Текст книги "Лондон: Бегство из ада"

Запиликала рация.

– Ну что там? – спросил Штуцер. – Есть что-нибудь интересное?

– Кое-что имеется.

– А именно?

– Потом расскажу.

– Откуда зараза движется?

– С запада.

– А в Грин-парке как?

– Расслабься, пока чисто

– Что там с Букингемскими садами и Сент Джеймс парком? – не унимался тот.

Нику надоела пустая болтовня. Отчитываться он будет не перед Штуцером, а перед его начальством.

– Я же сказал – после расскажу.

– Я хочу знать сейчас, – настаивал тот.

– Тогда поднимайся ко мне и увидишь все своими глазами. Все, конец связи! Спускайте!

Он сунул рацию в карман и выключил газовую горелку. Под ним лежал великий город, один из центров мира в прошлой жизни, и сожаление о том, что он родился слишком поздно, чтобы пожить в нем, когда город был в зените славы и могущества, опять нахлынуло на него.

Однажды он спросил Санжита, кем он мог бы стать, если бы родился лет за тридцать до Катастрофы.

– Ты смел и решителен, – ответил дядя, – и соображаешь хорошо – я думаю, ты мог бы быть кем угодно.

– Например?

– Капитаном корабля, как твой отец.

– Он был шкипером на сейнере, – поправил Ник.

– Это тоже корабль. А до этого он был военным моряком.

– А еще?

– Бизнесменом, политиком, летчиком.

– Политики довели мир до катастрофы, – ответил Ник. – Это не по мне.

– А как тебе бизнес?

– Так я и так им занимаюсь, – ответил Ник. – Нашел наверху, продал внизу.

– Нет, мой мальчик, – возразил Санжит, – не такой бизнес. Я имел в виду руководство крупной корпорацией. Производство по всему миру. Автомобилей, например, или кинокартин, или компьютеров.

Ник задумался.

– Что ж, – сказал он, – крупный бизнес мне подошел бы. И еще авиация. Жаль только, что нет больше ни того, ни другого.

Повисла пауза, во время которой он попытался представить себя крупным бизнесменом, летающем по миру на собственном самолете, и контролирующем работу филиалов на всех континентах. Вообразить это было невозможно.

– И все-таки я одного не пойму, – сказал Ник. – Как вы могли?

– Что? – не понял Санжит.

– Загубить все, что было.

Санжит неловко заерзал на стуле.

– Мы были всего лишь песчинками, – стал оправдываться он. – От нас ничего не зависело.

– И от тебя?

– А что от меня? Я держал карри-ресторанчик и был маленьким человеком.

Ник почувствовал, что он прав. А даже если и нет, что с того? Упрекая стариков за загубленный мир, никуда не придешь. Случилось то, что случилось, и возврата назад нет.

Он сменил тему.

– Какую еду ты готовил?

– Самую простую, – с облегчением ответил Санжит. – Карри из говядины, баранины, курицы, овощное карри, салаты, самсу с мясом или овощами, сладости, чай и кофе, – перечислил он. – Это была недорогая закусочная, но мы старались делать все качественно, чтобы посетители были довольны. Мы располагались на углу Илинг роуд и Илинг лейн, недалеко от метро "Сауз Илинг". А вокруг было множество ресторанчиков и кухонь тейк эвэй, которые готовили еду на вынос.

– Хоть бы раз попробовать, – мечтательно произнес Ник.

– Что?

– Самсу эту твою. И курицу.

Внезапно налетел ветер и прервал воспоминания Ника. С земли раздался выстрел. Сталкеры что-то кричали ему и размахивали руками, но ветер относил их слова в сторону и он не мог ничего расслышать. Они показывали руками на север. Ник посмотрел и увидел, что оттуда быстро надвигается, закручиваясь в воронку, смерч. Воздушный шар был как раз у него на пути.

– Клапан! Клапан трави! – наконец донеслось снизу.

Как именно это сделать, Штуцер ему не объяснил. Ник стал искать привод клапана, дергая все веревки и рычаги, попадавшиеся под руку.

