Текст книги "На подсосе. История любви"

7
Список

Пока Джоди была в душе, Томми составил список.

Кормежка

Стирка

Новая квартира

Зубная паста

Сочная мартышечья любовь

«Виндекс»

Избавиться от вампира

Клеврет

– Зачем нам клевер? – спросила Джоди. Ей пока не вполне удалось собрать зрение в кучку.

– Клеврет, клеврет, – сказал Томми.

– Левретка с клевером? А это зачем?

– Да клеврет же! Приспешник, прихлебатель, который может как-то помогать нам днем. Как я для тебя был.

– А, шестерка.

Томми выронил список.

– Ну-у, нет уж.

Джоди подняла листок и подошла к кухонной стойке, где размещалась кофейная машина.

– Я б душу продала за большую чашку кофе.

– Я не был тебе шестеркой, – сказал Томми.

– Ну да, ну да, ну да. Без разницы. Так сколько у нас времени на этот список?

– Я проверил по календарю. Восход в 6:53, значит, есть часов двенадцать. У нас почти солнцестояние, поэтому тьмы будет много.

– Солнце… ох господи, уже ведь почти Рождество.

– И?

– Алло? А по магазинам?

– Алло? У нас есть отмазка. Мы мертвые.

– Моей маме это неизвестно. Я должна ей найти что-нибудь такое, что она бы не одобрила. А твоя родня…

– О боже мой! Рождество! Я же должен был домой приехать на праздники. Надо переписать список.

– Сам переписывай. Я пошла волосы сушить.

Новый список гласил:

Рождественские подарки

Позвонить домой

Кормежка

Клеврет (не шестерка)

Жаркая мартышечья любовь

«Виндекс»

Пописать литературу

Избавиться от жуткого старого вампира

Новая квартира

Стирка

Зубная паста

– Мне кажется, мартышечью любовь надо вычеркнуть, – сказала Джоди. – А вдруг мы потеряем список и его кто-нибудь найдет?

– Сдается мне, пункт «избавиться от жуткого старого вампира» смущает больше, нет?

– Ты прав. Мартышечью любовь вычеркивай, а «вампира» замени на «Илию». – Джоди постукала карандашом по списку. – И убери «Виндекс», а впиши «купить кофе».

– Мы ж не пьем кофе.

– Его можно нюхать. Томми, мне кофе нужен до зарезу. Это как голод по крови, только, понимаешь, чуть цивилизованней.

– Кстати, о крови…

– Ну да, передвинь кормежку в начало списка.

– И добавь бутылку виски. Ее тебе придется покупать.

– Извини, пис-сатель, но мы вместе этот твой дурацкий список выполняем.

– Мне еще спиртного не продают, я возрастом не вышел.

Джоди отшатнулась и содрогнулась.

– А, ну да. И впрямь.

– То-то же, – кивнул Томми, невинно тараща глаза.

– Тогда ладно. Блин, прежде чем выбирать себе шестерку, надо было документы проверить.

– Эй!

– Шучу. А что ты с бутылкой виски собираешься делать?

– Вычеркивать еще один пункт списка, – ответил Томми. – У меня есть мысль. Не забудь сумочку.

– А Животным вообще чего надо было?

– Двадцать штук.

– Надеюсь, ты им сказал, чтоб шли в пизду.

– Они уже в ней.

– А они заподозрили, что ты, ну… уже ты?

– Нет еще. Хлёст сказал, что я что-то бледноват. Я их отправил в магазин. Если Клинт понял, ну…

– Отлично ты все разрулил. Может, еще лучше будет дать объяву: «Молодая пара вампиров ищет разъяренных селян, чтоб те их выследили и прикончили».

– Ха. Селяне[4]4
  «Селяне» (Village People, с 1977) – американская диско-группа, нацеленная на гей-аудиторию. Выступали в костюмах, отражающих стереотипы сексуальных фантазий.


[Закрыть]. Смешно. Впиши лосьон для автозагара. Мне кажется, меня выдает бледность.

