Текст книги "Подвеска с сапфирами"

Остыл?

Тётушка не успела воспользоваться заклинанием. Кэсс, закрыв лицо руками, ринулся за дверь, крича на ходу, чтобы они закрылись за засов.

Дикий рёв за дверью заставил женщин поспешить.

– Будь он неладен, не мог предупредить, что кровь так подействует? Спешил сбежать, даже одеяло на пол уронил.

Она подняла и положила одеяло, под которое оборотень прятал свою наготу, на табурет у печки.

Ирина заметила, что её родственница, хоть и закрыла двери изнутри, но ничуть не испугалась.

– Этот кобель к тебе не приставал, пока меня не было? – спросила она.

– Нет, – поспешила ответить Ира.

– Смотри, девочка, не связывайся с ним, даже надежды не давай. До хорошего это не доведёт. Возомнит, что он твой самец, а значит, и твой хозяин. Прохода не даст. Будет тут день и ночь отираться, пока своего не добьётся. А он добьётся, не добром, так силой. Эти твари слишком похотливы.

Не спорю, сложен он очень даже… всё, как говорится, на месте.

Но в таких, как он, при проявлениях близости, просыпается зверь. Они не умеют себя контролировать, могут порвать даже того, кого любят.

Самкам их породы это не грозит, они и сами такие же, а вот с людьми всё заканчивается плачевно.

– А я в кино видела, что они могут быть парой с человеком, а если укусят, то человек тоже становится оборотнем, то есть, перевёртышем.

– Не знаю, что такое кино, но ты это к чему? Он тебе нравится?

– Нет, то есть, ни как мужчина. Но он мог бы стать другом. Мог бы пригодиться в будущем.

– Правильно, как мужчина он тебе не нужен.

Дарья приобняла племянницу за плечи и добавила, смеясь:

– А, если ещё часик под окнами голышом побегает, не превратившись в зверя, он как мужчина вообще никому будет не нужен. Простынет же, мелкий придурок. Вот чего вылетел за дверь, я бы его и тут связывающим заклинанием удержала.

– Но он же не знал, что ты владеешь магией.

– Мы владеем!

Тётушка легонько щёлкнула Иру по носу.

– Запоминай связывающее заклинание, с этим перевёртышем оно тебе точно пригодится.

А по поводу друзей…

Ирина приготовилась выслушать очередную проповедь на тему «нельзя заводить никаких друзей» и её вторую часть «это опасно».

Но услышала…

– Ты права. Прежде, чем мы встретимся лицом к лицу с врагами, нужно понять, кто нам друг, кто союзник. Такое дело очень серьёзное и нескорое. Если этот зверюга сумеет стать тебе защитником и захочет порвать всех, кто будет угрожать твоей жизни, но при этом станет относиться к тебе с уважением, не пытаясь залезть под юбку, то я его не убью.

Через полчаса вой и рычание на улице утихли.

– Можно мне войти, – послышался жалобный голос за дверью. – Я замёрз.

– А вот и наш злой серый волк, – засмеялась Дарья. – Что остыл? Не будешь больше рычать и глазами сверкать?

– Не буду. Теперь всё в порядке. Я уже не опасен.

Хозяйка открыла дверь и впустила Кэсса, подавая ему то, во что он был завёрнут до побега.

Парень быстро прикрылся и прижался к боковой стенке печи, отчётливо выстукивая зубами дробь.

– Извините, если напугал. Не знал, что, после яда, тело так отреагирует на тёплую кровь.

– Ничего, зато, пока ты бегал, мясо почти доварилось. Скоро будем садиться за стол. Надеюсь, если его поешь, такого же, как час назад, не случиться?

– После варёного не должно. Но после крови мне стало немного легче. У меня почти получилось обернуться зверем. Утром, если поймаю кого-то и съем сырым, наверняка, смогу уйти в виде волка, так что не шейте мне одежду, она не пригодится.

Рассуждал он вполне здраво.

То, что перевёртыш убежал, едва поняв, что может стать угрозой для женщин, которые спасли его, приютили и помогают прийти в себя после яда, Дарья оценила.

– А что у вас в окнах? – неожиданно сменил тему Кэсс. – Я пока вас с охоты ждал, долго рассматривал. Очень похоже на толстый лёд, но потрогал – не холодное. Тут без магии не обошлось. У вас есть знакомый маг?

