Текст книги "Клерк позорный"

43

Коржика начало подташнивать еще по пути на работу. Первым, кого он увидел в офисе, был Митхун.

– Привет, Сергей! – он протянул для приветствия свою пухлую короткопалую ладонь.

Коржика стошнило прямо на ковролин. Он сел за свой стол.

Вошла Лариса. Его стошнило самую малость. Зашла Татьяна. Его снова стошнило. Зашел Тофлер. Его сильно стошнило. Пробежал по коридору Толян. Его тошнило долго и мучительно.

Он вышел в туалет и наткнулся на толстый живот Жучковского. Его затошнило так, что пришлось опереться на стену. Он предпочел бы съесть живого таракана, только бы не видеть эту харю.

– Что с тобой? – с деланым участием, а на самом деле злорадно, спросил Жучковский.

– Тошнит.

– Перебрал вчера?

– Нет, забеременел!

– Гы-гы-гы!

«Долбоеб», – подумал Коржик.

Он вернулся в кабинет и выглянул в окно. От вида Тверской его стошнило прямо на продавщицу лотерей внизу.

Он вышел подышать свежим воздухом. Мимо промчался кортеж с гаишниками и мигалками. Он вызвал такой приступ тошноты, что Коржика едва не вывернуло наизнанку. К нему подошел мент.

– Здесь тошнить нельзя! – строго сказал он.

«Иностранец, что ли?» – подумал Коржик.

– Извините, больше не буду.

Мент укоризненно покачал головой. Его кто-то позвал из рации на груди, и Коржик предпочел побыстрее убраться.

Его тошнило еще несколько раз на рекламу мобильных телефонов с фотографиями агрессивных дебилок, на логотип в виде яйца, на вывеску ресторана «Башлык-машлык».

Дома его стошнило от новостей в телевизоре, блуждающих звуков вечного ремонта у соседей через несколько этажей и жены в халате.

Но самый сильный приступ тошноты случился, когда он вышел на балкон и посмотрел на огни родного города. Весь ужин тут же покинул его и полетел вниз, за ним – желудочный сок, а следом пошла чистая желчь.

Все уже почти закончилось, но тут из открытого окна соседей телевизор что-то сказал про премьера. От одного упоминания этого имени рвотные спазмы почти что вывернули его наизнанку. Не будь ограждение балкона таким высоким, он непременно полетел бы вниз со своего пятнадцатого этажа.

Только далеко за полночь его отпустило, и он смог уснуть.

– Спокойной ночи, Москва! – пробормотал он.

44

Двери кабинетов в офисе были всегда открыты. Проходя по коридору, можно было всегда увидеть, кто сейчас на месте и чем занят. Закрывался только кабинет Толяна. Оно и понятно – самые важные дела происходили там. Толян вгрызался в партнеров, как комбайн в угольный пласт, а клерки собирали куски, которые он отколол от их финансовых потоков. Он делал самое трудное – обеспечивал объемы работ.

Из коридора донесся гортанный крик какой-то тропической птицы. Через пять минут он повторился. Потом еще и еще. Это отвлекало. Звук шел из дальнего конца коридора, который сразу возле входа. Там сидели Андрюха и Гарик. Коржик пошел посмотреть.

В кабинете был только Андрюха, Гарик еще не пришел. С тех пор, как они перешли на самоокупаемость, они могли приходить когда угодно и уходить когда захотят. Андрюха кнопил новый плоский ноутбук. Время от времени тот издавал тропический вопль. Такой же ноутбук был и у Гарика. Они купили их за свои деньги и теперь с понтом приносили утром на работу, а вечером уносили. Ради этого они стали таскать кожаные портфели, но не клерковские, а ковбойские, хотя раньше ходили с голыми руками или барсетками. – Это у тебя птица орет? – спросил Коржик. Андрюха довольно кивнул. Он играл в какую-то стратегию, и этот крик обозначал то ли победу, то ли поражение. Коржик был глубоко безразличен к компьютерным играм, поэтому лишь мельком взглянул на экран.

– Хороший ноутбук, – сказал он, чтобы польстить Андрюхе, – плоский какой. Я что-то и не видел еще таких в продаже.

Андрюха расцвел.

– Да, ничего так, – с деланой скромностью подтвердил он.

