Текст книги "Море желания"

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Джайред три раза поднимался по широкой пологой лестнице, оставляя на ступенях следы жирного чернозема Каролины. Он прекрасно знал, что за такую небрежность непременно получит нагоняй от Бель, но был слишком обеспокоен отсутствием Меридит.

Вернувшись с полей, Джайред постучал в дверь ее комнаты, но, не получив ответа, вошел без спроса. Солнечный свет заливал комнату, играя золотом на высокой кровати. Капитан едва сдержал счастливую улыбку.

Вот на этой постели он оставил Меридит сегодня утром, чтобы еще раз осмотреть поля и успеть вернуться домой к ужину. Они с Бартом провели весь день в седле, и Джайред чувствовал себя немного усталым.

Он хотел видеть Меридит.

Не обнаружив ее в комнате, он помчался вниз, но в холле ее тоже не было.

Сегодня капитану Блэкстоуну пришлось принять немало решений. Одно из них заключалось в немедленной постройке системы орошения. Его бабка в свое время сделала немало для выращивания приносящего хорошие доходы индиго, сделавшего Блэкстоунов одной из самых богатых и влиятельных семей в Каролине.

Но одним индиго сыт не будешь. А Джайред серьезно опасался британской блокады, ибо, несмотря на успехи каперов, одним из которых был и он сам, Британия по-прежнему еще правила миром. И она будет хозяйничать в прибрежных водах его родного города до тех пор, пока Чарлзтаун не станет таким крупным портом, как Нью-Йорк или Филадельфия, которые имеют возможность закрывать свои гавани.

А когда это случится, население Южной Каролины станет остро нуждаться в собственном пропитании, то есть в рисе.

Капитан не сомневался, что война будет длиться еще долго. После бесед с Бенджамином Франклином ему стало ясно, что скоро в конфликт втянется и Франция и борьба разгорится с новой силой. И все же уже сейчас стоило позаботиться о дальнейшем процветании столь плодородного края.

Другое свое решение Джайред принял, объезжая бескрайние поля испанского мха, и касалось оно исключительно Меридит. Преисполненный решимости тотчас же поведать девушке о нем, капитан вошел в просторную столовую. Она была пуста.

– Ее нет здесь.

Непонимающе улыбаясь, Джайред посмотрел на Бель.

– Это я и сам вижу. Но где…

– Да что ж это вы грязь-то растаскиваете по чистым полам? – как всегда, запричитала нянька. – Ваша матушка, небось, в гробу переворачивается!

Капитан рассмеялся, вспомнив, что наказание на сей раз ограничится только выговором, а не лишением его десерта за обедом, как в детстве.

– А где леди Меридит?

– Она ушла.

– В сад? Или поехала кататься верхом?

– Да ушла же, я сказала! Совсем ушла! Прямо так ранним утром и отправилась.

Джайред, уже отвыкший думать о девушке как о пленнице, поначалу даже не совсем понял сказанное, но, когда смысл ее слов дошел до него, он разъярился.

– Да куда же, черт тебя побери, она ушла? Как?!

– Прекрати ругаться, Джайри. Она ушла с мастой Даниэлем. Он сказал, что ты все знаешь.

Голос Бель остановил капитана уже у самых дверей. Побелевшими пальцами он вцепился в дверную ручку.

– Что?! Что ты сказала?

Дай Бог ему только добраться до этого мерзавца, уж он-то поговорит с ним начистоту!

– Я говорю, она оставила письмо. Прямо в библиотеке. И еще сказала, что очень надеется… Словом, что ты его сначала прочтешь.

Ни говоря больше ни слова, Джайред помчался в библиотеку. Это была его самая любимая комната во всем доме. Еще в детстве, когда Джон уходил заниматься своими минералами и растениями, маленький Джайри спешил в библиотеку, где часами глазел на портрет прадедушки пирата и мечтал о покорении морей и океанов.

На каминной полке действительно лежало письмо.

Рядом блестел золотой медальон.

Джайред дрожащими пальцами взял заветный талисман, с каким-то страхом припомнив, что не видел его иначе, как на шее Меридит. Надев шелковую ленту на запястье, он схватил сложенную вчетверо бумагу и сорвал восковую печать. Затем медленно опустился в кресло.

