Текст книги "Они ведь едят щенков, правда?"

Кристофер Бакли
Они ведь едят щенков, правда?

Посвящается Кейти

Действующие лица

Что касается бегства Далай-ламы из Тибета, то, будь мы на вашем месте, мы бы не дали ему сбежать. Уж лучше бы он лежал в гробу.

Никита Хрущёв – Мао Цзэдуну, 1959

Лови врага на приманку. Изобрази беспорядок в своих рядах, а затем сокруши его.

Сунь-цзы

Ом мани падме хум.

Ченрезиг

Вашингтон

УОЛТЕР «ЖУК» МАКИНТАЙР, лоббист Министерства обороны, мнящий себя писателем

МИНДИ, его жена, наездница

БЬЮКС, его брат, никчемный, но симпатичный «исторический реконструктор» периода Гражданской войны

ЧИК ДЕВЛИН, генеральный директор «Гроуппинг-Спранта», гиганта аэрокосмической промышленности

ЭНДЖЕЛ ТЕМПЛТОН, директриса Института постоянных конфликтов, вашингтонского штаба движения Орео-Кон, выступающего за всемирную интервенцию

РОДЖЕРС П. ФЭНКОК, изнуренный глава Совета национальной безопасности при Белом доме, назначенный на эту должность против своей воли

БАРНИ СТРЕКЕР, богохульный, склонный к риску заместитель директора ЦРУ, ответственный за проведение операций

ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ

ВИННИ ЧАН, председатель соподчиненного Американо-китайского Совета

ЛЕВ МЕЛЬНИКОВ, основатель, президент и генеральный директор интернет-гиганта ЭПИК

КРИС МЭТЬЮЗ, немногословный телеведущий ток-шоу

Пекин

ФА МЭНЪЯО, благовоспитанный, измученный председатель Китайской Народной Республики; генеральный секретарь Коммунистической партии Китая

ГАН, его давний преданный помощник

ЛО ГОВЭЙ, грозный, сексуально агрессивный министр госбезопасности КНР

ХАНЬ, страдающий запором, воинственный генерал; министр национальной обороны КНР

ПОСТОЯННЫЙ комитет Политбюро КПК: имена его многочисленных членов слишком сложны, чтобы всех перечислять

ЧЖАН, адмирал Народно-освободительной армии в отставке; бывший глава госбезопасности; наставник Фа

СУНЬ-ЦЗЫ[1]1
  Сунь-цзы – военачальник и стратег VІ—V вв. до н. э. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть], давно усопший, но вечно живой военный теоретик и стратег

Пролог
Дамбо

Сенатор от великого штата Нью-Йорк уже пять минут разглагольствовала о беспилотных самолетах.

«Жук» Макинтайр сидел в первом ряду, позади своего босса, на которого и обрушился ливень сенаторских слов. Он быстро написал что-то на листке бумаги и передал его вперед.

Чик Девлин взглянул на записку. Он выждал несколько минут, слушая отупляющий бубнеж сенатора, чтобы не создалось впечатление, будто записка Жука как-то подстегнула его. Наконец, воспользовавшись короткой паузой, он перегнулся к микрофону, стоявшему по ту сторону покрытого зеленым сукном стола, и сказал:

– Сенатор, простите за выражение, но разве речь идет не о том, чтобы они от страха в штаны наложили?

Весь комитет дружно замер. Только сенатор засмеялась. Другие улыбнулись или попытались скрыть улыбку; некоторые сделали вид, будто им нисколько не смешно; кое-кому и вправду было нисколько не смешно. Хотя что тут такого: заседание-то проходило в закрытом режиме, без прессы и камер.

– С вашего позволения, сенатор, – продолжал Чик Девлин, генеральный директор «Гроуппинг-Спранта» – гиганта аэрокосмической промышленности, – но сама идея такова, что беспилотный самолет-истребитель должен выглядеть безобидной, скромной точкой в небесах и не вызывать тревогу у мирного населения… – Тут он усмехнулся и покачал головой. – Простите меня, но кто составлял технические условия для такой модели? Обратите внимание, ведь мы говорим о той части света, где треть так называемого «мирного населения» мастерит на кухнях взрывные устройства, чтобы убивать американских солдат. Вторая треть сидит в интернете, вербуя террористов-смертников. Ну, а остальные, переговариваясь по мобильникам, планируют очередное одиннадцатое сентября. И это люди, которых мы не хотим потревожить? – Он снова опустился в кресло. – Ну, тогда я, наверное, чего-то не понимаю.

