, но когда Дара умерла, горевал искренне. Он потерял жену, которая не только вкусно готовила и бранилась, как полагается, но была надежным помощником и хорошей матерью. К тому же, с ее смертью он лишился уз, связывавших его с общиной.

В ясном ночном небе мерцали звезды. В конюшне тускло горел одинокий фонарь. У входа Винтер увидел конюха, занятого каким-то делом, несмотря на поздний час.

– Не спится, милорд? – обернулся к нему Флетчер.

– Не спится.

Молодой человек подошел к своему скакуну и позволил ему принюхаться. Только потом вошел в стойло и погладил гордое животное. Любимого коня пришлось оставить в Эль-Бахаре, и Винтер тосковал по Джабиру не меньше, чем по друзьям и той жизни, свободной и полнокровной, которая сделала из него мужчину.

На смертном одре жена сказала, что когда Бараках умрет, ему придется оставить общину. Она была права. Еще через четыре года Бараках стал слабеть и однажды ночью ушел в пустыню, чтобы достойно встретить смерть. Новый предводитель из людей племени, молодой и горячий, видел в Винтере опасного соперника. Однако Винтер предполагал, что возвращение в Англию станет для детей настоящим испытанием, и надеялся отыскать способ остаться.

Винтер вывел Медового из стойла, схватил подготовленную Флетчером уздечку и взнуздал жеребца. Взяв в руку поводья, вскочил в седло.

– Вы умеете ладить с животными, – проговорил конюх, зажав зубами свою неизменную трубку. – В наших краях это редкость.

Молодой человек был не настолько глуп, чтобы счесть замечание Флетчера лестью. Старик был в услужении у Раскинов сколько Винтер себя помнил, и он оценил похвалу опытного конюха. Он знал, что это правда. Он действительно умело обращался с лошадьми. С верблюдами тоже, хотя вряд ли это умение пригодится ему в будущем. А лошадей он любил и благодарил Бога за полученные навыки обращения с этими удивительными животными.

– У детей тоже неплохо получается.

– Эт-да, я вижу, – покивал Флетчер и вернулся к своей работе. – Славная ночь, прокатиться вам с ветерком, милорд, – крикнул старик ему вслед.

Винтер выехал из конюшни и направил скакуна через паддокиnote 8Note8
  Паддок – место для выгона лошадей.


[Закрыть], объезжая стороной загоны с кобылами: Медовый – резвый жеребец. В этом они похожи.

В Эль-Бахаре его нашло письмо Стюарта, в котором племянник отца рассказывал о проблемах леди Раскин, связанных с семейным бизнесом. Винтер долго не мог успокоиться. Он не мог понять, как мать, искушенный и проницательный человек каких поискать, могла в делах попасть впросак. И молодой человек стал подумывать о возвращении.

И как раз вовремя! Новый предводитель общины выдвинул требования, которые Винтер ни за что бы не выполнил. Поэтому, дождавшись прибытия каравана в порт Эль-Вадж, маленькое семейство сбежало.

Вернувшись в Англию, они столкнулись со всеми трудностями, которые предвидел Винтер, и даже больше. Все можно было уладить, все имело разумное решение, но Шарлотта… Кто бы мог подумать, что на свете есть такая женщина, как она: наделенная всяческими добродетелями, напичканная знаниями, с ее божественной ямочкой на подбородке, вздернутым носиком и станом, от тоски по которому у Винтера слезы наворачивались на глаза. Под струящимся муслином восточных танцовщиц он видел тела и покрасивей, но тело Шарлотты казалось родным, будто созданным специально для его объятий.

Эта женщина не ляжет спать у его ног. Она почти ничего не смыслит в искусстве любви, которое девушки востока впитывают с молоком матери. Поэтому ее удивила его страсть, испугало собственное влечение, и она не приняла вспыхнувший между ними огонь с должным благоговением. Короче говоря, Винтеру придется за ней ухаживать. Он скривился от досады. Что ж, это вполне осуществимо. Как и лошадь, женщину можно повести за собой, если предложить подходящую приманку. Но насколько удобнее, когда она выполняет желание мужчины без всяких утомительных прелюдий!

Прежде чем пришпорить Медового, Винтер оглянулся и посмотрел на дом в надежде увидеть свет в окошке Шарлотты. Может статься, мысли о нем лишили ее сна?

Все окна второго этажа были зашторены, и, как ни вглядывайся, его строптивую рыжеволосую красавицу все равно не увидеть. А как ему этого хотелось! Пусть ненадолго, пусть даже издалека.

Но что это? В окнах третьего этажа, где жили слуги, свет не погашен. А выше… Глаза Винтера округлились от удивления. В мансардном окне медленно двигался огонек свечи. Очень опасно зажигать огонь там, наверху. Да и зачем? Если у них так много слуг, что им не хватает места на третьем этаже, значит, некоторых пора отправить восвояси. Завтра утром он поговорит об этом с домоправительницей.

А сейчас ему нужно расслабиться. Его ждет ночь и полет на резвом скакуне.