Почерк Меридит оказался почти детским, но четким и разборчивым, а коротенький текст пронзил сердце Джайреда невыносимой болью.

Мой самый дорогой на свете Джайред, когда ты будешь читать эти строчки, я буду уже на пути в Англию. Уйти от тебя было для меня труднейшим на свете поступком и мучительной болью. И все же, я думаю, так будет лучше. Ибо, несмотря на то, что я давно уже поверила в твою невиновность в убийстве отца, мне, я знаю, ты никогда до конца доверять не будешь. А жить с таким недоверием я не могу.

Прошу тебя, не беспокойся обо мне – со мной все будет хорошо. Оставляю тебе медальон на память. Помни меня и знай, что я никогда тебя не забуду.

Я люблю тебя. Прощай.

Меридит

Джайред медленно перевел взгляд с листочка на медальон, покоящийся в его ладони. Золотой корпус был огранен изысканной резьбой, и он осторожно нажал пружинку. С мягким щелчком крышечка поднялась.

Сразу же с левой стороны Джайред узнал лорда Альфреда, правда, выглядевшего куда моложе и здоровей, чем он был в ту страшную штормовую ночь. Справа же находилось изображение молодой женщины с пепельными волосами, очень похожей на Меридит. Рядом сияло личико ребенка. Ребенка-ангела…

Капитан на мгновение прикрыл глаза. Бель, три часа спустя пришедшая зажечь свечи, нашла его неподвижно сидящим в кресле.

– А я думала, вы живете в одном доме с капитаном.

Была уже ночь, ибо беглецы ехали целые сутки без остановок, чтобы добраться до Чарлзтауна как можно скорее. Но в городе они остановились вовсе не на Трад-стрит.

– Да, живу, – отозвался Даниэль, заводя лошадей в конюшню. – Но я снимаю еще и этот домик. На тот случай, когда мне вздумается побыть наедине с собой.

Тщетно Меридит всматривалась в темные очертания дома.

– Будет лучше, если о вашем пребывании здесь не будет знать ни одна живая душа, – тихо пояснил Уэллис. – Тогда будет проще отправить вас через северные порты. А это, я полагаю, самый надежный способ.

Возможно, но в чем теперь можно быть уверенной? Меридит перестала твердо на что-то рассчитывать с того самого мгновения, как была похищена капитаном. К тому же теперь она чувствовала себя слишком разбитой, ноги ее не держали, и она едва стояла.

Ее оцепенение кончилось, как только Даниэль отворил дверь конюшни и выкрикнул в темноту какое-то имя. Тотчас на его зов оттуда выполз старик в грязных лохмотьях, с фонарем в руке. Он направил его на Меридит и Даниэля.

– Что вам надо? – грубо прохрипел он, загораживая вход в конюшню.

Лошадь Меридит нетерпеливо забила копытом.

– Пропусти, не то хуже будет, ты, грязная свинья! Я не потерплю такого обращения от подобного ничтожества!

Старик, бормоча проклятия, нехотя повиновался.

Меридит уже собралась шагнуть вслед за Уэллисом, но мелькнувшая в глазах нищего старика злоба неожиданно остановила ее. Правда, он тут же повесил фонарь на вбитый в стену крюк и сам взял поводья из рук девушки, жестом предлагая ей следовать впереди. Неуверенно ступая и оглядываясь, Меридит пошла вперед, как вдруг услышала за собой насмешливое и ужасное замечание:

– Так теперь вы еще и девок сюда стали водить?

Не успела девушка ничего толком понять, как Даниэль, подскочив к старику, уже гневно хлестал его по щекам. Отвратительный звук пощечин эхом отдавался под сводами конюшни.

– Заткни свою грязную пасть! – прошипел Уэллис и толкнул старика на солому прямо под ноги нервно переступающим лошадям. Меридит испугалась, что они сейчас же его затопчут, но тот успел проворно откатиться в сторону. При этом с его губ сорвался дьвольски-зловещий хохот, от которого Меридит невольно содрогнулась.

– Пойдемте, – совершенно спокойно обратился Даниэль к девушке и взял со стены фонарь. Конюшня покрылась полной темнотой.

– Скажите ради Бога что здесь происходит? – сама боясь своего голоса, прошептала Меридит, видя впереди себя какой-то огромный парк со светящимися и кое-где мигающими огнями.

