Текст книги "Голодное сердце"

Глава 6

– Скажи, Ран, а у нас будут дети? Я очень люблю и хочу детей, – спросила я, сидя у него на коленях и пытаясь впихнуть в себя последний кусочек мяса, стараясь не икать от переедания. До чего вкусно здесь кормят!

– Будут, Ева, если ты согласишься. Я очень хочу, чтобы ты согласилась. Но хочу предупредить о последствиях. Наши дети будут рокшанами, может быть, твоя кровь и сможет немного смягчить мою, но я не очень на это рассчитываю. Скорее всего, после их рождения ты вряд ли сможешь брать их на руки, особенно мальчика, как будет с девочкой – мы проверим, когда прибудем на Рокшан. Это и ко мне относится, зато наши дети будут такими же, как все. А если родится ребенок с мутацией, как у тебя или у меня, – значит, у него будем мы. В любом случае наши дети не будут одинокими, они будут сыты, под защитой императорской семьи и родителей.

Я слушала, но мне опять становилось холодно. Найти любимого человека – и потерять возможность взять на руки своего ребенка. Никогда не прикасаться к нежному маленькому тельцу. Я уткнулась Рантаиру в грудь, пытаясь осмыслить и принять тот факт, что за любое чудо надо платить иногда очень высокую цену.

Он молчал, обнимая меня, словно укрывая от проблем и напастей. А я постепенно успокоилась и не заметила, как задремала.

Проснулась, лежа на Рантаире, в своей кровати. Пару минут слушала биение его сердца. Как говорится, утро вечера мудренее. Так и со мной. Кажется, я успокоилась и приняла решение. Подняла голову и увидела, что любимый не спит, а с тревогой наблюдает за мной.

– Скажи, пожалуйста, твои мама и папа – хорошие родители? Я так поняла, что папа у тебя вроде нормальный мужик, а мама? И вообще, как они отнесутся к нашим детям? Ведь я не рокшанка и не такая, как ваши женщины, – мутант, причем в буквальном смысле.

– Не волнуйся, лианэ, как только ты познакомишься с моей семьей, твои страхи уйдут. Мои дети будут прямыми наследниками с полным правом на трон. После объявления о проведении Лианории никто не посмеет даже рот открыть без твоего позволения. И твое нерокшанское происхождение роли не играет. Мы не страдаем расовыми предубеждениями, особенно в отношении женщин, и особенно это касается императорской семьи, – он, улыбаясь, смотрел на меня. – Скажу больше. Как только на Рокшане увидят мою лианэ, думаю, мы с тобой откроем новое развлечение – сезон охоты за человеческой лианэ. Что ж, если ты выспалась и немного пришла в себя, нам придется сейчас решить вопрос по поводу Ронэра.

Я встрепенулась:

– А мы можем что-нибудь решить? Ран, я так счастлива и очень хочу, чтобы всем вокруг тоже было хорошо.

– Ладно, Аттойя, но ты сама решишь его судьбу перед лицом императора и Совета. Ты не сможешь отменить наказание, я не позволю, но смягчить его – в твоих силах. Заодно я представлю тебя Совету.

– А что, мы уже скоро прилетим на Рокшан?

– Нет, на наших кораблях, особенно на разведывательных или военных, установлены гологриды. Эти устройства позволяют на любом расстоянии осуществлять связь с материнской платформой. Они передают голографический слепок – связь дорогостоящая, но необходимая.

Выбирая, что надеть перед встречей с семьей Рантаира, я сильно нервничала – неизвестно, как меня примут. Тщательно причесавшись, снова оглядела свой золотистый наряд с зеленой юбкой и пошла на мостик.