Смерч приближался. Теперь стало видно, что он поистине огромен. Сталкеры тоже это оценили. Они бросили заклинившую лебедку и вшестером повисли на канате, пытаясь опустить шар, но подъемная сила того все еще была много больше веса человеческих тел. У них ничего не получалось.

Смерч несся вперед, сдирая кровлю с домов, поднимая и перекатывая ржавые остовы автомобилей, ломая и выворачивая деревья. Ник видел, как он подхватил и закружил стаю каких-то тварей, а затем разбросал их по окрестности – кого на крышу, кого грохну об стену и убил, кого зашвырнул в Темзу. Тех, что упали в реку, тут же разорвали твари со дна, и вода в месте их падения окрасилась бурыми пятнами крови.

Ник крикнул вниз, чтобы сталкеры бросили канат, с которым все равно уже ничего не сделать, и бежали в укрытие. Те, кажется, поняли, и ломанулись к станции, но один задержался – он все еще возился с лебедкой. Сверху нельзя было понять, кто это.

Ник проверил, крепко ли он пристегнут к борту гондолы, и стал молиться. Не желая смотреть в темное нутро смерча, он отвернулся. Но момент прихода стихии почувствовал все равно. Рядом ударила молния, раздался раскат грома. От чудовищного звука у него едва не полопались барабанные перепонки, хотя он держал рот открытым.

За первой молнией последовала вторая. Ник закрыл уши ладонями. Потом стало темно, как будто резко наступила ночь. Смерч натянул канат до звона, поиграл с ним и легко, без усилий, оборвал его. Ник даже не почувствовал, когда тот лопнул. Шар и гондолу втянуло во вращение и утащило вверх.

Корзину трепало так, что Нику показалось, будто сейчас его из нее выбросит. Рядом кружили всякий хлам, поднятый смерчем с земли, часто довольно массивный, и когда он пролетал мимо, Ник молился, чтобы тот не столкнулся с корзиной.

Из круговерти смерча появилась слепая собака и уцепилась зубами за край гондолы. Даже в минуты смертельной опасности мутанты не забывал об охоте. Помогая себе задними лапами, собака забралась внутрь и бросилась на Ника. Все произошло так быстро, что он даже не успел перетащить автомат со спины на грудь. Времени на стрельбу уже не оставалось.

Ник выхватил нож, поднырнул под алчную тварь, всадил клинок ей в брюхо, а затем, рассекая его, протянув от основания ребер почти до хвоста. Горячие внутренности пса вывалились на дно корзины, и, еще секунду назад бывший грозным, хищник жалобно заскулил. Ветер в очередной раз сильно наклонил корзину и Ник пинком выбросил пса наружу. Некоторое время издыхающая тварь висела на собственных кишка, зацепившихся за что-то в гондоле, но Ник обрубил и их. Собака исчезла во мраке воронки.

Сила смерча возрастала с каждой секундой. Вихревые воздушные потоки оглушили его и расплющили на дне корзины. Мысленно Ник уже попрощался с жизнью. Времени не ощущалось. Каждое мгновение тянулась невыносимо долго. Ник лишь чувствовал, что смерч тянет его все выше и выше. Шар над головой потерял почти весь свой воздух и теперь был похож просто на огромную разноцветную тряпку. «Это и будет мой саван», – подумал Ник, вспомнив, что рассказывал ему Санжит про свою чалму – это саван, который каждый сикх, будучи воином и пребывая в постоянной готовности к смерти, носит на голове.

Ник не смог бы сказать, как долго продолжался полет в центре смерча. Когда вой ветра становился невыносимым, а сила тяжести размазывала его по корзине, ему казалось, что конец наступит в следующую секунду, но он все не приходил.

Затем что-то тяжелое ударило в корзину, он выпал из нее и долго висел на привязном ремне. Выбрав момент относительного затишья, он с огромным усилием забрался обратно. Все это время смерч перемещался то с большей, то с меньшей скоростью.