– Старик слишком много о себе возомнил, – коротко объяснил Даниэль.

Дом казался абсолютно пустым. По черной лестнице они поднялись наверх, и с каждой минутой Меридит становилось все тревожней. Отвратительная сцена в конюшне не выходила у нее из головы.

Наверху Уэллис наконец-то зажег свечи, и они вошли в большую затейливо обставленную комнату.

– Вы останетесь здесь.

Как только Меридит перешагнула через порог, дверь за ней закрылась.

Ужас охватил девушку. Она тут же схватилась за дверную ручку и выглянула в коридор. Там царила непроглядная тьма и, по-видимому, уже никого не было. С трудом подавляя рыдания, Меридит вернулась обратно в комнату, из каждого угла которой сочилась угроза.

Локоть ее ударился обо что-то твердое, и девушка громко вскрикнула. Присмотревшись, она поняла, что это что-то оказалось шифоньером. На ощупь Меридит добралась до постели.

В конце концов, глаза ее понемногу привыкли к темноте, и чтобы чувствовать себя спокойнее, Меридит забралась на постель и легла, свернувшись калачиком. Откуда-то в комнату вдруг просочился тоненький луч света от свечи, но девушка уже не могла заставить себя раздумывать над его странным появлением и предалась мечтам о покинутом ею капитане. Машинально рука ее потянулась к медальону. Увы, даже этого спасительного талисмана теперь у нее не было. Но о том, что она оставила его Джайреду, Меридит не сожалела. Пусть у него будет хотя бы одна вещь на память о ней.

Что-то он сейчас делает? Что подумал, когда прочел ее письмо? Наверное, рассердился. Конечно, рассердился, но сейчас гнев, должно быть, уже прошел, и Джайред понял, что так будет лучше для всех.

Конечно, теперь все это только ее предположения…

Сон сморил ее неожиданно, и во сне Меридит беспокойно металась. И во сне чернокудрый пират не выпускал ее из своих объятий, но ее вырывали из его рук и бросали в мрачное подземелье… Среди ночи она проснулась, измученная и неотдохнувшая. Подняв глаза к потолку, Меридит смутно различила, что он расписан. Расписан ангелами. Меридит отерла пот со лба и снова вгляделась в роспись.

Фигуры на потолке не были, собственно говоря, ангелами. Девушка прищурилась, сожалея, что еще недостаточно светло, но все же отметила некую странность: все эльфоподобные существа были мальчиками-подростками. Девушка поморгала, полагая, что ей просто это привиделось, и снова подняла глаза на роспись.

Сомнения не было. Маленькие хорошенькие мальчики были обнажены ниже пояса, причем их с мужские достоинства были весьма скрупулезно выписаны.

С ужасом и недоумением Меридит уселась на кровати, опустив голову. Ей казалось, что вот-вот ей станет дурно.

И тут она услышала голоса.

Где-то смеялись, и поначалу девушке показалось, что звуки раздаются откуда-то снизу. Соскользнув с постели, Меридит вышла из комнаты.

Прикрывая жалкий огонек ладонью, она тихо кралась по коридору, пока не добралась до пологой лестницы. Голоса звучали громче, один из них явно принадлежал Даниэлю.

Толстый ковер заглушал ее шаги. Поднеся свечу к высоким напольным часам, Меридит увидела, что была еще глубокая ночь. Двадцать минут третьего.

Можно было отправиться обратно и поспать еще, но Меридит не хотелось возвращаться в странную комнату, и к тому же голоса и яркий свет, пробивавшийся из комнаты направо от лестницы, неудержимо притягивал ее к себе.

Подобрав юбки, она стала на цыпочках подкрадываться ближе и оказалась у приотворенной двери.

Комната перед ней сияла сотнями свечей, хрусталь вспыхивал разноцветными огнями, озаряя все вокруг причудливым светом.

В креслах, развалясь, сидели двое совсем еще юных молодых людей в расстегнутых рубашках и без жилетов. Даниэль стоял перед ними, спиной к Меридит. На нем была яркая, вся в цветах, индийская рубашка, а на месте привычного парика вились густые каштановые кудри. В одной руке он держал кубок, в другой – кувшин и, размахивая ими, что-то весело говорил юношам.

