Текст книги "И все же…"

Гевара был одним из первых, кто сумел оценить всю важность войны во Вьетнаме. Именно там ненавидимая всеми американская империя показала себя уязвимой как в моральном, так и в военном отношении. Но самое известное выступление Гевары на данную тему, в котором он призвал распространить опыт Вьетнама на весь земной шар, в те времена здорово отдавало самонадеянной гигантоманией, а сегодня и подавно. Его вояж в Африку для борьбы с Мобуту[19]19
  Мобу́ту Сесе́ Секо́ Куку Нгбенду ва за Банга, урожденный Жозеф-Дезире Мобуту (14 октября 1930 года, Лисала – 7 сентября 1997 года, Рабат) – конголезский государственный и политический деятель, президент Демократической Республики Конго (1965–1997), в 1971 году переименованной им в Заир. Маршал (1983). – Прим. ред.


[Закрыть] и белыми наемниками в Конго, чтобы открыть таким образом второй фронт против апартеида и колониализма, практически не получил моральной и материальной поддержки. Его унизили на поле брани, его планы были сорваны вследствие заговора против Бен-Беллы[20]20
  Ахмед бен Белла (25 декабря 1918, Магния – 11 апреля 2012, Алжир) – первый президент Алжира, часто рассматриваемый как «отец алжирской нации». В 1965 году Бен Белла был свергнут в ходе военного переворота, организованного военным лидером и бывшим другом Бен Беллы Хуари Бумедьеном. – Прим. ред.


[Закрыть] в Алжире и того, что танзанийцы вдруг решили дать задний ход. Спешно покидая позиции у озера Таньганьика в 1965 году, Че Гевара и не пытался тешить себя иллюзиями:

«Это было безрадостное, бесславное и отрезвляющее зрелище. Я вынужден был бросить тех, кто умолял взять их с собой. В этом отходе не было ни намека ни на возвышенное благородство, ни на желание дать отпор… одно только хныканье, когда [я] стоявший во главе отступавших велел отдать швартовы».

Здоровье Че Гевары – еще один аспект, в отношении которого он не строил иллюзий, – значительно ухудшилось за время его пребывания в Африке, а между тем ему шел 40-й год. Ему было предельно ясно, что остается лишь одна возможность нанести решительный удар по отвратительной империи. Он давно приглядывался к Боливии, плоскогорье которой протянулось и на другие страны, и партизанская война, которую удалось бы развязать там, неизбежно перекинулась бы на весь регион. Ни большие высоты, ни пустынная местность, ни крайняя слаборазвитость региона, казалось, не смущали Че, правда, до тех пор, пока уже не стало слишком поздно, хотя в тот период он уже подумывал о своей смерти, разумеется, героической, в безвыходной ситуации.

Реконструкция событий боливийской кампании по Андерсону сверхобстоятельна и убедительна. Не вызывает сомнений, что боливийские коммунисты расценивали авантюру Гевары как непростительное «вмешательство в их внутренние дела» и что Москва разделяла их мнение на этот счет. Упорные слухи о том, что Кастро был безмерно рад отделаться от своего слишком уж исступленного сотоварища, Андерсон считает безосновательными. Победа революции или на худой конец вооруженное восстание против правящего режима в любой из стран Латинской Америки значительно укрепило бы позиции Гаваны и положило бы конец ее изоляции и зависимости извне. Посему Гавана, сколько могла, держала руку на пульсе событий в Боливии.

И уж конечно на случай провала революционерам был уготован статус вечных мучеников. Начиная с 1968 года, «года героической герильи», всех кубинских детей натаскивали с интонациями Баден-Пауэлла[21]21
  Лорд Роберт Стефенсон Смит Баден-Пауэлл (22 февраля 1857 – 8 января 1941) – британский военачальник, основатель скаутского движения и гайдовского движения. Менее известен как писатель и художник. – Прим. ред.


