Текст книги "Религиозные традиции мира: иудаизм, христианство, ислам. Учебное пособие"

Философско-рациона-листический способ объяснения библейских истин формировался под непосредственным влиянием древнегреческой философии и арабо-мусульманской культурной традиции.

Одна из первых попыток рационализации иудаизма в духе эллинистической философии была предпринята еще Филоном Александрийским. Именно он в процессе сложных переводов библейских образов в категории греческой философии и интерпретации библейских персонажей в терминах платонизма и стоицизма призывал постичь «глубинный смысл» Писания – его философские истины.

В этом же духе рассуждал испанский иудей Соломон Ибн-Гебироль, живший в ХI в. Среди схоластов была особенно популярна его книга «Источник жизни», написанная по-арабски, а затем переведенная на латынь. Ибн-Гебироль, утверждал, что все существующее, в том числе и духовные сущности, состоят из материи и формы, пронизанных по воле творца неудержимым стремлением к единению друг с другом.

Свое классическое выражение рационалистическая тенденция обрела в интеллектуальных исканиях Маймонида (1135–1204), считавшегося одним из наиболее авторитетных комментаторов Закона. Усвоив философию Аристотеля в интерпретации арабских мыслителей, Маймонид пытался по-своему рационализировать основные постулаты иудаизма. В труде «Путеводитель для колеблющихся» Маймонид обосновал необходимость философского понимания древней библейской традиции, отнюдь не оспаривая при этом возможности буквального и наивного восприятия Писания. Стремясь рационалистически осмыслить образ Бога и освободить его от излишнего антропоморфизма, Маймонид открывает свой «Путеводитель» настоящим философским словарем. Один за другим буквальные, насыщенные качественной определенностью и сюжетной конкретикой образы получают свое метафорическое, аллегорическое и символическое толкование.

По мнению Маймонида, стиль изложения библейских истин таков, что может показаться, будто Бог имеет глаза и руки, говорит и ходит как человек и т.д. Все эти образы и свойства нуждаются в переводе на язык абстрактных категорий, потому что, по сути, речь идет о всеведении, всемогуществе и вездесущности Бога. Эти два уровня понимания – внешний, буквальный и внутренний, абстрактно-философский – отнюдь не исключают друг друга, ведь Тора является учением как для простого верующего, так и для философа. Но человек ищущий легко может впасть в сомнение и утратить веру, если не сумеет открыть для себя более глубокий смысловой уровень Писания, выходящий за рамки буквального прочтения.

Бог, учит Маймонид, находится за пределами всякого человеческого описания, и поэтому может быть понят только через осмысление условности внешних образов. Несовершенный взгляд на Бога, по мнению Маймонида, влечет за собой несовершенные действия, заключающиеся во внешнем, формальном исполнении заповедей. В то время как глубинное философское понимание должно сместить акценты, прежде всего, в область духовного служения Богу. Предлагая объяснение заповедей Закона в контексте внутренней морально-этической мотивации, Маймонид говорит: «Знай, что все ритуалы богослужения, такие как чтение Торы, молитва и выполнение заповедей, имеют только одну цель – научить тебя быть полностью поглощенным Его заповедями. Но, если твое внимание слабое, твоя молитва произносится только губами, если в чтении Торы участвует только голос, а сердце занято другим, такое богослужение – напрасный поступок».

Сознавая, что религиозный философ и простой верующий по-разному видят и понимают Закон, Маймонид, тем не менее, полагает, что они не являются противниками друг другу, потому что философия и откровение – взаимодополняющие пути к Богу. Первый – путь рациональности и индивидуальности, второй – путь веры и общности, но цель у них одна.

Удерживая хрупкое равновесие между разумом и верой, философской свободой и религиозной догматикой, Маймонид излагает свои «тринадцать принципов веры»:

1. Бог един.

2. В единстве беспределен.

3. Без образа и непостижим.

4. Он первый, но начала нет Ему.

5. Всему живому он дает возможность видеть свое величие и правление.

6. Он одарил благодатью провидения пророков.

7. Моисей первый и величайший пророк.

8. Моисею дан весь Закон.

9. Закон этот вечен и никогда не будет иного.

10. Бог всеведущ.

11. Он награждает праведника и карает злодея.

12. К концу дней Он пошлет Мессию.

13. И воскресит мертвых.

