Текст книги "Бойня номер пять. Добро пожаловать в обезьянник"

– Десять секунд, – произнес Барзов.

– Джерри, – громко и решительно сказал Келли, – сделай шаг вперед и два влево. – Его сын доверчиво вышел из последнего ряда и скрылся в тени черного коня. Во взгляде Маргарет забрезжило сознание, и она повернула голову на голос мужа.

Пи-Ин озадаченно уставился на доску.

– Вы в своем уме, полковник? – спросил он наконец. – Вы понимаете, что натворили?

Едва заметная улыбка показалась на лице Барзова. Он нагнулся и, видимо, хотел что-то прошептать Пи-Ину, но в последний момент передумал и снова оперся спиной о колонну, чтобы следить за Келли из-за прозрачного дымного занавеса.

Келли сделал вид, что не понимает, о чем говорит Пи-Ин. Затем он спрятал лицо в ладонях и скорбно закричал:

– О боже! Нет!

– Вы допустили весьма изящную ошибку, – сказал Пи-Ин и взбудораженно объяснил происходящее красавице. Она отвернулась. Его это разозлило.

– Умоляю, позвольте мне передумать! – проговорил раздавленный Келли.

Пи-Ин постучал пальцами по перилам балюстрады.

– Без правил любая игра лишена смысла. Мы заранее договорились, что ход отменить нельзя, – значит, нельзя. – Он повернулся к слуге. – Королевского коня на шестое поле линии королевского слона! – Слуга передвинул коня на поле, где стоял Джерри. Пи-Ин съел приманку и проиграл игру.

– Что это значит? – вопросила Маргарет.

– К чему держать жену в неведении, полковник? – спросил Пи-Ин. – Будьте хорошим мужем, ответьте на ее вопрос. Или лучше отвечу я?

– Ваш муж пожертвовал конем, – перебил Барзов Пи-Ина. – Вы только что потеряли сына. – Майор был похож на любознательного испытателя: так завороженно он смотрел на Маргарет.

Келли услышал, как Маргарет захрипела, и успел ее подхватить. Он поставил жену на ноги и стал растирать ей руки.

– Милая, прошу тебя, выслушай! – Он схватил ее за плечи и встряхнул – куда сильнее, чем хотел. Маргарет взорвалась. Из ее рта посыпались проклятия – отчаянные невразумительные упреки. Келли держал ее за руки и оцепенело слушал горестное бормотание.

Пи-Ин вытаращил глаза, любуясь развернувшейся внизу драмой и не обращая внимания на гневные слезы красивой девушки, что сидела рядом. Она рвала на себе одежду, она молила. Пи-Ин молча отодвинул ее в сторону и снова уставился на доску.

Долговязый солдат внезапно рванулся к ближайшему охраннику и ударил его плечом в грудь, затем кулаком в живот. Подданные Пи-Ина вмиг окружили его, уложили на пол и оттащили на прежнее место.

Посреди этого бедлама Джерри вдруг разрыдался и подбежал к папе с мамой. Келли отпустил Маргарет, и та рухнула на колени, обнимая дрожащего сына. Пол, брат-близнец Джерри, стоял на месте, трясся всем телом и невидящими глазами смотрел перед собой.

– Продолжим игру, полковник? – громко и пронзительно спросил Пи-Ин. Барзов отвернулся от доски, не собираясь мешать Келли – и, видимо, не желая смотреть на его следующий ход.

Келли закрыл глаза и стал ждать, когда Пи-Ин отдаст приказ палачам. Он не мог заставить себя еще раз взглянуть на Маргарет и Джерри. Пи-Ин махнул рукой, призывая всех к тишине.

– С глубоким прискорбием… – начал он. И вдруг умолк. С лица как рукой сняло всякое ехидство, осталось лишь глупое удивление. Маленький китаец перегнулся через перила, скользнул вниз и рухнул среди своих же солдат.

Майор Барзов боролся с красивой китаянкой. В ее крошечной ручке, которую он пока не успел схватить, блеснул тонкий нож. В следующий миг она вонзила его себе в грудь и повалилась на майора. Он бросил ее на пол и подошел к балюстраде.

