Текст книги "Миссия Бога"

Благословенны вы Господом,

сотворившим небо и землю.

Небо – небо Господу,

а землю Он дал сынам человеческим.

Не мертвые восхвалят Господа,

ни все нисходящие в могилу;

Но мы будем благословлять Господа

отныне и вовек (Пс. 113, 23–26).[125]125
  В стихе 16 буквально сказано: «сынам адама», что указывает на связующее сходство с описанием идолов как «изделием рук адама» в ст. 4.


[Закрыть]

Контраст между Яхве и так называемыми богами становится еще очевиднее благодаря противопоставлению высших сфер, где обитает Яхве, и мира, населенного людьми. Оно лишний раз подчеркивает: идолы принадлежат миру человека, а не Бога. Об этом уже говорил Исаия. Кроме того, живые противопоставляются мертвым… Мне кажется, что упоминание о превосходстве Яхве над другими богами в конце псалма есть очень важным. В ветхозаветном мышлении идолы живут в мире мертвых: они столь же безжизненны, как их поклонники, тогда как Яхве – «А Господь Бог есть истина; Он есть

Бог живой и Царь вечный» (Иер. 10, 10). Таким образом, этот псалом представляет собой единую продуманную цепочку рассуждений, в основе которых лежит контраст между Богом Израиля и идолами других народов, а также противопоставление живых и мертвых, человеческой силы и Божьего могущества.[126]126
  Barton, «Work of Human Hands», p. 70.


[Закрыть]

Самым убедительным доказательством того, что боги – создание человека, является поклонение человека себе подобным или объявление одних людей источником божественной силы для других. Нелепость рассуждений о человеке, который, сотворив сам себя, поклоняется своему создателю, была признана еще в Ветхом Завете, полном обличений в адрес столь надменного самообмана. Это еще один весьма распространенный порок царей и императоров.

Иезекииль обличает самообожествление царя Тира, напоминая о неизбежности суда, грядущего на него и его империю:

«Я бог, восседаю на седалище божием,

в сердце морей»,

и, будучи человеком, а не Богом,

ставишь ум твой наравне с умом Божиим…

Скажешь ли тогда перед твоим убийцею:

«я бог»,

тогда как в руке поражающего тебя

ты будешь человек, а не бог? (Иез. 28, 2.9).

Другое пророчество Иезекииля обращено против самонадеянности египетского фараона, вообразившего себя творцом собственного богатства и присвоившего себе божественную силу, сотворившую Нил – источник процветания Египта.

Вот, Я – на тебя, фараон, царь Египетский,

большой крокодил, который, лежа среди рек своих,

говоришь: «моя река, и я создал ее для себя» (Иез. 29, 3).

Какое безумное высокомерие и самообман подвигают человека на столь абсурдные заявления! Однако их отзвуки вновь и вновь слышны в идолопоклонстве мамоне, характерном для современного мирового капитализма. Задолго до Иезекииля Бог предостерегал Израиль против подобной экономической самонадеянности, призывая помнить об истинном источнике их благополучия (Втор. 8, 17–18).

Не удивительно, что те же обвинения звучат и в адрес Вавилона, возомнившего себя божеством и осмелившегося делать заявления, приличествующие только одному живому Богу.

Но ныне выслушай это, изнеженная,

живущая беспечно,

говорящая в сердце своем:

«я, – и другой подобной мне нет;

не буду сидеть вдовою

и не буду знать потери детей».

Но внезапно, в один день,

Придет к тебе то и другое…

Мудрость твоя и знание твое – они сбили тебя с пути;

и ты говорила в сердце твоем:

«я, и никто кроме меня» (Ис. 47, 8-10).

Навуходоносор, вероятно, страдал этой манией самообожествления, но Господь, смирив его, показал, сколь безумны его притязания, после чего вновь даровал ему разум и готовность склониться перед живым Богом (Дан. 4).

Анализируя все рассмотренные в этом разделе отрывки Писания, мы понимаем, какой грандиозный вызов они бросают миру богов и идолов, к тому же вполне намеренно. Доказательство сказанному – широкое разнообразие ветхозаветных фрагментов, относящихся к самым разным периодам в истории Израиля, в которых наблюдалась эта особенность.