Идеи, высказанные Маймонидом в «Путеводителе для колеблющихся», стали предметом ожесточенных споров сторонников философского рационализма и последователей строгого, ортодоксального иудаизма. А неприятие рациональных способов объяснения сакральных истин и вместе с тем неудовлетворенность догматической замкнутостью раввинистического иудаизма способствовали, в свою очередь, усилению мистических тенденций в иудаизме.

Иудейская мистика, существовавшая на протяжении многих веков на периферии религиозного сознания, возродилась с новой силой в каббалистических учениях Средневековья и последующих веков. Каббала (дрвнеевр. предание), сформировавшаяся как эзотерическое мистическое учение в XIII в. в Испании и распространившаяся затем по всей средневековой Европе, не только продолжила традиции ранней иудейской мистики, но и обогатила ее некоторыми элементами античной философской мысли, заимствованиями из арабской философии и внеконфессиональных «тайноводств» (алхимии, астрологии, физиогномики и других наук).

Претендуя на обладание тайным знанием «неписанной Торы», открывавшей способы непосредственного постижения Бога, каббалисты при этом не отвергали традиционный иудаизм. Согласно иудейским мистикам, все уровни божественного откровения тесно связаны между собой, а различаются лишь степенью их доступности. Поэтому среди каббалистов особой популярностью пользовалось предание о том, что Моисей трижды восходил на гору Синай, оставаясь там по сорок дней наедине с Богом. В первый раз ему были вручены скрижали Закона, которому следовало обучить весь народ Израиля. Это – письменная Тора. Во второй раз Моисею была открыта «душа» Закона, воплотившаяся затем в Мишне, предназначенной, прежде всего, раввинам и другим учителям Закона. Это – устная Тора. А в третий раз Бог посвятил Моисея в тайны каббалы. Каббала – «душа души» Закона, доступная лишь немногим избранным. Это тайное, не писаное знание было передано человеку для того, чтобы, постигая глубинные принципы, он мог понять вселенную вокруг себя (макрокосм) и вселенную внутри себя (микрокосм).

Устная традиция передачи каббалистических тайн получила свое письменное выражение в книге «Сефер-га-Зогар» («Сияние»), изданной в XIII в. испанцем Моисеем Лионским, принадлежавшим к школе рабби Шимона бен Йохая. Авторитет этого текста был столь велик, что некоторые каббалисты почитали книгу «Зогар» наравне с Торой. Дальнейшая разработка идей была осуществлена в одном из наиболее влиятельных каббалистических центров, сформировавшихся в XVI в. в городе Цфате под руководством раввина Ицхака Лурия.

Главной тайной каббалистической мистики является знание того, что Бог – неизреченная, абсолютно бескачественная и неопределимая беспредельность, которая может быть названа только как «Эйн Соф» («Ничто» или «Бесконечное»). Используя это слово, каббалисты подчеркивают принципиальную и абсолютную недоступность Божественной Сущности человеческому познанию. Согласно распространенной каббалистической метафоре, если Сефирот – это Мировое Дерево, то Эйн Соф – это почва, из которой вырастает это дерево, и вместе с тем Эйн Соф – это сок, который течет во всех ветвях и листьях.

Эйн Соф не может, не ограничивая и не изменяя себя, непосредственно создать что-либо конечное. Самоограничивая себя «тайной стягиваний», Бог образует пустоту, в которой с помощью опосредствующих 10 творческих сил или сфер, называемых Сефирот, создается чувственно-материальный мир. Первая Сефира происходит непосредственно от Бога путем эманации (от лат. emanatio – истечение из единого) и творит вторую, вторая – третью и так далее. Каждая из этих сфер символизирует одно из Божественных имен и обозначается одной из 10 цифр. Соединение 10 Сефирот или цифр с 22 буквами еврейского алфавита (3 основных, 7 двойных, 12 простых) образуют 32 «пути премудрости». Как с помощью 10 цифр можно сосчитать все, что угодно, а 22 букв достаточно, чтобы описать все, что только может быть, так и неизреченная божественная сущность Эйн Соф посредством 32 путей раскрывает свою бесконечность.

Графически это изображается в виде сложного чертежа, называемого «Деревом Жизни» или «Деревом Сефирот». Десять кругов, связанных между собой двадцатью двумя линиями, образуют три вертикальных колонны, которым в некоторых случаях придаются имена: правой – «Милосердие», левой – «Жестокость», а между ними – «Умеренность», как объединяющая их сила.