Один из юношей увидел в приоткрытой двери бледное лицо Меридит и кивнул Уэллису. Тот мгновенно повернулся, полыхнув своей просторной рубашкой как пламенем.

Меридит схватилась руками за горло и отшатнулась – лицо Даниэля было ярко нарумянено, на губах лежала помада, а глаза были сильно подведены. На правой скуле красовалась резная бархатная мушка. Девушка замерла в оцепенении, не зная, что делать, но Даниэль, беззаботно расплескивая красное вино на пол и на свою одежду, пригласил ее:

– А, леди Меридит, прошу вас, присоединяйтесь!

– Я услышала голоса… – начала было оправдываться девушка, но осеклась. Вся комната плавала в каком-то душном дыму, придававшем предметам нереальные очертания. – Я совсем не хотела помешать вам…

Меридит захотелось убежать прочь. Прочь из этой комнаты. Прочь из дома.

Но Даниэль уже держал ее под локоть.

– Глупости, моя дорогая Меридит, глупости! Можно сказать, вас мы только и ждали.

Даниэль оказался куда сильней, чем казалось на вид, и Меридит пришлось подчиниться его железной руке, подводившей ее к стоящему посередине комнаты кроваво-красному канапе с точеными ножками и золотыми кистями. Усадив девушку на канапе, Даниэль забросал ее подушками и при первой же ее попытке подняться снова силой удержал на месте. Недоумение сменилось у Меридит страхом.

– Я, право, лучше уйду.

На этот раз в голосе Уэллиса зазвенела сталь:

– Сидите и не вставайте. К тому же, вечер дается в вашу честь.

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, но… – Что «но» Меридит не знала и сама. Она умолкла и стала смотреть на Даниэля, стараясь держаться независимо. Нельзя, чтобы он заметил ее испуг. Но мало-помалу дрожь начала охватывать все ее тело.

Уэллис выглядел так странно с этим лицом, загримированным под парижскую куртизанку, – и что-то в этом лице показалось девушке знакомым, словно она уже где-то видела этого, преобразившегося в женщину Даниэля. Разумеется, это был обман…

– Подождите-ка. – Уэллис поднял палец к нарумяненной щеке. – Чего же я могу хотеть от вас?

Он цинично рассмеялся, и оба молодых человека подхватили этот смех, находя фразу Даниэля смешной до невозможности.

– Я ухожу. – Меридит оттолкнула придерживающую ее руку и вскочила на ноги. Она успела почти добежать до двери, как ее схватил за плечи один из юношей. Ее развернули лицом к Уэллису – и тут она вспомнила, где видела эту странную раскрашенную маску.

Карета.

Это она… Он управлял той каретой, что едва не раздавила ее в Париже. Тогда на нем была шляпка с вуалью, и когда порыв ветра поднял вуаль, Меридит увидела на лице возницы страх. Этот страх был написан на раскрашенном лице и сейчас. Но сейчас это был страх, смешанный с ненавистью.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – дрожащим голосом спросила девушка. – И зачем?

– Ну, что касается зачем, леди Меридит, то вы, полагаю, и сами знаете. Не правда ли, вы вспомнили меня? Я прочел это на вашем ангельском личике.

– Да. Вы пытались раздавить меня каретой в Париже.

– Ага. Этого-то я и боялся.

– Но почему? Что я вам сделала плохого?

– Не сделали. Но могли бы сделать. – Он кивнул головой юношам. – Ступайте в спальню. Я сейчас приду.

– Вы действительно считаете, что нам стоит уйти? – осторожно спросил один из них.

– Этого вполне хватит для сговорчивости леди. – Даниэль достал из ящика стола пистолет.

Юноши ушли, а Меридит осталась стоять у обитой красным шелком стены с направленным ей прямо в грудь пистолетом. Она лихорадочно соображала, как нужно вести себя с этим сумасшедшим. А в том, что Даниэль Уэллис сошел с ума, Меридит нисколько не сомневалась. К несчастью, ничего разумного в голову ей не приходило.

– И вы все еще не знаете ее, леди? Неужели вы оказались не так умны, как я предполагал?

– Кого ее? Я не понимаю, о ком вы…

– Я о личности предателя. Вернее, предательницы. Я о леди Синклер.