– Мистер Девилин, – сказала сенатор, невольно или вольно исковеркав фамилию собеседника, – мы сейчас говорим о беспилотном истребителе величиной с коммерческий авиалайнер. С аэробус. О самолете, который, возможно, способен или не способен, – тут она нацелила свой обвиняющий перст на сидевшего рядом с Девлином генерала в синем мундире ВВС, – нести ядерное оружие. Я намеренно говорю: «возможно», потому что однозначного ответа от воздушных войск мне так и не удалось получить.

Генерал потянулся было к микрофону, чтобы выразить протест, но сенатор уже отмахнулась от него, прежде чем тот добрался до микрофона.

– Итак, я спрашиваю вас, мистер Девлин: какой сигнал это должно посылать миру? Предупреждать о том, что Соединенные Штаты готовы к запуску этих огромных беспилотных…

– Стражей?

– Стражей? Стражей! Полно, мистер Девлин, ведь это машины смерти! Даже Герберт Уэллс – и тот не додумался бы до такого. Почитайте свое собственное техническое описание. Или нет – лучше я сама сейчас его зачитаю.

Сенатор надела очки и начала читать:

– Ракеты «Адский огонь», пулемет Гэтлинга «Вельзевул». Семь тысяч выстрелов в секунду. Бронебойные бомбардирующие частицы обедненного урана высокой проницающей силы. Комплексы КБ. А КБ расшифровывается как «кассетные бомбы»…

– Сенатор, – прервал ее Девлин, – мир, в котором мы живем, создан не «Гроуппинг-Спрантом». И позвольте напомнить вам, мадам, что не «Гроуппинг-Спрант» определяет внешнюю политику США. Это мы предоставляем более влиятельным государственным служащим вроде вас. Мы занимаемся только тем, что создаем системы, способные отвечать на вызовы, брошенные Америке миром, в котором мы живем.

– Пожалуйста, не перебивайте меня, мистер Девлин, – резко ответила сенатор и снова обратилась к лежавшим перед ней материалам. – Ага, вот оно:

«Укомплектованность адаптируемым полезным грузом». Укомплектованность адаптируемым полезным грузом. Никогда еще не встречала настолько двусмысленного термина! Неудивительно, что генерал Уири мямлит что-то невразумительное, а сказать толком ничего не может.

– Сенатор, позвольте… – снова подал голос генерал Уири.

– Нет уж, сэр. Вы уже имели возможность высказаться. А теперь я спрашиваю мистера Девлина – в последний раз, – какой именно сигнал миру подаем мы, развертывая в небе подобный ужасный символ, подобное устройство – устройство, которое вы имели наглость назвать «Дамбо». Дамбо! – фыркнула она. – Дамбо! Сэр, это же персонаж из диснеевских мультиков.

– Простите, сенатор, – возразил Девлин, – но название системы обозначено как MQ-9B. А Дамбо – это просто…

Жук Макинтайр задумчиво кивнул, словно впервые слышал имя Дамбо. На самом деле он сам его и предложил. Если задача сводится к тому, чтобы представить чудовищных размеров летально-летательную машину смерти (как выразилась бы сенатор) в менее летальном свете, то можно ли найти для нее лучшее имечко, чем кличка этого легендарного симпатичного толстокожего? Жук подумывал и об имени «Симпатяга», но потом решил, что это уж слишком.

– …прозвище, – продолжал Девлин. – Как называли, например, «Драконшей» шпионский самолет U-2 или бомбардировщик В-52 – Большим Безобразным Толстяком, ББТ. – У всех военно-транспортных средств имеются прозвища. Но перейдем к вашему вопросу: что за сигнал посылается миру? Я бы ответил: серьезный сигнал. Очень серьезный сигнал. Если бы, скажем, я был членом «Талибана» или «Аль-Каиды» или еще кем-нибудь из заклятых врагов свободы и американского образа жизни и выглянул бы из своей подпольной лаборатории по изготовлению самодельных взрывных устройств и увидел бы, как Дамбо – или, если вы предпочитаете другое название, MQ-9B, – заслоняет солнце и готовится стереть меня с лица земли, дабы я предстал перед Аллахом, – то, пожалуй, я задумался бы: а не заняться ли мне чем-нибудь другим?