Мыслимое как единое целое «Дерево Жизни» образует форму совершенного существа – первоначального человека Адама Кадмона, мистическим образом существовавшего до начала времен и ставшего прообразом для сотворения мира и человека. Этим каббалистическая философия утверждает и обосновывает принцип подобия между строением вселенной (макрокосма) и человека (микрокосма). По мнению иудейских мистиков, именно Адам Кадмон, божественный Адам, а не земной человек, описан в начальных главах книги Бытия. Именно он является тем изначальным идеалом человеческого совершенства, который был утрачен в результате грехопадения, но может быть вновь обретен с помощью мистического опыта.

Наряду с представлениями об особой божественной сущности (Эйн Соф) и ее эманациях (Сефирот), священная книга каббалистов «Зогар» дает аллегорические толкования многим библейским образам и сюжетам: Авраам и Сарра – это материя и форма вещей, Моисей – божественный дух, Египет – дурное волнение и т.д. Кроме того, в каббалистических текстах появляется специфическая терминология для обозначения высших духовных субстанций и процессов: «длинный и короткий лик», «святой старец», «первое движение», «пятьдесят ворот света» и другое.

Весь мир представляется каббалистам огромной цепью, соединяющей высшие сферы с самыми низшими уровнями бытия. Поэтому каждое движение, каждое воздействие на нижние звенья цепи отзывается тем или иным образом на других ее звеньях.

Идея всеобщей универсальной связи мироздания, разработанная умозрительной каббалой, послужила отправной точкой для так называемой практической каббалы, опирающейся на веру в то, что при помощи специальных действий, ритуалов, молитв и волевых актов человек не только постигает скрытый смысл божественного откровения, но и может активно вмешиваться в процесс осуществления человеческой и космической истории.

Связь между практической и умозрительной каббалой обусловлена общим признанием мистического смысла чисел, букв и имен. Убежденные в том, что в Писании, продиктованном божественным разумом, не может быть ничего случайного, каббалисты, побуждаемые жаждой проникновения в божественные тайны, занимались подсчетом слов и букв Торы, искали скрытый смысл в порядке расположения и различных сочетаниях чисел и букв. Аллегорическими и символическими значениями наделяются даже, казалось бы, давно определенные слова и числа. К примеру, выявленные талмудистами 613 заповедей Торы, состоящие из 248 повелительных и 365 запретительных установлений, отныне рассматриваются иудейскими мистиками как особое указание Бога на то, что человек должен исполнять божественные установления каждой частицей своего тела (согласно каббалистам, человек состоит из 248 частей) в каждый из 365 дней года.

В рамках практической каббалы были разработаны специальные шифровальные методики, с помощью которых каббалисты пытаются выявить сокровенное и предсказать будущее. Особенно популярными становятся методы подстановки чисел вместо букв (гематрия), перестановки и замены одних букв другими в заданной последовательности (темура), составления и расшифровки аббревиатур (нотарикон).

Знаково-символическое отношение к миру, характерное для мистики вообще, в системе практической каббалы тесно переплетается с буквальными магическими поверьями, согласно которым, особые слова или заклинания надписанные, в частности, на амулетах, могут изгонять бесов или вынуждать ангелов оказывать помощь в тех или иных делах.

Наиболее ярко уверенность в том, что правильно произнесенное или написанное слово обладает невероятной магической властью, проявилась в каббалистических легендах о «големе». Предполагалось, что если раввин, комбинируя буквы непроизносимых божественных имен, поймет главную тайну имени Бога и произнесет его над вылепленным из глины человеческим телом, то тело это оживет и станет големом – существом, не обладающим душой, и не владеющим речью, но способным заниматься физической работой. Оживший голем может исполнять порученную ему работу не только в будние дни, но и в субботу, когда заповедями Торы иудеям запрещено заниматься даже домашними делами. Легенды о големе, в символической форме повествующие о возможностях и пределах творческой состязательности человека с Богом, послужили отправной точкой для многих произведений европейской культуры. К теме голема обращались Э. Т. А. Гофман, Г. Майринк, М. Шелли, Х. Л. Борхес и многие другие.