– Я не знаю ее… – И внезапно мозг Меридит озарила чудовищная догадка. – Вы?!

Уэллис дьявольски улыбнулся, но голос его остался вкрадчивым и нежным:

– Возможно, вы действительно не знали.

– Я не знала! Не знала!

– Зато знал ваш отец. Он знал все. И потому я вынужден был убрать его с дороги.

– Вы убили моего отца!? – Девушка рванулась вперед, но холодное пистолетное дуло остановило ее.

– А что же мне, по-вашему, оставалось делать? – невозмутимо поинтересовался Уэллис. – По-моему, все было сделано очень мило. Ваш отец мертв, а Джайред приговорен к повешению. Но вдруг мой дорогой кузен объявляется с вами в Морлэ. Каким-то образом…

– И вы пытались меня убить?!

– Разумеется. И несколько раз. На постоялом дворе, в Париже, я даже нанял грабителя… Пустая трата времени, впрочем. И денег. Но мой треклятый кузен и здесь подгадил.

– И вы были так уверены, что я не опознаю вас, когда мы по-приятельски беседовали на борту «Каролины»?

– Поначалу вы показались мне весьма проницательной, способной как на шантаж, так и на использование меня в качестве противодействия Джайреду… Но затем я понял, что вы влюблены, как кошка, в капитана и не видите ничего вокруг. Правда, вы видели меня на козлах кареты и рано или поздно могли вспомнить. Словом, надо было убедить в вашей виновности Джайреда, а затем спокойно убрать как убийцу Джона.

Меридит ужаснулась.

– Но Джайред никогда бы не пошел на такое!

– Да он ничего бы и не понял. Джон… Да, тот мог все вычислить, а Джайред… Джайред – нет!

– Но при чем тут Джон? Если леди Синклер были вы, то не мог же он в вас действительно влюбиться! Зачем вы хотели убедить Джайреда, что эта бессовестная женщина – я?

– Хватит. Остальное не ваше дело. Ваше будущее я сообщу вам завтра, не сейчас.

Уэллис схватил Меридит, и как она ни сопротивлялась, ей удалось только поцарапать ему щеку. В спину ей уткнулось холодное дуло пистолета.

Так, под конвоем, он вывел ее по лестнице в ночь. На пороге он заломил ей руки, и на все мольбы отвечал лишь леденящим душу смехом.

– Здесь нет никого, кто бы мог помочь вам, леди Меридит. Ни-ко-го.

Вероятно, это действительно было так, ибо ни одна живая душа не откликнулась на ее безумные крики о помощи.

Меридит шла как во сне, пока не наткнулась на кирпичную стену. Она уперлась в нее лбом и стала плакать в голос. Уэллис немедленно отпустил ее руки, но пистолет продолжал упираться в ее содрогающуюся от слез и ужаса спину.

Затем она услышала, как Уэллис возится с каким-то замком. Заскрипели ржавые петли. Сырая вонь ударила девушке в ноздри, но не успела она даже крикнуть, как оказалась в черной грязной норе. Двери захлопнулись.

– Нет! Нет! – отчаянно визжала Меридит, и крики ее эхом звучали под мрачными сводами погреба. Она задыхалась. – Нет, нет, – уже не кричала, а молила она, заливаясь слезами. – Выпустите меня! Ради Бога, выпустите!

Но ответом ей была только тишина. Меридит барабанила в дверь кулаками, скребла их ногтями, пинала – бесполезно. Снаружи не доносилось ни звука.

В изнеможении девушка медленно осела на земляной пол и, подогнув колени, уткнулась в них головой, стараясь отогнать смертельную тоску, которая все сильней охватывала ее истерзанную душу.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

– Где она?!

Брови Даниэля, невозмутимо намазывающего маслом бисквит, удивленно поползли вверх.

– Доброе утро, милый кузен! Никак не ожидал увидеть тебя здесь и в такое время. Кажется, это твой первый визит в мое уединенное пристанище. Представь себе, я даже не догадывался, что ты знаешь о его существовании.

При утреннем свете пламя непотушенных свечей было призрачным. Джайред, стараясь не слушать пустую болтовню Уэллиса, вошел в столовую, как был: потный и забрызганный дорожной грязью. У него не было времени на фривольные беседы.