Зависнув над Темзой, он втянул в себя несколько тонн речной воды вместе с метровой длины пиявками, похожими на куски кабелей, висящих вдоль тоннелей метро. Между пиявок встречались и жаборыбы, у которых от прежних жаб осталась только голова, увеличившаяся до размеров человеческой, а тело покрывала бурая блестящая кожа. Казавшаяся очень толстой. Поднятые на километровую высоту, жаборыбы задыхались и не обращали внимания на Ника, а пиявки извивались, как обычные червяки, и были не способны присосаться к жертве вне привычной среды.

«Хорошо, что не одному придется подыхать, – подумал Ник, тяжело ворочая мысли и наблюдая за пиявками помутневшим взором. – Смерч очистит город от большого количества дряни».

Но вскоре смерч начал терять силу. Ник почувствовал это по замедлению вращения корзины и по тому, что воздух сделался не таким плотным, и дышать стало легче.

Теперь он уже мог рассмотреть, что происходит за пределами этой воздушной воронки. А посмотреть было на что – к его смерчу приближался другой, намного больше и сильнее.

Ник подумал, что если они сольются, то он уж точно из новой ловушки не выберется.

На его счастье, сбоку появился еще один смерч, третий по счету, и стал сближаться со вторым еще быстрее. Они с ужасающим гулом и треском объединились и двинулись к центру Лондона, словно бы забыв о вихре, в котором находился Ник. А тот стал слабеть буквально на глазах, как будто кто-то высосал из него всю силу. Хлам, который он до сих пор удерживал во вращении, полетел на землю, а потом получил свободу и воздушный шар Ника. Лишенный поддержки посторонней силы, он, наполненный изрядно остывшим воздухом, бессильно заколыхался и стал быстро снижаться, почти падать.

Ник попытался включить горелку, но ничего не вышло – ее сопла были забиты мокрой грязью. Все вокруг было мокрым от поднятой из реки воды, превратившейся во время вращения в мельчайшие капли. Ник понял, что сейчас разобьется.

Он посмотрел вниз. Под ним был тот самый лиловый окраинный лес, который он увидел в бинокль, когда поднялся на шаре. Он определил, что находится где-то над Илингом, который знал только по картам.

Навстречу ему поднимался лес, росший поверх уцелевших и разрушенных взрывной волной двухэтажных домов. Лес накрывая их мощными ветвями исполинских деревьев с фиолетовыми листьями.

Шар совсем обмяк, ветер протащил его над лесом, а потом оставил, словно мятую бумажку от конфеты. Почти пустая оболочка полетела вниз и зацепилась за одно из деревьев. Ника сильно швырнуло, он выпал из корзины, ударившись грудью о мощную ветку. Затрещали ребра, из глаз посыпались искры, и он потерял сознание.

13

Ник очнулся висящим высоко над землей. Оболочка шара огромным навесом лежала поверх деревьев, корзина болталась на веревках. Он ощупал себя, насколько это было возможно. Помимо нескольких ушибов, невыносимой болью отозвались ребра, и он понял, что сломал, по крайней мере, два из них. Такое случалось с ним и прежде. «Зарастет», – подумал он и стал и стал разматывать веревку, закрепленную на поясе. Обвязав ее вокруг ближайшей толстой ветки, до которой смог дотянуться, он бросил конец на землю. Длины хватило с запасом. Продев конец веревки в карабин с блоком, Ник обрезал страховку, которой был привязан к корзине, и стал спускаться.

На земле валялся канат, раньше соединявший шар с лебедкой. Ник поднял его конец и увидел нечто такое, что заставило его присвистнуть. Он повертел канат в руках и отбросил в сторону. "К черту! – решил он. – Есть более важные заботы".

Ник огляделся. На земле царил полумрак от раскинувшихся над головой исполинских веток с густой листвой. Самые нижние отходили от стволов на высоте примерно метров десяти, так что под деревьями вполне умещались двухэтажные коттеджи, которыми был застроен этот район. Картина могла бы показаться идиллической, но что-то этому мешало. Приглядевшись, Ник понял, что именно. Деревья росли не только из земли, но и прямо посреди дороги из асфальта, из воды небольшого пруда, находящегося неподалеку, и из некоторых домов. Стволы пробивали крыши и уходили ввысь, а дом оказывался чем-то вроде приступки к дереву.