Рядом с Рантаиром в освещенном круге на полу сидел потрепанный и похожий на сломанную куклу Ронэр. Совсем поникший, он смотрел прямо перед собой, ни на кого не реагируя. Увидев меня, Рантаир улыбнулся и совершенно преобразился, он стал похож на мальчишку со сверкающими глазами-сапфирами. В них было столько радости, нежности и любви, что мои сомнения растаяли как прошлогодний снег. Я кинулась к нему обниматься, не обращая внимания на удивленные и радостные лица мужчин, наблюдавших за нами. Обняв своего любимого капитана за талию и крепко прижавшись к нему, уткнулась лицом ему в грудь, а потом, не выдержав и широко улыбаясь, спросила:

– Я твоя торвада, лин?

Он нежно провел рукой по моей щеке и ответил:

– Ты моя торвада, лианэ, и моя жизнь!

– Ты моя тоже, лин! – Я обняла его еще крепче. И вдруг заметила необычное движение. Удивленно оглянулась вокруг, с каждой секундой приходя все в большее замешательство.

Мы оказались в огромном зале с золотистыми стенами и стеклянной крышей, украшенной цветными витражами, по которой стекали потоки воды, придавая ей самый фантастический вид. Блики и краски витражей отражались на стенах, и казалось, что на них движутся целые картины.

– О, Рантаир, как красиво! Самые красивые витражи, какие я только видела.

Я опустила глаза и увидела, что метрах в трех перед нами в больших черных овальных креслах сидят мужчины в разноцветных харузах – именно так называются верхние кафтаны рокшан. Всего я насчитала одиннадцать мужчин, и в центре, в зеленом с позолотой кресле, сидел самый солидный из присутствующих. Позади него стояла женщина, положив руку ему на плечо. Она заметно волновалась, сжимая ткань харуза.

Рокшане пристально смотрели на нас, некоторые даже немного подались вперед. Я снова почувствовала себя как на экзамене. Непроизвольно схватила Рантаира за руку и отступила, прячась за его спину. И только тут до меня дошло, что мы в гологриде, а перед нами – голограмма из императорского дворца.

Облегченно перевела дух и даже немного расслабилась, быстро оглядев лица представителей Совета. Отметила, что все они блондины разной степени «золотистости». А у мужчины в зеленом кресле была ослепительно золотая длинная коса. И тут, к своему полному восторгу, я поняла, на кого он похож. С Рантаиром поделилась тихонько, чтобы никто не услышал:

– С ума сойти! Ты же вылитый отец, только более молодая копия. Теперь я точно знаю, как ты будешь выглядеть, когда доживешь до его лет. Я думала, что во всей Вселенной нет никого красивее тебя, но оказывается, есть еще один такой же. Потрясающе! А за его спиной твоя мама, да?

– Да, Аттойя, это мои мама и папа, – почти неслышно ответил Ран, а затем громко произнес, обращаясь к Совету: – Тар Император и эльтары Совета, представляю вам свою лианэ – эльтарину Еву кован Разу. Прошу Тара Императора назначить день лианории и огласить его Рокшану, чтобы завершить процедуру нашего слияния. С этого момента считать меня ее законным лином, а ее – моей законной лианэ. Я принимаю ее права и обязанности на себя и обязуюсь хранить ее благополучие и здоровье по праву лина. Правом, данным мне старшей кровью второго наследника, прошу передать решение судьбы эльтара Ронэра эран Карсу моей лианэ эльтарине Еве кован Разу.

Присутствующие во все глаза смотрели на меня, а я – то на них, то на Рантаира, вдруг сообразив, что сейчас проходит официальная церемония, почти как регистрация в ЗАГСе, только на огромном расстоянии от этого самого ЗАГСа. И все ради меня и моего желания исправить чужую глупость. Боже, как же сильно я люблю своего красноглазого Белоснежку. По моему лицу потекли слезы.

– Что случилось, лианэ? – Рантаир с тревогой смотрел на меня.

Покачав головой, я прошептала:

– Я так сильно люблю тебя, что плачу от счастья. Теперь ты мой по праву. А ты ведь еще не знаешь, какая я собственница! Запомни, если увижу возле тебя какую-нибудь женщину моложе двухсот лет, выдеру ей космы. А тебя побрею наголо.