[Закрыть] «быть как Че». Эта весьма энергично проводившаяся в жизнь директива лишь подчеркивает то, что Кромвельский[22]22
  О́ливер Кро́мвель (25 апреля (5 мая) 1599, Хантингдон – 3 (13) сентября 1658, Лондон) – английский государственный деятель и полководец, вождь индепендентов, руководитель Английской революции, в 1643–1650 годах – генерал-лейтенант парламентской армии, в 1650–1653 годах – лорд-генерал, в 1653–1658 годах – лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии. – Прим. ред.


[Закрыть] аскетизм, которого требовал ото всех соратников Че Гевара, граничил с невозможным, даже с антигуманным. Внук Че, которого считают чуть ли не копией деда, – молодой человек по имени Канек – покинул остров, чтобы сделать карьеру хэви-металлиста в Мексике, и, надо сказать, многие из его ровесников хотели бы иметь такие же возможности.

С плененным в начале октября 1967 года Геварой хладнокровно расправились. Представленный агентом ЦРУ кубинского происхождения Феликсом Родригесом само-оправдательный отчет о последних часах жизни Че говорит сам за себя[23]23
  Shadow Warrior: The CIA’s Hero of a Hundred Unknown Battles, by Felix I. Rodrigues with John Weisman (New York: Simon & Schuster, 1989).


[Закрыть]. Родригес многословно описывает свои недовольство и возмущение, постоянно подчеркивает, что никак не мог повлиять на боливийских военных, но все это слова. Боливийский спецназ выполнил приказ сверху, и, судя по всему, спецназ понимал, что делает и чего от него хотят, невзирая на Родригеса. И как всегда бывает в подобных случаях, для приведения приговора в исполнение вмиг выискался «доброволец». Выжившие соратники Че сумели бежать, добрались до чилийской границы, где их встретил неизвестный в то время врач Сальвадор Альенде[24]24
  Сальвадо́р Гильермо Алье́нде Го́ссенс (26 июня 1908, Вальпараисо, Чили – 11 сентября 1973, Президентский дворец, Сантьяго, Чили) – чилийский государственный и политический деятель, президент Чили с 3 ноября 1970 года до своей гибели в результате военного переворота. – Прим. ред.


[Закрыть], который помог им попасть на остров Пасхи, а уж оттуда и домой.

Последние дни Гевары, которые он прожил с «достоинством и бесстрашием», в очередной раз доказывают, что лицемером он не был. Известие о его гибели внесло свою лепту в создание «бурного» периода 60-х, но символ этот создавали отнюдь не жесткие пуритане-революционеры, а как раз гедонисты-утописты. Таким образом, Че сумел достичь недостижимого, или хотя бы несочетаемого, – соединить эпоху рыцарства с эпохой революций (пусть несколько гротескным способом). И посмертному его достижению был уготован весьма короткий век.

Наш же век софизмов и калькуляций сместил очень многих доживших до нынешних времен актеров на второй план. Феликс Родригес, к примеру, прослужив во Вьетнаме и Сальвадоре, снова всплыл на поверхность в качестве «шестерки» Джорджа Буша в нашумевшем деле «Иран-контрас»[25]25
  Иран-контрас (англ. Iran – Contra affair; также известен как «Ирангейт», по аналогии с «Уотергейтом») – крупный политический скандал в США во второй половине 1980-х годов. Разгорелся в конце 1986 года, когда стало известно о том, что отдельные члены администрации США организовали тайные поставки вооружения в Иран, нарушая тем самым оружейное эмбарго против этой страны. Дальнейшее расследование показало, что деньги, полученные от продажи оружия, шли на финансирование никарагуанских повстанцев-контрас в обход запрета конгресса на их финансирование. – Прим. ред.


[Закрыть]. Отвечая на вопросы сенатского комитета Джона Керри, он не нашелся что ответить, когда ему задали вопрос не совсем, правда, по теме: почему вы тогда не попытались спасти жизнь Че Геваре?