– Да, у нас был знакомый маг. Как только начинаются холода вырастает защитный камень. Он прозрачный, как лёд, не пропускает холод, но не мешает свету дня. Как становится тепло – пропадает до холодов.

– А где этот маг сейчас? Ты сказала – был.

– Его убили. Знаешь Эланту, которая появилась здесь чуть больше двадцати лет назад? Впрочем, откуда. Тебе тогда год был или три? На вид тебе не больше двадцати трёх.

– Двадцать два, – уточнил Кэсс, после чего продолжил, – Эланту Варли? Ведьму? Кто ж её не знает? Замок за дальним озером когда-то был окружён садами, теперь там кладбищ больше, чем дураков на ярмарке.

Она поначалу пыталась сделать наше племя своими солдатами. Отлавливала перевёртышей и проводила с ними всякие испытания. Вводила в кровь сок каких-то трав, пробовала на них разную магию.

Первые несколько дней всё шло хорошо, а потом волки словно сходили с ума и становились неуправляемыми. Поначалу, такие дела сходили ведьме с рук. Но когда один из её «солдат» в безумной ярости от этой дряни, что бурлила у него в крови, ворвался в деревню и разорвал женщину, то вмешалось королевское бюро расследований. Эланте такое делать запретили под страхом смерти правительственным указом.

Госпожа Варли, конечно, неслабая ведьма, но на царской службе имеются и посильнее. А создай, владеющая магией женщина, своё войско – это рассматривалось бы, как прямая угроза короне, ведь однажды у неё могло получиться то, что она задумала.

Услышав эту историю, тётушка замерла, поняв, о какой женщине, погибшей в деревне, говорил Кэсс. Подробностей, о которых поведал случайно подобранный ими в лесу зверь, Дарья никогда не слышала.

– Откуда ты про это знаешь, если был тогда маленьким?

Мы можем быть только друзьями!

– Матушка рассказывала. Тот волк был моим отцом. Его убили, тело бросили в лесной овраг, чтобы звери растаскали кости, а голову повесили на столбе у деревни. Приехавшие люди короля велели снять и зарыли в лесу, а наши потом откопали и вместе с телом захоронили на кладбище, где покоятся все ушедшие волки.

И кого она собиралась убить? Этого волчонка, потерявшего отца из-за ведьмы?

Дарья обрадовалась, что сгоряча не расправилась с перевёртышем.

Теперь она была уверена, что у них с Ириной найдутся союзники, ведь это дело напрямую касается их семьи, а перевёртыши не прощают обиды.

Странно, что они до сих пор не напали на Эланту. Впрочем, возможно, попытки и были, но ведьма им не по зубам. Только это пока! Зато, когда Ирина будет полностью готова…

Она решила пока не рассказывать об том Ире. Не та тема, о которой можно побеседовать за чаем, болтая о пустяках. Придёт время, тогда они и поговорят. А сейчас за этим мальчишкой нужен глаз да глаз. Он ведь не человек, значит, живёт эмоциями: когда радостно – смеётся, когда грустно – плачет, когда хочет убивать – убивает, когда решит целоваться – будет целоваться, а когда…

Тётушка поморщилась.

Нет, этого, конечно, никто не допустит, но расслабляться нельзя, зверь есть зверь.

– Идите к столу, будем ужинать, да спать. На улице темно уже совсем.

Иру и Кэсса она посадила с торцов, а сама села посредине, напротив стены, к которой стол был придвинут.

Ели молча.

Когда насытились и принялись пить чай с лепёшками, Ирина, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, спросила:

– Мне говорили, что перевёртыш, если кого-то укусит, то укушенный тоже станет перевёртышем. Это правда?

– Нет, тебе соврали. Перевёртышем надо родиться, по-другому никак. Вот, если один родитель человек, тогда может быть по-разному, ребёнок может оказаться либо человеком, либо волчонком, но такие браки, к сожалению, запрещены.

Тётушка почувствовала, как под столом нога Кэсса пытается дотянуться до ног её племянницы, ведь на этом пути он, случайно, задел её.

От громкого удара ладонью хозяйки по столу Ира и Кэсс вздрогнули.