– Почем брал?

– Там уже нет таких, а следующая партия будет по другой цене.

«По другой, так по другой, – подумал Коржик, – фиг с ним». Он решил поговорить с Андрюхой о бизнесе, пока не пришел Гарик.

– А как там в Белоруссии? – спросил он.

– Там все нормально, – ответил Андрюха.

Он чувствовал себя именинником. Мало того, что Коржик похвалил ноутбук, так еще и завел разговор на тему, в которой он разбирался, а Коржик – нет. Он почувствовал собственную значимость в полном объеме.

– Проститутки в гостинице дорогие? – немного сбил с него важности Коржик.

Он засмеялся:

– Почти даром!

– Да? Тогда я с вами в следующий раз.

– Если Гарик будет не против.

– А они хоть ничего?

Андрюха порылся в столе и выудил пачку фотографий.

– Смотри.

На снимках они с Гариком были сняты с гостиничными проститутками топлес. На взгляд Коржика, в них не было ничего особенного. Тетки как тетки, немного замученные, не такие, чтобы ради них куда-то ехать или даже переходить улицу. Хотя некоторые ездят. Его сосед по дому, например, обожал это дело. Специально ездил к приятелям в Рязань и Севастополь, чтобы развлечься с местными шлюхами. Ему нравилось, что бабы там славянского типа, а черные не встречались. «И вообще, они хорошие», – говорил он. Коржик верил. Он и сам любил бывать в провинции, когда представлялась возможность. Люди там действительно были другие.

– Ну, а по бизнесу как?

– Идет бизнес, – уклончиво ответил Андрюха.

– Выгодный?

– Вполне.

– А насколько выгодный?

– Это с Гариком, – опять сказал Андрюха. – Мое дело маленькое.

«Гарик уже научил его не болтать», – отметил Коржик. Обычно Андрюха был очень словоохотлив.

– А в чем вообще суть вашего бизнеса там?

– Ну, мы им даем сырье, а они нам – продукцию. Белорусские цены ниже, а продукцию можно вывозить в Россию беспошлинно. Здесь она сразу же дорожает.

– И что это за продукция?

– Стекло, резиновые и полиэтиленовые изделия, синтетические нити, нетканые материалы. Всякая такая лабуда.

– Специфические товары. Еще надо знать, кому их предложить.

– Мы знаем, – важно сказал Андрюха.

– А дальше что?

– Как что? Продаем.

– Я имею в виду – расчеты с Толяном.

– Ну, он сразу говорит, сколько хочет получить с каждой схемы. Что остается – наше.

– И нормально остается?

– Не жалуемся.

«Простой бизнес, а хрен вклинишься, – подумал Коржик. – Надо найти дешевое сырье, а это под силу только Толяну».

Ему стало скучно. Андрюха так устроен, что долго говорить с ним не о чем. Птица в ноутбуке опять гортанно заорала, как будто ее заглатывал питон.

На пороге возник Гарик:

– Здорово! У нас гости?

Гости – это Коржик. Обычно Гарик растягивал слова, делая между ними большие паузы, и пристально смотрел в глаза собеседнику, словно бы для того, чтобы убедиться – понимает тот или нет. Эта манера разговаривать Коржика раздражала. В словах Гарика все было прямо и просто. Какого хрена тогда смотреть? Или он думал, что у остальных мыслительные процессы протекали так же медленно, как и у него?

Гарик Коржика недолюбливал. Коржик его тоже. Но это не мешало им при встрече здороваться за руку и даже немного общаться без особых напрягов. Долго, впрочем, Коржик с ним не выдерживал. Гарик разыгрывал рубаху-парня из провинции, но был вовсе не так прост, как хотел казаться. Раньше он состоял в бригаде какого-то авторитета в Казани. Потом авторитет от криминала отошел и занялся бизнесом. Бойцы заделались клерками, но прежние повадки то и дело прорывались. Примерно в это же время Толян с авторитетом и познакомился. Они стали партнерами по бизнесу. А еще через некоторое время Толян одолжил у него Гарика как самого толкового. Тот все равно к тому времени больше работал с Толяном, чем с авторитетом. Так Гарик и появился в офисе.