Как можно заключить из работы Ли Андерсона, мир той поры, когда Че Гевара решил пришпорить своего Росинанта, разительно отличался от нынешнего. Большинство стран Южной и Латинской Америки были под пятой военных «каудильо»[26]26
  Каудили́зм (исп. caudillo – «предводитель» или «вождь», официальный титул испанского диктатора Франко) – режим личной власти диктаторов в Испании (до 1975 года) и ряде стран Латинской Америки, установленный посредством военного переворота и опирающийся непосредственно на военную силу. Также «каудильо» могут называться политические лидеры, обладающие неограниченной властью на местах. – Прим. ред.


[Закрыть]. Португальская империя прочно рулила в Африке. Вьетнам (пока что) был французской колонией. Иранского шаха вернули на трон. Нельсон Мандела был полуподпольным правозащитником. Алжир принадлежал Франции, а Конго Бельгии. Зона Суэцкого канала принадлежала Великобритании. И в ходе процессов, круто изменивших тогдашнее положение дел, Гевара сыграл хоть и малозаметную, но все же реальную роль. Исходный элемент мировоззрения, придававший ему уверенность и способствовавший его бесстрашию – идеалы коммунистической революции, – обрек его на историческое забвение. Уважительно и объективно поведав нам историю Че, Джон Ли Андерсон создал биографию Гевары, придав ей оттенок расставания с ним, что наверняка будет понято и по достоинству оценено и его читателями.

«Нью-Йорк ревью оф букс», 17 июля 1997 г.

Список Оруэлла

Мне легко заявить, что Джордж Оруэлл оказался принципиально прав, назвав фашизм, сталинизм и империализм тремя величайшими проблемами XX века, как и то, что правота его была бы немыслима без отстаивания интеллектуальной честности и независимости. Возникает вопрос: возможно ли было придерживаться всех этих положений, и притом одновременно?

Приведу характерную цитату из книги Пола Лашмара и Джеймса Оливера «Британская тайная пропагандистская война»[27]27
  Stroud, Gloucestershire: Sutton, 1998.


[Закрыть], повествующей об истории Департамента информационных исследований (ДИИ) Министерства иностранных дел Великобритании:

«По репутации Джорджа Оруэлла, как объекта идолопоклонства левых, был нанесен сокрушительный удар, от которого не оправиться, после того, как в 1996 году вскрылось, что писатель тесно сотрудничал с рыцарями холодной войны из ДИИ и даже представил собственный черный список из восьмидесяти шести имен коммунистических «попутчиков». В «Дейли телеграф» в этой связи писали: «Некоторые посчитают это равносильным тому, как если бы герой романа «1984» Уилсон Смит сделался добровольным помощником полиции мыслей».

Это лишь одна из версий изложения событий, все сильнее раздуваемых в СМИ. Нетрудно продемонстрировать (даже на базе исключительно доказательств Лашмара и Оливера), что она абсолютна неверна. А именно их краткое описание я предпочел лишь потому, что в нем нет ненависти к Оруэллу, искажающей многие другие изложения данной истории.

Итак, лишь документально подтвержденные факты:

1. Существование оруэлловского списка интеллектуалов-сталинистов «вскрылось» отнюдь не в 1996 году – о нем в своей биографии писателя, впервые опубликованной в 1980 году, упоминал профессор Бернард Крик.

2. Черный список могут вести лишь те, кто облечен властью принимать на работу и увольнять. Внесенных в черный список лишают работы по политическим мотивам, не связанными с профессиональными качествами. Никакого другого значения ни сейчас, ни прежде у этого словосочетания не было и нет.

3. Даже если в «Дейли телеграф» подобное и пишут, не осмеливаясь прямо назвать «некоторых», кто так считает, Департамент информационных исследований никак не «полиция мысли» (не говоря уже о полиции мысли, как она описана на страницах «1984»).