Я несла всякую чепуху, не думая, что кто-то понимает это, кроме Рана. В конце концов, не могут же они все носить рилы из-за меня? Оказалось, могут и носят. Потому что сначала я услышала фырканье, а затем и хохот.

Наконец раздался смеющийся бас императора:

– Рантаир, теперь я спокоен за судьбу своего младшего сына. Он в надежных руках своей лианэ. – Он встал, остальные поднялись вслед за ним, и кивнул мне: – Рад приветствовать тебя, эльтарина Ева Полянская, в своей семье. Такой дочерью наш род может только гордиться.

Я смотрела в синие, как у Рантаира, глаза и улыбалась, слушая своего лина, попросившего меня поблагодарить Императора.

– Тар Император, благодарю вас за теплые слова. Я землянка, а не рокшанка и еще очень мало знаю о ваших обычаях, но сделаю все, чтобы стать настоящей дочерью вашего рода и хорошей лианэ вашему сыну. Надеюсь, ваша лианэ и мама моего лина поможет мне в этом и воспитает из меня достойную кован Разу! – Я присела в низком реверансе, вспомнив старые земные фильмы.

Глаза императора довольно заблестели, императрица – тарина Нанрир – вытерла слезу со щеки так, чтобы не слишком привлекать к себе внимание. Она улыбалась мне по-доброму, искренне. Эта женщина переживала за своего младшенького как настоящая мать. Ну что ж, я рада: в конце концов, нам всем придется воспитывать наших с Рантаиром детей, если они будут золотоволосыми, как их дедушка Тар Суваир.

Наши переглядывания прервал усталый глухой голос мужчины, который сидел справа от императора:

– Тар Суваир, я надеюсь, вы простите мое нетерпение. Может, мы перейдем ко второй причине этого собрания?

Понятно, почему он напряженно смотрит на меня. Это отец Ронэра, и сейчас решается судьба его единственного ребенка. Жаль его, очень жаль, как бы там ни было, но непутевый кандидат в очереди на наследование трона – его родной сын. Надо срочно решить по поводу Ронэра. А так как я достаточно меркантильная, да еще и немного мстительная женщина, то в моей голове уже вырисовывалось идеальное решение. Для меня!

Поэтому, когда мы перешли к обсуждению наказания, я спросила:

– Скажите, Тар Суваир, какое решение вынес Совет по поводу эльтара Ронэра эран Карсу?

Император, внимательно глядя на меня, повторил то же, о чем предупреждал Рантаир: лишение имени и чести и рудники. Жуть! Я опять посмотрела на старшего эльтара Карсу – он будто прожигал во мне дырку глазами, сжимая кулаки, и решилась:

– Тар Император, эльтары, сегодня у меня самый счастливый, долгожданный день. Я уже объяснила Рантаиру, почему хочу просить вас изменить решение. Я не смогу нормально жить и радоваться своему счастью, если оно начнется с чей-то смерти, а тем более с гибели целого рода. Я очень прошу вас изменить решение.

Члены Совета смотрели на нас с Рантаиром, пока говорил один из них.

– Эльтарина, ваше милосердие простительно для женщины, но мы не можем оставить безнаказанным тот факт, что Ронэр эран Карсу подверг вас смертельной угрозе, причинил вред, нанес оскорбление наследнику старшей крови и всему его роду, опозорив тем самым и свой род тоже.

Я потопталась на месте, тревожно глянула на Рантаира и, снова взяв его за руку, почувствовала себя более уверенно. То ли это нервное, то ли просто устала, но мне стало прохладно, я даже поежилась. Так, надо заканчивать, а то голова разболелась от напряжения.