Коржик с Гариком сходились в одном – терпеть не могли Митхуна. Впрочем, в этом с ними был солидарен почти весь офис.

Любимой забавой Гарика было выкрикивать фразу «Борис, кушать!» из кошачьей рекламы, когда повариха приносила еду. В рекламе на зов прибегал рыжий кот Борис. В жизни тут же появлялся Митхун, который тоже был рыжим. На этом и строилась ассоциация. Он прибегал не на фразу Гарика, а просто потому, что всегда появлялся одним из первых, но получалось, что как бы на фразу. Гарик с Андрюхой радостно ухмылялись, остальные тоже улыбались. Митхун и не догадывался, что эта фраза и вызванный ею смех относятся к нему. Он деловито накладывал еду горкой и уминал две порции подряд. Гарик с Андрюхой переглядывались. Митхун убегал. Он ел очень быстро.

45

Чтобы подсидеть Коржика, Митхун уговорил Толяна отправить того в дальнюю провинцию выколачивать давний долг.

Дело было почти безнадежное. Коржик вылетел рано утром и в обед был уже в местной гостинице. Едва он бросил вещи, как зазвонил телефон. – Выходи, братан, я сейчас подъеду. Это был Кадухан, местный авторитет. Его предупредили, что Коржик прилетает. Он обещал Толяну помочь вернуть долг.

Коржик оделся, спустился вниз и вышел на крыльцо. Подъехал черный «гелендваген», посигналил. Коржик подошел. На переднем сиденьи рядом с водителем сидел морщинистый кавказец с грубым, словно вырезанным из дерева лицом. Он напоминал иллюстрацию к книге «Урфин Джус и его деревянные солдаты». Ему было около пятидесяти.

Коржик знал, что по статусу он не солдат, он офицер – то ли «смотрящий», то ли «разводящий». Его поставили воры в законе следить за криминальным «порядком» в городе. Почему-то Толян решил обратиться за помощью именно к нему. Вид Кадухана вызвал у Коржика сомнения в успехе задуманного. Он не был большим специалистом по физиогномике, но ему показалось, что от этого хитрого «смотрящего» много пользы не будет.

– Садись, – сказал Кадухан и кивнул на заднее сиденье.

Сам он сидел на переднем и это Коржику тоже не понравилось. Если бы хотел говорить на равных, сел бы на заднее сиденье или вышел из машины, а так он будет говорить с ним вполоборота, как с подчиненным, хотя Коржик ему не подчиненный вовсе. Он – представитель заказчика, для которого Кадухан и подрядился выполнить работу. Следовательно, он работодатель, а Кадухан – исполнитель. И не фиг тут резать крестного отца!

– Здорово, братан! – сказал тот и протянул Коржику руку в том же полуобороте: – Кадухан.

– Привет, братан! – сказал Коржик. – Сергей.

Ладонь у авторитета была большая, как лопата. На пальцах наколки в виде перстней. Каждый перстень – ходка в зону. Не любил Коржик такие руки – многовато в них понту.

Его охватило внезапное раздражение и ему уже почти плевать было, кем здесь числится этот кавказец и какой у него статус в криминальном мире. Нет, чтобы познакомиться по-человечески, представиться нормально. А то сразу – братан! «Какой я тебе, на фиг, братан? – подумал Коржик. – Ты видишь меня в первый раз. Для тебя что, все прохожие братья? Как же задолбала уже эта простота, которая хуже воровства».

– Как долетел? – спросил Кадухан.

– Нормально.

– Может, посидим вечерком в кабаке? – предложил он.

Коржик не любил застолий до завершения дел. Ни к чему они.

– Сначала дела, – отказался он. – Когда мы сможем выехать?

Кадухан ответил не сразу. Отказ Коржика нарушил его планы, и он теперь их корректировал в уме.

– Завтра утром.

– Во сколько?

– В половине шестого проснешься?

– Подъезжай!

– Лады! – произнес он провинциальное словечко, от которого Коржика всегда передергивало.

От «ладов» для него всегда несло портянками и заскорузлостью. А теперь еще и Митхуном – тот тоже часто говорил «лады». «Не хватало еще, чтобы он сейчас сказал „добро", – подумал Коржик.

Кадухан протянул руку:

– Добро! Завтра за тобой подъедут в пять тридцать. Не проспи.