– Следите за пленниками, пусть остаются на местах! – приказал Барзов охране. – Он жив? – В его голосе не было ни гнева, ни скорби – лишь раздражение и досада. Один из слуг покачал головой.

Барзов распорядился, чтобы вынесли тела Пи-Ина и девушки. То был поступок скорее прилежной домработницы, чем набожного скорбящего. Никто не удивился, что власть над слугами и охраной внезапно перешла к нему.

– Значит, игра все-таки ваша, – сказал Келли.

– Народ Азии потерял великого предводителя, – мрачно произнес Барзов, а затем странно улыбнулся полковнику. – Впрочем, и у него были недостатки, правда? – Он пожал плечами. – Тем не менее игру вы пока не выиграли. Вашим новым противником буду я. Никуда не уходите, полковник, я скоро вернусь.

Он потушил сигарету о резные перила, эффектно взмахнул мундштуком, сунул его в карман и скрылся за занавесями.

– Что теперь будет с Джерри? – прошептала Маргарет. То была мольба, а не вопрос, словно судьба ее сына зависела от Келли.

– Только Барзов знает, – ответил он.

Ему безумно хотелось объясниться с женой, дать понять, что выбора у него не было, но он сознавал, что это объяснение только сделает трагедию неизмеримо более жестокой для нее. Убийство сына по ошибке она еще сможет понять и простить, но убийство по холодному расчету – никогда. Маргарет бы предпочла, чтобы они все умерли.

– Только Барзов знает, – изнуренно повторил Келли. Сделка была еще в силе, цена победы оговорена. Барзову, по всей видимости, только предстояло осознать, что именно купил Келли жизнью своего сына.

– Откуда нам знать, что в случае нашей победы Барзов нас отпустит? – спросил долговязый техник.

– Мы не можем этого знать, солдат. Не можем. – Очередное сомнение закралось в душу полковника. Возможно, своим решением он выиграл лишь право на короткую передышку…

Полковник Келли потерял счет минутам, проведенным в ожидании Барзова на гигантской шахматной доске. Его нервы окончательно сдали, не выдержав то и дело накатывающих волн раскаяния и груза постоянной страшной ответственности. Сознание полковника затуманилось. Изможденная Маргарет уснула, обняв Джерри, на чью жизнь пока никто не претендовал. Пол свернулся калачиком на своей клетке, под кителем юного капрала. На клетке Джерри, скаля зубы и чуть не изрыгая пламя из раздутых ноздрей, стоял черный конь Пи-Ина.

Келли едва расслышал мужской голос на балконе – сперва принял его за очередной зазубренный фрагмент кошмарного сна. Его мозг не понимал смысла сказанного. Наконец Келли открыл глаза и увидел двигающиеся губы майора Барзова. Увидел надменный блеск в его глазах, понял смысл слов.

– Поскольку в этой игре уже пролито столько крови, было бы несправедливо бросать ее в такой ответственный момент.

Барзов царственно развалился на подушках Пи-Ина и скрестил ноги в черных сапогах.

– Я планирую вас разбить, полковник, и буду очень удивлен, если проиграю. Столь очевидная уловка, которой вы одурачили Пи-Ина, не может подарить вам победу – это было бы в высшей степени досадно. С этого момента мы начинаем играть всерьез. Теперь ваш противник – я. Пока преимущество за вами, но я это исправлю. Давайте же скорей продолжим.

Келли поднялся: его внушительный силуэт возвышался над остальными белыми фигурами, сидящими на своих полях. Майору Барзову были не чужды развлечения, которые находил столь забавными Пи-Ин. Однако в поведении майора и партизанского вожака чувствовалась какая-то разница. Майор решил довести игру до конца – не потому, что она ему нравилась, нет. Он хотел доказать свое умственное превосходство над никчемными американцами. Очевидно, Барзов не понимал, что Пи-Ин уже проиграл бой. Или же просчитался Келли…

Полковник мысленно подвигал все фигуры на доске, пытаясь найти изъян в своем плане – на случай если его чудовищная, невыносимая жертва оказалась напрасной. Будь это обычная игра, Келли уже предложил бы противнику сдаться, и игра бы закончилась. Но теперь, когда на кону была плоть и кровь живых людей, даже в просчитанную до мелочей стратегию вкрадывались мучительные и неистребимые сомнения. Келли не смел поставить Барзова перед фактом: еще три хода, и победа за белыми, – пока тот не сделает эти три хода, пока не потеряет последний крохотный шанс выйти из положения, если он вообще есть.