Задрав подбородок, посмотрела на них и твердо произнесла:

– На моей планете молодым супругам принято дарить подарки, особенно новобрачной, по-вашему – лианэ. Я прошу вас, Тар Император, сделать мне такой подарок и согласиться с моим предложением.

– Я слушаю вас, эльтарина Ева!

– Я прошу следующего. Семья эльтара Ронэра за плохое воспитание своего наследника подарит мне любой корабль, какой я захочу. Сам эльтар Ронэр отдаст в казну императора все свое имущество – движимое и недвижимое, принадлежащее лично ему, а не роду. А также проведет год, выполняя все необходимые работы на моем корабле наравне с другими работниками, не используя своих родовых привилегий. Если он будет плохо справляться со своими обязанностями, я продлю ему срок. Дальше в течение десяти лет четвертая часть его доходов будет поступать в императорскую казну. Эльтар Ронэр утрачивает свое право наследника трона, но его будущие дети – нет. Я прошу не лишать его род основного наследника, чтобы Ронэр мог продлить род и искупить вину перед своей семьей и перед вами, Тар Император. Это будет самый лучший подарок для меня, Тар Суваир, и я очень прошу о нем. Я не хочу, чтобы судьба целого рода пострадала из-за меня, – последнее предложение прошептала, замерзая, прижимаясь к Рантаиру и с тоской глядя на его отца.

Император хмурился, Нанрир за его спиной ободряюще улыбалась мне, эльтар эран Карсу с дикой надеждой в красноватых глазах смотрел то на меня, то на Императора, а лица других рокшанских «государственных мужей» выражали крайнее удивление и неверие. Хотя двое членов Совета смотрели на старшего эран Карсу с легким налетом презрения. Что поделать – политика, интриги. Теперь и мне придется жить в этом мире. Я буду учиться, хорошо учиться жить среди рокшан ради себя, Рантаира и наших будущих детей. Они еще не знают, какую смелую и решительную землянку приняли в свою семью.

Мои мысли прервал Суваир:

– Ты просишь, дочь моя, и ты получишь этот подарок. Я принимаю твое решение и выношу как свое. – Он повернулся к Карсу и сказал: – Твоему роду сегодня подарили новую жизнь, эльтар Ноэр, помни об этом.

Пока император говорил что-то еще, я вдруг ощутила лютый холод, от которого не спасал даже Рантаир, и до меня наконец дошло, откуда мне знаком этот арктический лед, расползающийся по внутренностям. Джа-аны! Здесь, на корабле!

Я в ужасе подняла глаза на Императора. Все уставились на меня, а во мне как будто распрямилась пружина и заставила действовать. Я заорала на рокшане: «Боевая тревога! Джа-аны на корабле!» И, вырвавшись из света гологрида, бросилась к панели управления.

Глава 7

Еще в самом начале обучения на рокшанском корабле я завороженно смотрела на непривычную панель ручного управления. Она была как густой кисель, и для работы нужно было погружать туда руки до кисти. Ощущения при этом были… неординарные.

Я подскочила к месту второго пилота – некогда было объяснять, что происходит, я просто чувствовала: джа-аны уже здесь, на корабле! Включила боевую тревогу и, опустив руки в «желе», полностью слилась с кораблем.

Я чувствовала все, что происходило внутри него, но как-то отстраненно, словно издалека. Мое сознание слегка коснулось и корабля Ронэра, пристыкованного к нашему. На нем, словно мерзкая опухоль, висел корабль джа-анов. Не знаю, жив ли там еще кто-нибудь, но голодная лавина чудовищ пыталась прорваться через стыковочный отсек на наш корабль, как вирус, поражая все вокруг своим присутствием.

Я активировала двигатели и резко начала поворачивать корабль, пытаясь расстыковаться. Старалась не думать, что это вызовет разгерметизацию ближайших к стыковочному отсеков. Сейчас нужно думать только о том, чтобы как можно меньше джа-анов проникло сюда и быстрее и дальше увести от них наш корабль.

