Текст книги "Stars"

Глава тринадцатая
Юморист Гарик Мартиросян

О том, кто?

С кумиром армянской и всесоюзной молодежи мы познакомились за кулисами на съемках «Комеди клаб». Это как раз та самая программа, на которую ты в качестве VIP-гостя едешь два часа по пробкам и столько же обратно, а потом сидишь в эфире всего тридцать секунд, из которых двадцать девять над тобой издеваются в изощренной форме.

Ни один нормальный брюнет не откажет блондинке в просьбе встретиться, поэтому Гарик приехал вовремя.

– Здравствуйте, Гарик!

– Здравствуйте, Леночка!

– Скажите, Гарик, а что такое настоящая звезда?

– Звезда? – Гарик как будто бы услышал слово на вьетнамском языке, а языка он не знал, поэтому посмотрел на часы. – Ой. Простите, Леночка, мне нужно по делу срочно к президенту.

И выскочил из ресторана. Сердце мое упало и покатилось по полу.

И хоть мое упорство не уступало моей красоте, мне так и не удалось выяснить даже, где и когда он появился на свет, да и появился ли вообще.

Глава четырнадцатая
Юморист Гарик Мартиросян.
Год спустя

О том, кто хотел бы обратиться к властям с просьбой, о том, кто верит в то, что Цой жив, но не верит в машину времени, о том, кто не любит гепардов, о том, почему юмористы рождаются при свете свечей, о том, кому бы Фонвизин пожал руку, о том, кто не снимает девушек, а также о том, кого в детстве учил мой дедушка, и о том, у кого пираты украли семьдесят миллионов евро.

Ощущение дежавю. Тот же ресторан, тот же Гарик. Только на моих новых модных часах «Ulysse Nardin» другой год. Следующий. На этот раз Гарик опоздал на двадцать две минуты. А я к пунктуальности отношусь так же трепетно, как к моему римскому носу и большим умным серым глазам. Интересно, моя привлекательность как блондинки упала или упала активность самого Гарика в отношении блондинок?

– Меня остановило ГИБДД, – смущенно извинился юморист. – А я свой техпаспорт оставил в кармане плаща. Слава богу, наш офис совсем рядом, я пошел туда пешком.

– Они же Вас в лицо знают, должны бы отпускать.

Любого сотрудника ГИБДД я могла бы даже полюбить, если бы мы с ним оказались на необитаемом острове и у нас не было бы никакой еды, а он бы поймал рыбу или какого-нибудь моржа.

– Они сказали, что узнали меня и очень бы хотели посмотреть техпаспорт такого знаменитого человека.

– А часто ли бывают такие случаи, когда Ваша звездность вас выручает?

– Такого никогда не бывает, потому что я решил не злоупотреблять этим в жизни. Обычно звезды рассказывают о том, как их пропускают в очередях, бесплатно решают какие-то проблемы или проблемы решаются сами собой. Я этого никогда не делаю.

– Потому что Вам нравится стоять в очередях? – Всякие бывают причуды у звезд, я уже ничему не удивляюсь.

– Я просто стараюсь не ходить в те места, где могут быть очереди.

– Как же Вы получаете новый паспорт или визу?

– Касательно этого вопроса я бы хотел обратиться через вашу книгу к властям: пожалуйста, дайте мне паспорт без очереди, потому что я не буду стоять в очереди!.

– С удовольствием предоставлю любому чиновнику место в моей книге для обращения к гражданину Мартиросяну: «Дайте нам тысячу долларов, и мы Вам дадим паспорт без очереди».

– Значит, в книге Лены Лениной на 196-й странице любой представитель власти может найти тысячу долларов, посмотрите внимательней.

Вспомнила место, с которого мы начали год назад:

– Что такое «звезда» в Вашем понимании?

– Очень сложно сформулировать определение, потому что сейчас звездами называют абсолютно всех, кого показывают по телевизору или о ком пишут в газетах и журналах. Для меня это не совсем так. Для меня звезда – это, например, Виктор Цой.