Учение каббалы оказало огромное влияние на формирование других мистических течений в иудаизме, прежде всего на хасидизм (от древнеевр. благочестивый), распространившийся в XVIII в. среди восточноевропейских иудеев (сегодня это территории Польши, Литвы, Украины, Белоруссии, восточных областей России). Хасиды призывали к усилению религиозного рвения, к личному переживанию Божественного присутствия в мире. Этот мистический опыт находил свое выражение в самых разных формах внешнего проявления, в том числе в особой хасидской музыке («нигун») для песен и танцев. Напевные мелодичные песни могли быть как со словами (например, известная «Хава нагила» – «Будем веселиться!») так и фактически без слов, из повторяющихся одинаковых слогов (например, «ай-ай-ай» или «бим-бим»).

Хасидские учителя («ребе») были харизматическими личностями, требовавшими от своих последователей глубокого духовного проникновения в иудейские истины. Руководство движением переходило последовательно от одного хасидского праведника к другому. Этих праведников называли цадиками. Авторитет цадиков (в отличие от раввинов) опирался не столько на ученость, сколько на близость и постоянное общение с Богом. Фактически цадики наделялись сверхъестественными способностями, позволявшими им творить чудеса. Вместе с тем, почитание хасидами мистических текстов и практика религиозных экстазов, видений и чудес, никогда полностью не заслоняла собой образование и благочестие, необходимые каждому иудею. Поэтому появившись в качестве еретического течения, хасидизм довольно быстро нашел свое место в системе ортодоксального иудаизма. И это характерно не только для хасидизма.

При всей своей специфике, вся иудейская мистика никогда не упускала из виду суть классического раввинистического иудаизма, который рассматривает изучение Торы и следование заповедям как основной смысл праведной жизни. Иудейская поговорка «Бог, Израиль (народ) и Тора суть одно и то же» соотносима с любым течением иудаизма. Поскольку Тора есть земное выражение Божественного откровения, а заповеди, данные Израилю, раскрывают подлинный смысл установления божественного единства, все три понятия образуют взаимозависимую целостность.

Исторические и культурные перипетии, философско-рационалистические и мистические искания иудаизма являются яркой иллюстраций того, что иудейские религиозные традиции никогда не были абсолютно застывшей системой. Опирающееся на законы Торы религиозно-обрядовое единообразие, принятое иудейскими общинами в разных уголках земли, всегда имело многочисленные историко-культурные вариации. Постоянное ощущение исключительности своей судьбы и уникальности своего жизненного пути, и вместе с тем, удивительная гибкость и пластичность, – вот то, что помогало иудаизму и адаптироваться в новых исторических условиях, и трансформировать эти условия в соответствующие проявления иудейской жизни и веры.

Контрольные вопросы

1. Какие идеи составляют основу иудейского вероучения?

2. Что делает человека «образом и подобием» Бога?

3. Что такое «Авраамова вера»?

4. Какие заповеди составляют основу иудейского закона?

5. Как в иудаизме эволюционировала мессианская идея?

6. Какое понимание иудейского вероучения предложил философско-рационалистический иудаизм?

7. В чем проявляется специфика понимания мира и человека в мистическом иудаизме?

Глава 3
Танах и Талмуд

Среди миллионов книг, написанных в разные времена на разных языках, есть одна, безусловно выделяющаяся и местом, которое она занимает в истории мировой культуры, и ролью, которую ей выпало сыграть в духовной жизни человечества. Эта книга – Библия. Собственно, Библия (греч. biblia – книги) – это собрание книг, создававшееся и формировавшееся в течение длительного времени. Наиболее древний и значительный по объему корпус библейских текстов получил название «Танах» и был признан в качестве Священного писания иудаизмом, а позднее – переименованный в Ветхий Завет и объединенный с Новым Заветом – составил основание христианства.

Преодолевая национальные и исторические границы, Ветхий Завет оказал воздействие на формирование различных религиозных традиций. Ветхозаветные идеи, нормы и принципы не только стали краеугольным камнем христианской идеологии, составив тем самым фундамент духовной культуры всего христианского мира, но и повлияли на исламские представления, а многие образы и сюжеты Ветхого Завета вошли в священную книгу мусульман – Коран.