Я обнаружила недалеко еще два корабля джа-анов и пыталась понять, как уйти от них, почти не видя и не слыша, что творится вокруг.

Главный компьютер корабля монотонно сообщал о чужеродном вторжении, о повреждении обшивки и так далее. Я не слушала, просто пыталась уцелеть сама и спасти хоть кого-нибудь. А перед глазами все время стояла картина последних секунд жизни моей бывшей команды. Не хочу, чтобы это снова повторилось, но теперь уже со мной или Рантаиром. Не хочу!

Проскочив между двумя кораблями джа-анов и повредив при этом один из двигателей, вырвавшись из капкана, врубила гипердвижок и вышла через проход в гиперпространство.

Ис Труне, первый пилот, довольно быстро принял мой план действия и полностью страховал, что бы я ни вытворяла, поэтому, войдя в гиперпространство, направил нас на Крап-чаг. Мы оба, глядя друг на друга, понимали, что если доберемся хотя бы до той планеты, то благодаря спасательному шлюпу сможем выбраться живыми.

Немного придя в себя, я начала осознавать происходящее вокруг. Похоже, рано расслабилась. На меня обрушилась волна холода, и, повернувшись, я застыла с безмолвным криком на губах. Мостик представлял собой поле боя. Я наконец поняла назначение тонких длинных кинжалов на поясе у рокшан. В тесном замкнутом помещении стрелять не представлялось возможным, поэтому шел рукопашный бой с использованием тех самых игловидных клинков и палок с крючьями. Все вокруг было залито кровью и еще какой-то странной черной жидкостью, которой истекали раненые джа-аны. Я впервые видела их так близко. И лучше бы не видела!

Черные вытянутые безволосые головы, плоские огромные глаза-блюдца. Даже отсутствие носа и ушей не так пугало, как их рот – длинная присоска, болтающаяся наподобие короткого хобота, вытянутое туловище и конечности, похожие на щупальца осьминога. Черные матовые тела затянуты какой-то пленкой. Джа-аны наносили удары оружием, больше похожим на лазерное, резавшим тела рокшан, словно нож – масло. Зная, что деваться некуда, рокшане дрались как берсерки.

Я ничем не могла помочь без оружия, да и драться со скоростью и силой рокшан я не умела. Поэтому, прижавшись к панели, я с ужасом следила за развитием событий. Джа-анов семеро, а рокшан шестеро, включая первого пилота, который занят вместе со мной. Рантаир стоял спиной к Ронэру, и они отбивались сразу от троих.

Рантаир убрал двоих, пока Ронэр сдерживал третьего и после длинного выпада палкой зацепил еще одного джа-ана, который в паре с другим нападал на Дара, прикрывающего собой раненого Дира. Труне кинулся на помощь, и они втроем завалили очередного урода. Но в этот момент, пытаясь уйти от прямого удара в грудь, Ронэр отклонился в сторону, и луч от оружия джа-ана прошел сквозь спину Рантаира.

Он замер на секунду, а потом рухнул как подкошенный. Я завыла и бросилась к нему, не обращая внимания на происходящее вокруг. Упав возле него на колени, аккуратно перевернула его на спину; отверстие на груди оказалось таким же, как на спине. Я гладила лицо Рантаира, шептала ему все, что приходило на ум, пока вокруг не стало тихо. Такая абсолютная тишина! Подняв голову, я увидела мертвых джа-анов и оставшихся в живых Ронэра, Дара, Дира и Труне, молча стоявших возле нас.

– Дар, помоги мне отнести его в медитек. У него бьется сердце – значит, он еще жив и его можно спасти.

Дар смотрел на меня несколько секунд, а затем, повернувшись к остальным, попросил:

– Мне нужна ваша помощь.

Они стояли, не двигаясь и тяжело дыша, не решаясь подойти к моему любимому. Я зарычала от злости:

– Ронэр, ты принадлежишь мне, и я приказываю тебе помочь нам донести капитана в медитек.

