Текст книги "Костяное веретено"

Глава 3. Фи

Фи вскрикнула, тяжело ударившись о каменный пол. Опомнилась она с трудом, от темноты и запаха гнили и плесени кружилась голова.

– Растяжка! Растяжка! – придавившая ее Шейн вопила прямо ей в ухо.

Фи буквально чувствовала, как по телу в нескольких местах наливаются синяки.

Растяжка?

Выпутавшись из ремней рюкзака, Филоре лихорадочно провела рукой по полу. В красных отблесках факела ничего невозможно было рассмотреть.

Когда дверь распахнулась, Фи в суматохе успела окинуть помещение взглядом: комнату заполняли деревянные стулья с обгрызенными ножками, груда сгнивших корзин, сломанный ткацкий станок, а у стены – прялка. Швейная мастерская? Похоже, если кто-то и собирался устроить здесь ловушку, она должна быть в дверном проеме.

– Я не могу нащупать никакую растяжку, – пробормотала Фи.

– Ты уже ее сорвала! – рявкнула Шейн, тоже отбрасывая рюкзак.

– Тогда почему ты мне не сказала? Твои крики меня только запутали, – недоуменно заморгала Фи.

– Мы сейчас спорить будем? – огрызнулась Шейн.

Фи с трудом поднялась на ноги. Она насторожилась и услышала странный щелчок, а за ним шипение и пронзивший тьму выстрел. Внезапно ее обхватила Шейн и повалила на пол.

Бац! Что-то острое ударилось о стену сзади.

– Что это было? – Фи пригнула голову.

– Стреляют из лука или арбалета! – предупредила Шейн, и следующая стрела просвистел у них над головами.

Фи заставила себя сосредоточиться, пытаясь по свисту угадать, откуда идет стрельба.

Краем зрения она уловила металлический блеск: короткая железная стрела мелькнула в свете факела и скрылась во тьме. Они вылетают откуда-то из стены.

– Похоже, их растяжка запустила. Если б мы стояли, наверное, были бы уже все в дырочку. Повезло, что ты уронила нас прямо на пороге.

– Я не… ой, знаешь, плевать! – Шейн поползла вперед. – Если мы тут в безопасности, может, стоит выждать?

Только она это сказала, как рядом вновь просвистела стрела и вонзилась где-то неподалеку. У Фи по коже разбежались мурашки.

– Безопасность лишь относительная, – пробормотала она. – Стрелы летят отовсюду.

– Тут еще одна проблема! – охнула Шейн.

Упавший факел подкатился к остаткам плетеной корзины – и та загорелась. Пламя лизнуло опрокинутый стул, температура стала накаляться.

– Дай подумать, – прошипела Фи. Стрела впилась в пол рядом с ее локтем.

Шейн выругалась и отползла.

– Сколько угодно, напарница!

Фи сосредоточилась и принялась напряженно размышлять. Она слышала алчный треск пламени, свист стрел, тяжелое дыхание Шейн… и за этим всем – странное щелканье. Для стен звук был слишком громким и раздавался явно где-то в комнате.

Щелк-щелк-щелк – будто вращалось колесо.

И тут она поняла, что удивило ее, когда они ввалились в мастерскую. Вся мебель была старым обветшалым хламом, а прялка – совершенно новой. И вряд ли из дерева. Упав, они сорвали проволоку, та привела в движение колесо, а оно соединено со стрелами. Каким-то образом. Ладно, это можно выяснить и позже.

– Приготовься по моей команде…

Фи поднялась на колени и быстро сняла и размотала веревку с пояса. Старый шнур на ощупь был гладким и мягким. Правой рукой она взялась за кольцо на одном конце. Возле уха просвистела стрела.

В мгновение ока Фи вскочила на ноги, раскручивая тяжелое лассо. Она запустила веревку туда, где должна была стоять прялка, – если Филоре правильно запомнила. С привычной легкостью кольцо полетело вперед, а потом Фи услышала отчетливый звон металла о металл. В темноте она едва различила, что веревка зацепилась за спицы колеса. Прялка резко остановилась.