По залу пробежал шепоток.

Жук кивнул, довольный своим чревовещательским мастерством: эта премилая речь Девлина была слово в слово взята из таблицы «R» инструкции Жука.

«Гроуппинг-Спрант» являлся крупнейшим заказчиком Жука Макинтайра. А контракт, связанный с Дамбо, тоже был крупняком: речь шла об ассигновании $3,4 миллиарда. Жук не покладая рук трудился над так называемой «кампанией по информированию общественности». Последние недели зрение и слух всех телезрителей в Вашингтоне и окрестностях, всех читателей газет и журналов, всех, кто проходил мимо автобусных остановок или ездил в подземке, всех пользователей интернета, всех любителей спортивных передач – буквально всех – атаковали сообщениями о Дамбо, MQ-9B, парящем высоко в небе, в безмятежной синеве над соснами калифорнийской Сьерры-Невады: он выглядел точь-в-точь как большая, добродушная летающая игрушка. Жук предложил выкрасить фюзеляж в успокаивающий зеленовато-голубой цвет. Под изображением была надпись:

МОЖЕТ ЛИ АМЕРИКА ОБОЙТИСЬ БЕЗ ДАМБО?

Все упиралось в деньги. Ситуация с ассигнованием на Капитолийском холме была в последнее время ужасающая. Расходы на здравоохранение, на управление, на войну буквально утопили Пентагон. Наступила пора сокращений всего и вся. Даже адмиралов и генералов отправляли на пенсию. Такого массового увольнения военных не было со времен «холодной войны»: всего от ворот поворот получило более трехсот «звезд».

Тем временем лоббисты Министерства обороны вынуждены были бороться. В более счастливые времена, чтобы получить добро на программу вроде Дамбо, потребовалась бы пара встреч, несколько формальных комитетских слушаний, а потом все пожали бы друг другу руки и отправились на ранний ланч. А теперь? Сизифу и тому легче приходилось.

Помимо «фактора финансирования» (в переводе с вашингтонского это означало «чудовищный перерасход средств»), Жук и «Гроуппинг-Спрант» сталкивались с некоторой «проблемой восприятия» (в переводе с вашингтонского – со «зловещей реальностью»). Дамбо, MQ-9B, Пятый всадник Апокалипсиса – как бы он ни назывался – служил неприкрытым свидетельством того, что где-то по пути дядюшка Сэм тихонько превратился во всемирного Большого Брата. Да еще и крылатого. Теперь гордый американский орел сжимал когтями одной лапы традиционные стрелы Марса, а второй – пульт дистанционного управления.

А может быть, сенатор, вам предпочтительнее, чтобы мы вели войну по старинке: смотрели, как наших мальчишек взрывают заложенными на обочинах бомбами, и одновременно пытались внедрять джефферсоновскую демократию на месте? Ну и ну! Извините нас, мы вовсе не собирались вот так набрасываться на вас, но мы – американские военные, и мы вынуждены зачитать вам Билль о правах! Вы же не хотите укрывать здесь террористов, не правда ли? Нет, не желаете? Потрясающе! Не хотите ли жевательной резинки без сахара?

Тут Жук заставил себя выйти из состояния мечтательности. Как же он устал! Он сурово приказал себе: Не засыпать на сенатском слушании!

Ну вот. Теперь сенатор из великого штата – черт бы его побрал – Висконсин, где явно не производилось никаких комплектующих для Дамбо, – собирался обстрелять Чика собственными снарядами «Адского огня».

– Что же такое стряслось… – заговорил он.

Жук подавил стон. Он ведь уговаривал Чика закупить в Висконсине хоть какие-нибудь комплектующие – не важно какие – для Дамбо. Скажи ему, что ты разместишь на борту молочную корову из Висконсина. Или множество дохлых коров – и сбросишь их потом на «Аль-Каиду». Почему бы и нет? Ведь в Средние века во время осады катапультировали больных животных через городские стены.

– …что Соединенным Штатам понадобилось, – тут он покачал головой, – применять столь грозное оружие?