Девушка не поняла почему тётушка это сделала, но притихла, решив, что зря спросила о чём не следовало, зато их гость прекрасно понял и быстро поджал ноги.

– Запрещены, – уже спокойно повторила Дарья последние слова парня. – Тут ты прав. А почему запрещены знаешь?

– Нет, – честно признался Кэсс.

– Бывали случаи, когда волки в порыве страсти убивали людей, хоть и говорили, что их любили (если вам вообще знакомо такое чувство). Не стану лгать, несколько раз у женщин от таких связей даже рождались дети. Но это тоже закончилось плачевно. Дети загрызали своих человеческих матерей.

Парень повесил голову, словно именно он был виноват во всех тех случаях.

– Но, – продолжила тётушка, – ты сегодня доказал, что можешь быть благодарным, и, думаю, станешь нам хорошим другом.

– Я это доказал? – удивился Кэсс.

– Да, когда почувствовал, что после того, как выпил кровь, началось неконтролируемое обращение. Ты выскочил на мороз, даже предупредил, чтобы мы заперли двери. Значит, ты можешь заботиться о ком-то кроме себя и своей стаи. Это дорогого стоит.

Лицо парня засияло улыбкой.

И хоть в полумраке, освещённом лишь парой свечей, эта улыбка больше напоминала звериный оскал, она никого не напугала.

– Когда мы контролируем обращение, то можем быть похожими на обычных волков. Мы, конечно, звери, но не нападаем без причины.

Не нужно только находиться рядом в полнолуние.

Полная луна сводит нас с ума и делает чудовищами (как и некоторые яды). Тогда мы становимся не волками, а чудовищами, и не можем сдержать ярости. Такими же делаемся, если угрожают кому-то из стаи. Всё остальное время мы можем быть людям хорошими друзьями, особенно, если эти люди восхитительны.

Женщина вопросительно посмотрела на парня.

– Да понял я! Понял, что нельзя быть вместе людям и волкам, нельзя друг друга обнимать и целовать, даже, если один только запах какого-то человека заставляет кровь бурлить, словно ты идёшь по следу на охоте, если хочется выть от счастья, глядя, как ресницы этого человека взлетают словно стайка робких птиц с ветки, а губы напоминают прохладный ручей в жаркий день… Ладно-ладно, не смотрите так. Я же сказал, друзьями!

«Да он прямо поэт, птицы-ресницы», – подумала Дарья.

Она кивнула в ответ так, что ему стало ясно, она тоже всё понимает и сочувствует, но это ничего не меняет.

– Ты наелся?

Перевёртыш кивнул.

– Тогда бери-ка одеяло и отправляйся-ка в сени. Мы устали сегодня, а нужно ещё пот смыть, пока вода горячая. Ирина, вон, уже спит на ходу.

Девушка, и впрямь, их слушала, но почти не слышала. Она набродилась по холоду, устала, а сейчас после горячей еды глаза слипались, и ей уже было всё равно с кем перевёртыши встречаются, а с кем нет, каких птиц по лесу гоняют и почему вода в ручье бурлит.

Парень посмотрел на Иру с нежностью, так мать-волчица смотрит на своего щенка. Казалось, ещё секунда и он начнёт её вылизывать.

Но, парень сгрёб в охапку одеяло и вышел в сени. Там, конечно, было прохладнее, чем у печки, но для него в самый раз. Кэссу даже показалось, что там слишком тепло. Он не мог знать, что с помощью магии, Дарья сделала его сон в этом помещении максимально комфортным, в разумных пределах, разумеется.

Полночи он боролся с желанием порвать в клочья хозяйку дома, а её дочь забрать в поселение перевёртышей.

Но, хорошенько обдумав это, понял, что там её наверняка не примут, а если даже и примут, то ему придётся сражаться за право ею владеть, ведь вся добыча в стае общая. С матёрыми ему не справиться, эти волки таких, как он и троих за раз раскидают, словно щенков.

После он вспоминал то, что говорила Дарья.

Нет, убить Иру из-за своего желания ею владеть он не был готов.

– Друзьями! Мы можем быть только друзьями! – сдерживая вой, прошептал он, убеждая сам себя.

И только после этого смог заснуть.

Я его боюсь!

Ушёл Кэсс тихо, пока все спали.