– Пусть они не проспят.

– Кто? – не понял Кадухан.

– Которые подъедут.

Повисла пауза – Кадухан думал, не осадить ли Коржика. Решил не обострять.

– А сейчас что будешь делать?

«А тебе не один ли хрен?» – подумал Коржик.

– Отдохну с дороги – встал рано.

– Ну, давай, – он опять протянул руку.

Кадухан уехал. Коржику показалось, что он сбил с него немного спеси. Теперь ему захотелось поесть. Можно было, конечно, поехать с авторитетом в местный кабак, но он не любил эти длинные восточные разговоры за бандитскую жизнь и крутизну.

Ассортимент гостиничного буфета он уже видел. Съедобными там были только вареные яйца да сок в тетрапаках. Он направился в соседнее кафе. Толян не выдал ему денег на питание в ресторанах, приходилось экономить. Коржик хоть и был у Толяна топом, да каким-то не таким. Во-первых, пошатнувшимся, а во-вторых – чучельным, потому что и фирма была чучельная.

Почему-то вспомнился старый анекдот, где поп трахнул кобылу, а она потом шла и приговаривала: «Топ-топ – меня трахал поп». «А меня трахал Толян, – подумал Коржик. – В переносном, конечно, смысле».

Что это за топ такой, прости господи, у которого нет лимита на представительские расходы, бонусов по итогам года и многих других приятных вещей? Ох, не в те топы он попал, не в те! Почему-то очень ясно это стало только сейчас. Для этого надо было оказаться за тысячу с лишним километров от Москвы.

Вот она – сила больших расстояний. Когда сидишь на одном месте, то тупеешь и закисаешь, как слово «лады», и от тебя начинает вонять покорностью судьбе.

В кафе висели какие-то уродские бархатные шторы, а пространство было разгорожено на нелепые кабинки, похожие, скорее, на загончики для коз. Все кабинки пустовали, Коржик оказался единственным посетителем. Но так и казалось, что в какой-нибудь из кабинок сейчас зазвенят колокольчики и раздастся блеяние.

Он подошел к стойке и пролистал меню. За стойкой была стройная блондинка лет двадцати пяти. В меню он облюбовал шашлык из осетрины, салат из мидий и маринованные белые грибы местного урожая.

– Шашлык из осетрины есть? – спросил он.

– Есть! – не смигнув ответила она и улыбнулась.

Ну разве можно было не поверить такой улыбке вкупе с такой тесной кофточкой на груди? Он сделал заказ и отправился в загородку ожидать, при этом старался не обращать внимания на древние столовые приборы, просившиеся на свалку, и пятна на скатерти.

Девушка тем временем вышла в зал и картинно облокотилась на стойку, чтобы он мог получше рассмотреть ее ноги. Ноги были длинными и стройными. Да и сама она была ничего. Неплохо бы пригласить ее в номер, но не сегодня. Может быть, завтра. «Да, есть еще женщины в русских селеньях, – подумал Коржик. – И порох в пороховницах. Так почему бы им и не встретиться? Завтра сюда загляну».

Из кухни передали поднос с его заказом. Она принесла его Коржику.

– Вы знаете, – сказала она совершенно искренне, и в голосе ее послышалось неподдельное переживание, – шашлыка не оказалось. Недавно забрали последний. Есть просто жареная осетрина. Она хорошая, почти такая же, как и шашлык. Будете?»

Он еще раз окинул взглядом ее ноги, грудь и задницу. В ней все было красиво. Как тут было не взять осетрину?

Он кивнул. Она ушла и тут же вернулась с осетриной, поставила на стол и быстро отошла. Немного поспешнее, чем следовало. Коржик подумал, что, наверное, у нее неотложные дела за стойкой.

Первый же пристальный взгляд на осетрину все прояснил. Она оказалась какой-то слишком уж темной. И поджаренной явно не сейчас. И даже не сегодня. Хорошо, если вчера, но что-то подсказывало ему, что и не вчера. Он ткнул в нее вилку и начал есть. Нет, она не была испорчена, не второй свежести. Вполне ничего, просто холодная и твердая, как мясо убитой снарядом лошади где-нибудь в зимнем сражении. Осетрина была из серии блюд под названием «Как мы тута дурим тупых москвичей». За нее следовало бы воткнуть вилку в задницу буфетчице, да уж ладно. Он сегодня был добрым – день приезда как-никак.