– Только потому, что он умер? – вырвалось у меня от обиды за современников.

– Нет, для нас, для поклонников Виктора Цоя, он вообще не умер.

Ага, я наступила на больную мозоль…

– Виктор Цой, – продолжал тем временем Гарик, – это прежде всего его песни, творчество, а оно не умрет никогда. Поэтому для меня звезда – это Виктор Цой, это Джек Николсон, Адриано Челентано. Я бью в разные цели, чтобы правильно сформулировать мое определение. Я считаю нелепым, когда звездой называют первую попавшуюся певицу или коллектив, который выступил по телевизору два раза. Есть выражение еще более смешное – восходящая звезда. Кто-то, видимо, нашел машину времени и узнал, что в 2067 году кто-то будет звездой, и уже сейчас со всей серьезностью и ответственностью объявил, что это восходящая звезда.

– Гораздо легче называть погасших звезд?

– Не бывает и погасших звезд. Например, Муслим Магомаев. Я видел передачу, в которой ведущий шаблонными фразами говорил: «Ваши бабушки и дедушки, мамы и папы помнят, какой сверхзвездой был Муслим Магомаев, а сейчас его стали меньше показывать…» Это не значит, что Магомаев перестал быть звездой. Абсолютно нет. Если человек становится звездой, как Муслим Магомаев, то он никогда не погаснет. Дело не в том, что он десять или пятнадцать лет назад перестал заниматься музыкой, это не важно. То же самое относительно Виктора Цоя, хоть там совершенно другая история. Стать звездой очень сложно, поэтому нельзя так опрометчиво называть звездой кого угодно.

– Вы согласились стать одним из героев книги о звездах, значит, Вы считаете себя звездой?

– Во-первых, я за десять секунд до интервью узнал, что книга будет называться «Stars». Я думал, что это книга, посвященная известным психоаналитикам из Закавказья.

– Но даже узнав, как она называется, Вы не отказались, – парировала модный автор.

– Было уже поздно. Мы можете назвать эту книгу «О звездах и о Гарике Мартиросяне». Я буду доволен.

Вот хитрец! Ну ладно, как говорят французы, точнее – как думают русские, что французы так говорят, «на войне как на войне!»

– Есть у Вас звездная болезнь и как Вы оцениваете ее в коллегах по звездному отечественному небу?

– Я пытаюсь в людях видеть только хорошее, поэтому в коллегах не замечаю звездной болезни. Как врач вам скажу, что это придуманная болезнь, на самом деле такой болезни нет. Я бы охарактеризовал «звездную болезнь» как навязчивое состояние человека, который чего-то добился и пытается поменять свое поведение, философию и мироощущение исходя из этого. Этот феномен встречается очень часто не только у певцов и артистов, но еще сильнее он выражается у людей, которые заработали очень много денег – банкиров или финансистов. На мне это никак не отразилось, потому что я и до того, как меня стали показывать по телевизору, был самодостаточным, веселым, хорошо проводящим время человеком.

– Как доктор доктору. У меня есть своя психологическая теория, что все публичные люди – это недолюбленные в детстве дети.

Им не хватало родительской любви, и они пытаются этот недостаток компенсировать любовью публики.

– Наверное, поэтому я не хочу быть публичным человеком и очень легко могу расстаться с телевидением и популярностью. Это меня нисколько не греет и не притягивает. Можно сказать, что в мир шоу-бизнеса я попал случайно. Так же случайно когда-нибудь из него уйду. Это случайность, что моя профессия психоаналитика превратилась в профессию актера-комика. Но я до сих пор ее не считаю работой в полном смысле этого слова и не смогу считать ее таковой. Я не считаю, что мое призвание – быть артистом. Так получилось, и я гордо несу это знамя вперед. Но когда-нибудь я пойму, что по каким-то причинам надоедаю зрителям или самому себе, я с легкостью расстанусь с этим имиджем, и ничего плохого со мной не случится. Если однажды утром меня перестанут узнавать на улице и фотографироваться со мной, я буду счастлив.