Нет ничего необычного в стремлении каждого народа заявить о величии своего божества. В этом Израиль ничем не отличался от своих соседей ни принципиально, ни на практике.[127]127
  См., напр., исследование Мортона Смита «The Common Theology of the Ancient Near East», in Essential Papers on Israel and the Ancient near East, ed. F. E. Greenspan (New York: New York University Press, 1991), pp. 49–65. Смит, однако, старается умалить все проявления своеобразия израильского вероучения.


[Закрыть] Но притязаний на трансцендентную уникальность и вселенский характер этого божества, сопровождаемых отрицанием всех остальных богов, которое Израиль объяснял не имеющей себе равных «ревностью» Яхве, мы не находим ни у одного из других народов. Говоря об уникальности первой заповеди в сравнении с плюралистической терпимостью большинства древних ближневосточных религий, Вернер Шмидт отмечает:

Ничего подобного ранее не существовало и не могло быть заимствовано из религий соседних народов, поскольку полностью противоречит им по сути. Мы привыкли искать исторические аналогии всех событий и явлений, однако нет оснований полагать, что первые две заповеди могли быть заимствованы у кого-либо. Исключительный характер вероисповедания Израиля уникален.[128]128
  Werner H. Schmidt, The Faith of the Old Testament (Philadelphia: Westminster; Oxford: Blackwell, 1983), p. 70.


[Закрыть]

Но пойти еще дальше и, превращая свои слова в продуманное богословское мировоззрение, заявлять вновь и вновь, что боги других народов, равно как и их видимые образы, всего лишь «изделие рук человеческих» – плод человеческого воображения, лишенный божественной сущности, – шаг поистине беспрецедентный. Однако невозможно найти другое объяснение вниманию, которое уделено этой теме в Ветхом Завете. Израиль совершенно верно понимал природу идолопоклонства и отношение язычников к своим богам, и, сознавая этот факт, отказывался их принимать. Категоричность утверждения Пс. 95, 5 потрясает: «Ибо все боги народов – идолы [ʾĕlîlîm]», – иными словами, боги столь же иллюзорны и несущественны, ведь и они – создания человека.

Назвать богов изделием рук человека – значит задеть человеческую гордыню и вызвать бурю возмущения у тех, кто им поклоняется. В Ефесе эти слова Павла стали причиной массовых беспорядков (Деян. 19, 23–41). Ведь если боги, столь высоко нами чтимые, действительно великолепные плоды нашего творчества, неудивительно, что мы их так яростно защищаем. В отчаянных попытках защитить богов, созданных нами для самих себя, мы являем жалкое подобие истинной ревности, достойной единственного истинного Бога, который не был создан нашими руками. Мы столько вкладываем в своих богов, тратим время и средства, сплетая воедино свою личную значимость с их ценностью. Конечно же, мы не можем допустить их разоблачения, осмеяния и ниспровержения. Но они должны быть повергнуты к ногам живого Бога. Такова судьба всякого человеческого предприятия, которое не совершается во славу Бога и не подлежит божественному искуплению.

Гордость и земная слава,

Меч, венец – напрасный труд.

Ни дворцы, ни стены храма

Человека не спасут.

Но Господь мой

Всякий день – Щит и сладостная сень.[129]129
  Joachim Neander (1650–1680), «All My Hope on God Is Founded», adapted by Robert S. Bridges in 1899.


[Закрыть]

В конечном итоге, все боги, сотворенные руками человека, несмотря на их горделивые притязания и притворство, величием не превосходят золоченые статуи, которые приходится прибивать гвоздями, чтобы они не упали. Но и тогда их положение весьма шатко. Филистимский бог Дагон был повержен живым Богом столь же решительно, как филистимский гигант Голиаф – пращой Давида, причем с той же назидательной целью: «…и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле» (1 Цар. 17, 46).

Не менее жалкий исход ожидал и вавилонских богов Вила и Нево (Ис. 46, 1–2). Вопреки всем подобным притязаниям человека и его творений, Исаия заявляет:

Ибо грядет день Господа Саваофа

на все гордое и высокомерное

и на все превознесенное,

и оно будет унижено…

И падет величие человеческое,

и высокое людское унизится;

и один Господь будет высок в тот день, и идолы совсем исчезнут (Ис. 2, 12.17–18).