От облегчения сердце Фи забилось быстрее. Она была права – колесо оказалось связано с механизмами в стене (и уже натягивало лассо, пытаясь высвободиться). Филоре обмотала веревку вокруг запястья. Ослабь она ее хоть на секунду – стрелы полетят снова. Но что самое плохое – дым начал обжигать горло, грозя удушьем.

– Давай, Шейн, открой окно! – Фи подняла напарницу за плащ и толкнула к слабой полоске света, что проникал из щели окна в наружной стене. Не будь ставни такими ветхими, Фи ничего бы не заметила.

Шейн вскрикнула, запнувшись о сломанный ткацкий станок.

Внезапно Фи окутал столб дыма, и она начала задыхаться. Пламя перескакивало с одной старой корзины на другую, и вскоре Ненроа оказалась в горящем кольце. Продолжая тянуть веревку, она бросилась к растущему огню и принялась отбрасывать от факела деревяшки. Щелкнуло колесо. Мимо просвистела стрела, задев рукав Фи.

– Шейн! – в отчаянии крикнула она.

– Да знаю я, знаю! – послышался в ответ сердитый голос. – Проклятая защелка застряла…

Фи натягивала веревку, а колесо упрямо тащило ее к себе.

– Ладно, сейчас я его разрублю! – завопила Шейн.

Свист в воздухе. Фи пригнулась. Стрела впилась в горящую корзину, в жадном пламени сверкнул металл.

Филоре буквально разрывалась. Если отпустить лассо и попытаться спрятаться, Шейн останется беззащитной. Поэтому Фи крепче обернула веревку вокруг запястья, стиснула зубы и потащила лассо к себе двумя руками. И на этот раз, когда веревка натянулась, Фи всем весом повисла на ней, чтобы остановить механизм.

– Вот тебе!

Крик Шейн раздался за секунду до того, как топор врезался в ставни и с ужасным треском расколол дерево. В комнату ворвались лучи солнца и озарили полное решимости лицо Шейн. Она второй раз взмахнула топором – створки упали на пол.

Наконец Фи удалось разглядеть, с чем они имеют дело. Лассо запуталось в спицах прялки. Из центра ее колеса в отверстие в стене уходил металлический прут – несомненно, он-то и приводил механизм в действие при каждом обороте. Стены в комнате были испещрены дырочками, откуда торчали кончики железных стрел.

Веревка обжигала кожу Фи. Долго не продержаться! Взгляд ее упал на железную рукоятку факела. Упершись ногами в пол и удерживая лассо одной рукой, другой Фи попыталась дотянуться до факела. Она напряглась изо всех сил, мускулы спины и плеч разрывались от боли. Но удалось лишь коснуться рукоятки кончиками пальцев.

Вдруг прялка повернулась, и Фи тут же встала.

Две стрелы полетели в Шейн и вонзились в расколотое дерево над головой наемницы. Теперь Фи была еще дальше от факела, а пламя тем временем разгоралось. Решение она приняла быстро.

– Шейн, пригнись! – предупредила Ненроа и отпустила веревку.

Освободившееся колесо прялки крутанулось, выпустив лавину стрел. Фи нырнула вперед. Обмотав рукавом куртки кисть, она схватила факел, и ладонь обдало жаром сквозь толстую ткань. Фи помчалась к колесу и воткнула факел в зазор между спицами и железным штырем, заклинив механизм навеки.

Над головой просвистела последняя стрела, она пролетела через всю комнату и вонзилась в рюкзак Фи, который и без того напоминал игольницу.

Ненроа с облегчением опустилась на пол. Шейн пыталась выпутаться из развалин ткацкого станка. Без подпитывающего пламя промасленного факела огонь быстро прогорел и угас в остатках корзин и заплесневелых деревяшек.

Фи с наслаждением опустилась ушибленной спиной на каменный пол, растянулась на нем и вдруг с удивлением нащупала серебряные пяльцы. Она с любопытством подняла их. Пяльцы оказались крошечные, меньше ее кулака.

– Знаешь, – рассеянно сказала она, глядя в кольцо, – а ведь орден Священной Розы славился не только магией, но и шитьем. Среди их реликвий много прекрасно сотканных гобеленов.

– Серьезно? – возмутилась Шейн, которая тушила последние очаги пламени. – Нас чуть не прикончила старая заплесневелая прялка, а ты хочешь поболтать о рукоделии?