– Как психоаналитик психоаналитику. Дети, которые в школе играют роль шута горохового, – это закомплексованные дети, которые пытаются скрыть свою неуверенность в себе?

– Быть уверенным в себе на сто процентов не может быть ни один человек. – В это время я энергично замотала головой и двумя указательными пальцами уперлась себе в грудь. – Да, ОК, вы уверены в себе на сто процентов.

– На сто пятьдесят, – машинально поправила я Гарика, руководствуясь идеей о том, что мысль материальна и нам, закомплексованным и неуверенным, нужно активно верить в обратное.

– Я не уверен в себе на сто процентов. Вы, женщины, не бывали во всех жизненных ситуациях. Есть в жизни такие ситуации, когда человек не может быть уверен в себе на сто процентов. Я уверен в другом, в том, что я останусь таким, какой я есть в любой ситуации. Но если за мной погонится гепард, а такое однажды было в моей жизни, я не буду уверен в том, что я от него убегу. И Вам не советую быть уверенной в этом. Главное – быть уверенной в гепарде: он точно вас догонит. Если речь идет о детстве, то и в детстве я был уверен в себе, и сейчас уверен в себе.

Скорость гепарда действительно самая большая среди животных и в момент нападения составляет 110–115 километров в час, что почти на треть выше, чем у самых быстрых в мире антилоп или газелей. Правда, он может поддерживать ее недолго. Метров двести-триста – и спринтер выдыхается. Но это утешение слабое. Потому что среди блондинок стайеры тоже встречаются редко. В общем, вся моя теория о формировании юмористов – гепарду под хвост.

– Юмористом интереснее и веселее быть, чем врачом. Для молодого человека. В Армении, где я родился и вырос…

– В каком городе? – поторопилась узнать я, пока он снова не убежал к какому-нибудь президенту.

– В Ереване. Начало 90-х годов были военными годами, хотя в самой Армении войны не было, но…

– Вы родились в начале 90-х годов? – Я не верила своим глазам, на вид Гарик казался старше. Может быть, армянские парни раньше взрослеют?

– Нет, – развеял мои генетико-морфологические сомнения звезда, – я формировался в начале 90-х годов, в 1990-м году мне было шестнадцать лет. В Армении не было света, не было газа, люди жили при свечах, как в XVIII веке. Хлеб и сигареты давали по карточкам. Люди жили очень плохо, все было очень тускло и серо. В этот момент начался КВН. Усилиями команды КВН Ереванского медицинского института мы, молодые парни, увидели, что кроме этой серой скучной жизни есть еще что-то интереснее. И мы, наплевав на реальность, начали играть в КВН, при свечах писали сценарии, репетировали. Со временем мы поняли, что КВН намного веселей, чем психоанализ. Я придерживаюсь этого мнения до сих пор. Вот таким образом, с легкостью поменяв медицину на юмор, уже пятнадцать лет я плаваю в океане юмора, но не забываю о медицине, потому что это самая достойная профессия, которая может быть у человека. Вообще, любой человек должен быть врачом. Придет время, когда веселая молодость улетит, придет зрелость, скучная и серая, и тогда я с легкостью променяю профессию юмориста на профессию врача-психоаналитика.

Где-то в середине предыдущего ответа у меня зазвонил телефон. Нет, не президент, спрашивающий Гарика к телефону, а просто симпатичный парень, интересующийся, можно ли меня пригласить в ресторан. Все мужчины почему-то думают, что я хронически голодна. Но я, краем глаза видя, что Гарик как ни в чем не бывало отвечает диктофонам и без меня, облегченно вздохнула и продолжала шептать по телефону. Вот что значит опытный интервьюируемый! Скоро можно будет присылать диктофоны без журналиста, и звезды сами будут себе вопросы задавать и сами будут на них отвечать.