Это далеко не все искажения, которым подверглись мотивы и поступки Оруэлла в стремительно распространяющейся, но поверхностной кампании «разоблачения». Тривиальные факты дела таковы. Когда-то Оруэлл со своим другом Ричардом Рисом любил играть в игру, которую сам Рис окрестил «салонной». Заключалась она в попытке угадать, кто из общественных деятелей в случае вторжения или победы диктатуры окажется коллаборационистом. Оруэлл то в шутку, то всерьез поигрывал в эту игру. В первый день нового 1942 года в длинном письме в «Партизан ревью» Оруэлл проанализировал разнообразие оттенков пораженческих настроений в среде британских журналистов и интеллигенции. В беспристрастном тоне он обратил внимание на странные альянсы весьма далеких группировок. Он также указал на возникающий у интеллектуалов соблазн приспособиться к власти и приводит в пример события по ту сторону Ла-Манша:

«И режиму Виши и немцам без особого труда удалось сохранить фасад «французской культуры». Множество интеллектуалов оказались готовы переметнуться, а немцы – с не меньшей готовностью – их услугами, невзирая даже на «декадентство», воспользоваться. Сегодня Дрие ла Рошель редактирует «Нувель Ревью Франсэз», Паунд громогласно клеймит евреев по радио Рима, а Селин или, по крайней мере, его книги – ценный пропагандистский символ в Париже. Все они подпадают под раздел «культурбольшевизма», но одновременно представляются козырями в игре против интеллигенции в Англии и США. Если немцы захватят Англию, произойдет то же самое, и думаю, мог бы составить, как минимум, приблизительный список людей, которые переметнутся». [выделение мое].

Обратите внимание на дату письма. Следует иметь в виду, что еще совсем недавно Советский Союз был военным союзником Гитлера – альянс громогласно защищали британские коммунисты, – а московское радио клеймило британскую морскую блокаду нацистской Германии как варварский способ ведения войны, направленный против гражданского населения. В 1940 году Коммунистическая партия Германии опубликовала заявление, в котором приводились диалектические обоснования того, что Британская империя хуже национал-социалистов. Оруэлл никогда не уставал подчеркивать то, что иллюзии или заблуждения подобного рода могут иметь реальные последствия. Он также не преминул упомянуть и указать интеллектуалов – Э. Х. Карра[28]28
  Э́дуард Ха́ллетт «Тэд» Карр (28 июня 1892, Лондон – 3 ноября 1982, Лондон) – британский историк, политолог, дипломат, журналист и исследователь международных отношений, противник эмпиризма в историографии. Командор ордена Британской империи (1920). – Прим. ред.


[Закрыть] как самого известного, – способных со зловещей гладкостью перейти на службу от одного диктаторского режима к другому.

Не менее важно, что в Испании Оруэлл видел, как широко коммунисты опирались на страх перед анонимным доносом, на стукачество и полицейскую слежку. Как раз в те дни официальным героем всех молодых коммунистов был Павлик Морозов, четырнадцатилетний пионер, который донес в советскую полицию на отца, укрывавшего зерно от государства. В результате Павлика убили крестьяне, и позже статуи ребенка-мученика ставили в СССР повсюду, а следовать его примеру был обязан каждый истинный партиец.

Отвращение Оруэлла к культу предательства выразилось не только в жестком стиле, которым он изобразил и осудил его в романе «1984». На протяжении всей жизни он ненавидел любые формы цензуры, проскрипций и занесения в черные списки. Даже когда в разгар Второй мировой войны из тюрьмы освободили сэра Освальда Мосли[29]29
  Сэр О́свальд Э́рнальд Мо́сли (16 ноября 1896 – 3 декабря 1980) – британский политик, баронет, основатель Британского союза фашистов. – Прим. ред.


[Закрыть] – акт милосердия, вызвавший целый поток жалоб от мнящих себя антифашистами, – Оруэлл отметил, что ему было неприятно видеть, как левые протестовали против применения законодательного акта «хабеас корпус»[30]30
  Хабеас корпус (лат. habeas corpus, буквально «ты должен иметь тело», содержательно – «представь арестованного лично в суд») – это существовавшее издревле, по некоторым данным, еще до Великой хартии вольностей, понятие английского (а с XVII века – и американского) права, которым гарантировалась личная свобода. – Прим. ред.


[Закрыть]. Такой же линии поведения он придерживался в отношении возражавших против снятия государственного запрета на публикацию газеты «Дейли уоркер», заметив лишь, что эту привычку к нетерпимости многие переняли от самих редакторов «Дейли уоркер». В мае 1946 года он писал, что главная опасность раскола лейбористского движения, инспирируемого коммунистами, в том, что он «едва ли приведет к власти правительство коммунистов, а скорее будет способствовать возвращению консерваторов, которые, как я полагаю, представились бы русским меньшей угрозой, чем успехи лейбористского правительства».