– Что будет с Джерри?! – вопросила Маргарет.

– Джерри? Ах да, ваш сын! Что будет с Джерри, полковник? – обратился к нему Барзов. – Ради вас я готов пойти на уступку, если пожелаете. Разрешаю вам переходить. – Майор говорил с напускной учтивостью, строя из себя веселого и радушного хозяина.

– Без правил, майор, любая игра лишена смысла, – проговорил Келли ровным тоном. – Я последний, кто предложит вам их нарушить.

Лицо Барзова омрачила глубокая скорбь.

– Заметьте, это решение вашего мужа, мадам, не мое. – Он нажал кнопку на часах. – Так и быть, пусть мальчик побудет с вами, пока полковник проигрывает остальные жизни. Ваш ход, Келли. Десять минут.

– Возьми его пешку, – приказал он жене. Та не двинулась с места. – Маргарет! Ты меня слышишь?

– Ну что же вы, полковник, помогите ей! – с упреком сказал майор Барзов. Келли взял Маргарет под локоть и отвел на поле с черной пешкой. Она не сопротивлялась. Джерри плелся следом, прячась от Келли за мать. Полковник вернулся на свое поле, сунул руки в карманы и молча наблюдал, как слуга унес взятую пешку с доски.

– Шах, майор. Вашему королю шах.

Барзов приподнял бровь.

– Шах, говорите? И как же мне поступить с этим досадным недоразумением? Как привлечь ваше внимание к другим интересным задачам на доске? – Он кивнул слуге. – Передвиньте моего короля на одно поле влево.

– Лейтенант, один шаг по диагонали ко мне, – приказал Келли пилоту. Тот помедлил. – Живо! Слышите?

– Так точно, сэр, – издевательским тоном ответил пилот. – Никак отступаете? – Лейтенант поплелся на соседнее поле по диагонали – медленно, высокомерно.

– И снова шах, майор, – проговорил Келли невозмутимым тоном и показал на лейтенанта. – Теперь вашему королю угрожает мой слон. – Он закрыл глаза и в сотый раз мысленно повторил себе, что ошибки быть не может, что страшная жертва обеспечила ему верную победу в игре и Барзову не выкрутиться. Решающий момент настал.

– Это все, на что вы способны? – спросил Барзов. – Я просто поставлю королеву перед королем. – Слуга передвинул фигуру. – Вот, теперь совсем другое дело.

– Взять его королеву, – тотчас приказал Келли своей пешке, издерганному и помятому технику.

Барзов вскочил на ноги:

– Стойте!

– Что, не заметили моей пешки? Хотите передумать? – поддразнил его Келли.

Барзов, тяжело дыша, зашагал туда-сюда по балкону.

– Конечно, заметил!

– Это был ваш единственный способ защитить короля, – добавил Келли. – Разрешаю вам взять ход обратно, но скоро вы убедитесь, что ничего другого вам не остается.

– Забирайте королеву, и покончим с игрой, – крикнул Барзов. – Забирайте!

– Забирайте, – эхом повторил его слова Келли, и слуга стащил огромную фигуру с доски.

Техник, часто моргая, глазел на черного короля в нескольких дюймах от себя.

– Мат, – очень тихо произнес Келли.

Барзов негодующе выдохнул воздух из легких.

– В самом деле, мат. – И громче добавил: – Это не ваша заслуга, скажите спасибо болвану Пи-Ину!

– Такова игра, майор. Ничего не поделаешь.

Долговязый техник истерически захихикал, капрал сел, а лейтенант заключил полковника в объятия. Дети радостно закричали. Только Маргарет, все еще напуганная, стояла неподвижно.