Зверей Ник пока не заметил и был этим встревожен. Он привык опасаться мест, где не водилось никакой живности, и полагал, что в лесу она должна быть, хоть какая-нибудь, включая уродливых и враждебных человеку мутантов. Но лес казался мертвым.

Ник прислушался. Где-то далеко раздавались мерные монотонные удары, как будто от множества кирок, долбивших землю. В их размеренности было что-то почти разумное. Подумав с минуту, Ник направился к ним.

Дорогой он споткнулся о корень, едва не упал, чертыхнулся и посмотрел вверх. На ветках над ним висели колючие белесые плоды, размером с футбольный мяч. Ник вздрогнул – похожий плод растворил Огонька, а шипом другого смертельно ранило Бивня.

Ближайшие к нему плоды слегка раскачивались, когда он двигался, и становились неподвижными, стоило ему замереть. Ник стал выбирать такие места, чтобы они не висели над головой. Но в какой-то момент не углядел, и оказался под одним из них. Плод лопнул, и вниз пролилась вязкая вонючая жидкость. Сталкерская привычка реагировать на любое движение немедленным перемещением в сторону заставила его резко отпрянуть назад, едва первые капли жидкости коснулись костюма химзащиты. Прорезиненная ткань под ними сразу потемнела и задымилась, основная же масса жидкость тут же впиталась в землю.

Пятясь, Ник оказался на каменистой поляне, где деревьев не было вообще. И тут же сверху камнем упал птероястреб. Роста в птице было метра полтора, но размах крыльев и клюв внушали уважение. Птероястреб промахнулся и не смог ухватить Ника с первого раза, только длинным когтем слегка порвал костюм химзащиты на левом боку.

Не спуская с него глаз, Ник перетянул автомат со спины на грудь и отступил обратно в лес. Птероястреб возмущенно заклекотал, слегка распустил крылья и пошел на него. Длинный изогнутый клюв птицы несколько раз щелкнул, а когти на лапах сжимались и разжимались, вспахивая землю.

Ник прицелился в голову твари, понимая, что очередью по корпусу ее можно и не убить, а в голову – не попасть с первого раза. Но стрелять не пришлось вовсе. Птица встала под плод, он лопнул, оттуда хлынула липкая дрянь, и окатила мутанта с головы до ног. Под ее действием он вдруг стал расплываться и терять форму, как пластилин над огнем. Все происходило очень быстро. Птероястреб растворился на глазах вместе с перьями, а дымящаяся лужа из расплавленной плоти и крови, в которую тот превратился, с шипением впиталась в землю, сплошь пронизанную корнями деревьев. Минутой позже Нику показалось, что по стволу ближайшего дерева пробежала мелкая дрожь, и листья на нем затрепетали с какой-то плотоядной радостью. «Так вот, почему здесь никто не живет!» – понял он.

Издалека все так же доносился монотонный шум. Ему хотелось верить, что издают его люди, такие же, как те, что живут в метро. Он продолжил свой путь, тщательно следя, чтобы над головой не висело ни одного кислотного плода. Ник прекрасно понимал – из леса нужно убраться до темноты, иначе избежать встречи с плодами не удастся. Чудо, что до сих пор этого не произошло.

По мере его продвижения, шум становился все громче. Затем деревья расступились, и перед взором пораженного Ника предстало жуткое и одновременно величественное зрелище. Шум производили не люди. Это были насекомые невиданных доселе размеров. Их рост доходил Нику до пояса. Насекомые отдаленно походили на богомолов, но были темного цвета, а их панцири на спине в точности повторял рисунок коры лиловых деревьев. Ник оглянулся. Несколько насекомых сидели на стволах и издалека выглядели как уродливые наросты из растений– паразитов. Такие же "наросты" он видел и в лесу возле родной станции.

Насекомые, используя мощные челюсти, с шумом долбили ямки в почве и асфальте, а затем расчищали их. Когда углубления были готовы, другие насекомые подносили кислотные плоды и бережно опускали их внутрь, а затем первые прикапывали их землей и мусором. Зарыв плод, "копатели" принимались за следующую ямку, а "носильщики" ползли за следующим плодом. "Так вот кто швырял в нас кислотные плоды", – понял Ник.