В семь вечера за три дня до Рождества вся Юнион-сквер кишела покупателями. На возвышенной части площади выстроили деревеньку Санты, и в нее через лабиринт калиток для скота, оббитых красным бархатом, тянулась очередь детей и родителей человек в пятьсот. Вокруг площади широкие гранитные ступени усеивали уличные артисты, обычно заканчивающие в пять. Тут жонглер, там фокусник, полдюжины «роботов» – людей, раскрасивших себя золотином и серебрином: они механически дергались, когда кинут монетку или купюру. Даже пара человеческих статуй там была. У Джоди любимым был золотой парень в деловом костюме – он неподвижно стоял часами, словно замер на полушаге по пути на работу. В «дипломате» у него была дырочка, в которую люди пихали деньги после того, как сфотографируют и попробуют заставить его моргнуть.

– Меня он раньше очень нервировал, – прошептал Томми. – А теперь я вижу – он дышит и аурой своей светит.

– Я как-то раз на него весь обеденный перерыв смотрела, и он так и не шевельнулся, – сказала Джоди. – А летом знаешь, какая мука, наверное, в золоте. – Ее вдруг передернуло – она вспомнила про Илию, старого вампира, по-прежнему заключенного в бронзу у них в студии. Да, он ее, само собой, убил, говоря строго, но так, что перед ней открылась новая дверь. И сколь бы странной дверь эта ни казалась, была она совсем рядом, живая и страстная. Конечно, сделал он это для собственного развлечения, как сам и признался, но еще и потому, что ему было одиноко.

Она сплелась рукой с рукой Томми и поцеловала его в щеку.

– А это за что?

– Потому что ты рядом, – ответила она. – Что у нас по списку первое?

– Рождественские подарки.

– Ниже.

– Жаркая мартышечья любовь.

– Ага, это можно устроить в витрине мастерской Санты в «Мэйсиз».

– Честно?

– Нет, не честно.

– Ладно, тогда нам нужно пойло.

Джоди выхватила список у него так быстро, что большинство людей вокруг и не заметило, как она шевельнулась вообще.

– Ты больше не главный по списку. Мы покупаем мне новую кожаную куртку.

«Я БЕДЕН, А КТО-ТО ПОБРИЛ МОЕГО ОГРОМНОГО КОТА». Уильям переписал себе табличку. На огромном коте Чете по-прежнему был красный свитер Джоди. На двух приближающихся вампиров кот смотрел весьма подозрительно.

Томми протянул Уильяму бутылку «Джонни Уокера».

– Веселого Рождества.

Уильям взял выпивку и быстро закурковал ее куда-то себе в пальто.

– Большинство просто дает деньгами, – сказал он.

– К чему нам посредники? – ответила Джоди. – Как вы себя чувствуете?

– Здорово, а что? Совсем, знаете, отлично, учитывая, что я бездомный, а вы побрили мне кота.

– Вчера вы здорово нарезались.

– Ну да, а сегодня мне отлично.

– На меня раньше тоже так действовало, – сказал Томми. – Это я помню. Как бы бодрит.

Джоди махнула Томми, чтоб не лез.

– И голова у вас не кружилась, ничего?

– Когда проснулся, был чутка похмелен, но пара чашек кофе – и все прошло.

– Блять! – Джоди аж сплюнула от досады. И приуныла.

– Спокойно. – Томми потрепал ее по плечу. – Доктор Флад спешит на помощь. Наверное.

Джоди зарычала, но так, чтобы слышал лишь Томми.

– А знаете, – сказал Уильям, когда поток пешеходов чуть поредел и ему больше не требовалось сосредоточенно внушать к себе жалость, – с наличкой у меня все хорошо, но раз вы тут в рождественском настроении, я бы по-прежнему согласился глянуть на буфера рыжей.

– Выкуси, мешок торфа! – рявкнула Джоди и навалилась на Уильяма.

– Солнышко. – Томми поймал ее сзади за только что приобретенную красную кожаную куртку – на всякий случай. Если она свернет бродяге шею, нипочем не поймешь, удачная у него была мысль или нет.

– Я не потерплю, чтоб меня домогалась закуска.

– Съела что-нибудь не то? – Томми ухмыльнулся ей, когда она перевела на него взгляд, но огонь в ее глазах уже погас.

– Жаркую мартышечью любовь из своего списка можешь вычеркнуть, – сказала она.

– Ёксель, ну и мегера, – произнес Уильям. – У нее, что ли, ежемесячные?

Томми быстро подхватил Джоди на руки и понес за угол. Она ерзала и пыталась освободиться.

– Отпусти меня, я его не буду бить.

– Хорошо.

– Сильно.