– Всем известно, что горячие армянские парни любят российских блондинок. – Я не знала, как поделикатнее задать следующий вопрос, который звучит довольно грубо во французских скандальных ток-шоу, – насколько легче знакомиться с девушками, когда ты звезда, то есть насколько легче любить девушек, когда ты – звезда?

– Любить девушек? – О, Гарик услышал еще одно вьетнамское слово.

– Вы не понимаете, в каком смысле? – совсем растерялась я.

– Давайте точно разберемся со смыслом, чтобы я правильно ответил на вопрос. – Похоже, что Гарик надо мной потешается.

– Насколько легче снимать девушек, когда ты звезда? – выдавила я и покраснела.

– Знаете, я вообще никогда в жизни не снимал девушек.

– Девушки сами к вам пристают?

– Нет, дело в том, что я против глупых ситуаций в жизни. И это не относится только к армянам или к горячим парням, которые ищут новых знакомств, секса только ради секса. Это просто смешно. Если взглянуть на такого мужчину глазами женщины, это глупо выглядит. Мужчина, который снимает девушек, особенно пользуясь своим статусом, не только будучи звездой, но и как Остап Бендер, который показывал в поезде студентам миллион рублей, мне кажется глупым и смешным. Как я вам уже говорил, я ни в очередях, ни с работниками ГИБДД, ни с блондинками… Когда я был еще холостым, я играл в КВН и уже был достаточно популярным, чтобы обращать на себя внимание женской половины человечества, я и тогда не интересовался лицами противоположного пола, которых я привлекал только как человек из телевизора. Меня больше интересовали девушки, которые меня вообще не узнавали и которым я нравился как человекмужчина, а не как человек-звезда. Человек-звезда очень уязвим в этом плане. Любая девушка может улыбнуться звезде, подсесть к нему, заговорить, или наоборот. В последнем случае девушка расслабляется, думая, что известный человек ей плохого не сделает, с ним можно сразу поговорить, пусть подруги посмотрят. Для меня это просто смешно. Детский сад.

– Раз Вы случайно попали в шоу-бизнес, то что Вам понравилось в нем, а что не очень?

– Многие говорят, что шоу-бизнес – это гнилой мир, где каждый хочет сожрать другого. Я ничего такого не увидел. Очень много приятных милых людей. Я думаю, что в других отраслях производства и бизнеса этой гнили значительно больше, чем в шоу-бизнесе. Во всяком случае, в шоу-бизнесе намного веселее находиться. Я не знаю, считаете ли вы меня частью шоу-бизнеса, я себя такой частью не считаю. Частью бизнеса считаю, частью шоу считаю, но частью шоу-бизнеса не считаю.

– У Вас есть другой бизнес, кроме шоу-бизнеса? – уточнила я.

– Никакого бизнеса нет, просто шоу-бизнес – это исковерканное со временем понятие, которое несет в себе негативный оттенок. Как только этот оттенок появляется, я напоминаю людям, что частью этого бизнеса являются Иосиф Давидович Кобзон, Александр Розенбаум и другие очень достойные, уважаемые люди. И Лена Ленина, которая сейчас показывает на себя пальцем. И не надо во всем, как и в шоу-бизнесе, видеть только плохое.

– Я не показывала пальцем, – возмутилась я, – я проверяла, на месте ли кофточка. А что же Вам понравилось в шоу-бизнесе?

– Понравилось то, что так называемые – неадекватные звезды на самом деле очень адекватные. Бытует мнение, что звезды капризны, сумасшедшие, ведут себя не так, как должны себя вести, но это неправда. Так получилось, что я с ними познакомился, начал тесно общаться, оказалось, они хорошие люди: Coco Павлиашвили, Леонид Агутин, Валерий Сюткин, Валерий Меладзе. Я не буду их перечислять, иначе ваша книга будет посвящена этому списку.

– Просто издатель возмутится тому, что мы перевели больше бумаги, чем положено. Счет попрошу выставить Вам.