– Но жертву, которая обеспечила вам победу, придется принести, – язвительно проговорил Барзов. – Полагаю, вы готовы?

Келли побелел.

– Уговор есть уговор. Если вы не можете отказать себе в этом удовольствии, я выполню условия.

Барзов неторопливо поместил в мундштук новую сигарету и заговорил прежним дотошно-надменным тоном великого мудреца:

– Нет, я не стану забирать у вас мальчика. Американцы для меня, как и для Пи-Ина, – враги, объявлена война или нет. Ваши люди, полковник, для меня военнопленные. Однако, поскольку с формальной точки зрения мы не воюем, у меня нет выбора: я должен удостовериться, что всех вас благополучно перевезут через границу. Я принял это решение сразу после выхода Пи-Ина из игры, и оно не зависело ни от исхода игры, ни от моего личного отношения к вам. Моя победа принесла бы мне радость, а вам преподала бы полезный урок, но судьба ваша решена уже давно. – Он прикурил сигарету и сурово посмотрел на полковника Келли.

– Очень благородно с вашей стороны, майор, – проговорил тот.

– О, это лишь дипломатический ход, уверяю вас. Подобный инцидент не помог бы налаживанию мира между нашими странами. Русский не может благородно обойтись с американцем – по определению. За всю долгую и печальную историю мы научились приберегать благородство исключительно для русских. – На лице его читалось нескрываемое презрение. – Быть может, мы с вами еще сыграем в шахматы, полковник, – обычными фигурами, без этих Пи-Иновых изысков. Не хочу, чтобы вы думали, будто я играю хуже вас.

– Спасибо за предложение, но не сегодня.

– Что ж, как-нибудь в другой раз. – Майор Барзов жестом велел охранникам отворить двери тронного зала. – В другой раз, – повторил он. – Однажды найдутся и другие желающие вроде Пи-Ина поиграть живыми людьми, и я, надеюсь, смогу вновь понаблюдать за игрой. – Он широко улыбнулся. – Когда бы вы предпочли повторить?

– Увы, время и место выбирать вам, – устало проговорил Келли. – Если захотите поиграть, просто пришлите мне приглашение, майор, и я непременно буду.

1953

Лохматый пес Тома Эдисона[18]18
  © Перевод. Екатерина Романова.


[Закрыть]

Как-то солнечным утром на скамейке в парке Тампы, Флорида, сидели два старика: один упорно пытался читать явно интересную книгу, а второй, Гарольд К. Баллард, пронзительным голосом – казалось, он вещает через громкоговоритель – рассказывал первому историю своей жизни. Лабрадор Балларда, лежавший у их ног, тоже докучал незнакомцу: большим влажным носом тыкался ему в лодыжки.

До выхода на пенсию у Балларда была весьма насыщенная жизнь, и теперь он с удовольствием вспоминал свое славное прошлое. Однако он столкнулся с проблемой, которая обычно усложняет жизнь каннибалам, а именно: одну жертву нельзя использовать повторно. Любой, кто проводил солнечный день в компании этого старика и его пса, впредь категорически отказывался делить с ними скамейку.

Потому-то Баллард и пес каждый день разгуливали по парку в поисках незнакомых лиц. Сегодня утром им повезло: они сразу наткнулись на незнакомца, причем совсем недавно приехавшего во Флориду – он еще не избавился от теплого шерстяного костюма с жестким воротником и не успел найти занятия интересней, чем чтение.

– Да-а, – протянул Баллард, заканчивая первую часовую порцию своего повествования, – жизнь у меня была веселая: пять раз богател и пять раз терял все до последнего гроша.

– Вы уже говорили, – сказал незнакомец, чьего имени Баллард не удосужился спросить. – Фу, плохой пес! Фу, фу! – прикрикнул он на собаку, которая с небывалой агрессией принялась за его лодыжки.

– Неужели рассказывал? – удивился Баллард.

– Дважды.

– Два состояния я заработал на недвижимости, одно на металлоломе, одно на нефти и одно на грузоперевозках.