Более того, сложившийся в рамках одной религиозной традиции Ветхий Завет со временем стал общекультурным достоянием, которое имеет значение для всех людей независимо от их конфессиональной принадлежности и религиозных взглядов. Ветхий Завет является одним из величайших памятников мировой литературы. Образы ветхозаветной литературы давно уже стали универсальными символами, конденсирующими в себе духовный опыт человечества. Может быть в силу этого воздействие Ветхого Завета на мировую культуру поистине всеобъемлюще. Сюжеты и темы Ветхого Завета всегда были востребованы искусством, идеи оказывали влияние на религию и философию, ценности и нормы осваивались и перерабатывались в системах права и морали, идеалы и принципы определяли ментальность общества и модусы культуры – вся история культуры убедительно демонстрирует неисчерпаемость религиозного, эстетического и нравственного потенциала Ветхого Завета.

Собственно иудейская литература в ее канонизированном варианте состоит из двух больших комплексов религиозно-художественных произведений, создававшихся на протяжении полутора тысяч лет (с XIII в. до н.э. по VI в. н.э.). Первым и основным является Танах. Второй комплекс – Талмуд (от древнеевр. «ламейд» – изучение), дополняет его, являясь сводом обширных толкований и пространных комментариев к Танаху.

Основной сакральный текст иудаизма – Танах – представляет собой закрепленный каноном корпус произведений, написанных в период с XIII в. по II в. до н.э. на древнееврейском и отчасти арамейском языках. В структуре Танаха выделяется три больших раздела:

– Тора (древнеевр. – закон или учение), которая объединяет первые пять книг Ветхого завета и поэтому имеет второе название «Пятикнижие»;

– Невиим (древнеевр. – пророки) – книги религиозно-политического и историко-хронологического характера;

– Кетувим (древнеевр. – писания) – свод поэтических и литературно-философских произведений.

Слово «Танах» является аббревиатурой, составленной из начальных букв этих трех разделов. Название «Ветхий Завет» в иудаизме не употребляется.

Тора является главной и наиболее авторитетной с религиозно-догматической точки зрения частью Танаха. Она состоит из пяти книг, обычно называемых в иудейской традиции по первым словам: «В начале», «И вот имена», «И воззвал», «В пустыне», «Вот слова». Используемые в русском переводе Ветхого завета названия – «Бытие», «Исход», «Левит», «Числа», «Второзаконие» – восходят к греческому тексту Библии. Перевод древнееврейской Библии – Танаха – на греческий язык, осуществленный в Египте в 282–246 гг. до н.э., получил название Септуагинта (в переводе с латинского – семьдесят, отсюда и символическое обозначение перевода знаком «LXX»). Это название объясняется бытовавшим среди александрийских иудеев преданием о том, что по велению египетского царя Птоломея II Филадельфа семьдесят приехавших из Иерусалима толковников (переводчиков), каждый по отдельности, осуществили перевод иудейских священных текстов на греческий язык. При сравнении переводов оказалось, что все они совпали от первой до последней буквы, что должно было быть свидетельством мистического Божественного участия. Впоследствии Септуагинта была принята христианством (прежде всего православием) и послужила основой (наряду с Масоретским текстом) при переводе Ветхого Завета на церковно-славянский и русский языки.

Согласно иудейской, а вслед за ней и христианской исторической традиции, автором Пятикнижия считается Моисей, легендарный предводитель иудеев во времена их бегства из египетского рабства. Объединенные общим сюжетом книги Торы повествуют об истории израильтян и их мифических предков от сотворения мира и появления первого человека до исхода из Египта и возвращения к границам «земли обетованной». Сутью исторического процесса, согласно Пятикнижию, является возникновение, развитие и сохранение союза (в библейской терминологии – завета) между Богом Яхве и избранным им народом.

Художественное своеобразие Пятикнижия во многом определяется не только творческой переработкой устных и письменных литературных традиций сиро-палестинского региона, но и особым повествовательным стилем – предельно лаконичным и точным, свободным от всяческих живописных описаний, избыточных эпитетов и расцвечивающих детализаций. В результате достигается непревзойденная рельефность и выразительность художественного повествования. Одной фразы оказывается достаточно, для того, чтобы передать, к примеру, невероятную силу и глубину человеческого чувства: «И служил Иаков за Рахиль семь лет, и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее» (Быт. 29:20). Особую выразительность Пятикнижию придает и восходящий к фольклорным традициям прием введения в текст стихотворных фрагментов, когда своеобразный ритм повествования задается переходами от прозы к стихам и обратно.