– Я так и думал, – сказал Томми, не выпуская ее из хватки. – Давай-ка ты зайдешь в «Уолгринз», а я тут пока закончу с мужиком и его огромным котом.

Проходя мимо, разулыбалось семейство рождественских покупателей – сочли, видимо, что юная пара не стесняется своих телячьих нежностей на улице. Отец семейства прошептал супруге:

– Комнату б себе сняли. – Обычный человек бы даже не услышал. Но не Томми.

– Считай, повезло, старина, мы чуть не сделали это в витрине мастерской Санты. Жаркий и потный эльфийский секс – прямо перед детишками. Им бы это понравилось, да?

Отец опрометью погнал свое семейство прочь по улице.

– Мило, – сказала Джоди. – Так и нужно не выделяться.

– Ну ты же знаешь, люблю быть в форме. – Томми было всего девятнадцать, и, поскольку сексом он начал регулярно заниматься только после знакомства с Джоди, по-прежнему полагал, будто обладает неким тайным знанием, недоступным прочим людям. «Как они могут думать о чем-то другом?» – размышляла сокровенная часть его ума. – Спорим, он пахнет перечной мятой.

– Кто?

– Эльфийский секс.

– Ты не поставишь меня на землю?

– Ладно, только не бей мужика с огромным котом.

– Да все нормально. Встречаемся в аптеке через пять минут. Лучше, если у тебя все получится.

– Пять минут, – подтвердил Томми. – Корица. Может, корицей пахнет.

Бледная пара бродила по проходам «Уолгринза». Они отлично развлекались – презирали грубые аксессуары буржуазной культуры и вообще насмехались над условностями традиционной культуры. Они же, в конце концов, – элита. Они особые. Избранные, если угодно, – хотя бы по самой природе своей обостренной чувствительности и высшей чуткости. Оба претендовали на способность заглядывать за фасад, выстраиваемый большинством людей, и зреть самые глубины человеческой души. Однако странно, что не предусмотрели вот чего: прямо у них перед носами из-за угла вывернул парень во фланелевой рубашке.

– Давай у этих ребят спросим, – произнес Фланелевый. – Они похожи на героинщиков.

Джеред Белый Волк и Эбби Нормал попятились от витрины с подводкой для глаз, в которой они искали что-нибудь гипоаллергенное. У Эбби весь вечер слезились глаза, отчего текла тушь, а оттого образ ее больше склонялся к «грустному клоуну жизни», нежели она рассчитывала.

Джеред спрятался у Эбби за спиной – самую малость, но все равно неловко, ибо он был почти на фут выше ее. К парню во фланели из-за того же угла вышла красивая, бледная и рыжая женщина с грузом туалетных принадлежностей в руках. «Что за поразительные волосы, – подумала Эбби, глядя на длинные рыжие локоны. – Я б за такие что угодно отдала».

– Томми, оставь этих несчастных в покое, – сказала рыжая.

– Не, погоди. – Фланелевый с улыбкой повернулся к Эбби. – Ребята, вы не знаете, где они тут держат шприцы?

Эбби глянула на Джереда, который глянул на фланелевого парня.

– Ну, они просто так не продаются, – сказал Джеред. Он теребил кожаные ремешки своих бондажных штанов и смотрелся весьма кокетливо. Эбби шлепнула его по руке.

– На шприцы надо рецепты, – сказала она.

– Вы правда считаете, что я похож на героинового наркомана? – Джеред эффектно встряхнул челкой, ниспадавшей на лицо. Вся голова у него была выбрита – за исключением челки, спускавшейся до подбородка. Исключительно для того, чтобы ею можно было эффектно встряхивать. – Я собирался, ну типа, покачаться. Знаете, есть еду и все такое, но…

– Спасибо, понял, – ответил Фланелевый. Рыжая отошла от них по проходу. – Я вот как раз собирался попробовать героин, но раз шприцы не продаются, что ж. Пока, ребята. Зачетная майка, кстати.

Эбби опустила взгляд на свою футболку – разумеется, черную, с портретом поэта, взятым с гравюры девятнадцатого века.

– А вы, типа, знаете, кто это.

– «Она идет во всей красе, – процитировал Фланелевый, ухмыльнулся и подмигнул, – светла, как ночь ее страны»[5]5
  Из стихотворения (1814) английского поэта Джорджа Гордона Байрона (1788–1824), вошедшего в сборник «Еврейские мелодии» (1815), пер. С. Маршака.