Фи села.

– Прялка вовсе не заплесневелая, – смутилась она. – Вообще-то железная. Вот почему я…

Шейн подняла руку.

– Забудем. Я просто хочу убедиться, что больше нам ничего не грозит. – Наемница пробиралась вглубь комнаты, отшвыривая с дороги сломанные стулья, будто те нанесли ей личное оскорбление.

Фи покручивала пяльцы, сопротивляясь желанию рассказать северянке о тонкостях этого ремесла.

Ведьмы ордена Священной Розы были знамениты своими связующими чарами, и многие из них умели вплетать заклинания в вышивку – во что угодно, от изысканных одеяний и гобеленов до небольших медальонов на удачу.

Вплетенные в ткани или в вышитые завитки стеблей и розы часто представляли собой мощные заклинания, замаскированные под украшения. Интересно, какие чары вышили на этих серебряных пяльцах – их размера хватит, чтобы сделать узор на кармане или носовом платке.

Отложив пяльцы, Фи поднялась и стала распутывать веревку, которая намоталась на прялку. Она все еще пыталась вытащить кольцо из тугого узла, когда сзади послышался взбудораженный крик Шейн.

– Фи, иди сюда, посмотри скорее!

– Сейчас, – отозвалась она, натягивая веревку.

– Ты должна взглянуть немедленно.

– А это не может… – Тут веревка внезапно освободилась, и Фи плюхнулась посреди комнаты на задницу.

«Как изящно!» – выбранилась она про себя, надеясь, что щеки у нее не пылают столь же жарко, как тлеющие корзины.

К счастью, Шейн ничего не заметила. Когда Фи подняла голову, напарница дергала изъеденную молью портьеру, за которой скрывалась кладка из желтого камня.

Вся стена была испещрена письменами – строчка за строчкой ее покрывали руны, начертанные изящным почерком ведьм ордена. Когда лучи заката падали на завитушки рун, они светились розовым. Фи изумленно уставилась на стену, забыв о смущении. Шейн дергала портьеры, и наконец те оторвались и упали на пол.

Ненроа обмотала лассо вокруг руки, закрепив кольцо под веревкой, и подошла к стене.

– Скажи, что это не самая длинная загадка в мире, – протянула северянка.

– Нет, – выдохнула Фи, водя взглядом по строчкам. – Это похоже на отрывок из книги. «Когда принцу исполнилось шестнадцать лет, все королевство пришло в отчаяние, ибо даже Великие ведьмы при всей своей власти были не в силах его спасти». – Фи замолчала. Она знала эту историю и могла бы рассказать ее наизусть. – Это легенда о Шиповнике, спящем принце. Или только ее окончание.

Оставался лишь один вопрос: зачем она здесь, в заброшенном замке, на стене? Это какое-то испытание? Или послание?

Шейн снова начала ворчать об уроках истории, но Фи, не обратив на нее внимания, присела на корточки, чтобы прочесть последнюю строчку.

– «Ради безопасности принца заперли в замке. Но все оказалось напрасным. Принц Шиповник укололся о колючку в своем розарии… – Что-то здесь было не так, но Фи пока не стала задумываться и прочла до конца. – Он уснул зачарованным сном в ожидании поцелуя, который его разбудит». – Фи нахмурилась, опираясь о колени. – Кажется, тут чего-то не хватает.

– Ага, – кивнула Шейн. – Рассказа о том, как перед бегством из королевства невероятно богатая ведьма спрятала здесь все свои сокровища, чтобы мы их отыскали.

– Нет, – поморщилась Фи. Ее тревожило что-то другое – что-то связанное с принцем Шиповником.

И тут краем глаза она заметила прялку. Вот в чем дело! Впервые историю принца Шиповника Фи услышала в детстве, когда была совсем маленькой. В тот вечер она подергала маму за ночную сорочку и спросила: «Что такое веретено?» Мать показала картинку – принц в своем саду тянется к какому-то предмету, похожему на сверкающий белый клинок, спрятанный среди роз, – и пояснила: «С помощью веретена прядут в нитки лен и шерсть. Выглядит оно как длинный стержень, на который наматывают пряжу. Но в руках злой ведьмы веретено было грозным оружием».