Жук подумал: Что же такое стряслось? Вы действительно хотите это знать? Я вам отвечу, сенатор. Вот что. Стряслось — вот что. Наша страна вот-вот потерпит крах. Нет, она уже терпит крах. И знаете, что еще? Все в этом огромном гадком мире по-прежнему желают нам смерти. Или, может быть, весть об этом еще не достигла Висконсина? Кстати говоря, вы пользуетесь там у себя, в Висконсине, нефтью? Ну, знаете, той самой, которую мы получаем из всех этих гадких стран на Ближнем Востоке? Или вы получаете все свое электричество из каких-то других источников? С помощью ветра? Солнечных батарей? Или метана – от страдающих кишечными газами коров?

Жук предвидел это – и снабдил Чика отличной ручной гранатой, которую тот должен был бросить прямо на колени сенатору. Все было ясно сказано в таблице «S» и отчеркнуто оранжевым маркером. И Чик, надо отдать ему должное (в отличие от некоторых других клиентов), хорошо справился с домашним заданием.

– Знаете, сенатор, – проговорил Девлин, изображая, как и полагалось, некоторое замешательство, – скажу вам начистоту: когда речь заходит о защите нашей страны, то лично я – за то, чтобы потерять скорее лишний доллар, чем жизнь хотя бы одного американца.

Жук мысленно зааплодировал. Да-а-а!

Итоги голосования Комитета по вопросу о финансировании MQ-9B были такими: 12 – против, 7 – за.

В ту ночь, после грандиозной выпивки, устроенной вместе с Чиком в клубе «Бомбами Бей» – вашингтонском заведении, так любимом подрядчиками оборонного ведомства, – Жук кое-как заполз в такси и возвратился в свою квартиру, находившуюся на другом берегу реки. Вместо того чтобы рухнуть в постель, он отстукал на компьютере изобиловавшее орфографическими ошибками, полное возмущения послание от лица «Гроуппинг-Спранта», пожелав отрядам висконсинской национальной гвардии, которые несли службу в Ираке и Афганистане, «удачи в делах – потому что вас (именно так) она, несомненно, очень понадобится».

На следующее утро Жук проснулся в жутком похмелье, словно после взрыва в Хиросиме, с холодным, липким страхом от мысли о том, что накануне, прежде чем броситься в объятья Морфея, он нажал на кнопку «Отправить».

Он доплелся до компьютера и с колотящимся сердцем проверил папку «Отправленные».

Там послания не оказалось.

Оно обнаружилось в папке «Черновики». Слава тебе, Господи.

Жук стер его, проглотил четыре «Эдвила» (вред для почек был вполне приемлемым риском) и, будто смертельно раненный енот, опять уполз в постель, где улегся и уставился в потолок, с распухшим языком и пульсирующей головной болью.

А где-то высоко, в эмпиреях, Дамбо, отвечающий за безопасность Америки XXI века, в последний раз взмахнул крыльями и, как Икар, сорвался с небес.

Глава 1
«Жук»

Какой-то неземной звук – трубы, рожки, пронзительный визг – заставил Жука вернуться в мир живых.

С трудом раскрылись слипшиеся веки.

Адские звуки не прекращались.

В раненый мозг Жука отчаянно карабкалось сознание, – и тут вдруг до него дошло: звонит его сотовый. Мелодия – первые такты «Полета валькирий» – сообщала, что это звонит жена.

– М-м-м-м. – И тут молот Тора обрушился на его мозжечок.

– Да, хорош у тебя голосок.

В голосе Минди неутешительным образом слились голоса Джиджет[2]2
  Джиджет – героиня книжки Фредерика Конера «Джиджет, или Маленькая девочка с большими идеями» (1957).


[Закрыть] и сержанта-инструктора по строевой подготовке морских пехотинцев. Жук взглянул на часы. Не было и семи утра; она встала еще в половине пятого, а сейчас закончилась тренировка.

– Был… в баре… с Чиком… после… – Эти слова хрипло вылетали из его гортани – буква за буквой, слог за слогом, будто сигналы морзянки из радиорубки тонущего судна. – …голосования. Мы… проиграли.

– Я знаю, – бранчливым тоном ответила она, как будто Жук не старался изо всех сил. А потом добавила: – Наверное, это как-то повлияет на курс акций?

Он мысленно ответил: Да, дорогая. По всей вероятности, это еще как повлияет на курс акций.

– Уолтер, – продолжала Минди (она отказывалась называть его «Жук» – терпеть не могла это прозвище), – нам нужно поговорить.