[Закрыть]. Байрон – мой герой. Пока-пока.

Он повернулся и пошел прочь. Эбби дотянулась и схватила его за рукав.

– Эй, по всему городу пункты обмена шприцев есть. В «Хранителе Залива»[6]6
  The San Francisco Bay Guardian (1966) – бесплатный альтернативный городской еженедельник Сан-Франциско.


[Закрыть] перечислены.

– Спасибо, – ответил Фланелевый. Опять отвернулся, но Эбби снова его схватила.

– Мы будем в «Стикляном Кате» – там сегодня готы собираются. Пятисотый квартал по Четвертой улице. Я там знаю одного сбытчика. Ну, вам для героина же надо.

Фланелевый кивнул и снова посмотрел на портрет Байрона у нее на майке. «Ебать мои носки. Он так смотрит на мою растекшуюся тушь».

– Благодарю вас, миледи, – произнес Фланелевый. И пропал – в темных пустошах между стеллажами с тампонами.

– Это чего было, а? – заныл Джеред. – Он же такой… как из «Счастливых дней»[7]7
  Happy Days (1974–1984) – американский комедийный телесериал об идеализированной жизни на Среднем Западе в 1950-60-х гг., создан режиссером и сценаристом Гэрри Маршаллом.


[Закрыть]. – Джеред Белый Волк много времени проводил за просмотром «Ника по ночам» – если не в тягостных раздумьях и не в хлопотах из-за собственной внешности.

Эбби кинулась в полу черного пыльника Джереда и заколотила кулачками по его утлой груди.

– Ты что, не видел? Ты же не видел.

– Чего? Как ты полную шлюху лепила?

– У него были клыки, – сказала Эбби.

– Так они и у меня есть. – Джеред сунул руку в карман и вынул парочку идеальных вампирских клыков стоматологического качества. – Тю. Их сейчас все носят.

– Да, но у него они выросли! Я видела. Пошли. – И Эбби потащила Джереда Белого Волка за огромные лацканы, похожие на крылья летучей мыши. – Мне нужно переодеться во что-то пожарче перед клубом.

– Постой, я «Холлзов» хотел купить. У меня в горле саднит, мы вчера столько гвоздики выкурили.

– Скорей. – Пряжки черных сапог на платформе у Эбби звякали, когда она тащила своего друга мимо помад и средств для волос, чтобы он ими не успел заинтересоваться.

– Ладно, – сказал Джеред, – только если я сегодня не встречу никакого симпатичного парнишку, тебе придется сидеть со мной всю ночь и гладить меня по голове, а я буду плакать.

– Ты бы попробовала черную помаду, – сказал Томми, когда они с Джоди подходили к дому со множеством пакетов в руках. Он по-прежнему думал про парочку из магазина. Впервые с десятого класса ему пригодилось знание поэзии романтизма. Он тогда какое-то время старался косить под трагического романтического героя – хмурился и пялился, стиснув зубы, перед собой, в уме сочиняя мрачные стихи. Но выяснилось, что трагично смотреться в Недержанье, штат Индиана, просто-напросто излишне, а кроме того, мама все время кричала на него, и он забывал рифмы. «Томми, если будешь так скрипеть зубами, – говорила она, – они у тебя сотрутся и придется носить вставные, как у тети Эстер». Томми же хотел только одного, как у тети Эстер, – бородку. Тогда можно было бы хмуро озирать вересковые пустоши и задумчиво ее поглаживать.

– Ага, – сказала Джоди. – Потому что мне нужно еще очевиднее подчеркнуть, что я нежить, которая пьет у живых кровь.

– По-твоему выходит очень мерзко.

– Нет, я в приятном смысле.

– А.

– Потому что дело ж вовсе не в том, что нас люди не поймут, узнав, что мы вампиры, потому что мы совершили промах и, ох, я не знаю, ОБНАЖИЛИ КЛЫКИ ПРЯМО ПОСРЕДИ, БЛЯДЬ, МАГАЗИНА.

Томми чуть не уронил пакеты. Об этом Джоди ничего не говорила весь вечер. Он надеялся, что она не заметила.

– Это случайно вышло.

– Ты назвал ту девчонку «миледи».

– На нее произвел впечатление мой Байрон.