Вот тут и собака зарыта. Крайне левые и демократические левые с разных сторон пришли к единому выводу о том, что сталинизм – не вариант социализма, а его отрицание. Оруэлл видел, как агенты Сталина убивали крайне левых в Испании, и был одним из немногих, кто пытался привлечь внимание к казни в 1943 году по приказу Сталина Генрика Эрлиха и Виктора Альтера, лидеров польского социалистического Бунда[31]31
  Впоследствии стало известно, что Генрик Эрлих повесился в тюрьме в мае 1942 года, а Виктор Альтер был расстрелян в феврале 1943 года. В Москве, объявляя об их смерти, Молотов не потрудился сделать это уточнение. См. Gennadi Kostyrchenko, Out of the Red Shadows (Amherst, NY: Prometheus, 1995).


[Закрыть]. Для него столкновение со «сталинским интернационалом» было вопросом отнюдь не академическим или тактическим. Он воспринимал его как личную и весьма реальную угрозу. И во главе кампании по запрету или ограничению продажи его книг – внесению его и его произведений в «черный список» – стояли тайно сочувствующие коммунистам (как в издательствах, так и на государственной службе). Именно чиновник британского министерства информации Питер Смолка исподволь организовывал кампанию по запрету «Скотного двора». Поэтому можно сказать так: в конце 1940-х годов Оруэлл боролся за свое выживание как писателя и считал, что на карту в борьбе против Сталина поставлено сохранение демократических и социалистических ценностей.

Можно ли было вести эту борьбу, не отмежевавшись от «сил реакции»? Во всем, что Оруэлл в то время писал и делал, видно стремление провести это размежевание. Он помогал в составлении и распространении заявления «Комитета в защиту свободы», с протестом против увольнений с госслужбы по подозрению в политическом экстремизме и требованием отменить секретные процедуры аттестации и ввести следующие гарантии юридической защиты:

«(a) Лицу, в отношении которого ведется расследование, должно предоставляться право обратиться в профсоюз или к другому представителю, уполномоченному выступать от его имени.

(б) Все предъявленные обвинения должны подкрепляться обоснованными подтверждающими доказательствами, что особенно важно при предъявлении обвинений представителями МИ5 или Особого отдела Скотланд-Ярда, когда источники информации не раскрываются.

(в) Гражданскому служащему или его представителю должно предоставляться право подвергать перекрестному допросу свидетельствовавших против него лиц».

Подписанное в том числе Оруэллом, Э. М. Форстером, Осбертом Ситуэллом и Генри Муром заявление было впервые опубликовано в газете «Соушэлист лидер» 21 августа 1948 года. (Не могу удержаться, чтобы не отметить, что это произошло ровно за двадцать лет до дня вторжения советских войск в Чехословакию, а в момент публикации в Чехословакии полным ходом шла сталинизация и при содействии многочисленных якобы «беспартийных» подставных организаций проводилась этническая чистка немцев. Оруэлл был одним из немногих яростно протестовавших, предвосхитив Эрнеста Геллнера[32]32
  Эрнест Андре Геллнер (9 декабря 1925 – 5 ноября 1995) – английский философ и социальный антрополог, профессор философии, логики и научного метода Лондонской школы экономики Лондонского университета (1962–1984), профессор социальной антропологии Кембриджского университета (1984–1993), основатель и директор Центра по исследованию национализма при Центрально-Европейском университете в Будапеште (1993–1995). – Прим. ред.


[Закрыть] и Вацлава Гавела[33]33
  Ва́цлав Га́вел (5 октября 1936, Прага, – 18 декабря 2011, Градечек, район Трутнов, Краловеградецкий край) – чешский писатель, драматург, диссидент, правозащитник и государственный деятель, последний президент Чехословакии (1989–1992) и первый президент Чехии (1993–2003). – Прим. ред.