– Вот что неправильно, – сказала Фи, указывая на строчки. – Шиповник проткнул палец не колючкой, а веретеном.

Ненроа пощупала слова, и те впитались в камень, будто песчинки. Она ахнула и отдернула руку, потом нерешительно прижала ее к другой строчке. Та осталась невредима, вырезанные бороздки букв не шелохнулись под прикосновением. Шейн стукнула по стене кулаком с тем же результатом.

Фи посмотрела вниз, где исчезало затейливо выписанное слово «колючку». Она помедлила немного, а потом смахнула оставшиеся буквы. Те рассыпались, лишь несколько сверкающих песчинок упало на пол. Фи и Шейн обменялись ошеломленными взглядами.

– Это же настоящая магия? – спросила наемница, снова щипая кожу на руке.

На сей раз Фи не стала ее за это укорять. Она и сама едва верила глазам.

– Кажется, да, – прошептала Ненроа.

Настоящая магия в заброшенных замках встречалась крайне редко. Немногие чары могли пережить своих создателей, вот почему ловушки в Ведьминой Шкатулке были механическими, а не волшебными. В древности некоторые могущественные колдуньи умели наделять магией предметы – те самые вожделенные магические реликвии, – но их осталось крайне мало.

Место, откуда Фи смахнула слова, было мягким, точно песок, и будто чего-то ждало.

– Возможно, следует заполнить пропуск? – предположила Шейн.

Фи подняла палец, осторожно прижала кончик к песку. Свободной рукой оперлась о стену и застыла, уставясь на свою перчатку. Она и правда решится? Ей уже приходилось сталкиваться с могущественными чарами.

Даже сквозь перчатку Фи ощущала предупреждающее покалывание бабочки на кисти.

– Что с тобой? – спросила Шейн. – Забыла, как пишется? Как по мне, эти закорючки смахивают на бред.

Фи подавила желание поспорить – ей-то язык Священной Розы не казался бредовым. Сердце колотилось о ребра точно молоток, но в глубине души она знала, как сильно пожалеет, если сейчас отступится, если не выяснит, что спрятано за той стеной и что оберегали там ведьмы ордена.

Фи закончила выписывать длинные петлеобразные символы, обозначающие «веретено», и отступила на шаг, рассматривая получившееся. На миг ей показалось, словно буквы затвердели, превращаясь в гравировку на камне, как и все остальное. А затем послание задрожало, превратилось в песок и ливнем осыпалось на пол. И упали не только буквы…

Отшатнувшись, Фи наткнулась на Шейн. Стена растворялась, прямо на глазах превращаясь в золотистую пыль. Сверкающее облако повисло в воздухе, а когда осело, то стены уже не было, на ее месте появился проход в комнату, залитую закатным светом.

Кладоискательницы ступили в проем, и им показалось, будто они попали в совершенно другой замок. Отсюда открывался вид на озеро и долину, пейзаж обрамляли резные арки желтого камня, которые вели на полуразрушенный балкон. Перила – ряд витых бронзовых роз – сильно потускнели; Фи заметила по меньшей мере одно место, где деревянные половицы полностью выпали. В провал виднелась озерная гладь.

Фи сделала зарубку на память: смотреть, куда идешь. Она могла лишь представить, как прекрасен был замок всего сто лет назад, пока не сбежали последние ведьмы. Его построили так, что он простоял бы еще тысячу, если бы за ним ухаживали.

В вечернем свете парящие пылинки от разрушенных чар горели, словно крупицы золота, и озаряли полки, что тянулись от стены до стены. Они были уставлены безделушками, которые кто-то здесь спрятал: старые флаконы цветного стекла, изящные фарфоровые чашки, вручную расписанные пышными розами, рулоны дорогих тканей – бордовые и кобальтово-синие, фирменный знак производителей шелка из южного Андара. Последний раз столь тонкую работу Фи видела в антикварных лавочках Писарра. Дарфелл был богат рудой, деревом, вином и на экспорт в основном поставлял сырье. Все эти вещички должны быть из Андара. Полки прогибались под тяжестью древних книг с плотными тканевыми закладками в пожелтевших страницах.

