Текст книги "Рок и Кара"

– Замечательно, – обманчиво мягко проговорила я и бросилась в атаку.

Клинки скрестились. Моя рука дрогнула, Рок был намного сильнее. Он откинул меня, но я с прежней яростью повторила попытку. Мы закружились, словно в танце, только аккомпанементом нам служил скрежет встречающихся друг с другом рапир.

Я не могла соперничать с Роком. Он наступал, гоня меня к берегу, на мелководье и острые камни. Один из них попался мне под ноги, и я споткнулась, неловко взмахнула рукой и упала на спину. Воды здесь было немного, поэтому она не смягчила мое приземление. Я поморщилась от боли и, борясь с быстрым течением, приподнялась на локтях. По грудь в воде, я взирала на Рока хмуро и исподлобья. Моя правая ладонь сжимала рукоять шпаги – я не выпустила ее во время падения. Мой соперник не мог видеть, что с оружием я не рассталась, – мешал полумрак, скупо разбавленный лунным светом, отражающимся в воде.

– Я не читаю мысли, Кара. Я их слышу. – Рок наклонился ко мне, но не предложил помощи, а я не делала самостоятельных попыток подняться. Его лицо оказалось напротив моего запрокинутого лица. К тонкому аромату речной воды прибавился более резкий запах перечной мяты.

– В чем же разница? – спросила я и крепче сжала рукоять. Я отдавала себе отчет, что со стороны выгляжу как обиженный ребенок. Неожиданность должна сыграть на руку. Хитрость мне была не свойственна, но все когда-нибудь случается впервые.

– Для меня мысли людей словно трепет мотыльков на ветру. Мне приходится вслушиваться, чтобы разобрать слова. Понимаете?

– Нет, совсем не понимаю, – честно призналась я, а затем неожиданно и сильно пнула Рока ногой.

Тот охнул и упал возле меня на одно колено. Лезвие моей рапиры моментально оказалось приставлено к его горлу.

– Никогда не копайтесь в моей голове, Рок, – мрачно проговорила я и выплюнула: – Поклянитесь!

– Я знаю, что у вас есть когти и зубы, Кара. Но даже меня вам каждый раз удается застать врасплох. Представляю реакцию людей вашего окружения…

– Рок! – Моя рука дрогнула. Еще немного, и острие задело бы кожу моего соперника.

– Клянусь, Кара, – чуть помедлив, серьезно сказал он.

Я выдохнула и убрала оружие. Сердце колотилось как бешеное. Собственная злость напугала меня не меньше, чем если бы принадлежала кому-нибудь другому. Я не знала, откуда у меня взялись силы на столь яркие эмоции, и не понимала, почему слова Рока так меня задели. Я была уверена только в одном: ни за что не позволю ему или кому-нибудь еще подслушивать мои мысли.

– Нам нужно отдохнуть, – после крохотной заминки проговорил Рок и кивнул на каменистый пляж вблизи ущелья. – Что думаете?

Я все еще была не в себе, поэтому без единого слова отправилась в указанном направлении. Помощь, предложенную Роком, я проигнорировала.

Возможно, отдых был не самой лучшей идеей – со стороны гор тянуло холодом. Ветер не дарил приятную свежесть, а беспардонно забирался под мокрую одежду и пробирал до костей. И все же передышка мне была нужна, драться дальше я попросту не могла.

Я подтянула ноги к груди и обхватила рукой колени. Рок уселся рядом и вскинул голову, рассматривая небо.

– Завтра что-то будет.

– Я знаю.

– Я имею в виду погоду, Кара. Необычное полнолуние. Оно что-нибудь навеет.

Я куснула губу и тоже посмотрела наверх. Наверное, если бы луна сегодня оказалась багрового цвета, это было бы символично. Впрочем, такие откровенные намеки богов встречаются разве что в легендах.

Кровавая луна навела меня на совсем иные мысли. Я вспомнила о Нике и вскинулась:

– Вы же сдержали обещание, которое дали мне вчера?

Я нервничала, и голос меня выдавал. В нем звенела паника. Я боялась не только за Ника. Меня испугало, что со вчерашнего вечера я вспомнила о нем впервые. Словно обещание Рока сняло с меня какие-то обязательства и вычеркнуло из моей жизни лишнего человека.