[Закрыть] в понимании антинемецкого расизма как демагогического прикрытия авторитарного и националистического государства.) Этим обстоятельствам не нашлось места на страницах ни одной из опубликованных книг, в которых идет речь о предполагаемой роли Оруэлла как полицейского шпика, их авторы предпочли в ужасе отшатнуться при одной лишь мысли о том, что у писателя могли быть связи с британским Министерством иностранных дел.

Так насколько обширны были эти связи? 29 марта 1949 года в санаторий, где лежал больной Оруэлл, приехала Селия Кирван (помимо всего прочего, сотрудница ДИИ). И к тому же свояченица Артура Кестлера[34]34
  А́ртур Кестлер (1905–1983) – британский писатель и журналист, уроженец Венгрии, еврейского происхождения. Наиболее известен по роману «Слепящая тьма» (1940) об эпохе «большого террора» в СССР второй половины 1930-х годов. Писал статьи для Британской энциклопедии. – Прим. ред.


[Закрыть]. Благодаря именно этому Оруэлл в свое время познакомился с ней и сделал ей предложение. Они обсудили необходимость привлечения к борьбе с коммунистами социалистов и радикалов. Эта тема уже давно тревожила Оруэлла, что нетрудно заключить из хронологии попыток писателя добиться нелегального распространения «Скотного двора» в Восточной Европе. Писатель был явно неравнодушен и к самой мисс Кирван, посему кое-кто из защитников Оруэлла поспешил с выводом о том, что это, плюс его тяжелое физическое состояние вполне могли заставить его дать слабину. Подобное оправдание представляется мне сентиментальным и анекдотичным. Он сказал Кирван то, что сказал бы кому угодно и о чем неоднократно заявлял в печати: если речь заходит об искушении Москвой, многим видным левым с безупречной репутацией доверять не следует. 6 апреля он пишет Ричарду Рису письмо с просьбой отыскать и прислать «записную книжку ин-кварто в бледно-голубом картонном переплете» со «списком скрытых коммунистов и им сочувствующих, который я хочу обновить». Это само по себе доказывает, что изначально Оруэлл составлял список не по поручению государства. Нет сомнений и в том, что существовала еще одна записная книжка с именами давних приверженцев нацизма и их потенциальных пособников, но это не суть важно. Оруэлла обвиняют не в составлении списков как таковых, а лишь во внесении в них не тех людей.

Вследствие неизлечимой тупости британского чиновничества и «служебной тайны» переданный Селии Кирван список из тридцати пяти имен до сих пор недоступен общественности. В Государственном архиве Великобритании лаконично и глупо заявляют, что «документ не предоставлен Министерством иностранных дел». До определенного момента можно было бы считать, что данная мера призвана защитить от посмертной оценки Оруэллом тех, кто еще жив, однако теперь, по прошествии времени, не срабатывает даже этот абсурдный предлог. Кроме того, у нас есть записная книжка, пусть даже «необновленная», и никакого официального разрешения на то, чтобы самим сделать выводы, не требуется[35]35
  Профессор Питер Дэвисон, единственный ученый с полным доступом к архивам, указывает, что список в оригинальной записной книжке Риса – Оруэлла (в которой есть имя налогового инспектора Оруэлла) другой. Например, в списке, переданном в ДИИ, нет имен Чарли Чаплина и Стивена Спендера, а сам Оруэлл вычеркнул Дж. Б. Пристли и Тома Дриберга. Поль Робсон – в записной книжке справедливо названный сталинистом – в список ДИИ не внесен. Неудивительно, поскольку в ДИИ интересовались лишь искренними социалистами, выступавшими против советской системы.


[Закрыть].

Безусловно, в том списке отразились личные обиды и странности Оруэлла. И практически не находят подтверждения слова Риса о том, что «это была своего рода игра – играючи, мы обсуждали, кто был платным агентом и чьим, прикидывали, насколько далеко в своем предательстве готовы зайти наши дорогие «bкtes noires»[36]36
  Зд. «серые волки» – Прим. перев.


