Текст книги "Stars"

– Вы боитесь смерти?

– Любой человек боится смерти. Страх смерти – один из важнейших постулатов Церкви. Человек должен бояться не умереть, а предстать на Страшном суде неготовым к этой смерти. Поэтому самая страшная песня, которую могли придумать советские авторы, это песня о жене, которая провожала бойца Красной армии на войну и говорила: «Я желаю всей душой если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой». То есть она пожелала своему любимому самого страшного, что может быть на свете, – мгновенной смерти, когда он не успеет покаяться, исповедаться и причаститься.

Стакан перед звездой меня гипнотизировал:

– В шоу-бизнесе алкоголь является избавлением от напряжения, неизбежным расширителем сосудов, как у теннисистов, или это другого рода необходимое зло?

– Это зло, и оно абсолютно не необходимо. Человек не обязан пить по любому случаю.

– Давление, стрессы, и нагрузка на публичных людей в шоу-бизнесе такая огромная, что очень тяжело выжить в этом мире, не расслабляясь.

– Это объяснение неправильное, потому что это уход от проблемы, – возразил Игорь мне, никогда даже не пробовавшей ни вина, ни водки.

– Алкоголь – это уход от проблемы?

– Нет, это твое объяснение – уход от проблемы.

– Что же тогда алкоголь?

– Есть такая детская пословица: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет».

Не утешительно, потому что финальное слово поговорки все равно о смерти. Но я хочу повториться, что при каких обстоятельствах человек умрет и в каком возрасте это произойдет – это не в руках человека. Невинный ребенок может умереть, когда ему только полгода от роду, он не успел ни выпить, ни закурить.

– Так что же такое алкоголь? Дурная привычка?

– Скорее всего да. Я не хотел бы показывать себя человеком, который знает, что такое алкоголь.

– Истина в вине?

– Нет, истина вовсе не в вине. Истина, наоборот, в аскетизме, поэтому она приходит к немногим. Все эти богемные творческие штучки, что нужно опустить ноги в таз с шампанским, чтобы сочинять умопомрачительные новеллы, это уже не актуально для меня. Почему я иногда выпиваю? Не знаю.

– Меня устраивает этот ответ. Давайте поговорим о вдохновении в сочинении музыки. Скажите, что же такое композиторство? Это ремесло, где достаточно знать законы производства музыки, или это удивительное искусство, неподвластное разуму и законам ремесла?

– Мне тяжело об этом говорить, потому что я знаю перед собой примеры некой музыки, великой поэзии, к которой я имею достаточно опосредованное отношение. Поэтому я не буду рассуждать о вдохновении как таковом, скажем, о вдохновении Пушкина или Моцарта, так как я не могу идти в заоблачные выси и говорить о гениях. Но что касается меня, обычного человека, я – профессиональный провинциал, так как я приехал в Москву издалека. Знаешь, движение откуда-то куда-то, из пункта А в пункт Б, абсолютно не означает движение к центру.

– А уж тем более в высоту.

– Скорее всего по кругу. Я родился в маленьком городе Холмск Сахалинской области, и когда мы переехали в город Южно-Сахалинск, то мне он показался больше, чем Нью-Йорк. Это был областной центр, там были светофоры, и это было как в кино. Следующий шаг был из Южно-Сахалинска в Москву. Тогда я снова испытал потрясение, но уже не такое, как при переезде из Холмска в Южно-Сахалинск. Я понимал, что это столица нашей Родины и что здесь живут большие люди и я должен здесь адаптироваться. Я знал, как общаться с людьми, и поэтому мне всегда это было легко, начиная с четырнадцати лет. Был еще шаг в сторону Нью-Йорка. Но потрясений не было и, видимо, уже не будет. Потом были Токио и другие города, но там я уже получал впечатления туристического характера, чем потрясения при осознании крутых перемен в жизни. И сейчас, находясь в Монако, я, к сожалению, не испытываю никаких потрясений.

– Вы находитесь в очень дорогом месте, сказочном, где миллиардерам, видимо, где-то за углом бесплатно раздают «Феррари». Так их здесь много.

– У меня нет потрясений. Что такое потрясение? Это, например, когда у тебя нет машины, ты ездишь постоянно на автобусе, и на автобусных остановках тебя какая-нибудь машина обязательно обдаст грязью, а ты брюки надел красивые и единственные, и после этого ты пересаживаешься на ржавую, подержанную одиннадцатую модель. Это качественный скачок в жизни. Потом после одиннадцатой модели – «Форд», после «Форда» – «Мерседес» – это уже не потрясение, это улучшение качества автомобиля. Ничего кардинального в твоей жизни не меняется. А вот когда с общественного транспорта ты пересаживаешься за руль своей одиннадцатой модели – это самое важное изменение. Все остальное не важно.

– Америка для Вас – вторая Родина? Я знаю про Вашу слабость к Майами.

– Второй Родины не может быть.

– Что же для Вас Америка? – попыталась уточнить я и… совершила профессиональное преступление.

– Все выключай, – Игорь отреагировал мгновенно, кивнув на диктофон, и усмехнулся, – а в книге напиши: «Здесь я зевнула».