– Я хочу знать, что ты сделал с Меридит.

Даниэль легко пожал плечами.

– Да ничего. Просто отправил ее в Нью-Йорк. Она изъявила желание уехать домой, и я немного помог ей…

Он подносил к губам накрахмаленную салфетку, когда пальцы Джайреда вцепились в его яркую индийскую рубашку.

– Я проскакал всю ночь и полдня не для того, чтобы слушать эти бредни! Где она? И пожалуйста, без всяких туманных ответов! С кем она уехала и когда?

– Я не скажу тебе ни слова до тех пор, пока ты меня не отпустишь. – Как только Даниэль снова получил возможность дышать нормально, он первым делом поправил парик и вытер салфеткой рот. – Ты всегда слишком много на себя берешь, кузен. Но в данном случае, смею думать, вопрос этот тебя не касается, – заявил он спокойным, ледяным тоном.

Рухнув в кресло, Джайред закрыл руками лицо, заросшее двухдневной щетиной, на котором дико горели воспаленные от усталости глаза. Даниэль конечно был прав. И глупо было надеяться, что он тут же все выложит склонному к поспешным решениям кузену. Придется принять правила игры, которые предложены ему Уэллисом.

– Извини, – пробормотал Джайред, взяв себя в руки, – Я понимаю, что ты в этом не виноват. Меридит зачастую бывает очень сумасбродна, и именно поэтому мне хотелось бы знать, каким путем она отправилась на родину.

– Зачем?

– Зачем?!

Действительно, зачем? Всю дорогу он сам задавал себе этот нелепый вопрос. Зачем он скачет всю ночь? Зачем так переживает ее отъезд? Джайред боялся ответа на эти вопросы, но признаваться в этом не хотел. Подняв на Уэллиса обведенные черными кругами глаза, Джайред постарался ответить как можно спокойнее:

– Мне необходимо увидеть ее, Даниэль. Ради Бога, скажи мне, как давно она уехала?

Откинувшись в кресле, Даниэль медленно отпил глоток вина и откусил кусочек бисквита. Затем еще медленнее облизал испачкавшуюся маслом нижнюю губу.

– Ты даже не говоришь, как тебе понравилось мое гнездышко! Конечно, оно не такое грандиозное, как дом на Трад-стрит, но, к сожалению, со времени смерти твоих родителей там воцарились вы с Джоном. А меня, дикую ветку на славном древе Блэкстоунов, не очень жалуют в родовом доме…

– О чем ты говоришь!? Тебя всегда и все рады были видеть как в Ройял-Оук, так и в Чарлзтауне!

– Рады? Возможно… Но ведь нам с тобой хорошо известно, кому на самом деле принадлежит и дом, и все в нем, не так ли?

Джайред ничего не ответил, и Даниэль вскочил на ноги и так возбужденно взмахнул руками, что нож с серебряной ручкой, задетый широким рукавом, полетел на пол.

– Не так ли? – снова взвизгнул он, и лицо его побагровело.

– Да, оба дома принадлежат мне, – тихо и словно стесняясь, признался Джайред.

Победная улыбка озарила искаженное лицо Уэллиса. Он мгновенно успокоился и сел обратно в кресло, весьма довольный таким признанием со стороны кузена.

– Но и этого тебе мало, дорогой кузен! Что, разве и сейчас я не прав? Теперь тебе понадобилась и Меридит Банистер!

Джайред с удивлением, как будто впервые, посмотрел на Уэллиса. Кузен всегда был со странностями, но капитан давно приучил себя к мысли, что все люди на свете разные и надо относиться к ним терпимо. Но теперь поведение Даниэля начинало казаться Джайреду выходящим за всякие рамки. Блэкстоун набрал полную грудь воздуха и твердо спросил еще раз:

– Где она?

– Но ты ей не нужен. И ты сам это знаешь. Ей нужно лишь одно – вернуться на родину.

– Где она?

– Ну, если говорить откровенно, – Даниэль не спеша взял апельсин и принялся чистить его. По комнате поплыл резкий пронзительно-соблазнительный запах: —…то после нашей ночи, она призналась, что все же предпочитает меня тебе…

Одним прыжком Джайред кинулся на Уэллиса и швырнул его поперек стола. Недочищенный апельсин покатился по ковру.