– Да-да, вы говорили.

– В самом деле? Похоже на то. Два на недвижимости, одно на металлоломе, одно на нефти и одно на грузоперевозках. Ох и время было – золотое!

– Несомненно, – ответил незнакомец. – Простите, вы не могли бы куда-нибудь убрать свою собаку? Она без конца…

– О, мой пес – добрейшее существо на планете! – сердечно воскликнул Баллард. – Право, не нужно его бояться.

– Да я и не боюсь, просто он без конца обнюхивает мои лодыжки – я скоро с ума сойду.

– Пластмасса, – хохотнул Баллард.

– Простите? – не понял незнакомец.

– На ваших гетрах, должно быть, есть что-то пластмассовое. Держу пари, это пуговицы! Ну конечно, провались я на этом месте, если дело не в них! Этот пес души не чает в пластмассе. Ей-богу, стоит ему хоть крошку найти, так он готов нюхать ее до скончания века. Видимо, чего-то не хватает в организме… Но клянусь, он питается лучше меня! Однажды сжевал целый пластмассовый ящик для сигар, представляете? Эх, я бы сейчас вовсю ими торговал, если б доктора не велели мне уйти на покой. Говорят, моему моторчику нужен отдых.

– Вы могли бы привязать своего пса вон к тому дереву, – сказал незнакомец.

– Силы небесные, как меня злит нынешняя молодежь! – заявил Баллард. – Слоняются туда-сюда, не зная, куда себя деть. Но ведь сегодня человек может найти себе столько применений! Знаете, что говорил на этот счет Хорас Грили?

– У него мокрый нос, – сказал незнакомец, пряча ноги. Пес тут же рванул за ними под лавку. – Да перестань же!

– Мокрый нос у собаки – признак крепкого здоровья! «Будущее за пластмассой, молодой человек, – вот что говорил Хорас Грили. – Будущее за атомом, молодой человек!»

Пес явно определил точное местоположение пуговиц на гетрах незнакомца и склонял голову то на один бок, то на другой, раздумывая, как бы впиться зубами в этот деликатес.

– Фу! Брысь! – сказал незнакомец.

– «Будущее за электроникой, молодой человек!» – воскликнул Баллард. – И не говорите мне, что у молодых сегодня нет возможностей. Да возможности стучат во все двери этой великой страны, только пустите! В пору моей молодости человеку приходилось искать их и тащить за уши, но сегодня…

– Простите, – спокойно проговорил незнакомец, захлопнул книгу, встал и вырвал ногу из пасти собаки. – Мне пора идти. Всего доброго.

Он прошел немного по парку, нашел свободную скамейку, со вздохом сел и начал читать. Не успело его дыхание вернуться в норму, как он вновь почувствовал на своей лодыжке мокрую губку собачьего носа.

– А, это вы! – воскликнул Баллард. – Он вас выследил. Гляжу, а он след чей-то взял. Ну, я не стал ему мешать, пошел за ним. Что я вам говорил про пластмассу? – Он удовлетворенно осмотрелся по сторонам. – Хорошо, что вы сюда перебрались. Там было душновато. Ни тени, ни ветерка…

– Если я куплю вашему псу пластмассовый ящик для сигар, он отстанет? – спросил незнакомец.

– Отличная шутка, отличная! – добродушно сказал Баллард и тотчас с размаху хлопнул незнакомца по коленке. – Слу-ушайте-ка, а вы, случаем, сами пластмассой не занимаетесь? Я тут чешу языком про пластмассу, а это, может, по вашей части!

– По моей части? – решительно переспросил незнакомец и отложил книгу. – Простите… у меня нет никакой такой «части». Я скитаюсь по свету с тех пор, как Эдисон показал мне анализатор ума.

– Эдисон? – взвился Баллард. – Томас Эдисон, изобретатель?

– Если хотите так его называть, пожалуйста, я не возражаю, – ответил незнакомец.

– Если я хочу? – усмехнулся Баллард. – Как еще называть изобретателя лампочки и прочих полезных вещей!