– Я надеялся, что вы уже не поднимете эту тему.

В спокойных словах Рока мне послышалась насмешка, но я промолчала. Только теперь поняла, что мысли о Нике занимали преступно мало места в моей голове. Гораздо больше я думала о сестрах и брате. Возможно, виной тому стало свалившееся горе и необходимость выжить в сложившихся обстоятельствах, а значит – отринуть все лишнее, все то, что отвлекает от цели.

И все же…

– Так что вы скажете, Рок?

– Я сдержал слово. Ваш возлюбленный уже далеко отсюда. Возьмите, станет теплее.

Мне стало легче дышать, как будто с груди сняли огромный груз. Я вслепую приняла кожаную фляжку и, продолжая думать о своем, механически поднесла горлышко к губам и сделала два больших глотка. Внутри все обожгло, я закашлялась – вино оказалось гораздо крепче того, что мне доводилось пить раньше.

– Осторожнее, – запоздало предупредил Рок. – Оно не разбавлено водой. – Помолчав, он сам отпил из фляжки и добавил: – Зато такое вино хорошо согревает после купания в холодной реке.

Я смахнула выступившие слезы и не нашлась с ответом. Мне не хотелось говорить. Я все еще переживала из-за своей гневной вспышки, а мысли о Нике и вовсе погрузили мою душу во мрак. Жар и горечь, опалившие горло, исчезли, уступив место вязкой теплоте в животе. Наверное, именно из-за нее слова сорвались с языка прежде, чем я сумела их остановить:

– Я доверяю вам, Рок. Не подведите меня.

Я почувствовала, как он обернулся и посмотрел на меня, но не стала гадать, что Рок подумал. Все равно мне не понять хода его мыслей.

– Давайте вернемся к уроку, – сказала я и первой вступила в воду.

Не знаю, сколько времени прошло после нашего разговора на берегу. По моим ощущениям, не меньше пары часов. Впрочем, наверняка я ошибалась.

Я все чаще уходила от столкновения и все увереннее наносила удары. Из движений ушла зажатость, появилась решительность и даже отчаянность. Я поняла, что мое преимущество не в силе, а в скорости и осторожности. Мне нельзя было действовать наудачу: помочь выиграть поединок мог только тонкий расчет и отсутствие эмоций. Конечно, ни одна моя атака не увенчалась успехом, но я стала чувствовать себя гораздо увереннее.

Рок поднял голову к небу, посмотрел на луну, что-то мысленно прикидывая, а затем обратился ко мне:

– Думаю, нам пора возвращаться.

– Согласна, – кивнула я и направилась к берегу.

Течение здесь было не такое сильное, но все равно хорошо ощущалось. Мокрая юбка облепила ноги, и я пару раз едва не упала. Неловко и осторожно ступая по мелководью, щедро усыпанному острой галькой, я выбралась на каменистый пляж. Холодный ветер показался ледяным, и я обхватила себя за плечи. Мысль об обратной дороге вызвала желание переждать до утра или до тех пор, пока одежда не подсохнет.

«Отец бы назвал это малодушием».

Я искоса посмотрела на Рока. Услышал мои метания или нет? По его лицу мне ничего не удалось прочитать.

Он вышел на берег вслед за мной, и я отвела взгляд: черная рубашка, тяжелая от воды, облепила его худощавую фигуру. Зрелище можно было назвать неприличным, и именно этим я оправдывала свое внезапно участившееся дыхание.

– Вам нужно переодеться.

– Простите?

Рок прошел к вещевому мешку, лежащему на камнях в нескольких шагах от нас, вытащил что-то из него и протянул мне.

– Возьмите. Я не стал искать ничего женского, чтобы не вызывать пересудов и подозрений. Вам придется надеть мою одежду.

– Простите? – Меня словно заклинило. Я замерла с вежливо-ледяной улыбкой на лице. Одну бровь я удивленно вскинула, выражая тем самым верх неодобрения.

– Кара, вам лучше переодеться в мой костюм для верховой езды. Ветер холодный. Вы можете простыть в пути и проснуться утром с лихорадочным жаром. Вы же этого не хотите?