Грядущий суд Божий в своем вселенском размахе поразит и вождей народов на земле, и богов, которых они поселили на небесах.

И будет в тот день: посетит Господь

воинство выспреннее на высоте

и царей земных на земле (Ис. 24, 21).[130]130
  Во второй строчке буквально сказано: «высокий сонм на высоте». Хотя небесные армии здесь не называются богами, они, несомненно, являют собой силу, которая в других местах могла бы так именоваться. Либо, как в других местах книги Исаии, они считаются плодом человеческого воображения – предполагаемые божественные покровители царей, либо они обладают реальной духовной силой, ангельские сонмы, неким таинственным образом связанные с человеческими правителями. В любом случае слово «боги» относится к той или иной части Божьего творения – к людям или ангелам. Никто из них не может претендовать на уникальную божественность Яхве, который вершит суд. Мотьер высказывает предположение, что это выражение «указывает на падшие духовные силы, чья судьба будет решена, когда свершится судьба всего Божьего творения. Слова Исаии о наказании, ожидающем всех, где бы они не находились, звучат еще убедительнее благодаря его уверенности в полном божественном всевластии». J. A. Motyer, The Prophecy of Isaiah (Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press; Leicester, U. K.: InterVarsity Press, 1993), p. 206.


[Закрыть]

Опираясь на эти библейские корни, Павел напоминает своим читателям о тварной природе этого воинства и всех учений, поработивших умы и жизни людей, а также об окончательном приговоре, который был вынесен им на кресте Христовом:

Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу… отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою (Кол. 2, 8.15).

Идолы и боги. Парадоксы

Какие же парадоксы связаны в Библии с богами других народов? Мы выделили два.

Первый заключается в том, что они – ничто, когда речь идет о реальности божественной природы. Божеством достоин называться только один – Господь Бог библейского откровения, Творец и властитель вселенной. Больше никто не вправе претендовать на это звание. Павел воспринимал четкое ветхозаветное понимание монотеизма как аксиому: боги – ничто в мире, равно как и идолы. Но идолы явно существуют в нашем видимом мире, а боги, которых они отображают, существуют как часть человеческой истории во всех ее проявлениях. Они представляют собой нечто, чье существование предполагается, но в заповеди ясно сказано: не поклоняться им. Как утверждалось ранее, вера в такое существование богов вполне совместима с основополагающим устоем библейского монотеизма: Господь Бог наш есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме него. Боги существуют, но не так, как существует Бог, обладающий божественной природой, статусом, властью и вечным бытием. Те, кто им поклоняется, поселили их на небесах, но в действительности они остались на земле, ибо являют собой такую же часть сотворенного порядка, как и их создатели.

Второй парадокс заключается в том, что боги, возможно, служат олицетворением бесовских духовных сил. Ветхий Завет (периодически), равно как и Новый (более четко и определенно), признают реальность и могущество духовных сил, стоящих за богами и идолами. Столь же определенно оба Завета утверждают верховную власть живого Бога над всеми этими силами и окончательное поражение, нанесенное им Христом. В Ветхом Завете идолы и боги часто и однозначно описываются как изделия рук человеческих. Мы сами творим своих богов, и в этом абсурдность нашего поклонения им.

Итак, отвечая на вопрос: что представляют собой иные боги – бесы это или дело рук человеческих – можно утверждать и то, и другое иногда одновременно. Последнее утверждение содержит в себе более важную богословскую истину и более опасный обман. Людям не нужен был дьявол, чтобы научить их идолопоклонству. Отказавшись от послушания живому Богу, мы нашли своих богов как в Божьем творении, так и в глубинах своего воображения. В этом мы достигли совершенства, и дьявол с радостью поощряет нас в этом искусстве.

