Текст книги "О счастье, я к тебе взываю!"

IV

 
Гор. Катий, откуда идешь и куда? Кат. Не время теперь мне;
Новые наставленья отметить спишу, что затмили
Пифагора и жертву Анита и мудрость Платона.
Гор. Хоть сознаюсь, что неловко с тобой в неудобное время
5 Заговорил, но прошу, ты добрый, прости меня в этом,
Если хоть что у тебя ускользнет, ты вспомнишь немедля
По природе иль в силу искусства, ты силен в обоих.
Кат. Только о том я и думал, как все удержать мне получше;
Дело о тонких вещах изложено тонкою речью.
10 Гор. Имя творца назови, будь Римлянин он иль приезжий!
Кат. Я ученье одно воспою, а творца не открою.
Тех яиц предлагай, которые видом длиннее,
Помни, вкусней они круглых и много белее бывают,
Ибо в твердом желтке мужской зачаток хранится.
15 В подгородной капусте нет сладости той, что в растущей
В поле сухом; ничего нет безвкусней залитого сада.
Ежели вечером гость к тебе заберется нежданно;
Чтобы жесткая курица нёбу была поприятней,
Ты, знаток, утопи-ка ее живую в Фалерне,
20 Это ее умягчит. Полевые грибы по природе
Лучшие. Не доверяй ты другим. Тот лето в здоровье
Проведет, кто завтрак свой кончать будет черной
Шелковицею, с дерева снятой до знойного солнца.
В мед свой Ауфидий подмешивал крепкий Фалерн неразумно;
25 Та к как в желудок пустой ничего вводить не пригодно,
Кроме легкого; легким медом промоешь утробу
Лучше всего. Коль твой желудок очень упорен,
То облегчат тебя мизии или простые ракушки,
Да невысокий щавель, при том же с белым кооским.
30 При нарожденьях луны наполняются слизью ракушки;
Но не всякое море и раковин лучших питает.
Байская червленица похуже Лукринской пелоры,
Устрицы подле Цирцей, морские ежи у Мизена,
Плоским гребнем морским Тарент изнеженный славен.
35 Но не всякий искусство трапез присвояй себе спросту,
Не изучив наперед указаний тонкого вкуса.
Не довольно схватить с дорогого стола себе рыбы
И не знать, какая с подливкой вкусней, какую зажарить,
Чтоб пресыщенный-то гость на ложе опять приподнялся.
40 Гнет Умбрийский кабан, желудями питавшийся, блюдо
Круглое у того, кто не любить безвкусного мяса.
Плох Лаврентинский, одним тростником да осокой он жирен.
Не всегда виноградники ланей питают съедомых,
У плодовитой зайчихи знаток выбирает лопатки.
45 Как на рыб и на птиц влияет природа и возраст,
До меня ни один своим нёбом еще не разведал.
Есть такие, чей ум только вновь сочиняет печенья,
Но не довольно на дело одно устремить свою заботу;
Так, если кто хлопотал, чтобы вина не были плохи,
50 И не думал о масле, каким подливает он рыбу.
Ставь Массийское ты вино под открытое небо.
Воздух ночной оттянет в нем все, что не чисто, и запах
Неприятный для нерв пропадет; иначе вино то
От полотняной цедилки природный свой вкус потеряет.
55 Кто Суррентинские вина хитро заправляет осадком
От Фалерна, яйцом голубиным отстой пусть оттянет,
Та к как, садяся на дно, желток поглотит все чужое.
Ежели пьющий слабеет, подправь его жареным крабом
Иль Африканской ракушкой; в желудке, вином воспаленном,
60 Плавает только латук; ветчина да сосиски все больше
Поощряют да больше его: тут рад принимать он
Все, что горячим несут, хотя бы из грязной харчевни.
Стоит дело труда узнать хорошенько составы
Двух подливок. Простая, на нежном оливковом масле,
65 С ним смешать надлежит густого вина да рассолу
От тунца Византийского, им чтоб и пахла кубышка.