Он вздрогнул, как от пощечины, но молча кивнул.

С трудом мы донесли Рантаира до медитека. А когда наконец уложили раненого и запустили аппарат, я срезала с него верхнюю одежду и повернулась к помощникам: Дир мини-медитеком восстанавливал обожженные руки Дара и Ронэра. Насколько же оказался прав Рантаир, когда говорил, что смертельно опасен для окружающих! А я не верила, но мне было не до того, потому что в этой жизни мне больше не нужно ничего – только быть с ним рядом.

– Доложите обстановку, ис Дар, пожалуйста.

Он только растерянно повернулся к Труне, и тот решительно заменил его:

– Эльтарина Ева, корабль поврежден настолько, что не сможет пройти атмосферу Крап-чага и, скорее всего, сгорит. Как только мы выйдем из гиперпространства возле планеты, нам придется покинуть корабль и добираться на шлюпе. Это произойдет меньше чем через час. Во время атаки на нашем корабле было двадцать три члена экипажа, эльтар Рантаир и вы, плюс к этому количеству добавились эльтар Ронэр, два его сопровождающих, находившихся под стражей, и шестеро членов экипажа с его корабля, успевших прорваться на наш. В стыковочном отсеке во время нападения джа-анов и последующей аварийной расстыковки погибли пятеро наших и трое их. Двоих сопровождающих осушили джа-аны, пробившиеся к рубке. Судя по всему, те направлялись на мостик, когда услышали тревогу, а по дороге встретили джа-анов. Страшная смерть! Осталось двадцать четыре вместе с вами, эльтарина. Трупы джа-анов мы выкинули за борт. Надо начинать эвакуацию сейчас, потому что место точного выхода я рассчитать не смогу, но это будет слишком близко от Крап-чага, и у нас может не оказаться лишнего времени.

– Спасибо, ис Труне! Начинайте подготовку к эвакуации. Теперь вы, ис Дар. Как нам транспортировать эльтара Рантаира на шлюп?

Лицо врача потемнело. Видимо, наши дела плохи. Он проверил данные на планшете и, качая головой, посмотрел мне в глаза.

– Он выживет, если медитек восстановит поврежденные ткани и органы, но медитек стационарный и требует такого количества энергии, которое шлюп обеспечить не в состоянии. Транспортировать его сейчас не имеет смысла, потому что он не выживет без медитека и нескольких минут. Эльтар Рантаир обречен, эльтарина.

– Если выскочим слишком близко от планеты и корабль не удержится на орбите, включим автоматическую посадку. Есть некоторая вероятность, что корабль выдержит и не развалится на куски, – вмешался Труне.

Я смотрела на него и на остальных членов терпящего бедствие корабля и попыталась найти выход, но его не было. Все зависит от того, повезет или не повезет нам с Рантаиром. Но ведь нам уже один раз повезло – судьба свела нас, двух одиноких гуманоидов из разных галактик и разных рас, но совместимых на сто процентов. Может, она не оставит нас и сейчас. Человеческое «авось прорвемся» принесло некоторое облегчение и надежду. И я скомандовала:

– Ис Дар, закрепите эльтара Рантаира, чтобы при жесткой посадке он не выпал. Ис Труне, немедленно начинайте эвакуацию, у нас слишком мало времени. Эльтар Ронэр, соберите свой экипаж и направляйтесь в шлюп.

Команда смотрела на меня с тревогой, но указания кинулись выполнять с облегчением. Я не отходила от Дара, проверявшего работу систем медитека, подключенных к Рантаиру. Потом, зафиксировав ему руки и ноги, Дар закрыл крышку. Взглянув опять на планшет, сказал, не поворачиваясь ко мне:

– Все хорошо: его показатели стабилизировались и состояние нормальное. Ему нужно лишь немного времени, и он выживет.