Относительно небольшое число отрывков, проводящих параллель между богами, идолами и бесами, и обилие текстов, где они названы изделием человеческим, имеет серьезное богословское значение. Благодаря такому контрасту мы знаем правильный ответ на вопрос об ответственности за грех идолопоклонства – она целиком и полностью ложится на нас самих. Разумеется, это не снимает вины с дьявола, но неправильно было бы обвинять его в том, за что ответственны мы сами (этому мы тоже научились еще в Эдемском саду). Если боги прежде всего наше творение, нам за них и отвечать. Мы платим их долги, исправляем их ошибки и сами страдаем от последствий. Конечно же, нельзя недооценивать влияние сатаны на человека и духовную слепоту, в которую он его погружает. Но боги и идолы, по сути своей, наши собственные творения. Разговоры о печальных последствиях человеческой религиозности небезосновательны: выдуманные нами боги столь же опасны, как и мы сами, – ведь они изделия наших рук, а наши руки в крови.

Но в понимании всего этого есть и надежда. Если боги – плод человеческого воображения, то они не только обладают разрушительной силой, но и сами могут быть уничтожены – как и все наши прочие земные создания. Боги тоже подвержены разрушению и смерти. Они не долговечнее сотворивших их людей и империй. Насмешки, которыми ассириец осыпал богов побежденных им народов, в свете исторических событий рикошетом ударили по нему самому. Где сейчас боги Ассирии, Вавилона, Персии, Греции и Рима? Человеческая история – кладбище богов.

С точки зрения миссиологии, эти рассуждения непосредственно связаны с необычайно актуальным в наши дни вопросом многообразия религий. Какой должна быть наша, основанная на Библии, позиция в отношении богов других народов в современном мире? Ясно хотя бы то, что мы не можем прибегать к излишним упрощениям, заявляя, будто все нехристианские религии носят исключительно бесовский или культурный характер. Глубокий анализ сущности других богов в Писании не позволяет удовлетвориться таким противопоставлением.

Почему идолопоклонство относится к миссиологическим проблемам? Почему одна из задач миссионерства – «разобраться с богами», обличить и развенчать их? Из-за чего мы должны разоблачать и осуждать идолопоклонство, как это делали пророки и апостолы? Разоблачать не только среди тех, которые еще не знают живого Бога, но и еще усерднее искоренять его скрытое влияние на людей, уверяющих, будто они знают библейского Бога и поклоняются ему, призывая имя Христа (вспомним, что пророки осуждали идолопоклонство в Израиле гораздо чаще, чем в других народах)? Стоит ли беспокоиться о людях, которые хотят поклоняться своим собственным богам? Как узнать о присутствии других богов в той или иной культуре? И что оно означает для нас в многообразии общественных, культурных, евангелизационных и церковных контекстов, в которых проходит наше служение? На эти и подобные вопросы мы попытаемся ответить в остальной части главы.

Определение важнейших отличий

Вероятно, главное отличие находится в самых первых стихах Писания. Речь идет о различии между Богом-Творцом и всей остальной вселенной. Только Бог – личность нерукотворная, самосущая и не зависящая от внешних обстоятельств. Бытие Бога определяется исключительно им самим. Окружающая нас действительность, наоборот, сотворена Богом и продолжает существовать только благодаря ему. Творение целиком и полностью зависит от Бога. Оно не существует и не может существовать без него. Бог же прекрасно обходился и без своего творения. Эта онтологическая двойственность между двумя видами бытия (тварное бытие и нерукотворный Бог) лежит в основе библейского мировоззрения.

Из нее вытекает множество других различий, на которые указывает нам история о сотворении мира: различие между днем и ночью, разнообразными природными условиями, видами растений и животных, между человеком, созданным по образу Бога, и остальными животными, между мужчинами и женщинами. Но первое и наиболее существенное различие – между Творцом и его творением. Неудивительно, что именно оно оказывается под ударом, когда таинственная сила зла появляется в таком простом, но невероятно глубоком повествовании третьей главы Книги Бытие.