«Нет, конечно!» – мысленно ответила я и продолжила молча взирать на аккуратно сложенную одежду, протянутую мне Роком.

Его предложение преступало все мыслимые правила приличия. Часть меня, правильная и послушная, готова была забиться в угол и рыдать от ужаса.

– Это всего лишь одежда.

Он был прав, но я не удержалась и бросила:

– Искуситель. Отец мог бы назвать вас и так.

Рок криво усмехнулся и отвел взгляд. Он ничего не ответил.

Я поколебалась, а затем неуверенно положила руку поверх небольшой горки одежды и медленно потянула ее к себе.

– Правильный выбор.

Я проигнорировала одобрение, звучащее в голосе моего спутника, и как можно более невозмутимо спросила:

– Где мне переодеться?

– Можете обустроиться здесь. Я отвернусь.

– Шутите?

– Нет, я действительно отвернусь.

Я пронзила Рока долгим внимательным взглядом, пытаясь понять, иронизирует он или говорит всерьез. С ним ни в чем нельзя быть уверенной.

Рок улыбнулся мягко и немного снисходительно. Во мне проснулось желание вновь приставить к его шее клинок.

– Кара, если вас это не смутит, я тоже переоденусь. Таким образом, каждый будет занят своим делом, и никто никого не поставит в неловкое положение. Согласны?

– Нет.

– Кара…

– Я не согласна ни с одним из сказанных вами слов, но принимаю ваше предложение. В нем есть зерно истины.

Рок взглянул мне в лицо, словно искал что-то. Мне показалось, что в его глазах мелькнуло уважение.

– Вы растете, Кара. Очень быстро.

Я отвернулась и промолчала. Прошла немного вперед, оглянулась. Рок к тому моменту стоял ко мне спиной и стягивал мокрую рубашку. Я успела увидеть жилистые мышцы на руках и поспешно спрятала глаза.

Более неловкую ситуацию было сложно представить. Я напомнила себе, что завтра, если выживу, этот человек станет моим мужем. Стыдиться мне нечего.

– Почему отец дал вам именно это имя?

Я не знала, зачем задала такой вопрос. Стягивая юбки и дрожа от холодного ветра, я чувствовала себя голой во всех смыслах. Наверное, мне захотелось, чтобы обнаженной была не только я.

Повисла пауза. Я торопливо расшнуровывала корсет и ждала. Знала, что Рок ответит. Он никогда не отмалчивался.

– А вы знаете, почему отец назвал вас Карой? – Его голос звучал глуше обычного, и дело было не в расстоянии.

– Все это знают, – проговорила я. Сердце привычно сдавило болью, и я привычно предпочла ее не заметить.

– Люди думают, что так много знают, а на самом деле их знание – фигурки из песка, легко рассыпающиеся от малейшего прикосновения. – Рок говорил равнодушно, но я уловила в его голосе нотки презрения и даже тщательно скрываемой брезгливости. Не знаю точно, но казалось, что с каждым разом мне удавалось понимать его все лучше.

«Если все это не самообман, конечно».

Я осталась в одной сорочке. Зажмурив глаза на мгновение, будто это могло мне помочь, я с ужасом схватила черные штаны.

– Что вы имеете в виду? – спросила я, пытаясь справиться с завязками.

– Ваш отец был уверен, что вы не его дочь. Он внушил эту мысль всем – и вам в том числе.

Руки дрогнули. Я стояла сгорбленная, не в силах ни выпрямиться, чтобы продолжать одеваться, ни обернуться и посмотреть на Рока. Мне безумно хотелось взглянуть на него. Я была уверена, что сейчас точно смогу прочесть его молчаливый взгляд.

Губы пересохли. Я не могла проронить ни слова. К счастью, Рок не нуждался в понуканиях. Он продолжил без моей просьбы.

– Ваш отец считал, что ваша мать изменила ему перед свадьбой. Был уверен, что она понесла от другого. Но это не так.

– Что? – С губ сорвался шепот, похожий на шелест ветра. Я сама себя не услышала.