– Если вам нравится думать, что он изобрел лампочку, извольте. Никакого вреда в этом нет. – Незнакомец снова открыл книгу и принялся читать.

– Вы что же, смеетесь надо мной? – подозрительно спросил Баллард. – Что еще за анализатор ума? Первый раз слышу о такой штуке.

– Разумеется, – ответил незнакомец. – Вы и не могли слышать, потому что мы с мистером Эдисоном поклялись хранить это в секрете. Мистер Эдисон нарушил клятву и рассказал про анализатор Генри Форду, но Форд заставил его поклясться снова. Ради блага всего человечества.

Баллард не на шутку заинтересовался.

– А этот анализатор ума… Стало быть, он анализировал ум, правильно я понимаю?

– Нет, взбивал масло.

– Да бросьте, я же серьезно! – усмехнулся Баллард.

– А может, в самом деле лучше кому-то выговориться… – сказал незнакомец. – Вы не представляете, какой это ужас – держать все в себе год за годом. Но откуда мне знать, что вы не разболтаете мой секрет?

– Слово джентльмена! – заверил его Баллард.

– На более убедительную гарантию рассчитывать не приходится, верно? – рассудительно спросил незнакомец.

– Ее просто не может быть! – гордо ответил Баллард. – Клянусь собственной жизнью!

– Что ж, хорошо. – Незнакомец откинулся на спинку скамейки, прикрыл глаза и, по всей видимости, отправился в прошлое. Он просидел молча целую минуту, и все это время Баллард почтительно ждал.

– Это случилось осенью тысяча восемьсот семьдесят девятого года, – наконец тихо проговорил незнакомец. – В деревне Менло-Парк, Нью-Джерси. Мне тогда было девять лет. В лаборатории по соседству с моим домом поселился человек, которого вся округа считала колдуном: там постоянно что-то сверкало, гремело и творились прочие страшные вещи. Соседским детям запрещалось не только подходить к лаборатории, но и шуметь – чтобы не злить колдуна. С Эдисоном мы познакомились не сразу, а вот его пес Спарки быстро стал моим добрым приятелем. Спарки был очень похож на вашего питомца, и мы с ним носились по всей округе. Да-да, сэр, он был копия вашего пса.

– Неужели? – Баллард был польщен.

– Ей-богу, – ответил незнакомец. – Однажды днем мы со Спарки так заигрались, что подлетели к самой двери эдисоновской лаборатории. Не успел я и глазом моргнуть, как Спарки втащил меня в дом, и – бац! – в следующий миг я уже сидел на полу кабинета и глазел на Эдисона.

– Представляю, как он разозлился! – восхищенно проговорил Баллард.

– Вы лучше представьте, как я испугался, – сказал незнакомец. – Я подумал, что передо мной стоит Сатана в человеческом обличье. Из ушей Эдисона торчали провода, бежавшие к маленькой черной коробочке, что лежала у него на коленях. Я хотел дать деру, но он поймал меня за шиворот и заставил сесть.

«Мальчик, – сказал он мне, – я хочу, чтобы ты запомнил: самое темное время суток – перед рассветом».

«Да, сэр», – проронил я.

«Вот уже больше года, – продолжал Эдисон, – я пытаюсь найти подходящий материал для нити в лампе накаливания. Волосы, струны, щепки – ничего не годится. Но пока я бился над этой задачей, потихоньку мне пришла в голову другая идея. Над ней-то я сейчас и работаю – выпускаю пар, так сказать. Вот собрал любопытное устройство. – Он показал на черную коробочку. – Я подумал, что ум – это тоже своего рода электричество, и изобрел анализатор ума. Он работает, честно! И ты узнал о нем первым, малыш. Твое поколение вырастет в новом мире, где людей будет сортировать легко, как апельсины».

– Не верю ни единому слову! – воскликнул Баллард.

– Разрази меня гром, если это неправда! – с жаром ответил незнакомец. – И анализатор действительно работал. Эдисон испытал его на нескольких людях в своей лаборатории, – конечно, не сказав им, что это за устройство. Чем умнее был человек, тем дальше ползла стрелка индикатора на черной коробочке. Я позволил ему испытать анализатор на мне, и стрелка практически не сдвинулась с места, только лежала на нуле и трепыхалась. Но хоть я и оказался болваном, мне хватило ума сделать весьма важный вклад в историю человечества. Как я уже говорил, с тех пор бездельничаю.