«Будете, как боги, знающие добро и зло», – обещает змей, подталкивая людей нарушить установленные Богом границы (Быт. 3, 5). Что может быть логичнее и естественнее для существа, сотворенного по образу Божьему, чем желание быть похожими на Бога? Ключ к искушению содержится во второй фразе: «знающие добро и зло», то есть нравственно независимые. Иными словами, змей пообещал (а люди, отказавшись повиноваться Богу, с готовностью приняли) не просто способность отличать добро от зла, как необходимое условие нравственной свободы или способности делать нравственный выбор, но и право решать, что считать добром и злом лично для себя. Только Бог по своей великой благости может определять меру добра и зла. Но люди в попытке самостоятельно решать, что именно мы считаем добром или злом, присвоили себе исключительное право Бога. В то же время, составляя свои собственные определения, восставая против Творца, мы все больше увязаем в нравственных извращениях и хаосе, ставших нормой жизни падшего человечества. В пользу такой трактовки свидетельствует и оценка, данная Богом случившемуся: «Адам стал как один из Нас, зная добро и зло» (Быт. 3, 22). Бог подтверждает, что люди нарушили границу между Создателем и творением. Они не стали как боги, но предпочли действовать, как если бы они ими были, – самостоятельно решая, что считать добром, а что злом. В этом и кроется корень всех прочих форм идолопоклонства: мы обожествляем свои способности, превращая в богов самих себя, свои решения и их последствия. В таких условиях Бог в ужасе отвергает перспективу человеческого бессмертия и вечной жизни, зараженной грехом, и преграждает Адаму и Еве доступ к «древу жизни». Бог задумал иной, лучший путь, которым искупленное и очищенное человечество войдет в вечную жизнь.

Итак, в основе всех форм идолопоклонства лежит отрицание человеком благости Бога и его верховного нравственного авторитета. Плоды этого первоначального неповиновения очевидны во всех ситуациях, когда идолопоклонство стирает различие между Богом и его творением в ущерб обоим.

Идолопоклонство свергает с престола Бога и возводит на престол творение. Это попытка ограничить, умалить и подчинить себе Бога, отказываясь признавать его авторитет, сдерживая его силу или манипулируя ею в своих интересах. В то же время, как это ни парадоксально, идолопоклонство возвышает творение (будь то природа земли и небес, тварные духи, плоды наших усилий или воображения). Творению приписывается сила, которой обладает только Бог: оно становится священным предметом поклонения, содержащим в себе смысл жизни. Происходит радикальный переворот: Бог, заслуживающий поклонения, превращается в слугу, творение же, которое мы призваны использовать и благословлять, становится объектом нашего поклонения.

Когда стираются главные границы и все смещается, губительные для личности и общества последствия не заставляют себя ждать. Творение, черпающее смысл своего существования в Боге, не в состоянии указать нам смысл жизни, к которому мы так стремимся, поэтому идолопоклонство обречено на разочарование (и это лишь самое незначительное из последствий). Поклонение самому себе неизбежно вырождается в самолюбование, нигилизм или простой аморальный эгоизм. Если относиться к природе как к божеству, все остальные различия тоже начинают стираться. Уже нет разницы между жизнью человека и остальными формами жизни. Добро ничем не отличается от зла, поскольку все, в конечном итоге, сливается воедино. В результате, становится невозможно найти объективный нравственный ориентир.

В свете такого смешения миссия Бога заключается, главным образом, в возрождении творения таким, каким оно было задумано: Божье творение, управляемое искупленным человечеством, воспевает славу и хвалу своему Создателю. Наше служение, вписанное в эту великую миссию в ожидании ее окончательного исполнения, призывает нас вместе с Богом обличать идолов, которые продолжают стирать самые главные различия, освобождая ближних от губительного плена их собственных иллюзий и заблуждений.

Различая богов

Немало усилий было приложено для выявления и изучения богов, завладевших современным обществом, в частности, Западным. Некоторые исследователи применяют библейские приемы, сочетая их с социологическими, другие – предпочитают этого не делать. Все они необычайно актуальны с точки зрения миссиологии, поскольку находят этой особой библейской категории (идолопоклонству) практическое применение в контексте современной культуры, помогая нам заглянуть глубже и увидеть идолопоклоннические или бесовские силы в действии. Многие исследования непосредственно посвящены миссиологическому вопросу противостояния этим общественным идолам и несению евангельской вести свободы тем, кто оказался у них в плену. Мы ограничимся несколькими примерами таких исследований, поскольку приведенные ниже труды весьма разнообразны по своему содержанию.

Жак Эллюль одним из первых провел параллель между библейской категорией идолопоклонства и тенденциями развития современного Западного общества, в частности, секуляризации.[131]131
  Jacques Ellul, The New Demons (London: Mowbrays, 1976).