– Если ты… Если ты хоть пальцем ее тронул… Храни меня Бог, я убью тебя! – Глаза капитана налились кровью. – Понял?

Если бы Джайред действительно поверил словам кузена о проведенной с Меридит ночи, то он, несомненно, убил бы его на месте, но капитан давно знал, что интересы Даниэля сосредоточены не на слабом поле.

Как куклу, бросил он Даниэля обратно в кресло, но тот, даже изрядно помятый, все же вполне сохранял присутствие духа.

– Грязная скотина, – процедил он, стараясь вытереть широкие отвороты индийской рубашки, – ты порвал кружево! И ради чего? Ради этой шлюхи!

На сей раз капитан приблизился к столу уже медленно. Зубы его скрипели от ненависти, когда он снова сдернул кузена с кресла.

– Я все равно от тебя не отстану, чтобы ты ни говорил и ни делал. Где она? И никогда, слышишь, никогда не смей так отзываться о леди Меридит.

– Неужели ты действительно ради нее готов так унижать единственного кузена? Неужели ты забыл, что после смерти Джона я единственный, самый близкий…

– Прекрасно помню. И только потому не выбиваю из тебя кулаками необходимые мне сведения. Память о твоей матери для меня свята.

– Этой потаскухи? – произнес Даниэль с неприкрытым презрением.

Ошеломленный, капитан даже отшатнулся. Пусть его тетка прожила тяжелую и путаную жизнь, но в обстоятельствах рождения Даниэля она никак не виновата. Джайред попытался напомнить кузену об этом, но тот лишь саркастически хмыкнул.

Не выдержав такого глумления, Джайред медленно опустил руку в карман. Пора покончить с этой бессмысленной и чудовищной беседой. Сейчас для него важно одно – догнать Меридит. Он вытащил из камзола золотой медальон и, пригласив Даниэля нетерпеливым жестом, положил его на маленький лакированный столик в углу. Что ж, если требования и угрозы не помогают, он, капитан Блэкстоун, готов и просить.

– Что это?

– Медальон Меридит. Она оставила его мне, покидая Ройял-Оук. Он был приложен к письму. – Джайред открыл медальон. – Она любит меня, Даниэль. И я люблю. Я должен ее вернуть.

– Любовь! – рассмеялся Уэллис. – Итак, вы любите друг друга. Как мило! – Его передернуло. – Но, к несчастью, сей роман обречен.

И он резким движением смахнул медальон на пол.

– Да как ты смеешь? – Джайред кинулся поднимать медальон, из которого от удара выпала миниатюра. Он попытался вставить ее обратно в золотую рамку и увидел выцарапанные на внутренней стороне корпуса строчки.

Он прочел их. Прочел еще раз. И недоверие на его лице сменилось яростью. Зажав медальон в руке, он ринулся на Уэллиса, но тут же был остановлен направленным на него маленьким пистолетом.

– Ты… – тихо произнес капитан, – ты – та самая леди Синклер!

Даниэль, не опуская пистолета, быстро скользнул глазами по ленте от медальона, зажатой в руке Джайреда.

– Ах, вот где он спрятал информацию! Да, от старика можно было ожидать чего-нибудь в этом роде, – совершенно спокойно заявил он. – Именно поэтому я так тщательно обшаривал его библиотеку. – Он вздохнул. – Видно, зря я надеялся, избавившись от его отродья, покончить с этим делом раз и навсегда…

– Что ты с ней сделал? – Джайред шагнул вперед, и тут же раздался звук взводимого курка.

– Да что теперь говорить о ней, дорогой кузен! Я убил его!

– Лорда Альфреда?

– Конечно. – Даниэль улыбнулся. – Убил жалкого старика, потому что он знал, что в нашем маленьком конфликте между Британией и колониями мне платят обе стороны. Ах, не надо делать такое испуганное лицо, милый кузен! Нам, бастардам, приходится зарабатывать себе на жизнь всеми возможными способами. А кроме того, старик вздумал еще угрожать мне разоблачением! Надо было его успокоить – и поначалу я платил. Но тратить собственные денежки на безмозглую развалину! Словом, я подождал, пока этот осел войдет в контакт с кем-нибудь из американского правительства. Старина даже не представлял, что вся информация идет через меня.