Когда Дарья вышла на улицу, его уже не было.

«Значит, с ядом справился», – подумала она.

Ведьма ухмыльнулась, прекрасно зная, что он ещё вернётся.

Ясное дело, парню всё обмозговать нужно, для него сейчас столкнулись две стороны жизни, он мечется между «хочу» и «нельзя». Перевёртыши взрослеют поздно. Наивные, как дети. Сейчас даже тот мальчишка из деревни, что свою рыжую корову искал, похитрее этого волка будет.

Главное, чтобы Кэсс не проговорился никому из своих. Разбираться со стаей сейчас не хотелось. Она не боялась, возможно, однажды придётся. Только всему своё время.

Оборотень вернулся уже на следующий день.

Желая отблагодарить женщин за то, что не дали ему умереть, он притащил с собой жирного домашнего барана. Откуда у него этот баран? Возможно в их селении эту домашнюю скотину разводят… но скорее всего животное либо украдено, либо куплено у людей.

Выяснять Дарья не стала, как говорится, дарёному барану под хвост не заглядывают.

Перевёртыш сиял, как новая монета.

Он гордо вручил Ирине, как своей спасительнице, несколько шкур белой лисы, словно знал, что такие шкурки собирали ей на шубу.

Девушка хотела было отказаться, этот мех стоил очень дорого, но Дарья незаметно кивнула ей, мол, бери.

Отказать – обидеть. Парень ведь от всей души, если она, конечно, у их породы имеется.

Постепенно к его посещениям привыкли. Он помогал в охоте, помимо этого рассказывал Ире, как выслеживать и ловить мелких зверей буквально голыми руками. Объяснял их повадки, рассказывал, как спастись, например, от лося, если во время гона окажешься на его пути, как обмануть разъярённого медведя…

Единственное, что раздражало девушку, это то, что волк не оставил своей дурацкой привычки её обнюхивать, а увлёкшись, мог даже лизнуть. Она вытирала облизанное место рукой и недовольно ворчала:

– Опять? Ты же обещал!

– Прости, – всё, что он мог ответить, глядя себе под ноги.

Но при следующей встрече всё повторялось.

– А что ты хочешь? Он – зверь. Ты же не ругаешь дворовую собаку, если она тебя лизнёт? – говорила, смеясь, Дарья, когда Ира, после ухода Кэсса, возмущённо жаловалась, что не может его отвадить от этой привычки.

За зиму юная ведьма обучилась многому, но тётушка всё равно считала, что ей рано вступать на путь мщения.

К весне они переехали в пустующую часть дома кузнеца. В лес ходили лишь охотиться.

Ира продолжала общаться с волком, а Дарья этому не противилась. Она только предупредила Кэсса, чтобы не выходил к деревне, провожая девушку.

– Люди злые, не посмотрят, что ты не опасен, а ещё могут посчитать, что угрожаешь Ире, раз идёшь за ней, ты же понимаешь меня?

– Конечно. Ты говоришь, как моя мама. Наверное, все мамы одинаковые.

Он был очень расстроен из-за того, что сможет видеть свою подругу лишь, когда та будет приходить в лес, чтобы поохотиться, а не когда ему захочется с ней встретиться, как прежде.

Зато обрадовался Зар. Он за зиму ещё подрос, теперь Ира едва доставала головой до его подбородка.

Парень по несколько раз на дню старался пройти мимо дома кузнеца, чтобы хоть издали увидеть Иру. Часто приглашал её погулять, желая показать ей окрестности, а потом взялся обучать верховой езде.

Надо сказать, что до этого Ирина видела лошадей только на фото в интернете. В деревне у бабушки все ездили на велосипедах, мотоциклах и машинах, а коней там никто не держал. Она и подумать не могла, что боится этих красивых животных.

Фыр, наверное, так его называли потому, что он громко фыркал, показался ей огромным.

– Нет, я не хочу, не пойду, мне этот конь не нравится! – кричала она, с визгом убегая от Зара.

– Ира, ты боишься, что ли? – спрашивал он, догнав и, взяв её за руку.

– Не боюсь, не хочу, он слишком большущий, я с него упаду, он меня укусит…

– Он не кусается. Это же мерин, а не жеребец. Фыр спокойный – не обидит, объяснял он, снова подводя её к коню.