[Закрыть] Он анализирует священные и символические аспекты техники и технологии, секса, государства-нации, революции, а также мифологию истории и науки. Дж. Уолтер применил ту же методологию к целому ряду общественных явлений, многие из которых кажутся вполне достойными, однако могут легко стать предметом идолопоклонства. Например: работа, семья, жизнь в городских предместьях, индивидуализм, забота об окружающей среде, расовые различия, средства массовой информации.[132]132
  J. A. Walter, A L ong Way from Home: A Sociological Exploration of Contemporary Idolatry (Carlisle, U. K.: Paternoster, 1979).


[Закрыть] Боб Гудзваард распространяет такого рода исследования на всю область идеологии, уделяя особое внимание мировоззрению революции, нации, материального процветания и гарантии безопасности.[133]133
  Bob Goudzwaard, Idols of Our Time (Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press, 1984).


[Закрыть] Трилогия Уолтера Уинка – один из наиболее объемных трудов, посвященных теме «властей» в библейской (в частности, новозаветной) мысли. Однако Уинка критикуют за то, что он не придает серьезного значения библейским утверждениям по поводу объективных бесовских аспектов проникновения лжебогов в структуры человеческого общества.[134]134
  Walter Wink, Naming the Powers: The Language of Power in the New Testament (Philadelphia: Fortress Press, 1984); Unmasking the Powers: The Invisible Forces That Determine Human Existence (Philadelphia: Fortress Press, 1986); Engaging the Powers: Discernment and Resistance in a World of Domination (Minneapolis: Fortress Press, 1992).


[Закрыть] Более продуманными и взвешенными в этом отношении можно считать работы Клинтона Арнольда.[135]135
  Clinton Arnold, Powers of Darkness: A Thoughtful, Biblical Look at an Urgent Challenge Facing the Church (Leicester, U. K.: Inter-Varsity Press; Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press, 1992).


[Закрыть] В своем исследовании модернизма и последовавшей за ним эпохи Винот Рамачандра обращает особое внимание на проявления жестокости и насилия, связанные с новыми формами идолопоклонства, на догматизм тех, кто делает кумира из науки, и на непрекращающееся поклонение «разума и безрассудства».[136]136
  Vinoth Ramachandra, Gods That Fail: Modern Idolatry and Christian Mission (Carlisle, U. K.: Paternoster; Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press 1996).


[Закрыть] Питер Мур подходит к разнообразным формам идолопоклонства в Западном обществе с точки зрения апологетики, обращаясь к тем, кого они могли прельстить. Предметом его внимания стали: эзотерика, релятивизм, самолюбование и гедонизм.[137]137
  Peter C. Moore, Disarming the Secular Gods (Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press; Leicester, U. K.: Inter-Varsity Press, 1989).


[Закрыть] Крейг Бартоломью и Торстен Мориц выпустили сборник, в котором сразу несколько библеистов исследуют идеологию потребительства, как одну из форм современного идолопоклонства.[138]138
  Craig Bartholomew and Thorsten Moritz, ed., Christ and Consumerism: A Critical Analysis of the Spirit of the Age (Carlisle, U. K.: Paternoster, 2000).


[Закрыть]

Возвращаясь к Писанию, мы находим различные типы богов. Иными словами, боги, которым люди поклоняются вместо живого Бога, могут представлять собой самые разные вещи и по-разному влиять на жизнь человека. Если мы сами в значительной мере ответственны за сотворенных нами богов, полезно будет взглянуть, как этот процесс отображен в Библии. Из чего, как правило, сделаны наши боги?

То, что нас привлекает. «Дабы ты… не прельстился», – предостерегает нас Втор. 4, 19; не прельстился и не поклонился небесным светилам. Судя по тексту, некоторые части Божьего творения внушают нам благоговейный трепет. Они так далеки от нас, так непостижимы и неподвластны нам, а потому настолько привлекательны, что становятся для нас предметом обольщения. Именно такого рода греху, по его собственным словам, пришлось противостоять Иову:

Смотря на солнце, как оно сияет,

и на луну, как она величественно шествует,

прельстился ли я в тайне сердца моего,

и целовали ли уста мои руку мою?

Это также было бы преступление, подлежащее суду,

потому что я отрекся бы тогда от Бога Всевышнего.