Покончив с едой, он пошел рассчитываться.

– Вам понравилось? – нагло спросила красотка и опять лучезарно улыбнулась.

– Смотря что, – ответил Коржик. – Вы – да, еда – нет.

Она кокетливо повела плечом:

– Неужели невкусно?

– Так себе, – скривился он. – Завтра я опять зайду. Надеюсь, будет получше?

– Конечно – твердо ответила она. – Завтра – да. Приходите.

«Врет, курва, – подумал Коржик. – Но зайду».

Он вернулся в гостиницу и только здесь почувствовал всю усталость, которая накопилась за сегодняшний день. Прошлую ночь он спал всего четыре часа и позапрошлую недоспал тоже.

Зазвонил гостиничный телефон:

– Не хотите ли провести вечер с девушкой?

– Завтра, милашка, позвони завтра, – сказал он, чувствуя, что уже наполовину спит.

Он поставил будильник на пять утра и выключил свет. Некоторое время он слышал включенный в соседнем номере телевизор с местными новостями. В коридоре громко переговаривались горничная и дежурная.

Потом он провалился в сон.

46

Будильник заорал громко и пронзительно. Коржик долго не мог понять, где он. Незнакомая комната, скрипучая кровать, сиротское худое одеяло, лепнина на потолке.

«Гостиница! – дошло до него. – Я приехал сюда выколачивать долг».

Выколачивать – это сказано слишком сильно. Он не бандит. Хотя мог бы им стать. Это он сейчас понимал ясно. Если бы он вращался в этой среде, если бы дядя его был бандитом и двоюродный брат, а также друг детства или институтский товарищ, тогда и он стал бы бандитом, хотя тюрьмы он боялся, тут он был недостаточно отмороженным. А вот разборки со стрельбой его почему-то не пугали. Это потому, что в детстве он любил подраться. Не нарывался, но и не избегал.

Но бандитские времена уже прошли. Это тут еще остались «смотрящие-разводящие», а в Москве их давно уже не было. Или были? Сегодня как раз и должна была состояться такая разборка. Без стрельбы, но с мордобоем.

Он оделся и посмотрел на часы. Ровно в пять тридцать он стоял уже на крыльце гостиницы. Было темно и тихо. С веток деревьев падали капли, оставшиеся от ночного дождя. Минут через десять подъехала машина и коротко просигналила. Не та, на которой вчера приезжал Кадухан, а джип широкий. «Ну что ж, широкий так широкий, – подумал он, – не один ли хрен?»

В машине сидели два незнакомых ему перца. Он поздоровался и сел на заднее сиденье. Там никого не было. Перцы сказали, что надо заехать за Кадуханом. Машина долго петляла по окраинным улицам и остановилась в районе «хрущевок». «Странное место для „смотрящего", – подумал Коржик. – Тот ли он, за кого себя выдает, или же просто мелкий жулик?»

Человек с переднего сиденья почти бегом отправился за Кадуханом. Вернулись они вдвоем. Кадухан сел впереди, а тот перешел назад. Коржик вынужден был подвинуться и оказался за спиной водителя. Самое отстойное место, хотя и самое безопасное на случай аварии. Ему это не понравилось, но пришлось смириться. Не затевать же сейчас выяснение, кто где должен сидеть. Он все-таки не Ельцин. Зато с этого места оказалось удобнее говорить с Кадуханом – его было видно в профиль, а не в затылок.

– Это мой брат, – Кадухан кивнул на человека рядом с Коржиком.

Они обменялись рукопожатиями. Тот назвал свое имя, которое Коржик тут же забыл. Что-то вроде Тыр-пыр.

Выехали на трассу. Сзади за ними следовала «девятка», в ней сидели четыре человека. Это «бригада» Кадухана. Коржик их знал – они встречали его в аэропорту и отвезли в гостиницу. Сначала хотели в «Спортивную», но он настоял, чтобы в самую приличную и обязательно в одноместный номер. Это их почему-то расстроило, но они подчинились.