– Это очень приличные, порядочные, хорошие люди. Другое дело, что кто-то из артистов не выспался в гостинице, тринадцать часов летел из Америки на концерт, а здесь его подкараулили четыре журналистки и прямо в лифте начали задавать ему вопросы о разводе с женой. Понятно, что человек вспылил и поставил людей на место. Это не значит, что этот артист – плохой человек и что его нужно за это преследовать всю жизнь и этим случаем обобщать весь шоу-бизнес. Все люди одинаковы. Нельзя артистов или так называемых звезд воспринимать отдельно от социума. Сантехника, водителя троллейбуса, космонавта и певца объединяют общие законы и ими движет одно и то же.

– Два вопроса специально для читательниц: кто Вы по гороскопу и когда Вы разведетесь?

– Я по гороскопу Водолей, потому что родился 13 февраля. Но я хочу заметить, что я не верю в гороскопы.

– Половина наших читательниц верит.

– Читательницы, верьте в гороскопы, а я лично не верю. Вы спросили, когда я разведусь? Об этом надо спросить того человека, который называет звезд восходящими.

Пусть полетит и посмотрит. Но до 2070 года я этого не планирую. У нас с женой намечены очень важные дела. А читательницы ждут, когда я разведусь? Уважаемые читательницы, раз вы ждали столько времени, подождите еще лет шестьдесят. Я надеюсь, что к тому времени ни я, ни вы не потеряем своей формы.

После того как читательницы потеряли завидную партию, продолжаем говорить о грустном – о наркотиках в шоу-бизнесе.

– Наркотики придуманы не шоу-бизнесом и не артистами. Мы достаточно часто об этом говорим в «Комеди клабе», да так, что многие воспринимают нас как пропаганду веселого образа жизни, где моты и кутилы ходят в клубы, танцуют, снимают девушек и при этом используют много алкоголя и наркотиков. Это не так. Мы в «Комеди клабе» категорически против наркотиков. Во-первых, это глупый уход от реальности. Гораздо более мужественней противостоять реальности своими действиями, своим юмором и творчеством, чем просто расслабляться и не замечать того, что происходит. То, что мы говорим со сцены, всегда носит информационный характер, потому что ни одна передача не говорит об этом. По телевизору никогда не говорят, что в клубах, на вечеринках, в быту используют наркотики. Как будто в стране нет наркотиков. И когда мы говорим о случае с наркоманом, которого мы показываем, конечно, с негативной стороны, нам говорят: «Как вы смеете, вы учите молодежь, смотрящую вашу программу, тому, что в стране есть наркотики!» Те, кто это говорит, во-первых, не понимают жизни и того, что молодежь лучше нас в тысячу раз знает, что такое наркотики и как их используют. Мы этим никого ничему не учим. Во-вторых, переоценивается цель и смысл «Комеди клаба». Если мы будем в каждой программе говорить: читайте книги и занимайтесь спортом и вся молодежь будет читать и заниматься спортом, – то тогда «Комеди клаб» – гениальная программа. Хотя в каждой программе большая часть отводится русской литературе, чего люди, пишущие нам письма, не замечают. Я Вам скажу, что многие молодые люди именно из «Комеди клаба» узнали, что произведение «Недоросль» написал Фонвизин. Потому что в школе они пропустили эти уроки, а в Интернете нашли «Комеди клаб» и у них возникла идея запомнить, что Фонвизин написал «Недоросль». Другая проблема, что они не знают содержания этой пьесы, но мы работаем над этим. «Нет наркотикам!» – вот итог этого абзаца.

– Как стать звездой?

– К этому не надо стремиться. Звезда – это совокупность случайных событий в жизни, когда талант человека, его харизма и в большей степени его трудолюбие встречают понимание у широких слоев населения. Бывает, что все это есть, а понимания среди широких слоев населения нет. Как это случилось с нашим другом Винсентом Ван Готом, который умер неизвестным и голодным. А у Рембрандта получилось по-другому, хоть у него был и талант, и трудолюбие, как у Ван Гота, но в ходе случайных событий ему повезло больше.