– Он ошибался, Кара. Незадолго до свадьбы ваша мать действительно была влюблена в другого, что и дало почву для слухов, но вы дочь своего отца. Плоть от плоти.

Я выпрямилась и обхватила оголенные плечи руками. Холод жег изнутри и снаружи.

– Откуда вы знаете, Рок?

– Я читаю прошлое. Я же говорил вам об этом.

Мне не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть, как он равнодушно передергивает плечами. Действительно, глупый вопрос.

Я склонила голову и, скрыв лицо завесой волос, до крови закусила губу. Несколько слезинок сорвалось и упало мне на грудь. Я торопливо вытерла мокрые дорожки со щек, словно что-то постыдное.

Тишина звенела напряжением. Ее прервал негромкий голос Рока, спокойный и размеренный, как и всегда.

– До того, как я дал слово и перестал вслушиваться в ваши мысли… До этого момента я часто ловил вас на сожалении о том, что вы ненастоящая львица. Мне казалось это смешным. Если не вы, то кто?

– Я не похожа на свой клан. – Мой голос звучал глухо и надтреснуто. Я поморщилась.

– Как и любой человек, наделенный даром. Нашу внешность определяет не кровное родство, а суть дара. Если бы ваш отец был чуть любопытнее и не так сильно чурался книг, он бы знал об этом.

Я рывком содрала с себя мокрую нижнюю рубашку и с яростью швырнула ее куда-то под ноги. Тонкая белая ткань с кружевами упала на каменистую землю. Меня душила обида и злость. Не за себя – за маму. За ее напрасно поруганное имя.

«Ненавижу!»

Эта мысль била по вискам, заставляя зажмуриться. Вместе с ней откуда-то из глубин души пришла уверенность, что я больше не допущу несправедливости. Никогда.

Уже спокойнее я взяла черную рубашку с чужого плеча и накинула ее на себя, тщательно застегивая пуговицу за пуговицей. Без корсета дышалось удивительно легко.

– Так что с вашим именем, Рок? Вы не ответили на вопрос.

Я почти оделась, и вместе с одеждой ко мне вернулась если не уверенность, то способность ее изобразить.

– Я отвечу на него, Кара, обещаю. Но не сегодня.

Мой невольно сорвавшийся с губ вздох был наполнен разочарованием. Мне действительно хотелось услышать эту историю. Я заправила рубашку в штаны и затянула их ремнем. Рок был худощав, я тоже не обладала роскошными формами, поэтому его одежда пришлась мне почти впору. Накинув на плечи жакет, я попыталась собрать волосы в прическу, но быстро поняла тщетность своих усилий. Несколько раз провела пальцами по прядям – сомнительная замена расчески, и все же лучше, чем ничего. Перекинув волосы на одно плечо, я, не поворачивая головы, обратилась к Року:

– Я готова.

– Я тоже закончил.

Мы обернулись одновременно. Я посмотрела на своего спутника через плечо, он же повернулся ко мне всем телом и глядел прямо. Наши взгляды встретились и на несколько мгновений замерли.

Рок снова облачился во все черное. Ветер трепал полы его плаща, и во время особенно сильного порыва, когда края ткани взлетели вверх, я подумала, что Рок похож на ворона с распростертыми крыльями – вестника войны. Та же стремительность, сила и настороженность, что и у этой птицы. И то же умение вызывать своим появлением трепет и ужас.

– Вам удивительно идет мужская одежда, – после паузы проговорил Рок. Он окинул меня долгим взглядом, словно смотрел на редкостную вещицу в лавке старьевщика.

Я невольно вспыхнула. Не столько от комплимента, сколько от взгляда моего спутника. Меня никогда прежде не рассматривали с таким вниманием и трепетом. Я не знала, льстит ли мне это или раздражает.

– Вы хотите сказать, – собрав всю смелость в кулак и стараясь подражать ироничной манере Рока вести разговор, начала я, – мне идет ваша одежда, не так ли?

– Возможно, – медленно проговорил Рок и как будто поспешил сменить тему. – Давайте возвращаться к лошадям. Время на исходе.

Мне оставалось только согласиться.

Я быстро подхватила вещевой мешок с торчащим из него подолом мокрого платья и последовала за Роком.