Бригада выглядела странно. Члены ее были староваты для такой работы, хотя и накачаны. Обычно в бойцах ходит молодежь, а тут двум из них было за сорок, другим двум – за тридцать. «Ладно, – подумал Коржик, – посмотрим, что будет дальше».

– Ехать далеко? – спросил он.

– Часа четыре.

– Ни фига себе! – вырвалось у него.

До должника оказалось больше двухсот километров – он жил в райцентре на краю области.

Завязался ленивый дорожный треп. Они стали расспрашивать его о Москве и о Толяне. Коржик смотрел в окно и нехотя отвечал. По опыту он знал, что в таких ситуациях лучше молчать или говорить только о главном. Любая болтовня на посторонние темы расслабляла, возникали ненужные симпатии или антипатии, которые потом не давали сосредоточиться на основной задаче, и в итоге терялась бдительность. Но вопросы не прекращались.

Вопросы задавали то Кадухан, то Тырпыр. Водила молчал. Коржику это надоело и он сделал вид, что уснул. Они отстали и начали джеркотать по-своему.

Дорога была хорошая, машина ехала с приличной скоростью, мотор широкого гудел мощно и монотонно. Коржик на самом деле начал клевать носом.

Вдруг машина остановилась, и Коржик проснулся.

«Уж не менты ли нас тормознули? – мелькнуло у него в голове. – Они наверняка засекли выезд из города такого важного человека, как Кадухан, да еще и на двух машинах. Сейчас начнут искать волыны, не найдут, потому что они спрятаны под днищем, подбросят пару-тройку патронов, грамм героина и всех повяжут».

Но никаких ментов не было. Они встали у деревенского рыночка с домашней птицей. Кадухан в своих трениках с пузырями на коленях тяжело потрусил туда. Коржику было видно, как он долго и придирчиво выбирал курицу и еще что-то. Вернулся он с облюбованной птицей, литровой банкой сметаны и кругом домашнего сыра. Эта сторона жизни авторитетов, да еще в чине «смотрящего», была Коржику неизвестна. Он думал, что все это им приносят «шестерки», а они только делают предложения, от которых другие хотят, но не могут отказаться. Оказывается, он был неправ.

И опять у Коржика возникли смутные сомнения. «Ладно, – успокоил он себя, – может, у человека хобби такое – лично выбирать продукты к своему столу. Нахлебался, бедолага, тюремной баланды и теперь любая курица ему в радость».

Кадухан бережно сложил покупки в багажник, сел на свое место и сказал:

– Дорого дерут! Уж я с ними торговался-торговался – и ни в какую.

И тем самым опять вызвал у Коржика сомнения. Разве может быть для «смотрящего» что-нибудь дорого? У него должно быть очень много денег. Просто без счету денег у него должно быть.

«Ладно, – успокоил он себя еще раз, – у него, наверное, было трудное детство, и он теперь просто не может переплатить лишнюю копейку. Рука не поднимается. Деньги есть, а взять нельзя. Всякое бывает».

Они поехали дальше. Коржик опять сделал вид, что уснул. Кадухан с братом, решив, что он их не слышит, перешли на русский, но разговаривали негромко и поэтому до Коржика долетали только обрывки фраз.

– Он пепси-колами у нас на рынке торгует, – сказал о ком-то Кадухан.

Брат что-то ответил, но он не смог разобрать что да ему и не очень хотелось вникать.

– А этот чейзами торгует, – опять сказал Кадухан.

– Чем? – не понял Тырпыр.

– Книжками.

Из дальнейшего разговора Коржик узнал, что у Кадухана самого на этом рынке несколько киосков со всякой лабудой. И опять сомнения стали его одолевать. Он не очень разбирался в «понятиях», но знал, что «смотрящим» вроде бы как нельзя заниматься бизнесом. Ведь тогда они не смогут выполнять обязанности третейского судьи. Или «понятия» за последнее время изменились? «Н-да, умеет Толян находить, кому ссудить деньги, – подумал он, – „смотрящих", чтобы потом эти деньги вытаскивать».

Они ехали уже больше часа. В машине было довольно холодно – печка не работала. Постепенно он начал замерзать. Особенно страдали ноги – он обул легкие ботинки. Надо было обуть утепленные, но кто же знал, что сраный широкий неисправен? Он вообще думал, что они поедут на «гелендвагене». Он давно понял, что с октября по апрель в командировки следует ездить в утепленной обуви. Тогда чувствуешь себя человеком, уверенным в завтрашнем дне, а не дрожащим засранцем. Или, на худой конец, нужно такие ботинки покупать сразу по прилету.