[Закрыть]. Выражаясь точнее, только против одного человека мы выдвигали обвинение в том, что он агент, да и то с оговоркой «почти наверняка». Это был Питер Смолка, псевдоним Смоллетт, бывший ответственный сотрудник газеты Бивербрука и офицер ордена Британской империи, занимавший также солидный пост в Министерстве информации. Именно под его нажимом Джонатан Кейп отверг «Скотный двор». Впоследствии было окончательно установлено, что Смолка действительно являлся агентом советской разведки, то есть здесь имеет место стопроцентное совпадение оруэлловской версии о прямой иностранной вербовке с общепризнанными фактами. Как Оруэлл весьма деликатно сформулировал в письме к Селии Кирван, приложив к нему свой список, он «не такая уж и сенсация, и не думаю, что он станет для твоих друзей откровением… если бы это было сделано раньше, такие люди, как Питер Смоллетт, не пролезли бы на ключевые посты в сфере пропаганды, где они способны причинить нам немало вреда». Здесь «нам» – демократическим левым.

В тот же день Оруэлл написал Ричарду Рису о том, что дружба некоего парламентария-лейбориста со скандально известным Конни Циллиакусом[37]37
  Ко́нни (Конрад Виктор) Циллиа́кус (18 декабря 1855 – 19 июня 1924, Хельсинки) – финский авантюрист, писатель, революционер и политик. – Прим. ред.


[Закрыть] не доказывает, что он «криптокоммунист». И добавил: «Мне кажется, очень важно постараться оценить субъективные чувства людей, поскольку иначе никто не сможет предсказать их поведение в ситуациях, когда последствия определенных поступков очевидны даже тому, кто себя обманывает… Вся трудность в необходимости решить, где каждый человек остановится, и приходится рассматривать каждый случай в отдельности». Сотрудники сенатора Джозефа Маккарти[38]38
  Джо́зеф Рэ́ймонд Макка́рти (14 ноября 1908, Гранд-Шут, Висконсин – 2 мая 1957, Бетесда, Мэриленд) – американский сенатор-республиканец крайне правых взглядов, с чьим именем связывают период политических гонений, известный как маккартизм. – Прим. ред.


[Закрыть] ни в малейшей степени не обладали подобным умением разбираться.

Лишь немногие комментарии и пометки длиннее десятка слов. Зато многие из них на удивление хорошо выдержали проверку временем. Кто возразит против такой характеристики Кингсли Мартина, как «разложенец-либерал. Весьма нечестен»? Или другой меткой оценки еще одного будущего редактора «Нью стейтсмен» Ричарда Кроссмана? «Политический карьерист. Сионист (кажется, искренний). Слишком нечестен, чтобы быть откровенным попутчиком»? Тут тонкая ирония: Оруэлл уважал честных ленинцев. Почти треть записей заканчивается приговором «Наверное, нет» или «Только симпатизирует» в графе, отведенной Оруэллом для указания партийности. Пристли охарактеризован как зарабатывающий огромные суммы на советских изданиях своих произведений, что, как теперь выяснилось, соответствовало действительности.

Некоторые критики, в частности журналистка Френсис Стонор Сондерс в книге «Кто заказывал музыку?» [Who Paid the Piper?], брезгливо сморщились, поскольку Оруэлл не обошел вниманием и национальную принадлежность, и то, что сегодня именуют «сексуальными предпочтениями». Исаак Дойчер назван «польским евреем», однако он и на самом деле был польским евреем. А вместе с тем о Луисе Адамиче сказано – почему бы и нет? – «родился в Словении, [а] не [в] Хорватии». Переменчивого, словно Протей, Конни Циллиакуса, фигуру в свое время крайне влиятельную, Оруэлл идентифицировать так и не смог и, выражая сомнение, вопрошает: «Финн? Еврей?» (оба варианта верны).

Должен признаться, я громко рассмеялся, прочитав, что Стивен Спендер назван лишь имеющим «склонность к гомосексуальности», а Том Драйберг – всего-навсего «гомосексуалистом». Госпожа Сондерс сквозь зубы процедила, что в те дни подобного рода обвинения могли доставить немало неприятностей. Может, и так, но только не в британской секретной службе и не в МИДе.