– Ну да, еще бы – твой Байрон, вероятно, тоже немного торчал, нет?

– Все было не так.

– У тебя слюни текли. – Джоди остановилась у их пожарной двери и полезла в карман куртки за ключом.

Томми обошел ее.

– Я пока не привык. По-моему, у меня неплохо получается. Моя жуткая бледность, очевидно, поразила даму в пункте обмена шприцев. – Он сунул руку в пакет и вытащил веер стерильно упакованных одноразовых шприцев с колпачками.

– Поздравляю, теперь ты можешь работать под героинщика с положительным анализом на ВИЧ.

– Très chic[8]8
  Весьма шикарно (фр.).


[Закрыть]. – Томми ухмыльнулся, как, в его представлении, мог бы ухмыляться сексуальный итальянский мужчина-проститутка.

– …который прилюдно пускает слюни, – добавила Джоди.

«Черт, на нее не действует моя ухмылка сексуального итальянского мужчины-проститутки», – подумал Томми. А вслух сказал:

– Не груби мне, я новенький. У меня губы не сходятся, если вылезают клыки.

Джоди повернула ключ и распахнула дверь. Там на площадке в отключке лежал Уильям, мужик с огромным котом, а на груди у него спал Чет – собственно огромный кот.

– Я тебе говорил, что получится, – сказал Томми.

Джоди шагнула к лестнице и закрыла за собой дверь.

– Давай ты первый.

Через пятнадцать минут, сложив пять шприцев с кровью в холодильник, Томми сказал:

– Все это вампирство будет здорово.

Кусая Уильяма, он призадумался – не просто пытаясь обороть в себе мысль о физической близости с настолько скверно пахнущим мужчиной, но и о близости с мужчиной вообще. Однако протерев шею Уильяма ваткой с медицинским спиртом, который они купили в аптеке, и утешив себя тем, что большинство вампиров в литературе все равно сексуально амбивалентны, Томми поддался голоду по крови.

Теперь ему было гораздо спокойнее – проблема еды решена. Ну, хотя бы на некоторое время. Если его друзья их не прикончат в ближайшую пару дней, ему, быть может, и понравится быть вампиром. Томми повернулся к Джоди – и нахмурился.

– Но никак не могу избавиться от мысли, что это, может, и неправильно – так пользоваться бездомным пьянчугой.

– Можно просто пойти на охоту и поубивать людей, – бодро ответила Джоди. У нее в углу рта осталась корочка подсохшей крови Уильяма. Томми лизнул себе большой палец и стер.

– Но мы, правда, подарили ему прекрасный свитер для огромного бритого кота, – сказал он.

– Я его очень любила, – сказала Джоди. – А кроме того, мы ему предоставляем теплую площадку для ночлега, – добавила она, сама нырнув в эту теплую кучу собачьих какашек – самооправданий Томми.

– А если каждый день брать будем понемножку, ему станет гораздо лучше. Мне же было отлично.

– И сами не сопьемся.

– Кстати, как ты себя чувствуешь? – спросил Томми.

– Лучше. Опохмелилась. Ты?

– Жужжит, как от пары пива, не больше. Хочешь, сейчас поэкспериментируем?

Джоди посмотрела на часы.

– Нет времени. Лучше завтра ночью.

– Ну да. Так, что у нас дальше по списку? Похоже, что жаркая мартышечья любовь.

– Томми, нам еще нужно найти дневного человека, чтоб нам помогал. Нам отсюда съезжать.

– Я думал про Аляску.

– Вот молодец, но нам все равно надо найти такое место, где нас не найдут ни Животные, ни инспектор Ривера.

– Нет, я думал, что нам стоит переехать на Аляску. Во-первых, зимой там темень по двадцать часов в сутки, и у нас будет масса времени. А кроме того, я где-то читал, что эскимосы кладут своих стариков на лед, когда тем приходит пора умирать. Люди будут просто оставлять нам закусь.

– Ты смеешься.

– Как порции эскимо? – Томми ухмыльнулся.

Джоди подбоченилась и уставилась на него, приоткрыв рот, словно ждала продолжения. Но его не последовало, и она сказала:

– Тогда ладно, пойду преображусь.

– В волка?

– Переоденусь, трупный дух.

– Я ж не знаю. Может, ты научилась.