Можно не сомневаться, это самые злополучные слова для любой супружеской пары: «Нам нужно поговорить».

– Мы уже говорим, – отозвался Жук.

– Лучше выпей сначала кофе, дорогой. Я хочу, чтобы ты как следует переваривал информацию.

Переваривал. Как она любила это слово.

– Я перевариваю. Ну, так что случилось?

– Я перезвоню тебе через десять минут. Или нет, через пятнадцать. Ты успеешь принять славный горячий душ. – И она выключила связь, наверняка сразу же заведя свой секундомер.

Уолтер «Жук» Макинтайр некоторое время моргал, уставившись в потолок. Потолок взирал на него с явным презрением.

Он неуверенно поднялся на ноги – и ему в глаза ударил яркий, ослепительный блеск утреннего солнца. Он отпрянул от стекла, как вампир, застигнутый врасплох после рассвета.

Жук называл свой кондоминиум «военно-промышленным дуплексом». Легкомысленно назвал, ничего не скажешь. Это домовладение находилось в Росслине, штат Вирджиния, на том берегу Потомака, где некогда размещались конфедераты. Немодный почтовый индекс компенсировался воистину захватывающим видом на столицу страны. В это время года солнце вставало прямо из-за большого купола Капитолия, отбрасывая длинную патриотичную тень на Эспланаду – передний двор Америки. Минди, впервые увидев это зрелище, фыркнула: «Очень мило, дорогой, но все-таки – чуть-чуть шаблонно!»

Кофе. Нужно. Выпить.

По крайней мере, подумал Жук с той капелькой самодовольства, какую ему удалось выдавить из себя в нынешнем униженном состоянии, он еще не докатился до той стадии, когда утром приходится глотнуть спиртного, чтобы очухаться.

Экран компьютера светился. Жук содрогнулся, а потом с облегчением вспомнил про так и не отправленный, слава богу, и-мейл, и машинально приступил к ритуалу кофеинизации, служа себе самому и баристой, и фельдшером «скорой помощи».

Снова завизжали валькирии. По-видимому, пятнадцать минут уже истекли. О боже…

Минди не нравилось, что он выбрал для ее звонков такую мелодию. Вагнер? Ну, знаешь, дорогой.

Жук решил – мужественно и мятежно, – что не станет отвечать на звонок. И дерзко усмехнулся. О чем бы она ни собиралась оповестить его сегодня утром, это может подождать, пока его организм не взбодрится от порции обжигающего кенийского стимулятора.

Он лениво подумал: что стряслось в этот раз? Термиты съели очередную колонну? Или смотритель Пекфасс снова напился?

Плевать. Он сам ей потом перезвонит. Да. Му-а-ха-ха-ха! Он… соврет, что был в душе.

Он налил себе кофе, уселся перед ноутбуком и нажал на клавиши, которые выпустили кибер-джиннов с новостями.

«Вашингтон пост»: СЕНАТ УБИВАЕТ ДАМБО.

«Таймс»: СУПЕР-БЕСПИЛОТНИК ПОГИБ В СЕНАТСКОМ КОМИТЕТЕ.

Жук задумался: а как там Чик справляется с похмельем? И вообще – добрался ли он до своей гостиницы? Или, может быть, лежит ничком в Зеркальном пруду напротив Мемориала Линкольна – мертвым: очередная жертва нынешнего ассигнационного процесса? Такой исход вполне вероятен. После часа ночи Чик внезапно перешел на текилу. Нечего сказать, разумный шаг после долгого вечера с обильным возлиянием.

Жук навел курсор на папку с названием РЕП.АРМ. Кликнул файл «Гл.17» и прочел несколько абзацев, но тут вновь завизжали валькирии.

«Готовьтесь к удару!» – прокричал Турок, перекрывая пронзительное гудение отказывающих двигателей.

Жук задумался. Затем после слова «прокричал» он вставил «сквозь стиснутые зубы». Да. Так лучше. Но потом задумался: а можно ли действительно кричать сквозь стиснутые зубы? Он стиснул зубы и попытался прокричать: «Готовьтесь к удару», но у него вышли странные звуки, слегка похожие на те, что издает аутист.

Папка РЕП.АРМ. содержала последнее из сочинений Макинтайра – роман «Репарация ‘Армагеддон’», над которым он работал в настоящее время. Третий из его трилогии «Армагеддон». Первые два (для которых, увы, пока так и не нашелся издатель) назывались «Операция ‘Армагеддон’» и «Трепанация ‘Армагеддон’».