– Рембрандту еще не так повезло, как Рубенсу, который как в сыр в масле катался при королевском дворе.

– Но это не значит, что по жизни нужно идти путем Рубенса, а не путем Ван Гота. Потому что все люди все равно умрут, но творчество не умрет никогда.

– Что останется после «Комеди клаба»?

– После «Комеди клаба» останутся наши шутки, юмор, миниатюры, не важно, будут ли его ценить потомки или нет. Я думаю, что юмор ценить не будут, потому что юмор – это сиюминутное дело, он смешной только тогда, когда он актуален.

– Вы политически ангажированы?

– Я бы не считал это словосочетание критерием нашего юмора. Не важно, политически он ангажированный или не ангажированный. Главное, чтобы юмор у следующих поколений ассоциировался с тем, что люди, которые показывали этот юмор, принесли в него что-то новое. Как случай в живописи с Ван Гогом. Он принес что-то новое в живопись, поэтому и останется на века. Я не знаю, останемся ли мы на века, это меня мало волнует, но специально делать что-то такое, чтобы нас запомнили на всю жизнь – это очень глупо. Если Вы знаете историю о Герострате, который сжег древнегреческий дворец и тем самым прославился на века, вот один из финишей, который лежит на пути к славе. Я не стал проводить аналогий, но не надо идти по этому пути, с целью обязательно прославиться. Главное – заниматься своим делом профессионально, с привнесением новых элементов в отрасль, заниматься этим всю жизнь. Будешь ли ты в результате гением или просто представителем в череде людей, стремившихся к этому, – не в этом счастье, и не стоит об этом думать.

– В нашем политизированном обществе вам легче или труднее шутить на политические темы, чем тем юмористам, которые это делали в 60-е – 70-е годы в нашей стране?

– Наше общество сейчас уже не политизировано.

– Я живу в Европе и должна сказать, что Россия существенно политизированнее, например, Франции. По французской телевизионной статистике самые высокие рейтинги у спортивных передач. В России номер один – это информационно-политические программы.

– Вы говорите, наверное, о государственном Первом канале. Я как профессиональный телевизионщик могу сказать, что развлекательные программы пользуются большей популярностью, чем политические. Программа «Наша Раша» имеет самые высокие рейтинги на телеканале ТНТ, на котором вообще нет никакой политики. Этот телеканал является развлекательным молодежным каналом, и его высокий рейтинг показывает, что молодежь в этой стране не политизирована в том плане, что она тупая и не понимает, что происходит. Если во Франции политикой люди не интересуются потому, что Франция – давно устоявшееся государство и с ним все понятно, то Россия – это молодое государство, несмотря на то что Россия была центром Советского Союза, но с 1992 года прошло всего лишь шестнадцать лет. Если бы мы жили во Франции, в которой прошло только шестнадцать лет со времени общественного переворота, может, оказалось бы, что Франция тогда была бы очень политизированным государством. Если Вы помните, первые сто лет после Французской революции Франция была очень политизированным государством. Наше молодое государство находится сейчас в периоде становления, и слава богу, что это становление происходит, я бы не сказал, мирно и тихо, но наиболее эффективным мирным путем. Не забывайте, что война в Чечне закончилась только шесть лет назад и сейчас потихоньку все налаживается. Пройдет сорок лет, тогда можно будет сравнивать с Европой.

– OK, – я торопилась перейти с хрупкого политического льда на твердую почву конкуренции в шоу-бизнесе, – не беспокоит ли «Комеди клаб» успех программы «Наша Раша»?