В конце концов, Зар уговорил её сначала скормить «страшному зверю» корку хлеба, посыпанную крупной солью.

– Подружитесь. Сама увидишь, какой он добрый.

Стоя как можно дальше, вытянув руку, Ира подала Фыру лакомство.

Конь, осторожно коснувшись её пальцев мягкими губами, взял угощение.

Через некоторое время девушка решилась забраться на его широкую спину.

– Встань у его левого плеча. Когда ногу в стремя поставишь, быстро садись, не тяни, а то будешь за ним на одной ножке скакать. Будешь перекидывать ногу, постарайся не задеть его попу, не любит он этого, может дёрнуться, а ты свалишься, потому что не успеешь сесть как надо.

– А что ты там говорил про жеребца и мерина? Разве жеребец не лучше? Когда рассказывают какие-то истории, то говорят же, мол, герой на жеребце впереди всех… в общем как-то так. Он же сильнее мерина? Я не про сейчас, сейчас мне чем спокойнее, тем лучше, я про вообще.

– Ну, – парнишка замялся, не зная, как лучше объяснить, был бы перед ним парень, было бы проще. – Он сильнее только по мужской части… В смысле, от жеребца бывают жеребята, а от мерина нет. Но в сражениях мерин лучше. Если жеребец учует течкующую кобылу, он рванёт за ней, не обращая внимания на седока. В бою это может обернуться поражением. С мерином такого не случится.

Уже через неделю Ирина отважно скакала на коне, а Зар улыбаясь, наблюдал за ней. Она отъезжала до края поляны и возвращалась обратно.

– Когда скачешь, спину ровнее держи. Я завтра возьму Сона, это – брат Фыра, они – двойняшки, поедем за деревню, покажу тебе водопад. Немного далековато, конечно, но там очень красиво.

– Зачем завтра, залезай на коня и поскакали, он же выдержит нас двоих, мы не толстые.

Ира видела в кино, как люди скакали вдвоём и считала, что это нормально.

Парень отчего-то мялся с ноги на ногу, опустив глаза.

– Я бы с удовольствием, – наконец сказал он, – но так ехать будет неудобно. Седло годится только для одного седока.

Только сейчас, посмотрев внимательно на седло, Ирина поняла, что второму человеку действительно будет негде разместиться. Выходит, вся романтика кинематографа – блеф.

– Ой, прости, глупость сказала, – попыталась оправдаться она. – Я ведь даже коня-то совсем недавно так близко увидела, а уж про такие вещи вообще не думала.

Лит

На другой день с утра отец загрузил Зара работой, поэтому тот попросил своего приятеля (посвящать в подробности не стал), сказать Ирине, что их планы переносятся, на вторую половину дня.

Пришлось девушке предупредить Дарью, что они с Заром собрались к водопаду, но поедут, как только он освободится, поэтому вернутся, наверное, поздно.

Запрещать тётушка не стала. Ира уже не ребёнок, своя голова на плечах имеется.

– Только будь осторожнее. Всё-таки до туда далековато. Вернётесь уже почти ночью. Переоденься в парня, будет удобнее. Это запрещено, но вряд ли кто с вопросами пристанет.

– А то, что у меня волосы ниже плеч, не страшно?

– Многие ребята с такими ходят, только они их подгибают, а потом тесьмой стягивают. Давай так и тебе сделаю.

Тётушка быстро скрутила волосы Иры на тот же манер, что носят местные парни.

– Если что-то случится и будет совсем туго, боевую магию можешь применить. Как отвести глаза и скрыться я тебя тоже учила. Но знай, только в крайнем случае, потому что после этого нам сразу же придётся вернуться в лес. Одно дело использовать способности там, где полно таких как мы, магия сливается, не ясно, кто конкретно пользовался силой (если, конечно, делать это осторожно, не размахивая руками), другое, если вокруг магов не наблюдается.

Думаю, всё будет в порядке, поскольку разбойников тут давно нет, от посторонней небоевой магии ты уже умеешь защищаться, перевёртыши сейчас не балуют, да и луна растёт. Ни у кого не вызовет вопросов, если два брата поедут покататься на лошадях. Не вечно же мне тебя держать у своей юбки, взрослая уже.