– И что вы сделали? – увлеченно спросил Баллард.

– Я предложил испытать анализатор ума на собаке. Видели бы вы, какой спектакль устроил нам Спарки, услышав мои слова! Старый пес зарычал, завыл и стал рваться на улицу, царапая дверь. Когда же понял, что мы настроены серьезно и никуда его не отпустим, Спарки кинулся прямо на коробочку и вышиб ее из рук Эдисона. В конце концов нам удалось загнать его в угол: Эдисон держал Спарки, а я поднес проводки к его ушам. Вы не поверите: стрелка мигом перекочевала прямиком за красную отметку!

– Эх! Пес его сломал! – предположил Баллард.

– «Мистер Эдисон, сэр, а что это за красная отметка?» – спросил я ученого. «Мой мальчик, – отвечал мне он, – Спарки сломал прибор. Красная отметка – это я».

– Ну да, я же говорил, – кивнул Баллард.

Незнакомец торжественно ответил:

– А вот и нет! Анализатор не сломался! Эдисон тотчас его проверил: все было исправно. И когда он сообщил мне об этом, Спарки выдал себя.

– Как же? – с недоверием осведомился Баллард.

– Понимаете, мы ведь его заперли – по-настоящему заперли. На двери было три замка: цепочка, засов и обычный дверной замок. Пес встал, снял цепочку, отодвинул засов и уже вцепился зубами в ручку, когда Эдисон его остановил.

– Нет! – охнул Баллард.

– Да! – ответил незнакомец. Глаза его сияли. – И тут я узнал, насколько великим ученым был Эдисон. Он готов был принять любую правду – даже самую неприятную.

«Ага! – сказал он своему псу. – Значит, собака – лучший друг человека, так? Неразумное животное, так?» Спарки проявил осмотрительность: сделал вид, что не услышал. Он чесался, выгрызал блох, рычал на воображаемые крысиные норы – лишь бы не смотреть Эдисону в глаза.

«Славно вы придумали, Спарки, а? – не унимался ученый. – Пусть люди добывают еду, строят дома и берегут тепло, а вам можно целыми днями спать у камина, бегать за девчатами или беситься с мальчишками. Никаких ипотек, политики, войн, работы, тревог… Знай себе маши хвостом да облизывай руки – и за тебя все сделают другие».

«Мистер Эдисон, – обратился я к нему. – Вы хотите сказать, что собаки умнее людей?»

«Умнее? – переспросил тот. – Еще как! И чем я, по-твоему, занимался весь последний год? Гнул спину ради того, чтобы собаки могли играть по ночам!»

«Послушайте, мистер Эдисон, – сказал Спарки. – Я бы на вашем месте…»

– Постойте-ка! – взревел Баллард.

– Тихо! – торжественно осадил его незнакомец. – «Послушайте, мистер Эдисон, – сказал Спарки, – я бы на вашем месте помалкивал об этом открытии. На протяжении сотен тысяч лет всех все устраивало. Пусть собаки спят и играют дальше. А вы забудьте, что сегодня произошло, и уничтожьте свой анализатор – в благодарность за это я скажу вам, какой материал использовать для нити накаливания».

– Бред сумасшедшего! – Баллард побагровел.

Незнакомец встал.

– Слово джентльмена, это чистая правда. В обмен на молчание пес подсказал мне, акции каких компаний надо покупать, – так я и разбогател. А последними словами Спарки, сказанными Эдисону, были вот эти: «Попробуйте карбонизированную хлопковую нить». Позже его разорвали на части уличные псы, которые подслушивали за дверью лаборатории.

Незнакомец снял гетры и протянул псу Балларда.

– Примите их в знак благодарности вашему предку, который проговорился и погиб за это. Всего хорошего! – Он сунул книгу под мышку и зашагал прочь.

1953