Обожавшего Сталина шотландского поэта Хью Макдиармида Оруэлл назвал «крайне антианглийским». Мой друг Перри Андерсон, главный редактор «Нью лефт ревью», тоже готов был ринуться в драку, пока я не показал ему энциклопедию «Кто есть кто», где Макдиармид назвал «англофобию» своим любимым досугом. Это тот самый Перри Андерсон, в чьей опубликованной в 1968 году в «Нью лефт ревью» работе «Компоненты национальной культуры» содержалась таблица с указанием этнических и национальных корней эмигрантской интеллигенции в Великобритании эпохи холодной войны, начиная с Льюиса Нэмира, Исайи Берлина, Эрнста Гомбриха и Бронислава Малиновского и кончая Карлом Поппером, Мелани Кляйн и, разумеется, Исааком Дойчером. Эту таблицу он перепечатал в своей книге 1992 года «Английские вопросы». И оба раза я его защищал. Подобное стоит знать.

В списке есть отдельные перегибы, так, Поль Робсон назван «ярым антибелым». Однако в остальном даже сравнительно осторожные суждения об американцах весьма проницательны. Генри Уоллес, редактор «Нью репаблик», смягчив линию журнала по отношению к Сталину, вынудил Оруэлла прекратить сотрудничество с этим изданием. А президентская кампания Уоллеса 1948 года своей опорой на коммунистическую партию и ее организации уничтожила и скомпрометировала американских левых на поколение вперед. Давние критики администрации Трумэна с левого фланга – в частности, И. Ф. Стоун – проявили достаточно интеллектуального и морального мужества, указывая на это еще в те времена.

Этот тривиальный эпизод враги Оруэлла усиленно раздувают как последний шанс очернить его правоту. Важно не забывать главного: ДИИ не интересовался и не занимался контрразведкой, а хотел лишь набрать убежденных социалистов и социал-демократов; от частного мнения Оруэлла никто не мог бы пострадать и не пострадал, и «приватно» он не говорил ничего из того, что не заявил бы публично. Также Оруэлл не знал лично большинство людей из «списка». Это важно, поскольку «стукачом» или подсадной уткой с полным основанием можно назвать лишь того, кто предает друзей или коллег в надежде на сделку с правосудием или иные выгоды. Под это определение никоим образом не подпадают оруэлловские оценки конгрессмена Клода Пеппера или вице-президента Уоллеса. Их карьере они повредить не могли – и не повредили. И ни одну запись в «списке» по язвительности и рядом не поставить с опубликованным в печати вызовом Оруэлла профессору Дж. Д. Берналу и другим редакторам «Модерн квортерли» – он желал узнать, убежденные они агенты Сталина или нет.

Как раз тогда в Германии американские офицеры конфисковывали, сжигали прямо на месте или передавали советским союзникам нелегально распространявшиеся издания «Скотного двора» Оруэлла. Писателю было действительно нелегко отстаивать независимость в противостоянии одновременно и со сталинизмом, и с западным империализмом. Но, во всяком случае, именно тупоумие государства помогало Оруэллу всю жизнь оставаться только жертвой, но никак не слугой. Заигрывавшему со Сталиным почти десять лет МИДу Великобритании в середине 1940-х годов неожиданно потребовался антисталинский запал. И в поисках надежных и честных писателей обратиться оказалось некуда, кроме левой газеты «Трибьюн». Не самый позорный момент в анналах британского социализма, как в ближней, так и в отдаленной исторической перспективе. И, кроме того, это одна из причин отсутствия в Великобритании как массового страха оказаться в стане неугодных, так и самой чистки в духе сенатора Маккарти. И сталинскому, и консервативному «предательству интеллектуалов» постоянно противодействовали такие группы, как «Комитет в защиту свободы». Никому посмертно не лишить Оруэлла его заслуг как борца за утверждение и сохранение традиций подлинной свободы мысли.

«Нью-Йорк ревью оф букс», 26 сентября 2002 г.