– Игореша, прости, миленький, я просто не высыпаюсь уже второй день.

– Америка совершенно разная, начиная с брайтоновской Америки. Кстати, я не люблю крайности. Раньше все ездили только на Брайтон и говорили, что побывали в Нью-Йорке. Затем стали говорить, что Брайтон – это ерунда, что они в Манхэттене и что у них там концерты. Да, у меня был реальный сольный концерт с Наташей Королевой в Мэдисон-Сквер-Гарден и настоящий аншлаг. Но при этом я не хочу говорить, что никогда не был на Брайтоне. Почему? Там живут отличные люди, и нельзя их обижать из-за того, что времена изменились и что русскими теперь являются не те несчастные эмигранты той волны, а богатые новые русские, которые скупают недвижимость по всему миру. Те – они ведь тоже классные, тоже включают телевизоры и по-прежнему тебя любят. И я люблю их по-прежнему, как люблю по-прежнему моих сахалинских и дальневосточных зрителей. Я оттуда уехал, но я их люблю. Если я уехал из Брайтона, то почему я должен перестать их любить? Они же меня любят, а любовь должна быть взаимной.

– Многим людям будет не понятно, почему Вы можете ездить в самых роскошных автомобилях, обедать с миллиардерами в безумно дорогих ресторанах, жить в роскошных отелях и даже не осознавать этого. Вы – баловень судьбы. Неужели Вы не понимаете, что Ваш образ жизни отличается от образа жизни других людей? Осознаете ли, что Вы все тот же сахалинский парень?

– Осознаю. Это добавляет мне аромата к жизни. Вот есть человек, который разбирается в вине, а есть человек с деньгами, и он покупает самую дорогую бутылку, которая есть в меню. В чем разница между ними?

– Первый лучше может оценить то, что он пьет.

– Именно поэтому.

– То есть если бы Вы родились с серебряной ложечкой во рту, Вы бы не смогли оценить…

– Конечно, не было бы вкуса к жизни. В этом проблема детей, родившихся в очень богатых семьях.

– Поэтому их в шестнадцать лет отправляют на работу в Fast Food's.

– Не всех. Может быть, здесь и отправляют, но не в России. Все знают историю о принце и нищем. Принц хотел быть нищим, а нищему хотелось быть принцем.

– Человек стремится к тому, чего у него нет. Чего у Вас нет? То есть к чему Вы стремитесь?

– Я ни к чему не стремлюсь, и это неправильно. Нужно к чему-то стремиться, чего-то желать, и силой своего собственного желания вы притянете ваши желания к вам. А притягивая плохие мысли, о том, что вы – looser, несчастный человек, именно таким и становитесь.

– Я хочу поднять вопрос о сбитом летчике. Что значит «looser» в шоу-бизнесе?

– Это слово такое же грубое, как и слово «звезда», и не имеет отношения к реальной жизни и реальной ситуации. Есть хорошая пословица: «Где найдешь, где потеряешь». Eooser – это производное от английского языка, от слова «терять, потерять». А пословица говорит, что можно найти так же легко, как и потерять. Человек никогда не должен думать, что он что-то потерял или что-то приобрел. Он должен знать, что ничего не унесет в гробу, как Александр Македонский. Можно завоевать весь мир и уйти из него с пустыми руками. Поэтому я очень счастлив, что у меня еще жива мама, хотя она пережила тяжелые минуты и послезавтра ей будет семьдесят лет. Я счастлив, что у меня есть дочь и что она выбрала себе мужа…

– Не по толщине кошелька….

– Вообще ни по какой толщине. Она просто так решила, приняла решение как самостоятельная девочка. И это очень хорошо.

И снова о мечтах.

– Каждый человек о чем-то мечтает, – открыл мне страшную тайну Игорь. – Я, видимо, мечтал недостаточно. Мечтать – это притягивать свои желания, так как мысль материальна. Если ты начинаешь мечтать, ты притягиваешь свою мечту к себе. Поэтому, прежде чем мечтать, нужно оценивать свои реальные возможности. Расскажу тебе о притяжении желаний. Когда я подрабатывал музыкантом в сахалинских ресторанах, у нас была певица, которая пела песни из раннего репертуара Аллы Пугачевой. И я мечтал о том, что, может быть, когда-нибудь я напишу песню для Аллы Пугачевой. Это желание внезапно воплотилось в жизнь, когда мне было всего девятнадцать лет и когда я работал в ее музыкальном коллективе. Тогда я понял, что недосягаемое становится досягаемым силой человеческого желания. Я подошел в баре «Останкино» к симпатичной стройной девушке в черном свитере и в черных джинсах, заправленных в черные сапоги, и спросил: «Вы – Алла Пугачева?» Она ответила: «Да». Я сказал, что слышал, что она набирает музыкантов в новую группу, хотя я этого ни от кого не слышал. Она сказала: «Откуда ты знаешь? Да, набираю». Я сказал: «Так что же делать?» Она сказала, чтобы я на всякий случай приходил в ДК МАИ. У нее там было намечено два концерта, и между концертами она меня послушает. Вот так я стал работать с Аллой Пугачевой. Я думаю, что все возможно, но, наверное, остального я желал гораздо меньше. Я еще желал, чтобы она пела мои песни. И она спела моих песен более чем какого-то другого автора.