Как эта смесь прокипит с изрубленной зеленью вместе,
То корицийским шафраном посыпана, пусть отстоится,
И добавь в нее масла плодов Венафранской оливы.
70 Тибуртинские яблоки сочностью хуже Пиценских,
Хоть и красивей на вид; Венукул в горшках припасают,
А Албанские гроздья в дыму сохранишь ты вернее.
Я их с яблоками подаю; винный камень я первый
И сардинки стал подавать и придумал просеяв
75 Белого перцу с черною солью всем ставить на блюдцах.
Промах великий отдать сперва три тысячи рынку
Да в горшочек засунуть простор любившую рыбу.
Все воротит нутро, коль слуга подает тебе кубок
Руки себе, замаравши над тем, что лизал он украдкой;
80 Или ежели грязь налипла на чаше старинной.
На дешевые метлы, на ручники да опилки
Много ль расходу? За то неряхам позор превеликий.
Как же узорные камни сметешь ты грязной метелкой
И немытых завес разложишь по Тирским покрышкам,
85 Забывая, что, чем тут меньше забот и расходов,
Тем справедливей будет упрек в недостатке того, что
Может лишь за столом появляться у самых богатых?
Гор. Катий премудрый, во имя богов умоляю и дружбы,
Как пойдешь, не забудь, и меня поведи ты послушать.
90 Хоть по памяти твердой ты все рассказал мне подробно,
Но от рассказчика польза уже не та. А прибавь ты
И лица и осанку того, кого ты, счастливец,
Видел, не слишком ценишь, привыкши; а я-то желаньем
Сильным исполнен дойти до самых источников скрытых
95 И для жизни блаженной из них почерпнуть наставленья.
 

Фет А. А., 1883

V

 
Ул. Еще, Тирезия, еще к тебе прошенье –
Я разорен кругом, все потерял именье;
Как бы поправиться?.. Да перестань шутить!..
Тир. Лукавец! Ты успел из Трои уж приплыть
5 В Итаку, где узрел брега отчизны милой, –
И не доволен все?.. Ул. Оракул мой правдивый!
Сбылись твои слова – вот видишь, как домой
Я возвращаюсь нищ, с одной почти сумой!
У Пенелопы всё – и двор, и кладовые
10 Искатели руки расстроили вконец;
Что ж честность, знатный род? Подпоры там плохие,
Где вовсе нечем жить!.. Тир. Не в шутку ж, молодéц,
Ты трусишь бедности; так я тебе открою,
Как можешь ты опять разбогатеть с женою…
15 Вот, слушай, кто тебе дрозда ли подарит,
Другую ли из птиц красивую на вид –
Неси скорей туда, где роскошь обитает,
Где дряхлый сибарит в забавах доживает…
И все, что редкого в садах твоих растет,
20 Цветы ли лучшие, с дерев ли первый плод,
Не оставляй своим ни ларам, ни пенатам,
А прямо в дар неси богатого к палатам…
И кто бы ни был он, преступник ли какой
Иль пойманный беглец с повинной головой,
25 Братоубийца ли, бродяга ли без роду –
Дай руку ты ему, коль просит, с ним иди…
У л. В уме ль, Тирезия?.. Как! Этому уроду,
Чтобы я руку дал?.. Нет, полно; не суди
Та к низко обо мне; когда живал я в Трое,
30 Привык все с знатными, с вельможами ходить!
Тир. Не слушаешь? Смотри ж, беднее будешь вдвое…
Ул. (Соглашаясь.) Что делать? Надобно всю спесь переломить –
Не раз я испытал такие ль искушенья?..
Лишь только научи – откуда мне именья,
35 Сребра и золота полегче бы достать?…
Тир. Сказала я тебе, теперь скажу опять:
Найдешь ли старичка – все приложи старанье,
В духовное к нему втереться завещанье.