– Ну, это куда больше похоже на сокровища!

Фи взглянула на Шейн, которая направилась к самому ценному. В дальнем углу притаился потертый сундук, заваленный золотыми цепями и драгоценностями. На голове напарницы уже красовалась надетая набекрень серебряная корона с розовыми бриллиантами. Фи вздохнула. В этом смысле Шейн была просто олицетворением всех кладоискателей.

Ненроа как раз обходила дыру в скрипучих половицах, направляясь к книгам, когда вдруг заметила тесный альков в стене возле балкона. Там виднелся невысокий длинный стол с наброшенной на него черной тканью. В центре лежало нечто, похожее на осколки белого мрамора. «Нет, – поняла Фи, подходя ближе, – это кость».

Она уставилась на обломки костяного веретена, гладкие и белоснежные, словно только что отполированные. Филоре не могла оторвать от них взгляда. На острие краснели пятна, и Фи задумалась: а вдруг это то самое веретено из сказки, что было спрятано в саду принца Шиповника?

Рука Фи будто сама по себе устремилась вперед. Почти против собственной воли она потянулась к обломкам и тут же зашипела, когда что-то вдруг впилось ей в палец. Ненроа отскочила от стола, только теперь заметив острый, как игла, осколок, спрятанный среди прочих частей.

Внезапно мысли затуманились. По краям поля зрения подступала чернота, вся кровь в теле будто отхлынула от головы, грозя обмороком. Фи попятилась и оказалась на полуразрушенном балконе. Ноги дрожали, словно трясся сам пол. На кончике пальца выступила кровь. Фи завороженно уставилась на нее, вспоминая слова, которые были начертаны на двери: «Капля крови, капля надежды…»

– Берегись, Фи!

Услышав крик Шейн, она быстро пришла в себя. Такого Фи и вообразить не могла – иссохшие доски под ногами дрожали и скрипели. Балкон рушился под ее весом. Послышался громкий треск – это опорные брусья выскочили из пазов в каменной стене.

Фи хотела было отпрыгнуть в сторону, но опоздала. В животе закрутился тугой узел, балкон полетел вниз, прихватив с собой большую часть комнаты. Фи попыталась набросить лассо на одну из резных арок, но кольцо отскочило, а потом она сорвалась.

Наемница рухнула на край провала, стараясь дотянуться до падающей в озеро Фи, но расстояние было огромным. Ненроа слышала лишь эхо собственного имени, которое выкрикивала Шейн.

«По крайней мере, ни одну из бесценных книг я с собой не взяла», – вот о чем подумала Фи, прежде чем ударилась о воду.

Глава 4. Фи

Фи едва не задохнулась, когда провалилась в ледяное горное озеро. Сначала туда рухнул балкон, разрушив поверхностное натяжение воды, поэтому Филоре хотя бы ничего себе не сломала. Однако это было наименьшей из проблем.

В озеро сыпались осколки камня и обломки дерева, все они устремлялись в черную глубину. Совсем рядом в воду угодил тяжелый кирпич. В тело впился холод, но Фи сдержала рвущийся из груди крик, понимая, что нужно беречь воздух.

Она работала ногами, изо всех сил пробиваясь к поверхности, где слабо мерцал солнечный свет. Вдруг Фи потеряла его в облаке пузырьков, когда в озеро свалилось что-то большое и темное. Это оказался кусок затейливо выкованных перил, увитых розами и колючками, и летел он прямо на нее. Фи рванулась в сторону, пнув перила ногой, чтобы их оттолкнуть. Один из острых шипов впился в штанину, и Ненроа захлебнулась, глотая ледяную воду. Фи дернулась, стараясь вынырнуть, кончики пальцев на миг коснулись воздуха, а затем что-то резко увлекло ее обратно во мрак.

Фи заглушила панику. Нога застряла в железных розах. Она попыталась вывернуться, но голень зажало между стеблем цветка и острым обломком перил. Тусклый шип впился в плоть над краем ботинка, из ранки брызнула кровь и, словно чернила, растворилась в воде. Как ни старалась Фи выпутаться из завитков, тяжелые перила утаскивали ее все глубже и глубже.