При виде нас лошади громко заржали. Кажется, я поторопилась с выводами насчет их идеальной выучки. Мой конь пару раз ударил по земле правым передним копытом. Я вздрогнула.

– Давно хотел спросить вас. – Рок искоса взглянул на меня. – Почему вы боитесь лошадей?

Я тяжело вздохнула, но мысли ускользнуть от ответа у меня не возникло.

– Потому что трусость течет в моих венах, и я ничего не могу с этим поделать. Я боюсь многих вещей: сильного огня, раскатов грома, полноводных рек… Легче перечислить то, что меня не страшит.

– Например, оружие, – задумчиво заметил Рок. – Оружия вы совершенно не боитесь.

– Да, это правда, – нахмурилась я. – Даже странно.

– Сталь не может бояться стали.

– Простите?

– Кара, вы сама как оружие. Было бы поистине забавно, если бы вы боялись взять в руки рапиру.

Я промолчала, неуверенная, что восприняла фразу Рока правильно. Всякий раз, когда мне казалось, будто я начинаю его понимать, слова или поступки спутника ставили меня в тупик.

Он отвязал моего коня, подал мне руку и помог забраться в седло. Заметив, как легко и грациозно Рок вскочил на лошадь, я снова мысленно сравнила его с хищником – опасным и привлекательным.

Мы тронулись в обратный путь. Ветер усиливался, и от его холодных порывов не спасал даже жакет. Я с запоздалым сожалением поняла, что оставила свой плащ где-то на камнях. Рок, скакавший чуть впереди меня, придержал своего коня и поравнялся со мной. В воздухе взметнулся черный плащ, как раскрытые крылья ворона, и опустился мне на плечи. Я посмотрела на Рока с благодарностью.

– Спасибо. Я оставила свой где-то на берегу.

– Я позабочусь об этом. Не переживайте.

Я кивнула и, накинув на голову капюшон, закуталась в ткань. Сразу же стало тепло, и я расслабилась. Мне подумалось, что с Роком все проблемы решались удивительно легко.

Луна почти полностью скрылась за тучами. Нам пришлось урезонить коней и сбавить темп, чтобы не сбиться с пути. Теперь мы ехали с Роком бок о бок. Наверное, именно эта близость и заставила задать вопрос, давно не дающий мне покоя.

– Вы не будете сожалеть, когда ваш брат… умрет? – Мне казалось, что я готова говорить об этом хладнокровно, но все же споткнулась на последнем слове. Я недовольно куснула губу и изо всех сил сжала поводья заледеневшими руками. Мысль взять на ночную прогулку перчатки мне в голову не пришла.

– Почему я должен сожалеть? – с легким непониманием спросил Рок.

Пришел черед удивляться мне.

– Он же ваш брат. – Я не знала, что еще можно добавить. Как ни старалась, не могла найти более весомого довода.

Рок помолчал, словно раздумывая над ответом. Он смотрел прямо перед собой, не стремясь встретиться со мной взглядом, и это было непривычно. Я даже не заметила, как его манера постоянно смотреть в глаза при разговоре перестала казаться мне пугающей и отталкивающей.

– Я не испытываю к брату ни особой любви, ни ненависти, если вы об этом, Кара. Поэтому его гибель не сможет вызвать во мне сильных чувств.

Я растерянно посмотрела на Рока. Он же глядел вперед, на дорогу. Молчание легло между нами. Прошло много времени, вдали уже показался замок, когда я решилась продолжить.

– И все же… – робко начала я.

Рок не дал мне закончить. Он перебил меня, но в его голосе не чувствовалось ни раздражения, ни злости.

– Он должен умереть, Кара. Такова его судьба.

– Вы говорили, что ее можно изменить.

– Лишь до определенной развилки. Воин свою уже миновал.

– Что вы скажете насчет меня, Рок? Моя развилка впереди или позади?

Он по-прежнему скакал рядом, но не поворачивался ко мне лицом. Я видела его профиль, и мне показалось, что крылья носа побелели. Что служило тому причиной – гнев или страх, – я не могла бы сказать наверняка. При этом Рок сделался еще более отстраненным, словно это было возможным.