– Дело в том, – усмехнулся мой герой, – что мы пошли другим путем, следуя заветам Вашего дедушки Ильича, он нас с детства этому учил. Три года назад наша юмористическая программа «Комеди клаб» была единственной на канале ТНТ Мы поняли, что когда-нибудь на этом канале появится еще одна юмористическая программа, которая будет с нами конкурировать. В конкуренции рождается и шлифуется продукт, но чтобы эти конкурирующие программы были настроены к нам дружелюбно, мы их сами и создали. То есть юмористические программы, которые вы видите на канале ТНТ: «Убойная лига», «Смех без правил» и «Наша Раша» – все эти программы делает «Комеди клаб». И продюсирует, и пишет, и снимает. Может, где-то руками других, более талантливых людей, где-то своими собственными руками, но это наши конкуренты только в телевизионном поле. В жизни это наши большие друзья, мы настолько тесно интегрированы друг в друга, что о конкуренции не может быть и речи. Что же касается конкурентов на других каналах, то очень глупо конкурировать с КВНом или программой «Городок», потому что этим программам очень много лет. Мы не конкуренты ни Петросяну, ни Стоянову, потому что, во-первых, мы не хотим быть кому-то конкурентами, во-вторых, если говорить о самоуверенности, то я могу похвастаться творческой самоуверенностью, ее нам не занимать. Мы находимся в другой плоскости, и у нас нет конкурентов по той причине, что с нами просто глупо конкурировать в этой плоскости. Во-первых, потому, что эту плоскость придумали мы сами и являемся ее апологетами; во-вторых, передачи, которые хотели с нами конкурировать, сами по себе закрылись, не выдержав конкурентной борьбы.

– А желтая пресса Вас не обижает?

– Есть такое явление, но нас оно особо не задевает наверное, как скандальные персонажи мы не очень интересны скандальной прессе. Естественно, пишут всякие глупости. Поэтому я не призываю народ не читать желтую прессу, так как ее невозможно не читать, это развлекательное чтиво. Но я призываю не относиться всерьез ко всему, что там написано. Не верьте ничему из того, что написано в желтой прессе, потому что если случится что-нибудь серьезное, то это будет освещено серьезными изданиями. А если в желтой прессе написано, что Киркорова похитили инопланетяне и этому посвящено семь страниц в этой газете, а по Первому каналу в новостях об этом не сказали, есть очень большая доля вероятности, что это выдумка.

– А кто, если не желтая пресса, Вас обижает? – спросила я и глянула украдкой на Гарика, как повар на чайник, не закипел ли он.

– Я во всем вижу только хорошее и ни на кого не обижаюсь и не имею права обижаться. У каждого своя работа, может быть, на нас кто-то обижен, когда мы в эфире программы «Комеди клаб» о ком-то пошутили, хотя шутка – это заведомо ложная информация и нельзя к ней относиться серьезно. Желтая пресса – это тоже своего рода игра, своего рода шутка. Если ты дурак и веришь абсолютно всему, что написано, то ты сам виноват. Дело не в лживых фактах и не в процентах лжи. Чтобы продать продукт под названием «желтая пресса», редакторам и журналистам приходится идти на выдумки. Поэтому бороться с желтой прессой методами желтой прессы невозможно и глупо. Невозможно на каждую статью в желтой прессе реагировать статьей в серьезном издании. Это настолько неправда, но если ты артист, звезда и себя таковой считаешь, то ты своим творчеством и в других программах и изданиях должен был настолько доказать, что ты положительный и приличный персонаж, что никакие нападки желтой прессы не могут разрушить твой имидж. Посмотрите, больше всего в последнее время желтая пресса пишет об Алле Пугачевой. Но ни одна статья даже самого идиотского содержания не повредила ее имиджу. Все равно Аллу Борисовну все любят, слушают ее песни, приходят на ее концерты. Еще никто не сказал: «Помните в 99-м ту статью, дай-ка я выкину ее диск». А если кто-то зарекомендовал себя как не очень хороший человек, то, естественно, желтая пресса его добьет своими статьями. Этот факт есть. Но что поделать, я не знаю, как бороться с желтой прессой. Надо продолжать делать то, что ты делаешь, а то, что о тебе пишут, – не важно. Вы говорили о свободном обществе. Вот свободное общество: каждый пишет, что хочет или считает нужным. Журналист посчитал, что он так увидел это событие, и осветил его соответствующим образом.