Продолжив наблюдение, Ник заметил, что насекомые сажают деревья на одинаковом расстоянии друг от друга, так что получались почти ровные ряды. Именно по такому ряду он и пришел сюда. Даже растрескавшийся асфальт не становился для них препятствием. Они легко выворачивая куски дорожного покрытия, разгребали щебенку и песок под ним, добирались до почвы, рыли в ней ямку и закладывали плод. "Это сколько же в них силы?" – удивился Ник.

Когда на пути у насекомых был дом, они заползали внутрь через дверь или окно и, хотя Ник не мог видеть, что они там делают, нетрудно было предположить, что все то же – роют ямки в подвале, куда закладывался очередной плод.

Сажатели работали слаженно, словно механизм. Лишь изредка они издавали короткие трещащие звуки, когда долго не было плода, чтобы опустить в готовую ямку, либо плод уже принесли, а ямка еще не была готовой.

Ник ощупал нагрудные карманы. Две осколочные гранаты все еще были там. В автомат был вставлен полный рожок патронов и еще два лежали в подсумке. На поясе висел пистолет "Глок-17" с восемнадцатью патронами в обойме. Боезапас не бог весть какой, но на прорыв должно хватить. Против его огневой мощи у сажателей только челюсти. Правда, их много – они растянулись ломанной линией по всей опушке леса.

Ник оглянулся, чтобы еще раз оценить обстановку. Идти назад было глупо, оставаться на месте – опасно, прорываться – еще опаснее, но это единственное, что имело смысл.

Он вздохнул и крадучись двинулся вперед. Ник наметил для выхода из леса промежуток, где расстояние от одного сажателя до другого было немного больше, чем в других местах – метров двадцать. Он прикинул, что если меткими выстрелами снять этих, то промежуток расширится почти вдвое и тогда, побежав, он сможет оторваться от них на большее расстояние.

Но в этот план пришлось вносить коррективы на ходу. Словно повинуясь какому-то приказу, сажатели вдруг все, сколько их было, бросили работу, развернулись в его сторону и замерли. Наступила тишина. Действовать нужно было немедленно.

– Получите, суки, за Бивня и Огонька! – крикнул Ник и длинной очередью уложил ближайших к нему насекомых, а затем и следующих двоих.

Пробитые пулями сажатели повалились на землю, дергая в конвульсиях лапами. Ник бросился вперед, проскочил через проход и побежал по улице. Сажатели все еще медлили, будто раздумывая. Очевидно, какой-то инстинкт не позволял им резко бросить работу.

Отбежав метров на пятьдесят, Ник услышал сзади сухой шелест множества хитиновых лап. Он оглянулся – сажатели устремились за ним. Некоторые подпрыгивали и, выпустив крылья, пролетали несколько метров, потом вновь садились на землю, продолжали бежать и взлетали ненадолго опять. Эти перелеты позволяли им здорово сократить расстояние.

Ник опять выпустил очередь по летунам, а затем, укрывшись за углом ближайшего дома, метнул в них одну гранату, потом другую. Передних насекомых разметало взрывами, но задние продолжали движение.

"Бешенная природа, твою ж мать!" – подумал он и побежал дальше.

Сажатели не отставали. Оглядываясь, Ник видел, что расстояние между ним и его преследователями медленно, но неуклонно сокращается. Он остановился и расстрелял в них остаток патронов из обоймы. Еще несколько насекомых остались лежать на асфальте, но на остальных это не произвело никакого впечатления. "Так у меня скоро все патроны закончатся", – подумал Ник и решил экономить боеприпасы.

Насекомые возобновили преследование и стали еще ближе. Ник на бегу судорожно оглядывался по сторонам, подыскивая место, где можно было бы укрыться и держать оборону.

Вдруг со стороны леса донесся знакомый ему протяжный и медленно нарастающий вой. Он сразу понял, что что-то изменилось. Ник оглянулся. Сажатели разом забыли о нем, развернулись и потянулись обратно к лиловым деревьям.