Раз первый, раз другой брось удочку в рекý,
40 Хоть рыбка хитрая, сорвав кусок, обманет,
Надежды не теряй – служи лишь старику…
Случится ль, что богач бездетный спорить станет
В судах, где заведет он тяжбу с кем-нибудь;
Хоть в нем нет совести, хоть он и притесняет
45 Невинных, за него ты адвокатом будь!..
А честного, когда он право защищает,
Будь он отец детей, будь добрый муж жены,
Оставь его – держись противной стороны,
С его соперником войди скорей в сношенье,
50 Коль хочешь выиграть его расположенье –
Польсти ему: «О Квинт! Я всей к тебе душой
Привязан, по твоей добрóте, дорогой!
Знакомый с ябедой, я все проделки знаю
По тяжбам и судам; и клятвой уверяю,
55 Что самому себе позволил бы скорее
Глаза все выколоть, чем допущу людей
Именья твоего коснуться иль расстроить!
Уж я берусь тебя всей силой успокоить,
Клянусь, что никому по иску, по делам
60 Ругаться над тобой или шутить не дам!»
Тут убеди его ничем не заниматься,
А более всего здоровье сберегать.
Затем все на себя ты должен взять, сражаться
Со всякой трудностью и цели достигать,
65 Хотя б зной солнечный все камни растопил,
Хотя б седой Борей все Альпы заснежил…
«Смотри-ко, – скажет всяк, в ребро толкнув другого, –
Какого Квинт поддел сотрудника лихого,
Какой старательный, радушный для друзей!»
70 И тут-то тьму сберешь китов и стерлядей!
Вот у богатого отца всего именья
Один наследник – сын, но вянет как цветок!
Не как уж с холостым имей с ним обхожденье
И покажи, как всей корысти ты далек.
75 Умей тогда к сынку нежнее приласкаться,
Чтоб батюшки его вторым сынком назваться;
И если первого судьба во гроб сведет,
На место праздное тебя уж призовет –
На свете этой нет вернее лотереи!..
80 Еще прими совет, еще послушай феи –
Найдешь ли старика – пустого хвастуна, –
Кем за нос водит раб иль ловкая жена, –
Держи их сторону; хвали ему нарочно
Их преданность, любовь – и про тебя заочно
85 Они ему в глаза какую пустят пыль!..
Я кстати расскажу, какая в Фивах быль,
На старости моей, в глазах моих случилась.
От скупости одна старуха умерла;
Что ж в завещании ее тогда открылось?
90 «Чтоб маслом мертвая помазана была,
Чтоб масляный сей труп сам голыми плечами
Ее наследник нес», – а мысль поймете сами –
Хотела вырваться и мертвая из рук,
Та к тесно было ей от всех его докук!..
95 Будь скромен более для всяких посещений,
И в нýжде лишь одной к услугам будь готов,
А лишних и пустых не делай угождений –
Коль барин молчалив, невесел и суров,
Ты говорливостью ему тотчас наскучишь;
100 Да и молчанием, друг, пользы не получишь…
Представь ему себя покорнейшим слугой,
Ходя на цыпочках с поникшей головой.
Дохнет ли ветерок – ты предложи накрыться
Иль скутаться плащом, чтобы не простудиться…
105 Толпится ли народ, где надобно идти, –
Ты первый будь его хранитель на пути,
Раздвинь пред ним толпу усердными плечами –
К услугам смéтлив будь со всеми мелочами!
Коль барин – говорун, ты слов не прерывай,
110 Речь каждую его всем слухом пожирай.
Он любит похвалы? Хвали до пресыщенья,
Хотя б и сам просил пощады, снисхожденья;
Лей воду в этот мех, пока не лопнешь сам…
Когда ж наступит всем конец твоим трудам
115 И верный слух дойдет: «Улисс в четвертой доле
Наследником!» – «Увы!» – воскликни горько вслух;
Скончался мой Дамас, мой благодетель, друг!