– Вы его единственный друг, ис Дар. По-настоящему хороший друг. И поверьте, он знает и ценит вашу дружбу, как никто другой.

– Вы правда так думаете? – Он недоверчиво уставился на меня.

– Я не думаю, ис, я знаю! А сейчас вам пора убираться отсюда.

Дар оглянулся на медитек и несколько секунд смотрел на него, а потом, словно очнувшись, повернулся и вышел в коридор. Я вернулась к себе в каюту, чтобы переодеться в летный комбинезон и ботинки. Проверив на мостике данные головного компьютера, направилась к эвакуационной палубе. Там уже собрался экипаж двух кораблей. Я махнула рукой, чтобы все рассаживались по местам. На палубе остались только мы с Ронэром и Даром. Они хотели пропустить меня вперед, но я усмехнулась и покачала головой. Ронэр понял не сразу, а вот Дар печально улыбнулся и тоже отошел в сторону. Но я опять покачала головой:

– Ис Дар, вы не можете остаться. Как вы понимаете, наши шансы на выживание слишком малы, а у вас есть о ком позаботиться. Например, о Дире. Он еще слишком юн, чтобы оставаться без присмотра.

Я понимала, что Дара грызут сомнения, но он кивнул и предупредил:

– Я буду готов заняться им, как только вы совершите посадку.

Я тоже кивнула в ответ.

– Эльтарина, я не понимаю, зачем вам погибать вместе с ним? Ведь вы сгорите в этой металлической коробке. Вы молоды и прекрасны, весь Рокшан будет у ваших ног! Вы должны отправиться с нами! – Ронэр есть Ронэр: ничему его жизнь не учит.

– Ронэр, обещаю, если мы выживем, вы весь срок будете полы мыть своим поганым языком! – зло прошипела я, не выдержав, а потом устало продолжила: – Неужели вы не понимаете, что я люблю его? И живу, только пока он жив и дышит. Если его не станет, меня не будет тоже. Извините, эльтар, но у меня нет времени, да и желания объяснять вам то, чего вы не в состоянии понять в силу своей душевной убогости. Лучше идите быстрее в шлюп. – Я повернулась к Труне, стоявшему в проходе. – Как только выйдем возле Крап-чага, я включу отстыковку, дальше сами. Прощайте, мне было приятно познакомиться с вами. И удачи нам всем!

Не дожидаясь ответа, я отправилась на мостик.

Мы спустились на Крап-чаг почти удачно в экстремальных условиях. Конечно, корабль повредили основательно, но не от перегрузки в атмосфере, а от удара о поверхность. Я не совсем точно рассчитала расстояние, и чуть не лишилась всех зубов, сломала нос, а дальше слушать врача и вовсе не захотела – зачем портить себе настроение. Главное – мы остались живы. Благодаря пилоту, я так считаю.

Как потом рассказал Дир, в себя я пришла только через два дня и, открыв глаза, снова увидела сидящего рядом Рантаира, похудевшего и усталого, он спал, привалившись к спинке кресла. Я осторожно села, свесив ноги, и ко мне тут же бросился Дир со стаканом воды. Не торопясь выпила, поблагодарила, а потом, опустившись перед Рантаиром на корточки и положив голову к нему на колени, прижала его ладони к своим щекам. Он проснулся, но, не двигаясь, ласкал их кончиками пальцев, пока я не попросила:

– Пойдем лечиться к себе. Ты плохо выглядишь, и я думаю, тебе еще нельзя вставать.

– Я ему говорил, но он никого не хочет слушать. Приполз сюда и уже здесь свалился, – раздался голос Дара.

– Ты слишком много говоришь, ис! Может, мне сменить корабельного врача? – хмуро взглянув на Дара, прошипел Рантаир.

Я рассмеялась и заявила:

– А у тебя и корабля-то больше нет, я его вдребезги разнесла. Иса Дара к себе на корабль врачом возьму, если согласится, чтобы ты на него больше не шипел. Друг, называется!