Ник стоял, хватая ртом воздух, и едва не падал. Постепенно дыхание вернулось в норму, но в груди все еще болело.

Замигала красная лампочка на фильтре противогаза. "Пора менять", – сообразил он, отвернул использованный и установил новый.

Вокруг был район двухэтажной застройки, он стоял на перекрестке. На домах еще сохранились таблички с номерами и названиями улиц. «Ealing road», – прочитал он на одной из них. «Ealing lane», – было написано на второй. Где-то он уже слышал эти названия.

Ник сверился с картой Лондона, которую постоянно носил с собой, и присвистнул – так далеко он еще никогда не забирался. Ближайшей станцией метро была "South Ealing" на наземной части линии Piccadilly. "Укрыться там негде, но рельсы приведут в подземку", – рассудил он.

Выбирая направления движения, он посмотрел налево и вздрогнул. На первом этаже углового дома с выбитыми витринными окнами размещалась вывеска "Лучшее карри. Индийская еда". Не может быть! Именно так, по рассказам дяди, назывался его ресторанчик. И место то же самое. Санжит говорил, что раньше здесь было довольно оживленно и у него всегда сидели клиенты, уплетая карри под индийскую музыку, которая звучала из приемника. Особенно уютно тут было, говорил Санжит, когда шел дождь. "А поскольку дождь в Лондоне шел всегда, – добавил тогда Санжит с улыбкой, – то и уютно у нас было постоянно".

«Чертова жизнь!»– выругался Ник. Почему он родился до взрыва, а не после? Почему ему не достался хотя бы год того времени? Да что там год – месяц хотя бы? Узнать бы, каково это, когда можно ходить по городу без оружия, когда нет необходимости стрелять во все, что движется, а только потом думать, правильно поступил или нет, когда не нужно натягивать противогаз и тяжелые доспехи, а можно гулять в джинсах и футболке. И нормально питаться. И путешествовать по всему миру. Черт, черт, черт!

Он подавил вспышку гнева и пошел дальше. Через пару сотен метров показалась разбитая станция метро South Ealing. Ник прошел сквозь покореженные турникеты и спустился на рельсы. Заросшие травой, покрытые ржавчиной и засыпанные принесенным ветром мусором, они выглядели, довольно уныло, совсем не так, как в подземной части метро.

Определив нужное направление, он бодро зашагал в сторону центра. Только сейчас до него дошло, что вокруг нет ни одной враждебной твари из тех, что всегда сопровождают человека при его выходе на поверхность. Неужели испугались близости с лиловым лесом и ушли? Интересно, с какой все-таки скоростью лес продвигается вперед?

До захода солнца осталось не более полутора часов, надо было торопиться. Ник перешел на бег трусцой. Местность постепенно оживала, хотя Ник предпочел бы, чтобы она оставалась пустынной. В небе кружили мелкие по нынешним меркам птицы, для которых Ник был слишком крупной добычей. За забором из проволочной сетки, ограждавшим рельсы от улиц и домов, время от времени рычали и выли одиночные шестилапые псы. Но изгородь была высокой и они не могли ее перепрыгнуть. Ник молился, чтобы и дальше в ней не оказалось никаких дыр.

Шестилапые, постепенно образовывая стаю, сопровождали его до станции "Acton Town", а там хлынули внутрь через турникеты. Но было их всего пятеро, и Ник положил четырех прицельной очередью, а пятого, которому все же удалось прыгнуть ему на грудь, встретил выставленным вперед ножом, а потом, когда тот, напоровшись на клинок, откатился в сторону, добил выстрелом в голову.

На станции "Tottenham Green" он нашел легкую ручную дрезину. Она лежала перевернутая в арке под переходом на противоположную платформу, а потому почти не поржавела от постоянных лондонских дождей.

Ник с натугой поставил ее на рельсы и надавил на рычаги. Со скрипом дрезина поехала. Двигалась она медленно, но все равно это было раза в три быстрее, чем идти пешком.