Это был плод многолетних трудов на литературной ниве. Жук начал писать почти десять лет назад, когда сразу после колледжа устроился на работу в вашингтонскую рекламную фирму, выполнявшую заказы для оборонной промышленности. Днем он сочинял рекламные тексты и пресс-релизы, побуждавшие Конгресс раскошеливаться на отполированные до блеска последние новинки военного оборудования. Зато ночи безраздельно принадлежали ему. Он корпел над романами, где действовали мужественные герои по имени Турок или Руфус, где гремело ужасное, холодное-прехолодное оружие и где появлялись красивые, но смертельно опасные героини, которых звали Татьяна или Джейд и которым нельзя было ни доверять, ни противиться.

Жук почитывал эти романы своим подругам за стаканом вина.

Над вашингтонской Эспланадой зловещей струйкой микологического дыма поднялось грибовидное облако. Президентский вертолет, «Мэрайн-1», начал отчаянный рыск, а его пилот, майор Бак «Турок» Макмастер, яростно боролся с рычагом управления…

– Отчаянный рыск? – прерывала его подруга. – Это еще что такое?

Жук снисходительно улыбался. Девушки просто не врубаются в технику, правда? Правда, Жук сознавался, что сам не врубается в женскую прозу. Например, в Дэниел Стил и Джейн Остин.

– Это когда самолет делает вот так, – показывал Жук, вращая плоскую ладонь вокруг воображаемой вертикальной оси.

– А разве там был не вертолет?

– Принцип тот же самый.

– «Отчаянный рыск». Ну ладно – хотя странно как-то звучит.

– Клэр, это технический термин.

– А что такое «микологический дым»?

– Грибовидное облако. Ты не слышала слово «микологический»? Микология – наука о грибах.

Клэр пожимала плечами.

– Ну, раз ты уверен.

– А что тебе не нравится?

– Да нет, все хорошо. Правда. Очень мило.

Жук откладывал в сторону рукопись.

– Клэр, что именно показалось тебе «очень милым»? Разве может быть что-то «милое» в двадцатипятикилотонном термоядерном устройстве, которое только что взорвалось возле Мемориала Джефферсона?

– Пожалуй, что нет.

– Им необходимо доставить президента в воздушный центр управления. И каждая секунда…

Клэр зевала, отчаянно рыская глазами по сторонам.

– Ты есть не хочешь? Я бы от суши не отказалась.

Снова завизжали валькирии.

– Да, Мин.

– Уолтер! Я уже звонила.

– Извини. Кровавая рвота мучила.

– Что?

– Я был в душе. Ты сама сказала, что тебе нужны мои мозги в рабочем состоянии. Ладно. Сейчас приведем в действие нейроны. Три, два, один. Запускаем нейроны. О чем речь?

– О Лаки Страйк.

О господи…

И Минди приступила к подробному рассказу, длившемуся, как прикинул Жук, три-четыре минуты. Ему совсем не хотелось выслушивать этот монолог, но он понимал, что прервать его, не узнав медицинского диагноза больной лошади, – значит навлечь на себя обвинение в величайшем равнодушии. Он резко запрокинул голову, причинив себе сильную боль.

– Поэтому доктор Дикерсон сказал, что мне категорически нельзя на ней ездить, пока сухожилие окончательно не заживет. Уолтер? Уолтер, ты вообще меня слушаешь?

Сухожилие. О, это слово! Как Жук ненавидел это слово! В последние годы оно уже стоило ему десятков – или, может быть, даже сотен – тысяч долларов. Были и другие слова и выражения, имевшие отношение к лошадиной анатомии, которые заставляли его вздрогнуть: лопаточно-плечевой сустав, путовый сустав, копытная кость, – но особенное отвращение он испытывал именно к сухожилию.

– Понимаешь, тут уже речь идет о моральных соображениях.

Жук унесся мыслями к фабрикам по производству собачьего корма, к их превосходной работе.

– Тпру, Мин! Как ты сказала – «о моральных соображениях»?

– Да. Если я буду по-прежнему ездить на ней, не давая сухожилию зажить… Уолтер, до тебя все еще не доходит? Если с сухожилием… – Что это с ней? Она как будто тяжело дышит. – …Нет, я даже думать об этом не хочу.