Ирина была благодарна тётушке за то, что та не пытается ограничивать её свободу. Хотя она сама на месте Дарьи, наверное, не отпустила бы.

– А можно мы останемся у водопада до утра, чтобы нам по темноте не возвращаться? – спросил Зар, когда заехал за Ирой. – Костёр там разожжём. Я с собой поесть взял. Как рассветёт – сразу вернёмся.

– Можно. Новая луна только народилась, ночами и впрямь шибко темно.

Они уехали, а тётушка осталась дома одна. Конечно же, она очень волновалась, но не сознавалась в этом даже себе самой.

К вечеру заглянул кузнец.

– Что, дочка ещё не вернулась?

– Нет, они к водопаду поехали, я не велела ночью возвращаться.

– Не волнуйся, Зар – парень хороший, он её не обидит.

– Знаю, потому и разрешила.

– Можно я немного посижу с тобой. Тоскливо одному, хоть волком вой.

– Хочешь чаю? У меня есть лепёшки и варенье из лесных ягод, сама варила.

– Хочу, – ответил кузнец.

Он сотню раз думал, как скажет, что мечтает, чтобы она осталась с ним до конца отведённых ему судьбой дней, но никак не мог решиться.

– Тебе, Лит, давно жениться пора, тогда и не будет тоскливо, – сказала Дарья, когда они допили чай. – Мужик-то ещё не старый, детишек наделаешь, будут, как подрастут, помогать. Ты крепкий, кузня твоя постоянно людям нужна, так что всегда при деньгах, да и на лицо неплох. На тебя не то что ровесницы, даже девушки заглядываются, я видела. Любая замуж пойдет, только позови.

Как и многие местные мужчины, особо рассуждать на такие темы Лит не умел. Слова «любая замуж пойдет, только позови» он воспринял, как призыв к действию. Полагая, что под словом «любая» Дарья подразумевала в том числе и себя. К тому же, сегодня был очень благоприятный момент для откровенного разговора, ведь её дочки не будет всю ночь.

– А ты?

– Что я?

– Ты пойдёшь?

– Куда?

Дарье нравился Лит. Человек он хороший, добрый, но она никогда не рассматривала его, как мужчину. Привыкла жить одна, да и не до того было. Поэтому сразу даже не поняла о чём речь.

Кузнец подсел к ней поближе и тихо сказал:

– Да, суетятся около меня женщины, только не нужен мне никто кроме одной, но моя возлюбленная на меня не смотрит такими же глазами, как они.

– Ты хоть говорил ей? Может она даже не знает, что тебе нравится.

– Я слышал, что такое женщины сразу видят. Вот ты бы увидела, если бы кто-то в тебя влюбился?

– Не знаю, в меня пока никто не влюблялся, – улыбнувшись, ответила Дарья. – Ты попробуй ей рассказать про свои чувства, может, она тоже тебя любит, но сказать боится. А потом поцелуй жарко, она и растает, как железо у тебя в печи.

Кузнец не стал больше раздумывать.

Он обхватил её своими сильными руками, а потом наклонился и очень нежно поцеловал.

Когда мужчина отпустил её губы, Дарья хотела было что-то сказать, но он, не дав ей опомниться, жарко прошептал:

– Ты не могла не видеть, что я который год от тебя взгляда отвести не в силах. Я ждал этой ночи очень долго. Если ты не согласишься выйти за меня, то поставишь могильный крест на всей моей оставшейся жизни. Кроме тебя, Дара, мне не нужен никто.

– Лит…

– Не говори ничего, позволь хотя бы целовать тебя. Подари мне это сладкое чувство прикосновений к твоим губам, как бесценное воспоминание. Я буду дорожить им до конца своих дней.

И, не дав ей опомниться, он продолжил начатое.

Дарья поняла, что ей не вырваться из капкана его рук. У неё сладко кружилась голова. Силища этого мужчины могла сравниться, наверное, только с его страстью. Она почувствовала, что не хочет, чтобы Лит останавливался, закрыла глаза и позволила ему всё.

Кузнец это понял, когда его возлюбленная ответила на поцелуй.

Он подхватил её словно пушинку и понёс к себе, не отрываясь от губ, о которых мечтал столько лет, словно боясь, что едва их отпустит, всё исчезнет, как сон.