Она никак не могла освободиться. Грудь сжало, будто тисками. Сердце отбивало тысячу ударов в секунду, но все тело словно застыло. Фи посмотрела вверх – там, далеко, мерцала поверхность озера. Вода была мутной, вокруг плавали белые пузырьки. Легкие вот-вот сдадутся и вдохнут воду, и все будет кончено.

Фи закрыла глаза.

Но вскоре снова открыла их – когда вдруг ее окутала вспышка света и ладони Фи коснулась теплая рука.

Она моргнула, пытаясь понять, что же видит. Рядом парил юноша – Фи никогда в жизни не видела такого красивого парня. Его бледная кожа была нежной, золотистые волосы ореолом развевались у лица, тонкий, как дымка, локон парил у мерцающих синих глаз. Темные брюки и свободная белая рубашка колыхались в воде, будто с ними заигрывал шаловливый летний ветерок. Тяжелый плащ синего бархата мантией ниспадал с плеч. А еще юноша улыбался – улыбался Фи, спокойно глядя на нее, отчего и она успокоилась, а в ушах ее затихло биение сердца.

Фи снова моргнула, стараясь избавить затуманенное сознание от чужого образа. Ходили слухи о предсмертных галлюцинациях, но разве в таком случае она не должна видеть кого-то знакомого? Родителей, друзей… Бывшего – если судьба решила бы обойтись с Фи поистине жестоко. Но этого юношу – Ненроа точно знала – она не встречала никогда. Не подумав, Фи приоткрыла рот спросить, кто же он такой, и сразу задохнулась – внутрь хлынула ледяная вода.

«Не вдыхай, – уговаривала она себя. – Вдохнешь – и конец всему».

Фи давилась, отчаянно стараясь не пустить воду к легким. Юноша взял ее за руку, переплел бледные пальцы с пальцами Филоре и притянул к себе, каким-то неведомым образом одним легким рывком освободив от железных пут.

Фи видела лишь головокружительную синеву его глаз.

Он забил ногами, поднимаясь к поверхности, и в тот же миг его розово-красные губы накрыли рот Фи. Поцелуй, от которого у нее перехватило бы дыхание, если бы она давным-давно его не потеряла.

Губы юноши были мягкими и манящими, а самое главное – Фи обрела способность дышать: ее грудь снова вздымалась.

Ненроа вцепилась в бархатный плащ, забываясь в теплом и сладком поцелуе. У него был цветочный вкус, словно в рот попала капля нектара жимолости.

Фи с громким всплеском вынырнула, взметнув серебристые капли воды, сверкнувшие в последних лучах закатного солнца. Она покружилась, ища юношу, который ее спас. Никого.

В голове Фи пронеслась мысль, но не успела она ее додумать, как нырнула снова и принялась вглядываться в мутные глубины. Взвесь ила щипала глаза, но златовласого юноши нигде не было. Он просто исчез.

По спине Фи прошла дрожь. Юноша – это не галлюцинация, ведь галлюцинации не могут спасти тебе жизнь или потрогать. Фи, сама того не сознавая, поднесла пальцы к губам. Если бы она так не замерзла, лицо обдало бы жаром.

Из упрямства ей хотелось остаться на месте и во всем разобраться, но тут очередной приступ дрожи настиг Фи и заставил двигаться. Хоть пора стояла летняя, в высокогорье темнеет рано. Если не выбраться из озера и не обсохнуть, ей грозят большие неприятности.

К счастью, Фи – дитя родителей-историков; еще прежде чем научиться ходить, она научилась разбивать лагерь и исследовать забытое прошлое в разных негостеприимных местах. В отличие от большинства аристократических семей Дарфелла, Ненроа были приграничными жителями до мозга костей. Навыки выживания в семье прививались как базовые, наряду с чтением и письмом.

Она покрутилась в воде, пристально рассматривая скалы, что окружали озеро, а потом, про себя извинившись перед Шейн, поплыла в обратную сторону. Фи была уверена, что с напарницей все в порядке, ведь пол обрушился только на ее стороне, но вскарабкаться наверх по отвесной скале под замком было невозможно. Поэтому она поплыла к противоположному, пологому берегу, поглядывая на зазубренные утесы, которые словно щерились на нее, ухватилась за большой выступ и выбралась из озера; несколько длинноперых рыб дернулись в стороны.