У обоих сделались такие интересные лица, будто я им сказку о земных привидениях рассказала.

Нам потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя, особенно Рантаиру. Как оказалось, нас переправили в императорскую резиденцию на Крап-чаге, где мы и прошли восстановительное лечение. Я еще несколько раз разговаривала с отцом-императором, с матерью-императрицей, потом с папой эран Карсу и с самим Ронэром, который после знаменательных событий долго не мог прийти в себя и «посыпал голову пеплом». У них с Рантаиром даже завязалось нечто похожее на дружеские отношения. А ко мне Ронэр полностью изменил отношение. Можно сказать, дышать на меня боялся, особенно после того, как узнал о смягчении наказания.

Рантаир не отпускал меня ни на шаг, следил за каждым вздохом. Через несколько дней, когда ему стало гораздо лучше, мы пустились во все тяжкие.

О, мне достался самый ненасытный мужчина во Вселенной! Такое ощущение, что он решил за неделю наверстать годы воздержания. В конце концов пришлось установить лимит на секс, который я сама же и нарушила, не прошло и половины дня. Мы оба учились любить друг друга и все больше узнавали друг о друге.

Я лежала, положив голову на плечо Рантаира и осторожно гладила синеватый шрам на его груди. Прижавшись к нему, я вздрогнула от мысли, что могла потерять любимого. Даже находясь в рубке обреченного корабля и пытаясь его посадить на Крап-чаг, я не боялась умереть, ведь в медитеке находился мой мужчина. Я боялась остаться в живых, если он умрет. Я чувствовала Рантаира всем телом, всеми фибрами души, я принадлежала ему.

Почувствовав, что я дрожу, он накрыл меня одеялом и крепче прижал к себе.

– Ты замерзла, Аттойя?

Я привстала, покачала головой, а потом, хлюпнув носом, пояснила:

– Я боюсь потерять тебя, любимый. Понимаешь, от жизни я хочу всего и побольше, но только если рядом будешь ты, а если тебя не будет, то мне такая жизнь не нужна.

Он мягко перевернул меня на спину и, подперев голову рукой, другой начал обводить контуры моего лица. И столько нежности было в его бесконечно синих глазах, любви и счастья, когда он обещал:

– Я всегда буду рядом, Аттойя. Словно твоя тень буду следовать за тобой. Ты получишь все, что захочешь, я позабочусь об этом, любимая. Я живу тобой, дышу тобой и существую, пока ты живешь. Для меня нет ничего и никого важнее тебя. И нет ничего, чего я бы не сделал ради тебя и для тебя. Только теперь я понимаю, почему отец забрал меня у матери, пытаясь обезопасить ее жизнь. Ты его пока совсем не знаешь, но он никогда не лишал меня своего общества и тепла, хотя много раз после наших объятий ему требовался врач. Он пытался любить меня за двоих и ни разу не предал моего доверия.

Как только я пришел в себя, Дар рассказал обо всем, что произошло после того моего ранения. Команда была потрясена твоим решением умереть вместе со своим лином. Но больше всего поразились тому, что можно полюбить белого. Я никак не мог поверить, что ты меня хочешь или любишь, что кто-то добровольно пожелает разделить свою сущность со мной. Что кто-то не сможет жить, если меня не будет рядом. Я все время боялся поверить, что ты моя, не отвернешься, как только лучше узнаешь или как следует разглядишь. Я боялся лишний раз дотронуться до тебя, ведь до тебя меня боялись и презирали, а близость со мной вызывала у женщин ужас. А ты все время касалась меня, искала защиты. Я же причинил тебе боль в первый раз, но ты простила, да еще успокаивала. Видит Аттойя, я тогда так испугался, что думал – умру на месте. Я люблю тебя, Ева. Сильно люблю.

Я плакала от счастья, а Рантаир губами ловил каждую слезинку.