Подобного ему мне не видать уж боле!
И тотчас прослезись – коль выжмется слеза…
120 Так нужно, чтоб в лице луч радости, нескромной
Игрой своей, другим не бросился в глаза.
Поручат ли тебе обряд исправить похоронный –
Пристойно делай все; с приличием устрой
И гроб, и памятник, чтоб с доброй похвалой
125 В соседстве о тебе все люди отозвались;
А если бы в числе наследников сыскались
Такие старички, которых вестник злой –
Удушье – уж зовет ко двери гробовой, –
Скорее вызовись с радушным предложеньем:
130 Что ты готов своим наследственным именьем
Меняться с кем-нибудь, хоть домом, хоть землей,
С какой угодно им уступкой и ценой…
Довольно, мой дружок, прощай; опять мне надо
У Прозерпины быть на прежней службе ада!..
 

Муравьев-Апостол И. М., 1843

VI

 
Это лишь было в мольбах: клок поля не слишком обширный,
Где бы сад был и близко от дома бегущий источник,
Да ко всему лесок небольшой. Пространней и лучше
Боги послали. Прекрасно. Не буду просить еще больше,
5 Разве чтоб эти дары, сын Маи, за мной утвердил ты.
Если дурными путями я не умножил достатка,
Если пороками или виною его не умалю,
Если не стану молить, как глупец: о хоть бы тот угол
Ближний прирезать, который теперь искажает все поле!
10 О если б денег горшок судьба, как тому, мне послала,
Что на отысканный клад то поле купил, что с найма он
Прежде пахал, богатым по милости став Геркулеса.
Ежели тем, что есть, я доволен, прошу об одном я:
Пусть у владельца жиреет и скот и все прочее, кроме
15 Духа, и будь, как всегда, моим ты защитником высшим.
Раз что в горы и в дом свой из города я удалился,
Что же воспеть мне и прежде сатир и будничной Музы?
Ни честолюбье не губит меня, ни Австер свинцовый,
Ни вредоносная осень, доходная злой Либитине.
20 Утра отец! Или Янус, коль это милей тебе имя,
Ты, от которого люди дела и занятия жизни
Начинают – богам так угодно, – о будь же начало
Песни. В Рим меня ты в поруки зовешь. «Эй, смотри-ка,
Чтобы прежде тебя другой не пошел поручиться».
25 Хоть Аквилон метет по земле, хоть зима в тесном круге
Снежный день за собою влачит, а иди непременно.
То, что мне может вредить, заявивши ясно и твердо,
Должен я биться с толпой и чинить непроворным обиды.
«Что тебе нужно, безумец, и что ты творишь? – восклицает
30 Гневно бранчливый. – Ты все толкаешь, что повстречаешь,
Лишь помышляя в душе опять прибежать к Меценату».
Это приятно, и мед мне; не запираюсь, но только
На Эсквилин печальный взойдешь, сто дел, да чужих все,
Вкруг головы и плеч закружится. Просил тебя Росций
35 Завтра к нему подойти во втором часу у Колодца.
Ради общего нового дела писцы тебя просят,
Квинт, чтоб сегодня к ним ты придти не забыл. Постарайся,
Чтобы печать Меценат приложил вот к этим таблицам.
Окажешь: потщусь. «Коль захочешь, то можешь», – ответил он с просьбой.
40 Вот седьмой, недалеко осьмой уже год тому будет,
Как меня Меценат к числу своих близких причислил
Собственно с тем, чтобы, когда он поедет в дорогу,
С ним я в коляске сидел, говоря о ничтожных предметах,
Вроде: который же час? Фракиец Галлина, под пару ль
45 Сиру? С утра-то мороз стал кусать незапасливых платьем –
И подобное, что легко пропускается ухом.