Было лишь одно место, куда она могла обратиться за помощью, – туда, скорее всего, направится и Шейн. Они встретятся там или не встретятся вовсе.

Склон оказался невысоким, но подъем на трясущихся ногах вышел долгим и трудным. Фи ухватилась за кустик полыни и отдернула руку – в кожу впилась колючая ветка. Сразу вспомнилось костяное веретено – как оно странно сверкнуло, как жутко притягивало к себе против ее воли. Фи погладила подушечку пальца, куда веретено ее укололо. В закатном свете казалось, что рана кровоточит опять, крошечный алый завиток закручивался на кончике пальца, будто нитка.

Фи тряхнула головой, прогоняя прочь мысли о веретене, магических реликвиях и юноше с розовыми губами, что исчез, словно призрак. Времени на размышления не осталось. Вдобавок ко всему прочему, где-то среди этих холмов, должно быть, бродят охотники на ведьм. Одной Фи против них ни за что не выстоять.

Ей хотелось выкрикнуть какое-нибудь изощренное ругательство, которое она узнала от Шейн, но даже в полном одиночестве леди Ненроа не могла позволить себе подобной непристойности.

Фи уже добралась до вершины холма, и тут показалась луна. От ветра, что в жаркий полдень так приятно охлаждал, стучали зубы. Придется пойти на риск и развести огонь. Быстро, как только могла, Фи набрала хвороста и сложила в сосновых зарослях костер. Порывшись в кармане, она достала единственное, что всегда носила с собой, а не в походном мешке, – трут и кремень.

Фи уселась, прислонясь спиной к большому валуну, и напомнила себе, что бывала в передрягах и похуже и выбиралась из них. Она потрогала бороздки на труте – почерневшем кусочке железа, который когда-то принадлежал ее отцу. Если закрыть глаза, можно представить, как большие теплые руки отца обхватили ее маленькие дрожащие ладони, когда он впервые учил ее разжигать огонь. В тот раз они искали древнюю хрустальную комнату и в итоге свалились в шахту. Тогда у них тоже не оказалось с собой поклажи, только содержимое карманов.

– Кремнем по железу, Филоре, а не наоборот, – подсказывал отец, а Фи снова и снова упрямо била по кремню.

Она не понимала, почему папа так спокоен. Вокруг возвышались серые стены каменной шахты, глубокой и холодной, будто могила. Шансов выбраться никаких – невысокой ростом Фи было всего восемь лет, веревки при себе не нашлось, а у отца ступня оказалась вывернута под странным углом. Он старался прикрывать изувеченную ногу краем пальто, но Филоре уже заметила. Отец сломал ее при падении.

Обычно суровое лицо Дома Ненроа смягчала улыбка, но тогда оно было пепельно-серым, густая шевелюра, усыпанная грязью и ветками, напоминала птичье гнездо. Одно из стекол проволочных очков треснуло.

– Не получается! – стояла на своем Филоре. Трут и кремень она стиснула в кулаках.

Отец и дочь вывернули карманы, но нашли лишь компас, несколько погнутых медяков, дневник Дома в кожаном переплете и кусочек угля, при помощи которого Филоре копировала резьбу и руны. А еще трут и кремень. Ничто из этого не могло их спасти.

В стене напротив была ржавая зеленая дверь, испещренная символами какого-то древнего магического языка, который Фи еще не выучила. Считалось, что стены внутри комнаты покрыты тысячами дымчато-серых кристаллов, горевших собственным светом.

В любое другое время находка очаровала бы Фи, она бы осматривала замок и требовала объяснить значение рун, символ за символом. А в тот миг ей хотелось только вернуться в лагерь и оказаться в окружении ученых из исторического общества, в котором состояли родители, слушать, как они спорят, какой из орденов ведьм оставил миру самые могущественные реликвии. В душе Филоре всегда отдавала предпочтение любимцам матери, ведьмам, умевшим вторгаться в сны. При мысли о маме у Фи защипало глаза.