На их пути возник маленький вшивый городок. Кадухан по обыкновению сказал, что ему надо посмотреть провизию, и они опять сделали остановку. Авторитет с братом с увлечением углубились в продуктовые ряды, бригада свалила еще куда-то, а Коржик остался один и пошел пройтись. Как и во всех мухосрансках, жизнь здесь была построена вокруг рынка и магазинчиков, его окружавших. Со всех сторон пейзане устремлялись на рынок и возвращались обратно с покупками. Коржик вознамерился перекусить, но все харчевни оказались закрытыми по причине раннего времени. С трудом он нашел задрипанную забегаловку с пирожками и горячим чаем. Но обстановка сейчас была не важна. Позавтракал. Стало немого теплее, но задубевшие в холодной машине ноги все равно не отошли.

Вернулся к машинам. Продуктовых придурков все еще не было. Видно, хотели скупить весь рынок. Наверное, Кадухан после тюрьмы никак не мог отъесться. Интересно, когда он в последний раз сидел и за что? – подумал Коржик. – Надеюсь, не за ограбление магазина «Мясо-птица».

От нечего делать, он зашел в магазин бытовой техники. Магазин был ободранным, с тяжелой металлической дверью, оставшейся еще с советских времен. А техника в ассортименте наличествовала самая дешевая, неизвестных ему брендов и выглядела весьма подозрительно.

Опять вернулся к машинам. Ну где же все?

Тут подтянулись и они. Кадухан протянул Коржику еще теплый пирожок.

– С печенкой!

– Потом, – отмахнулся Коржик, но пирожок взял и сунул в карман с намерением где-нибудь по пути выкинуть.

Выехали опять на трассу.

– Кадухан? – спросил Коржик.

– Чего, братан?

– А расскажи, что мы будем там делать.

– Как, что? Прижмем этого пидора, чтобы отдавал деньги.

– А если у него нет денег?

– Пусть ищет!

– А если не найдет?

– На месте сообразим, – уклонился тот от ответа.

– Бить будем?

– По обстоятельствам.

Коржику совсем не хотелось никого бить. Это была не его работа. Но ему хотелось знать, какой у «разводящего» план действий. Пока он не понимал, зачем они ехали туда такой толпой. В надежде на то, что увидев их, должник испугается, полезет в кубышку и отдаст долг? Так это маловероятно. Что-то должно быть заготовлено еще, иначе это пустая трата времени.

«Хренов Толян, – подумал Коржик, – никогда нельзя получить вразумительных инструкций – все второпях, все на бегу».

– Что там делать? – спросил он Толяна перед поездкой.

– Нужно вернуть долг.

– Как?

– С помощью Кадухана.

– Как все будет выглядеть?

– Решите с ним на месте.

И все. Никаких дополнительных деталей. Оно и понятно – ничего лишнего он сказать не хотел, чтобы потом, если при выбивании Коржик и Кадухан перегнут палку и возникнут проблемы с милицией, никто не смог бы сказать, что именно это и именно так велел сделать Толян. Он страховал свою жопу.

«А я свою почему не страхую? – задал себе вопрос Коржик. – Подумать только, еще несколько месяцев назад я был чистеньким банковским клерком с головой, полной иностранных финансовых терминов и всех на свете котировок, а сейчас мчусь в машине с бандюками выбивать долг из председателя колхоза».

И еще один момент этой поездки занимал его мысли. Если все пройдет хорошо – Толян вернет свои деньги. Половину, по крайней мере, потому что Кадухан уже несколько раз произнес слово «дербаним», а это означало раздел выбитого долга пополам. А ему что? Только зарплата? За такую-то грязную работу? Выходило, что так, потому что ни о каком другом вознаграждении Толян и не заикнулся. Не слишком ли скромно?

Наконец, они прибыли на место. Это был городок вроде предыдущего. Коржик уже совсем задубел. На негнущихся ногах он с трудом выбрался из машины. Они остановились в местном коттеджном поселке. Высокие заборы, спутниковые антенны, ухоженная территория. Должник жил в кирпичном особняке, заросшем по периметру кустами, не самом большом, но и не самом маленьком.