Моя смелая армия одержала крупную победу на всех фронтах. А именно – не продвинулась ни на шаг.

– Так что же вас все-таки обижает? – не выдержал дятел.

– Нас искренне волнует один факт. Это то, что в нашей стране развито такое явление, как видеопиратство и аудиопиратство. Дело не в том, что мы не недозаработали семьдесят миллионов евро или что весь шоу-бизнес недозаработал семь триллионов евро. Дело в том, что из-за пиратства российское телевидение, кино и музыка стали практически в тупик. Инвесторы не могут вложить тех денег, которые должны вложить, понимая, что они не отобьют эти деньги. Поэтому в стране очень медленно развиваются все три направления и не находятся на должном уровне, как в США или в Европе, где люди знают, что если они вложат в фильм тридцать миллионов долларов, то они эти тридцать миллионов отобьют, так как нет пиратов и их лицензионные диски продадутся. Хотя сейчас в России и на Западе появился новый вид пиратской деятельности – Интернет, а конца и края Интернету нет. Я не знаю, как с этим бороться, и очень удручает тот факт, что ты работаешь как бы вхолостую. Только пиратские диски «Комеди клаб» продаются миллионными тиражами, не говорю о дисках Земфиры или Агутина. Дело не в том, что мы алчные люди и хотим заработать все деньги в мире. Мы хотим зарабатывать только те деньги, которые по закону принадлежат именно нам. Решения этой проблемы не видно, даже в США. В Интернете выкладываются песни любых исполнителей, скачивай, сколько влезет. Как с этим бороться, никто не знает. Видимо, следуя индийской философии, нужно никак с этим не бороться, просто сидеть и заниматься своим делом. Теперь мы живем в такой цивилизации. Видимо, эти проблемы были и в Древнем Египте, когда там кто-то в пирамидах что-то пиратское царапал.

– Каждый артист, сделав карьеру в своей стране, хочет стать известным в других странах. Возможна ли для Вас международная карьера? Насколько юмор может быть интернациональным?

– Конечно, возможна. – К моему удивлению, Гарик не набросился на меня и не вцепился зубами мне в ухо. – Но мы к этому не двигаемся и не хотим этого. Но раз Вы намекнули на это, то нам придется стать и заграничными исполнителями. Это очень легко.

– Можно ли любой юмор перевести на другие языки?

– Конечно, можно, за исключением частных случаев, которые связаны именно с российской действительностью. Например, пародию на Владимира Вольфовича Жириновского нет смысла переводить, можно адаптировать, взяв другого персонажа. Говоря в целом о юморе в «Комеди клаб», его можно на девяносто процентов перевести, адаптируя, заменяя некоторые слова, районы городов, названия улиц.

И напоследок об авторе. Человеке простом, в шестнадцать лет закончившем школу, а несколько дней назад пожертвовавшем два евро Красному Кресту.

– Лена удивительный человек, выдающийся. Самое ценное в жизни, с чем можно столкнуться, – это женщина, которая вообще о чем-то думает.

Я обрадовалась, как человек в безлюдном месте, у которого кончился бензин, а тут вдруг мимо проезжает автомобиль, и протерла глаза для верности:

– Вы уверены, что это имеет какое-либо отношение к скромному автору этой книги?

– Непосредственное. Если бы все женщины были с такими мозгами, как у Лены, у нас было меньше проблем в жизни.

Ну как его можно не любить? А впрочем, он прав, ничего простого во мне нет. Хребет у меня стальной, а в аорте стоит такой регулятор, что кровь поступает только туда, куда нужно. Плюс блестящая система охлаждения головного мозга. Поэтому для того чтобы уличить меня в нескромности, нужно застать меня на месте преступления, да еще и сфотографировать для верности.