(Иов 31, 26–28)

То же искушение описано в Пс. 95:

Ибо все боги народов – идолы,

а Господь небеса сотворил.

Слава и величие пред лицем Его,

сила и великолепие во святилище Его.

(Пс. 95, 5–6)

Параллелизм и ход мысли в этих стихах косвенно указывает на то, что языческие боги служат олицетворением всего, что способно произвести на нас впечатление – блеск и великолепие, сила и слава. Мы стремимся к величию и власти и поклоняемся им. Они вселяют в нас восхищение и благоговейный трепет. Например, грандиозные спортивные победы или жизнь избалованных славой звезд профессионального спорта, армейский строй на парадах военной техники или на палубе авианосца, рок-концерт и блеск теле– и кинозвезд,[139]139
  Образы, связанные с идолопоклонством, часто и с легкостью используется в таком контексте в Западной культуре, когда средства массовой информации с восхищением называют знаменитостей «идолами» и «секс-богинями» поп-музыки и моды.


[Закрыть] верхушки взметнувшихся в небо многоэтажных символов власти и алчности в больших городах. Все это чрезвычайно привлекательно и легко становится объектом поклонения. Но в таких местах, уверяет псалмопевец, мы не встретим истинное божество. Настоящее величие, силу и славу можно найти лишь в присутствии живого Бога-Творца. Некоторые комментаторы олицетворяют эти слова, как если бы они были ангелами – спутниками Яхве, полной противоположностью лжебогам, претендующим на блеск и величие, но в действительности даже не существующим.

Проявления царственного величия Яхве в облике живых существ, служащих ему в храме, я увидел в шестом стихе (ср. Пс. 84, 14; 88, 15). Эскорт Яхве состоит не из божков, которые не вправе даже называться богами, а из этих его «посланников», как явствует из его подвига спасения и чудесных деяний.[140]140
  Marvin E. Tate, Psalm 51-100, Word Biblical Commentary 20 (Dallas: Word, 1990), p. 514.


[Закрыть]

То, что нас пугает. Правда и обратное. Мы превращаем свои страхи в богов в попытке умилостивить своим поклонением и отвести от себя их гнев. По словам псалмопевца, Господь страшен «паче всех богов» (Пс. 95, 4), а значит, другие боги тоже могут быть объектом страха («чем-то» в парадоксальном смысле этого слова, о котором говорилось в разделе «Нечто или ничто?» на стр. 127). Поэтому в хананейском пантеоне есть бог смерти (Мот) и бог моря (Ямм), тоже вызывающие страх и трепет. То же можно наблюдать и в других мировых религиях: люди обожествляют наводящие ужас ипостаси зла, гнева, мести, жажды крови, жестокости и т. п. Многочисленные повседневные ритуалы – защитные амулеты и талисманы во избежание порчи и «дурного глаза», бесконечные мантры – все это проявления обожествленной силы страха. В нашем мире многое пугает слабых и беззащитных людей, а потому именно в этом следует искать корни политеистического мировосприятия.

Особое значение в связи со сказанным имеет тот факт, что страху Божьему отводится центральное место в библейском мировоззрении. С точки зрения радикального монотеизма, если существует лишь один истинный Бог, важно чтобы мы по-настоящему боялись только его. Живущим в страхе Божьем больше некого бояться. Все, что раньше внушало нам страх, теряет свою божественную силу и свое влияние на нас. Вот как сказано об этом в Пс. 33:

Я взыскал Господа, и Он услышал меня,

и от всех опасностей моих избавил меня…

Ангел Господень ополчается вокруг боящихся Его

и избавляет их.

Вкусите, и увидите, как благ Господь!

Блажен человек, который уповает на Него!

Бойтесь Господа, святые Его,

ибо нет скудости у боящихся Его (Пс. 33, 5.8-10).

Или, по словам Наума Тейта, «Страшитесь Господа, и вас ничто не устрашит».[141]141
  Nahum Tate, «Through All the Changing Scenes of Life» (1696).


[Закрыть]

Идолопоклонническое влияние страха огромно, но напрямую не связано с реальной угрозой, исходящей от его объекта. Неоднократно указывалось, что хотя в современном Западном обществе мы ведем куда более безопасную, здоровую и свободную от риска жизнь, чем все прошлые поколения, но нами постоянно владеют страхи, тревоги и неврозы. Оглушенные навязчивой истерией средств массовой информации, мы дрожим от страха перед очередным зловещим вирусом, готовые тратить непомерные средства в бесплодных попытках избежать опасности и победить страх.