Она попробовала высечь искру еще раз, и у нее получилось, но искра затухла, не успев упасть на кучу сухой листвы. Фи подумала, как же далеко они забрели от сосняка, где ученые поставили палатки, и у нее перехватило дыхание. Никто их здесь не найдет.

– Мы никогда отсюда не выберемся, – пробормотала Фи, сглатывая слезы.

– Конечно выберемся, – улыбнулся отец. – У нас есть все необходимое.

Он осторожно разжал ее кулак и вытащил почерневший трут.

Филоре запыхтела.

– Потому что ты тайный чародей и можешь превратить это в крюк?

Отец рассмеялся. Он собрал ее волосы в хвостик и слегка потянул. Филоре этого терпеть не могла.

– Что есть самое величайшее магическое достижение? – спросил Дом. Это был обычный для него вопрос.

Филоре закатила глаза, но ответила, как учили:

– Изобретение слов.

– Верно, – кивнул отец. Он снова обхватил ее руки и приставил кремень к гладкой стороне трута. – Это просто другой язык. Мы можем передать послание с помощью дыма. Как только разведем огонь, твоя мать увидит дым и придет нас спасти. Если, конечно, снова какой-нибудь книгой не зачиталась.

– Не зачиталась, – сказала Филоре. В голосе прибавилось уверенности. – Она цокала языком и листала страницы взад-вперед. Так мама делает, только когда ей не нравится книга.

– Ну, будет знать, как хвататься за хроники Риваррчи об основании Андара, – подмигнул отец. – Хорошо, что Лилия родилась спустя два века после него, а то у них дошло бы до драки.

Филоре изумленно ахнула, когда наконец-то загорелась искра и из кучи листьев и веточек заструился тонкий дымок. Отец наклонился и стал дуть на костер, пока в сердцевине не зажегся яркий уголек. Филоре смотрела, как серебристые завитки поднимаются в небо.

Она хотела вернуть отцу трут и кремень, но Дом покачал головой.

– Лучше оставь себе. Кто знает, когда они пригодятся.

Услышав, как потрескивают в костре сухие иголки, Фи открыла глаза и улыбнулась. Отец, подобно большинству ученых, научил дочь многим вещам, не имеющим практического применения, но навык добывания огня выручал ее не раз.

– Спасибо, – пробормотала она воспоминаниям, убирая кремень и трут в карман.

Когда пламя перекинулось на длинные ветки, Фи сняла влажную одежду и разложила на камне для просушки. Потом стащила легкое исподнее, отжала его и принялась махать над костром, чтобы белье согрелось. Она собиралась снова надеть его, пусть и сырое, – нельзя рисковать и дать застать себя в подобном виде, чтобы потом не пришлось бежать нагишом. Впервые она пожалела, что доверила нести рюкзаки Шейн.

Фи уселась, обняв руками колени. Вся исцарапанная, измученная, она проголодалась и хотела пить, пусть и нахлебалась воды в озере. При малейшем шуме – треске веток в костре или щелчках – ей мерещилось, что из гущи деревьев на нее вот-вот выскочат закутанные в плащи фигуры. Фи все еще никак не могла опомниться после произошедшего и не знала, стоит ли вообще верить собственным глазам.

Было куда проще представить, что прекрасный юноша, который скрывается в озере и исчезает после поцелуя, – это лишь плод буйного воображения, а не реальность. Фи уткнулась лбом в колени и навсегда выкинула юношу и тот поцелуй из головы. «Держи сердце под замком», – напомнила она себе. И все же заснула Фи далеко не сразу, она еще долго глядела на кривой серп луны в обрамлении темных сосновых веток.

Той ночью Ненроа приснилась белокаменная башня, увитая розами. Сияющие стены покрывала густая листва. Дикие розы, будто морская вода, просачивались в полукруглое оконце, забирались так высоко, что пробивались сквозь перекладины конической крыши.

Комната изнутри тоже вся заросла цветами, но здесь они были кроваво-красными. В каждом углу клубились розы, свисая со стен и потолка, словно яркие рубины.

А в самом центре цветы окружали широкую кровать, завешенную прозрачными драпировками, раздвинутыми там, где ткань цеплялась за шипы. Ворвался ветер, зашелестел розами, и те стали трепетать и вздыхать.