– В чем уникальность Аллы Пугачевой?

– Умение оценить ситуацию, умение быть другом, умение простить, умение понять.

– У Вас так много амплуа: автор, исполнитель, композитор, музыкант. Кто Вы?

– Все ошибочно и относительно. Конечно, так как мой отец был поэтом, я жил больше среди поэзии, чем среди музыки, потому что музыка была уже моей историей, которую я сам внедрял в свою жизнь, выписывая через «Книгу-почтой» пластинки с классической музыкой. Надо сказать, что все пластинки доходили в срок и ни одна не разбилась. И они не просто приходили, все они были прослушаны, изучены, и это была та влага, которая удовлетворяла мою жажду музыки постоянно. Причем такую хорошую и сложную музыку я сейчас не слушаю, а в детстве слушал Прокофьева, Шостаковича, сложнейшие симфонии Малера. Надо сказать, что у меня даже курсовая работа была по фортепианному концерту Прокофьева, к которой я взял эпиграфом интервью Максима Горького. Его спросили: «Говорят, что в наше время нужно писать музыку энергичную и оптимистичную?» Я не помню точно вопрос, но ответ Горького помню точно. Он сказал: «А также сердечную и нежную». Эта история о том, что есть другая сторона Луны в любом жанре. Например, ты можешь написать жесткую экономическую книгу. И в этой же книге написать страницу очень красивой лирики. Так и Гоголь мог писать и писать о Чичикове, а потом вдруг «редкая птица долетит до середины Днепра…» и т. д. Нас в школе учили, что это лирическое отступление, которое школьники должны были заучивать. Что это за отступление? Явный провал в прозе? Просто Гоголю захотелось красоты. Он хотел почувствовать себя писателем, а не просто сатириком. И он решил на эти полстранички побыть писателем. Минутная слабость, которая приводит к шедеврам. О деньгах.

– Мои заработки как автора нелепым образом совпали с крушением советского государства. В то время как другие авторы, которые чуть раньше начали писать, чем я, успели хорошо себя почувствовать. Все знали об их баснословных гонорарах за их великолепные советские хиты. Когда я начал делать советские хиты – слово «советский» уже ушло в прошлое вместе с деньгами. Как «Титаник» утонул вместе с сокровищами, Советский Союз утонул вместе с авторскими. Айсберг возник в 84-м году, в 85-м все начало рушиться. И на мое счастье авторского обогащения не произошло.

– Это, наверное, был период первых ста долларов или их эквивалента. А первая тысяча долларов?

– Первая тысяча долларов, скорее всего, связана с гастрольной деятельностью.

– Вы тогда были еще малоизвестным гастролером…

– Есть большая разница между тем, когда ты аккомпанируешь, пусть очень известному человеку, и тем, когда сам становишься известным человеком. В Одессе бы сказали, что это целых две больших разницы.

– А когда Вы почувствовали себя миллионером?

– Когда ты подбираешься к цифре миллион, ты с грустью понимаешь, что ты на этой вершине не один. Там уже написали: «Здесь был Вася». Человек очень быстро успокаивается и понимает, что он не самый богатый человек даже в своем районе. Поэтому человек не должен думать, насколько он богат, а на сколько он при этом счастлив и на сколько он адекватен в своем материальном положении, хватает ли ему четырехкомнатной квартиры или бы он хотел пятикомнатную. Хочет ли он квартиру вообще, может быть, он хочет ее оставить родственникам, а сам переехать в дом. Это его личные амбиции, но размер гроба, в который он рано или поздно ляжет, при этом не меняется. Он должен решить, что для него является предметом вожделения, например яхта какого размера, или он вообще не хочет яхты, так как у него морская болезнь. Он должен это для себя решить и успокоиться.

С советских времен повелось так, что в концерте, последним, почетно выступает самая важная звезда. Поэтому торжественно закрываю книгу выступлением многоуважаемого звездного мэтра Игоря. А все-таки жалко прощаться с Игорем, с которым я прощалась таким дрожащим голосом, словно меня отправляли в Космос, проверить все ли звезды на месте. Жалко прощаться и с Вами, дорогой читатель, и с книгой, которую так долго писала и которую теперь придется отдать безжалостному издателю, как родного ребенка в рабство на пять лет, предусмотренных беспощадным договором.

Послесловие

Звезды стали ближе и, кажется, их свет потеплел. Вы хотите, чтобы я сказала, в качестве резюме, что они такие же, как и мы. Но нет. Они лучше нас. Талантливее, сильнее, выносливее, работоспособнее, стрессоустойчивее, великодушнее и харизматичнее.

Звездный мир меня сцапал и никогда уже не выпустит. Я сама сунулась ему в пасть, и теперь, когда он меня заглотил, я постепенно начну растворяться в его желудочном соке…