На станции "Hammersmith" на рельсы выполз земляной змей и замер, открыв зубастую пасть. Эти твари, считали старые сталкеры, произошла, от дождевых червей, но от мирных предков у них осталась только привычка рыть в земле норы. В этом экземпляре было метров пять длины, и в толщину он достигал никак не меньше полуметра.

Змей видел приближающуюся дрезину, но и не подумал убраться с путей.

– Тем хуже для тебя, тварь тупая! – пробормотал Ник.

Он разогнал дрезину до максимально возможной скорости и въехал ею в пресмыкающееся. Стальные колеса разрезали грозную на вид, но податливую тушу на три части. Та, на которой осталась пасть, попыталась извернуться и ухватить Ника, но, лишенная привычной опоры всего тела, потеряла равновесие и откатилась в сторону. Ник оглянулся – все три куска змея извивались на шпалах и представляли теперь собой легкую добычу для любого крупного хищника.

Торопясь изо всех сил, он миновал станцию "Barons Court" и добрался до тоннеля, за которым была станция "Gloucester Road" и следовала вся подземная часть синей линии.

К этому времени уже почти стемнело.

Ник смертельно устал, но расслабляться было еще рано. В глубине тоннеля виднелись запертые чугунные гидроворота, перед ними свила гнездо семья бледных упырей. Ник не любил этих тварей едва ли не больше всех остальных.

– А-ну, пошли на хер отсюда! – прорычал он, соскочив с дрезины, и принялся пинками раскидывать их логово из веток и мха, преграждавшее проход.

Упыри, шипя, разевали смрадные пасти, пытаясь тяпнуть его за ногу, но напасть по-настоящему не решались. Ник не стрелял, зная, что упыри очень живучи и даже смертельно раненные долго оглашают окрестности пронзительными воплями, прежде чем издохнут. Их крики были не просто истошными, они переходили в ультразвук, от них закладывало уши, и начинала болеть голова. Упырями эту гадость назвали неверно – они питались падалью. Самих же их никто не ел, потому что от них исходило такое резкое аммиачное зловоние, которое начисто отбивало аппетит даже у самых кровожадных и непривередливых мутантов.

Пробравшись через их логово, Ник, что есть силы, постучал прикладом автомата в ворота. На стук никто не отозвался.

– Должен же тут стоять пост! – пробормотал он. – Быть такого не может, чтобы не стоял!

Правила метро строжайше предписывали всем станциям, после которых тоннель выходил на поверхность, выставлять перед гермоворотами вооруженные дозоры.

Ник постучал еще раз – тот же результат. Он приложил ухо к воротам. Где-то вдалеке неспешно постукивали колеса дрезины, но трудно было сказать, удаляется она или приближается. «Если удаляется – совсем плохо, – подумал Ник. – Надо было устраиваться на ночлег в подвале какого-нибудь дома, а то здесь до утра не дотянуть».

Внезапное чувство опасности заставило его оглянуться. У входа в тоннель на фоне вечернего неба вырисовался силуэт кровососа.

– Черт! – пробормотал Ник и медленно потянулся к автомату.

Но это было еще полбеды. Из-за его спины первой твари появилась вторая, а также их вечный спутник – плоть. Ник понял, что плоть его унюхала и вывела на него кровососа. Но откуда взялся второй? Они же по двое не ходят. Или начали?

Дело принимало совсем скверный оборот. Он сам загнал себя в западню. Если ворота сейчас не откроют, придется пробиваться сквозь скопище тварей, искать защищенное место для ночлега и неизвестно еще, чем все закончиться.

Кровососы начали дрожать, словно марево, медленно теряя очертания и как бы растворяться в воздухе. Ник включил лазерный целеуказатель на автомате. Только с его помощью и можно было кое-как обнаружить кровососа, ставшего невидимым. Хотя, когда их двое, а ты один, это уже не имеет особого значения. Он похлопал по месту, где должен был находиться подсумок с патронами, и похолодел – его там не оказалось. Наверное, слетел, когда он без сознания висел после приземления в лесу. Значит, с учетом того, что он расстрелял по пути сюда, патронов в автомате оставалось всего несколько штук. Плюс "Глок-17" с одной обоймой. И это все.