Томми считал Аляску прекрасной мыслью. Только из-за того, что Джоди на несколько лет старше, она постоянно ведет себя так, будто все его мысли – дурацкие.

– Но с Уильямом же получилось, – обиженно произнес он, складывая покупки.

– Это была хорошая мысль, – согласилась Джоди из гардеробного чулана.

И что теперь?

– Ну и про Аляску – неплохая.

– Томми, да на Аляске живет человек девять. Мы будем выделяться, не думаешь?

– Нет, там все бледные. У них почти весь год солнца не бывает.

Джоди вышла из чулана в своем маленьком черном платье и блядских туфельках «выеби-меня» с ремешками.

– Я готова, – сказала она.

– Ничего себе. – Томми сразу забыл, о чем они разговаривали.

– Как по-твоему – помада цвета красного «Феррари» будет чересчур?

– Нет, я обожаю твою помаду цвета красного «Феррари». – «Жаркая сочная мартышечья любовь», – думал он. Именно поэтому он и любил Джоди. Среди всех этих напрягов, даже в опасности – она все равно не жалела времени и заботилась о его чувствах.

Джоди приподняла руками груди, пока те чуть не вывалились из низкого декольте.

– Слишком?

– Идеально, – ответил Томми и пошел к ней с вытянутыми руками. – Даймне, даймне.

Но она пролетела мимо в спальню.

– Это не тебе. Мне надо идти.

– Нет, нет, нет, – воспротивился Томми. – Жаркая мартышечья любовь.

Пока он смотрел, застыв в дверях, Джоди накрасилась помадой цвета красного «Феррари», посмотрелась на себя, нахмурилась и все стерла. Схватила с трюмо другой тюбик.

– Когда вернусь.

– Куда? – спросил Томми. Сексуальная фрустрация довела его до самых примитивных понятий.

Джоди повернулась к нему с новым слоем на губах. Свекольным.

– За твоим клевером.

– Только не в таком виде, ни за что, – сказал Томми.

– Так оно и работает, Томми. Я и тебя так же подцепила.

– Не-а, ты была одета в другое, когда мы познакомились.

– Это да, но ты же пошел за мной, потому что я тебя интересовала сексуально, нет?

– Ну да, с этого началось, но теперь у нас не только оно. – Так оно и было, но это ж не причина бросать его дома в половом возбуждении и вообще.

Джоди подошла к нему и обняла. Его руки скользнули в низкий вырез ее платья на спине. В штанах вдруг стало туго, а в нёбо изнутри давили клыки.

– Когда вернусь, – сказала Джоди. – Честно. Ты – мой парень, Томми. Я тебя выбрала своим парнем, навсегда. А сейчас я найду нам того, кто поможет переехать и будет нам все делать днем.

– Им просто захочется тебя трахнуть, а когда ты им не дашь, они обратятся против тебя.

– Необязательно.

– Еще как захочется. Ты посмотри на себя.

– Я разберусь, ладно? Я не знаю, как еще этим заниматься.

– Могли бы провесить объявление в «Список Крейга». – Так назывался веб-сайт объявлений, который люди завели в Районе Залива, и теперь работу, квартиры да и почти все, что угодно, в первую очередь искали там.

– Ничего никуда вешать мы не будем. Послушай, Томми, времени у нас меньше, чем того, что нужно делать. Приведи тут пока все в порядок и разберись со стиркой, а я найду нам клевера.

– Клеврета, – поправил он.

– Без разницы. Я тебя люблю.

«Вот сука! – Он был разгромлен. – Нечестно же».

– Я тоже тебя люблю.

– Я захвачу один одноразовый сотовый, что ты купил. Можешь мне звонить в любое время.

– Они же еще не активированы.

– Ну так и займись этим, дружок. Чем скорее я отсюда выйду и кого-нибудь найду, тем скорее вернусь к нашей жаркой мартышечьей любви.

«У нее совершенно никаких этических понятий, – подумал Томми. – Она чудовище. И все ж вот она: всего несколько лямочек платья – и голая».

– Ладно, – сказал он. – Только не наступи на огромного бритого кота.

После ее ухода миновало всего двадцать минут, а Томми уже решил, что уборка и стирка сосут. Клеврета он и сам найдет с таким же успехом, хоть и не смотрится отпадно в маленьком черном платье. Выходя из дому, Томми аккуратно переступил через Уильяма и Чета, чтобы не разбудить.