– Мин, – вздохнул Жук. – Сейчас не самое удачное время.

– Хочешь, я перезвоню тебе попозже?

– Нет, милая. Я не о том… Ты видела сегодняшние утренние новости?

– Уолтер. До соревнований остается всего шесть недель. – Пауза. – Ну, хорошо. А, по-твоему, как мне быть?

Жук помассировал левый висок.

– Насколько я понимаю, ты уже выбрала… замену… больному животному?

– Это лошадь, Уолтер. Сэм… – Вот еще одно слово, от которого у Жука пробегали мурашки: так звали ее тренера, а вернее сказать – злого гения. – Сэм говорит, что в Долларсмите продается отличная трехлетняя кобылица.

– М-м. А она тоже родственница Галеты?

– Если бы она и была ею, то уж никак не предлагалась по такой сходной цене. Но родословная очень хорошая. У представителей дома Виндзоров – и у тех нет такой родословной!

Родословная. Сущ., ж. р.; прил.: 1) чреватая банкротством; 2) чудовищно дорогая.

– Мин.

– Да, дорогой?

– Во что обойдется мне эта кляча?

– Ну, понимаешь, я же говорю – у нее отличная родословная…

– Мин!

– Двести двадцать пять!

Где-то за глазными яблоками Жука обозначился – как сказали бы врачи – новый болевой сигнал.

– Но нам нужно действовать быстро, – добавила Мин. – Сэм говорит, что вчера там шнырял и что-то вынюхивал посол Кувейта.

Несмотря на то, что Жука мучила боль, его очень рассмешила эта мрачная картина – как посол Кувейта шныряет и вынюхивает что-то около конюшен.

– Ну, детка. Пожалуйста. Пожалей меня.

– Уолтер, – сурово раздалось в ответ, – уверяю тебя, меня это радует ничуть не больше, чем тебя.

– Пожалуй, ты неправа: я все же обрадован этим еще меньше, чем ты.

– Что? Ох, да брось ты. Послушай – ведь когда я решилась пробиваться в команду, мы с тобой договорились, будем идти к победе вместе.

Вот как ей виделось это «вместе», подумалось вдруг Жуку: она будет состязаться за место в конноспортивной команде США, а он – подписывать чеки.

– Я помню, дорогая. Но чего мы не знали, когда мы с тобой приступали к этому, когда мы вместе вступали на путь, ведущий к победе в конном спорте, – так это того, что курс акций пойдет на снижение, как подводная лодка, и потянет за собой всю экономику, а вместе с нею расходы на оборону. Ты слышишь – я говорю о расходах на оборону? Ты еще помнишь, что именно они дают нам материальный достаток? А я гляжу сейчас в окно – и вижу, как по всему городу лоббисты оборонного ведомства выпрыгивают из окошек. Мин? Алло, Минди?

Молчание. Надвигающаяся гроза.

– Так, значит, твой ответ – нет?

Жук мысленно увидел жену: на ней джодпуры, и она вышагивает взад-вперед по помещению, где хранятся седла и упряжь, а вокруг в ужасе разбегаются мыши и взлетают опилки. Вдали раздается тихое ржание несчастной Лаки Страйк, страдающей от болей, вызванных дистрофией сухожилия. «Лаки» – «Удачливой»? Да, вот повезло так повезло. Минди, наверное, распустила свои медовые волосы, и они рассыпались у нее по плечам. Она красавица. У нее фигура, не обезображенная родами. Не хотела заводить детей – «не сейчас, не так сразу, дорогой»: довод, который он слышит вот уже который? – восьмой год подряд. Беременность означала бы отлучение от седла на долгие месяцы. Жук не возражал против такого решения. Ему приходилось признать: секс с ней был поистине великолепен. Однажды, сидя в приемной зубного врача и листая последние никому не нужные журналы со светскими сплетнями о принце Чарльзе и Камилле Паркер-Боулз, Жук прочел, что герцогиня Корнуольская – «как многие женщины, увлекающиеся верховой ездой», – отменна в постели. Интересно, это правда?

Есть ли смысл бороться?

– Пускай Сэм позвонит мне, – сказал Жук. Левая половина его мозга немедленно послала ему сигнал: Чувак! Ты и так разорен, а только что ты подписался на новые копыта ценой в четверть миллиона долларов? Ты совсем рехнулся? Тряпка! Подкаблучник! Дурак!