– Только то, что уже говорил не раз: вы станете королевой, Кара. Завтрашний день навсегда изменит рисунок судьбы.

В темноте проступили очертания ворот. В примыкающих к ним остроконечных башнях горел огонь. Ветер гасил все звуки, но не будь его, в ночной тишине мы бы услышали обрывки ленивых разговоров стражников, скрежет меча о заточку или, возможно, чье-то похрапывание.

Рок подхлестнул коня и оказался на полкорпуса впереди. Он поднял руку, сжав пальцы в кулак. Видимо, этот жест был своего рода тайным знаком, потому что маленькая калитка внутри ворот приоткрылась. Мы с Роком спешились и, держа лошадей за узду, нырнули под каменную арку. Лицо мазнуло жаром – стражник, неловко громыхающий связкой ключей, торопливо и нервно поднес факел к нашим лицам, едва не опалив мне при этом брови. Похоже, узнав нас (всего несколько часов назад этот же стражник с обвисшим животом и залысинами на висках уже открывал нам ворота, чтобы мы могли выбраться из замка), он с облегчением перевел дух и сделал молчаливый приглашающий жест. Рок кивнул нашему сообщнику, не глядя вложил в его раскрытую ладонь звенящий монетами бархатный мешочек, равнодушно проигнорировал благодарность. Остаток пути до дворца пролетел быстро и, как обычно, в молчании. Задумавшись, я очнулась лишь тогда, когда заскрипели деревянные ступени лестницы черного хода, по которому мы добирались до моей спальни. Спохватившись, я стянула с себя плащ и протянула его владельцу.

– Благодарю вас еще раз.

Рок искоса взглянул на меня и продолжил путь.

– Могли бы оставить себе.

Предложение, похожее на просьбу, но прозвучавшее как приказ, показалось мне возмутительным, и я вспыхнула – не стыдливо, а возмущенно.

– Вы предлагаете мне принять подаяние, Рок?

Кажется, впервые с нашего знакомства у меня получилось скопировать насмешливую интонацию своего нового друга.

Плечи Рока едва заметно вздрогнули, но сам он не оглянулся, продолжая шагать чуть впереди меня. Факел в его руке бросал ровные круги света на пол и стены, выхватывая из ночной темноты очертания хорошо знакомых предметов и окутывая их мистической дымкой.

– Я вовсе не это имел в виду, Кара. Прошу меня простить. Я забылся.

В голосе Рока звучало искреннее сожаление, и мое раздражение испарилось, оставив после себя смутные угрызения совести за несвойственную мне резкость.

– Я тоже забылась. Извините меня.

Рок встряхнул головой, как, бывает, это делает конь перед тем, как взять новое препятствие, и, повернувшись ко мне вполоборота, протянул руку.

– Будьте осторожны, Кара. Здесь треснула ступенька. Думаю, завтра кто-то из слуг заметит это и все исправит.

Я приняла галантную помощь спутника. Моя ладонь скользнула по широким массивным перилам лестницы, а затем легла на согнутый локоть Рока.

Идти с ним под руку, пусть даже по мрачным коридорам дворца, было уже почти привычно. Чувства неловкости я почти не испытывала.

Стража возле дверей, как и всегда, отвела глаза и сделала вид, что не заметила ни нашего ухода, ни возвращения. Один из охранников демонстративно зевнул и вновь прислонился затылком к стене. Рот Рока чуть дернулся, будто мой спутник увидел что-то забавное.

«Или услышал».

Эта мысль мне не понравилась, поэтому я поторопилась изгнать ее из головы.

– Кара, обещайте мне, что поспите. Вы нуждаетесь в отдыхе.

Мне не хотелось давать заведомо ложных обещаний, поэтому я улыбнулась краешком губ и, сжав пальцами ручку дверцы за своей спиной, произнесла иное.

– Спокойной ночи, Рок. – И после паузы добавила уже тише, но куда более эмоционально: – До завтра!

– До завтра, Кара.