То, чему мы доверяем. Учитывая вышесказанное, неудивительно, что мы нередко поклоняемся вещам (людям или системам), которые, как нам кажется, способны избавить нас от предмета страха. Идолопоклонство начинается, когда мы полностью доверяемся таким вещам, верим всему, что они прямо или косвенно обещают, и приносим любые жертвы, которых они требуют в обмен на свои лживые обязательства. Стремимся ли мы к финансовой стабильности, желая оградить себя от всевозможных неприятностей в будущем, или тратим несметные богатства планеты и населяющих ее народов на бесконечные вливания в бездонную пропасть военных систем безопасности, или сходим с ума по поводу очередного повального увлечения, которое обещает избавить нас от всех болезней и досадных признаков старения, – наши боги обходятся нам недешево. Потратив на них огромные средства, мы, естественно, чувствуем себя обманутыми, когда они не дают нам того, что обещали в обмен на наши щедрые вложения. Страну, потратившую миллиарды на противоракетную оборону, способны вогнать в состояние психологического шока несколько человек, с ножом в руках угнавших самолет. Мы гневно обрушиваемся на систему здравоохранения, не обеспечившую нам вечную жизнь, свободную от болезней, которая «принадлежит нам по праву». В конечном итоге, мы расплачиваемся за свою слепую веру в то, что неспособно гарантировать полную безопасность. Мы никак не привыкнем к мысли, что единственная гарантия, которую способны дать лжебоги, – это гарантия неудачи. В этом на них точно можно положиться.

Напротив, после величественных размышлений о могуществе Господа и его слова, явленном в искуплении, сотворении мира, Божьем промысле и истории, псалмопевец предостерегает нас от поисков спасения где-либо еще.

Не спасется царь множеством воинства;

исполина не защитит великая сила.

Ненадежен конь для спасения,

не избавит великою силою своею (Пс. 32, 16–17).

Те, кому выпало благословение знать Господа, знают и то, что только он заслуживает полного доверия. Положившись на него, мы с надеждой, радостью и терпением в безопасности ожидаем явления его неизменной любви.

Душа наша уповает на Господа:

Он – помощь наша и защита наша;

о Нем веселится сердце наше,

ибо на святое имя Его мы уповали.

Да будет милость Твоя, Господи, над нами,

как мы уповаем на Тебя (Пс. 32, 20–22).

То, в чем мы нуждаемся. «Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (Мф. 6, 31–32).

Этими словами Иисус признает реальность не только основных человеческих потребностей, но и тот факт, что «всего этого ищут язычники». Разумеется, мы нуждаемся в том же, в чем и остальные животные. Как и другим млекопитающим, человеку необходима пища, воздух, вода, кров, сон и прочее, потребное для выживания и процветания. Именно поэтому мы склонны обожествлять предполагаемые источники всех этих благ. Отвернувшись от живого Творца вселенной, который печется о нас, мы выдумали ему взамен иных богов в попытке заполнить образовавшуюся пустоту. Многочисленные благие дары единственного истинного Творца мы приписываем не менее многочисленным богам дождя, солнца, земли, секса и плодородия, снов и т. д. Мы тратим массу усилий, чтобы убедить этих богов одарить нас своими щедротами для удовлетворения собственных потребностей и не лишать своей благосклонности. Поведение пророков Ваала, вызвавшее насмешки Илии в их отчаянных попытках убедить Ваала явить свою божественную сущность, было, вероятно, весьма типичным в подобных чрезвычайных ситуациях.

К этому, отчасти и сводилось обвинение, которое Осия предъявил Израилю: все естественные процессы и их плоды – дары Яхве – они приписывали Ваалу и другим хананейским богам (Ос. 2, 5–8). Но эта сторона идолопоклонства придает особую полемическую остроту лейтмотиву израильского поклонения – признанию Яхве единственным источником всего, в чем мы нуждаемся. Никакого иного бога нельзя просить об удовлетворении наших потребностей или благодарить, когда мы его получаем.