– Спасибо, – ответила Мин несколько официальным тоном, как показалось Жуку.

Быть может, ей не хотелось слишком горячо благодарить его, ведь он всего лишь выполняет свою часть уговора. Разве не так?

Жуку уже поздновато было собирать остатки своего мужества, поэтому он сказал:

– Не знаю, выдаст ли банк такую сумму. Будь я на месте банка, – не выдал бы.

– Все еще изменится к лучшему, дорогой, – сказала Минди. – Так ведь всегда бывает. А ты – блестящий специалист своего дела.

– Хорошо. Но ты отдашь мне Лаки Страйк.

– Зачем это тебе понадобилась Лаки Страйк? – с подозрением поинтересовалась Минди.

– Для барбекю на выходных.

– Что?

– Разве мы не приглашали на субботу Блейка и Энн Лу – на барбекю? Говядина мне теперь не по карману. Говорят, что конина очень вкусна, только готовить ее нужно на медленном огне.

– Ну, знаешь, Уолтер. Твои шутки – просто чудовищная безвкусица.

Но произнесла она это игривым, шаловливым тоном. Еще бы – она ведь только что заполучила новую лошадь!

– Позвони Сэму, дорогой, – сказала она. – Мне нужно пойти разобраться с Пекфассом. Из леса доносятся какие-то ужасные запахи. А еще тебе нужно что-то сделать с его зубами. Я просто не могу больше на него смотреть. Это отвратительно.

– Тпру! Выбирай: новая лошадь или новые зубы для Пекфасса. И то, и другое сразу мне не по карману.

– Увидимся в пятницу. Ах да – не забудь про водоотливной насос. Его отложили для меня в «Строснайдерс».

Итак, теперь у Жука появился список неотложных дел на эту неделю: 1) Одолжить $ 225,000. 2) Забрать водоотливной насос для подвала, который постоянно заливает аж с 1845 года. 3) Заняться зубами Пекфасса. Вот и все, что требуется для потрясающего уикенда.

Мин всегда мечтала о доме за городом. Агент по недвижимости, который продавал им этот дом, сообщил (быть может, даже не солгав), что в 1864 году его разграбили и попытались поджечь отряды Шеридана.

«И знаете, кто спас дом от пожара? Рабы!»

Жук подумал: Ну, конечно. Это был уже третий из предложенных для осмотра домов, о котором рассказывали, что его в свое время спасли преданные чернокожие. Следовало бы задать логичный вопрос: и зачем было рабам рисковать жизнью, спасая дом белого хозяина? Ну да ладно. А еще местным агентам по недвижимости очень нравилось показывать клиентам следы копоти – якобы от неудавшихся поджогов, замышлявшихся солдатами генерала Шеридана.

Впрочем, это был очень милый старый дом, стоявший на 110 акрах земли, к которому вела извилистая, обсаженная дубами подъездная дорога. Конюшни, амбар, ивы, речушка с форелью – она-то и вызывала многократные затопления подвала.

Сначала имение называлось «Трезор». Но спустя несколько лет, в течение которых Жуку приходилось оплачивать счета за его ремонт и содержание, он перекрестил его в «Разор». Позже, когда болезнь Альцгеймера, поразившая его мать, дошла до критической стадии, Жук перевез ее в этот дом – к большому неудовольствию Минди. Однажды маман застали ночью бродящей по коридорам в пеньюаре, с зажженным канделябром в руке.

– Вот это сцена! В таком южном, готическом духе, правда? – сказал тогда Жук, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре. Видя, что Минди не огрызается, он спросил: – Или ты находишь, что это – очередной «шаблон»?

– Уолтер! Да она же спалит дом! И нас вместе с ним. Тебе нужно что-то предпринять.

Смотритель дома, Пекфасс, предложил в помощницы свою дочь, Беллу, чтобы та дежурила возле маман по ночам. Жук жалел Беллу: у нее имелось пятеро детей – зачатых, как нетрудно догадаться, от разных рабочих-мигрантов. Вес Беллы – а в ней было около 140 килограммов – ложился непосильным бременем на старинную лестницу. Жук в шутку предложил Минди завести специальную лебедку, чтобы поднимать толстуху на третий этаж.