Все это время наш малый день в день подвергался все больше
Зависти. Вместе смотрел ли он на игры, играл ли
Вместе на Марсовом поле, все разом кричат: сын Фортуны!
50 С рынка по всем перекресткам тревожный разносится говор;
Кто ни встретится, тот с вопросом ко мне: «О добрейший!»
(Знать ты должен, стоящий столь близко к богам, непременно)
«Не слыхал ли про Даков чего?» – «Ничего не слыхал». – «Ну какой ты
Право насмешник!» – «Пускай же все боги меня покарают,
55 Если я что-нибудь знаю». – «Ну что? В Сицилии, что ли,
Воинам Цезарь дает иль в Италии земли в поместье?»
Буду ли клясться, что я ничего не знаю, все станут
Изумляться, как тайны один я из смертных скрываю.
Та к я несчастный теряю свой день, восклицая нередко:
60 «О деревня, когда же тебя я увижу, когда же
Из старинных книг, из сна и часов беззаботных
Почерпну я отрадное жизни мятежной забвенье?
О, когда же бобов, Пифагоровых сродников, вместе
С овощью мне подадут, достаточно тучной от сала?
65 О вы, ночи с трапезой богов, когда с близкими сам я
Перед домашними ларами пищу вкушаю, прислуги
Бойкой ссылая остатки. Тут каждый гость по желанью
Осушает неровную чашу, оставя безумный
Самый закон; тут кто посильней, из чаши покрепче
70 Пьет, а кому приятней, полегче напиток. При этом
Речь возникает не о чужих домах и поселках,
Не о том, хорошо ль пляшет Лепос; а мы рассуждаем
Лишь о ближайшем к нам – и чего нам не знать не годится:
Что богатством или добродетелью счастливы люди,
75 Что нас польза или достоинство к дружбе приводит;
В чем состоит природа добра и его в чем вершина?
Первый сосед, к чему подойдет, при этом расскажет
Старую сказочку. Если не знающий дела расхвалит
Гнет богатств у Ареллия, так начнет он: «Однажды,
80 Как говорят, деревенская мышь приняла городскую
В норке своей, как старый друг старинного друга,
Как ни сурова сама и к добру бережлива, желала
Гостеприимством хоть душу отвесть. Одним словом, не жаль ей
Ни овса длинноватого, ни гороху на выбор;
85 В мордочке тащит и ягод сухих, и кусочками сала.
Сложностью ужина хочется ей победить пресыщенье
Той, что слегка всего прикасается зубом надменным.
А хозяйка сама, на свежей простерта соломке,
Грызла полбу да куколь, не трогая кушаний лучших.
90 Тут городская сказала: „Ну что же за радость, подруга,
Жить терпеливо тебе в лесу, на гористом откосе,
Что ж бы суровым лесам предпочесть тебе город с народом?
Верь мне, иди ты со мной. Коль всем земным нам судьбами
Смертные души даны, и никто, ни великий, ни малый,
95 Смерти не может бежать, поэтому ты, дорогая,
Коли пришлось, живи в приятных условьях, живи ты
Не забывая, что краток твой век”. Такими словами
Подстрекнув деревенскую, из дому быстро юркнула.
Тут уже обе пустились в задуманный путь, домогаясь
100 За ночь к стенам городским пробраться. Уж ночь половины
Неба достигла, когда добрались до богатого дома
Обе. Там, червленем ярким окрашенны, ткани
Были положены всюду на ложах из кости слоновой,
И от обильного ужина множество блюд оставалось
105 Со вчерашнего дня в настановленных горкой корзинах.
Тут, когда поселянку она поместила, на алом
Уложивши ковре, сама сей час, как хозяин
Засучившийся, кинулась ужин носить, и не хуже
Всякой прислуги, лизнув наперед всего, что давала.
110 Та же лежит и рада судьбы перемене, довольна
Всяким избытком как гостья, как вдруг раздался ужасный
Гром растворов дверных и заставил вскочить их обеих.