Казалось, Рок сдерживается, чтобы не шагнуть ко мне. Опасаясь, вдруг он скажет или сделает что-то, способное выбить меня из хрупкого подобия равновесия, я поспешно толкнула дверь спиной. И юркнула в открывшийся проем, как лесной зверек, ныряющий в нору при виде охотника. Будь у меня пушистый хвост, он бы так же дразняще мотнулся из стороны в сторону, как у какого-нибудь зайца, на бегу заскакивающего в свое убежище.

Затворив дверь, я пару минут стояла неподвижно. Лишь ноздри трепетали, когда я делала очередной глубокий вдох, чтобы успокоиться.

В спальне я, ведомая привычкой, а не разумом, налила в медную чашу воду из кувшина и ополоснула лицо и руки. Затем скинула с себя мужской жакет и принялась расстегивать череду мелких пуговиц рубашки, но тут дверь снова отворилась.

– Кара, ты вернулась? О-о-ох! – Это все, что смогла промолвить Рони, увидев меня в мужском одеянии.

– Почему ты не в постели? – строго спросила я. – Сестра спит?

– Конечно же… – начала было Рони, но фразу за нее закончила Шута, неожиданно возникшая на пороге спальни.

– Нет, – ответила наша младшая и широко улыбнулась.

В длинной белой ночной рубашке она походила на призрака – к слову, весьма беззаботного. Впрочем, призраки, улыбающиеся или нет, никогда еще не сулили ничего хорошего…

Мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не рассмеяться, настолько забавным получился момент. Рони и Шута обменялись взглядами настоящих дуэлянтов и с достоинством, присущим им же, резко отвернулись друг от друга и приблизились ко мне с разных сторон.

– Тебе идет мужская одежда, – сказала Шута, но я не поддалась на ее лесть.

– Немедленно в постель! – все еще стараясь быть серьезной, потребовала я.

Сестры переглянулись. Видимо, пришли к молчаливому согласию, и Шута выпалила:

– Мы сегодня будем спать с тобой.

В этой фразе причудливо смешались просьба и угроза, но, взглянув в лица девочек, я почувствовала, как где-то в груди появилась тянущая боль, – именно так ноет душа.

В напряженном молчании читались страх и едва уловимая вера в чудо, так плохо облекаемая в слова. Сестры так же, как и я, ждали рассвета. Молились, чтобы он не наступал, и в то же время мечтали, чтобы солнце как можно быстрее взошло на небо. Ожидание изматывало их, но вселяло надежду на благополучный исход. Рони и Шута были еще детьми – напуганными, растерянными, но с достоинством, впитанным с молоком матери, старались изобразить взрослых. Меня восхищала их стойкость, но по-настоящему трогала сердце потребность сестер во мне. Они обе старались казаться независимыми, однако самостоятельности в них было не больше, чем в цыплятах, прячущихся под крылом курицы во время дождя. Тепло пронеслось по моей коже, оставив на ней мурашки, и я под влиянием даже не чувств, а чего-то более сильного – глубинного порыва, известного женщинам с древних времен, – молча распахнула объятия.

Две девочки, которые сейчас были не моими сестрами, а детьми, ринулись ко мне. Нос Рони уткнулся мне в шею справа, а нос Шуты – слева. Я поглаживала их обеих по спинам и раз за разом обещала, что завтра все будет хорошо.

«Ты – единственное, что у нас осталось».

Я возвращалась к этим словам Рони снова и снова. Места на моей узкой девичьей кровати было немного, поэтому нам пришлось основательно потесниться, чтобы улечься втроем. Прислушиваясь к посапыванию с обеих сторон, я молча рассматривала потолок, по которому бродили тени. Лежала неподвижно, опасаясь лишний раз шелохнуться и потревожить покой сестер. Иногда я, поддавшись порыву, осторожно касалась губами макушки Рони или лба Шуты. Девочки в такие моменты ворочались, но не просыпались.

«Я никому не позволю их обидеть».

Ночь тянулась бесконечно долго. Когда тени на потолке начали отступать, гонимые холодными и бледными солнечными лучами, я осторожно, боясь разбудить сестер раньше времени, встала с кровати и подошла к окну.

Мрачное небо начало светлеть. Его темное дно прочертили бледно-розовые прорези, и сквозь них настойчиво проглядывало солнце.

Утро, которое навсегда изменит не только мою жизнь, но и меня саму, наступило.