– Замолчи, умоляю тебя!

– Но почему же? Продолжим. Тут-то я и втянул в интригу тебя.

– Зачем? Зачем тебе понадобился я, если ты собирался убить его?

– Зачем? Ну, скажем так: чтобы посмотреть на ваши блэкстоуновские корчи. – Даниэль шутовски скривился. – Я уже бывал к тому времени в Банистер-Холле не раз и хорошо знал, где можно спрятаться. С их немногочисленной прислугой в доме можно было оставаться необнаруженным неделями. Но мне такого долгого времени не понадобилось. Ты явился, как обычно, со своей отвагой в самый шторм, а я просто сидел и выжидал подходящий момент.

– Убить старика?

– О, не только, мой ненаглядный кузен! И тебя тоже. – Даниэль расхохотался. – Тебе тоже следовало умереть, и не иначе, как на виселице. Достойная смерть для пирата, не правда ли?

– Я думаю, ты просто сошел с ума, – ответил, как можно спокойнее, потрясенный Джайред и сунул медальон в карман.

– Тебе просто хочется так думать, мой милый. Тебе проще считать меня сумасшедшим. Как Джону. Да, Джон раскрыл мою тайну, что леди Синклер – это я. Разумеется, никакого романа меж нами не было. Я придумал его от начала и до конца. А впрочем, жаль… Ладно. Просто он докопался до моих весьма неплохо оплачиваемых делишек с британцами.

– И ты убил его, – голос Джайреда звучал, словно из могилы.

– Разумеется. Слава Богу, понять это у тебя хватило-таки ума. Правда-правда, я никогда не считал тебя глупее Джона, хотя ты и не совал свой нос в книги каждую минуту.

– Что ты сделал с девушкой? – В горле у Джайреда стоял комок, так что он едва мог произносить слова. – Ее ты тоже… убил?

– Нет. Но не беспокойся, убью. Я только одного не могу решить, как поступить: убить сначала ее и дать тебе посмотреть на это или наоборот? – Даниэль помолчал. – Наверное, все же будет лучше дать тебе посмотреть на ее страдания. К тому же, лично против леди Меридит я ничего не имею. Кроме того, конечно, что она стала спать с тобой, шлюха.

Джайред рванулся вперед, и в ту же секунду грохнул выстрел. Что-то обожгло его правый бок, но ярость оказалась сильнее боли, и капитан, падая, выбил пистолет из рук Уэллиса. Пистолет со стуком упал на пол, а Джайред, подминая под себя Даниэля всем своим весом, рухнул на стол.

Уэллис попытался схватить тяжелый подсвечник и нанести им Джайреду удар по голове, но тот, схватив Даниэля за горло, окончательно пригвоздил его к столу.

– Где она? Где, будь ты проклят…

И тут Даниэль все-таки сумел дотянуться до подсвечника и неверной рукой попытался занести его над головой. Зажженная свеча выпала из подсвечника и, описав короткую дугу, упала на скатерть. Ткань вспыхнула мгновенно, и через минуту огонь уже плясал по гардинам.

– Пожар! Комната горит! – отчаянно закричал Уэллис, но пальцы Джайреда так и не разомкнулись.

– Джайред, надо уходить!

Пламя уже лизало стены, и удушливый дым стремительно наполнял комнату. Глаза у капитана слезились, он задыхался, но по-прежнему сжимал шею Уэллиса.

– Нет, ублюдок, нет! Ты не выйдешь отсюда, пока не скажешь мне, где она!

– Мы сдохнем! – Лицо Даниэля с каждой секундой багровело от удушья. – Сдохнем оба! – Под ногами у них уже тлел ковер, распространяя отвратительный запах паленой шерсти.

– Скажи мне, – из последних сил хрипел Джайред, – Скажи – или я задушу тебя и оставлю труп в огне. Ты думаешь, я боюсь за себя? Нет, мне терять нечего, ты забрал у меня все… – Капитан зашелся в мучительном приступе кашля. Пот лил с него градом, а силы с каждой секундой таяли. И все же он еще надеялся…

– Коптильня.

Слово было произнесено так неразборчиво, что поначалу Джайред подумал, что кузен имеет в виду царящий в комнате дым, но Даниэль повторял его снова и снова.