Стали бегать со страхом они по всей комнат, дрожью
Их испуг пронимал, когда во всем доме раздался
115 Лай Молосских собак. Тут сельская тотчас сказала:
„Жизни такой мне не нужно. Прощай; в лесу меня норка
От подобных напастей утешит скромным горошком”».
 

Фет А. А., 1883

VII

 
Дав. Слушаю тут я давно, сказал бы тебе, да рабу-то
Страшно маленько. гор. Знать Дав там?
Дав. Так точно, твой Дав крепостной я,
Преданный господину и честный настолько, что можешь
Думать, что я поживу. Гор. Так вот, декабрьской свободой –
5 Предки того так хотели – воспользуйся ты; разболтайся.
Дав. Часть людей с постоянством порокам верна и стремится
К цели своей; большая же часть в шатанье, то схватит
Должное, то порокам поддастся. Не редко видали
Приска с тремя вдруг перстнями, вдруг с голою левой рукою;
10 Та к неровно он жил, меняя кайму ежечасно;
Из обширных чертогов туда вдруг бежал он, откуда
С честью едва ли бы мог выходить отпущенец почище;
То он щеголем в Риме, то вдруг ученым в Афинах
Вздумает жить, у Вертумниев всех при рождении проклят.
15 Воланерий кутила, когда суставы хирагра
Поделом связала ему, за поденную плату
Содержал человека, чтоб тот игральные кости
Брал за него и клал в рожок. Насколько в пороках
Он постоянней, настолько он меньше несчастлив, и лучше
20 Будет того, кто канат то натянет, то сдаст при работе.
Гор. Ты не скажешь ли нынче, куда эта мерзость-то целит,
Висельник? Дав. Прямо в тебя. Гор. Почему же, презренный? Дав. Ты хвалишь
Счастье и нравы старинного люда, а в тоже ты время,
Если б какой либо бог тебя к ним вернул, их отверг бы
25 Иль и сам ты того, о чем ноешь, добром не считаешь
Или не твердо стоишь за добро, а настолько погрязнул,
Что напрасно стараешься вытащить ноги из тины.
В Риме ты рвешься в деревню, в деревне ты город заглазный
До небес превозносишь, чудак. Коль случайно на ужин
30 Ты не зван, восхваляешь ты скромную овощ, как будто
Скован куда-то идешь, говоришь, что ты счастлив, доволен,
Что нигде не приходится пить. А позвал бы хоть поздно,
При вечерних огнях, Меценат тебя гостем явиться:
«Иль нет никого мне масла подать поскорее?
35 Эй, кто слышит?» Ты громко бы тут пробурчал и умчался.
Мульвий и с ним прихлебатели вышли, тебя помянувши
Тем, чего нельзя доложить. Пускай, говорит он,
Руководим я и брюхом, и нос мой чует жаркое,
Пусть я дрябл и лентяй; коль хочешь, зови лизоблюдом;
40 Ты такой же, как я, быть может, и хуже: зачем же
Нападаешь как словно достойнейший, чинною речью
„Облекая порок”? А ну как выйдешь глупее
Даже меня, который пятьсот только драхм тебе стоил?
Брось меня взором пугать, удержи ты руку и злобу,
45 Дай досказать, что внушил самому мне привратник Криспина.
Ты к чужой супруге стремишься, Дав, к уличной деве;
Кто из нас достойней креста? Когда мою похоть
Возбуждает природа, меня при свете лампады
…
50…
Я ухожу без позора и без забот, как бы больше
Статный или богатый со мной не сходил в то же место.