Ник вспомнил, как звучат сигнал SOS, и стал методично выстукивать его в ворота ногой, не спуская глаз с кровососов. Черт, неужели и сейчас не откроют?

После третьего или четвертого стука с той стороны, наконец, загрохотал тяжелый засов, завизжали несмазанные петли, и между плотно прикрытыми массивными створками образовалась крошечная щель.

– Вы, черт бы вас побрал, давайте быстрее! – крикнул Ник Ник. – Я выполняю задание начальника станции "Грин парк!"

Тем временем кровососы пропали из виду совсем. Ник вскинул автомат и дал короткую очередь, пока не щелкнул затвор. Все, магазин пуст.

Раздался рев раненной твари. Видимо, рана была пустяковой, потому что кровосос продолжал оставаться невидимым. Ник выхватил "Глок" и выстрелил несколько раз на звук, не понимая, попал или промахнулся.

Щель за спиной сделалась достаточно широкой, и он втиснулся в нее боком. Ворота стали закрываться, и в этот момент в чугунную створку ударился летящий в прыжке все еще почти невидимый кровосос. Ник выхватил нож и сделал выпад, сразу почувствовав, как клинок вошел в плотную тушу твари. Он провернул клинок, разрывая ей кишки, а затем отработанным движением протянул лезвие снизу вверх. Рев кровососа стал оглушающим. Он подался назад и полностью потерял невидимость. Створка продолжала движение, щель сужалась

– Руку убери! – крикнул кто-то в ухо Нику. – Хватит воевать!

Он выхватил руку из щели.

– Будет упырям на прокорм, – пробормотал Ник, все еще пребывая в пылу схватки, вытер клинок о рукав и сунул обратно в ножны.

Стянув с головы, он посмотрел на своих спасителей. Перед ним стояли трое дозорных, из тех вояк, которых обычно выставляют в дальние тоннели и которых не очень жалко потерять. Настоящих бойцов, как правило, ставили ближе к станции.

Все трое были немолодыми, медлительными и, судя по тому, как держали оружие, не слишком хорошо обученными. Старшим был пузатый дядька в камуфляже, но не военном, а том, который сталкеры приносят с рынка Камден – в стиле псевдо-милитари.

– Это кто же к нам такой пожаловал? – спросил старший, растягивая слова.

– Конь в пальто! – съязвил Ник. – Чего так долго не открывали, охраннички? Меня чуть не сожрали по вашей милости.

– А кто тебя знает, кто ты такой? – раздумчиво ответил тот. – Откроешь – а потом хлопот не оберешься.

– А не откроешь, и хлопот нет – так, что ли? – саркастически поинтересовался Ник. – И плевать, что там человека разорвали?

Старший только пожал плечами. Сам, мол, все понимаешь.

– Но ведь не разорвали же, – флегматично заметил он.

– Ладно, – остыл Ник, – открыли – и на том спасибо. Ведите к своему начальству.

– Оружие сначала сдай, – потребовал старший.

– Да чтоб тебя! – возмутился Ник. – Говорю же – разведчик я с "Грин парка"!

– Положено так, – рассудительно возразил тот. – Кроме того, у нас с ними не очень хорошие отношения.

– Война, что ли? – удивился Ник.

– Ну, нет, до войны, слава Богу, дело не дошло, но и дружбы прежней уже нет.

– А чего так?

– Долго рассказывать, – уклонился тот от ответа. – Да ты и сам должен знать. Или наемник?

– Вроде того, – Ник не стал конкретизировать свой статус на торговой станции.

14

Двое дозорных остались у ворот, а один сопроводил Ника на станцию «Сауз Кенсингтон», неся его и свое оружие. Ник коротко рассказал станционному начальству о полете на шаре, умолчав о лиловых деревьях, чем немало его удивил.

– Воздухоплаватели, мать вашу! – неодобрительно проворчал начальник станции. – Нам бы ваши заботы. Лучше бы чем-нибудь полезным занялись, чем честный народ будоражить на других станциях.