Кадухан позвонил в калитку. Из дома выскочил человечек тоже кавказской наружности, глянул на незваных гостей и побежал за угол. Кадухан кивнул бригаде. Двое помоложе перемахнули через забор и кинулись следом. Они разделились и скрылись за домом с двух сторон. На цепи рвалась средних размеров собака непонятной породы, но ничего не могла поделать – цепь была короткая и крепкая.

Вскоре появились бойцы. Один из них держал за руку выше локтя хозяина дома.

– Что за бега, еб твою мать? – раздраженно поинтересовался Кадухан.

– Извини, я в туалет хотел, – стал оправдываться хозяин.

Коржик понял, что они знакомы.

– Обосрался, что ли, от страха? – спросил Кадухан.

Все засмеялись. Бойцы подвели хозяина совсем близко. К удивлению Коржика, вместо того, чтобы засветить ему в пятак, Кадухан вполне дружелюбно пожал ему руку.

– Это Сергей из Москвы, – представил он Коржика. – От Толяна.

– Какого Толяна? – стал придуриваться человечек.

– Которому ты денег должен, – напомнил Кадухан. – Не валяй ваньку, а то нарвешься.

Человечек протянул Коржику руку.

– Анзор, – назвался он.

– Веди в дом! – велел Кадухан.

Анзор, изображая радушие, распахнул дверь. В дом вошли Коржик, Кадухан и его брат.

Бригада осталась на улице – им не полагалось. Если что – позовут.

Человечек провел всех в зал. Там были камин, кожаные кресла, диван и большой телевизор. На полу лежали несколько ковров. Стены были отделаны деревом.

Все расселись.

– Чем вас угощать? – спросил Анзор.

– Деньгами! – ответил за всех Коржик. Это прозвучало неожиданно даже для него самого. – Долг давай!

Анзор вздрогнул, бросил быстрый взгляд на Коржика, а потом перевел на Кадухана. В этом взгляде явственно читался вопрос: «Кто здесь главный?»

«Я – главный!» – ответил взглядом Кадухан.

– Сергей шутит, – снисходительно сказал «разводящий», – устал с дороги.

Но на Коржика это не подействовало. «Перед своими бойцами будешь босса разыгрывать, – подумал он, – а мне дело надо делать».

Он заводился все больше. С ним иногда так бывало: то спокойный и невозмутимый, а то что-то срывало его с тормозов – и понеслось. И вот что было самое интересное – потом, вспоминая о таких моментах, он почти никогда о них не жалел. Все, оказывается, делалось тогда так, как надо.

– Какие уж тут шутки, – сказал он Кадухану. – Я за деньгами приехал.

И повернулся к Анзору:

– Брал в долг – возвращай! Чего тут непонятного?

Тот молчал и смотрел на Коржика. У Анзора было лицо отъявленного мошенника. Коржик был уверен, что он кинул не только Толяна, но и других кредиторов. И что все они тут в сговоре и готовятся разыграть перед ним спектакль, чтобы спровадить обратно в Москву ни с чем. Ему захотелось поломать их планы. Еще ему казалось, что все напрасно, что увяз Толян на этих глухих просторах нашей родины, как немцы под Москвой, и денег своих никогда и ни за что отсюда не вытащит. Но он уже не мог остановиться.

– Чего смотришь, чучело? – сказал он Анзору или Анвару, или как его там – хрен его маму знает. – Рассчитывайся, давай! Принимаем любую валюту. Открывай закрома.

Кадухан молчал. Анзор втянул голову в плечи.

– Нету денег, Сергей.

– Нету денег? Какая жалость! У вас никогда, блядь, их нет! Ты ведь председатель? Или был им? Как называется твой колхоз? «Сорок лет без урожая»? Или «Путь с обрыва»? Вы всегда косили под убогих, набирали долгов и не отдавали, и вам их списывали во все времена. А вы жрали самогонку с груздями и хреном груши околачивали. Но теперь надо отдавать, Анзор, теперь деньги частные, не государственные, и прощать их никто не будет. Натурой давай! Что ты можешь предложить взамен?