Ты, как сбросив отличия, всадника перстень и тогу
Римскую, из судьи обратишься в грязного Дама,
55 Та к как душистую голову в плащ завернул ты. Но разве
Ты не то, чем прикинулся? За провожатым ты робко
Входишь; в борьбе между страхом и похотью кости трепещут,
Что за различие – ходишь ли ты, обречен на сожженье,
На убиение розгами или мечом или заперт
60 В гнусный ящик служанкой, сообщницей зла, помещенный,
Скорчен так, что дошел головой до колен? Не дана ли
Мужу греховной жены над обоими воля по праву?
Над соблазнителем даже с большим правом. Она ведь
Не меняла жилища, а только греху подлежала.
65 Женщина все же страшится тебя и любви плохо верит,
Ты же в сознанье идешь под вилы и грозному мужу
Отдаешь достояние все, жизнь, тело и славу.
Вот ты ушел: полагаю, ученый, ты станешь бояться;
Ты же мечтаешь, как вновь бы дрожать от смертного страха?
70 О насколько ж ты раб! Какой же зверь, разорвавший
Цепи и раз успевший бежать, сам с дуру вернется.
Я не распутник – ты скажешь. И я не вор, побожусь в том,
Если умно прохожу мимо вазы серебряной; скрой ты
Только грозу, и узду природа блудливая сбросит.
75 Ты мне какой господин, когда ты настолько от многих
Лиц и влияний зависишь, когда тебя, трижды ударив
Или четырежды претор лозой, не избавит от страха?
Дальше к тому же прибавь, что важно не менее, ибо
Будет ли тот нанятой, кто служит рабу, как обычай
80 Ваш говорит – или раб-сотоварищ; тебе то я что же?
Ежели сам повелитель ты мой, раб несчастный другого,
И тебя шевелят другие, как ниткой колчушку.
Кто же свободен один? Мудрец, что собою владеет,
И ни бедность ему, ни смерть не страшна, ни оковы,
85 Сильный страстям дать отпор, он на почести смотрит с презреньем,
Целостен весь он в себе, до того округл без задорин,
Что извне ничто на нем задержаться не может,
И Фортуна бессильна его побороть. Признаешь ли
Ты из этого что за свое? С тебя пять талантов.
90 Женщина просит, терзает тебя, выгоняет за двери
И, обливши холодным, вновь кличет: так вырви-ка шею
Из ярма то позорного; «Волен я, волен!» – воскликни.
Ты не в силах, затем что гнетет властелин беспощадный
Дух твой, тобою вертит и слабеющего подстрекает.
95 Разве глупец ты, когда пред картиною Паузия замер,
Меньше виновен, чем я, когда, как с Рутубой Фульвий
Или Плацидеян, напрягши поджилки, глазею,
Бьются там – намалеваны красною краской иль углем,
Точно и вправду в бою, они бьют, отражают и движут
100 Вооруженье свое? – Тут Дав негодяй и ленивец.
Ты же тонким судьею слывешь и ценителем древних.
Я негодяй, что гонюсь за горячей лепешкой: в тебе-то
Доблесть большая и дух устоять ли пред ужином вкусным?
Чревоугодие мне почему же гораздо опасней?
105 Я-то спиной расплачусь; за что ж безнаказанней ты-то,
Если хватаешь закуски, которые дорого стоять?
Правда, уж горькою редькой пиры бесконечные станут
И неверные ноги откажутся грешное тело
Больше держать. Иль только грешит тот мальчик, что тайно
110 Сдал скребницу за гроздья? Иль в том, кто имение продал,
Глотке в угоду, нет рабского? Нужно, прибавит, что часу
Ты с собою не можешь пробыть, не умеешь досугом
Распорядиться, себя убегаешь, беглец и шатун ты,
То вином обмануть, то сном стараясь заботу,
115 Тщетно: черною спутницей следом она за бегущим.
Гор. Где бы мне камень схватить? Дав. На что он тебе? Гор. Где же стрелы?
Дав. Иль человек не в уме, иль стихи сочиняет! Гор. Коль мигом
Не убежишь, то в Сабин ты пойдешь, как девятый рабочий.
 

Фет А. А., 1883